Дело о бледном вампире

Глава XIV НЕПОНЯТНОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ

Марина привела брата с сестрой к себе на кухню. Там она расстелила на полу газету, достала из стола большой нож, и Ромка принялся выковыривать из горшка сухую землю. Вскоре на газете образовалась большая черная куча с прожилками корешков когда-то жившего здесь цветка.

— Вот хорошо! — обрадовалась Марина. — Теперь я наконец смогу свой кактус пересадить. А то все времени нет за землей сходить.

Ромка продолжал сосредоточенно трудиться. Пыхтя, как Лешкин Дик, собирающийся на прогулку, он вычистил почти всю землю, и нож звякнул обо что-то металлическое.

— Кажется, есть, — жутко волнуясь, хрипло прошептал он.

Марина наклонилась, Лешка присела на корточки. Обе заглянули в горшок и увидели вставленную в него консервную банку.

— А где же клад?

— Наверное, под банкой.

Поскольку горшок сужался книзу, то под дном банки еще оставалось некоторое пространство. Ромка поддел банку ножом — она не поддалась.

— Как бы ее извлечь? Чем вскрыть?

Лешка потрогала дно банки пальцем.

— Наверное, консервным ножом. Марина, у тебя есть консервный нож?

Девушка порылась в столе.

— Вот, возьмите.

Потея от напряжения, Ромка принялся вспарывать жесть. Послед долгих и продолжительных усилий искореженная банка была извлечена на свет. Под ней тоже оказалась земля, только более светлая, так как была смешана с песком.

Ромка вытряс землю, оглядел горшок со всех сторон, недоуменно потряс его, потом достал из сумки металлоискатель, надел наушники и провел щупом по глиняной плошке. Металлоискатель молчал. Дала о себе знать лишь консервная банка.

Он в растерянности поднял голову.

— И как же быть?

— А никак, — ответила Марина. — Утрату горшка театр переживет. Я так думаю, что цветок в реквизиторскую принесла наша уборщица, тетя Галя. Видно, сначала он рос у нее в консервной банке, а потом она решила создать ему условия получше и пересадила вместе с банкой в этот самый горшок. Но Игорь его, разумеется, не поливал, остальные тоже забывали. Словом, не повезло цветку.

— Я не про цветок спрашиваю. Я про клад. Куда, по-вашему, Антон мог его девать, если его в горшке нет? И куда он, кстати, пошел после репетиции?

— Не знаю, домой, скорее всего. А может быть, еще в театре находится. Когда я уходила, многие актеры еще там оставались. Сборы за границу — дело непростое.

В подтверждение своих слов Марина ушла в комнату и извлекла из шкафа большую дорожную сумку.

— Лешка, что же делать? — запричитал Ромка. — А давай в театр вернемся и еще где-нибудь клад поищем.

— Где и как?

— Я не знаю. Значит, надо Антона найти, может быть, даже домой к нему съездить. Так и сказать: «Мы все про тебя знаем, отдавай клад, а то хуже будет». Иначе, скажем, к главрежу пойдем и все про тебя расскажем. И тебя за границу не пустят. Вы же сами это предлагали. Надо только Катьку с диктофоном дождаться, чтобы он понял, что опознан по голосу, и не смог отвертеться. Кстати, почему ее до сих пор нет? Сто раз уже должна была обернуться. Надо ей позвонить, чтоб скорее шла.

Он подошел к телефону и по Лешкиной подсказке набрал Катькин номер. Абонент оказался недоступен.

— Странно. У нее телефон работал?

— Работал, — ответила Лешка. — Она его вчера зарядила.

— Тогда почему она не отвечает?

— Может быть, забыла включить?

— Хотите чаю? — спросила Марина.

Ромка покачал головой.

— Нет, спасибо, мы сейчас уйдем, только Катьку дождемся. Запропала куда-то.

— Быть может, в магазин пошла для Серафимы Ивановны? — предположила Лешка. — Я ее об этом просила.

— И застряла в магазине? И телефон сломался?

Лешка обратилась к хозяйке.

— А нельзя ли позвонить на вахту и спросить, брала ли Катька записку?

Марина молча набрала номер служебной проходной.

— Добрый день, Клавдия Митрофановна. Там у вас под стеклом записка лежала… Да, для Кати. Что? Лежит еще? Извините. Да нет, нет, когда она придет, вы ей ее передайте, пожалуйста. Или попросите мне домой позвонить. Срочно.

— Записка лежит, — опустив трубку, повторила марина.

Лешка посмотрела на часы, и жуткая тревога заполнила ее душу.

— Куда ж она подевалась? Уже два часа прошло. Даже больше. Пока ждали конца репетиции, пока сюда шли, пока горшок ковыряли. Ее надо искать.

Она посмотрела на брата в надежде, что он ее успокоит, и Ромка предположил:

— Может быть, с бабушкой Симой снова что-то случилось, и Катька не может от нее отойти? А о телефоне забыла.

— Тогда пошли к ней, больше ничего не остается.

Брат с сестрой мигом оделись. Марина со встревоженным лицом проводила их до двери.

— Если Катька к вам придет, пусть она нас подождет, — попросил ее Ромка.

Задыхаясь от холодного ветра, Ромка с Лешкой примчались к знакомому домику.

— Катька у вас? — не поздоровавшись, выкрикнул Ромка, лишь только Серафима Ивановна, здоровая и невредимая, открыла им дверь.

— Катюша была, но ушла.

— Давно ушла?

— Порядком. А в чем дело?

— И куда ж она пошла? — не ответив на вопрос, продолжал Ромка.

— В театр. Вы же там ее ждали?

— Мы для нее там записку оставили, а сами пошли к Марине, — сказала Лешка. — Но она к ней не пришла.

Ромка ее перебил.

— А голос она вам предъявляла? Новый, на диктофон записанный? Вы его узнали, да?

Ни он, ни Лешка ничуть не сомневались, что старушка кивнет в ответ и скажет, что слышала голос того самого Саши, и вдруг она, как и в прошлый раз, виновато покачала головой.

— Нет, не узнала. И этот не похож. У меня даже сомнений никаких не было. У этого он какой-то густой, а у того мягкий был. Совсем другой голос.

— Но этого не может быть! — вскричал Ромка. — Елки-палки, что же это получается? И голос не тот, и Катька куда-то подевалась!

Серафима Ивановна разволновалась даже больше, чем они. Она схватилась за сердце и села на кровать, во все глаза глядя на ребят.

— Что же могло случиться с девочкой? Места у нас тут нехорошие, хоть и центр рядом, а глухомань, как в деревне. Может быть, надо пойти в милицию?

Лешка выразительно посмотрела на брата, схватила пузырек с корвалолом, накапала тридцать капель в стакан с водой, подала старушке и как можно спокойнее сказала:

— Ничего страшного с ней не случилось. Она уже, наверное, к Марине пришла. Мы просто хотели поскорее узнать насчет третьего голоса. Вы не волнуйтесь, пожалуйста.

Серафима Ивановна выпила корвалол и тяжко вздохнула.

— Доставила же я вам хлопот с этими монетами!

— Вы тут совсем ни при чем, мы сами все это затеяли. И все будет хорошо, вот увидите. — Ромка через силу улыбнулся.

— Еще и бабушку напугали, — горестно вздохнула Лешка, когда они вышли на улицу.

— Я сам боюсь, — сознался Ромка. — И клад не нашли, и Антон — не Саша. А то, что Катька куда-то делась, еще страшнее. Мы ведь за нее отвечаем.

— Что же с ней могло случиться? Не напал же на нее маньяк, в самом деле?

От этих слов Лешке сделалось жутко, даже мурашки по коже побежали. А тут еще с неба посыпалась снежная крупа. Она больно секла по лицам, а ветер гнал по грязной дороге совсем недавно золотые, а теперь пожухлые, осклизлые листья. Лешка на них несколько раз поскользнулась, пока они с Ромкой поднимались по крутым ступенькам вверх. Ромка корил Лешку за то, что она не взяла с собой телефон, и все пытался найти прохожего, который бы дал им позвонить Марине. Но прохожих на лесенке не нашлось, а когда они поднялись вверх, Лешка предложила бежать к Марине домой.

— Может быть, мы с Катей разминулись, и она уже там?

Ромка кивнул.

— Что еще остается?

Марина открыла дверь, увидела, что их всего двое, и не стала скрывать тревогу.

— Значит, не нашли Катю?

Ромка покачал головой.

— Нет. И голос не Антона. Что же нам теперь делать? Ну да черт с ним, с кладом, а вот куда Катька могла деться?

— Действительно, ситуация непонятная. Но я вас предупреждала, что мои друзья не способны на воровство. Тем более Антон. А что вам сказала Серафима Ивановна.

— Ничего. Только то, что Катька у нее была и ушла, и что голос на пленке нисколечко не похож на Сашин.

— Позвони, пожалуйста, еще раз на вахту, — попросила Марину Лешка.

Девушка взяла трубку.

— Клавдия Митрофановна, Катя не приходила? Нет. Что вы сказали? Кто взял? Спасибо, извините.

Брат с сестрой вслушивались в каждое слово.

— Что, нет записки? — вскричал Ромка.

— Записки нет, а кто ее взял, она не знает. Говорит, что отошла на минутку, а когда вернулась, под стеклом уже ничего не было.

— Может быть, Катька и взяла? — с надеждой сказала Лешка. — Подождем еще немного.

Прошло несколько томительных минут. Все молчали, прислушиваясь к шагам за дверью.

Тишину нарушила Лешка.

— А что если она уже дома, а мы зря волнуемся?

Она набрала Катькин домашний номер и дала трубку Марине. Девушка попросила пригласить Катюшу.

— Нет дома? Извините. — Марина положила трубку и развела руками.

— Что же делать? — в который уже раз повторил Ромка. От ужаса, что с Катькой что-то случилось, и от сознания того, что он сам втянул ее в эту авантюру, у него закружилась голова, и он присел на корточки возле тумбочки в коридоре и привалился к стенке. Лешка с отчаянием в лице молча стояла рядом.

— Еще древнеримский философ Сенека говорил, что мучительнее всего неизвестность. Не в милицию же идти, — жалобно проговорил Ромка.

— Может быть, нам уже следует куда-то звонить и узнавать, не было ли в городе несчастных случаев? — жалобно спросила Лешка и пришла в еще больший ужас.

— Но записку-то кто-то взял, — напомнила ей Марина.

— И ведь верно. Может быть, она все еще идет сюда? Может, зашла куда-нибудь по дороге. Или ногу подвернула… Или встретила кого-то знакомого, заболталась… — Ромка утешал себя, сам не понимая, что говорит. Он так и сидел на полу, и никто его с него не поднимал.

А Марина взяла телефонный справочник и стала судорожно листать страницы. Отбросив книгу, взялась за телефон, собираясь позвонить в справочную. А трубка вдруг ожила.