Дело о нервном соучастнике

Глава 14

Гамильтон Бюргер готовил это дело с точным расчетом юриста, предугадавшего любое развитие событий.

Вначале он расписал предпосылки. Затем представил показания полицейских, явившихся по вызову, когда было обнаружено тело. Эксперт по баллистике доложил о характеристиках фатальной пули и заявил, что, вне всякого сомнения, эта пуля была выпущена из револьвера, найденного впоследствии на крутом склоне холма.

Таксист, подвозивший миссис Харлан от Юнион-Стейшн к ее дому, затем к автостоянке, а оттуда — к офису Мейсона, опознал ее и подтвердил свои показания.

К полуденному перерыву окружной прокурор полностью обосновал обвинение. Днем он был уже готов выставить ряд свидетелей, завершающих дело по обвинению.

Публика в зале с интересом следила за ходом процесса. Те, у кого было побольше опыта, поняли, что Джером Кедди — таксист, показания которого были полностью запутаны Мейсоном на предварительном слушании, — был оправдан. К этому времени обвинение выстроило такую цепь неопровержимых улик, что первоначальный провал Кедди уже не имел особого значения.

После полуденного перерыва Гамильтон Бюргер объявил многозначительным тоном:

— Прошу Жака Ламонта занять свидетельское место. Вперед вышел Ламонт. Принес присягу, назвал свое имя и адрес, а также род занятий — охранник автостоянки.

— Вы знакомы с обвиняемой по настоящему делу?

— Да, я видел ее.

— Каким образом?

— Примерно за полквартала от моей стоянки находится косметический салон. Она регулярно посещает этот салон и оставляет машину у меня на стоянке.

— Вспомните, третьего июня сего года вы видели обвиняемую?

— Да, видел.

— В какое время?

— Примерно в полтретьего.

— И что она делала?

— Припарковала машину на стоянке.

— Потом вы ее видели снова?

— Да, сэр. — Когда?

— Примерно в четыре часа… думаю, незадолго до четырех.

— Она сделала что-нибудь?

— Она зашла на стоянку, огляделась кругом, явно высматривая меня, и…

— Только без ваших выводов. Просто говорите, что было.

— Она огляделась, пошла прямо к своей машине, а затем открыла крышку отделения для перчаток.

— Где вы были в это время?

— Так получилось, что я отводил в сторону машину, чтобы мой ассистент мог вывести ту, которая стояла за ней. Я сдавал назад по направлению к ее машине.

— Какое было расстояние от вас до отделения для перчаток в машине обвиняемой?

— Семь-восемь футов.

— Вы видели, что делала обвиняемая?

— Она открыла отделение для перчаток и достала оттуда пачку сигарет и пистолет.

— Какой пистолет вы имеете в виду?

— Это был пистолет из вороненой стали.

— Я прошу вас взглянуть на «вещественное доказательство Г» на стенде. Вы узнаете этот пистолет?

— Ну, я не могу сказать, что это тот самый пистолет. Скажу только, что он похож на тот, что она клала к себе в сумочку. Он такой же на вид и по размеру.

— Хорошо. Что было дальше?

— Она вышла со стоянки и села в машину, ожидавшую ее у входа. За рулем машины сидел мужчина.

— Вы рассмотрели этого мужчину?

— Нет, сэр.

— Вы не сможете его узнать, если снова увидите?

— Нет, сэр. Я только знаю, что он управлял машиной, голубым с двумя оттенками седаном. Лица я не заметил.

— Что было потом?

— Обвиняемая уехала в этой машине.

— Когда вы увидели обвиняемую в следующий раз?

— Позже, третьего вечером, примерно без четверти шесть.

— И что она делала?

— Она приехала на такси.

— Где вы были в это время?

— Я подходил к машине в дальнем конце стоянки, а в этот момент возвращался обратно.

— Что делала обвиняемая?

— Она пошла прямо к своей машине.

— И что дальше?

— Я подумал, она хочет забрать машину, и…

— Не важно, что вы подумали. Что вы сделали?

— Я быстро пошел к ней. Если она собиралась уплатить за стоянку, я бы оказался под рукой.

— Вы увидели, что она делала в машине?

— Я увидел, что она открыла отделение для перчаток и что-то там делала.

— Вам было видно, что именно?

— Вроде бы рылась там. Потом позвонила из телефонной будки и вернулась в такси, которое продолжало ее ждать.

— Когда вы увидели ее в следующий раз?

— Примерно через полчаса.

— Что она делала?

— Она пришла, уплатила чеком за парковку и забрала машину.

Гамильтон Бюргер торжествующе повернулся к Перри Мейсону:

— Перекрестный допрос.

Мейсон глянул на часы, зевнул и сказал:

— Нет вопросов.

— Что? — удивленно воскликнул Бюргер.

— Нет вопросов, — повторил Мейсон. Гамильтон Бюргер переборол свое удивление. Затем, с видом человека, победоносно разрешающего трудную задачу, распорядился:

— Джаминсон Белл Гиббс, займите место свидетеля. Гиббс дал секретарю суда записать свое имя, адрес и место работы, а потом в ожидании повернулся к Гамильтону Бюргеру.

— Вы говорите, что работаете в службе ремонта?

— Да, сэр.

— Вы знакомы с обвиняемой?

— Да, сэр, очень хорошо знаком.

— Время от времени вы обслуживаете ее автомобиль?

— Да, сэр.

— Когда это происходило в последний раз?

— Рано утром третьего июня сего года.

— Кто привел к вам автомобиль на обслуживание в то утро?

— Обвиняемая.

— Что она вам сказала?

— Она сказала, что спешит и чтобы я все быстро смазал и заменил масло в картере.

— Что вы сделали?

— Обслужил машину, проверил колеса и аккумулятор.

— Она просила вас сделать еще что-нибудь?

— Нет, сэр, нет. Но я вытер впереди коврик под ногами. Я заметил, что там немного грязно.

— А потом?

— Я оставил записку — счет за услуги. Я всегда так делаю.

— Куда вы потом дели записку?

— Воткнул ее с краю отделения для перчаток.

— И что случилось?

Крышка прилегала неплотно, поэтому листок скользнул внутрь отделения. Я боялся, что она не заметит, нажал на ручку, открыл отделение для перчаток и взял листок.

— Что вы увидели внутри?

Мейсон посмотрел на присяжных — они с интересом подались вперед.

— Я заметил там пистолет.

— Что еще?

— Какой-то бинокль… вернее, я подумал, что там бинокль. Он был в футляре.

— В каком положении лежали пистолет и бинокль?

— Пистолет лежал впереди.

— Рядом с вашей рукой, когда вы открыли крышку?

— Да.

— А где был бинокль?

— У задней стенки отделения.

— И что вы сделали с этим пистолетом?

— Ну, — проговорил свидетель, — иногда вещи крадут из отделений для перчаток и…

— Это не важно, — резко прервал его Бюргер. — Я вас спрашиваю, что именно вы сделали. Причины, которые вас к этому подтолкнули, вы можете рассказать на перекрестном допросе. Я лишь прошу вас рассказать присяжным, что вы сделали.

— Я вынул пистолет и взял его в руку.

— Вы знакомы с револьверами?

— О, да. Я увлекаюсь пистолетами.

— Вы когда-нибудь стреляли из пистолета?

— Да, много раз.

— Я даю вам этот револьвер, представленный как вещественное доказательство, и спрашиваю, вы видели его раньше?

— Да, сэр. — Где?

— В отделении для перчаток машины обвиняемой.

— Это тот же пистолет?

— Ну, я, конечно, не переписывал номер, но это то же производство, модель и стиль.

— Перекрестный допрос, — с ликованием бросил Гамильтон Бюргер.

— Нет вопросов, — сказал Мейсон.

— Ваша честь, — заявил Гамильтон Бюргер, — моя следующая свидетельница настроена враждебно. Я вызвал ее повесткой в суд и хочу вызвать ее для дачи показаний вне установленного порядка по ряду причин, в которые я сейчас не хотел бы углубляться. Я также могу сказать, с позволения суда, что ее показания, возможно, не будут находиться в прямой связи с настоящим делом. Но я могу заверить суд, что такая связь существует, и я прошу разрешения суда вызвать эту свидетельницу сейчас.

— Хорошо, — сказал судья Седгвик, — можете вызвать эту свидетельницу. Если есть возражения по данному вопросу, суд готов их выслушать.

— Миссис Рут Марвел, — объявил Гамильтон Бюргер.

— О Боже! — отчаянным шепотом воскликнула Сибил Харлан.

— Не волнуйтесь, — тихо предупредил ее Мейсон. — Помните — лицо карточного игрока! Присяжные смотрят на вас.

Мейсон взглянул на часы и откинулся на стуле, будто все эти драматические свидетельства, добытые окружным прокурором, касались не более чем рутинных предварительных вопросов.

Было заметно, что Рут Марвел плакала и явно злилась. Она заставила себя принести присягу, сообщила имя, адрес и села на свидетельское место. Избегая взгляда Сибил Харлан, она сердито уставилась на окружного прокурора.

— Вы подруга обвиняемой? — осторожно спросил Бюргер.

— Да, — раздался резкий голос свидетельницы.

— Вы уже знали ее третьего июня сего года?

— Да.

— Вы ее видели в этот день?

— Да. И не раз.

— Когда вы ее видели в последний раз?

— Я не помню точно… Вечером.

— Ранним вечером?

— Да.

— Что вы делали в это время?

— Поехала вместе с ней посмотреть какую-то собственность.

— Где?

— Я не помню.

— А какого рода собственность?

— Недвижимое имущество.

— Один участок или больше?

— Я не помню.

— Она вам сказала, что ее интересует собственность?

— Она меня попросила поехать с ней.

— Она вам сказала, что ее интересует собственность?

— Она меня попросила поехать с ней.

— Она вам сказала, что ее интересует собственность?

— Она мне сказала, чтобы я сказала водителю такси, что мы едем смотреть собственность.

— Итак, миссис Марвел, — сказал Гамильтон Бюргер, — вы выступаете свидетелем в деле об убийстве. Вы принесли присягу. За отказ от своего свидетельства без особых причин предполагается суровое наказание. Я вас спрашиваю, сообщила ли вам обвиняемая о причине, истинной причине, по которой ей нужно было брать это такси.

— Минутку, ваша честь, — вмешался Мейсон. — Я хочу протестовать против рутинных вопросов с предварительными свидетелями…

— Предварительными свидетелями?! — воскликнул Гамильтон Бюргер, его лицо побагровело от ярости.

Мейсон посмотрел на него с неприкрытым удивлением.

Гамильтон Бюргер думал было что-то сказать, но, встретившись взглядом с судьей, замолк.

— Давайте, мистер Мейсон, — сказал судья.

— В этом деле все-таки, — продолжил Мейсон, — обвинитель опрашивает своего собственного свидетеля. Он задает тенденциозные вопросы, запугивая свидетеля. Больше того, свидетельство представляется некомпетентным, необоснованным и не имеющим отношения к делу.

— Можно мне? — спросил Бюргер. Судья Седгвик кивнул.

— С позволения суда, — сказал Гамильтон Бюргер, — я считаю, что эта свидетельница под принуждением дает показания о самом тяжком признании, сделанном обвиняемой. Она в дружеских отношениях с обвиняемой и враждебно относится ко мне. Я знаю это лишь по собственным выводам и по тому, что она говорила другим. Я заверяю суд, что дело именно в этом.

— Протест будет отклонен, — объявил судья Седгвик. — Тем не менее я отброшу эти показания, если они не окажутся в соответствии с тем, что было заявлено окружным прокурором.

— Отвечайте на вопрос, миссис Марвел.

— Она сказала, что хочет взять определенное такси.

— Она объяснила почему?

— Она… она сказала…

— Да, да, продолжайте, — поторопил ее Бюргер.

— Она сказала, что в этом такси она уже ездила в тот день.

— И она сказала вам, что не хочет, чтобы таксист ее узнал?

— Что-то в этом роде.

— Продолжайте, — сказал Гамильтон Бюргер. — Что она вам сказала?

Рут Марвел расплакалась.

— Я настаиваю на ответе, — произнес Бюргер.

— Она сказала, что ее адвокат сказал ей взять это такси и чтобы я ехала вместе с ней, а когда на счетчике будет два доллара девяносто пять центов, то расплатиться с ним.

— Вы узнаете таксиста, если увидите его снова? Рут Марвел кивнула в ответ.

— Мистер Джером К. Кедди, вы не встанете? — попросил Бюргер.

Таксист Кедди встал.

— Это тот человек? — спросил Бюргер.

— Да, — почти неслышно ответила Рут Марвел.

— Перекрестный допрос, — с ликованием рявкнул Бюргер.

Мейсон с одобряющим видом повернулся к свидетельнице:

— Миссис Марвел, вам не нужно беспокоиться по поводу ваших показаний. Разве обвиняемая не говорила вам, что она действует по моему совету и полагает, что некий таксист будет ее опознавать, а она просто хочет проверить, запомнил ли он ее?

— Я протестую, — заявил Гамильтон Бюргер, — защита управляет свидетелем, по-дружески расположенным к обвиняемой и…

— Откуда вы знаете, что по-дружески? — спросил Мейсон. — Мы видим, что она с готовностью и безоговорочно давала показания. Это перекрестный допрос, и я имею право допросить свидетеля.

— Протест отклонен, — объявил судья Седгвик.

— Разве было не так? — с сочувствием спросил Мейсон свидетельницу.

— Так, — ответила она.

— Ну не переживайте, — заверил ее Мейсон, — только из-за того, что обвинение попросило вас быть свидетелем, когда судят вашу подругу. Обвиняемая сказала вам, что по моему указанию она собирается проверить память возможного свидетеля, так?

— Да, верно, — подтвердила Рут Марвел.

— И вы сели в такси, которым управлял этот джентльмен, Джером К. Кедди?

— Да, сэр.

— И мистер Кедди ее не узнал, ведь так? Во всяком случае, не было видимых признаков, что он ее узнал?

— Нет, сэр.

Мейсон улыбнулся и продолжил:

— Все. Это все, чего хотела добиться обвиняемая. Здесь нет никакой тайны.

— Теперь нет! — воскликнул Гамильтон Бюргер. — Ваш допрос привел к обратному результату!

— К обратному результату? — спросил Мейсон так, будто Бюргер поверг его в изумление.

— Достаточно, — распорядился судья Седгвик. — Не нужно личных обменов мнениями. Мистер обвинитель, ваше замечание неуместно. Свидетелю простительно.

— Теперь, — сказал Гамильтон Бюргер, — я вызываю Джерома К. Кедди.

На свидетельское место вышел Кедди, принес присягу.

— Вы видели обвиняемую третьего июня сего года? — спросил Бюргер.

— Да, сэр. — Где?

— Я возвращался из загородного клуба и…

— Вы видите эту карту на доске?

— Да.

— Вы можете указать место, где вы видели обвиняемую?

— Да, сэр.

— Прошу вас это сделать. Свидетель подошел к карте.

— Вот здесь. А когда я увидел ее в первый раз, она бежала вдоль дороги. Потом она остановилась и пошла медленным шагом, переводя дыхание. А потом снова побежала. Потом пошла. Потом увидела меня и помахала рукой.

— Прошу вас вернуться на свидетельское место, — сказал Гамильтон Бюргер. — Что было дальше?

— Она села ко мне в машину, запыхавшаяся. Казалось, она была очень взволнована и расстроена. Я спросил ее, куда ехать. Вначале она не сказала. А потом попросила отвезти ее на Юнион-Стейшн.

— И вы отвезли ее?

— Да, сэр.

— Когда это было?

— Я подобрал ее незадолго до пяти, думаю, примерно без четверти пять.

— А когда вы были на Юнион-Стейшн?

— Сразу после пяти.

— Третьего июня?

— Да, сэр.

— Перекрестный допрос, — сказал Бюргер. Мейсон вежливо улыбнулся:

— Когда вы увидели обвиняемую в последний раз, мистер Кедди?

— Не знаю.

— Не знаете? — притворно удивился Мейсон.

— Нет, сэр. Я знаю, что видел ее на следующий день на опознании, и я мог видеть ее вечером, но я не уверен. Понимаете, у нас так много пассажиров, иногда мы даже не смотрим на них…

— Минутку, — остановил его Мейсон. — Не нужно приводить свои доводы. Просто отвечайте на вопрос.

— Ваша честь, я заявляю, что это лишь часть ответа, — сказал Бюргер. — У свидетеля всегда есть право объяснить свой ответ. Я заявляю, что свидетелю нужно позволить закончить.

— Думаю, для вас будет лучше затронуть этот момент при повторном допросе, — заметил судья Седгвик. — И у вас будут широкие возможности обрисовать всю ситуацию в целом.

— Хорошо, — проговорил Бюргер в попытке быть любезным.

— Итак, когда вы давали показания на предварительном слушании, — спросил Мейсон, — вы не видели обвиняемую с момента, когда подобрали ее днем третьего июня, и вплоть до опознания утром четвертого числа, верно?

— Да, сэр.

— Все, — объявил Мейсон.

— На предварительном слушании вы ошиблись? — спросил Бюргер.

— Я запутался.

— Вы ошиблись?

— Да, сэр.

— Тогда все.

— Минутку, мистер Кедди, — вмешался Мейсон. — Вы сказали, что ошиблись?

— Да, сэр.

— Значит, вы под присягой сказали то, чего в действительности не было?

— Ваша честь! — заявил Гамильтон Бюргер. — Я протестую, это не соответствует правилам перекрестного допроса. Это попытка запугать свидетеля.

— Я не запугиваю свидетеля, — ответил Мейсон. — Я просто уточняю, говорил ли он под присягой о том, чего в действительности не было.

— Это была честная ошибка, — сказал Гамильтон Бюргер.

— Вы теперь пытаетесь дать показания о душевном состоянии свидетеля? — спросил Мейсон.

— Я сообщаю суду факты.

— А я хочу, чтобы свидетель сообщал факты, — парировал Мейсон.

— Протест отклонен, — объявил судья Седгвик.

— Итак, вы свидетельствовали о том, чего не было? — продолжал Мейсон.

— Да, сэр. Я ошибся. Я запутался.

— Теперь вы не запутались?

— Нет, сэр.

— Как вы узнали, что вы ошиблись?

— Да, но ведь окружной прокурор нашел человека, который брал такси. Он мне ее показал и сказал, что она была с подругой…

— Свидетельствуйте о том, что вы сами знаете, — перебил его Бюргер. — Не говорите о том, что вы знаете понаслышке.

— Нет, нет, продолжайте, — сказал Мейсон свидетелю. — Расскажите, что вам сообщил Гамильтон Бюргер.

Судья Седгвик улыбнулся.

— Ваша честь, это не по правилам. Эта информация получена понаслышке, — запротестовал Бюргер. — Что я говорил свидетелю, здесь рассмотрению не подлежит.

— Он описывает причину, ваша честь, — сказал Мейсон доверительным тоном, резко контрастировавшим с взволнованными интонациями Бюргера.

— Продолжайте, — улыбнулся судья Седгвик, — отвечайте на вопрос.

— Продолжайте, — сказал Мейсон свидетелю, — вы говорили, Гамильтон Бюргер сказал вам… Что он вам сказал?

— Ну, он сказал мне, что его детективы проследили за всеми близкими друзьями обвиняемой, чтобы они нашли человека, бывшего с ней в такси. И он указал на эту свидетельницу, которая только что выступала, сказав мне, что это была она, и тогда я ее узнал.

Мейсон улыбнулся:

— Окружной прокурор показал вам ее?

— Да, сэр.

— Где он вам ее показал?

— В своем офисе.

— А она вас видела в этот момент?

— Нет, сэр. Я был в другой комнате. Это была такая комната со специальным зеркалом: когда смотришь с одной стороны, то это зеркало, а с другой — окно.

— И окружной прокурор привел вас в такую комнату?

— Да, сэр.

— А потом усадил миссис Марвел по другую сторону этого специального зеркала?

— Да, сэр.

— А затем окружной прокурор вошел к вам в комнату, показал на миссис Марвел и сказал, что это была она?

— Да, сэр.

— И это заставило вас подумать, что на предварительном слушании вы дали ошибочные показания?

— Да, сэр.

— И свидетельствовали под присягой о том, чего не было на самом деле?

— Да, сэр.

— На предварительном слушании, когда окружной прокурор еще не дал вам свой мудрый совет, вы сказали, что не видели больше обвиняемую вплоть до опознания четвертого утром, так?

— Да, сэр.

— Ну, тогда, — приветливо сказал Мейсон, — вас нужно поздравить, раз вы доставили столько хлопот окружному прокурору. Если бы не его вмешательство, вы сейчас не изменили бы показания, а говорили бы то же, что на предварительном слушании?

— Полагаю, да. Да.

— Итак, ваши сегодняшние показания были вызваны утверждениями окружного прокурора?

— Ну, думаю, что да.

— Спасибо, — сказал Мейсон, — у меня все. Раздраженный Гамильтон Бюргер произнес:

— Очень хорошо, что все. У меня больше нет вопросов. Вызываю Стивена Ардмора.

Ардмор принес присягу, сообщил, что он работает детективом и исполнял обязанности детектива третьего июня этого года.

— Вам случалось обследовать дом, в котором проживают обвиняемая и ее муж, Энрайт Харлан?

— Да, сэр.

— Когда?

— Четвертого июня.

— Вы обследовали что-нибудь из одежды обвиняемой?

— Да.

— Обращаю ваше внимание на конкретную пару перчаток. Вы обследовали их?

— Да.

Что вы обнаружили?

— Когда я обработал эти перчатки пылесосом, в котором был поставлен фильтр, задерживающий пыль, то в фильтровальной бумаге я обнаружил ряд посторонних частиц.

— Вы смогли определить, что это за посторонние вещества?

— Да, одно из них я определил.

— И что это было?

— Несколько крупиц сахара.

— Сахара? — улыбнулся Бюргер в сторону присяжных.

— Да, сэр.

— То есть обычного домашнего сахара?

— Да, сэр.

— И что вы потом сделали?

— Потом я пошел в дом, где жили подсудимая и ее муж, и обследовал несколько коробок для сахара.

— И что вы обнаружили?

— На дне сахарницы лежала связка ключей от машины.

— В самом деле? — проговорил Бюргер. — Вы пометили их, чтобы их можно было узнать?

— Да.

— Я даю вам связку ключей и обращаю ваше внимание на метки, сделанные на ключах. Это та связка, которую вы нашли?

— Да, сэр, связка из двух ключей.

— Вы затем определили, к каким замкам подходят эти ключи?

— Да, сэр.

— Что это были за замки?

— Вот этот ключ подходит к замку зажигания автомобиля, которым управлял Джордж К. Латтс в день своей смерти. А этот ключ от багажника того же автомобиля.

— Вы убедились, что они подходят?

— Да, сэр.

— Перекрестный допрос, — объявил Бюргер. Мейсон улыбнулся.

— Ведь вы не знали, мистер Ардмор, кто именно положил эти ключи в сахарницу? — спросил он.

— Я лишь знал, что на перчатках обвиняемой был сахар.

— Отвечайте на вопрос. Вы не знаете, кто положил эти ключи в сахарницу?

— Не знаю, сэр.

— А вы обследовали дом до того, как обнаружили эти ключи?

— Да, сэр.

— И другие полицейские обследовали дом?

— Да, сэр.

— Муж продолжал жить в доме?

— Да, сэр.

— Некоторые из свидетелей допрашивались в этом доме?

— Да, сэр, некоторые.

— Почему вы не заглянули в эту сахарницу раньше, а предоставили возможность другим людям ходить по дому и подбрасывать улики там, где им захочется?

— Нельзя все сделать сразу, мистер Мейсон.

— Тогда почему вы не заперли дом, когда обыск еще не был окончен?

— Ну, мы… мы не знали, что еще нужно искать.

— Значит, вы считали, что вы знаете, что вам нужно найти еще до того, как предпринять какие-то шаги и убедиться, что эта улика не была подброшена?

— Я не думаю, чтобы эту улику кто-то подбросил.

— А я вас не спрашиваю, что вы думаете, — сказал Мейсон. — Я вас спрашиваю, почему вы не заглянули в эту сахарницу до того, как у других появилась возможность подбросить туда что-нибудь?

— Потому что я не знал, что в сахарнице что-то есть.

— И вы не исследовали, — продолжал Мейсон, — перчатки, одежду и не заглядывали под ногти еще кого-нибудь в этом доме, чтобы убедиться, что там нет сахара?

— Нет, сэр.

— Муж этой женщины все время был в доме. Вы не обследовали его пальцы, может, у него под ногтями тоже следы сахара?

— Нет, сэр.

— Тогда у меня все, — сказал Мейсон.

— Вопросов больше нет, — сказал Гамильтон Бюргер, после чего вызвал свидетельницу Джанис Кондон.

Она сообщила, что в течение примерно трех лет работает секретаршей Энрайта Харлана, включая то время, когда произошла покупка револьвера, выставленного в качестве вещественного доказательства. Шеф проинструктировал ее, чтобы она пошла в оружейный магазин и забрала пистолет, который он предварительно заказал, и чтобы она подписалась его именем в журнале регистрации стрелкового оружия. Она знала, что это не по правилам, и продавец это знал, но Харлан был очень уважаемым клиентом, и продавец закрыл глаза на нарушение порядка.

Перекрестный допрос, объявил Гамильтон Бюргер.

— Нет вопросов, — осторожно сказал Мейсон. — Мы должны были обговорить показания этого свидетеля. Не было необходимости ее вызывать.

— Вы могли сказать это раньше, — отрезал Гамильтон Бюргер.

— Но вы меня не спрашивали, — с улыбкой парировал Мейсон.

— Достаточно, — сказал судья Седгвик. — Занимайтесь своим делом, мистер окружной прокурор.

— Ваша честь, — обратился к судье Гамильтон Бюргер. — Позвольте заметить, что уже больше четырех часов. У меня больше нет свидетелей. Скажу, что дело меня очень удивляет. Мы начали заседание вчера днем. Сегодня утром суд собрался в пол-одиннадцатого. Я полагал, что это займет три дня, как минимум. Обращаю внимание суда на то, что на перекрестном допросе было задано очень мало вопросов, со стороны защиты почти не было возражений против имеющихся улик. Из-за этого возникла весьма необычная ситуация. Оказалось, я значительно опережаю регламент. Думаю, будет правильно попросить суд сделать перерыв.

Судья Седгвик, совершенно озадаченный тактикой Мейсона, вопросительно взглянул на адвоката. Мейсон улыбнулся и сказал:

— Ваша честь, мы замечательно продвинулись вперед, я просто должен признать, что у меня нет причин возражать против относящихся к делу улик и не хочу Допрашивать свидетелей, которые, очевидно, говорят правду. Поэтому мне кажется, что обвинение может выставить своего последнего свидетеля, а потом люди смогут уйти на перерыв в обычное время.

— Нет, ваша честь, — возразил Гамильтон Бюргер. — Несомненно, этот свидетель будет подвергнут долгому и изнурительному перекрестному допросу. Это неожиданный свидетель и…

— И поэтому, — перебил его Мейсон, — обвинение, очевидно, хочет воспользоваться преимуществом внезапного нападения. Обвиняемая настаивает на том, чтобы мы работали в обычном порядке и этот свидетель был вызван сейчас. Мы возражаем против попыток сделать сейчас перерыв.

— Думаю, позиция защиты верна, — заключил судья Седгвик. — Мистер обвинитель, можете вызвать свидетеля.

Гамильтон Бюргер с неохотой объявил:

— Эзекил Элкинс.

Эзекил Элкинс вышел вперед и занял свидетельское место. Он назвал свое имя, возраст, род занятий и откинулся назад, сжав губы.

— Вы директор «Силван Глэйд девелопмент компани» и держатель акций той же компании?

— Да, сэр.

— На вашем собрании директоров третьего июня сего года происходило что-нибудь необычное?

— Да, конечно.

— Я заявляю суду и защите, — сказал Бюргер, — что я установлю связь между этим вопросом и расследуемым делом.

— Нет возражений, — согласился Мейсон, — продолжайте.

— Опишите, что произошло на собрании директоров, — сказал Гамильтон Бюргер.

Элкинс вкратце описал, как происходило собрание. И что вы делали после собрания? — спросил Бюргер.

— Я подумал, что Джордж Латтс собирается скрыться и…

— Не важно, что вы подумали, — резко прервал его Бюргер. — Я спрашиваю, что вы делали.

— Ну, я решил последовать за Джорджем Латтсом, так как подумал, что он может быть в…

— Не важно, что вы подумали. Вы последовали за Джорджем Латтсом, так?

— Да.

— Куда он направился?

— Он пошел на ленч с Докси — своим зятем и секретарем компании. Потом он сел в машину и поехал в парикмахерскую и косметический салон.

— И что потом?

— Он остановил машину и стал ждать.

— Как долго он ждал?

— Могу сказать, две-три минуты.

— Где были вы в это время?

— Примерно в полуквартале сзади от него.

— Что случилось потом?

— Потом из косметического кабинета вышла обвиняемая, Джордж Латтс открыл дверь машины и позвал ее.

— И что она?

— Она села к нему в машину.

— Потом?

— Потом они немного поговорили.

— Дальше?

— Дальше Латтс проехал примерно полквартала к автостоянке, где стояла машина обвиняемой. Обвиняемая вышла и направилась к тому месту, где стояла ее машина…

— Минутку, — прервал его Гамильтон Бюргер. — Вы сами знали, что это была ее собственная машина?

— Нет, сэр, не знал.

— Тогда говорите только то, что знаете сами.

— Ну, она пошла к машине. Там она открыла отделение для перчаток, и я не знаю, что она там сделала.

— Вы видели, как она открыла отделение для перчаток?

— Я видел ее руки в том месте, где было отделение для перчаток.

— И что потом?

— Потом она вышла из машины, захлопнула дверь и вернулась к тому месту, где ее ждал Латтс в машине. Она села к нему, и они уехали.

— А что сделали вы?

— Я ехал за ними до тех пор, пока не понял, что они направляются в сторону участка «Силван Глэйд» и…

— Не важно, что вы поняли. Как далеко вы за ними проехали?

— Я сопровождал их примерно за полмили до того места, где дорога поворачивает к участку «Силван Глэйд».

— Что вы делали потом? — спросил Гамильтон Бюргер. Кажется, свидетель смутился.

— Продолжайте, — сказал Бюргер.

— Ну, я так сосредоточился на преследовании, что я… ну, столкнулся с другой машиной. Она врезалась в меня сзади, потом обогнала и притерла к обочине, так что я был вынужден остановиться.

— Что было дальше?

— Потом произошла перебранка.

— Что вы имеете в виду под перебранкой?

— Я ведь торопился, чтобы последовать за Латтсом и обвиняемой, а этот человек начал ругаться. Я спешил, не мог ждать и сорвался, и… ну, слово за слово и…

— Продолжайте, — сказал Бюргер.

— И он двинул меня в глаз, — признался Элкинс.

— И что дальше?

— Ну, потом рядом остановилось несколько машин и… и я замахнулся в ответ, а он меня ударил в живот, а я… мне стало плохо. У меня перехватило дыхание от его удара.

— Что дальше?

— Потом он сел в свою машину и уехал.

— Бросив вас там, где вы стояли?

— Да. Но я не стоял… я согнулся пополам.

— Итак, что вы делали потом?

— Я развернулся и поехал домой.

— А когда вы в следующий раз увидели мистера Латтса?

— Я увидел его тело на похоронах.

— Можете спрашивать, — сказал Бюргер. Мейсон посмотрел на часы и улыбнулся в сторону судьи:

— С разрешения суда, уже подошло время перерыва.

Судья Седгвик понял, наконец, тактику Мейсона и, улыбнувшись ему в ответ, объявил:

— В самом деле. Пора делать перерыв.

— С разрешения суда, — проговорил Бюргер, — мне кажется, если защита проведет краткий перекрестный допрос, то можно будет закрыть обвинительную часть и…

— Вы полагаете, что перекрестный допрос будет кратким? — спросил судья Седгвик. — Суд не может сделать такое предположение. Сейчас обычное время перерыва, мистер окружной прокурор, и суд объявляет перерыв до завтрашнего утра.