Давным давно была...

Глава 15 Салочки со смертью

По прибытии в разведшколу, вновь была дезинфекция и переодевание в форму гитлерюгенда. Потом ребят по одному фотографировали и заводили в отдельную комнату.

Одним из первых в комнату зашел Никита, там был оберлейтенант Шинык.

— С этого момента, ты не должен откликаться на свое имя, тебя зовут «Кукушонок», ты теперь солдат Великой Германии! Бери ручку, бумагу и пиши: «Я — Никита Зозулин…»

— Писать по-немецки или по-русски?

— По-русски: «Я — Никита Зозулин, добровольно готов сотрудничать с Германской разведкой…»

… Число. Подпись. — Шинык взял бумагу, прочитал все 9 строк, доволно хмыкнул.

— «Кукушонок», я конечно понимаю, что ты так готов мстить красным комиссарам за гибель родителей, но это стандартная процедура. Но… вдруг тебе захочется переметнуться? Это бумага и фото, в форме гитлерюгенда, станет в НКВД для тебя смертным приговором! В соседней комнате с тебя снимут отпечатки пальцев. И помни, что ты — немец! Твой фатерланд ждет от тебя подвигов во славу Рейха!

Никите приходилось туго… Он был заявлен как фольксдойче — немецкого происхождения, к нему было особое отношение руководства диверсионной школы, ему планировалось ставить особые задачи. Остальных ребят готовили как разовых исполнителей: совершил диверсию — вернулся.

Мальчишек готовили к заброске в советский тыл. Задача ставилась простейшая — проникнуть на станцию, в котельную и подбросить в кучу угля взрывчатку, которая была замаскирована под кусок антрацита. Из кучи «уголек» попал в топку — «привет» котельной, паровозу, а то и эшелону.

Особое внимание уделялось физической подготовке, «театральному мастерству» — умению врать в глаза с честной физиономией, ориентированию на незнакомой местности, скрытному передвижению, стрельбе из различных видов оружия.

Постоянные кроссы, работа с утяжелениями, подтягивания, отжимания, а еще и другие «предметы» — к концу каждого дня мальчишки валились с ног. Но прошла неделя, вторая и ребята привыкли — втянулись.

Однажды ночью группу из 12 ребят (куда попал Никита и несколько мальчишек, определенных им как бывшие партизаны), вывели с территории школы. За 3 часа их увели примерно за 10 км в глубь леса. Была поставлена задача: вернуться в разведшколу до 8.00, но при этом, они не должны были никому попасться на глаза.

— Если вас задержат немецкие солдаты или обычные жители, то вас ждет очень неприятное наказание! — пояснил Шинык.

— А если кто-то попытается уйти в другую сторону, то наказание будет суровым! И помните, что вас начнут разыскивать с собаками через 2 часа!

Мальчишкам раздали компасы, карты, коробок спичек, часы. Отправлялись на испытание ребята с разницей в 2 минуты.

Никита «стартовал» последним. Он подумал, что вначале пути ничего произойти не должно, а вот ближе к завершению, когда мальчишки должны устать и расслабиться — потерять концентрацию, захочется спать, вот тут их и будут ждать ловушки и сюрпризы. Никита принял решение, что сперва пойдет по проторенной другими тропе, а через 30–40 минут уйдет правее. Проблема возникла уже через 10 минут. Никита услышал движение за спиной. Аккуратно и тихо ушел за толстое дерево. Ушел вниз, переполз по траве за кустарник.

«Интересно, сколько их и кто это?»

У дерева, которое только что покинул «Элвис» (в смысле — Никита), появился мальчишка из партизан — Ванька Мазуров — «Стриж», замахнулся корягой, которую держал в руке, но… бить было некого. От удивления «Стриж» застыл и опустил корягу вниз.

Никита воспользовался замешательством потерявшего его мальчишки: перекатом подкатился под колени, сбил мальчишку на землю (тот после удара под колени и толчка вперед упал ничком, руками пытаясь погасить падение и быстро встать — отжавшись), после этого Никита плюхнулся на спину лежащего «Стрижа» сел так, чтоб его колени оказались под мышками мальчишки, руки которого так и остались в согнутом положении для отжимания. Никита, не спеша, по очереди, завел руки напавшего мальчишки ему за спину и в согнутом состоянии положил себе на бедра.

После этого Никита слегка наклонился — мальчишке стало больно от этого движения, его плечи стали выворачиваться — и тихо сказал:

— А ручки-то, вот они, видишь, я тебя не держу. Поговорим?

— Гад… Гнида фашистская, все равно тебя грохнем… — с болью в голосе, еле выдавил из себя мальчишка.

— А вот теперь по подробнее, но быстро — нас ведь будут искать…

— Гад… ничего не скажу!

— Вот как с вами жить, а? — вздохнул Никита. — Значит так, слушай меня и скажи остальным, в ком уверен… первое — наши бьют фрицев под Курском.

«Стриж» затих…

— Откуда знаешь?

«Откуда я знаю??? Вот как ему сказать?»

— Я слышал, как у Краузе, работало наше радио. Сводка Совинформбюро… Устроит?

Второе — нас будут забрасывать в конце августа — начале сентября, парами. Не бойтесь, как приземлитесь — идите в комендатуры и сдавайтесь, про вас уже знают. Самое большое, может, по шее дадут, но это с перепугу…

Третье — бойтесь «Сыча» и «Зяблика» — они стучат и служат фрицам верой и правдой. Я — не стучу, со мной и так, мало кто разговаривает…Перед отправкой сделают проверку, не вздумайте делать шаг вперед! Наши инструктора могут подсаживаться и говорить, что они наши разведчики — не верьте! Все! Ты чего затих-то? Не умер? — закончил вводную Никита.

— А ты сам — кто?

— Ты у меня метки на груди и спине видел?

— Ну… видел. Пулевые, сквозные…

— У тебя такая же метка, на правом бедре. Партизанил?

Ванька Мазуров — «Стриж» — промолчал. Понял, что его рассекретили, и не знал, что говорить…

— Ваня, только вот это — никому: меня расстреливали, догадайся кто… Партизаны в детей стреляют?

— Нет… — почти прошептал Ванька.

— Вот, дошло наконец. Своим бойцам передай, чтоб на меня охоту прекратили, а то грохнете, перед возвращением домой… Со мной в пару пойдешь? Я устрою.

— А можно?

— Можно, если осторожно!

Никита слез с Ваньки.

— Предлагаю пойти парой, будет повод за тебя похлопотать перед господином оберлейтенантом.

Они прошли парой, обошли секреты и ловушки и пришли в разведшколу не стой стороны откуда их ждали. Шинык был в восторге от их пары.

Но при этом была и одна проблема… Первым пришел Павлик Гуров — «Голубь» — из партизан, опытный ходок по лесу, только по пути он заметил чуть двинувшуюся кочку, подкрался и пару раз заехал по ней дрыном… Когда немецкого солдата из роты охраны принесли и поместили в лазарет, об этом узнал Шинык, приказал найти виновного. Чтоб никого не подставлять, «Голубь» признался, и был вызван к Шиныку для профилактической беседы… Вернулся Пашка, после профилактики, с разбитым в кровь лицом и сломанным носом. Трое ребят — «попались», им не дали отдохнуть — гоняли по полосе препятствий, пока они просто не рухнули в изнеможении.

Информация о Курской битве, и не только, стала «гулять» среди малолетних диверсантов, мальчишки повеселели, только при Никите сразу замолкали и становились серьезными.

Среди курсантов был парнишка, Валька — «Чижик», 14 лет, фамилию его никто не знал. Дерзкий, порывистый, горячий, не особо стеснявшийся в словах и поступках по отношению к немцам из охраны. Он мог подойти к охраннику и выдать ему:

— Гутен морген, гутен таг, бьют по морде, бьют и так.

— Гут, гут. — отвечал охранник.

— Гут, псина недобитая, гут!

Мальчишки, конечно, поржали, только Вальку чаще всех вызывали на «беседы по душам».

— Чего вызывали? Что спрашивали? — поинтересовался у Вальки Ванька Мазуров.

— Да достали уже, все спрашиваю, кто с кем, что говорит… Ну я им и ответил. Что никого не продавал и не собираюсь продавать!

— Ну и дурак! Мог просто сказать, что ничего особенного или подозрительного не видел. Никого не сдал и сам — чистый! — пояснил Ванька, как нужно было себя вести.

Через 2 дна был назначен первый реальный прыжок с парашютом. Мальчишки даже не догадывались об этом. Привезли на аэродром, инструктора на ребят надели парашюты, подогнали лямки… После этого всех загрузили в «Юнкерс», взревел мотор… самолет оторвался от полосы и стал набирать высоту. Вот тут и стихли шуточки и прибауточки… Замигала лампочка — приготовиться… Горохов открыл дверцу и по очереди стал выбрасывать за борт самолета мальчишек. Первым улетел Репухов, потом Коршунов, потом Валька, потом еще несколько ребят, потом дошла очередь до Никиты.

— Никита вылетел из люка, вытяжной фал открыл парашют. Хоть Никита и прыгал уже с парашютом, но, все равно, страшновато… Когда Никита приземлялся, он увидел, что мальчишки, отстегивают ремни подвесной системы и бегут в одном направлении… Когда Никита подбежал к группе ребят. Он понял, что случилось: Валька разбился — его фал, почему — то не вытянул систему, а у запасного была перегнута шпилька… Никита смотрел на разбившегося мальчишку и … начинал вспоминать, что подобное он видел в кино, про мальчишек-диверсантов, которых готовило НКВД… там тоже разбился мальчишка… А Никита еще писал в школе доклад о фальсификациях истории и про школу «Гемфурт»… Только, вот как было все на самом деле — фашисты отомстили Вальке за его неосторожность… А в кино все переврали и поставили с ног на голову.

В конце августа ребят посадили в самолет. Он взял курс на Минск. Часть ребят высадили там, остальные полетели в Смоленск. Потом перевезли в Оршу В Орше оказался и Никита. Он был в паре о «Стрижом». В ночь на 29 августа мальчишек переодели в старенькую одежку, дали холщовые сумки, выдали по три «уголька», немного продуктов, деньги брали не считая — сколько ухватил рукой из мешка.

В полы брюк были зашиты резиновые трубочки с паролем:

«Sonderauftrag! Sofortdem 1 С fortführen!»[3]

К Никите подошел «Стриж».

— Слушай, а Горохов — то наш — разведчик, сказал, что если кто-то хочет быстрее перейти к нашим, то надо через 10 минут подойти вот к тому сараю, он даст пароль.

— И что ты ответил? — разволновался Никита.

— Ничего, сказал, что спрошу и скажу ребятам…

— Дешевый развод…

— Чего? — не понял «Стриж».

— Провокация, говорю. Пристрелят тех, кто туда придет. Делаем так, как я сказал…

1 сентября 1943 г. в Управление контрразведки «Смерш» Брянского фронта явились два подростка: Крутиков Михаил, 15 лет, уроженец г. Борисова БССР, русский, образование 3 класса, и Маренков Петр, 13 лет, уроженец Смоленской области, русский, образование 3 класса.

Мальчишки признались, что они — немецкие диверсанты, что немцы, кроме них забросили с подобным заданием ещё двадцать девять диверсантов, и дали их подробное описание.

Все 29 детей отказались выполнить это задание, однако контрразведка, на будущее, разослал всем своим органам ориентировку, в которой инструктировало относительно подростков и детей, находящихся в районах железнодорожных станций.

Ведь была еще одна пара «Сыч» и «Зяблик» и был тридцатый — «Кукушонок»…

В 4.30 утра Серегу и Никиту разбудил «родной отец» Сержант Волков. Принес старые, грязные кальсоны и нательную рубаху.

— Переодевайся, Сережа.

— Зачем?

— А правда, зачем ему? Пусть голый в канаве валяется, пока его найдут. Будем считать, что я позарился на новое нательное белье, что было на нем, — пояснил, недоумевающему Сереге Никита. — Ты что, забыл? Я тебя «убил» и бросил в канаву. Зачем хорошее добро переводить, вот тебе драное старье и принесли, понял?

— Свиную кровь не забыли? — это уже был вопрос сержанту…

Никита ходил по рынку, с полным вещмешком за левым плечом, ждал, когда появится «Сыч» и прислушивался к разговорам торговок, которые рассказывали о сегодняшнем происшествии истории, одну страшнее другой…

— Петровна, а ты что, еще не слыхала? Щас расскажу, слухай! Утром, недалече от сюда, в канаве нашли мальчонку, раздетого и без головы — чтоб не узнали, кто это; и с куском вырезанного мяса! Говорят, людоед у нас завелся!

— Да нет! Брехня! Я сама видела. Это мальчонка — солдатик, вчера по рынку ходил, глупенький, деньги большие показал… У меня сало купил. а потом к Абрамычу пошел и часы взял…

— Да ладно!? Ой. что творится, бабоньки!

«Вот так устраивай „театр“, все равно — все переврут», — подумал Никита.

Никита уже заметил «Сыча», но он почему-то не подходил. Двинулся на встречу…

— Здорово! — подошел «Сыч».

— Поздоровее видал! — ответил Никита.

— Отойдем?

— Само — собой! — пошли в подворотню.

— «Кукушонок», я знал, что ты — зверь, но ты оказывается еще и людоед! Зачем пацана кусками резал? — без тени шутки спросил «Сыч».

— А ты зачем «Зяблика» сварил и съел? — прощупал Никита вопросом интересующую тему: местонахождение второго агента из пары.

— Это не я … Это дядя Лёва… «Заблик» «ссыкать» стал, дядя Лёва его ножом…

— Понял… По пацану — «бабкины сказки» … просто чуть придушил спящего, а потом связал и поспрашивал, что к чему… а потом в канаву.

— Голову зачем отрезал, чтоб не узнали кто такой?

— Да не пилил я никакую голову, я ж тебе сказал — бабкины сказки, так немного ножом потыкал… На, получай, что я обещал. — Никита протянул вещмешок.

— А я думал, ты в форме, значит одеждой меняться будем…

— Нужна мне твоя одежда, может она со вшами! У солдатика 2 комплекта было, новый я себе взял, тебе старый. Все, бывай, у меня своя работа есть…

— А где тебя найти… Если понадобишься? — поинтересовался «Сыч».

— Где — не важно, а на рынок к 10.00 я, как и ты, заглядываю. Нужен буду, ищи на рынке, по времени. Бывай! — Никита вышел из подворотни.

Когда Никита вернулся «домой» немного по петляв по городку, хвоста за ним не было. «Дома» сидел злой Серый, один — СМЕРШевцы пасли «Сыча».

— Серый, та чего такой серый?

— Да пошли вы все… Свинячей кровью измазали, в канаве — в грязи изваляли, ветками присыпали и, в таком виде, заставили валяться почти час, пока меня не увидели…

— Странно, следы волочения твоих пяток по пыли и кровяную дорожку должны были заметить быстрее…

— И это не все. Потом слушал женские причитания, лежа на носилках под покрывалом, жутко чесался нос… А нельзя! Потом принесли в мертвецкую… Б-р-р-р! Хорошо, хоть вскрытие делать не стали!

— Да ладно, Серый, классно получилось! По рынку ходят слухи, что тебе отпилили голову и вырезали кусок мяса! «Сыч» считает меня людоедом!

— Че? Правда?

— Правда, правдивее не бывает! Классное шоу устроили — «Дом-2»! — прикалывался Никита.

— Никита…

— Чего?

— А «Дом -2» с Бузовой? — в лоб спросил Серега.

— Ну, да… дом номер 2 с Бузовой улицы… — попытался выкрутиться Никита.

— Никитос, ты все правильно понял: «Дом-2» с Ольгой Бузовой… А ведь ты тоже не растешь… Когда попал?

— А я все голову ломал над твоей фразой «навеки тринадцатилетние», — вздохнул Никита. — 4 июня попал 20…-го года… в поход пошли с классом.

— А я 21 июня 20…-го — на рыбалку с другом.

В коридоре тихо скрипнула половица. Открылась дверь в комнату, вошел капитан.

— Значится так, бойцы… Партизанов Сергей Алексеевич, быстро собираться, вот твоя форма — он протянул Сереге чуть запылившийся вещмешок, который передал «Сычу» Никита. Тебя ждет крытая машина, ты едешь к «любимому» младшему лейтенанту.

— Зачем? — Серый был шокирован…

— Надо так. Тем более, ты здесь «умер». А туда пришло подтверждение от твоего майора Смирнова… Или ты не рад? А он уже туда мчится на всех парах.

— Смирнов за мной едет! — просиял Серега. — А как же Никита…

— О Никите не беспокойся, он работает с нами. Сидишь чего? У тебя 5 минут!

5 минут, а как много хочется спросить у Никиты… Как много хочется рассказать… Перед машиной Никита и Серега крепко обнялись, как боевые друзья, как земляки из одного времени.

— Никитос! Найди меня! Ну… ты меня понял — после войны… Я из Покровска… Пожалуйста, найди, я знаю, ты — сможешь! И пиши! В/Ч 01509! Тебе же… не напишешь.

— Быстрее!

— Все, бывай! — Никита бросил вещи в тентованный кузов машины и сам ловко в него запрыгнул. Машина тронулась…

«Я же 2 года был рядом с ним, а не догадался, что я не один такой…» — подумал, глядя на уезжающую машину Никита.

— Вот такие дела, брат! Ты уж нас извини, младший сержант, что вот так обошлись… Главное, за «выкормыша» — прости. — виновато произнес младший лейтенант, глядя на Серегу в форме и со всеми регалиями — капитан Стрижов ухитрился не только привести форму в порядок, но и сделать, чтоб все было «по уставу».

Рядом с ним стоял старшина, с уважением смотрел на нашивки «за ранение» и награды.

— Да ладно, я понимаю, сам виноват… Прифронтовая полоса, бродяга, который не знает, что как называется, а у самого форма в вещмешке. Меня тут из-за формы чуть не грохнули…

— Да ладно! — Удивился младший лейтенант. — На «птичку» нарвался? Тут ориентировка пришла на мальчишек — диверсантов, что немцы обучили и к нам в тыл забросили. Еще трое бродят… Самый опасный у них «Кукушонок», таких дел наворотил…

— Товарищ младший лейтенант, из города приехала Петрова Марья Петровна приехала, с последними известиями…

— Пусть проходит… Локтев! — позвал младший лейтенант. — Покорми «младшого». А ты, — сказал он Серёжке. — Форму больше не снимай. Да и не годится такие награды в вещевом мешке держать!

Не успел Серый выйти, как в комнату быстро вошла Петровна с последними известиями и застыла, выпучив глаза с открытым ртом, указывая на Серегу пальцем. Посмотрела на лейтенантика, на старшину и выдала:

— Так тебя ж сегодня убили и в канаве нашли!? …

…Серёжку чуть не раздавили в своих объятьях майор Смирнов и старшина Овчаренко, аж косточки трещали, а Серега… верещал от счастья!

Стоял тёплый майский денёк. Фронт стабилизировался. Наши отдыхали, готовились к наступлению, чтоб очистить территорию Родины от фашистов. Серёжка даже и не догадывался, что майор Смирнов еле-еле уговорил командование дивизии оставить не отправлять его обратно в тыл, в суворовское училище. Командир разведчиков поклялся всем, начиная от бога и заканчивая жизнью, что больше не возьмёт мальчишку в разведку.

Тишина, даже выстрелов не слышно, будто и нет войны, только в 300–500 метрах немецкие окопы. Серёжку редко пускали в окопы, но сегодня он напросился принести письма.

— Эй, народ! Серенький почту принёс!

— Сергей Батькович, мне есть?

— Нету.

— Партизан! Припартизанил для меня письмецо?

— Для тебя — да! Генацвале, а где лезгинка?

— Щас я тебе ухи надеру, генацвале!

— На, держи, а то и правда ухи открутишь — оторвёшь, а они у меня одни…

Серёжка не успел передать письмо. Звякнул металл о металл. Потом донёсся звук одиночного выстрела. Дернув головой, Сергей стал оседать на землю, кровь залила лицо. В каске было маленькое отверстие, с копеечку. Обычно каска спасает от пули, пуля рикошетит, но эта попала точно под прямым углом.

3-ий батальон обрушил на врага шквал огня, потом солдаты молча, без криков «ура!», пошли в атаку. За ним, узнав о гибели Серёжки, в атаку поднялись другие батальоны полка. Наступление началось раньше намеченного срока…

«Дядю Леву» и «Сыча» СМЕРШевцы взяли без Никиты. Парнишка понравился капитану Стрижову и его группе, он хотел, чтоб Никита работал с ними, но… не судьба. Никита должен был вернуться за линию фронта, чтоб получить новое задание…

Никита очнулся, от приступа сильной боли, он, лежа ничком, глухо, сквозь зубы, закричал.

«Как же так? Как я мог зацепить эту „лягушку“? (Sprengmine 35)».

Никитка через боль привстать, но не смог. Рядышком была молодая березка… Обхватил ее руками, немного подтянулся… не смог встать… Сел, прислонившись спиной к березке…

«Давайте здесь. Под березкой», — вспомнилось Никите.

…Под березкой ему захотелось…