Дао настоящего менеджера

Глава 1

Меня разбудил телефонный звонок.

Какое-то время я пытался спастись от надоедливой трели, заворачиваясь в бесконечной длины одеяло. Но звонок и не думал умолкать. Тогда я понял, что одеяло мне только снится, а телефонная трель нет.

«Вставай!» — гадким голосом сказал кто-то, похожий на мою совесть, — «Ты в этой стране на работе, а не на отдыхе. Вставай, поганец, тебя ждут великие дела!».

Пробубнив в ответ что-то оправдательное на смеси русского и плохого английского, мол, и не поганец вовсе, а православный, я окончательно проснулся и открыл глаза. Как и следовало предполагать, меня окружала скромная обстановка люксового гостиничного номера, вознесённого до двадцатого этажа пятизвёздочного пекинского отеля. Правда, сотрудников моей фирмы в России, я уверяю, что всегда останавливаюсь в «трёшках». Берегу, так сказать, их чувства, всё-таки я босс нового поколения.

Итак, я открыл глаза. С некоторыми усилиями. Телефон продолжал свой трезвон где-то в бесконечности между Инем и Янем.

Из фигурного на всю противоположную стену зеркала, с дальнего конца огромной, наверное, сто спальной кровати на меня с подозрением смотрел китаец, замотанный до головы в шёлковое одеяло с золотыми карпами и имеющий на вид опухшее несколько лицо, всклокоченные светлые волосы и глаза щёлочками. Пока я c удивлением его рассматривал, этот товарищ пальцами разодрал свои смотровые щели до вменяемого европейского состояния и очень убедительным, хотя и немного хриплым голосом, сказал мне на чистейшем русском языке:

— Никогда больше, слышишь, никогда больше в жизни, не пей эту гадость!

Голос был мой, китайца, когда он растворил пошире свои смотрелки, я тоже узнал, да и гадость — пятидесятиградусную китайскую водку, вспомнил. Ну что же, доброго Вам пекинского утра, Алексей Соин, высокочтимый гость Поднебесной, как бы это ни глумливо звучало сейчас в Вашем состоянии.

Проведя очную ставку по опознанию и не сильно удовлетворённый результатом, я кое-как размотался из одеяльных карпов, спустил с кровати ноги на шкуру какого-то экзотического, но уже явно сухопутного животного и дотянулся, наконец, до ненавистно звенящего телефона.

— Хеллоалексхауаю? — услышал я в трубке знакомый голос моего друга, представителя титульной китайской нации «хань», младшего партнёра (только по бизнесу, если что), незаменимого здесь «достань, отправь, пошёл на х…» Жу Лао, которому мы в России, сразу же дали прозвище Жулик.

На самом деле, это вполне честный малый, тридцати пяти лет от роду (то есть всего-то на пять годиков старше меня). Нет, конечно, может он и подворовывал что-то себе на наших поставках из Китая, заразившись от нас за несколько лет русской предприимчивостью, но, по крайней мере, нам ни разу не удалось его вычислить. Короче, настоящий Жулик и есть.

Общаемся мы с ним на английском, который он выучил много лет назад, когда ещё стажировался после своего университета у фрицев, и, в общем, мы неплохо понимаем друг друга. Тем более, я вас уверяю, English Business Talk у нас совершенно плёвое дело. «Отправьте», «заплатите», «куда ты, скотина узкоглазая, девал груз?», в общем, ничего сложного.

— Привет Алексей, как ты себя чувствуешь? — голос Жулика неторопливо трансформировался в моём мозгу в русские фонемы, — а я уже здесь внизу, в холле гостиницы, как мы с тобой договаривались.

— Здравствуй приятель, — прохрипел я голосом Григория Лепса после концерта, — спасибо, ничего. Поднимайся, я жду.

Я бросил трубку обратно на телефон, и осторожно взявшись за гудящую голову, задумался. В принципе, вчерашний вечер, закончившийся сегодняшним похмельем, я помнил достаточно хорошо, но вот о чём же мы с ним договаривались? Я вспомнил ресторан, какие-то искры вокруг меня вроде бенгальских огней, потом этот их китайский СПА-центр и массажисток, где мы…, гм, впрочем, это уже неважно. А важно то, что почти всё это время мой Жу был практически в невменяемом состоянии (слишком хорошо у них работает фермент алкогольдегидрогеназа, что ж поделаешь). Тогда о чём он мог со мной в таком виде интересно договориться?

Скажу сразу и прямо, сам я к алкашам не отношусь. Но половина населения Китая, похоже, станет ими в самом ближайшем будущем. Когда я впервые очутился в столице Поднебесной в далёком двухтысячном году, весь город, как мне показалось, состоял из одних лишь велосипедистов и трезвенников. По улицам раскатывали немногочисленные подержанные европейские и американские автомобили восьмидесятых этак годов выпуска, а в торговых центрах полкам со спиртным отводились самые пыльные и заброшенные углы. Но, как известно, с приходом цивилизации меняется всё. Меньше чем за десять лет Поднебесную залили алкогольными водопадами и забили миллионами автомобилей. Что сделаешь, прогресс, против него не попрёшь. Но когда ты своими глазами видишь, с каким воодушевлением китайцы предаются этим новым увлечениям, прямо оторопь берёт.

Правда, когда оторопь проходит, начинается просто бизнес. Все важные переговоры китайцы всегда заканчивают за столом в ресторане, куда они ведут дорогих гостей прибывших из-за границы за своими контрактами. И начинается там пир горой и их мерзкая местная водка рекой. А ты в это время чувствуешь себя прямо каким-то колонизатором, спаивающим местных индейцев, ей богу. Ну, а когда они нальются по уши, то тут уже времени лучше не терять. Все главные скидки и преференции я вытягивал из щелеглазых генеральных директоров, когда они пребывали уже почти в астральном состоянии, но (а это очень тонкий момент), пока ещё не совсем улетели в космос.

Всё это так, но вчера точно мы никакими переговорами не занимались. А занимались мы…

Мысли в моей голове казались сделанными из чугуна, настолько медленно они двигались, подталкивая друг друга с гулом и скрежетом. Помочь им можно было только старым действенным средством, и я полез в минибар за бутылочкой «Белой Лошади». Да-да, за той самой гадостью, которую обещал не пить больше никогда в жизни.

Сто миллилитров виски со льдом немного освежили мне голову, но по своему опыту я знал, что это довольно кратковременный допинг. Поэтому я стал торопясь приводить себя и окружающее меня пространство в порядок, пока мой китайский друг одолевал все двадцать этажей новейшего Beijing News Plaza Hotel.

Но весь вышеупомянутый процесс прервался примерно на середине, а именно в тот момент, когда я собрался влезть в свои туфли. На вид это были вполне приличные новенькие «Fabi», но после того, как я попытался сунуть в них свои ноги, то вдруг ощутил, что в них явно что-то изменилось. И не в лучшую сторону.

Осторожно, стараясь не спугнуть это ощущение, я перевернул их вверх дном и ахнул, вернее от души вспомнил чью-то родительницу. Оба каблука моих новых семисотдолларовых чёрных сандалетов, были ободраны до самого основания.

Ещё не веря своим глазам, я поковырял ногтём то жалкое нечто, которое осталось мне вместо каблуков.

— И что же это такое со мной вчера было??? — потрясённо спросил я у опустевшей «Белой Лошади», и снова сел на кровать. Но лошадь в ответ молчала, и лишь косилась своим лиловым глазом на золотых карпов.

Туфли выглядели так, будто их с обратной стороны глодала орава разъярённых китайских зомби, которые ухитрились разгрызть даже фирменные металлические ставки внутри каблуков. Я осторожно погладил пальцем останки вставок, заодно вдруг припомнив, как из-за них меня чуть было не арестовали в аэропорту Тель-Авива три месяца назад. Они и вправду тогда жутковато смотрелись на экране рентгеновского сканера и делали меня, их хозяина, подозрительно похожим на «обувного» террориста, пытающегося пробраться на борт авиакомпании EL AL Airlines. Еврейские девицы из службы безопасности аэропорта Бен-Гурион, помню, тогда так и норовили добраться до внутренностей моих туфель с помощью дистанционно управляемого робота, похожего на самоходную «болгарку» на колёсиках. Ретивость этих девушек извиняла только их красота, нежные прикосновения и невероятная вежливость. Не соизволит ли сэр снять обувь? Конечно. И рубашку? С удовольствием! И брю…

— Так вот вы, какие оказывается на самом деле, — я вздохнул и, вернувшись в сегодняшний день, снова нежно погладил металлические трупики. — Были.

Надгробную речь прервал громкий стук в дверь моего номера и жизнерадостные крики «Алекс!», «Алекс!» Голос был знакомым, Жулик наконец добрался до моего этажа.

Он промчался, как жёлтая взлохмаченная и очкастая торпеда, через переднюю и гостиную прямо в спальню, где я всё ещё в недоумении таращился на свои туфли. Одет он был, как обычно, в свой растянутый коричневый свитер, брюки его на коленях топорщились пузырями, а вокруг себя он распространял улыбку, хорошее настроение и свежий мощный выхлоп перегара, мгновенно забивший все остальные запахи в комнате, которые, между прочим, копились в ней целую ночь. Влетел и радостно уставился на меня, словно это и не он был ещё вчера пьяным в дудочку.

Если посмотреть на Жулика со стороны, то вряд ли сразу скажешь, что это человек заведующий сотнями тысяч долларов и десятками тонн груза, которые курсируют между нашими дружественными странами. Но других узкоглазых, с кем мы через него работаем, этот вопрос, похоже, волнует не сильно, ну и я за семь лет тоже попривык. Я, вообще при первой встрече с ним в аэропорту Пекина не знал даже, какого он в принципе окажется пола. Трудно, знаете ли, судить об этом по нескольким деловым письмам, «я очень мечтаю работать с вами» и подписи в конце, «Жу Лао». Теплилась тогда, конечно, надежда, что женского, всё-таки в душе в то время я был романтиком. И он мне тогда эту надежду разбил вдребезги, оказавшись низеньким лохматым китайцем. Но зла за это я на него не держу, о лучшем товарище и компаньоне в моих командировках в Поднебесную, как оказалось в дальнейшем, можно было и не мечтать. А гибкие стройные китайские девы всегда находились для нас в нужный момент очень быстро, я и глазом не успевал моргнуть. Здесь они, если так можно выразиться, используются больше в утилитарной роли, что бы там не кричали местные феминистки. Вернее одна местная феминистка, та, с которой я сплю уже несколько лет, когда приезжаю сюда, и которая является по совместительству руководителем ещё одного китайского подразделения из тех, что мы основали в Пекине. Она категорически не согласна с ихним Поднебесным домостроем, и встречается со мной исключительно по любви. Я против этого, в общем, тоже не возражаю. Но сейчас она умотала в командировку на юг Китая и моей культурной программой, как обычно занимается Жу.

Так чем же мы сегодня займёмся?

И мой китайский друг, сверкнув окулярами, не подкачал:

— Принцесса звонила, спрашивала, как мы себя чувствуем после вчерашнего ужина в её ресторане. Приглашает сегодня в какое-то заведение, — на одном выдохе выговорил он. И замолчал, ожидая реакции белого господина.

— Принцесса? — потрясённо пробормотал я, глядя на Жулика, — точно, мы же были с тобой у принцессы!

Но мой друг в ответ лишь задумчиво кивнул и я заметил, что он очень внимательно смотрит на мои туфли. Было видно, как за высоким жёлтым лбом Жу шевелятся мысли. Не сводя взгляда с потерпевшей обуви, он нащупал рукой стул, стоявший рядом с кроватью, и осторожно на него опустился.

— А я-то удивлялся вчера, почему рикша потребовал с нас двойную плату, — наконец сообщил он с видом Конфуция испытавшего просветление.

— Какой рикша? — уже в свою очередь удивился я.

— Который вёз нас с тобой из ресторана в спа-центр. Мы его поймали прямо у выхода. Ты почему-то в такси поехать не захотел. Помнишь?

В голове моей начали всплывать какие-то смутные воспоминания.

— Это когда мы с тобой в такой тележке с мотором сидели? Там с боков ещё такие, помню, фейерверки в разные стороны искрами стреляли.

Жу покачал головой, и постепенно по его широкому лицу стала разъезжаться такая же широкая ухмылка.

— Это были не фейерверки, мой френд. Это ты высунул ноги из тележки и тормозил ими по асфальту. Почти всю дорогу.

— По дороге? Ногами? — я перевёл взгляд на свои туфли и представил мысленно, как я мог выглядеть в тот момент со стороны. — Охренеть!

— У тебя был такой счастливый вид, — подтвердил китаец, всё ещё улыбаясь, — я подумал, что у вас России это такое любимое развлечение. В тележке-то мотора не было.

Хорошенькое развлечение, растереть семьсот баксов по асфальту! Я постарался успокоить себя мыслью, что обувь была принесена в жертву не зря. В конце концов, я здесь по работе, а не в увеселительной поездке.

На всякий случай я погрозил туфлей Жулику:

— Вот так всегда! Себе наливаете по чуть-чуть, а мне, так, полными стаканами!

— Я-то здесь при чём? — смутился он, — это всё принцесса. У неё были на тебя какие-то свои планы. И вообще это был её ресторан.

— Что ж, она тогда с нами дальше не поехала после её ресторана? — проворчал я, бросив погибшую туфлю на пол, — если уж и так извела на меня весь свой запас алкоголя.

— Что ты! Она не могла, — укоризненно сказал Жу, — она же замужем.

И мне вдруг ясно припомнились вчерашние жадные объятия и горячие поцелуи принцессы Яо в отдельном кабинете принадлежавшего ей ресторана, а также кружевной лифчик её высочества, повисший на огромной, во всю стену картине, изображающей всех родственников её императорской фамилии.

Ровно год тому назад, когда я в очередной раз прибыл в Пекин по своим коммерческим делам, Жулик, который к этому времени уже стал главой нашего китайского офиса, и был за это безмерно благодарен своим новым русским хозяевам (то есть мне лично), познакомил меня с, как он выразился, представительницей императорского дома Поднебесной, принцессой Яо Шу.

При первой встрече её высочество оказалось довольно молодой женщиной типичной узкоглазой наружности, в общем симпатичной, но с весьма надменным выражением на лице. Опьянённый перспективами знакомства с особой императорского дома, я тогда не растерялся и явился на встречу не только с Жуликом, но и ещё и с огромным букетом роз. Я уже давно успел сообразить, что китайские девицы, даже благородного происхождения, пока что сильно не избалованы западными методами ухаживания, а также и самими высокими синеглазыми и светловолосыми посланниками северных стран. Как обычно метод сработал, и её высочество польщённое цветами и комплиментами потащило нас в свой собственный ресторан в одном из старых районов Пекина. Почтительное отношение окружающих, а также двухэтажное заведение увешанное фотографиями принцессы и её родни от незапамятных времён до настоящего времени, привели тогда меня к мысли о том, что Жулик, похоже, не врёт.

Правда, потом на всякий случай с вопросом, «А точно принцесса?», я иногда тыкал Жу пальцем под рёбра, пока мы сидели всей компанией за огромным столом, в роскошном банкетном зале, а вокруг сновали безмолвные официантки в красных ливреях. Но он только вздрагивал и с подобострастным поклоном принимал из рук её высочества очередной деликатес с её кухни, по виду ананас, заполненный чем-то похожим на рисовую кашу.

В общем, в тот первый раз, как, впрочем, и во все последующие (не исключая вчерашний) всё происходило по традиционному сценарию. Как это принято, после лёгких закусок принесли китайскую противную водку и уже совсем скоро все гости её высочества ухрюкались до невозможности. Даже я с моей российской закалкой почувствовал, как ближе к концу пира у меня понемногу отнимаются ноги. И все это благодаря тому, что принцесса Яо внимательно следила за моими рюмками, и собственноручно наливала мне исключительно богатырские порции.

По уверениям Жулика, она так меня испытывала, и я, вздыхая, успешно проходил одно испытание за другим. И, в конце концов, обнаружил, что держу её высочество на коленях и могу разговаривать с ней даже без переводчика с китайского на английский (в чужих языках принцесса была как-то не особо сильна). Сам наш толмач к этому времени уже мирно подрёмывал лицом вниз в каком-то экзотическом блюде и над ним, помнится, всё хлопотали по-прежнему безмолвные официантки.

В целом первый вечер тогда удался, хотя между делом и выяснилось, что моя принцесса не очень любит чистить зубы. В итоге, такие встречи с её императорским высочеством стали для меня неотъемлемой частью пребывания в Поднебесной во время моих деловых поездок, и с каждым разом мы с принцессой Яо заходили всё дальше и дальше в познании внутреннего мира друг друга.

Кстати да, в последний раз мы (вернее я) зашёл в принцессу довольно далеко.

Постепенно собрав в целое эти обрывки вчерашних воспоминаний, я вернулся к действительности, в свой номер на двадцатом этаже отеля, к моему верному Жулику.

— Так ты говоришь, приглашает сегодня куда-то? — переспросил я, — как она сама-то после пьянки?

— Довольная, как панда! — многозначительно сообщил мой друг, — и сказала ещё, что хочет поехать к тебе в гости в Россию.

От такой неожиданности я уронил на пол и вторую туфлю, но через секунду всё-таки смог взять себя в руки.

— Вот как раз с этим торопиться не следует, — как можно более рассудительно сказал я, — мы с тобой сейчас должны думать только о работе. Наступает очень важный этап нашего бизнеса. Между прочим, вчера звонил мой компаньон Николай…

— Это тот, который всё время орёт по телефону? — сразу же догадался китаец, — мистер Красников?

У него это прозвучало, как «мистер Херасников». Ну, я на месте Красникова тоже не обрадовался, если бы меня именовали таким образом. Но с другой стороны бывает и хуже. Мой специалист по электронике Сергей, к примеру, крайне не любит представляться по телефону англоязычным контрагентам. А всё потому, что они постоянно переспрашивают: «Сэр кто?».

Хотя чего это я? Мой старший компаньон по бизнесу и по возрасту Николай Алексеевич Красников, мужчина на редкость малого роста и на удивление громкого голоса никак не мог разговаривать с Жуликом. Он и по-английски то, знает не больше десятка слов. Когда мы были с ним на Мальдивах, знаете, как он пытался отыскать двадцать второй номер в отеле? Он спрашивал на ресепшене «намбер ту-ту», а мне приходилось делать вид, что мы незнакомы.

Так это что же получается, Жулик, просто услышал, как я с Алексеевичем по телефону разговаривал? В общем, это не удивительно, Красников в возбуждённом душевном состоянии может заглушить своими воплями даже шум от взлетающего реактивного лайнера. Его, пожалуй, и глухой расслышит, когда он чем-то недоволен. Но зачем вот так вот ронять мой авторитет в глазах иностранных сотрудников?

— Он не орёт, у него такой, гм, стиль разговора, — сухо поправил я китайца. — Так вот он вчера звонил и сказал, что если мы завалим нашу с тобой завтрашнюю поездку в Гонконг, то тогда…, - я печально вздохнул, — тогда, да, ты мой френд его здесь и без телефона услышишь. Так что никаких развлекательных заведений сегодня! Готовимся к отлёту!

— О' кей, никаких заведений, — с готовностью и очень поспешно согласился Жу, — поедем тогда в офис, закончим там дела?

— Поедем, — кивнул я, — только вот сначала туфли мне новые купим. Я здесь на втором этаже обувной магазин видел.

— А что передать её высочеству? — вспомнил Жу, почтительно поднимая с пола погибшие туфли (вот что мне нравится в китайцах, так это чувство субординации).

Я на секунду задумался:

— Скажи, что я улетаю с мыслями только о ней. Но в Россию, ей пока ехать не над…. Нет, этого лучше не говори. Это лишнее.

Жулик послушно закивал и полез за своим телефоном, а я отправился в ванную смывать с себя следы разгульной жизни и готовиться к поездке в Гонконг.

Но вы, может быть, заинтересуетесь за каким чёртом мы прёмся в мировую финансовую столицу с левосторонним движением и двухэтажными трамваями?

А дело всё в том, что мы бизнесмены нового поколения двухтысячных. Мы не купи-продай. Мы занимаемся производством в России. Мы инвестируем и строим завод.

А начиналось всё в далёкие уже девяностые.

Фирма была небольшая и провинциальная, её сотрудники тоже не блистали талантами. Единственным, кто твёрдо верил в будущее процветание, был хозяин, директор Степа Маслов, лысый блондин с лицом гопника, но с тонкой душевной организацией и с неоконченным высшим образованием (Степа вылетел из института на первой же сессии). Но на тот момент ему повезло, и пока некоторые из его будущих подчинённых всё ещё грызли гранит технических наук, несмотря на начинающиеся непонятные рыночные времена, Степа уже сидел на местной барахолке, торгуя дефицитными радиодеталями. Бизнес был простой до омерзения, Степа раз в месяц закупал популярные комплектующие на Большой Барахолке в Москве где-то в Тушине и потихоньку до следующей поездки распродавал их уже у себя в родном своём сибирском городе, в многофункциональном торговом центре (на вещевом рынке), где у таких как он давно был свой уголок. Основными врагами его предпринимательской деятельности были сибирские морозы, из-за которых Степа чуть не стал алкоголиком и естественные рыночные регуляторы — местные бандиты.

Чтобы как-то выжить в этих суровых природных условиях торговцы объединялись в некое подобие профсоюза, будили замёрзших и засыпанных снегом товарищей, «грузили» ошалевших гангстеров сложными техническими терминами, пока, наконец, те привыкшие к простому и понятному турецкому ширпотребу не махнули на них рукой и не стали ограничиваться небольшой постоянной данью. Это ведь было гораздо проще, чем разбираться, почему все эти микросхемы, транзисторы и прочий, как они выражались «порожняк» одинакового вроде бы размера, количества ножек и цвета совершенно неожиданно различается по цене. Да ещё в сотни раз. И только одна кавказская диаспора в лице ушлых армян проапргрейдилась до понимания, что местами этот «порожняк» вовсе и не порожняк, а довольно ценное нечто, содержащее золото и серебро, особенно если оно несло на себе маленький ромбик, сакральный знак отечественного военного производства. И очень долго среди торговцев радиодеталями слышался один и тот же вопрос от алчных сынов Кавказа, — «Жольтый есть? Есть жольтый? Продай жольтый!».

В те времена Степа и познакомился со своим будущим партнёром по бизнесу Антоном Буйновым прозванному местными торговцами, как Заяц Ушастый, Ушастый или просто Шапка. Своим прозвищем тот был обязан головному убору, меховой шапке фантастических размеров, которую Антон носил, не снимая, с первого снега и до весенней капели, то есть, говоря приблизительно, девять месяцев в году. Степа справедливо заподозрил, что человек столь тщательно берегущий свою голову и, следовательно, мозг, должен обладать хоть каким-то умом. К тому же самому Степе уже стало надоедать регулярно мёрзнуть на морозе. Ему хотелось более успокаивающей, офисной обстановки. Тем более, что его физиономия постепенно задубевавшая на холоде, начала приобретать нездоровый сине-красный цвет, что вкупе со Степиным валенкообразным носом и быстро лысеющей головой грозило полностью лишить его последней привлекательности в глазах женской части населения его родного города.

Но все же он долго присматривался к Ушастому, пока в один прекрасный искрящийся зимний день, после очередной порции согревающей воды, тот не признался Степе в любви к числам (он именно так и выразился) и о неоконченных им бухгалтерских курсах. Это решило дело, и Степа в ответ доверил ему свою мечту. Ещё несколько таких бесед понадобилось для утверждения окончательного бизнес-плана и рождения названия для будущей фирмы. Когда дым дискуссий рассеялся, на белом свете появились генеральный директор Степа Маслов, главный бухгалтер Антон Буйнов, а в государственном реестре Российской Федерации было зарегистрировано общество с ограниченной ответственностью с уродливым названием «Планар». Впоследствии злопыхатели утверждали, что название на самом деле происходит от имени червя-планарии, мелкого убогого многоклеточного, собирающего объедки на дне мелких прудов и речушек за своими более удачливыми конкурентами. Но Степа с негодованием отметал это предположение и упирал на то, что на свете существуют планарные, то есть, как он пояснял, плоские микросхемы, от чего, мол, и произошло благородное название его компании. Правда, объяснить какая между ними существует связь, он все равно не мог.

Свежеиспечённые компаньоны с энтузиазмом принялись за дело. На деньги Антона для генерального директора (водительские права были только у Степы) был приобретён полуразвалившийся мерседес оптимистичного зелёного цвета, сразу получивший название «крокодил», а также были сняты две комнаты на втором этаже в здании хиреющего научно-исследовательского института, разделённые промежутком в пятьдесят метров. В одной комнате помещался офис, где сидели генеральный директор и главный бухгалтер, в другой предполагался склад, поскольку Степа убедил товарища, что непосредственно ставить прилавок и сумки с радиодеталями в офисе, как-то не комильфо. Местный завхоз Иваныч за какие-то копейки притащил старую мебель для обстановки офиса, а неведомым образом возникшая снова «крыша» в лице тех же бандитов организовала поставку краденой оргтехники, за такие же смешные деньги.

И вот в этой «фирме» неожиданно оказался я. Пути Господни неисповедимы. Как и зарплата в сто пятьдесят долларов в месяц. И заметьте, я ещё считал, что мне повезло. Но зато теперь…

— Сто пятьдесят тысяч долларов! Это со скидкой и красавица ваша, — менеджер автосалона «Мазерати» с любовью и нежностью посмотрел на стоявшую перед нами приземистую ярко-оранжевую торпеду на колёсах. В чуть затенённых боковых стёклах красавицы причудливо отражались одна славянская и две косорылые физиономии. Затем славянская задумчиво почесала нос, посмотрела на наручные часы и озабоченно сказала на русском языке:

— Такие деньжищи за праворульку!

Действительно, это же целая тысяча моих зарплат в девяносто седьмом году. И что мы за них получим? Оранжевый праворульный банан с клиренсом семь сантиметров? Не любитель я таких автомобилей, хотя Степа Маслов, будь он здесь, уже упал бы перед ней на колени. Но звёздочка Степы закатилась ещё три года назад, когда его выкинули с местного рынка столичные конкуренты. Сидит он сейчас бедолага в своей Сибири наёмным директором маленького магазинчика и вспоминает, наверное, былые времена. А я в это время здесь в центре Гонконга, со своим верным Жуликом прицениваюсь к изделиям итальянского автопрома.

Дело в том что завтра прилетает мой партнёр по бизнесу, тот самый громкоголосый Красников, а я к этому времени должен сделать кое-какие приготовления. Ну и само собой, встретить в аэропорту этого грозного полурослика. Он же, бедолага, один заблудится. Так-то, я ему сколько раз говорил до отъезда, возьми, мол, с собой нашу Таньку Калиничеву из отдела закупок. Она и английский знает и симпатичная — переспишь с ней заодно. Но этот грозный герой настолько боится своей собственной жены, что вместо Таньки решил вытащить в Гонконг меня с Жуликом из Пекина, где мы вовсю пахали на благо родной фирмы. Зато теперь на душе у его супруги будет спокойно. Но с Калиничевой-то и я сам мог переспать в этом прекрасном мегаполисе, просто созданном для шоппинга и любви! Меня-то зачем обламывать? Вот возьму и подсуну за это Алексеичу, какого-нибудь здешнего трансвестита, будет тогда знать!

— Господа, желаете посидеть за рулём или выехать на тест драйв? — менеджер продолжал быть самой любезностью.

Господа задумчиво переглянулись. Ещё бы, мы же представились серьёзными иностранными бизнесменами, приехавшими в автосалон за парочкой «Мазерати», для нашего нового офиса, — «здесь недалеко, в двух шагах от башни SONY». Хорошо, что я хоть Жулика успел переодеть в одном из здешних торговых моллов. «Ролекс» заодно ему купил, пока шли через дорогу, у какого-то пакистанца. Зато теперь он походить стал на приличного джентльмена, хотя и желтоватой наружности.

— Давай-ка, сфотографируй меня на свой телефон — сказал я своему китайскому другу, забираясь в роскошный салон, — с разных ракурсов.

Через секунду я уже утонул в великолепии и изяществе белой алькантры, отблёскивающего алюминия и дорогого дерева. Умеют же, чёрт возьми, буржуи делать хорошие вещи. Как говорил герой Михаила Афанасьевича Булгакова, надев заграничные туфли, — «нога как в вате». А здесь утопаешь в этой вате целиком и полностью. И ведь главное, если так посмотреть — машина как машина, тот же руль, салон и четыре колеса. Как же они, заразы, добиваются такого сногсшибательного эффекта? Садишься, к примеру, в двухсотый крузер. Чувствуешь, — ты человек, и не просто, а с большой буквы, — Человек! Заберёшься в ту же тойоту, только классом ниже, — ощущение, что ты лох какой-то. В лексусе, — опять Человек. В каком-нибудь субару, — снова лошара. Я как-то раз специально ближние автосалоны у нас в городе обошёл, хотел все-таки выяснить, в чём же здесь секрет. Так и не выяснил. Это, наверное, тайна на манер скрипок Страдивари — секрет есть, а в чём, никто понять не может.

Тем временем Жу начал бегать вокруг автомобиля, выискивая удобные ракурсы для съёмки. Специально для него я сначала принял вид сурового босса, а затем высунулся из бокового окна и уже с видом полупьяного плейбоя помахал ему ручкой на камеру. Он с готовностью защёлкал своим айфоном.

«Выложу в «Одноклассниках»», — подумал я, развалившись на сиденье в последней позе, «вид мелкого олигарха», и наблюдая за тем, как с лица менеджера автосалона постепенно сползает выражение почтительности, — «для них в Сибири и праворулька сойдёт».

Когда я вылез из автомобиля, пройти тест драйв менеджер уже нам не предлагал. Глядя на его помрачневшее лицо, я понял, что добавить в мою коллекцию фотографий ещё один снимок с симпатичной местной девицей на фоне «Мазерати» уже вряд ли получится. Ну и ладно. У нас с Жуликом ещё весь день впереди.

— Где тут у тебя на карте лексусовский автосалон? — спросил я Жулика, когда мы снова оказались в толчее многолюдной центральной улицы «Main road», — у нас ещё целый час до встречи шефа, как раз успеем забежать. Я тут такую машинку видел — закачаешься!