17

— Кто ты? Почему ты не похож на других людей? — услышал брат Лэльдо сквозь сон. И, не просыпаясь, удивился:

— Чем это я не похож?

— Многим, — теперь уже рядом с молодым эливенером звучал обычный, физический голос, а не ментальное сообщение. Но голос был незнакомым…

Брат Лэльдо приоткрыл глаза. Ночь, звезды над головой — чужие, не те, к которым он привык с детства… впрочем, он же на другом континенте, на другой стороне земного шара…

Эливенер мгновенно проснулся и резко сел. Черт, где это он? И как он здесь очутился?

Ни одного из его друзей не было рядом. Брат Лэльдо находился на большой поляне в лесу… откуда тут лес, ведь он ложился спать на равнине…

Напротив эливенера маячила смутная тень — то ли клочок тумана, то ли дымок вьется над травой… но вдруг туман начал густеть, уплотняться — и вот уже перед братом Лэльдо стоит невысокий старичок, сгорбленный, хилый, с жиденькой седой бородкой, в маленькой черной шапочке на самой макушке, в рваной холщовой рубахе и заплатанных портах. Брат Лэльдо с удивлением уставился на ноги старичка. Никогда прежде эливенер не видел подобной обуви — нечто вроде глубоких калош, только не кожаных и не резиновых, а сплетенных из узеньких полосок лыка, из какого плетут лукошки для ягод.

Лэльдо отвел взгляд от необычной обувки и всмотрелся в лицо старичка. Лицо еще не устоялось, только борода отчетливо выявилась из тумана, да морщинистый лоб. Эливенер видел, как раз-другой вспыхнули и снова утонули в тумане глаза, как прорезался не по-стариковски твердый рот, горбинка носа… и вот наконец все встало на свои места, и острые черные глаза уставились на брата Лэльдо из-под белых бровей. Только тут эливенер спохватился, что ведь ночь вокруг, и луны нет, — как же он все видит? Он немного нервно огляделся — как это получается? Видит деревья, траву, уснувшие цветы, вон там на ветке птичка дремлет… И это совсем не похоже на то, как вообще видит человек с острым зрением в сумерках или ночью, это как-то по-другому…

Лэльдо вопросительно посмотрел на старика, надеясь, что тот объяснит ему происходящее. Старик молчал и в свою очередь рассматривал молодого эливенера.

Брат Лэльдо не выдержал.

— Это ты говорил, что я не похож на других людей? — спросил он.

— Да, это я сказал, — спокойно кивнул старик.

— И чем же я не похож?

— Многим.

— Чем — многим? — брат Лэльдо чуть не кричал, утратив привычную выдержку. И при этом он и сам не понимал, почему его так задело утверждение старика.

— Долго объяснять. Погоди, — вскинул руку старик, видя, что эливенер готов задать следующий вопрос. — Погоди. Я объясню, только немного позже. Мне нужно еще самому понять причины различий… Сначала ответь — откуда ты родом?

— Я с другого конца света, с американского континента.

Старик долго молчал, о чем-то раздумывая, потом поднял голову, посмотрел на брата Лэльдо и резко бросил:

— Пошли.

Эливенер, совершенно не понимая, что происходит, послушно зашагал за стариком к деревьям. Тот шел молча, не оглядываясь, и вроде бы совершенно не интересуясь тем, идет ли за ним чужеземец. Но, конечно, он слышал шаги Лэльдо, как ни легки они были.

Через несколько минут эливенер увидел небольшую поляну, а на ее краю — стоявший под огромным старым дубом шалаш, сложенный из сухих веток и покрытый большими зелеными листьями, похожими на северные лопухи, только с резными краями. Старик жестом пригласил спутника войти.

В шалаше было уютно, пахло сухими листьями и сеном, у задней стенки стоял узкий топчан, покрытый стареньким лоскутным одеялом, а в центре — два грубо сработанных некрашеных табурета и маленький тщательно выскобленный стол, отличавшийся от табуретов, пожалуй, только высотой. На столе брат Лэльдо увидел запотевший глиняный кувшин, прикрытый чистым льняным лоскутком, и две большие кружки.

— Садись, — негромко сказал старик. — Поговорим. Кажется, я нашел наконец того, кого искал так долго и безуспешно. Кажется, мне повезло. Нам всем повезло.

На этот раз брат Лэльдо не раскрыл рта, поскольку не видел смысла в том, чтобы задавать вопросы сейчас. Нужно было подождать. Разобраться. Послушать. И кроме того… и кроме того, молодому эливенеру показалось, что у него внутри, в самой глубине его то ли ума, то ли тела, возникло нечто новое, почти неощутимое и пока что не поддающееся определению. И это тоже требовало размышлений.

Старик снял с кувшина прикрывавший его лоскуток, налил в кружки холодного молока, придвинул одну кружку к брату Лэльдо. Потом тихонько щелкнул пальцами левой руки — и перед молодым эливенером появилась глубокая деревянная тарелка со свежим ноздристым хлебом, нарезанным толстыми аппетитными ломтями. Такая же тарелка возникла и перед стариком.

— Давай-ка сначала поедим, — предложил хозяин шалаша, беря серый ломоть. — А уж потом наступит время разговоров.

Брат Лэльдо молча принялся за еду. Он вдруг почувствовал отчаянный голод, как будто не ел неделю. Когда с хлебом и молоком было покончено, старик снова тихо щелкнул пальцами — и стол опустел.

Старик неторопливо поднялся, жестом показав эливенеру, чтобы тот оставался на месте, отошел к топчану, с кряхтением наклонился и достал из-под него маленькую, до блеска начищенную медную жаровню, трехногую, с затейливыми витыми ручками. Он вернулся к столу, поставил жаровенку в его центр и, сняв крышку, отложил ее в сторону. Потом из кармана портов достал маленький бумажный пакетик. Брат Лэльдо мимоходом подвился тому, что в глухих лесах есть такая тонкая бумага, и откуда только она здесь взялась?.. Но тут же сосредоточился на движениях рук старика. Руки у старика были изумительной красоты, молодые, с длинными гибкими пальцами, с гладкими розовыми ногтями… и двигались эти руки плавно и загадочно. Развернув пакетик, в котором оказался серебристо-серый порошок, старик высыпал в жаровню примерно половину его, а остальное снова тщательно завернул и спрятал в карман. Потом приказал, не глядя на брата Лэльдо:

— Зажги.

Эливенер удивленно посмотрел на старика, и тот ответил ему спокойным и уверенным взглядом. В мешочке на поясе брата Лэльдо лежал кремень, но старик явно имел в виду что-то другое. И вдруг Лэльдо понял. Он протянул к жаровне руку и засветил огонек на указательном пальце. Он даже не успел приблизить огонек к порошку, как тот уже задымился. Лэльдо убрал руку. Дымок сначала потянулся тонкой струйкой вверх, а потом вдруг начал извиваться, словно танцуя, хотя ни малейшего движения воздуха не ощущалось в шалаше старика. Клубы дыма становились все больше и больше, но оставались легкими и прозрачными. Дым пахнул пряными травами, в нем были и сладость, и горечь, и привкус тайны… и сквозь его сизоватую вуаль до брата Лэльдо донесся тихий, словно издали, голос старика:

— Вспомни… кем был твой отец?

— Я не знаю, — ответил эливенер. — Я сирота. Меня воспитало Братство Одиннадцатой Заповеди.

— И ты никогда не интересовался, кто породил тебя на свет?

— Мне сказали однажды, что моими родителями были обычные северяне из Республики Метс, но они оба умерли, когда я был еще младенцем.

— Тебя удовлетворил такой ответ? Ты никогда не пытался узнать больше?

Брат Лэльдо задумался. Он и в самом деле никогда не расспрашивал тех, кто его растил и воспитывал, о своих родителях. Почему? Ведь для ребенка естественно желание узнать, кем была его мама. И отец. Но у Лэльдо таких вопросов не возникало. Лишь теперь он понял, что тут что-то не так. И спросил:

— А ты знаешь, кем они были, мои родители?

— Думаю, что знаю. Но об этом позже. Скажи, ты никогда не испытывал странных ощущений — например, словно все энергии в твоем теле разом устремились вверх, и ты вот-вот оторвешься от земли?

Брат Лэльдо подумал. А ведь и в самом деле, однажды такое случилось.

— Да, один раз было так, — ответил он.

— Когда? Где ты находился в тот момент? С чем это было связано?

— Я тогда размышлял о неустойчивости всего материального. Я был один, в лесу, на пути в Центральное Аббатство. Я остановился отдохнуть и сидел под деревом на краю поляны, просто смотрел по сторонам и думал о том, что любой предмет этого мира имеет начало и конец, и что гибель одних вещей и существ приводит к рождению других. Если срубить дерево — можно сделать из его ствола какую-то вещь, или сжечь его, и тогда останутся зола и угли, они удобрят землю, на ней вырастут другие деревья… ну, в таком вот роде. А потом вдруг мне показалось, что я вот-вот взлечу.

— Что ты почувствовал в тот момент?

— Я удивился и испугался. И постарался остановить рвущийся вверх поток.

Старец помолчал, потом вдруг спросил:

—Тебе легко давалась учеба?

— Да, очень легко, — кивнул эливенер, вспоминая, как он без труда запоминал все, что объясняли ему старшие братья, — но его никогда не хвалили за это, словно так и должно было быть.

— Да, они тебя не хвалили, — сказал старик, услышавший эту мысль. — Они боялись породить в тебе гордыню. Потому что твоя кровь двойственна, а жители этой планеты склонны к самовозвышению и самовосхвалению

— Моя кровь двойственна?…

И вдруг брат Лэльдо все вспомнил. То есть он не знал, воспоминание ли это, — но он увидел перед собой своего отца и свою мать. И ахнул. Перед ним в сизом тумане стояла необыкновенно красивая стройная северянка, а рядом с ней — улыбающийся брат Альдо, его главный наставник и учитель…

Дым сгустился, в его запахе прорезалась острая нота, колющая, бередящая душу… брат Лэльдо закрыл глаза, пытаясь справиться с волнением, но вдруг понял, что обеспокоена и растревожена лишь самая поверхность его сознания, а в глубине по-прежнему царит покой… так бегущие по поверхности моря волны не в состоянии нарушить недвижность гигантских толщ воды, лежащих под ними…

Не открывая глаз, продолжая прислушиваться к себе, он тихо спросил:

— Зачем это?

Он уже знал, кто перед ним. Нет, не тот великий Учитель, о котором рассказал ему отец, — но просто один из них самих, пришедших на Землю тысячи лет назад, пришедших только потому, что их влекло холодное научное любопытство.

— Это был наш последний эксперимент, — прозвучало из дыма, ставшего белым и плотным, как утренний туман на болотах. — И мы думали, что он не удался. Но ты проснулся все-таки. И проснулся после того, как тебя провели сквозь Стену.

Снова воцарилось молчание — долгое, но легкое. Лэльдо размышлял, пытаясь соединить воедино оборванные нити памяти, сложить нечто цельное и понятное из событий своей жизни… и ему это удалось.

— Но разве Стена поставлена не тобой? — задал он очередной вопрос.

— Нет.

— Тогда что она означает?

— Я не знаю. Стена возникла как бы сама собой, но я подозреваю, что это не так. Кто-то воздвиг ее. Может быть, один из нас, явившихся из далекой галактики. А может быть, те, которые живут далеко на севере этого континента. Местные называют их Другими Людьми.

— И кто же они?

— Они отказываются говорить со мной. Но они земляне. Какой-то новый вид, возникший после ядерной катастрофы.

— Но с тех пор прошли тысячи лет! А Стена, как я понял, существует не так уж давно.

— Верно. Стена возникла около тысячи лет назад. И я хочу, чтобы ты помог мне разобраться в этом. В тебе земная кровь, и возможно, они примут тебя за своего. Видишь ли, Стену необходимо убрать. Она мешает естественному ходу развития в этих краях. Ты сам видел здешних людей. Они стремятся истребить любую мысль, не похожую на их собственную. А если им придется жить бок о бок с лесными обитателями — они поневоле изменятся.

— Но они начнут убивать… а кроме того, мне говорили, что по эту сторону Стены есть опасные существа, упыри.

— Да, верно. Но упыри были всегда, и до ядерной беды, и после нее. И люди умели справляться с ними. Так пусть научатся снова. В ваших краях разве мало хищников?

— Сколько угодно, — усмехнулся Лэльдо.

— Разве они мешают вам жить по-своему?

— Конечно, нет. Мы сражаемся с ними… а ведь многие из них обладают ментальной силой. Да, ты прав, конечно. Люди здесь закисли. Им необходима встряска. Но…

Брат Лэльдо снова замолчал и снова прислушался к себе. В нем происходило что-то странное. В нем бродили новые энергии, о существовании которых он ничего прежде не знал, — а сейчас он не знал, как управлять ими… но почему-то был уверен, что научится, и очень скоро научится. Старик терпеливо ждал, глядя на Лэльдо сквозь густой дым. Старый пришелец радовался тому, что происходило на его глазах. Ведь когда его соотечественники решили рискнуть и произвести на свет ребенка от земной женщины, они не были уверены, что их расчеты верны. Некоторые считали, что вообще ничего не выйдет, хотя в принципе их расы были родственными друг другу. Но те, кто не сомневался в том, что ребенок все же появится на свет, не знали, передастся ли малышу особый дар пришельцев… или его заглушит простая материнская наследственность. А на деле получилось нечто третье…

Брат Лэльдо обладал собственным даром — и схожим, и не схожим с даром его отца. Но до сих пор он казался самым обыкновенным человеком, хотя и чрезвычайно способным. Лишь одно обстоятельство четко говорило о наличии инопланетной крови: внешность. Брат Лэльдо прожил на свете уже больше ста лет, но с виду ему было тридцать. Но этим дело и ограничивалось. И вдруг…

Старик знал, что брат Лэльдо внутренне проснулся в тот момент, когда его, сонного, провели сквозь Стену. Старик ощутил, как что-то дернулось и вспыхнуло в глубине ума молодого эливенера, но не знал, что это такое, — потому что проснувшаяся в Лэльдо энергия слишком отличалась от всех известных ему. И он не знал, почему именно Стена инициировала эту силу. Он вообще ничего не знал о природе Стены, хотя уже много десятилетий изучал ее и пытался уничтожить. Стена родилась как бы сама собой, но старик подозревал, что это не так. Однако Другие Люди с далекого севера отказывались отвечать на его вопросы. Но теперь пришел вот этот юноша…

Брат Лэльдо резко вскинул голову и сказал:

— Надо попробовать.

Старик знал, что юноша имеет в виду Стену. Надо попробовать уничтожить ее. Но как? Старик не единожды пытался сделать это. И ни разу не смог даже пошатнуть странную преграду. Похоже, наследник пришельцев сильнее тех, кто всегда гордился своим могуществом…

Молодой эливенер встал, аккуратно отодвинул табурет и спросил:

— А где мои друзья, ты знаешь?

— Да, они идут на восток, к краю леса, и будут ждать тебя там. Местный народец позаботился о них — прикрыл лес от упырей. Но только до полуночи. На большее у них силенок не хватает. А сам я никогда не вмешиваюсь в местные дела.

— Отлично, — кивнул брат Лэльдо. — Я хочу побыть один, хотя бы час. Мне нужно разобраться в себе.

— Да, конечно, — кивнул старик. — Пойдем, тут есть одно подходящее местечко. Там тебя никто не побеспокоит.

Они вышли из шалаша. Над лесом уже ярко светило солнце, вопили на разные голоса довольные жизнью птицы, порхали над лесными цветами пестрые бабочки, натужно гудели огромные толстые шмели… но Лэльдо лишь мельком глянул на окружающий его мир и тут же забыл о нем, сосредоточившись на собственном потоке сознания. Старик проводил его в глубь леса, к гигантскому старому дереву, в стволе которого брат Лэльдо увидел невероятных размеров дупло. К дуплу, расположенному метрах в двух от земли, вела маленькая приставная лесенка.

— Вот, — сказал старик. — Это место отлично подходит для медитаций. Я всегда прихожу сюда, когда мне нужно всерьез подумать. Я приду, когда ты позовешь. Только…

Он умолк, а брат Лэльдо, вопросительно глядя на него, терпеливо ждал продолжения.

— Да, — с внезапной решительностью сказал старик. — Все, что принадлежит иным мирам, ты и твои друзья должны выбросить. Просто оставьте все это в лесу. Хотя бластер можно и прихватить с собой. А вот другие вещи теперь лишь повредят тебе. Где твой плащ?

— В сумках скакуна, — коротко ответил брат Лэльдо. — Со мной только экран ментальной защиты.

— Дай его мне.

Лэльдо снял с шеи желтую цепочку и протянул старику пластинку ментального экрана, а потом повернулся и забрался в дупло. В дупле был настелен отличный пол из толстых гладких досок, и лежал нарядный мягкий ковер, сплетенный из сухих трав, и еще молодой эливенер нашел там небольшую плоскую подушку для сидения. Но взгляд Лэльдо совершенно машинально фиксировал все, что окружало его, не пропуская ничего в сознание. Эливенер уселся на подушку и углубился в созерцание.

…Старик вернулся в шалаш, достал из-под топчана небольшой полированный ящичек и поставил его на стол. Немного подумав, старик опустил завесу над входом в шалаш — плотную, из темно-синей старинной ткани. В шалаше стало совершенно темно. Старик, двигаясь в темноте свободно и уверенно, откуда-то из дальнего угла извлек медный подсвечник с одной-единственной оплывшей свечой и, запалив огонек на пальце, зажег эту свечу. Она вспыхнула странным зеленым огнем. Открыв ящичек, старик извлек из него большой бесцветный кристалл и квадратный лоскут черного шелка. Аккуратно расстелил шелк на столе, положил на него кристалл, уселся на табурет и передвинул свечу так, чтобы кристалл оказался между ним и свечой. Кристалл, освещенный зеленым огнем, и сам стал зеленым.

Пристально вглядываясь в его изумрудную глубину, старик начал негромко начитывать некую формулу. Он прочел ее десять раз, двадцать, сто… и наконец в светящейся чистоте кристалла возникла смутная тень. Всплыв на поверхность, тень оторвалась от кристалла и повисла над столом. Тень не обрела формы, оставаясь просто клочком тьмы, но старик, глядя в ее переменчивость, спокойно сказал, будучи уверен, что его услышат те, к кому он обращается, те, кто вырастил брата Лэльдо:

— Малыш проснулся.

Клочок тьмы растаял в зеленом воздухе, старик задул свечу, спрятал кристалл в ящичек, ящичек — под топчан, и, откинув завесу, вышел из шалаша. Он весело посмотрел на залитую солнцем поляну, на темные деревья, на ясное голубое небо и улыбнулся. К нему подбежал огромный заяц и сел столбиком, выпрашивая подачку. Старик достал из кармана сухарик, протянул на раскрытой ладони зайцу. Тот аккуратно взял угощение, слегка причмокнув черными мягкими губами, и старик сообщил ему:

— Скоро все изменится. Он пришел — тот, кого мы ждали. Правда, он здесь не задержится, но это неважно. А вот это отнеси на поляну к горке, — и он надел на шею зайца цепочку с серебристой пластинкой.

Заяц умчался выполнять поручение, а старик пошел в лес.


…Солнце уже прошло половину пути к западному горизонту, когда брат Лэльдо встал, выбрался из дупла и зашагал к шалашу, не глядя по сторонам, но видя все, что окружало его, и радуясь пробудившейся в нем силе. По дороге он осторожно обшарил лес ментальным лучом, но своих друзей обнаружил уже за его пределами, на далекой опушке. Они сидели там, ожидая его, Лэльдо, уверенные, что он придет. Но Лэльдо не мог сказать им, что он немного задержится. Его ум обрел теперь новые диапазоны, и друзья не могли воспринять его передачу на тех волнах, что с легкостью проходили сквозь любые преграды. А волны прежнего типа не могли пробиться сквозь вязкое пространство, накрывшее не только лес, но и всю землю по эту сторону Стены. Вот если бы Иеро и Лэса знали, как использовать в данном случае серебристые пластинки экранов ментальной защиты… но они этого не знали, да и незачем им было это знать — ведь экраны и серые плащи из ткани, созданной в другой галактике, все равно придется оставить в лесу.

Но все это на самом деле не имело никакого значения. Молодой эливенер вышел на небольшую поляну, по другую сторону которой стоял шалаш старика, — и резко остановился.

Он почувствовал смерть.

Лэльдо бегом пересек поляну и заглянул в шалаш. Старик лежал на полу, давно уже бездыханный, но ни капли крови эливенер не увидел. Однако старик явно боролся за свою жизнь — оба табурета и стол были опрокинуты, топчан перевернут, под ногами Лэльдо, когда он вошел внутрь, хрустнул осколок глиняного кувшина. Эливенер прислушался к следам, витавшим в воздухе. Сильно тянуло чем-то чужеродным, непохожим на все знакомое. Брат Лэльдо присел на корточки рядом с телом старика и положил ладонь на остывший лоб. Сосредоточился, ловя тонкие отпечатки истекшего ума в старом мудром мозгу. Он знал, что старик должен был запечатлеть образ убийцы — специально для него, Лэльдо… ведь старик не сомневался в силах молодого эливенера. И брат Лэльдо нашел нужную ему картину.

Вздрогнув, молодой эливенер медленно поднялся и вышел из шалаша. На поляне уже собралась толпа местных обитателей, почуявших уход старца.

— Мне очень жаль, — сказал брат Лэльдо на языке, понятном лесным жителям. — Я опоздал. Вы знаете, кто это сделал. Сюда приходил Другой Человек с далекого севера. Он рассчитывал, что, убив старика, сохранит Стену. Однако Стена уже выполнила свое предназначение, и теперь она рухнет. Вам придется научиться жить рядом с людьми. Но ведь вы давно ждали и хотели этого, не так ли?

Он прочел ответ в глазах лесовиков — и, кивнув им на прощание, пошел на восток.

До полуночи еще оставалось достаточно времени, спешить было некуда. А в полночь должна была рухнуть не только та защита от упырей, которую наладили местные энтузиасты, но и сама Стена. И все изменится для тех, кто останется здесь. Но брат Лэльдо и его друзья пойдут дальше, на восток, и им придется одолеть еще немало препятствий, прежде чем они доберутся до самых высоких в мире гор.

Загрузка...