Глава 31

— Запястье сломано, — жизнерадостно объявил лекарь. Он осторожно опустил руку Джорджи на подушку. — Я поставлю припарку, наложу шину и забинтую. Мне нужна кипяченая вода.

Натан поспешил к двери.

— Дэви!

Мальчишка недавно приехал с Гоуджем, сэром Перси и констеблями. Приспешников леди Дансмор увели, саму леди тоже, правда, ее передали на попечение слуг сына.

Явился Дэви с любопытством на лице.

— Милорд?

— Врачу нужна кипяченая вода.

Мальчишка кивнул и удалился, а несколько минут спустя вернулся с полным чайником. Дэви оказался очень деловитым. Далеко пойдет.

Лекарь налил воды в эмалированную миску, где смешал порошки. Он толок содержимое пестиком, пока оно не превратилось в коричневатую массу, потом аккуратно распределил его по травмированной руке. Джорджи морщилась, но не издавала ни звука.

Покуда масса высыхала, лекарь оживленно болтал. Джорджи лежала на подушках с закрытыми глазами и белым лицом. При взгляде на нее внутри все скручивало в тревожный узел.

Лекарь наложил шину, затем повязку, кою закрепил петлей вокруг шеи и груди, дабы рука не шевелилась.

— Удобно? — радостно спросил он.

Джорджи кивнула и слабо улыбнулась.

— Сколько рука будет заживать?

— Несколько недель точно, возможно, дольше. Будем надеяться, что слабость скоро пройдет.

Джорджи разволновалась. Натан хотел сказать, что все наладится, но промолчал, нервничая и смущаясь. Стало легче, когда лекарь принялся собирать сумку.

— Пойду посмотрю, жив ваш брат или нет! — до жути весело хмыкнул он и наконец-то ушел.

Натан его проводил; здорово закрыть за ним дверь, пусть всего на несколько минут. Скоро Эддингтон захочет вернуть себе опочивальню — ныне он лежал на кушетке в гостиной, за ним присматривал человек по имени Уилл, за коим посылал Гарри.

Натан затворил дверь. Джорджи опять закрыла глаза. Она уснула? Он решил позволить себе роскошь полюбоваться ею.

Даже мертвенно-бледная и перебинтованная, она выглядела славно. Красивая, соблазнительная, хрупкая.

Джорджи разомкнула веки. На миг они встретились взглядами, засим он отвел глаза.

— Как это случилось? — поинтересовался он, указав на руку.

— Я нырнула за пистолетом, а один из ее головорезов ударил меня ногой.

Натана обуяли страх и гнев (ныне бессмысленные). «А если… она могла…» Он прогнал мерзостную мысль и вынудил себя улыбнуться.

— Сорвиголова.

Он сел на край кровати, бедром чуть касался ее бедра.

— Когда ты пришел, этот зверь чуть не убил Гарри. Ни разу в жизни я никому так не радовалась. Ты знал, что она здесь? Ты поэтому приехал?

Он кивнул.

— Я велел следить за тобой, если ты покинешь дом. Дэви проводил тебя досюда. По дурости я решил сначала навестить Дансмора, а потом ехать за тобой.

— Ты навещал Дансмора? — нахмурилась она.

— Хотел отпугнуть его от вас с Гарри. Я думал, это он на вас нападает, но пока мы беседовали, выяснилось, что это может быть его мать. Потом пришел Дэви и сообщил, что у «Камелота» объявились какие-то неприятные люди, и я помчался сюда. Остальное ты знаешь.

— Ты добрался как раз вовремя.

Джорджи поежилась. Травмированная рука прижата к груди. Вытянутые ноги благопристойно прикрыты юбками. Натан хотел к ней прикоснуться, но считал, что не имеет права. Дабы не поддаться соблазну, он сжал руки в кулаки.

— Я рада, что ты пришел нам на помощь.

— Я все равно хотел приехать после встречи с Дансмором.

— Да? — неуверенно спросила она. — Зачем?

С перевязанной рукой и большими ясными глазами она походила на деву в беде. Можно даже обмануться и счесть умелую Джорджи беспомощной.

— Хотел поговорить с тобой.

— О чем?

Сердце билось в горле. Он тщетно попытался сглотнуть.

— О моем поведении сегодня утром, когда к тебе приходила Лили. Я хотел извиниться.

Он отслеживал ее реакцию. Только губы чуть дрожали.

— Извиниться? — повторила она.

— За то, что я сказал. Ты ведь поэтому ушла?

— Я ушла, потому что Гарри приехал, — отвела она взор. — Я же говорила, что уйду, когда он вернется.

— Тогда почему ты ушла молча?

— Я оставила письмо, — просипела она.

— По-твоему, это письмо?

Она воззрилась на него и разрумянилась.

— Ну записка. Я злилась. Ты говорил с Лили так, будто я… потаскуха.

Джорджи снова отвела глаза. Его терзали стыд и печаль. Он сглотнул.

— Знаю, извини. — На этот раз он до нее дотронулся, не в силах больше сдерживаться. Он опустил ладонь на травмированную руку. На ощупь пальцы были холодными, твердыми. — Видимо, я обезумел, — буркнул он.

Джорджи молчала, отвернув лицо. Натан опустил глаза на свою руку, лежавшую небрежно, неподвижно, и ощутил боль в сердце.

— Понятия не имею, что на меня нашло. До сегодняшнего дня между нами все… — он нахмурился и махнул рукой, подбирая слова, — мы были вдвоем. Только ты и я. Нам ничто не мешало: ни титул, ни состояние. Казалось, я нужен тебе таким, какой я есть.

— Ты и нужен мне таким, какой ты есть. То есть… был нужен.

Натан сглотнул.

— А сейчас уже нет?

— А чего ты ожидал? Я не рассчитывала, что ты на мне женишься, но я рассчитывала, что ты будешь меня уважать. Сегодня ты показал, что не уважаешь.

— Я тебя уважаю. Больше, чем кого-либо. — Он помолчал, затем вынудил себя быть искренним: — Когда я услышал слово «обесчестил», я подумал о браке. Наверное, я запаниковал.

— Запаниковал от того, что подумал о браке со мной.

— Меня застали врасплох. Я ошибся.

В восторг Джорджи не пришла. Как ей растолковать?

— Дело в том, что, когда наследуешь графство, уйма женщин готова разделить с тобой ложе, невзирая на то, обещаешь ты жениться или нет. Недостатка в друзьях тоже нет. До того как мой брат сошел в могилу, я начал замечать изменения в том, как люди ко мне относятся, хотя я был еще очень маленьким.

Она смотрела на него с любопытством во взгляде.

— Такой образ жизни я вел с восьми лет, — пояснил он. — У меня есть поместье, я ношу титул. Как ни странно, все это я не считал своим…

— Естественно, это твое, — встревоженно перебила Джорджи. — Уверена, он бы не хотел, чтобы ты так думал…

— …кроме тебя.

Она смолкла. Округлила глаза.

— Что?

— Мне казалось, что ты моя. Я понимал, что я тебе нужен.

Щеки вспыхнули при мысли, что он рассказывал о глубине желания, о том, насколько ее жажда его тронула.

После мучительно долгой паузы она прошептала:

— Ты себя недооцениваешь. Не сомневаюсь, что многим женщинам ты нужен таким, какой ты есть.

Возможно, это правда. Натан задумался о своих романах, о женщинах, которые его выбирали, потому что он привлекателен, потому что он из их класса, потому что он понимал игру, которую они вели. Но все это было связано с тем, что он могущественный лорд Харланд, а не с тем, что он Натан.

— Вряд ли кто-то когда-то хотел меня так, как ты. А я точно никогда не хотел ни одну женщину так, как тебя. — Натан заглянул ей в глаза, ничего от нее не прятал. — Мне плевать, кто ты: мисс Джорджиана Дансмор или бастард. Господи, мне было бы плевать, будь ты дочерью Наполеона Бонапарта или чумной шлюхой! Это неважно. Я люблю тебя.

Джорджи смерила его долгим взором, затем прохрипела:

— Ты меня любишь?

Он кивнул. Она медленно раскрыла руку, словно цветок, коснулась пальцами его руки.

— Да, люблю. Ты не такая, как все. Ты свободна.

— Свободна?

— Ты не соблюдаешь правила. Ты не назначаешь за себя цену, даже не просишь обручальное кольцо. Ты отдалась мне.

— Но я кое-что получила, — чуть нахмурилась она. — Я хотела тебя. Я не приносила себя в жертву.

— Знаю, — радостно улыбнулся он ее искренности. — Об этом я и говорю.

Джорджи охнула, засим улыбнулась.

Большим пальцем он погладил ее запястье. Она молча улыбалась. Так не пойдет.

— Ты призналась мне в любви, хотя я повел себя как трусливый нахал. Ты говорила серьезно?

— Конечно! — фыркнула она, чем вызвала у него улыбку. — Я бы этого не сказала, если бы это была неправда!

— Хорошо. — После долгой паузы он добавил: — Можешь сказать еще раз?

У нее на губах заиграла улыбка. Джорджи наклонила голову вбок и на миг задумалась.

— Я люблю тебя, — изумленно изрекла она, затем кивнула. — Я люблю тебя, Натан.

Он удивленно и вместе с тем обрадованно хохотнул.

— Правда? Надо же!

Они засмеялись. А потом Натан ее поцеловал.

Он припал к ней устами, заботливо избегал перевязанной руки. Джорджи со вздохом приоткрыла губы, и Натан окунулся в сей счастливый вздох. Сердце скакало, кровь пела. Они слились в поцелуе, робко соприкоснулись языками, мягко дышали, радостно бормотали. Натан обхватил ее подбородок, пальцами скользнул в волосы. Сердце ныло от огромного счастья, кое невозможно вместить. Они целовались, смотрели друг другу в глаза, бормотали слова любви.

Едва Натан прижался теснее, Джорджи взвизгнула, и он отпрянул.

— Рука! — испуганно возопил он.

— Не беда. — Джорджи попыталась притянуть его к себе, но он не поддался.

— Надо отвезти тебя домой, — заявил он.

Джорджи переменилась в лице.

— Сначала я поговорю с Гарри. Он не… — она кинула на Натана странный взгляд, — он ошибочно считает, что может запрещать мне делать то, что я хочу.

— Зачем противиться тому, что ты уедешь со мной? — озадачился Натан. — У тебя травма. Тебе нужно отдыхать. Куда еще тебе ехать?

— Когда ты так ставишь вопрос, то все логично, но он-то не дурак. Он догадается, что… ну ты понимаешь.

Натан вперился в нее взором. Джорджи неверно истолковала его слова. Он не знал, то ли засмеяться, то ли оскорбиться.

— Нет. Пожалуйста, объясни.

— Он мой брат, — покраснела она. — Ему не понравится, что его сестра ходит в метрессах.

Джорджи покраснела гуще. Метрессы не краснеют. Во всяком случае, такие ему не попадались.

— Знаешь, Джорджи, когда ты упала в обморок, я понес тебя сюда, а твой брат шел за мной по пятам. Я положил тебя сюда, — указал он на матрас, — а твой брат спросил: «Ты ее обесчестил?»

— О господи, и что ты сказал? — пришла она в ужас.

— Я сказал: «Да».

— Что?

От желания рассмеяться у Натана задрожали губы. Она закрыла рот рукой, шокированно вытаращила глаза.

— По-моему, он хочет затащить нас к алтарю, — продолжил Натан.

— Нет! Ты не должен был отвечать! Надо было мне поговорить с ним!

— Возможно. Но, признаться, мне это подходит.

— Но я… — она бросила на него подозрительный взгляд, — о чем ты?

— Я надеялся, что он достанет дробовик.

— Прости, что?

— Чтобы затащить нас к алтарю.

— К алтарю?

— Который в церкви. Свадьба? Брак? Муж и жена?

— Свадьба? У нас? Утром от этой идеи тебя чуть удар не хватил!

— Сказал же: я ошибся, — поморщился он. — Не стоило уезжать и бросать тебя. За несколько часов я понял, что жить без тебя не могу, я не хочу, чтобы ты исчезла из моей жизни. Хочу, чтобы ты была рядом со мной, в Кемберли. Хочу, чтобы мы растили детей. Выходи за меня, Джорджи. Если не хочешь, мы не будем венчаться в церкви. Можем прыгнуть через костер, как цыгане.

— Даже представить не могу, — фыркнула она, — чтобы элегантный лорд Харланд прыгал через костер!

— Ты удивишься тому, на что я способен.

— Нет, не удивлюсь, — помотала она головой. — Только посмотри, что ты сегодня сделал.

— Я твой герой? — шаловливо справился Натан, выгнув бровь.

— О да, — сказала она серьезно, но с улыбкой. Вскоре улыбка померкла. — Но я не могу выйти за тебя.

Слова вызвали панику в области сердца, но он через силу продолжал улыбаться.

— Почему?

— Я так и не доказала, что я Джорджиана Дансмор. Собственно, я никогда этого не докажу. Для всего мира я бастард, внебрачный ребенок актрисы.

— И что?

— Я не гожусь тебе в жены.

Натан смотрел ей прямо в глаза и медленно проговорил:

— Мне все равно. Правда.

Она издала разочарованный стон.

— Мне все равно! — повторил он. — Да, светское общество от нас отвернется — ну и что? У меня есть друзья, которые останутся мне верны, а без остальных я смогу обойтись. Возможно, ты не захочешь через это проходить, но я надеюсь, что все же захочешь. Надеюсь, ты, как и я, считаешь, что наши чувства помогут смириться с порицанием, с которым можем столкнуться мы и наши дети.

— Разумеется, я не против! — обиженно воскликнула она. — Почему меня должно волновать одобрение незнакомых людей? Меня волнуешь ты. Ты жил среди этих людей всю жизнь. Как ты перенесешь то, что они тебя отвергнут? А как же политическая карьера? А что подумает твоя семья?

— Семья поймет, — равнодушно молвил он. — Остальные пусть катятся к черту. Мне все равно. — Он заметил сомнение у нее на лице и снова придвинулся ближе, уперся руками в матрас, дабы не налегать на перевязанную руку. — Все равно, — настоял он. — Я хочу быть счастливым, а ты даришь мне счастье. Я хочу что-то свое. Не барышню, которая воображает себя леди Харланд, а барышню, которую люблю я и которая любит меня. — Он улыбнулся. — Ты выйдешь за меня замуж, занудная сорвиголова?

Она буравила его серьезным взглядом, а потом расплылась в ослепительной улыбке, похожей на солнце.

— Да. Я выйду за тебя замуж.


Загрузка...