Давай придумаем любовь

– Ты кого-то ждешь, Марин? Может, я не вовремя? – осторожно спросила Юля, перешагивая через порог. – Вид у тебя такой расстроенный! Может, случилось что? И давно тебя что-то не видно, вот я и решила зайти…

– Ну и молодец, что решила. У меня бутылка хорошего вина есть, сейчас посиделки устроим. Чего-то на душе так погано, знаешь…

– Бывает, что ж. В таких случаях просто выговориться надо, Марин. И сразу легче станет. Наливай уже, что ли…

Они уселись за кухонным столом, Марина достала из шкафа бутылку вина, нарезала сыр. Поставила тарелку на стол, проговорила грустно:

– Больше нет ничего, Юль… Я даже в магазин не хожу, неохота. Депрессия у меня жуткая.

– А чего так? Страдаешь по этому своему… Как его? По Стасу? Он ушел, да? Сволочью оказался?

– Нет, я сама его выгнала. Но насчет сволочи ты права, да. Такой он и есть.

– Надо же… А с виду вполне себе достойный мужик… Такой интересный, такой брутальный, хоть в кино его снимай. Вы с ним прекрасно рядом смотрелись: оба рослые, красивые, не пара, а загляденье!

– Ой, Юль, не сыпь мне соль на рану, умоляю тебя! Я ведь так же обманулась… И все, не хочу о нем больше говорить, не хочу! Забыть хочу как страшный сон! До сих пор понять не могу – что это со мной было такое? Будто околдовали меня, загипнотизировали… Теперь вот очнулась, а мой поезд, похоже, ушел… Не получается у меня поезд догнать, Юль!

– Это ты сейчас про Женю своего, что ли?

– Ну да…

– Ой, Марин, умоляю тебя, не смеши! Да он же так тебя любит, это же невооруженным глазом было видно! Только пальчиком помани – прибежит обратно, еще и прощения просить будет, что в пути слегка задержался!

– Да манила я его, Юль, уж всяко-разно манила… Не возвращается он, вот в чем дело. А меня такая досада жуткая берет, ужас просто! И даже не на него досада, а на саму себя. Потому что я дура, Юль. Дура, дура… Не понимала ничего раньше… Жила с Женей, будто теплым одеялом укутанная, делала все, что хотела. Он же всегда под рукой был, все для меня делал, что мог и не мог! А я не ценила. Думала, это все мне просто так положено, ни за что. Просто прилагается ко мне как хорошая упаковка. Теперь я одна, выходит… Совсем одна… Не умею я жить одна, Юль, не умею…

– Ой, да ну тебя, чего ноешь-то! Подумаешь, одна! Я вот всю жизнь одна, и ничего! Ты ж красивая, Марин, да на тебя еще сколько угодно таких Жень сыщется!

– Да кого я найду, Юль, о чем ты… Я ж в паспорт к себе периодически заглядываю, отдаю себе отчет, что давно не девочка. Сама ведь знаешь, как нынешние мужики разборчивы, зачем им сорокалетняя, если можно с двадцатилетней замутить, а то и помладше. Они такие нынче, молодые-то девицы, они, знаешь, продвинутые. Для них чем старше, тем лучше. А для мужиков чем моложе, тем лучше.

– Ну, Женя твой не из таких, насколько я знаю.

– Да, не из таких. Я тоже думала – стоит его только позвать… А он уперся как баран, с места его не сдвинешь! Уж я так и этак с ним. И унижаюсь, и обещаю…

– Может, ну его тогда к лешему, если не хочет, а? Чего унижаться-то?

– Нет, Юль, нет… Для меня уже это дело принципа, понимаешь? Я должна его вернуть, должна, и все тут.

– Ну, если дело принципа… – развела руками Юля, глядя, как Марина наполняет вином ее бокал. – Тогда я не знаю, что тебе и сказать…

– Да ничего не говори, Юль. Слушаешь меня, и на том спасибо. А то я уже извелась вся, даже поговорить не с кем. Конечно, можно подругам позвонить… Но Катьке сейчас некогда, не поймет она меня, позлорадствует только. А Машке и подавно звонить не буду. Женя ведь с ней жил, когда… Когда я его выгнала. Представляешь? Тихушница, а сообразила, быстренько на освободившееся место пристроилась!

– Погоди… Ты говоришь, он жил с этой Машей… А сейчас уже не живет, что ли?

– Не-а. К Машке муж вернулся, понимаешь? Я поэтому и думала, мол, если Женя теперь один, значит, тоже ко мне должен вернуться. Такая самонадеянная была… Еще и мамаша Женина в уши ему льет всякие гадости про меня, я знаю! Не любит она меня…

– Ну, так это и неудивительно. Какой ты любви захотела от свекрови? Для нее же сынок ее любименький – свет в окошке, ни одна женщина его недостойна.

– Не, Юль, она не такая. Она умная тетка. Я ей тут нахамила недавно, теперь жалею. Не знала же, что все так получится! Очень жалею…

– Что, прям сильно-сильно Женю своего вернуть хочешь, да?

– Ну, я ж тебе говорю…

– Тогда не сиди сиднем, предпринимай что-нибудь!

– Что я должна предпринять, что? Связать Женю и силой к себе затащить? Что?

– Ну, не силой… Хитростью можно, к примеру…

– Какой хитростью?

– Ой, да не мне тебя учить, Марин! Смотрю сейчас на тебя и удивляюсь – до чего ж расклеилась, даже придумать ничего не можешь! Ну хотя бы больной притворись, чем не вариант? Скажи ему, что ногу сломала, что передвигаться по квартире не можешь. Голодная сидишь, умираешь. Помощи просишь. Неужели он тебе в этом откажет? Это же так по-человечески – несчастную бывшую накормить!

– Да как же ногу… Это ж надо, чтобы она в гипсе была… Он же не поверит…

– Ой, да какие проблемы, Марин! Ты же знаешь, где я работаю! Я ж медсестра хирургического отделения все-таки! Да я тебе такую загипсованную ногу организую – комар носу не подточит! От бедра до пяточки закатаю, и на самом деле с кровати встать не сможешь. И куда ж он тогда денется от тебя? Прибежит на твой слезный зов как миленький. А там уж ты сама соображай, что да как.

Марина смотрела на Юлю задумчиво, будто уже видела эту картину – она лежит, вся такая страдающая и загипсованная, а Женя ее бульоном с ложечки кормит…

И улыбнулась – чем не вариант? Юля права. И проговорила решительно:

– Давай, Юль! Тащи из больницы свой гипс и эти… Причиндалы всякие, что к перелому полагаются. Завтра же тащи! У тебя завтра в котором часу дежурство заканчивается?

– В пять часов дома уже должна быть. Упакую тебя в лучшем виде, не переживай. Твой Женя глянет на тебя и сразу сдохнет от жалости.

Все так и получилось на следующий день. В семь вечера Марина уже рыдала в трубку:

– Жень, я ногу сломала… Только что меня из хирургии домой привезли… Лежу одна и встать не могу. Да я даже до туалета сама добраться не могу, Жень! Помоги мне, пожалуйста, мы же с тобой не чужие… У меня никого, кроме тебя, нет, не к кому больше обратиться… Ведь не откажешь ты мне в такой малости, правда? Стакан воды принести…

Рыдания были такие настоящие, что она и сама себе поверила. К тому же Юля постаралась от души, закатала ее ногу в гипс, как и обещала, от бедра до пяточки. Встать можно, конечно, хотя и с трудом. И передвигаться самой невозможно.

Вдохнула в себя воздуху и запричитала-заплакала дальше:

– Мне так больно сейчас, Жень… Даже пошевелиться больно… Врачи сказали, надо лежать… Я никогда в жизни не чувствовала себя такой беспомощной, Жень… Неужели ты мне сможешь отказать в помощи сейчас? Неужели?

– Да, Марин, конечно. Я приеду сейчас. Дверь открою, у мамы где-то запасные ключи были. Держись, я быстро приеду. Может, мне в аптеку заскочить, обезболивающее купить?

– Да, заскочи… И в супермаркет тоже, у меня в холодильнике ничего нет… – проговорила тихо Марина, едва сдерживая радость.

Да, все получилось, получилось! Юлька права оказалась! И как ей самой что-то подобное в голову не пришло? Надо будет потом отблагодарить ее как-то…

Услышав, как в прихожей хлопнула дверь, она изобразила на лице страдания, потерла ладонями глаза, чтоб выглядели припухшими. Когда Женя зашел в спальню, проговорила дрожащим виноватым голосом:

– Ты извини, что так получилось… Мне и правда некого больше просить, извини…

– Ого… – глядя на ее загипсованную ногу, участливо произнес Женя. – Перелом серьезный, видимо… Как так получилось, Марин?

– Да сама не знаю… Утром спускалась с лестницы, голова закружилась, упала, а дальше уже ничего не помню. Как в том кино – упал, потерял сознание, очнулся – гипс. Врачи сказали, что соседи мне «скорую» вызвали.

– А это надолго, Марин?

– Да откуда я знаю? И почему ты спрашиваешь? Ты… Не хочешь мне помочь, да? Ты бросишь меня в таком состоянии?

– Ну как же я могу… Конечно, я тебе помогу. Не брошу. Пока не сможешь ходить сама, я…

– Жень… Ты только не думай, что ты мне чем-то обязан, ладно? Что я на что-то там претендую… Просто мне очень плохо сейчас, пойми. Очень плохо, страшно и больно. Ты только будь рядом, и все. Нет, не целыми днями, конечно, я ж понимаю, что тебе на работу надо. Но вечерами хотя бы… И ночью… Я так боюсь, а вдруг я ночью умру? Мне страшно, Жень…

– Ты не умрешь, не бойся. Это же перелом, это пройдет. Кости срастутся, гипс снимут, все будет хорошо. Я сейчас приготовлю тебе что-нибудь… Куриный бульон хочешь?

Она чуть не засмеялась, вспомнив, как давеча представляла себе эту картинку – Женя заботливо кормит ее бульоном с ложечки. Так трогательно со стороны смотрится, ей-богу…

– Да, я хочу бульон, Жень. Я страшно голодная, с утра ничего не ела.

– Ну, тогда я быстро… Потерпи немного. Я очень быстро!

Женя ушел на кухню, а она вздохнула легко – вот, во‑о-от… Весь он в этом! Сразу засуетился, чтоб ей угодить. Хотя и не угодить пока, а просто накормить, если честно. Но ведь всему свое время, правда?

Уже поздно вечером он засобирался уходить, проговорил деловито:

– Я завтра утром перед работой к тебе заскочу, ладно? Завтраком накормлю, а обед около кровати на тумбочке оставлю. Термос у мамы возьму, у нее есть такой, широкий… В нем обед горячий еще будет.

– Жень… Не уезжай сейчас, а? Останься… – попросила она жалобно. – Я боюсь ночевать одна… Мне так плохо, Жень… Я ведь ничего у тебя не прошу, просто побудь рядом со мной… Чтобы я ночью проснулась и знала, что я не одна. Кровать ведь такая широкая, Жень…

– Хорошо, я останусь, Марин. Я в другой комнате на диване лягу. Если тебе что-нибудь нужно будет – позовешь.

– А со мной в спальне?

– Нет. Я буду спать на диване. Я буду рядом, пока ты беспомощна. А потом…

– Хорошо, хорошо, я поняла, Жень! – произнесла она торопливо, испугавшись этого «потом». – Хорошо, просто будь рядом… Просто будь… Мне так спокойно, когда ты рядом. Я очень, очень тебе благодарна… Ты меня спасаешь практически…

– Ну все, Марин, постарайся заснуть. Тебе больше спать надо, сил набираться.

– А ты не уйдешь, когда я засну? Обещаешь?

– Да. Обещаю. Спи…

Закрыв за собой дверь, он вышел из спальни, сел на диван в гостиной. Огляделся вокруг… Странное ощущение, очень странное. Такое чувство внутри, будто попал в западню.

Но откуда оно взялось, интересно? Ведь это его квартира. Он жил здесь много лет, он должен себя чувствовать вполне комфортно. Да, он не хотел сюда возвращаться, не хотел видеть Марину, много дней подряд чувствовал к ней что-то, похожее на неприязнь – зачем она все время звонит и требует встречи? Требует, несмотря на его категоричное «нет». А теперь вот так все обернулось – он все-таки здесь. Но не бросать же человека в беде, правда? К тому же если это слабая женщина. Он просто не мог поступить иначе, не мог!

И все равно ощущение какого-то подвоха не покидало его. И потому сердился на себя еще больше – что он, барышня кисейная, чтобы жить ощущениями? Если им только следовать, можно с ума сойти. И без того на душе бог знает что творится после того дня, когда он видел Машу в последний раз…

Нет, сейчас не надо думать о Маше. Никогда больше. Пусть она будет счастлива, это главное.

Не думать, не думать, не думать…

Телефонный звонок прозвучал спасением от грустных мыслей, он ответил довольно бодро:

– Да, мам… Ты потеряла меня, да?

– Потеряла, Жень… Что, ты после работы куда-то заехал? Домой в котором часу вернешься?

– Я сегодня не вернусь, мам. Я у Марины. С ней беда случилась, ногу сломала. Ей помощь нужна, я не мог ей отказать.

– Ты… Ты совсем к ней вернулся, да?

– Нет. Просто я не могу оставить человека в беде. Ей не у кого больше просить помощи.

– Ой, да нашла бы себе помощника, если б захотела. Что-то не верю я во всю эту историю, Жень… Не верю… Марина та еще выдумщица…

– Как ты можешь так говорить, мам? Разве можно такое придумать, ты что?

– Можно придумать, да. К тому же Марина на все способна. А ты у меня очень добрый, Жень, вот в чем дело. Добрый, честный, порядочный. Она это прекрасно знает. Нет, конечно, если ты сам решил с ней остаться… Я все пойму. А если нет…

– Я разберусь, мам, ладно? Не переживай. Ты ведь у меня тоже такая… Добрая, честная и порядочная. В кого мне еще другим быть, правда?

– Да, да… Но иногда мне кажется, что все это излишне, что это всего лишь инструмент для чужих манипуляций. Будь осторожен, Жень, прошу тебя. Не дай себя обмануть. Пожалуйста, очень тебя прошу…

Марина крепко спала в эту ночь. Спокойно и крепко. А утром, когда Женя ушел, призадумалась – что дальше-то делать? Сколько ей в этом дурацком гипсе колодой на кровати лежать? Скоро ведь Новый год, между прочим…

Позвонила Юле, и та развеяла все ее сомнения:

– Не переживай, к Новому году я тебя по-новому загипсую! Так, чтобы ходить могла, немного прихрамывая. Будет тебе Новый год, не переживай.

– А что, так быстро гипс разве снимают? Женя же сразу догадается, что это липа была!

– Не догадается. Он же не медик. Если будет спрашивать, что да как, ты меня зови как специалиста. Я ему от души лапши на уши навешаю. Главное, что он уже порог переступил, понимаешь? Что ухаживает за тобой, жалеет тебя…

– А как я ему объясню, что гипс другой, уже облегченный? Скажу, что сама на одной ноге в больницу прискакала?

– Ну… Придумаешь что-нибудь. Скажешь, что это я к тебе на дом хирурга привела. По блату. Когда Женя на работе был. Скажешь, что не хотела его просить себя в больницу везти, что позаботилась о нем так… Ой, да видно будет, Маринка, ты что! Главное, он уже рядом с тобой…

– …Спасибо, Кать… Конечно, я очень хочу с вами Новый год встретить. Мы с Павликом приедем обязательно.

– И с Олегом, ведь так, Маш?

– Ну, так он же все равно не отстанет… Он в последнее время ни на шаг от меня не отходит. С работы встречает, домой везет. Все мои желания наперед угадывает, старается изо всех сил. Как-то так…

– А ты, смотрю, этому не очень и рада? Голос такой грустный…

– Я даже не знаю, Кать, что тебе на это ответить. Наверное, мне радоваться надо, да. Но не получается у меня, понимаешь? Господи, да если бы раньше он так со мной… Да не было бы счастливее на свете женщины, чем я! А теперь… Теперь не знаю…

– Ладно, Маш, не грусти. Собирайся к нам, будем вместе встречать Новый год.

– Хорошо, Кать. До встречи. Пока…

Маша опустила руку с телефоном, и тут же за плечом ее вырос Олег, спросил осторожно:

– Это ведь Катя звонила, да? Я так понял, на Новый год нас к себе зовет?

– Да, зовет… А ты что, подслушивал сейчас, да?

– Нет… Нет, что ты. Просто уловил случайно, что вы про Новый год говорите. А больше ничего не слышал. И это, Маш… Давай к ним не поедем, а? Давай лучше дома останемся? Это ж семейный праздник все-таки, и Татьяна Петровна будет рада…

– Нет. Я хочу вместе с Катей и Денисом встречать Новый год. И Павлик тоже давно не общался с Кирюшей, спрашивал уже, когда поедем. А ты – ради бога… Как хочешь… Можешь с мамой вдвоем Новый год встречать…

Олег прикрыл глаза и на секунду сжал зубы. Дернулись на лице желваки, но Олег сдержался, гневливой эмоции не выдал. Только проговорил почти жалобно:

– Конечно, я тоже поеду с вами, что мне еще остается? Только, Маш… Ну сама подумай… Как это все будет выглядеть, а? Наверняка ведь к ним Марина и Женя притащатся… А вдруг я не сдержусь, а? Возьму и морду ему бить начну…

– А ты сдержись. К тому же Женя перед тобой ни в чем не провинился. Лучше на себя пальцем покажи, если вдруг злость на тебя нападет.

– Это понятно, Маш, понятно… Я сам во всем виноват, да. Можешь мне это прямо говорить, без намеков. А только… Не хочу я туда ехать, Маш, не хочу…

– А я хочу! – сердито развернулась к нему Маша. – Я хочу встретить Новый год с моими друзьями! Я все равно поеду, а ты поступай как угодно! Я ж тебя не заставляю, правда?

– Все, все, не сердись… Ладно, я понял. Как скажешь, так и будет. Не сердись…

Маша молча вышла из комнаты, и Олег, воровато оглянувшись на дверь, тут же кликнул номер Марины и, услышав ее короткое «да, слушаю», проговорил тихо, прикрывая телефон ладонью:

– Маринка, привет… Я долго говорить не могу, я только спросить хочу… Как у вас там с Женей, все норм? Он ведь вернулся к тебе, да?

– Ну как сказать? Рано еще говорить об этом…

– Что значит рано? Вернулся или нет?

– Ну что ты меня допрашиваешь, Олег? В чем дело-то, говори?

– Да я просто спросить хотел, вы на Новый год к Филимоновым собираетесь?

– Не знаю еще… Меня, по крайней мере, не приглашали.

– Вот и не приезжайте туда, не надо!

– Это почему, интересно?

– А сама не понимаешь, что ли? Как все это будет выглядеть, представляешь?

– Да нормально будет выглядеть… У тебя ведь с Машкой все хорошо, так? Она счастлива, что ты вернулся?

– Конечно, счастлива! – не смог удержаться от мужского бахвальства Олег. – Она меня любит, только меня! И это сразу понятно было!

– Ну так и чего ты боишься тогда, не пойму? И это даже хорошо, что мы все вместе соберемся, я думаю…

– Да что, что хорошего-то?!

– А пусть Женя увидит, что у вас с Машкой все хорошо. Пусть увидит… И поймет… Нет, нам определенно всем вместе надо собраться, чтобы все окончательно встало на свои места! Я сейчас же Катьке позвоню, сама напрошусь в гости!

– Ну и дура…

– Да не дурнее тебя, Олежек. По-моему, мы оба одинаково в дураках оказались, не находишь?

– Ладно, все… Не могу больше говорить… Меня теща из кухни зовет.

– А ты что, нынче у нее на посылках? Ну, дожил, Олеженька, поздравляю тебя! – издевательски рассмеялась Марина.

Олег не стал ничего отвечать, вышел из разговора, сердито сунул телефон в карман. И прокричал деловито в сторону кухни:

– Иду, Татьяна Петровна, иду! Иду…

А Марина тем временем уже кликнула номер Кати, ждала, когда та ей ответит. И, услышав Катин голос, бросилась с места в карьер:

– Катюнь… Что ж это такое, а? Вы почему нас с Женей на Новый год не приглашаете? Я и ждать устала, решила сама напроситься! Или вы с Денисом решили традицию нарушить? Это он не хочет нас звать, да? Вот я всегда знала, что он меня недолюбливает, всегда знала!

– Да почему, Марин… Что ты… Просто мы подумали – ты ведь все равно никуда ехать не сможешь, тебе трудно…

– Это ты про мою несчастную сломанную ногу, да?

– Ну да…

– Так я смогу, Кать! Завтра Юлька обещала хирурга ко мне привести, он посмотрит… Может, и снимут гипс, не знаю. Или не до конца снимут. Да нога уже и не болит, все нормально! Я смогу приехать, Кать! Хочешь, я сама Денису позвоню, а? Он не сможет мне отказать, я знаю. В конце концов, что плохого я ему сделала, правда? К тому же сейчас все изменилось в лучшую для всех сторону… То есть вернулось на свои места. Маша снова с Олегом, я с Женей, и все счастливы.

– Да не надо, Кать, не звони Денису. Просто приезжайте, и все. Вместе встретим Новый год, как раньше.

– Спасибо, Кать! Спасибо… Я уже так соскучилась по всем вам, если б ты только знала! Пока, Кать, до встречи!

– Пока…

Марина выдохнула, с ненавистью глянула на загипсованную ногу. Скорей бы уж Юлька ее освободила из плена, надоело это все до смерти! И скорей бы Женя с работы вернулся…

О, а вот и дверь в прихожей хлопнула – пришел! Надо прямо сейчас поговорить с ним…

– Как ты? Все в порядке? – заглянул Женя к ней в спальню. – Я сейчас ужин тебе разогрею.

– Погоди, Жень… Потом с ужином, потом… Мне с тобой поговорить надо. Дело в том, что сейчас Катя звонила… Она нас на Новый год зовет. Поедем, Жень, а? Как в старые добрые времена…

– Погоди… Как же ты поедешь? Это же невозможно…

– Да я смогу, Жень! Завтра Юлька знакомого хирурга приведет, наверняка уже снимут гипс! Или не до конца снимут, но так, чтобы я сидеть нормально могла…

– Да откуда ты можешь заранее знать? Я думаю, хирург скажет, что рано еще…

– Нет, Жень! Я так чувствую – все уже хорошо. И не болит ничего… Это потому что ты рядом со мной, Жень… И давай поедем к друзьям, а? Что ты на меня так смотришь, что уж такого страшного я тебе предлагаю? Или… Или ты просто боишься увидеть Машку счастливой, честно скажи? Боишься, да?

Женя ничего не ответил, молча отвел взгляд. А Марина быстро продолжила:

– Мне кажется, тебе надо это увидеть, Жень… Своими глазами увидеть. Чтобы не думать больше…

– О чем не думать, Марин?

– О том, что ты не хочешь быть со мной, вот о чем. А я ведь уже не смогу без тебя, Жень… Я все поняла, раз и навсегда поняла – лучше тебя нет, пойми. Нет и не будет… И ничего сейчас не говори, не надо, пожалуйста! Дай себе время, Жень. Пусть оно идет себе, идет потихоньку… И давай съездим к Филимоновым на Новый год, пожалуйста, прошу тебя! Я ведь ничего сверхъестественного не требую, только к друзьям поехать, вот и все! Ну, пожалуйста, Жень… Иначе я сейчас плакать начну…

– Хорошо, Марина, хорошо… Только не надо плакать, пожалуйста. Хорошо, мы поедем…

– Ну, вот и приехали… – проговорил Женя, въехав в ворота. Обернувшись назад, спросил деловито: – Как ты, Марин?

– Все в порядке, Женечка, все в порядке! Смотри, Катя и Денис на крыльцо вышли, нас встречают!

Марина первой выбралась из машины, осторожно ступая на «больную» ногу. Катя бросилась к ней, поддержала под руку, обернулась к Денису:

– Ну что ты столбом стоишь? Успеешь еще, поздороваешься с Женей! Лучше помоги Марине на крыльцо подняться, слышишь? А лучше на руки ее возьми!

– А Машка и Олег еще не приехали? – весело спросила Марина, протягивая к Денису руки.

– Они чуть позже будут… – пояснила Катя. – На рынок еще заедут, я забыла соленых огурцов для оливье купить.

– Ну, это уж… как всегда! – весело отозвалась Марина. – Какое ж оливье без соленых огурцов, которые ты по традиции купить забываешь?

Не успели войти в дом, как увидели машину Олега, въехавшую в открытые ворота. И почему-то застыли все на секунду, глядя, как она подъезжает к крыльцу.

Особенно бесконечной эта секунда показалась Жене. Потому что боялся повернуть голову, боялся увидеть Машу. Показалось, что-то должно будет произойти с ним такое… И сам не понимал что. И жалел уже, что поехал…

Хотя ничего особенного не произошло, небеса на землю не рухнули. Маша вышла из машины, улыбнулась, чмокнула в щеку подбежавшую к ней Катю. Потом помахала рукой Денису и Марине, ему тоже… Только при этом глаза в землю опустила и будто сжалась в комок. Так ему показалось… Хотя и не смог разглядеть толком, потому что Машу сразу загородил от него своим телом Олег. И потом не отходил от нее ни на шаг. То за руку ее держал, то в глаза нежно заглядывал, то пальцами легко касался щеки.

А Маша… Маша на Женю старалась не смотреть вовсе. И на Марину тоже. Нарочито старалась не смотреть, и это было заметно всем. И потому, может быть, не было в компании прежней легкости и веселья. Все было не так… Не так, как раньше. Хоть Марина и старалась всех расшевелить, шутила и смеялась громко. И требовала веселья:

– Денис, включай музыку! Ну что мы все сидим за столом? Старый год проводили, хватит сидеть, танцуйте! Жалко, что я не могу, а то бы сейчас поплясала! Громче, громче включай!

И танцев тоже не получилось, хоть и музыка вроде звала. Денис вздохнул, проговорил тихо:

– Ну, давайте еще выпьем, что ли…

Веселая музыка неожиданно сменилась другой, более грустной. Маша вздрогнула, напряглась, услышав знакомое вступление, а за ним те самые слова песни: «Давай мы с тобой сыграем в прятки, и я тебя искать не буду… И я найду себе намного лучше, и я найду себе совсем другую…»

И глянула на Женю в отчаянии, всхлипнула вдруг, закрыв лицо руками. Он тоже смотрел на нее не отрываясь. А грустный голос все лился и лился, обволакивая их энергией памяти:

Ну зачем же я в тебя влюбился? Ну зачем мне это надо было? Твоя вечная любовь так мало длилась…

Олег хотел было обнять Машу за плечи и притянуть к себе, но она сбросила его руки, быстро подскочила из-за стола и бросилась вверх по лестнице на второй этаж. Олег моргнул, виновато и обиженно посмотрел в никуда, будто не понимая, что происходит. Потом встал, пошел вслед за Машей.

И Женя встал со своего места, вышел в прихожую, не замечая, что Марина глядит ему вслед в отчаянии. Не замечая, как она шепчет с досадной слезой в голосе:

– Да выключи ты эту музыку, Денис! Что происходит, не понимаю…

Денис будто не услышал ее, тоже пошел вслед за Женей. Увидел, как тот стоит на крыльце, обхватив себя руками, проговорил тихо:

– Что, хреново тебе сейчас, братан?

– Да не то слово, Денис… Не то слово…

– Любишь ее, да?

– Люблю. Очень люблю.

– Ну, тогда я тебя не понимаю, бро… Ты вообще мужик или нет? Не видишь, что с ней творится?

– Вижу, Денис. Вижу. Но ведь она сама так решила… Сама…

– Она женщина, бро. Ей можно быть мягкой и уступчивой, а тебе нельзя. Ты же мужик, бро. Ты все решаешь, понял? Или ты позволяешь превратить себя в тряпку, или… Или борешься за свое. Борешься, понимаешь? Отбрасываешь в сторону свою пресловутую интеллигентность и бьешься вусмерть. Кулаки в кровь, морду всмятку. За женщину надо биться, бро. Иди и бейся, понял?

– Да. Я понял. Сейчас увидел ее и понял.

– Тогда иди.

Женя повернулся, решительно вошел в дверь.

Маша плакала так, как не плакала никогда в жизни. Олег сидел рядом, растерянно гладил ее плечи, бормотал тихо:

– Маш, перестань, пожалуйста… Все же хорошо, Маш… Зря мы сюда приехали, я ведь тебе говорил… Хочешь, прямо сейчас домой поедем? Согласись, какая-то ерунда получается, а не встреча старых друзей! Я ведь тебе говорил, а ты меня не послушала. Перестань плакать, прошу тебя, Маш… Неудобно…

– Неудобно? Что тебе неудобно, скажи? – подняла она к нему заплаканное лицо. – По-моему, тебе как раз очень даже удобно!

Олег не успел ей ответить – сверху прилетел требовательный Катин голос:

– Ребята, спускайтесь! До Нового года десять минут осталось!

– Пойдем, Маш… Еще и умыться успеешь, пойдем… – потянул ее за плечи Олег.

Маша поднялась, отбросила с плеч его руки, быстро пошла из комнаты. Так же быстро спустилась с лестницы и…

И столкнулась нос к носу с Женей. Он ждал ее. Он протянул к ней руки. И она тут же упала в них, ухватилась за Женю крепко и снова заплакала.

Все смотрели на них удивленно. Только удивление у всех было разное. У Дениса – одобрительное, у Кати – слегка растерянное. Только у Марины и Олега оно было одинаковое – досадно-злобное.

В наступившей тишине все услышали Женин голос:

– Я люблю тебя, Маша… Очень люблю. Я не могу без тебя, слышишь? Не могу…

– И я… И я тебя очень люблю… Я не могу без тебя… Да я чуть не умерла без тебя, Жень… Чуть не умерла, правда…

Первым опомнился Олег, решительно подошел к Жене, рванул его к себе за плечо:

– Отпусти ее, слышь, ты? Немедленно отпусти, ну? Пойдем выйдем. Поговорим!

– Он никуда не пойдет с тобой, Олег! – неожиданно звонко проговорила Маша, еще крепче обхватывая руками Женю. – Я люблю его, я хочу быть только с ним, разве ты этого еще не понял? Здесь кулаками все равно ничего не решишь!

– Ну, это мы еще посмотрим! Пойдем выйдем!

– Тихо, ребята, тихо… – вклинился в их перепалку Денис. – Оставьте все на потом… Слышите, уже куранты бьют? Надо же Новый год встретить! Не мордобоем же его встречать, правда? Придется отложить выяснение отношений хотя бы на пять минут. Я и шампанское уже по бокалам разлил…

Олег посмотрел на Дениса так, будто задыхался от ярости. Развернулся, выскочил в прихожую. Все услышали, как громко хлопнула дверь. Аккурат под последний призыв курантов…

Марина схватила бокал с шампанским, рука ее дрожала нервно. Осушила бокал до дна с такой жадностью, будто хотела потушить им горевший внутри огонь досады. Катя и Денис тоже выпили шампанского, обнялись, расцеловались. А Маша и Женя так и стояли обнявшись, и не могли оторваться друг от друга. И не было им дела до встречи Нового года и до боя курантов… Поважнее у них сейчас были дела. Они даже не заметили, как вернулся Олег, как проговорил от двери яростно:

– Сына я тебе не отдам, слышишь? Он со мной будет жить! Я его отец, я не отдам!

Маша и Женя разомкнули объятия, и Маша проговорила тихо и чуть виновато:

– Прости меня, Олег… Но тебе лучше сейчас уехать, я думаю. Мы бы с Женей сами уехали, но Павлик спит, будить его жалко.

– А не надо его будить, убирайтесь отсюда, понятно? Я же тебе сказал, Павлик со мной останется!

– Ой, да ладно тебе, Олег… – послышался вдруг насмешливо-хрипловатый голос Марины. – Надо же, разошелся гневом, смешно сейчас выглядишь. Истеришь, как баба обиженная. Все и так ясно, успокойся, мы в этой войне проиграли. Как говорится, что имеем, не храним… И Машка права, Олег, нам надо уехать. Мы чужие здесь, лишние на этом празднике жизни. Отвезешь меня домой, ладно?

– Такси себе вызови! – грубо бросил через плечо Олег. – Тоже мне… принцесса. Зачем ты его сюда притащила, зачем? – бесцеремонно указал он рукой на Женю.

– Да дура была, ты прав… Хотела как лучше. Я ж не знала, что Машка и ты… Что ты не смог ничего…

– Можно подумать, ты смогла!

– И я не смогла. Ты прав. Ладно, иди уже, я сама себе такси вызову. Двое проигравших в одной машине – это уже перебор, скопление плохой энергии. Как бы не случилось чего в пути… Хватит, наши игры с тобой закончились. Хотя это для нас игры были, а для них – просто плохая жизнь. А теперь у них счастье, как видишь. А мы с тобой, выходит, на него покушались только, хотели обманом его получить. А так не бывает, Олег… Новую любовь можно придумать, как выяснилось, а старую уже не вернешь. Имей смелость это признать…