Дальняя дорога

Глава 20

Вводную часть легенды Лорка пробежал мельком, по диагонали: хотелось поскорее добраться до сути. И потом речь шла о событиях почти вековой давности, о полетах на гиперсветовых кораблях второго поколения. А «Смерч» — уже шестое!

Находясь на хорошо облетанной гиперсветовой трассе, командир Лунц в самой обычной обстановке отдал приказ о срочном торможении. Выйдя на до-световую, инерциальную скорость, Лунц не снял положения тревоги и после пятиминутной паузы отдал приказ о запуске двигателей. Во время их опробования двигатели один за другим вышли из строя. Поломки оказались несущественными, были ликвидированы силами экипажа, однако выполнение задания было прекращено, и корабль досрочно вернулся на базу. Техническая экспертиза пришла к выводу, что такое редчайшее происшествие, как одновременная авария обоих двигателей, произошло вследствие недостаточно умелой эксплуатации их командиром Лунцем в ходе экстренного торможения. К тому же Лунц не мог или не хотел дать ясных объяснений своему неожиданному решению. По совокупности причин Лунц был освобожден от космической работы и добровольно согласился пройти тщательное медицинское обследование.

Проскочив частокол несущественных моментов в этой истории, имевших чисто медицинский интерес, Лорка остановил взгляд на стенограмме беседы Лунца и астрального психолога. Старый командир, а Лунцу было шестьдесят два года, отвечал на вопросы сухо, кратко, явно не желая углубляться в психологические тонкости и мотивировки.

«— Что побудило вас отдать приказ о срочном торможении? Ведь это экстраординарная мера.

— Я поступил в полном соответствии с рекомендациями древних мореходов.

— Это любопытно! А конкретнее?

— У них было твердое правило: если сложилась неясная обстановка, застопори ход, положи корабль в дрейф, осмотрись, прикажи штурману уточнить координаты, а уж потом принимай решение.

— На корабле сложилась неясная обстановка? Вы никогда не говорили об этом прежде.

— Зачем говорить, если наперед знаешь, что тебе не поверят?

— Но я врач, а не пилот.

— Поэтому я и отвечу вам. Было около полуночи. Экипаж отдыхал. Я лично нес вахту и собирался начать суточную обсервацию, как вдруг обнаружил, что в лобовой зоне по непонятным причинам исчезла первая опорная звезда. Вам известно назначение опорных?

— В общих чертах известно.

— Я посчитал феномен помехой в работе обзорной аппаратуры. Но проверка показала, что аппаратура в полном порядке. Пришлось признать факт исчезновения звезды, голубого гиганта класса «О», объективной реальностью. Пока я оценивал ситуацию, в работе правого маршевого двигателя начались легкие неполадки. Они укладывались в нормы критических допусков, но настораживали. Двигатель не отказывал, он барахлил. Еще раз взвесив все обстоятельства, я принял решение о срочном торможении.

— В частных беседах с товарищами по профессии вы говорили, что посчитали исчезновение звезды целенаправленным сигналом, адресованным персонально вашему кораблю. Что-то вроде: «Стой! Дорога дальше закрыта!» Не так ли?

— Во всяком случае, я допускал такую возможность.

— Кто-нибудь из экипажа может подтвердить факт исчезновения первой опорной звезды?

— Нет.

— Почему?

— Потому что, закончив торможение, я обнаружил первую опорную на ее законном месте.

— Вас это удивило?

— Удивило — не то слово. Я подумал о том, что теперь мне будет очень трудно, почти невозможно разумно объяснить свои действия.

— Понимаю. А не пришло ли вам в голову, что загорание звезды — это тоже сигнал — путь свободен?

— У меня возникла такая мысль, но она показалась мне спорной. Поэтому так и осталась мыслью.

— Вы решили опробовать двигатели — почему?

Я уже говорил, что в ходе торможения правый двигатель забарахлил. Не совсем нравилась мне работа и левого двигателя в заключительной фазе торможения. Мне казалось, что двигатели могут отказать. Я торопился проверить свои предположения, пока мое командирское реноме еще не подверглось сомнешно. В своих предположениях я не ошибся.

— Вы допускали, что угасание звезды — это сигнал. Кто же мог подать вам его? Каким образом?

— Я не вижу границ могуществу разума.

— Вы имеете в виду неземной разум?

— Разум — понятие собирательное.

— Понимаю. Но окрестности первой опорной звезды были обследованы самым тщательным образом. Там не найдено никаких следов высокой цивилизации. Тем более такой, которой было бы доступно управлять свечением звезд.

— Я знаю об этом.

— И каков же ваш окончательный вывод о случившемся?

— Мой учитель, Иван Лобов, говорил: мир велик, а мы знаем так мало».

Лорка задумался, подперев рукой свою рыжую голову с нерасчесанными, слипшимися волосами. Его выручила ненасытная любознательность, а память не подвела: достаточно было Тимуру упомянуть имя капитана Лунца, как основные факты и смысл его легенды всплыли в сознании. Лорка знал, опоздай он с торможением на считанные минуты, а может быть, и секунды, и корабль бы взорвался. И катастрофа была бы зачислена в разряд тех неразгаданных происшествий, которые время от времени случаются в дальнем космосе. Федор Лорка оказался на высоте положения: его интуиция вкупе с сознанием сработали в нужный момент, а волевое решение было принято без промедления. Странно, но он не испытывал ни ликования, ни торжества, только усталость и грусть. Поймав себя на таком настроении, он сначала не понял, в чем дело, и даже удивился самому себе. Лишь покопавшись в душе, — признаться, он не очень любил это занятие, — Лорка догадался в чем дело: ему было обидно и больно за старого командира Лунца. Правда, Лунца давно нет в живых, но что из того?

Ведь Лорка только шел по чужим следам. А какое мужество, какое провидение требовалось от Лунца! Как он был высок и горд в своей молчаливой обиде на экипаж, который не поверил на слово своему командиру. Наверное, это был не совсем здоровый экипаж, раздираемый какой-то внутренней психологической несовместимостью. Лорка был убежден, что если покопаться в архивах, то наверняка можно убедиться, что коллектив просуществовал недолго и вскоре развалился. Есть герои, имена которых звучат на устах множества людей и навеки остаются в анналах истории. А есть герои, которые вершили не менее великие подвиги и остались безвестными. Разве так уж мало громких имен, нафаршированных чужими мыслями и славой? И разве мало безвестных тружеников и бойцов, которые достойны самого высокого пьедестала почета?

Лорка провел ладонями по лицу; шумно вздохнул и вызвал Корсакова.

— Наверное, догадались запараллелиться на просмотр легенды?

— Догадались.

— Пятидесятка на месте?

— Нет.

— Как? — удивился Лорка.

— Пятидесятка так и не появилась, — уже обстоятельнее пояснил Тимур. — Как будто растаяла!

— Понял, — пробормотал Лорка.

Он надолго задумался. Значит, случившееся происшествие, исчезновение первой опорной звезды, — не полностью аналогично феномену, который наблюдал капитан Лунц. Может быть даже, это и не аналогия, а простое совпадение, одно из тех сказочно-счастливых совпадений, которые, несмотря на свою научную невероятность, все-таки время от времени случаются в жизни. С этой историей стоило разобраться подробно и во всех деталях, но это потом. Потом! Когда отдохнет усталый мозг и измученное перегрузками тело. А теперь сон — лучший лекарь, а утро вечера мудренее.

— Отбой ходовой тревоги. Всем спать. На завтра объявляю дневку: отдых экипажу, компьютерный ремонт двигателей.