Дело о реформе копирайта

Право на личную коммуникацию

Шесть лет назад, когда я, Рик Фалквинге, основал первую, Шведскую Пиратскую Партию, мы установили три столпа нашей политики: доступная культура, свободные знания, неприкосновенность личной жизни. Это были темы, которые считались идеалами в кругах активистов. У меня было предчувствие, что все они как-то связаны, но прошло несколько месяцев, пока я не провел черту между правом на фундаментальную свободу личной жизни и правом делиться произведениями культуры.

Связь так очевидна, когда её поймешь, это всё еще один из наших лучших аргументов: сегодняшнее состояние копирайта не может сосуществовать с правом на личную коммуникацию.

Если Вы посылаете email, в нем может быть музыка. Если мы находимся в видео-чате, я могу запустить видеоклип, чтобы мы вместе посмотрели его. Единственный способ определить нарушение современного копирайта, это уничтожить право на личную коммуникацию. То есть, следить за всеми нулями и единичками, которые приходят и уходят с каждого компьютера.

Нет способа разрешить личное общение для одних видов контента, и запретить для других. Вам придется сломать печать и проанализировать контент, чтобы отсортировать его на дозволенный и недозволенный. Но печать будет уже сломана. Либо всё в секрете, либо ничего.

Мы стоим на распутье. Мы, как общество, можем сказать, что копирайт — это самое важное, что у нас есть, и пожертвовать правом личного общения. Либо это, либо мы скажем, что право личной коммуникации важнее, хотя она и может использоваться для передачи работ, защищенных копирайтом. Третьего не дано.

В последнее время стало очевидно, что в индустрии копирайта прекрасно понимают этот факт, и что они постоянно пытаются истребить право личной переписки, чтобы поддержать состояние копирайта. Документ, выложенный на wikileaks в декабре 2010 г, очерчивает список требований к Шведскому правительству от Американской индустрии копирайта, IIPA. Посольство США было очень довольно тем, что Шведское министерство юстиции было готово "к сотрудничеству" и значительно продвинулось в деле притеснения собственных граждан, в угоду американской индустрии копирайта.

В этих требованиях были практически все законы Большого Брата, введенные в последние несколько лет. Директива "Data Retention" (о сохранении данных), IPRED, три удара, доступ полиции к IP адресам по мелким правонарушениям, отмена иммунитета посредника, там было всё.

Индустрия копирайта активно двигает нас к обществу Большого Брата, так как понимает, что это единственный путь сохранить копирайт. Пора выкинуть эту индустрию из законодательного процесса.

Одно из главных требований Пиратской Партии — чтобы те законы, которые применимы в оффлайне, применялись и в онлайне. Это весьма разумное требование. Интернет — это не особый случай, а часть реальности. Когда устаревшая, но могущественная индустрия осознаёт, что справедливое и равное применение законов означает, что они больше не смогут сохранить свою монополию, появляются проблемы.

Чтобы понять абсурдность требований копирайта, мы должны рассмотреть, какие права мы считаем абсолютно гарантированными в аналоговом мире. Эти права уже действуют также и в цифровой части реальности, но каким-то образом обходятся юридической игрой в прятки.

Посмотрим, какие права у меня есть, когда я общаюсь с кем-то через аналоговые каналы — используя бумагу, ручку, конверт и почтовую марку. Те же самые права должны быть при использовании вместо них цифровых коммуникаций, по крайней мере теоретически, так как закон не делает разницы между методами связи. К несчастью индустрии копирайта, применение этих прав в онлайне означало бы, что монополию копирайта станет практически невозможно удержать, поэтому индустрия копирайта атакует эти фундаментальные права на всех уровнях. Но это не означает, что наши права куда-то исчезли.

Когда я пишу кому-то письмо, я, и только я, решаю, должен ли я подписать своё имя в письме внутри конверта, и/или на конверте, или нет. Это только моя прерогатива, хочу я общаться анонимно или нет. Это право, которое у нас есть в аналоговом общении по закону; абсолютно разумно требовать применения этого права и в онлайне.

Когда я пишу кому-то письмо, никто не имеет права перехватывать это письмо по пути, распечатывать его, и изучать содержимое, если только не имеются веские основания подозревать меня в конкретном преступлении. В этом случае правоохранительные органы (и только они) имеют право это сделать. И конечно я не обязан никому помогать открывать и изучать мои письма. Абсолютно разумно требовать применения этого и в онлайне.

Когда я пишу кому-то письмо, никто не имеет права менять содержимое письма или препятствовать его доставке. Разве не абсолютно разумно требовать, чтобы также это было в онлайне?

Когда я пишу кому-то письмо, никто не имеет права стоять у почтового ящика и требовать, чтобы все мои письма протоколировались: с кем я переписываюсь, когда и как долго. И опять же, требовать применения этого в онлайне было бы логично.

Когда я пишу кому-то письмо, почтальон, который приносит письмо получателю, никогда не отвечает за то, что я там написал. У него есть иммунитет посредника. И да, абсолютно разумно требовать, чтобы также было в онлайне.

Все эти фундаментальные права находятся под постоянной атакой индустрии копирайта. Они подают в суд на провайдеров и требуют, чтобы они установили подслушивающее и цензурирующее оборудование в свои сети. Они постоянно нападают на принцип иммунитета посредника, они требуют, чтобы власти идентифицировали всех, кто участвует в коммуникации, они хотят, чтобы власти вообще запретили нам пользоваться своими фундаментальными правами, они имеют наглость предлагать ввести цензуру, чтобы защитить свою монополию распространения.

Всё вышеперечисленное происходит из того факта, что любые каналы цифровой коммуникации, которые используются для личной связи, также могут использоваться для передачи закопирайченного контента — и невозможно сказать, что есть что, не дав индустрии копирайта права проверять личную корреспонденцию, а это право, с которым Пиратская Партия не готова согласиться.

Есть гражданские свободы, за которые наши праотцы воевали, проливали кровь и умирали, чтобы дать нам их. Это более чем недопустимо, чтобы устаревшая индустрия посредников требовала, чтобы мы отказались от этих прав, чтобы сохранить монополию на развлечения, и требовала себе больше власти, чем даже полиция имеет для поимки преступников. Но в этом нет ничего нового.

Когда в 1960х появились копировальные машины, книгоиздатели пытались запретить их на том основании, что с их помощью можно скопировать книги и послать их по почте. Всем известно, что издателей постигла неудача: хотя монополия на издание книг действует, у них нет права вскрывать письма только для того, чтобы проверить, нет ли нарушений копирайта, поэтому они ничего не могут с этим поделать. В оффлайне это так. И абсолютно разумно требовать, чтобы так было и в онлайне.

Индустрия копирайта иногда жалуется, что интернет это беззаконная территория и что те же законы и права, что действуют в оффлайне должны применяться и в онлайне. В этом Пиратская Партия с ними совершенно согласна.

Но к сожалению, все происходит наоборот. Корпорации пытаются получить контроль над нашими средствами связи, ссылаясь на проблему копирайта. Зачастую, им помогают политики, которые стремятся к тому же контролю, ссылаясь на проблему террористов или другие Маккартисткие страшилки наших дней. Посмотрим на это с перспективы восстаний 2011 года в арабском мире.

Существует слепая вера во власть, и это тревожит. Всё увеличивается желание знать, о чём мы говорим и с кем, и это желание открыто высказывают корпорации и политики, что вызывает беспокойство. И что ещё хуже, дело не только в подслушивании. Корпорации и политики открыто требуют — и получают — право заставить нас замолчать.

Индустрия копирайта требует права перекрывать наши линии связи. Если мы будем говорить о вопросах достаточно возмутительных (возмутительных по мнению властей или копирайтеров) — нас заткнут. Всего 20 лет назад, такой факт был бы абсолютно шокирующим. А сегодня это реальность. Не верите? Попробуйте поговорить про ссылку на Пиратскую Бухту на MSN или Фейсбуке, и увидите, что произойдет. Индустрия копирайта бьется за то, чтобы такое положение распространилось шире. Также и некоторые политики, со своими целями.

Хотя копирайт и репрессивная политика Большого Брата преследуют не одинаковые мотивы, они проталкивают те же самые изменения в обществе и контроль над коммуникациями. Одновременно, физические перемещения граждан отслеживаются на улицах с точностью до минуты и записываются.

Разве можно поднять мятеж в условиях, когда всё, что вы сказали, будет немедленно заглушено, не достигнув ничьих ушей, и при режиме, который может удаленно отслеживать кто, когда и с кем встретился, и когда они могут уничтожить всё ваше оборудование одним нажатием кнопки?

Запад вряд ли имеет моральное право критиковать Китай или режимы, которые пали в Арабском мире.

И всё же, во всей этой темноте, существует противодействие, которое становится сильнее день ото дня.

Активисты работают днем и ночью, чтобы победить надзор и подслушивание, чтобы обеспечить свободу слова, разрабатывая новые средства этой игры в кошки-мышки. Они — герои нашего поколения. Обеспечивая свободу слова и свободу печати, они обеспечивают неконтролируемую, неподслушиваемую коммуникацию. Тем самым они также уничтожают монополию копирайта в его ядре, возможно всего лишь как побочное явление.

Свободное и открытое программное обеспечение — это ядро противодействия Большому Брату. Оно открыто для изучения, что делает невозможным вставлять в него скрытые средства для блокировки и подслушивания. Оно может распространяться со скоростью лесного пожара при необходимости. Более того, оно ставит монополию копирайта в положение, когда популярные методы разработки активно противодействуют монополии, опять же подтверждая связь между давлением копирайта и репрессиями. Свободные операционные системы и программы для коммуникации — находятся в сердце всей нашей будущей свободы слова, так же как и свободы слова для тех, кто хочет свергнуть ненавистный режим.

Программы, которые пишут эти герои-активисты, — гарантия наших гражданских свобод. Это Tor и FreeNet, I2P, TextSecure и RedPhone. То, что преступники могут избежать подслушивания — небольшая цена за сохранение наших прав: завтра нас всех могут объявить преступниками. Это средства, которые сегодня используют люди, восстающие против коррупционных режимов. Мы должны у них чему-то научиться.

В то же время, по необходимости, это ПО делает монополию копирайта неосуществимой, так как создает анонимные средства коммуникации, которые нельзя подслушать или перекрыть, гарантирующие наши гражданские свободы. Mike Masnick в статье на Techdirt недавно заметил, что "пиратство и свобода слова выглядят удивительно похожими".

Возможно принципы Freenet (см. Приложение) выражают это яснее всего:

Цитата:

Борьба за свободу слова и против монополии копирайта — это одно и то же. Следовательно, революции будут совершаться с использованием средств, которые не просто выходят за рамки монополии копирайта, а активно уничтожают её. Революция никогда не бывает лицензированной.

Цензура и блокирование интернета

http://habrahabr.ru/post/155295/

^{18 октября 2012 в 19:22.}

^{Копирайт: Dura Lex.}

Глядя на то, как в отдельных областях России блокируется youtube и ubuntu, я не мог не вспомнить, как Кристиан Энгстрём и Рик Фальквинге в брошюре, представленной европарламенту, показали на примере Дании, Швеции и Евросоюза, что цензура в интернете используется, а порой изначально задумывается совершенно не для тех целей, которые преподносятся авторами законопроектов.

Статья написана в январе 2012 года, за 9 месяцев произошли некоторые изменения, но основные события на тот момент уже произошли, и параллели с тем, что происходит сейчас, очевидны. Часть этой информации уже просачивалась ранее в рунет, но здесь добавлены и систематизированы все основные события, поэтому привожу перевод практически полностью:

«Детская порнография это прекрасно», с энтузиазмом объявил оратор с подиума. «Это прекрасно, потому что детская порнография понятна для политиков. Разыграв этот козырь, мы можем заставить их действовать, и начать блокировать сайты. И как только это произойдет, мы сделаем так, чтобы они начали блокировать и сайты файлообмена.»

Это было на семинаре, организованном Американской Торговой Палатой в Стокгольме 27 мая 2007 г, под лозунгом «Швеция — безопасная гавань для пиратов?». Этим оратором был Йоганн Шлютер из датской антипиратской группы, лоббистской организации музыкальной и киноиндустрии, вроде IFPI и других.

Нас было трое пиратов в зале: Кристиан Энгстрём, Рик Фальквинге, и интернет активист-ветеран Оскар Шварц. Оскар написал колонку о семинаре в Computer Sweden сразу после этого. Рик написал в своём блоге позднее, а также и Кристиан.

«Однажды у нас будет гигантский фильтр, который мы разработаем вместе с IFPI и MPA. Мы постоянно отслеживаем детскую порнографию в сети, чтобы показать политикам, что фильтр работает. Детская порнография — это проблема, которая им понятна,» сказал Йоганн Шлютер с ухмылкой, всё его существо излучало гордость и энтузиазм.

Если смотреть с перспективы IFPI и остальных лоббистских организаций, у него конечно были все причины чувствовать и гордость и энтузиазм, после успеха, который им принесла эта стратегия в Дании.

Сегодня Пиратская Бухта заблокирована всеми крупными интернет-провайдерами Дании. Стратегия мистера Шлютера сработала как часы.

Начать с детской порнографии, которая, как все согласны, недопустима, найти каких-нибудь политиков, которые хотят показать, что они что-то делают. И не важно, что такое блокирование можно обойти за 10 секунд. Цель на этом этапе только в том, чтобы заставить политиков и общество согласиться, что цензура в форме фильтра допустима. Как только этот принцип утвердится, можно будет легко расширить его на другие области, такие как нелегальный файлообмен. А когда цензура в интернете будет принята как принцип, они смогут начать искать путей сделать её обход более технически сложным.

В Швеции лобби копирайта испробовало ту же самую тактику через несколько месяцев после этого семинара, на котором выступал Йоганн Шлютер. В июле 2007 г Шведская полиция планировала добавить Пиратскую Бухту в Шведский список сайтов, где предположительно содержится детская порнография, по которому блокируются сайты большинством Шведских провайдеров.

Полиция не сделала никаких попыток связаться с кем-то из Пиратской Бухты, что они конечно сделали бы, если бы действительно нашли какие-то ссылки на нелегальное изображение сексуальных действий с детьми. План был — просто заблокировать сайт, и одновременно создать негативную ассоциацию — связь между файлообменом и детской порнографией.

В случае Швеции план не сработал, потому что обновленный список цензуры стал известен общественности до того, как его утвердили. После волнений в блогосфере, Шведская полиция была вынуждена отказаться от заявлений, что они нашли там детскую порнографию, или какую-то другую законную причину блокировать сайт. В отличие от Дании, Пиратская Бухта не заблокирована сегодня в Швеции.

Но лобби копирайта никогда не сдается. Если они не смогли получить то, что хотели, на национальном уровне, они попробуют сделать это через евросоюз, и наоборот.

Крупным медиакомпаниям нужна цензура интернета, и они цинично хотят использовать детскую порнографию как причину. Всё, что им было нужно, это политик, который был бы готов выступить за них, не приложив слишком много усилий, чтобы проверить факты, и не задумавшись о разумности введения цензуры в сети.

К сожалению они нашли такого политика в лице недавно назначенного Шведского еврокомиссара Сесилии Мальстрём. В марте 2010 г она представила директиву, вводящую фильтрацию сети, в точности следуя словам, которые использовал в своей речи Йоганн Шлютер на семинаре в 2007. Как было сказано в проекте этой директивы, страны-участники должны были ввести блокирование сайтов, где предположительно содержится детская порнография.

Благодаря упорной работе членов европарламента из нескольких разных политических групп, входящих в Комитет по Фундаментальным Правам (LIBE), попытка комиссии ввести обязательную блокировку была отвергнута. Европарламент изменил директиву, указав, что участники «могут», а не «должны» вводить блокирование, а если они это делают, они должны убедиться, что процедура соответствует хотя бы минимально юридическим стандартам, и что лицо, чей сайт блокируется, должно иметь право на апелляцию.

Так как директива не обязывает вводить интернет-цензуру на уровне ЕС, мы можем ожидать, что индустрия копирайта увеличит свои усилия, чтобы ввести блокирование на национальном уровне в странах, где подобная система еще не действует. Хотя их настоящая цель — заставить власти заблокировать такие сайты как Пиратская Бухта, индустрия копирайта будет продолжать использовать козырь детской порнографии везде, где, как они посчитают, слишком рано говорить о цензуре, которая им действительно нужна.

Но всё чаще они начинают чувствовать, что им больше не надо скрывать настоящие намерения. В США, на момент написания этого в январе 2012 г, Конгресс обсуждал пару законов под названиями SOPA и PIPA. В этих проектах лобби копирайта уже не упоминает детское порно. Оба закона прямо посвящены блокированию сайтов в сети, чтобы защитить права владельцев интеллектуальной собственности.

Подобные меры по блокированию интернета предлагаются также и в Европе. В январе 2012 г еврокомиссия предложила ввести требования к провайдерам блокировать контент, и к платежным системам — запрещать денежные переводы по требованию правообладателей. Было объявлено об изменении официальной стратегии евросоюза по интернету и электронной коммерции. Предлагается измененить директивы еврокомиссии E-commerce и IPRED.

До сих пор эти директивы защищали открытый интернет и особенно неприкосновенность провайдеров. Новая версия имеет кардинальные изменения, которые направлены против этой неприкосновенности. А именно, комиссия хочет ввести общеевропейскую схему предупреждений и воздействий. Она базируется на других подобных схемах (таких как американский закон DMCA), но с важным различием. В предлагаемой схеме вместо слова «закрытие» использовано «воздействие», которое может означать требование хостинг-провайдера удалить контент, но также и блокирование контента интернет-провайдером по запросу.

Таково состояние цензуры интернета на январь 2012 года.

Когда комиссар Сесилия Мальстрём вносила своё предложение о блокировке детской порнографии в 2010-м, она публично настаивала на том, что это касается только детской порнографии, и не является началом скатывания к цензуре в интернете вообще. В своей ключевой речи на конференции в мае 2010 г она сказала:

«Предложение комиссии касается только детской порнографии, не больше, не меньше. Комиссия не имеет абсолютно никаких планов предлагать блокирование других типов контента — и я буду лично противостоять любой подобной идее.»

Либо мисс Мальстрём целенаправленно лгала всё это время, либо коллеги по комиссии почему-то не посвятили её в свои планы по общей цензуре интернета, когда давали ей задачу продвигать введение цензуры в европейском законодательстве. Целью этого лобби с самого начала было блокировать сайты, подозреваемые в нарушении копирайта.

Отключение людей от интернета

"Три удара — выбываешь" это бейсбольное выражение, которое Американские политики превратили в юридический принцип. В контексте интернет-политики "Три удара" означает, что любой, кого правообладатели три раза обвинили в нелегальном файлообмене, отключается от интернета. "Прогрессивная реакция" — другое выражение, которое иногда используется и обозначает то же самое.

Во Франции существует закон Хадопи, по которому интернет-провайдеры должны отключить интернет-соединение у пользователей, которые получили два предупреждения о том, что правообладатель подозревает их в файлообмене. В Англии в "Акте о Цифровой Экономике" говорится по существу то же самое. Италия, не желая остаться позади в этой гонке репрессий, предложила закон "одного удара", когда единственного обвинения в нарушении копирайта будет достаточно, чтобы запретить человеку пользоваться интернетом.

По существу, эти законы предоставляют крупным медиакомпаниям право действовать вместо суда и присяжных, указывая на людей, которых они подозревают в файлообмене, и заставлять интернет-провайдеров исполнять наказание, отключая соединение.

Отложим пока вопрос о том, хорошая ли это мысль — позволить частным компаниям выполнять функции закона. Насколько разумно вообще отключать людей от интернета?

Давайте подумаем, что на самом деле означает быть отключенным:

Почти все формы образования, в частности высшего, подразумевают наличие соединения с интернетом. Если вы студент, вам понадобится доступ к интернету для всего, начиная с практических вещей, таких как расписание или сдача отчетов, до поиска фактов о предмете, который вы изучаете. Исследования показывают, что большинство студентов участвуют в файлообмене. Должны ли мы отключить большинство студентов, или сделать показательный пример скажем из 5-10 % из них? Что по мнению медиакомпаний будет разумной жертвой?

Если у вас есть своя компания, сегодня вы полностью зависите от интернета, независимо от того, какой у вас бизнес. Контакты с покупателями, обновление веб-сайта, заказ поставок, ответы на почту — а может быть вы вообще что-то продаете через интернет. Разумно ли разорять семейный бизнес из-за того, что 14-летняя дочка скачала какую-нибудь попсу? Отключение интернета наказывает не только виновного, но и каждого в доме.

Люди общаются через сеть, особенно молодежь. Ничего необычного и странного нет в том, что с лучшими друзьями вы никогда не встречались, и связаны только через интернет. Это не было бы проблемой во времена, когда теперешние политики были молодыми, но мир изменился. Быть внезапно брошенным в одиночное заключение это очень суровое наказание, обычно применяемое к самым жестоким и опасным преступникам в тюрьме.

Если сегодня вы хотите принять участие в публичных дебатах, вам нужен будет интернет. Не только для того, чтобы быть в курсе событий, но и для того, чтобы быть услышанными, будь то через ваш собственный блог, комментирование чужих, твиты, или группы и события в фейсбуке.

"Дети, если вы будете плохо себя вести, мы отберем у вас игрушки," — вот что фактически политики говорят своим гражданам этими законами. Но граждане это не дети, и они не обязаны терпеть подобное заносчивое отношение от своих избранных представителей.

И интернет — не игрушка. Это важная часть общества, часть инфраструктуры, доступ к которой нужен каждому, чтобы жить в современном мире. Политики, которые отказываются это признать, не должны удивляться, если молодое поколение избирателей сочтет их неадекватными.

Пропорциональность

В 2007 г американская мать-одиночка Джейми Томас стала всемирной мученицей файлообмена, после того, как звукозаписывающая компания подала на неё в суд на возмещение 3,6 млн. долларов убытков. Преступление, в котором она обвинялась, состояло в расшаривании 24 песен в Kazaa (это был один из самых популярных файлообменных сервисов в начале 2000-х). Суд признал её виновной, но уменьшил размер убытков до $222,000. В случае мисс Томас, это все равно более чем в 5 раз перекрывало её годовой доход.

В течение почти 5 лет с вынесения первого вердикта, это дело пересматривалось многократно, и все еще не закончено в январе 2012 г. Размер убытков менялся то в одну, то в другую сторону, от астрономической суммы $1,920,000 в 2009, до $54,000 в 2011. Звукозаписывающая компания объявила, что она не удовлетворена решением, и что они будут добиваться, чтобы сумма была вновь увеличена.

Но будь то 2 миллиона долларов, или "всего лишь" 50 тысяч, это очевидно непропорциональная сумма для расшаривания 24 песен. Независимо от того, сколько песен вы или ваши родственники прослушали, не заплатив, вы даже задумываться не должны о том, что вас могут заставить продать дом или машину, или обязать платить убытки компании до конца жизни. Это просто непропорционально.

В этом случае, медиакомпании конечно нужны не деньги. Они знают, что у мисс Томас их нет, и всё же они утверждают, что уже потратили 3 миллиона долларов на это дело. Они хотят создать прецедент, чтобы заставить общественность повиноваться.

В оффлайновом мире существует давно устоявшийся принцип пропорциональности, один из краеугольных камней судебной системы. Но крупные правообладатели ухитрились убедить суды, что этот принцип не должен применяться к мелким правонарушениям, если это происходит в онлайне.

Когда дело доходит до нарушений копирайта в интернете, правосудие слепо — от ярости. И к сожалению это происходит не только в судах США, но и в Европе.

В Швеции в 2011 г суды стали давать тюремные сроки обычным файлообменщикам, которым не повезло быть пойманными организациями правообладателей. Пока что было только несколько таких дел, и в каждом случае приговор был условным (так как случайно выбранные обычные граждане обычно не имеют судимостей). Но всё равно, с юридической точки зрения, суды посчитали, что они совершили преступление настолько тяжкое, что заслуживают тюрьмы.

Неужели мы хотим жить в таком обществе? Было время, когда мы были уверены, что заголовок "Приговорен к тюрьме за нелегальное прослушивание музыки" мог относиться только к странам типа Кубы, СССР, или Чили при генерале Пиночете. Тоталитарные режимы всегда имели привычку сажать людей в тюрьму за нелегальное прослушивание музыки, чтобы защитить государство от нежелательных политических влияний.

Но теперь мы видим такие заголовки в статьях о решениях судов в государствах — уважаемых членах Евросоюза, таких как Швеция. И цель их на этот раз не защитить государство от опасных политических мыслей, а защитить индустрию развлечений от необходимости приспосабливаться к техническому прогрессу. Те же самые приговоры: тюрьма за нелегальное прослушивание музыки. Неужели мы действительно думаем что это пропорционально, и показывает нам путь вперёд?

В 2008 г датчанин был приговорен к выплате 160,000 датских крон (21 тыс. евро) за то, что он зашарил 13,000 песен в сети Direct Connect в 2005 г. Вердикт позднее был уменьшен верховным судом Дании в 2011 г, после 6 лет судебных баталий, но первые два суда, где рассматривалось дело, оба решили, что 20 тысяч евро было совершенно разумным наказанием для простого файлообменщика, которого выбрали козлом отпущения юристы индустрии развлечений.

Если посмотреть в перспективе, 13 тысяч песен это не так много по сегодняшним стандартам. 30 лет назад вам бы понадобилась целая комната, набитая пластинками, чтобы иметь 13 тысяч песен, а сегодня они легко войдут на 64-гиговую флешку у вас в кармане, которую можно скопировать за минуты. Технологии изменили взгляд людей на музыкальные записи и на то, как с ними обращаться, особенно молодого поколения. Наверно трудно будет найти датского подростка, который не скачал или не зашарил даже больше.

Делает ли это разумным то, что каждая датская семья, где есть подростки, должна жить под угрозой выложить 20 000 евро, если юрист индустрии развлечений постучится им в дверь? Неужели нелегальное прослушивание музыки насколько же плохо, как украсть и уничтожить машину, стоящую 20 000 евро?

Сейчас у судов Европы есть большая свобода решать, сколько признанные виновными должны оплатить убытков. Поэтому верховный суд смог уменьшить сумму ущерба в случае Дании. Но это может измениться если Европарламент даст добро на ратификацию спорного соглашения ACTA (соглашение против торговли подделками).

Хотя по названию этого договора можно подумать, что оно касается подделок коммерческих товаров (а с этим все, даже Пиратская Партия, согласны, это должно оставаться нелегальным), последствия ACTA гораздо шире. В частности, ACTA нацелено на усиление надзора за копирайтом в интернете, в попытке победить файлообмен.

Согласно ACTA, ущерб от нелегального файлообмена будет выше, а в некоторых случаях абсурдно высоким.

В статье 9.1 соглашения ACTA говорится:

Цитата:

Другими словами: чтобы определить ущерб от диска, полного нелегально скопированных песен, вы должны умножить число песен на рекомендуемую розничную цену песни. Хотя выглядит безобидно на первый взгляд, это может привести к очень серьёзным последствиям на практике.

На 2-террабайтный диск может уместиться примерно полмиллиона песен. Если умножить на рыночную цену за песню, 1 евро, ущерб от такого диска, полного музыки, будет полмиллиона евро.

Это будет пропорционально или нет? Помните, это еще не крайний случай, такое делают многие подростки. Будет ли это пропорционально, что семья должна будет отдать дом и все свои сбережения, если их обвинят?

По теперешним европейским законам, ущерб ограничивается (по крайней мере в принципе) реальными убытками, которые как она сможет доказать, потерпела выигравшая суд сторона. Он должен быть пропорциональным. Даже адвокаты звукозаписывающей или кинокомпании не смогут убедить европейский суд, что они реально потеряли полмиллиона евро упущенной прибыли из-за подростка, который в жизни таких денег не видел.

Но согласно ACTA, компаниям больше не надо будет доказывать, что они действительно потеряли деньги. Всё, что им будет нужно, чтобы оценить ущерб, это умножить число песен на рекомендуемую розничную цену одной песни.

Иск на полмиллиона евро к подростку с 2-террабайтным диском сегодня сочтут непропорциональным и абсурдным в любом европейском суде. При ACTA, присуждение такого ущерба станет обязательным.

Лобби копирайта конечно об этом знает. Они были тесно вовлечены в обсуждение ACTA с самых первых дней. Только граждан и избранных членов парламентов держали в неведении сколько это было возможно. План был — подписать ACTA и обязать к исполнению до того, как слишком много избранных политиков в парламентах узнают настоящие последствия ACTA.

Мы должны сделать так, чтобы этот план не сработал.

Надлежащая правовая процедура

В Швеции, из 9 миллионов жителей, около 10 человек в год ударяет молния и 1–2 из них умирают. Это конечно очень трагично, но риск в одну миллионную недостаточен, чтобы люди начали беспокоиться, что их может ударить молния, и недостаточен для того, чтобы они как-то значительно изменили своё поведение. Вы не увидите на улицах Стокгольма никого, носящего защитный шлем с молниеотводом.

До 2011 г риск быть обвиненным в нелегальном файлообмене был примерно таким же, как риск быть убитым молнией. Это случалось не больше чем с 1–2 людьми в год, поэтому никто серьезно не ожидал, что такое может случиться с ними.

В 2011 г с выделением трех обвинителей и 10 полицейских следователей специально для преступлений с файлообменом, число осужденных возросло до 8. Другими словами, это довольно сильное перераспределение ограниченных судебных ресурсов (которые можно было использовать на другие преступления) смогло увеличить риск быть осужденным за файлообмен лишь до степени риска быть ударенным молнией, а не ударенным и убитым ей. Это значительное увеличение, но недостаточное для того, чтобы файлообменщики как-то значительно изменили своё поведение. Некоторые возможно приняли (разумные) меры предосторожности и потратили 5 евро в месяц на анонимайзеры, чтобы скрыть свой IP адрес, но потенциальный риск такого же порядка, что и быть ударенным молнией не заставит никого прекратить файлообмен.

Чтобы оценить число приговоров, Шведское новостное агентство сообщило, что согласно национальной статистике, около 20 % населения Швеции, то есть 1,4 млн. человек, участвуют в файлообмене. Около трети из них, или полмиллиона шведов, предположительно делают это на уровне, который обеспечил бы им тюремный срок, если бы их поймали. Но конечно, подавляющему большинству из них никогда это не грозит.

"Нам бы понадобились тысячи обвинителей", сказал агентству один из трех специальных обвинителей по файлообмену, прекрасно понимая, что этого никогда не будет.

С точки зрения медиакомпаний, использование судов для устрашения просто не помогает. Устрашение не имеет эффекта, пока риск быть пойманным остается микроскопическим. Сейчас это невозможно. Судебная система не имеет ресурсов, чтобы привести целое поколение на скамью подсудимых. Дела, проходящие через систему, обременены слишком многими препятствиями, такими как "улики", "правовая процедура", и другими бюрократическими издержками, чтобы достичь размеров, которые нужны медиакомпаниям, чтобы достичь эффективного запугивания. К сожалению, они это поняли.

Поэтому они хотят сделать этот процесс более эффективным. В США их желания во многом осуществились. Причина, по которой дело Джейми Томас привлекло внимание прессы, была не в том, что это было первое дело, или что требования звукозаписывающей компании были особенно жестокими. Требования были точно такими же, как и в тысячах других подобных дел. Дело Джейми Томас привлекло внимание, потому что она была первой обвиняемой, которая не признала себя виновной, и решилась противостоять ассоциациям медиаиндустрии. Вместо того, чтобы сдаться, и заплатить предложенную сумму, она довела дело до суда.

Вспомним цифры: компания подала в суд на сумму 3,6 миллионов долларов, но предлагала решить вопрос, заплатив 2000$. Нетрудно понять, почему большинство просто платят, даже если они невиновны. Сама угроза дела на огромную миллионную сумму перевешивает относительно небольшую цену соглашения. Часто бывает разумнее просто заплатить шантажисту.

Да, это шантаж. Организованное вымогательство. Вот что это такое. Американские компании подавали в суд на 80-летних бабушек, людей, у которых даже нет компьютеров, и даже, в нескольких случаях, давно умерших людей. Заставляя провайдеров выдавать информацию о клиентах, эти рассылки массовых угроз уже сами по себе превратились в большой бизнес. Нет причин разбираться в том, кто получит угрозы, надо просто разослать их, и ждать, пока потекут денежки. Нет стимулов убеждаться, виновны обвиняемые, или нет, так как компания в любом случае ничего не потеряет.

Ключом к этой стратегии для правообладателей является то, что они могут заставить интернет-провайдеров раскрыть имена клиентов, стоящие за IP-адресами, которые используются в интернете. Если они это могут, они превращают соблюдение копирайта из издержек в отдельное прибыльное предприятие. Так как лишь небольшая доля населения, получающего письма, готова пойти на риск, или имеет средства, чтобы противостоять им в суде, ограниченное число дел, которые могут пройти через судебную систему в год, для этой схемы не проблема. Для правообладателей это халявные деньги в обмен на почтовую марку.

Распространение такой практики в Европе отличается от страны к стране. В 2010 г датский кинорежиссер Ларс фон Триер сделал больше денег, угрожая людям подать на них в суд за нелегальное скачивание своего фильма "Анархист", чем за кинопрокат и продажи дисков вместе взятые. Бизнес-план был очень простой. Всё, что ему надо было сделать, это разослать письма с текстом "заплатите сейчас же 1200 евро, или мы подадим на вас в суд на сумму, в 5 раз большую". Более 600 получателей письма в Германии были испуганы угрозой судебного процесса и заплатили. Даже если кто-то из них был невиновен, или кто-то из них считал, что 1200 евро было несоразмерным штрафом за бесплатный просмотр фильма (который кстати был не особенно успешным), они решили, что это не стоило риска попасть под суд.

Швеция, с другой стороны, пока что в основном избавлена от такого поведения правообладателей. Это потому, что у нас есть законы, которые не разрешают провайдерам раскрывать информацию о том, какой IP-адрес был у конкретного клиента в какое время, согласно шведским законам о защите информации. Вместо этого, медиакомпании должны подать заявление о нарушении в полицию для расследования. Правообладателям этого недостаточно, так как судебная система не имеет возможности обрабатывать объемы, которые нужны правообладателям.

Однако это может измениться с введением директивы "IPRED", и готовящейся директивы "Data Retention". Эти директивы были задуманы, чтобы работать в паре и дать правообладателям практические средства, чтобы применять стратегию запугивания судами.

Директива Data Retention вынуждает интернет-провайдеров сохранять логи, которые сопоставляют IP адреса с клиентами, а директива Ipred предназначена для того, чтобы правообладатели и их анти-пиратские организации могли затребовать доступ к этой информации. Если они будут приняты в той форме, в какой хотят правообладатели, эти две директивы откроют двери для легализованного шантажа обычных граждан по американскому подобию.

Фундаментальная проблема в том, что если законы фактически разрешают частным компаниям устанавливать собственные системы правопорядка, когда подавляющая часть дел рассматривается вне судов, граждане более не могут рассчитывать на надлежащую правовую процедуру. Важно не то, что может быть решено в суде высшей инстанции, а цена туда добраться. Если вы, как гражданин, не можете себе позволить пойти на риск рассмотреть ваше дело должным образом, значит вам фактически отказано в правосудии.

И всё равно это не работает

15 января в 19:09. Копирайт: Peer-to-Peer*

В наше время во всём мире наказания за нарушение копирайта довольно жестокие. Астрономические цифры штрафов и несколько лет реального срока в тюрьме сегодня никого уже не удивляют. Поэтому в художественных произведениях-антиутопиях на тему копирайта будущее обычно представляется еще более мрачным — наказания доходят до смертной казни. Критики таких произведений сетуют на преувеличение, замечая, что в жизни до такого дойти никак не может. Однако как мы узнали из истории, такое не только возможно, но и реально уже было, а именно, во Франции.

Об этом пишут Кристиан Энгстрем и Рик Фальквинге в брошюре, отрывок из которой (о цензуре) я уже переводил ранее. В отрывке, который я публикую сегодня, они анализируют копирайт в части наказаний за его нарушение.

В июне 2010 г я (Кристиан Энгстрём) присутствовал на заседании рабочей группы в Европарламенте по защите копирайта. В качестве гостей у нас были представители MPA и IFPI. Эти две организации представляют ядро копирайтного лобби.

Представитель IFPI говорила о том, как много фантастических вещей звукозаписывающие компании выпустили бы на рынок, если бы только онлайн-пиратство было искоренено или уменьшено. Чтобы этого достичь, она предлагала информационные кампании, направленные на пользователей интернета, и более жёсткие санкции против нарушителей.

Это именно то, что копирайт-индустрия всегда говорит и говорила на протяжении более 10 лет. Информационные кампании о копирайте направленные на интернет-пользователей, и санкции, применяемые провайдерами, желательно без привлечения судов. Но, отложив пока другие аспекты, посмотрим, есть ли у нас причины думать, что это будет эффективно?

Когда подошла моя очередь задавать вопрос, я напомнил IFPI и MPA, что у них есть более чем 10-летний опыт применения такой стратегии в США и в Европе. Шёл 1998 год, когда DMCA (Digital Millennium Copyright Act) был принят в США. В Европе в течение лет мы наблюдали принятие целого ряда законов, усиливающих копирайт, в частности, в 2001 директиву копирайта EUCD, и в 2004 директиву IPRED. Мы также видели ряд информационных кампаний, повторяющих, что «файлообмен это воровство».

С таким большим опытом из разных стран, организации правообладателей несомненно в очень выгодном положении, чтобы судить, насколько эффективной была эта стратегия.

«Не могли бы вы рассказать нам об этом опыте, и не могли бы вы привести нам пример страны, где нелегальный файлообмен был бы уничтожен или уменьшен этими санкциями и информационными кампаниями?», спросил я представителей IFPI и MPA.

Представитель IFPI ответила, что до сих пор эта стратегия не была особо успешной, потому что правообладатели вынуждены проходить через суды, чтобы наказывать нелегальных обменщиков, что жестко ограничивает количество дел, которыми они могут заниматься. IFPI и другим правообладателям нужно создать более широкую отдачу в массах, чтобы достичь эффективной защиты, сказала она. Она надеялась, что Евросоюз поможет ей с законодательством, чтобы сделать это возможным.

Когда речь зашла о примере страны, где ужесточение копирайта привело к значительному уменьшению файлообмена, она упомянула Швецию, где директива IPRED была приведена в исполнение 1 апреля 2009 г. Давайте посмотрим на график общего интернет-трафика в Швеции около этого времени:

Совершенно верно, в трафике был резкий спад примерно на 40 % в тот день, когда закон вступил в силу в Швеции. IFPI и другие антипиратские организации немедленно выпустили ликующие пресс-релизы, в которых говорилось, что IPRED действительно сработал. С тех пор они повторяли эту фразу.

Но если посмотреть на график, мы увидим, что через 6 месяцев сетевой трафик вернулся туда, где он был. Если это и был успех стратегии санкций против файлообмена, то он был очень кратковременным.

И так же было по всему миру. Как и сказала представитель IFPI рабочей группе европарламента, информирование пользователей интернета и ужесточение санкций пока не смогло преградить путь нелегальному файлообмену. Но они всё ещё надеются, что продолжение в том же духе будет иметь эффект.

Ничто не указывает на то, что их надежды имеют какие-то реальные основания. Стратегия «информация и принуждение» просто не работает, независимо от того, как сильно они или кто-то еще этого хотят.

Индустрия копирайта хочет больше, больше, и больше, и она не думает о том, что попирает наши трудом завоёванные гражданские свободы, чтобы поддержать свою разваливающуюся монополию и власть. Когда одни жесткие меры не работают (а они никогда не работают) копирайт продолжает требовать большего.

Несколько веков назад наказанием за несанкционированное копирование было колесование. Это термин, с которым большинство людей в наше время незнакомы, эта форма наказания была долгой мучительной смертью, когда приговоренному сначала разбивали все кости, а потом засовывали между спицами или привязывали к колесу телеги и выставляли на публичное обозрение. Человек обычно умирал от жажды через несколько дней.

Монополия копирования в те дни касалась тканей, в частности рисунков на ситце. Это было во Франции в 18 веке, перед революцией.

Некоторые рисунки были популярнее других, и чтобы получить дополнительный доход в королевскую казну, король продал монополию на эти рисунки избранным членам дворянства, которые могли в свою очередь отрубить за её нарушение руку и ногу (и они это делали).

Но крестьяне и простолюдины могли сами делать эти рисунки. Они могли делать пиратские копии тканей, в обход монополии знати. Тогда дворяне пошли к королю и затребовали, чтобы монополия, которую они купили за хорошие деньги, была поддержана королевской властью.

Король в ответ ввел наказания за пиратство этих рисунков. Сначала легкие наказания, потом более жёсткие. В итоге за это полагалась смерть через публичную пытку, продолжавшуюся несколько дней. И это были не просто несколько несчастных, которых казнили для примера. Шведский экономист и историк Эли Хекшер пишет в своей работе «Merkantilismen»:

16 000 человек, почти исключительно простые люди, умерли от рук палача или в стычках, которыми была окружена монополия.

И вот что удивительно: смертельная казнь ничуть не повлияла на пиратство тканей. Несмотря на то, что большинство людей лично знали кого-то, кто был публично казнён, копирование оставалось на прежнем уровне.

Поэтому вот вопрос, который мы должны задать:

Как долго политики будут продолжать потакать требованиям индустрии копирайта об усилении наказаний за копирование, хотя мы знаем из истории, что никакое наказание, которое способно изобрести человечество, не может удержать людей от того, чтобы делиться и копировать вещи, которые им нравятся?

Итоги

Взаимосвязь между файлообменом и фундаментальными правами очень проста:

• Файлообмен никуда не денется. Независимо от того, что Пиратская Партия или кто-либо еще сделает или не сделает, это не изменит этого факта. В будущем станет невозможно требовать денег просто за цифровую копию. Это часть технологической истории, и нечего здесь больше обсуждать.

• Так зачем беспокоиться? Копирайт не сможет остановить файлообмен. Файлообменщики найдут пути защититься с помощью анонимизации, шифрования, и т. д., если потребуется. Для них это не проблема. Но индустрия копирайта будет пытаться сделать показательные примеры из случайных людей жёсткими непропорциональными мерами.

Это недопустимо. Еще худшая проблема в том, что копирайт предлагает установить наблюдение за частной коммуникацией каждого, цензуру и системы блокировки. По этой причине мы должны вести политическую борьбу за приведение законов о копирайте в соответствие с реальностью.

Вот и всё. Единственный способ даже попытаться ограничить файлообмен — это ввести тотальное наблюдение за личной коммуникацией всех пользователей интернета. И даже это не слишком эффективно, как показывает опыт последнего десятилетия. Индустрия копирайта это знает.

Поэтому, даже те, кто думает, что файлообмен вредит обществу и должен быть истреблен, должны задаться вопросом, готовы ли они принять общество тотального наблюдения, чтобы этого достичь. Потому что как только системы наблюдения будут установлены, те, кто будет ими обладать, смогут их использовать для любых целей, которые сочтут нужным.

Может быть кто-то думает, что им "нечего скрывать" сейчас, когда речь идет о файлообмене, если они в нём не участвуют. Но можете ли вы быть уверены, что вам всегда будет "нечего скрывать", когда дело коснется выражения точек зрения, которые могут не понравиться правительствам? Откуда вы знаете, что все захотят быть беспрекословно лояльными к власти, когда в следующий раз начнется охота на ведьм, или что-нибудь похуже, и начнут составлять списки и черные списки людей с определенными политическими симпатиями?

Если внедрить систему массового контроля, то эта система массового контроля будет ждать дня, когда кто-то захочет использовать её для других целей. Вот итог споров о файлообмене.