Дело с тройным дном

Глава 1 РАСПРЕДЕЛЕНИЕ РОЛЕЙ

Долгие и упорные переговоры концерна «Северное снабжение» с Норвежским комитетом по рыбодобыче наконец завершились триумфом русских коммерсантов. Суровые норвежцы подписали контракт о льготных условиях вылова семги.

— Молодец, Семен, — похвалил по телефону своего менеджера глава концерна Илья Владимирович Коровин, стряхнув пепел с тлеющей толстой сигары в пепельницу из панциря черепахи. — Когда вернешься — поговорим о твоем повышении.

Зажав зубами окурок сигары, Илья Коровин пересек кабинет и подошел к замаскированному под книжный шкаф большому бару-холодильнику в углу комнаты. Потянув на себя деревянную створку с фальшкнигами, бывший генерал уставился на полки, заставленные различными бутылками самого дорогого в мире спиртного. Впрочем, выбор был сделан еще до того, как он подошел к бару, примерно лет сорок назад. Протянув руку, Коровин взял квадратную бутылку серебряного «Смирнова» и мельхиоровую рюмку. Наполнив ее на две трети, Илья Владимирович подмигнул своему отражению в зеркальной стенке бара и произнес, подражая киношному генералу Иволгину:

— Ну, за успех нашего предприятия.

Одним глотком осушил рюмку, одобрительно крякнул, поставил ее на место, захлопнул дверцу бара и вернулся к своему рабочему столу. Конец недели, как всегда скопилось много мелких дел, которые, если сразу не разрешить, будут накапливаться, как болотная жижа, и постепенно превратятся в засасывающую трясину. Опытный администратор, Илья Владимирович знал, как с этим явлением бороться, просто мелочи не следует запускать. Раскрыв папку с документами, Коровин принялся внимательно их изучать. В этот момент перед глазами отставного генерала мелькали не строчки документов, а заснеженные взлетные полосы полярных аэродромов с толстопузыми авиалайнерами, кабины которых закрывают брезентовые чехлы. У серых бетонных пирсов, на густой, как масло, воде вальяжно покачиваются огромные танкеры. С громоподобным хрустом атомоходы ломают многометровый лед, прокладывая через это серебристое крошево путь караванам судов. А где-то в тундре, поднимая снежные брызги, несутся гусеничные вездеходы.

А для того, чтобы все это функционировало, необходимы топливо, масло, запчасти для техники, продукты и деньги для людей, которые осваивают тяжелый, красивый и богатый край.

Илья Владимирович Коровин отдал тридцать лет службе в Заполярье, начав карьеру молодым безусым лейтенантом и закончив генерал-майором. Он любил эту суровую землю, к тому же северный эквивалент, надбавка к зарплате, выслуга год за полтора, и, главное, офицер тылового обеспечения не особо здесь перетруждался и терпел лишения.

За тридцать лет службы на Севере Коровин обзавелся влиятельными связями во всем регионе, и, когда наступил срок увольнения из армии, генерал-майор безболезненно трансформировался в преуспевающего бизнесмена. Владельца самолетов, судов и тяжелых тягачей, причалов, аэродромов и многого другого, что объединялось под вывеской концерна «Северное снабжение».

Закончив подписывать деловые бумаги, Илья Владимирович услышал зуммер электронного еженедельника.

— Н-да, пора ехать, — вздохнул Коровин, он совершенно забыл о сегодняшней деловой встрече, а забывать о таких вещах никак нельзя, для себя же чревато. — Олька, приготовь мой выходной костюм, — нажав клавишу селектора, приказал глава концерна своей секретарше.

— Уже все готово, Илья Владимирович, — пискнула в ответ референт, в отличие от своего шефа, она никогда ничего не забывала, выполняя порученное четко и в срок.

— Хорошо, будем переодеваться, — буркнул экс-генерал, поднимаясь из-за стола и направляясь в комнату отдыха, где его уже ожидала молодая и ядреная секретарша Ольга Попова, высокая, стройная девица в деловом брючном костюме, белой рубашке с широким ярко-красным галстуком. Секретарь-референт имела крепкую деревенскую закалку, закончив десятилетку в Рязанской области, подалась в Москву, поступила в экономический институт, параллельно обучаясь на курсах делопроизводителей и английского языка, успевая при этом посещать библиотеку и спортзал.

Любой труд всегда приносит свои результаты, по окончании института Ольга попала в концерн «Северное снабжение». Усидчивость и поразительная работоспособность плюс интеллект и отличные физические данные подняли ее аж до приемной самого главы концерна. Конечно, с такой работой нечего было помышлять о личной жизни, но зарплата все это компенсировала.

Костюм сидел на еще не утратившем спортивную форму бывшем военном как влитой. Ольга провела пальцами с длинными огненно-красными ногтями по лацканам пиджака, потом, как бы невзначай, ее руки опустились на бедра и скользнули к низу живота Коровина. Но экс-генерал не был расположен к шалостям своей секретарши. Поправив перед зеркалом узел галстука, коротко бросил:

— Сегодня на работу не вернусь. — После чего, не прощаясь, вышел.

Усевшись в салон «Мерседеса», Коровин бросил водителю:

— Поехали в «Козыря».

— Поехали, — согласно кивнул шофер, немолодой мужчина с обветренным лицом, почти ровесник хозяина концерна. Петрович возил Коровина больше четверти века, сперва по северным гарнизонам, потом уже здесь, по Москве. Едва машина тронулась с места, не поворачивая головы, водитель спросил: — Илья Владимирович, чего сегодня такой смурной?

— Да дела захлестнули, просто невпроворот. Сплошные заботы, — ответил Коровин, уставившись пустым взором на мелькающий за окном городской пейзаж.

— Так бросил бы это дело, чай, не мальчик. Ведь не ради куска хлеба уродуешься, Илья Владимирович, — посетовал водитель, но, увидев, что хозяин не слушает его, а занят своими мыслями, благоразумно замолчал.

Коровин все слышал, но отвечать болтливому водителю не было настроения. Мысли действительно одолевали экс-генерала вовсе не шуточные. Он давно уже понял, в какую скверную историю влез.

«И на кой черт мне все это нужно? — размышлял он про себя. — Денег полно скопил, за десять жизней не истратить. Дети взрослые, свои семьи, свой бизнес, обойдутся без меня. Жена... Жена уже второй год из Европы не вылазит, ей хорошо и без меня. Бросить бы все, взять Ольку и раствориться в пространстве. Для всех раствориться, а самим всплыть в каком-то сосновом бору Финляндии или Канады. Доживать свой век на свежем воздухе, забавляясь охотой и рыбалкой. — Генерал даже ощутил в салоне бодрящий запах хвои, но мечты без сожаления сожрала логика. — Только ничего этого не будет. Олька всего на три года младше моей младшей дочери и ублажает до тех пор, пока я ее шеф, и получает она, как целая академия наук. Да и самому мне никто живому увольнительную не даст. Как говорится, завяз коготок... Деваться некуда, идем до конца».

Небольшой трехэтажный особняк в одном из тихих переулков в центре Москвы с неброской вывеской «Все козыря» был закрытым клубом российской финансовой элиты. Здесь собирались не только банкиры и промышленники, частыми гостями наведывались в клуб депутаты Думы, Моссовета, а также члены правительства и администрации Президента.

У Ильи Коровина в «Козырях» был постоянно зарезервированный отдельный кабинет, хотя экс-генерал бывал здесь крайне редко, только по «производственной» необходимости. Не любил бывший военный здешнюю публику, считая их лицемерными аспидами, от которых только и жди подляны.

— Рад вас видеть, Илья Владимирович. — Коровина у входа радушно встретил менеджер заведения. Он лично провел главу транспортного концерна в его кабинет, небольшое помещение, отделанное мягким набивным велюром, и елейным голосом поинтересовался: — Все, как обычно, Илья Владимирович? — Генерал кивнул и устало опустился в широкое кресло, выложив на стол пузатый золотой портсигар, изготовленный специально под сигары.

— Сейчас все устроим. — Менеджер исчез за дверью с цветным витражом.

Через минуту в кабинет чередой засеменили официанты, внося на подносах графины с прозрачной жидкостью, блюда с холодными закусками.

— Горячее будет через десять минут, — угодливо сообщил старший официант, как только остальной обслуживающий персонал покинул кабинет.

— Можете не торопиться, — вяло произнес Коровин. Дождавшись его ухода, подвинул графин с водкой поближе, наполнил до краев хрустальную рюмку на высокой граненой ножке и, хекнув, одним глотком опорожнил емкость. Слегка поморщившись, принялся вилкой извлекать из раковин желеобразные тела устриц. Подобная закуска больше подходила под сухое белое вино, но экс-генерал пил под любую закуску только водку, впрочем, «белоглазую» он мог употреблять и без закуски. Коровин уже давно не представлял своей жизни без спиртного.

За устрицами последовали черная икра и осетровый балык. Графин к этому времени опустел на две трети, и, когда рука в очередной раз ухватила толстое горлышко, в кабинет вошел невысокий грузный мужчина и с укоризной произнес:

— Не рано ли накачиваетесь, господин генерал?

— А-а, — широко улыбнулся Коровин, — рад вас видеть, Владимир Петрович. — Экс-генерал приподнялся над столом и протянул вошедшему руку, не забыв при этом добавить: — Да какая же это накачка? А несколько рюмок только заставляют мозги работать лучше,

— Хотелось бы надеяться, — усмехнулся толстяк, усаживаясь напротив генерала. Тот оставил попытку налить очередную рюмку, раскрыл портсигар и достал темно-коричневую сигару. Крепкими прокуренными зубами откусил кончик и, щелкнув зажигалкой, несколько раз пыхнул, раскуривая сигару.

— Ну, и как прошла охота? — Немного поерзав, гость поудобнее устроился в кресле.

— Отлично, — довольно оскалился генерал. — Матерого секача завалили.

— Неплохо, неплохо. А как наши охотники восприняли новость о предстоящих выборах?

— Недовольны, что им отведена роль слепых кутят, — честно признался Коровин.

— Если им что-то не нравится, пусть уйдут в сторону и не путаются под ногами, — проворчал толстяк. — В противном случае каток репрессий и по ним пройдется.

— Ну, я бы не сказал, что они горят желанием мешать, — как можно дипломатичней заговорил Илья Владимирович. — Просто наши друзья, как настоящие коммерсанты, считают, если дело, в котором им приходится участвовать, перспективно, то почему бы не принять в нем финансовое участие? Всем хочется получить дополнительные дивиденды.

— Хочется—перехочется, —неожиданно резко отрезал гость. — Сегодня же свяжись с этими коммерсантами и скажи, пусть делают что скажут. И не выпендриваются. — С этими словами толстяк поднялся из-за стола, внимательно посмотрел на Коровина, тяжело вздохнув, произнес на прощание: — Тут мои однокашники по институту обмывают очередной «проект века». Неудобно оставлять людей надолго.

Когда дверь бесшумно прикрылась, Илья Владимирович с облегчением перевел дух. Гость дал ему ясно понять, что он не чета бывшему генералу. Но пренебрежительное отношение к своей особе Коровин пропустил, анализируя поведение «многоуважаемого» Владимира Петровича, пришел к выводу, что тот был не в духе.

«Скорее всего, не все у них идет гладко, а даже наоборот. Вот и собирают силы в один кулак. Н-да, в такой ситуации лучше не брыкаться, а то напомнят классика соцреализма «Кто не с нами, тот против нас». Как говорил старшина роты в училище, «половой акт со львом не только не приятен, но и опасен». И это в самую точку».

— Илья Владимирович, горячее подавать? — В кабинет заглянул старший официант.

— Подавай, — разрешил Коровин. — А я пока сделаю пару звонков.

Достав трубку мобильного телефона, первым набрал номер банкира Циммермана.

Глава 2 ПОСЛЕДНЕЕ ПРОЩАЙ

Хоронили Гогу Фартового по нынешней воровской моде на Ваганьковском кладбище среди питомцев русской и мировой славы.

О смерти одного из авторитетнейших воров в законе Глеб узнал буквально за несколько часов до похорон. Он возвращался от Ларисы, когда раздался звонок мобильного телефона.

— Слушаю, — мгновенно ответил сыщик.

— Привет, Глеб. Это Костя, — представился звонивший. Кольцов сразу узнал своего давнишнего приятеля Константина Иванова, с которым когда-то учился в Московской высшей школе КГБ, после они несколько раз встречались на курсах переподготовки, на войне в Афганистане (Глеб воевал в отряде «Каскад», а Костя служил в «Альфе»), После развала Советского Союза их дороги разошлись, и встретились они лишь несколько лет назад. Иванов тоже оставил службу в антитеррах и занимался частным предпринимательством, руководил спортивным комплексом «Багратион», где, кроме спортзалов, бассейна, тактического поля для игры в пейнтбол, находилась и школа телохранителей, в которой готовили «личную гвардию» для крупных концернов.

Такой бизнес не мог быть абсолютно чистым, у Кости оказались обширные связи среди верхушки криминалитета. Теперь воры в законе не прятались по блатхатам и «малинам», а проживали в особняках, и разъезжали на «шестисотых» «Мерседесах» (некоторые по приколу устанавливали на своих машинах мигалки), и являлись хозяевами этих самых концернов.

Однажды благодаря этим знакомствам Иванов весьма ощутимо помог Кольцову вывернуться из смертельно опасного силка. С тех пор оба бывших чекиста поддерживали связь и даже находили время встречаться несколько раз в месяц, попариться в бане, пропустить пару бутылочек пива, в общем расслабиться.

— Что случилось? — Кольцов седьмым чувством сыщика уловил напряжение в голосе товарища.

— Я долго не мог до тебя дозвониться, — начал издалека Костя, но Глеб нетерпеливо его перебил.

— Что случилось?

— Гогу замочили, сегодня похороны. Ты будешь?

— Обязательно, — не задумываясь, ответил сыщик. Гога Фартовый, законник, именуемый в миру, как Гедеван Натанович Джаджа, при жизни был главой крупнейшей Московской финансово-промышленной группы. Именно Гога с подачи Кости Иванова встретился с загнанным сыщиком и популярно объяснил тому расклад сил против него. Та информация дорого стоила, Глеб смог в очередной раз вывернуться и остаться в живых и на плаву в опасном мире российского бизнеса.

Поэтому после того случая им приходилось еще несколько раз встретиться, оказывая друг другу различные услуги. «Теперь будет меняться и баланс сил на темной стороне московской жизни», — удрученно размышлял сыщик, еще не понимая, что за этой смертью последует, но точно будучи уверен, что просто так подобные убийства не проходят.

— Куда за тобой заехать? — поинтересовался Иванов. — В офис или домой?

— Не надо за мной заезжать, я сам через час буду в «Багратионе», — ответил Глеб. — Я сейчас вроде как на нелегальном положении.

— Опять? — изумился Костя.

— Ну, вроде того.

— Хорошо, Глеб, жду тебя в офисе. — В трубке раздались короткие гудки.

Идти в белой рубашке на похороны было как-то не с руки, поэтому сыщику снова пришлось раскошелиться. В ближайшем бутике он приобрел рубашку темно-стального цвета, сочтя такую расцветку как нельзя более подходящей к траурной обстановке. В цветочном магазине он остановил свой выбор на дюжине больших алых роз, молоденькая продавщица с певучим южноукраинским выговором по просьбе покупателя вместо прозрачного целлофана перетянула букет черной лентой с золотистой окаемкой.

В назначенное время Глеб вошел в кабинет Иванова. Там ничего не изменилось, полуспартанский интерьер и большая фотография бойцов «Альфы» после штурма Сухумского следственного изолятора в девяностом году.

Сам хозяин кабинета сидел за письменным столом, облаченный в черный строгий костюм, шелковую рубашку и такого же черного цвета кожаный галстук. Глаза прикрывали солнцезащитные очки.

«Не хватает только жевательной резинки», — подумал Глеб. Обменялись рукопожатиями. Костя предложил:

— Что-нибудь выпьешь?

— Не до того, — отмахнулся гость.

— Хорошо, поехали.

Во внутреннем дворике их ждал черный «Линкольн», возле которого неторопливо прогуливался водитель, тоже весь в черном: униформа, фуражка и солнцезащитные очки. Увидев появившегося во дворе начальника, поспешил навстречу.

— Букет в багажник к венку, — коротко распорядился Константин. Водитель выполнил распоряжение и уселся за руль.

— Как это произошло? — спросил Кольцов, как только автомобиль тронулся с места.

— А черт его знает, — пожал плечами Иванов. — Гедеван был у своей пассии, вышел от нее и схлопотал маслину в глаз. И все, аллее капут.

— Как же так? — недоуменно вытаращился на него детектив. — Что, охраны при нем не было?

— Ага, — огрызнулся Костя, — целая свора балбесов. И, главное, все прошли подготовку у нас. Гедеван Натанович нанимал только самых лучших, лично проверял их годность. Вот и допроверялся, мать их так! — Костя сокрушенно мотнул головой. — Одним словом, балбесы все время работали по одной и той же схеме. Клиент выходит, они начинают пасти периметр, не появится ли супостат на танке, а супостат не на танке издалека, а из засады. Пиф-паф — и в дамках. Эти идиоты опомнились, только когда услышали звук упавшего тела.

— Почему ты решил, что стреляли с близкого расстояния? — поинтересовался Кольцов, его, как сыщика, интересовали все подробности преступления.

— Да потому, что пулю Гоге всадили мелкашечную, калибра 5,45 миллиметра.

— Надеюсь, не автоматную?

— Вот именно, не автоматную, — еле сдерживаясь, чтобы не повысить голос, выдавил из себя Константин. — Пуля была пистолетная, то есть «ПСМ», оружия для генеральского суицида.

— Не стоит так пренебрежительно отзываться о малом калибре. Кроме «ПСМ», есть еще оперативно-тактический «Дротик», довольно серьезная вещь, особенно если шмальнуть очередью с близкого расстояния. Как говорится, на себе проверено. С какого расстояния стрелял киллер? Засаду ведь обнаружили?

— В том-то и дело, что ни черта не обнаружили. На расстоянии ста метров ни одного подходящего для засады места. Ну, негде стрелку примоститься, открыто все, церберы бы его моментом засекли и сделали дуршлаг. А со ста метров никакой «дротик» не достанет, нужна винтовка, в крайнем случае автомат. И все равно не сходится. — Иванов раздраженно махнул рукой и отвернулся к окну. Глеб с долей непонимания взглянул на гиганта, который не один раз участвовал в боевых операциях, всегда входил в состав штурмовых групп, первыми идущих на шквал огня, а тут вдруг скис... Ответом на такое поведение бывшего альфовца могло быть только одно: Костя сильно переживает за престиж своей фирмы. Телохранители, допустившие устранение своего клиента, в свое время были лучшими выпускниками его школы.

— А что там еще не сошлось? — задал очередной вопрос Глеб, будто не замечая состояния товарища.

— Ментовские спецы провели баллистическую экспертизу. Конечно, это была всего лишь теория, потому что пуля не могла пролететь такое расстояние, но экспертизу тем не менее сделали. Получилось, что стрелять могли только из подвала соседнего дома, там даже в одном из подвальных окон стекла нет, вернее сказать, лет сто не было.

— Ну и? — Глеб напрягся в ожидании услышать то, что поначалу казалось ерундой, но на самом деле вполне могло оказаться разгадкой к этому странному заказному убийству. Предчувствие сыщика на этот раз не оправдалось.

— Что ну? — усмехнулся Иванов. — Ничего. Вообще ничего, залежи вековой пыли и никаких следов, кроме крыс голодных. Им там тоже нечего ловить. Впрочем, это было и так ясно, с такого расстояния из пистолета не стреляют.

Глеб вспомнил похожий случай из истории криминалистики.

— Костя, а ты помнишь, как вальнули брата американского президента Джона Кеннеди, Роберта?

Иванов повернулся к сыщику, на мгновение задумался, после чего выдал:

— Того, кто его замочил, кажется, звали Сирхан Сирхан.

— Да, — кивнул сыщик. — Позже следствие установило, что Сирхан был всего лишь подставой, отвлекающей на себя внимание, а валил министра юстиции личный телохранитель. Как тебе такая версия?

— Неплохо, — механически кивнул Константин, но внезапно отрицательно замотал головой. — Тут есть одна неувязочка. Все телохранители были друг у друга на виду, и одному из них никак не удалось бы выстрелить, чтобы остальные не заметили. А избавиться от пистолета и вовсе невозможно, там каждый квадратный сантиметр в радиусе квартала прошерстили и наши, и менты. Ничего не нашли, будто работал по найму человек-невидимка.

— Логично, — согласился с товарищем Глеб, но сдаваться он не собирался. — Один отбойщик не смог бы зажмурить клиента, это точно. А вот если вся бригада была в сговоре... Гедеван вышел из подъезда, а ему в глазик из пистолета на-на, а после засвеченный «ствол» куда-то отвезли, время-то было, вот и весь фокус с человеком-невидимкой.

— Как, как ты сказал? — переспросил Костя, от нервного напряжения у него задергался левый глаз. Если кто-то из блатных верхнего эшелона услышит эту версию о телохранителях-киллерах, которые сами же мочат своих клиентов, то ему, как руководителю школы телохранителей, вряд ли долго придется ждать смерти.

— Сколько стоит бизнес Гоги Фартового? — холодным тоном произнес Кольцов. — Сорок-пятьдесят миллионов иностранных грязно-зеленых денег. А если взять от этой суммы всего лишь один миллион и дать охране. Сколько же придется на брата? Сто пятьдесят тысяч?

— По сто тридцать, — моментально подсчитал Иванов.

— Таких денег им за всю свою жизнь не заработать, потому что кто много зарабатывает, тот и много тратит. А тут одним куском сразу сто тридцать тысяч. На, бери и ни в чем себе не отказывай. Тем более что всех вяжут мертвой двойной петлей и деньги, и пролитая кровь. Никто из них даже и не заикнется об этой ликвидации даже перед вратами ада. Эта версия выглядит вполне логичной?

— Конечно, — неожиданно рассмеялся Константин. — Только ты, Глебушка, не один такой умный. Служба безопасности концерна их пропустила через мясорубку, где, кроме мордобоя, подвергли воздействию психотропиков и даже пропустили через детектор лжи. И если бы была хоть одна-единственная зацепка, ребят раскололи бы до самой жопы. Но расколоть никого не удалось, пацанов сейчас приводят в чувство на загородной базе отдыха.

— Ну, тогда остается только пассия покойного.

— А здесь вообще все девственно чисто. Гедеван с девчонкой ничего не имел (в смысле секса), возраст не тот. Просто ею любовался...

— Разве это не повод для участия в ликвидации? — удивился сыщик.

— Нет, — запротестовал Костя. — Девчонка после смерти Гоги осталась без средств к существованию. Периферийная лимитчица, которую Гога вытащил из какого-то борделя. Да ей на покойного впору было богу молиться, потому что теперь выбор не особо богатый, либо домой, в какой-то Мухосранск, либо обратно на панель.

Они снова замолчали, каждый думал о своем. Константин после этого разговора пытался осмыслить будущее своей фирмы, все-таки появился прецедент, и конкуренты вполне могут подтолкнуть пошатнувшегося.

Глеба же занимал совершенно другой вопрос, любая подобная загадка была подобна занозе в мозгу. И избавиться от нее можно было только одним способом — разгадать этот ребус. Это, конечно, было неприятно, но, в свою очередь, именно тупиковая ситуация наводила сыщика на определенный вывод.

— Если все так, как мы с тобой говорим, Костя, — в очередной раз заговорил Кольцов, — то получается, что Гедевана Натановича Джаджа зачистила «контора», странно, где их интересы могли пересечься.

Глеб заметил, как у Иванова непроизвольно расширились зрачки. Они оба в прошлом были «активными штыками» всесильной «конторы», носившей в то время устрашающее название КГБ. Оба ветерана госбезопасности хорошо знали возможности своей организации.

На этот раз Иванов не стал спорить, а негромко произнес:

— «Контора» или кто-то хорошо владеющий ее методами.

Вскоре «Линкольн» подъехал к Свято-Данилову монастырю. Вдоль высокой монастырской стены выстроились десятки дорогих иномарок и туристических автобусов.

Семен заглушил двигатель и тихо поинтересовался:

— Константин Игоревич, венок доставать?

— Не торопись, — отмахнулся Иванов, опустив дверное стекло, закурил и, не глядя на сидящего рядом Кольцова, негромко, с долей сожаления, произнес:

— Гогу здесь отпевают перед последней дорогой. А Фартовый как будто почувствовал свою скорую кончину, полгода назад окрестился.

Из церкви дюжина крепких молодцов в костюмах вынесла большой полированный гроб, который загрузили в черный угловатый лимузин.

Катафалк медленно поплыл По улице, вслед за ним чинно пристраивались остальные машины. Последним в этом эскорте оказался «Линкольн» Иванова.

— Наверняка со всего Союза приехали воры проститься с Гогой Фартовым, — негромко пробормотал водитель, но хозяин услышал и рыком оборвал его.

— Ты за дорогой смотри, комментатор, а то въедешь кому-то в жопу, будут нам и стрелки, и терки, и разборки.

Семен благоразумно замолчал: дисциплина прежде всего — и до самого кладбища не проронил ни звука.

Подготовка к заключительной стадии траурной церемонии заняла некоторое время. Вначале гроб устанавливали на заранее приготовленный постамент, потом расставляли венки от скорбящих авторитетов, после чего разместились сами законники и прочие сливки общества. Глеб, стоя в глубине огромной толпы менее значимых провожающих, смог разглядеть нескольких довольно известных лиц, часто мелькающих на телеэкранах. Только не смог вспомнить, кто это: члены правительства, депутаты или чиновники из московской мэрии. Наметанным глазом Кольцов засек нескольких операторов от спецслужб, телевидения, беспрестанно снимающих собравшуюся публику. Одни это делали, чтобы пустить в эфир ближайших новостей, другие, чтобы быть в курсе, сколько лидеров преступных сообществ посетили Златоглавую.

Держа перед собой букет, рискуя остаться без пуговиц, Глеб с трудом протиснулся сквозь стену законников, окруживших свежевырытую могилу. Положил цветы возле постамента и шагнул обратно в толпу...

Той доли минуты, что частный детектив находился возле гроба на открытом пространстве, вполне хватило, чтобы высокочувствительная цифровая камера, спрятанная недалеко от могилы, в кроне старой березы, четко зафиксировала его лицо и тут же передала изображение на приемную станцию. В двух кварталах от кладбища, в одном из неприметных дворов, стоял микроавтобус «Ниссан», старая машина с мятыми боками, лобовым стеклом в паутине трещин. Салон же был полной противоположностью внешнему виду. Половина его была заставлена самым современным электронным оборудованием, на оставшейся свободной площади разместился оператор. Сидя на вращающемся кресле, безмятежно потягивал из бутылки пиво и лениво листал «Плейбой». Работа подвалила оператору, что называется, не бей лежачего, — следить, чтобы аппаратура функционировала без сбоев.

Допив пиво, оператор внезапно услышал приглушенный зуммер компьютера. Камера слежения передала изображение человека, внесенного в «черный список» специальной программы, компьютер сверил все внесенные параметры и сигнализировал об опасности.

Оператор выругался, отбросил в сторону журнал, рывком придвинул кресло к клавиатуре и с быстротой машинистки застучал по клавишам. Через минуту весь экран монитора занимала физиономия сыщика.

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, — буркнул он, схватил лежащую рядом трубку мобильного телефона и быстро набрал нужный номер.

— Слушаю. — Из динамика раздался грудной мужской баритон.

— Вынужден вас огорчить, — начал было издалека оператор, но баритон его бесцеремонно перебил.

— Короче, у меня нет времени для беседы.

— Ваш Кольцов не ездил ни в какой Париж или куда еще. Он сейчас находится в Москве на похоронах Фартового.

— Этого не может быть. Здесь какая-то ошибка. — В голосе баритона появились нотки растерянности.

— Может, потому, что эта машина не ошибается, все предоставленные параметры сошлись.

— Ну хорошо,— неожиданно сдался баритон. — Продолжай следить, все остальное — не твоя забота.

Несмотря на многолюдство, похороны одного из московских законников не превратились в митинг с кричащими ораторами, клятвенно обещающими отомстить за смерть павшего друга. Ничего этого не было, над могилой повисла гнетущая тишина, пугающая своей скрытой угрозой.

— Говорят, что его зажмурила «Белая стрела», — опасливо произнес какой-то не отличающийся особым умом браток.

— «Белую стрелу» выдумали журналюги, чтобы бабок срубить за сенсацию, — авторитетно заявил ему широкоскулый здоровяк за спиной Кольцова.

— Да никшните вы оба, — урезонил спорщиков суровый на вид мужчина в короткой кожаной куртке.

Постепенно церемония прощания подошла к концу, те же двенадцать молодцов, что выносили покойного из церкви, подняли гроб с постамента и на веревках медленно стали опускать в могилу. Крепкие ребята явно не были профессионально подготовлены к подобному мероприятию и со стороны выглядели довольно неуклюже.

Наконец гроб занял свое постоянное место в глубокой могиле, по полированной крышке застучали комья земли.

Бросив на гроб по горсти земли, Костя и Глеб в окружении толпы направились к выходу с кладбища.

Константин, сочтя, что ритуал выдержан, снял солнцезащитные очки, которые не очень-то подходили к серой, пасмурной погоде. Оказавшись за оградой кладбища, торопливо достал сигареты и закурил. После нескольких затяжек внезапно остановился и глянул на Глеба:

— Мы живем в эпоху больших перемен, которые получат официальное название — криминальный передел. Теперь достанется всем, и виноватым и, конечно же, правым. — В голосе гиганта зазвучали нотки огорчения. Он давно «варился» в подобной каше и знал не понаслышке, как происходит бандитский передел, особенно для тех, кто потерял «крышу». После смерти Гоги Фартового он и сам оказался в этом списке.

Возле входа несколько молодых высоких ребят тоном ресторанных зазывал громко и отчетливо вещали:

— Гедеван Натанович вас приглашает на обед. Для этой цели арендован ресторан «Купчий двор». Милости просим.

Проходя мимо зазывал, Глеб машинально кивнул, а Костя негромко обратился к нему:

— Да, братва не поскупилась на похороны. Арендовали самый дорогой кабак.

— Все, как и положено, согласно табели о рангах, — так же автоматически ответил Кольцов. Оба бывших чекиста и не собирались присутствовать на поминках вора в законе, с остальными они были разного поля ягодами. По обоюдному согласию было решено в офисе «Багратиона» за упокой души принять по пятьдесят капель «Арарата» или, может, чуть больше...

Но этот план не удалось осуществить.

— Константин Игоревич. — За спиной Иванова раздался низкий хрипловатый голос. Оба ветерана обернулись, к ним приближался невысокий крепыш с покатыми плечами и широкой шеей, явными признаками классического борца. Квадратная челюсть и широкий шрам над левой бровью, холодный прищур голубых глаз —таков был портрет Кожухаря, личного контрразведчика Большого Ивана, вора в законе, посаженного всероссийской сходкой смотрящим над Москвой.

Несмотря на поразительное сходство с неандертальцем, Кожухарь был гением в области различных подковерных игр. Как верный крысолов, он выслеживал, хватал и давил тех, кто пытался покуситься на воровской общак или замахивался на власть пахана. За это его ценил смотрящий и ненавидели многие законники.

— Константин Игоревич, с вами хотел бы побеседовать Иван Иванович, — обратился Кожухарь к Иванову.

— После поминок? — почему-то поинтересовался Константин. — Разговаривать будем в ресторане?

— Нет, — ответил главный крысолов. — Там не получится откровенный разговор, слишком много лишних глаз и ушей. Беседа состоится в другом месте.

— Говорите, где и когда нужно быть. Я приеду.

— Разговор состоится сегодня. Ехать самому никуда не надо, вас отвезут. — Кожухарь кивком головы указал на стоящий чуть поодаль черный «Мерседес». — Возьмите своего приятеля, он, как я понимаю, тоже был знаком с Гедеваном Натановичем. Прошу, садитесь, вас отвезут в нужное место.

— Хорошо, — кивнул Иванов, было весьма чревато отказаться от такого предложения. — Только я сперва отдам распоряжение своему водителю.

Шофер «Мерседеса», молодой парень с открытым славянским лицом и шальными глазами, свойственными только спортсменам-гонщиками и экстремалам, свойски обратился к своим пассажирам:

— Ну, все собрались, тогда поехали. — «Мерседес» сорвался с места и стал стремительно удаляться от ворот кладбища.

Оба ветерана сидели на заднем сиденье и смотрели в разные стороны, говорить о чем-либо в воровской машине было себе дороже. Наверняка криминальный элемент «зарядил» ее всевозможными прибамбасами, нынешняя организованная преступность в техническом оснащении значительно опережала правоохранительные органы.

В таком положении каждому оставалось размышлять только о своем.

«Это называется, ни фига себе, сходил за хлебушком, — неожиданно Глеб вспомнил старый анекдот. — Видимо, воры решили не затягивать с дележом наследства Фартового. Но для начала проведут показательный «разбор полетов». Костя, конечно же, наилучший кандидат в «козлы отпущения» вместе со своими отбойщиками. Ну и я могу пойти с ними прицепом, биография-то подходящая».

От таких мыслей у Кольцова на душе тоскливо заскребли саблезубые кошки, в районе солнечного сплетения появился неприятный холодок.

Только полный дурак не боится ничего, любой нормальный человек, попадая в экстремальную ситуацию, испытывает настоящий страх. Именно чувство прирученного страха позволяет выжить, обойти возможные ловушки и вырваться из объятий смерти. И чем опытней профессионал, тем он осторожней (пугливей).

— Уважаемый, ты чего это нам экскурсию по Москве устроил? — перебил невеселые думы Кольцова возглас Кости. — Нам это не надо, мы коренные москвичи.

— Спокойно, дядя, — отвечал водила. — Что приказали, то и делаю.

Только сейчас частный детектив обратил внимание на манеру езды воровского водилы. Тот безбожно нарушал правила дорожного движения, чуть ли не вдвое превышал допустимую в городской черте скорость, проскакивал на красный свет и даже один раз рванул по встречной полосе. Это была так называемая шпионская манера, так агенты-оперативники отрываются от «хвостов» контрразведки. А их водила страховался от возможного прицепа РУБОПа.

Больше часа «Мерседес» носился по улицам столицы, наконец выехал за МКД, проехал с полкилометра и остановился у обочины. Водитель отпустил руль, широко зевнул и, потягиваясь, выгнул спину.

— Ну а теперь что еще? — не скрывая раздражения, спросил Костя.

— А теперь ждем, — спокойно ответил водитель, не глядя на пассажиров. — Что приказали, то и делаем.

Ждать пришлось долго. Костя уже дважды за это время проваливался в дрему, а Глеб только диву давался его выдержке.

Наконец водитель радостно сообщил:

— А вот и наши пожаловали.

По трассе на большой скорости прошла колонна одинаковых, как братья-близнецы, черных «Мерседесов», замыкающим пристроился их автомобиль.

Загородные пейзажи не особо радовали невольных пассажиров, с каждым километром тревожные мысли рисовали кошмарные картины их ближайшего будущего.

Небо постепенно темнело, его заволакивали тяжелые тучи.

— Как бы дождь не хлынул, — задумчиво произнес водитель, поглядывая на небо. Он уверенно держался в нескольких метрах от впереди идущего «Мерседеса».

— Не будет, — автоматически ответил Кольцов. — Я прогноз погоды на сегодня слышал.

Перед поворотом на грунтовую дорогу головная машина снизила скорость, остальные тут же повторили этот маневр. Чувствовалось, что водители не единожды ездили по этому маршруту.

Вскоре в сумерках стремительно надвигающегося вечера можно было увидеть конечную цель поездки. Впереди, на пологом холме, раскинулась небольшая турбаза с двумя десятками деревянных коттеджей и другими строениями. Колонна, миновав ворота с двумя вооруженными охранниками, направилась к вытянутому зданию, над которым играла огнями светящаяся вывеска «Ресторан. Бар. Бильярд».

«Мерседесы», как боевые машины на параде, въезжали на автостоянку, вытягиваясь в одну линию. Громко захлопали открывающиеся двери.

Прибывших авторитетов было не очень много, остальные оказались элементарными отбойщиками.

Стоявший возле охранников Кожухарь жестом указал Косте и Глебу на вход в ресторан, куда направлялись законники.

Через ярко освещенный зал ресторана тянулся длинный стол, заставленный дорогими блюдами и не менее дорогим алкоголем, неслышно сновали юркие официанты, заканчивая сервировку поминальной трапезы.

— Собрались Гогу помянуть в узком кругу, — шепнул Глебу на ухо Константин, войдя в зал.

Сыщик ничего не успел ответить, как вдруг с грохотом посыпались стекла, по очереди звонко стали взрываться люстры. В одно мгновение зал погрузился в темноту...

Глава 3 ПЕТЯ И ВОЛК

Они не виделись почти двадцать лет, да и встретились почти случайно — теплым октябрьским днем девяносто третьего года оказавшись на баррикадах Белого дома, где заседал взбунтовавшийся Верховный Совет. Не то чтобы они были на стороне мятежников или особо болела душа за поруганное государство (с этим как-то смирились за два года), просто намечалась небольшая война, а бывшие подполковник ГРУ Сергей Петром и майор КГБ Василий Львов, кроме как воевать, ничего не умели. А оказавшись выброшенными на два года раньше на пенсию, не нашли ничего лучшего, как прийти на баррикады.

Последний раз они встретились летом семьдесят пятого. После окончания факультета иностранных языком в Рязанском десантном училище их дороги разошлись. Лейтенанта Петрова направили на военно-политические курсы при академии ГРУ для дальнейшего обучения, а лейтенант Львов после собеседования отбыл в закрытый учебный центр КГБ. Одного готовили для посольской резидентуры, из другого создавали многофункционального ликвидатора. Потом потянулось время службы, оба прошли через горнило войны в Афганистане (только в разное время), и на этом все параллели разошлись окончательно. Петров делал карьеру при военных атташе в странах Североатлантического блока, Львов же обитал в странах Латинской Америки, Индокитая и Африки, там, где могли возникнуть сложности у госбезопасности Советского Союза. Потом Советский Союз прекратил свое существование, КГБ распался и попал под каток демократического реформирования. Диссидентское управление, в недрах которого скрывали «ликвидаторский» отдел, распустили. Майору Львову с учетом боевых хватило выслуги для получения пенсии, и он поселился в однокомнатной квартире на окраине Москвы. Подполковник Петров оказался на пенсии после того, как из посольства в Бонне сбежал шифровальщик и передал немецкой контрразведке шифры ГРУ. Возвращение военного разведчика также не было особо веселым. Супруга, сочтя Сергея Петровича законченным неудачником, развелась с ним, разменяла трехкомнатную квартиру и, забрав детей, зажила своей собственной жизнью. Впрочем, такой поворот дела подполковника не особо расстроил, он остался доволен своей небольшой однокомнатной квартирой, считая главным ее достоинством близость к центру.

Гражданская жизнь многих бывших офицеров также протекала по-разному. Петрову вполне хватало пенсии, он скромно жил в одиночестве, жадно проглатывая периодику, не пропуская ни одной политической или информационной передачи по телевизору и основательно изучая компьютерную науку. Получаемую информацию он пытался при помощи аналитического анализа просеивать, прогнозируя будущее страны и питая надежду занять свое место в этом будущем.

Василию Львову майорской пенсии не хватало, и он был вынужден подрабатывать сторожем на большой коммерческой стоянке в конце своей улицы. Все деньги он тратил на себя, чередуя посещения бассейна, спортзала и тира. Подобные развлечения в нынешнее время стоили недешево, но Василия это нисколько не беспокоило, он продолжал жить в привычном режиме.

Октябрь девяносто третьего года стал прорывом психологического фурункула, когда и военный аналитик, и чекистский ликвидатор, снедаемые невидимым червем бездействия, пришли к Белому дому.

Они прожили четыре года в одной казарме (спали на соседних койках), после чего не виделись почти двадцать лет. И, встретившись случайно на баррикадах, вдруг забыли о цели своего прихода, слишком многое связывало двух отставников.

— Надо бы это дело отметить, — после крепких объятий заявил Петров. — У меня здесь недалеко квартира, посидим, поговорим по душам. А наша война от нас никуда не денется.

— Действительно, не денется, — согласился Львов.

Душевное застолье двух холостяков превратилось в трехцневную беспробудную пьянку, а когда отставники вышли из «штопора», демократия праздновала победу над красно-коричневыми. В моргах патологоанатомы пластали трупы, а покрытый копотью пожара Белый дом все еще чадил.

— Вот и распрощались мы с прошлым, — сказал Сергей. — Теперь начнется новая жизнь.

Что обозначала эта фраза, Львов понял через два месяца, когда в его «хрущобу» вошел Петров и после короткого приветствия сообщил:

— Есть работа.

— Дачу кому-то сторожить? — спросил Львов, в этом не было ничего удивительного. Деньги у «шустриков» появились, теперь они могли себе позволить квартиры, машины, загородные дачи. Последние, кстати, в зимнее время нужно охранять от набегов мародеров.

— Да нет, — досадливо поморщился приятель. — По твоему военному профилю.Тут один бизнесмен согласен заплатить за ликвидацию десять тысяч долларов. — Расценив молчание друга если не как согласие, то и не как возражение, Петров продолжал: — Объект — бандит из этих новых рэкетиров, полный отморозок, довел беднягу до того, что последнему хоть в петлю лезь. Но я ему сказал, на себя руки накладывать — смертный грех, лучше приложить обидчика, потом хоть отмолить можно...

— Мне что, с этим барыгой нужно встречаться? — перебив Сергея на полуслове, поинтересовался Львов, финансовая сторона вопроса как-то не особо задела струны его души. Совсем другие ощущения его охватили при слове «ликвидация». Адреналин закипел в крови.

— Нет, не нужно, — покачал головой подполковник. — Все организационные вопросы, а также техническое обеспечение беру на себя. Ну, и, соответственно, за посредничество от общего гонорара тридцать процентов. Идет?

— Сначала я должен взглянуть на объект исполнения.

— Без проблем.

Объектом оказался невысокий бритый качок с лицом, лишенным даже тени интеллекта, и маленькими поросячьими глазками, налитыми лютой злобой. Такой тип людей Львову пришлось видеть не один раз, маниакальные психопаты с неуемной жаждой садизма, такой ради забавы человека закопает живым или сварит в кипятке. Прозвище у злодея было под стать его психотипу — Мюллер, и верховодил он бандой таких же отморозков, которые держали в страхе целый микрорайон. Но, несмотря на внешнюю грозность, с точки зрения личной безопасности Мюллер был беззащитен, как жертвенный баран. Василий Львов дал «добро» на ликвидацию, а для исполнения пошел на ближайшую стройку, где отыскал полутораметровый отрезок водопроводной трубы.

Тем же вечером, поднявшись на чердак девятиэтажного дома, стал терпеливо ждать. Главарь злобных вымогателей жил на последнем этаже и появлялся дома всегда далеко за полночь, так что свидетелей не предви-делось. Мюллер оправдал ожидания киллера, он появился во втором часу ночи под изрядным хмелем, когда лифты уже были отключены. Тяжело дыша, рэкетир разразился длинной и витиеватой матерной тирадой, вытащил связку ключей и безуспешно пытался отпереть дверь. Тем временем ликвидатор бесшумно спустился с чердака и, широко размахнувшись, обрушил трубу на бритый затылок. Удар был профессиональным, металлический обрубок, проломив черепную кость, погрузился в мякоть мозга.

Не дав жертве безвольно рухнуть на пол, Львов аккуратно опустил труп, привалив того к стене. При этом успев отметить, что силой удара у Мюллера выбило глаза и потухшие глазные яблоки провисли на капиллярах, из-за чего покойный был похож на большую сломанную куклу. Василий профессионально обыскал убитого, забрал толстый бумажник, револьвер и содрал с шеи толстый золотой жгут. Все должно было походить на банальное ограбление, а не на заказное убийство.

Покинув место исполнения, Львов в тихом, заранее приготовленном месте пересидел до утра. И с рассветом, выйдя на набережную, без сожаления утопил в Москве-реке все улики, кроме револьвера, благоразумно решив, что оружие всегда пригодится.

После первой удачной ликвидации появились новые заказы, объекты становились все. значительней, а гонорары все солидней.

За год Василий Львов выполнил шесть заказов, заработав на этом больше ста тысяч. Уволившись со стоянки, он все-таки не особо шиковал, по-прежнему посещал бассейн и спортзал с тиром, поэтому достаток его не бросался в глаза.

Незадолго до начала девяносто пятого года в «хрущобу» Василия снова наведался Сергей Петров.

— Новый заказ? — удивился ликвидатор, обычно для связи они использовали телефон (предварительно) и «почтовый ящик», тайник в Сокольниках, где диспетчер оставлял всю необходимую информацию по предстоящей акции. Личное появление диспетчера можно было объяснить лишь срочностью.

— Нет, — покачал головой Петров. — Но разговор будет серьезный.

— Слушаю тебя внимательно.

— Думаю, Василек, я не открою для тебя Америку, если скажу, что, кроме тех, кого мы называем «заказчиками», на деньги которых мы и проводим акции, есть еще и «объекты исполнения», вернее, не они сами (после ликвидации им уже все равно), а близкое окружение. Родственники, друзья, компаньоны, которые скорбят, жалеют и даже в какой-то мере несут финансовые потери. Эти люди горят праведным гневом и, не считаясь ни с чем, хотят найти нас, чтобы сперва допросить насчет заказчиков, а потом покарать по всей строгости. Я понятно говорю?

— Само собой, — усмехнулся Василий, он еще не понимал, к чему клонит бывший военный разведчик. Но весьма импонировало то, что, говоря о ликвидациях, он произносил «мы», тем самым не отделяя себя от непосредственного исполнителя.

— Нас ищут, притом ищут плотно, — продолжил Сергей. — Поиск идет по всем направлениям. В этой ситуации не исключено, что заказчики окажутся на «дыбе» раньше, и то, что они молчать насчет исполнителей не станут, в этом я уверен. Тогда и наш черед подойдет.

— Как ни прискорбно, — снова согласился с ним ликвидатор. Неожиданно до него дошло, что он совершенно выпустил из головы «ответные действия противной стороны». Раньше, находясь на государственной службе, об этом просто не приходилось задумываться. Главное для ликвидатора — не попасться на месте проведения акции, а потом уже не твоя забота. Для противной стороны исполнитель — всего лишь безликий винтик государственной машины, и, если противная сторона решит мстить, она будет мстить государству в целом, а не отдельно взятому ликвидатору. И совсем другое дело, когда ликвидатор, уйдя на свободные харчи, занимается «частной практикой». В этом случае он теряет государственную «крышу» и становится потенциальным объектом возмездия противной стороны...

— Этот год я не только занимался подборкой заказов, — Сергей прошелся по комнате, — я также пытался выработать наиболее безопасную систему функционирования. Проработав всевозможные варианты, остановился только на одном — полная конспиративность. Ты — исполнитель, должен находиться в стороне от всех организационных вопросов, желательно проживать где-то в провинции. Получил заказ, приехал, исполнил и снова отвалил. Самое уязвимое звено в нашей паре — это я, посредник. Потому что мне приходится иметь дело непосредственно с заказчиками, но и это поправимо: с клиентами можно общаться виртуально да еще задействовать резервную сеть посредников. Немного дороговато, но безотказно. Главное не это, главное — наше прошлое и настоящее, эта ахиллесова пята всей системы. Пока мы официально живы, мы оставляем след на земле, по которому нас рано или поздно найдут.

— Так что ты предлагаешь, умереть? — удивился Львов.

— Это просто необходимо для дальнейшей жизни.

— Вряд ли получится, — засомневался ликвидатор, покачивая головой. Он прекрасно понимал, о чем речь. Подлог можно, конечно же, всучить лохам, и те, возможно, поверили бы. Но они оба ветераны спецслужб далеко не низового звена, к ним прикреплены кураторы. И эти самые кураторы, матерые волки, которых на мякине не проведешь: отпечатки пальцев, стоматологические карты, а при необходимости и анализ ДНК проведут. Кураторы не поверят.

— Поверят. Сейчас немного другое время, это, во-первых. А во-вторых, у меня в Мытищах есть знакомый санитар в морге, — озорно подмигнув, произнес Сергей. — А у него завалялись два бесхозных трупа, один погорелец, другой утопленник. Отдает по сходной цене...

Через неделю федеральные войска вошли в мятежную Чечню, в Грозном шли уличные бои, десятки танков горели факелами, поднимая до небес смолянистые столбы дыма. В одной из московских квартир произошел пожар, квартира выгорела дотла, а от хозяина, отставного сотрудника КГБ, остались лишь обугленные головешки. По мнению комиссии, расследовавшей этот пожар, причиной возгорания послужил взрыв самогонного аппарата. Видимо, ветеран спецслужб пристрастился к зеленому змию, недаром говорят, от алкоголя добра не жди.

А в конце января пошел на рыбалку и не вернулся подполковник запаса Сергей Егорыч Петров. Поиски ничего не дали, нашли только у свежей полыньи на Истринском водохранилище брошенный рюкзак, который опознала бывшая жена. А по весне всплыл распухший до неузнаваемости труп черно-фиолетового цвета, изрядно подпорченный прожорливыми раками. Наградные часы на левой руке свидетельствовали, что утопленник и есть сгинувший минувшей зимой подполковник Петров.

Серьезную экспертизу никто проводить даже и не думал, не до того было. Каждый день приходили гробы из Чечни, а госпитали переполнены ранеными и покалеченными...

Став по новым документам Виталием Овчинниковым, ныне «покойный» ликвидатор поселился по совету товарища среди лесов Северного Урала. Связь со своим диспетчером держал по сложной системе, разработанной бывшим военным разведчиком. Хотя при необходимости мог с ним связаться через Интернет, где имел собственное имя «Волк».

Диспетчер Сергей Петров после своей «трагической гибели» адаптировался к своей новой жизни значительно дольше. Несколько месяцев пришлось провести в швейцарской клинике пластической хирургии. Сменив личину, бывший подполковник вернулся под именем Петра Бармина, бизнесмена средней руки, торгующего оргтехникой в городах центральной России. Главный офис был открыт в северной столице, где проживал и сам владелец фирмы. Создание глубоко законспирированной сети посредников заняло некоторое время (основными звеньями ее были иногородние филиалы), но вскоре «работа» наладилась. Волк подозревал, что диспетчер развил не только сеть посредников, но и подобрал группу исполнителей. Впрочем, это его нисколько не волновало, все не проглотишь. Тем более что самые серьезные заказы по-прежнему получал он, и деньги, заработанные от этих акций, постоянно пополняли его счета в западных банках.

За прошедшие годы Волк и диспетчер виделись дважды, когда действительно поступили очень серьезные заказы. Теперь Петр Бармин вызывал ликвидатора на третью встречу...

С утра погода не заладилась, сперва нудно моросил мелкий холодный дождь, потом посыпался снег. Но температура держалась выше нуля, и снежинки безжалостно таяли, смешиваясь с осенней грязью.

Они встретились в парке Сокольники, где когда-то был устроен тайник «почтовый ящик». Бармин смотрелся весьма импозантно, длинное черное пальто, черная шляпа и белый шелковый шарф. Выбравшись из такси, он неторопливо двинулся по парковой аллее.

Волк же, наоборот, был в просторной куртке-«аляске», под которой была надета короткая кожаная косуха. Черную шапочку глубоко надвинул на лоб. В нагрудном кармане кожанки лежало удостоверение офицера ФСБ, а в правом — семнадцатизарядный «глок». Бывший чекист был готов к любым возможным неожиданностям, некоторое время он наблюдал за диспетчером, проверяя, не привел ли старый товарищ «хвост» за собой. Убедившись, что все чисто, киллер сунул руки в карманы и, выбравшись из своего укрытия, праздной походкой двинулся вслед за посредником.

— Здравствуй, Петя, — негромко поздоровался ликвидатор, поравнявшись с разведчиком. — Есть новости?

— Здравствуй, Волк, — не поворачивая головы, ответил Петр и прошел несколько шагов вперед. — Есть дело, и не одно.

— Даже так, — усмехнулся ликвидатор. — Слушаю тебя внимательно.

Двое мужчин дальше пошли рядом, со стороны могло показаться, что двое малознакомых людей обсуждают какие-то незначительные бытовые проблемы.

— Ты считаешь, это мой уровень? — вяло поинтересовался Волк, когда диспетчер закончил свое повествование. То, что ему сейчас предложили, мог исполнить не то что герой-пионер, а самый зачуханный интеллигент, морально осознавший необходимость этого исполнения.

— Да, именно так я считаю, — утвердительно кивнул Петр Бармин.

— Тогда, будь добр, обоснуй свою уверенность.

Диспетчер неожиданно остановился, сунул руку под полу пальто, указательный палец киллера лег на гладкую поверхность спускового крючка «глока». Но опасность оказалась мнимой, посредник извлек из кармана плоскую металлическую флягу и, отвинтив пробку, приложился к горлышку. Волку не предложил, твердо помня, что ликвидатор во время проведения акции не употребляет.

— Хочешь обоснований? Изволь, — обернулся к нему диспетчер, пряча флягу с коньяком обратно в карман. — Я проанализировал последние события и пришел к выводу. Идет большая политическая игра, настолько большая, что все мелкие фигуры, в ней участвующие, будут зачищены, независимо от того, с каким результатом она закончится. У меня нет никакого желания раньше времени сыграть в ящик, я выхожу из игры и на некоторое время ложусь на дно. Тебе ничего не грозит, все твои контакты замыкаются на мне, поэтому некоторое время можешь еще побыть на игровом поле. Электронный адрес, на который приходят заказы, тебе известен, как проверять получение денег на первичный счет — не мне тебя учить. Играй, пока условия позволяют. Когда все уляжется, я свяжусь с тобой... — Лжебармин на секунду замолчал, как будто что-то обдумывая, и добавил: — Но сейчас эти два заказа, мне это даст время на отрыв.

— Я понял, — кивнул Волк. — Все сделаю в лучшем виде.

Не прощаясь с киллером, диспетчер круто повернулся и зашагал к выходу из парка. Глядя ему вслед, ликвидатор ничего не думал, потому что знал, что обозначает фраза «выхожу из игры и ложусь на дно». Петя Бармин, бросив все, снова бежит за «бугор», где в очередной раз ему перекроят физиономию. А тем временем свора киллеров звено за звеном зачистят цепь посредников, которые хоть как-то могли навести на след диспетчера. Последний пересидит смутное время в «вакууме» и, как только все утихнет, появится в новом облике.

«Может, мне тоже исчезнуть?» — мелькнула в мозгу Волка предательская мыслишка, денег у него было более чем достаточно, чтобы дожить свой век под пальмами в обществе грудастых, длинноногих нимф. Но спокойная жизнь не могла дать того будоражащего кровь адреналина, без которого Волк уже не представлял своего существования...

— Бог в помощь, пацаны. — Волк подошел к прижатому к обочине миниатюрному грузовику «Соболь». Сидящая в кабине парочка парней с наглыми рожами недоуменно уставилась на небритого типа в потертом ватнике и полулысой кроличьей шапке.

— Тебе чего, чмо? — соизволил спросить водитель, здоровяк с плоским лицом и немного раскосыми глазами.

— Так я этот, как его... сталкер, — представился киллер.

— Да ну? — удивился второй парень, широкоплечий блондин с аккуратной стильной прической.

— Ну, раз сталкер, тогда забирайся в кабину, — смилостивился водитель, взглянув выразительно на напарника. — Подвинься, Хрюнкель.

Блондин нехотя подвинулся, освобождая место для третьего пассажира. Открыв дверцу, Волк, негромко покряхтывая, забрался в кабину «Соболя». Усевшись поудобнее, неожиданно обратился к парням:

— Так вот, я это че хотел спросить, а что за зверь такой, этот самый сталкер?

Оба молодца хмыкнули в унисон, а водитель поучительно произнес:

— Так, дед, на иностранном называют проводников. Вот ты и есть наш проводник, для этого тебя наняли, понял?

— Н-да, — задумался фальшивый крестьянин и со вздохом произнес: — Коль вы не местные, то, знамо дело, я проводник. Обитаю тут боле полета лет, каждую тропку в районе знаю. Проведу там, где никто не узнает.

— Это хорошо, только ты пока помолчи, сталкер, — миролюбиво попросил блондин.

Потянулись томительные минуты ожидания. Парни изредка перебрасывались короткими фразами, «сталкер» вроде бы спокойно дремал, прислонившись головой к дверце.

Прошло полтора часа, прежде чем на трассе появилась колонна из полутора десятков черных «Мерседесов». Мощные машины, сверкая лаком и хромом, походили на свирепых фантастических зверей, стаей вышедших на охоту.

— Это же они, Миха, — нервно воскликнул блондин, дернув нетерпеливо водителя за рукав. Тот проигнорировал напарника, восхищенно выдав собственное замечание:

— Классные у них водилы. Идут, как на параде. Разрыв между тачками не больше двух метров.

Как только хвост этой колонны исчез за поворотом, Миха провернул ключ в замке зажигания, давая остывшему двигателю время прогреться. Тем временем Хрюнкель сильно ткнул проводника в бок:

— Не спи, дед. Замерзнешь.

Осенние ночи быстро вступают в свои права, вроде еще только начинает смеркаться, а уже через минуту-другую наступает тьма кромешная, и только в черноте неба искрятся россыпи звезд.

Ехать пришлось недолго, около получаса. Пристально вглядываясь в указатели, Миха свернул с оживленной трассы на грунтовую дорогу, и дальше «Соболь» запрыгал по колдобинам.

— Вот мы и на месте, — притормозив на небольшой поляне, сообщил водитель.

Сразу за поляной простирался лес, за которым можно было разглядеть пологий холм, на нем небольшие строения, в основном с потухшими окнами. Только один одноэтажный дом, возведенный на самой возвышенности, был залит яркими огнями. База отдыха «Энергетик» на сегодня была закрыта, здесь собиралась верхушка московских воров поминать почившего в бозе (не по своей воле) законника.

— А вот и наша цель, — оскалился блондин, указывая пальцем на залитое светом здание, после чего ткнул проводника в бок. — Пошли, дед, перед выступлением настроим аппаратуру.

Троица выбралась из кабины «Соболя», блондин одним рывком задрал брезентовый полог и нырнул в кузов.

— Помогай, старче, — приказал не особо разговорчивый водитель, расстегивая зажимы на правом боку грузовика. Волк покорно стал делать то же самое, настороженно прислушиваясь к лязгу металла в кузове. Вскоре брезентовый чехол с одной стороны был освобожден, и этот край забросили на крышу кузова.

Теперь «сталкеру» представилась возможность лицезреть источник металлического шума. На деревянном настиле, похожая на щупальца паука, была установлена тренога, с которой пялился длинный ствол крупнокалиберного пулемета «утес».

— Эх, сейчас пальнем от души, — из темноты донесся радостный голос блондина.

— Не увлекайся, помнишь, что приказали? — рявкнул недовольно Миха, ему не нравился веселый тон напарника.

— Не боись, у меня тут оптика. Не промажу, — последовал уверенный ответ, сопровождаемый лязгом взводимого затвора.

Водитель молча отошел от грузовика в сторону, заодно уводя и проводника.

— Ду-ум, ду-ум, ду-ум, — с грохотом ударила короткая пристрелочная очередь. Затем еще одна, и, наконец, пулемет загрохотал одной, бесконечно длинной очередью.

Прижав ладони к ушам, Волк наблюдал за результатами стрельбы. В одно мгновение залитое светом здание погрузилось в темноту, пулеметчик действительно оказался специалистом своего дела.

— Эх, жаль, трассирующих нет. Иллюминация была бы, как на День Победы. — Из кузова появилась сияющая рожа Хрюнделя.

— Заодно и месторасположение стрелка указали бы трассеры, — безразличным тоном бросил водитель, ему было абсолютно все равно, каковы результаты стрельбы. Главный показатель — исполнение порученного.

— Слышь, Миха, — продолжал балаболить блондин. — Тут еще одна коробка с лентой, давай ее тоже в расход?

— Здесь тебе не Карабах, — отрезал Миха, — пора когти рвать.

Быстро вернув брезентовый чехол в прежнее состояние, мужчины забрались в кабину грузовика. Когда «Соболь» тронулся с места, Хрюндель повернул сияющую физиономию к Волку и радостно сообщил:

— Теперь твоя очередь, «сталкер». Или, как сказал классик, «веди нас, Сусанин Иван», — и радостно заржал.

Ехали довольно долго, Волк уводил «Соболя» как можно дальше от места акции. Путал следы, делая все, чтобы избежать погони. Огонь вели с предельной дальности, около двух километров, психологический эффект даже после того, как огонь прекратился, парализует волю. Не скоро граждане воры подымутся с пола. И третий, немаловажный фактор, какой дурак устроит погоню за крупнокалиберным пулеметом.

Глухой ночью они въехали наконец на лесную прогалину. Остророгий месяц выглянул из-за туч, поливая лесные просторы холодным серебристым светом. Через лобовое стекло открывался не особо привлекательный вид, разбитая автомобильными колеями поляна, вокруг чахлая растительность, а в центре черной дырой отсвечивал непонятный водоем.

— Это чего здесь такая вонища? — сморщив нос, воскликнул блондин. Запах, проникающий в кабину, напоминал выброс в атмосферу аммиака, забивающий дыхание и режущий глаза.

— Отстойник здесь, — спокойно пояснил проводник.

— Какой еще отстойник? — прорычал недовольно Хрюндель. Несмотря на затрудненное дыхание, Волк старался говорить спокойно и даже обыденно, будто для него это была вполне естественная атмосфера.

— Отстойник дерьма, — начал он деловито пояснять. — Поросячье говно ядовитое, пять лет должно пройти, прежде чем оно перегниет на удобрение. Вот со свиноферм и свозят его сюда, чтобы в стороне от людей гнило.

— Твою мать, — морщась и зажимая нос обеими руками, выругался блондин.

— Чего морщишься? — наигранно поинтересовался Миха. — Это ж вроде как твои родственники дрыщут. А свое, как известно, не пахнет.

— Да пошел ты со своими шутками, — огрызнулся Хрюндель.

— В общем, делаем так, — вступил в перепалку Волк. — Пулемет топим в дерьме, машину сжигаем и уходим пешком. Переночуете у меня на пасеке, а завтра я сведу вас до станции и езжайте куда глаза глядят. Вот такой будет мой сказ.

— Понял. — Миха скосил глаза на Хрюнделя. — Иди разбирай свой агрегат, чушок.

— Пошел ты. — Блондин со злостью распахнул дверцу, давая остальным полной грудью ощутить «ароматы» отстойника.

— Слышь, дед, чтоб ноги не бить, может, машиной получится к твоей пасеке подъехать? — не глуша двигатель, спросил водитель.

— Нет, не получится^ — покачал головой Волк, в следующую секунду он вытащил из кармана ватника миниатюрный пистолет и, не дав водителю опомниться, ткнул его стволом под нижнюю челюсть, нажимая на спуск. Выстрел малокалиберного пистолета за шумом работающего двигателя прозвучал едва слышно. Голова Михи дернулась, и он стал заваливаться на бок. Распахнув дверцу, Волк вытолкнул бесчувственное тело на-ружу.

Ликвидатор поспешно выбрался наружу и подошел к кузову.

— Эй, — позвал он негромко и дважды ударил о деревянный борт ладонью левой руки. Тут же из-под брезента появилась белобрысая голова, нижняя часть которой на ковбойский манер была закрыта шарфом.

— Что, решил помочь? Похва... — закончить тираду Хрюндель не успел, Волк поднял правую руку с зажатым пистолетом и выстрелил блондину в лоб. Тело рухнуло исполнителю под ноги.

Любую работу можно выполнить по-разному, даже самое простое задание можно усложнить до бессмыслицы. И сложнейшую головоломку разрешить несколькими элементарными действиями. Все решает уровень подготовки исполнителя.

Не особо сложное задание «по зачистке» пары «быков», взятых для одноразовой работы, дилетант наверняка бы превратил во вселенскую перестрелку, из которой еще неизвестно кто вышел бы победителем. Волк все решил элементарно просто, прикинувшись деревенским валенком, он не насторожил приговоренных исполнителей, более того, они сами привезли его к месту казни. Два негромких выстрела прервали их существование, даже не испачкав кровью грузовик. Теперь оставалось только загрузить трупы в зловонный отстойник, а к тому времени, когда свиной навоз превратится в органическое удобрение, даже кости боевиков истлеют дотла.

После утилизации тел одноразовых стрелков встал вопрос, как поступить с машиной и, главное, с пулеметом. По всем законам конспирации, криминалистики и спецопераций, грузовик необходимо сжечь, а пулемет разобрать на части и утопить в том же отстойнике. Но изощренный мозг хищника не позволил Волку это сделать. Причина крылась в коробке с запасной пулеметной лентой, дефицитный боеприпас жалко было выбрасывать вот так, за здорово живешь. Грузовик можно спрятать на заброшенных торфяных разработках.

«Осталось только смотаться в Париж, — сидя за рулем, размышлял Волк. — А дальше в эту большую игру играю самостоятельно».

Глава 4 ПОДСТРАИВАЯСЬ ПОД ОБСТОЯТЕЛЬСТВА

Трель телефонного звонка бензопилой вгрызалась в мозг Андрея Никонова. Полковник с трудом разомкнул слипшиеся с перепоя глаза и, протянув руку к тумбочке, нашарил мобильный телефон. Включив, сипло произнес:

— На проводе.

— Вы должны работать, уважаемый Андрей Дмитриевич, а не развлекаться. — До его сознания донесся знакомый глухой баритон, после чего у Никонова мгновенно улетучилась сонливость и похмельный синдром.

— Я работаю, — попытался оправдаться полковник, вскочив с кровати.

— Недостаточно эффективно. Положительный результат должен был быть еще на прошлой неделе. А у вас, как в той басне, воз и ныне там.

— Мы пытались. Но этот проклятый адвокат везде сует свой нос и везде протаскивает за собой журналистов. Он все время пытается нас провоцировать и на любой косой взгляд тут же устраивает пресс-конференции, где заявляет об угрозах со стороны спецслужб, — затараторил Никонов, пытаясь хоть как-то обелить себя.

— Н-да, — неожиданно согласился с его доводами собеседник. — Перед выборами пресса всегда обретает громогласный голос. И этой возможностью умело пользуются всякие пройдохи, типа этого Штрайхера. Ничего, наступит время, и ему, и подобным ему напомним фразу «Каждому свое».

В динамике мобильного телефона наступила непродолжительная пауза, после чего вновь зазвучал баритон:

— Впрочем, я отвлекся. Оставь Донцова в покое, теперь это забота Генеральной прокуратуры. Ты возвращаешься в Москву, времени осталось в обрез, поэтому переходим ко второму варианту «блиц». Все понял?

— Так точно, — почему-то на военный манер ответил Андрей Никонов.

— Действуй, — произнес баритон и отключился.

— Уф-ф. — Бросив трубку на тумбочку, полковник глубоко вздохнул, опускаясь на постель. Проведя ладонью по щекам, он оглядел гостиничный номер, в который его занесла этой ночью судьба, стараясь постепенно восстановить в памяти события последнего дня.

Номер был просторный, обставленный дорогой мебелью, наверняка люкс. На широкой двуспальной кровати посапывала молоденькая негритянка, прикрытая легкой атласной простыней, выставив наружу лишь миловидное личико с пухлыми губами и пару светлых лодыжек.

В дальнем углу у окна взгляд Андрея выхватил журнальный столик, заставленный остатками недавнего пиршества: разнокалиберные бутылки, вскрытые цветастые банки из-под импортных консервов.

Никонову снова пришлось отрывать пятую точку своего тела от мягкой перины и, слегка покачиваясь, направить свои стопы к журнальному столику. Среди бутылок полковник отыскал ту, в которой оставалось немного животворной влаги. На дне пузатого «Наполеона» колыхалась темно-коричневая жидкость. Вытащив пробку и приложив узкое горлышко к губам, влил напиток в полыхающий рот. Французский коньяк по вкусу напомнил одеколон, впрочем, особой разницы, что пить, для страдальца в его состоянии не было, главное — убить головную боль и тошноту, все сильнее и сильнее подступавшую к горлу. Обжигающая жидкость скатилась вниз, в желудок, и растеклась горячей волной по всему телу, постепенно убирая похмельный синдром.

Через минуту-другую сознание стало проясняться, дни, впустую потраченные на раскалывание Донцова с одновременным отражением нападок злобного, как питбуль, адвоката Штрайхера, требовали достаточных затрат, как физических, так и моральных. Требовалась разрядка. Вот вчера полковник Никонов и решился, в обществе двоих опричников отправился в самый дорогой ресторан города.

Серьезное возлияние постепенно сняло психологическую нагрузку. Вскоре трое командированных, почувствовав себя значительно лучше, решили развить успех. Для продолжения праздничного шоу теперь требовались особи слабого пола.

— Без баб скучно, — заглатывая очередную рюмку, заявил один из опричников.

— Действительно, — поддержал его другой, оба с немым вопросом уставились на своего начальника, ожидая его реакции.

Перестав жевать, Андрей положил вилку на край тарелки и, криво ухмыльнувшись, произнес:

— Может, вы ждете, что я вам баб буду искать?

— Да нет, шеф, мы все сами устроим в лучшем виде. — Гориллы одновременно выскочили из-за стола.

Не прошло и пяти минут, как они вернулись в сопровождении стайки юных жриц любви. Девушки были в пух и прах разодеты в яркие облегающие шмотки, подчеркивающие качество предлагаемого товара, и разукрашены косметикой, как заправские индейцы на тропе войны. Девушки с профессиональным смехом и наигранным весельем заняли места и с удовольствием угостились водкой и закусками. Никонов, в отличие от прикомандированных к нему живодеров, привык полагаться на строгий математический расчет. Полковнику хватило одного беглого взгляда, чтобы понять, с девицами явный перебор, на троих милиционеров приходилось пять путан.

— Это как понимать? — обратился Андрей Дмитриевич к ближайшему опричнику.

— На выбор. — Широким жестом тот обвел девушек. — Каждый выберет себе понравившуюся шлюху, а остальные отвалят, получив в качестве утешительного приза то, что успеют за нашим столом выпить и закусить.

— Ясно, — хмельно улыбнулся Никонов. — Вот, помню, раскручивали мы одно дело на Байкале. Тактам мне удалось переспать с хакаской, такая вот таежная эк-зотика. Теперь хочу в Африку, в пампасы, хочу негритянку. — Полковник бесцеремонно указал пальцем на сидящую напротив высокую темнокожую девицу.

— Нет проблем, шеф, — снова оскалился подручный.

Вскоре выбор был сделан, и две особи, не попавшие в обойму, лихо опрокинули по рюмке на «посошок» и чинно отвалили.

Дальнейшее продолжение банкета Андрей Дмитриевич помнил весьма смутно. Что-то мелькало в мозгу, то тележка супермаркета, наполненная доверху дорогой выпивкой, то звероподобная морда одного из живодеров, шепчущая ему на ухо:

— Ну, шеф, если вас Сегодня не будет, то мы расположимся в вашем номере.

— Вдвоем? — пьяно удивился полковник.

— А нам с братухой не впервой. Мы давно молочные братья, — хохотнул живодер.

— Тогда валяйте, — великодушно разрешил шеф...

Мозг отказывался воспроизводить подробности прошлой ночи. Андрей с сожалением посмотрел на пустые бутылки, мучительно пытаясь сообразить, после того, как все они были опорожнены, хватило ли у него сил заниматься продажной любовью?

Андрей осторожно повернул голову и взглянул на свою темнокожую подружку, та уже сбросила покрывало, выставив на обозрение свои прелести, продолжая равномерно посапывать. Но ни вид большой груди с маняще горчащими вверх шоколадными сосками, ни подвижный плоский живот с золотым кольцом, воткнутым в выемку пупка, ни даже аккуратно подстриженный замысловатым зигзагом лобок, на манер короны, венчающий похожую на спелый бутон бархатной розы вагину — ничто это не могло возбудить похоть милицейского чиновника. Никонов криво усмехнулся и еще раз пожалел, что спиртного больше не осталось, после чего решительно направился в ванную. Необходимо было как можно быстрее приводить себя в чувство.

Горячий душ распарил тело, помогая через открытые поры изгнать со шлаками остатки алкоголя. В голове постепенно прояснялось, и Андрей закончил ледяным душем. Теперь следовало одеться и связаться с живодерами.

Стоя перед зеркалом, он неторопливо натягивал одежду, в такие минуты полковнику лучше всего думалось. Привычка, выработанная за долгие годы, еще с самого детства. Мама строго следила за тем, чтобы Андрюша был одет с иголочки, аккуратно причесан и умыт. Собираясь в школу, Андрей не только следил в зеркале за своим внешним видом, но также повторял наизусть выученное домашнее задание, со временем стал размышлять и на другие темы.

«Срочно вызывают в Москву, — тщательно завязывая узел галстука, размышлял Никонов. — Обвиняют меня, что я завис с признанием Донцова. Крайнего ищут, ага, счас-с, буду я вам крайним. Жирный боров сам составлял план и составил впритык, ни вздохнуть, ни охнуть. Кто же может в таком деле рассчитывать план по секундомеру? Идиотизм полный, чтобы сломать верхушку ГУБОПа, необходимы приличные форы и по времени, и по средствам. А теперь, когда дело Донцова забуксовало, отыграть назад никак не получится, придется только переигрывать. И на ком же Владимир Петрович решил отыграться, уж не на самом же Генерале? Если да, то старик явно сбрендил. Такого волчару, как нынешний шеф ГУБОПа, петардой не собьешь. Сам — еще тот зверюга, на три метра видит, что творится под землей, да и связи крепкие. Не только с министром за одной партой в академии сидел, к тому же ставленник секретаря Совета безопасности. За просто так Генерала не сковырнешь».

По части кого, как и за что прихватить, Никонов был большим спецом. Настоящим профи, поэтому, прежде чем браться за дело, он сперва узнавал все о потенциальной жертве. И в данный момент он хорошо знал, что происходит. Галстук наконец поддался непослушным рукам и соизволил затянуться ровным, идеальным узлом. Наступила очередь пиджака.

«Нет, Генерала сейчас лучше не трогать, — приглаживая ладонями лацканы, продолжал размышлять Андрей Дмитриевич. — Он все понял сразу же после ареста Донцова. Не бросился выручать своего опера по личным вопросам, значит, усиленно готовится к активной обороне. Недаром древние римляне придумали: «Предупрежден — значит, вооружен». Только через Олега его и можно достать.

Мысль о Донцове холодной сталью полоснула полковника по сердцу. Андрей всеми фибрами души ненавидел опера, ненавидел еще с тех времен, когда они вместе разрабатывали банк «Глобал инвест», и этот белокурый бугай без особых трудностей уложил в постель его подчиненную Ларису Дегтяреву, которая влюбилась в наглого опера по уши, как школьница. Никонов в то время еще надеялся взять майора на взятках, даже добился у прокурора санкции на прослушку его телефона. Но результат оказался не тот, в расставленную сеть попался напарник Донцова, Мухин, сука продажная. Потом пути-дороги налоговой полиции и ГУБОПа разошлись, Андрей смог наконец-то жениться на Ларисе. Но вскоре понял, что она ему противна от одной только мысли, что его женщина была с.другим, отдавалась ему, даря ему свою страсть и любовь...

Когда было решено подломить ножки кресла Генерала, Никонов для этой цели сразу же выделил Донцова, он подходил по всем параметрам, но, главное, он был личным врагом Андрея. То, что сейчас не удалось сломать Олега, было пустяком, делом времени. И время это работало против арестованного, по крайней мере, так хотелось думать полковнику.

«Штрайхер его упорно защищает. Ерунда. — Пиджак сидел как влитой, теперь следовало позаботиться о прическе. — Ничего, все мы грешные, и у каждого есть свой скелет в шкафу. Возьмем и господина адвоката за хобот и в стойло, да еще и заставим подписать расписку о сотрудничестве. А как только маститый защитник отойдет в сторону, вот тогда-то и сломаем дорогого Олега Сергеевича». После того как Донцов укажет на Генерала как на главного взяточника, его судьба будет решена. Суд и отправка по этапу, только бывший оперуполномоченный не попадет в Нижний Тагил, где отбывают наказания проштрафившиеся сотрудники милиции, прокуратуры, чиновники всех мастей и государственные секретоносители. Нет, майор поедет в другое место. Например, в Воркуту или Магадан, к настоящим уркам, которые узнают, кто он, сразу по прибытии...

«А вот после этого можно будет вплотную и Ларисой заняться, — бросив возле спящей путаны стодолларовую банкноту, Андрей Дмитриевич направился к двери, по пути размышляя о будущей судьбе своей супруги. — Говорят, современная химия творит чудеса. Вот и будет у меня кроткая и послушная женушка, как раз то, что больше подходит новому статусу».

Глава 5 С ОТКРЫТЫМ ЗАБРАЛОМ

Шоумен был невысоким и хорошо сложенным мужчиной в сером костюме, с черным завитком микрофона, прикрепленным к лацкану пиджака.

— Здравствуйте, я — Арсений Краснов, — представился он. — И в эфире передача «Право выбора». Сегодня мы поговорим о предстоящих выборах в Государственную думу. Почему именно сейчас мы имеем то, что имеем. И у нас в гостях...

Камера отъехала назад, показывая телезрителям студию, где шла съемка передачи. На торцевой стене были подвешены два плазменных экрана, большой, с графой согласия или несогласия зрителей. Другой, чуть поменьше, для экспертов, находящихся вне студии.

С правой стороны зала располагались зрительские трибуны, заполненные разношерстной толпой. Слева были параллельно установленные четыре письменных стола, за которыми сидели гости программы, и, наконец, в конце зала находился сам ведущий Арсений Краснов.

Камера наплыла на первого из сидящих за письменным столом.

— У нас в гостях представители четырех партий, — продолжал вещать шоумен. — «Медведь», как сейчас принято говорить, — партия власти. — Камера сместилась дальше. — Коммунистическая партия России. — Снова движение камеры. — Либерально-демократическая партия России... — И, наконец, ЛИС. Либеральная интеллигенция страны. Партия, недавно созданная, но весьма активно ввязавшаяся в предварительную гонку и, как многие заметили, сразу же сравнявшаяся с тяжеловесами политической борьбы. Так в чем же секрет ЛИСа? С этим вопросом мы обращаемся к лидеру партии Либеральной интеллигенции Артуру Матвеевичу Фирастову. — Прошу вас. — Краснов жестом указал в направлении экранов, где была установлена прозрачная трибуна из оргстекла.

Фирастов поднялся со своего места. Высокий, худой, с лицом, обрамленным аккуратно подстриженной бородкой. Большие очки с выпуклыми стеклами оседлали массивный нос.

— Итак, Артур Матвеевич, в чем же успех вашей партии? — задал вопрос ведущий.

Фирастов едва заметно закусил нижнюю губу, будто размышляя над ответом, и внезапно заговорил легко, быстро, казалось, он был готов к подобному вопросу.

— Как это ни банально звучит, но следует ответить по-ленински. А именно, нынешняя ситуация созрела для решения искусственно созданной проблемы. Имя которой — «прослойка интеллигенции», но... я не буду повторяться, об этом говорят все наши агитационные ролики и речи с трибун во время митингов. Скажу главное — развал государства, деструктивный период закончился, наступила стабилизация. Для того чтобы государственная машина двинулась вперед, необходимо дать шанс интеллигенции. Нам необходимо образование на мировом уровне, медицинское обслуживание, надежные современные вооруженные силы. Нужно поддержать учителей, врачей, инженеров и военных. Времена всеобщей уравниловки закончились. — Фирастов кивком головы указал на широколицего представителя коммунистов и, переведя взгляд на застывшего, как монумент римского патриция, главу либеральных демократов, добавил: — Как, впрочем, никогда уже не наступит время тезиса «Каждой женщине по мужику, каждому мужику по бутылке водки». Мы вступаем в другую эпоху, и эта эпоха должна стать расцветом государства Российского. В начале двадцатого века русские были в любой стране желанными гостями, потому что наука и экономика бурно развивались, рубль был конвертируемым. Да и в международной политике Россия являлась лидером. Задача нашей партии — в двадцать первом иске вернуться на рубежи прошлого. И для этого есть псе предпосылки. — Этими словами лидер либеральной интеллигенции закончил свое выступление, наступило время вопросов, большинство из которых обещало быть не особо приятными. И оппоненты оправдали ожидания.

— Надеюсь, вы не станете отрицать, что эту вашу интеллигенцию создала не пресловутая царская Россия, а наша советская власть? — громко, с издевкой спросил представитель коммунистов, широколицый мужчина с отвислыми, дряблыми щеками.

— Конечно, — сразу же согласился Артур Фирастов. — В то время еще ходила расхожая фраза «Хочешь мало получать, для этого нужно много учиться». — Зал ожил громким смехом зрителей, и лидер ЛИСа немедленно перешел в наступление. — Ваша власть сажала людей умственного труда на минимальные оклады в сто двадцать—сто тридцать рублей. Да еще унизительно называя их прослойкой между рабочим и крестьянином, совершенно при этом позабыв, что в современной жизни мозги — главное. И поэтому не удивительно, что в конце концов ваша власть закончилась.

— Вот вы здесь так красиво рассказываете о золотом веке России, ну прям как Остап Бендер. — В словесную дуэль вмешался руководитель либеральных демократов. Сын юриста и сам юрист, он прекрасно владел своей речью и, соответственно, умел задавать острые вопросы. — Ну, мне бы хотелось вначале узнать: откуда средства на столь активную предвыборную кампанию?

— На этот счет беспокоиться не стоит, у нас нет дотации от органов госбезопасности, — мгновенно парировал Фирастов, делая вполне прозрачный намек. — Все средства идут самым открытым образом от взносов членов нашей партии и, конечно же, спонсорская помощь.

— Хотелось бы взглянуть на этих меценатов. — Юристов сын бросил небрежно фразу, которая, по его мнению, должна была произвести эффект разорвавшейся гранаты. Но ничего у него не вышло. Артур Матвеевич указательным пальцем поправил перемычку очков, широко улыбнулся и почти добродушно произнес:

— Все в наших силах. — Правой рукой повел в сторону, где еще сам находился несколько минут назад. В первом ряду Зрительских мест вольготно расположились четверо мужчин чуть старше среднего возраста. По одежде и манере держаться в них легко угадывались акулы самого крупного бизнеса.

— Хотелось бы, чтобы были названы поименно эти энтузиасты, — наседал глава либеральных демократов.

— Да ради бога, — почему-то засмеялся Фирастов. — Как их представлять, слева направо или наоборот?

— Да как получится. — Сын юриста изобразил милостивый жест, достойный римских патрициев. Скорее всего, матерый политик подобные жесты репетировал неоднократно, уж слишком киношно все выглядело.

— Хорошо, пойдем слева направо. Разрешите представить, бывший генерал, а ныне глава транспортного концерна «Северное снабжение» Илья Владимирович Коровин. — Камера крупным планом показала лицо бывшего военного, после сместилась на его соседа. — Алексей Альбертович Маркин, возглавляет крупнейший холдинг Западной Сибири «Сфера». — Камера сместились на следующего гостя, пожилого еврея. — Григорий Зиновьевич Циммерман, президент международной банковской группы «Порта». И наконец, последний в пой четверке великих предпринимателей, самый молодой глава нефтяной компании «Севернефть» Леонид Моисеевич Богдановский.

— Прекрасно, — воскликнул, как всегда с повышенным театральным пафосом, главный либеральный демократ, кивком головы указывая на бизнесменов. — Набрали спонсоров из финансистов американо-сионистского конгломерата.

Зал взорвался дружным смехом. В этом и была цель — свести все к банальному скандалу. Но скандала не получилось, Артур Фирастов с совершенно отрешенным лицом принял вызов:

— Эти люди занялись, в отличие от нас, настоящим делом и значительно преуспели. И нажитые в бизнесе деньги не прячут, как подвальные крысы, а вкладывают в развитие своей страны. Они-то как раз понимают, что человек умственного труда — будущее страны...

— Дай-то бог, чтобы все это оказалось именно так, как вы говорите, — перебил Фирастова Краснов, но его, в свою очередь, перебила молоденькая стюардесса, объявившая пассажирам рейса Москва — Байкальск:

— Дамы и господа, наш рейс подходит к концу, перед посадкой хотелось бы вам напомнить азбучную истину авиаперелетов: «Пристегните ремни». — Экран телевизора погас...

Авиалайнер «Ту-154» пошел на снижение. Спустя полчаса пассажиры благополучно покидали стекляшку аэровокзала.

— Так, — задумчиво протянул Кожухарь, обращаясь к остановившимся рядом Иванову и Кольцову. — Нас ждут только завтра днем, поэтому не будем огорчать хозяев своим ранним прибытием. Сегодня переночуем в гостинице, ну а уж рамсы разводить будем завтра. Как говорится, утро вечера мудренее. Или будут другие предложения?

— Да нет, — покачал головой Константин. — Мы согласны с таким раскладом. Тем более что наше мнение никого не интересует. Ты ведь основной, а мы так себе, на подхвате.

Кожухарь исподлобья острым взглядом впился в лицо Кости, как бы решая про себя, это было серьезно сказано или парень пытается шутки шутить. Придя к первому варианту, бывший урка рассмеялся, обнажив золотые фиксы и легко ткнул Иванова кулаком в грудь:

— А ты, братуха, с чувством юмора. Но все равно верховодить придется мне. Здешний край для меня дом родной, да и с народишком местным мне легче общий язык найти.

Оказавшись на улице, Глеб сразу понял, почему их попутчик с усмешкой разглядывал их с Костей, выряженных в дорогие легкие плащи. В Сибири, оказываетси, еще лежал полуметровый снег и ртутный столбик пи холился на отметке минус десять.

Шеф, в «Анжелику» подбросишь? — поинтересовался Кожухарь у бомбилы, немолодого, но еще довольно крепкого мужичка, сидящего за рулем подержанного Ниссана».

Бомбила внимательно оглядел троицу и обратился к быншему зэку:

— Ну, раз в «Анжелику», значит, знаешь и в курсе дорожного прейскуранта?

— Само собой. — Кожухарь снова оскалил фиксы.

— Последний вопрос. Дополнительные желания будут? Типа, девочки, бухло, дурь.

— Ясный-красный, на месте оттянемся. — Бывший урка четко следовал правилам местного этикета. — Мы люди основательные, серьезные, а не голодающие, сдернувшие с чалкиной деревни.

— Хозяин—барин. Ладно, садитесь, и поехали.

В салоне иномарки было тепло, и Глеб почувствовал, как после ледяного холода его размаривает, возможно, сказалась разница часовых поясов.

Он откинулся на спинку сиденья и устало прикрыл глаза, рядом молча сидел Костя Иванов, тоже погруженный в омут тяжких дум. И только Кожухарь, усевшийся впереди, о чем-то оживленно беседовал с водилой.

Под плавное покачивание мчавшейся машины и приглушенный треск разговора Кольцов и сам не заметил, как задремал...

— Э-э, не спать. — Из дремы сыщика вырвал возглас Кожухаря. Глеб нехотя открыл глаза и посмотрел в окно. «Ниссан» стоял перед небольшим двухэтажным зданием, над которым неоном горела вывеска «Отель «Анжелика».

— Все, братва, приехали, — сообщил своим спутникам воровской парламентер. — Идем оформляться. — Он сунул водителю несколько ассигнаций и попрощался. — Будь здоров, братела.

За время знакомства с руководителем воровской контрразведки Кольцов отметил природную хватку Виктора Швеца (он же Кожухарь). Он был умен, в меру осторожен и одновременно склонен к риску. Наглость была сплетена в один канат с коммуникабельностью, что давало поразительные результаты. Они еще не перелетели Уральские горы, как Кожухарь сманил симпатичную стюардессу в туалет, откуда выпустил только на подлете к Новосибирску. А разговор с бомбилой чего только стоит, это же почти идеальная вербовка агентуры...

— Вот за эти таланты его и ценит Большой Иван, — будто подслушав мысли сыщика, негромко произнес Иванов, когда резво идущий впереди Кожухарь скрылся за дверью центрального входа.

Внутри гостиница оказалась намного просторнее, чем могло показаться снаружи. Когда спутники Кожухаря вошли в фойе, тот уже стоял у окошка администратора, над которым висела табличка «Младший менеджер».

За стеклом сидела молоденькая девушка в темно-синем форменном костюме. Увидев сияющую рожу Швеца, Глеб решил, что тот на новом месте заводит очередной флирт, и невольно подумал: «У него что, как у собаки Павлова, рефлекс на синюю униформу?» Но сыщик оказался не прав, Кожухарь разрешал сугубо Лениной вопрос.

Итак, зайка моя, нам необходимо переночевать. Пока переночевать, а там будет видно. Так что, есть свободные номера? — Он почти влез в окошко.

— Конечно, есть. — Девушка широко улыбнулась. — одноместные, двухместные. И даже номер для новобрачных свободен. — При этом в глазах девицы блеснули шутливые искорки, но Кожухарь ее тут же осадил:

— Это лишнее, нам три одноместных номера нужно. Мне в красном крыле, этим двум в белом.

Взяв паспорта, девушка сама заполнила карточки постояльцев и выложила перед ними три ключа с плоскими металлическими жетонами с обозначением номеров. Откуда-то из-за ширмы незаметно появился молодой человек в короткой малиновюй куртке с блестящими пуговицами в два ряда и такого же цвета круглой малиновой шапочке.

— Вас проводят, — сообщила напоследок младший менеджер.

Номер, доставшийся Кольцову, оказался небольшим, но довольно уютным. Быстро раздевшись, сыщик первым делом заглянул в ванную комнату, к его большому удивлению, краны оказались исправными. Глеб решил принять горячую ванну, но в последний момент передумал, ограничившись душем. Облившись напоследок холодной водой, сыщик почувствовал себя гораздо лучше, бодрящий душ снял усталость.

Развалившись на кровати, Глеб понял, что уже не уснет.

«Ну-с, раз не спится, подведем кое-какой итог», — решил детектив. Слишком многое произошло в последнее время, и во всем происходящем при внимательном рассмотрении наблюдаются чудные переплетения, которых в принципе и быть не должно. Ну никак...

После обстрела ресторана было решено перенести сходку в соседнее помещение бара. Здесь было не так шикарно, как в банкетном зале ресторана, но, быстро собрав в центре зала все столы, собравшиеся авторитеты без суеты и спешки расселись. Кольцову и Иванову были отведены места в самом конце стола, в темном углу. Возле них уселся Кожухарь, пока авторитеты между собой тихо переговаривались, посмотрел выразительно на «гостей» и молча поднял указательный палец, что означало: пока помолчите и не привлекайте к себе раньше времени внимание.

Наконец собравшиеся угомонились, в помещении бара повисла тишина, и тогда заговорил Большой Иван:

— Ну что, други мои, собрались все мы, чтобы помянуть одного из нас, первым отправившегося на страшный суд. — Он сидел в торце стола, пожилой, среднего роста. Его отличала благообразная внешность, за которой, как знал Кольцов, скрывался жесткий тиран, в продолжение десяти лет цепко держащий власть в московском воровском сообществе. -4 Хотели помянуть друга, а вышло вон что. И что же нам после этого делать, что скажете, братья?

— Да что тут делать, — вскочил молодой, атлетического сложения парень, в прошлом явно спортсмен-тяжеловес. Он уперся могучими кулаками о пластиковую крышку стола, от чего она угрожающе прогнулась, и зло заговорил: — Нужно сибирякам кровь пустить, чтобы рекой лилась, чтоб на триста лет запомнили.

— Это кто такой кровожадный? — поинтересовался у Кожухаря Глеб.

— Ерема, — пренебрежительно бросил тот. — Из «апельсинов», бывший борец, начинал с банального рэкета, но всегда отстегивал положенную долю в общак, вот и прижился. Теперь корчит из себя крутого пахана.

— А может, мы зря на сибиряков наезжаем? — спокойно спросил сидящий напротив Еремы мужчина.

Кольцов не стал выяснять, кто это. Личность была достаточно известной, несколько лет назад его часто показывали по Московскому и даже Центральному телевидению в криминальных передачах. Марк Бершитский, казначей московского сообщества по кличке Маркс (видимо, братва уважала его экономический гений). ГУБОП и ОБЭП его арестовывали несколько раз за год, но вынуждены были отпускать. Как-то, по большому секрету, за «рюмкой чаю», Донцов рассказывал Глебу, что все эти аресты имели одну цель — вытащить из казначея информацию о воровской казне. Но времена, когда общаковые деньги прятались в кубышку, которую закапывали на пустыре, давно канули в Лету. Теперь криминальные деньги не лежали мертвым грузом, ветшая и пропитываясь запахом подвальной сырости, они теперь работали, превратившись в акции крупных предприятий, векселя на вклады в зарубежные банки, создание совместных проектов. Все это находилось в руках подставных людей, которых милиции не представлялось никакой возможности обнаружить. После той серии арестов авторитет Маркса поднялся на небывалую высоту, теперь он стоял вровень с самим Большим Иваном. И если что приключится с паханом, то его место займет казначей. Временно, конечно, пока сходка не выберет нового Смотрящего.

— А если сибиряки ни при чем? — снова повторил свой вопрос Бершитский.

— Да как же ни при чем?! — взревел Ерема, но тут же сбавил тон, сообразив, с кем он говорит. — Последнее время у меня была общая тема с Фартовым, налаживали новую коммерческую тропу в Европу, и тут появляется Кощей с предъявами к Гоге. Я тогда не прислушивался, но краем уха уловил. Кощей что-то трещал о племянниках и, главное, о «бабках». Дескать, у его пацанов была касса, тех зажмурили, а бакинские как в воду канули. Гога пообещал Кощею, что разберется, но не успел. Не прошло и двух недель, как его самого завалили. Так на кого еще думать, если не на этих лесных братьев? Кроме них, собак, не на кого.

— Что ты конкретно предлагаешь? — спокойно поинтересовался Большой Иван.

— Отправить к ним в гости команду чистильщиков, пусть сделают им большое кровопускание.

— Ага, — теперь в спор вступил главный боевик сообщества Александр Багаев по прозвищу Киргиз. Полукровка, по отцу русский, а по матери таджик. Уголовник с богатым криминальным прошлым возглавлял ударные силы сообщества. Тот же Донцов рассказывал, что под командой Киргиза находится несколько охранных агентств в количестве полутыщи активных стволов. И где-то в недрах этих агентств существует «команда чистильщиков», группа высококлассных киллеров.

Впрочем, разгорающийся спор между уголовными авторитетами в данный момент мало интересовал Кольцова. Частный детектив неожиданно вспомнил запись на автоответчике, оставленную Кириллом Лялькиным. Авторитет Кощей был смотрящим за законами Сибири, но, кроме этого, вор в законе являлся еще и дядей недавно застреленных в своем дворе братьев Чеглаковых. «Вот все и встало на свои места, — размышлял сыщик. — Прямо по классической схеме: за любым преступлением стоит денежный интерес. Банкиров не убивают за трешку на опохмел, монстров финансов мочат за очень большие деньги».

— Наши чистильщики пустят им кровь. — Киргиз вступил в спор с Еремой. — А потом они пришлют своих мокроделов к нам, и начнется большая война.

— Ну и пусть начнется, — не сдавался спортсмен, его физиономия насмешливо искривилась, он бросил в лицо Киргизу: — Или, может, кто-то уже со страху хвост поджал перед сибиряками?

Киргиз набычился:

— Ты думаешь, что начнется палево и ты опять отсидишься в Тель-Авиве, гражданин Конкин, по жене Макель?

— Фильтруй базар! — На этот раз Ерема взревел, его лицо налилось кровью, он готов был броситься в драку. Но воровская сходка — это не спортивное татами, где выясняют отношения спортсмены.

— Оба фильтруйте базар, — грозно произнес Большой Иван, что было весьма неожиданно для его благообразной внешности. — Если есть что сказать, говорите. А крыситься будете в другом месте.

— Мочить надо этих засранцев, — попытался оставить за собой верх Ерема.

— Мочить — недолго начать. — Со своего места поднялся Кожухарь и вразвалку двинулся вдоль стола к сидящему в центре пахану. Главный уголовный разведчик был не только хорошим оперативником, аналитиком, но еще и отличным интриганом. Швец прекрасно понимал: для того, чтобы его слова имели вес, необходима поддержка. Поддержка самого Пахана, против которого никто не решится высказаться.

— Мы завалим парочку их авторитетов, — продолжал свою речь Кожухарь, — потом, как правильно сказал Киргиз, они пришлют к нам своих мочил. Те подчистят нескольких наших, начнется война, в которую сразу же влезут мусора всякие: РУБОПы, угрозыск, СОБРы, ОМОНы. И кроме пролитой крови и «закрытой» братвы, обе стороны понесут и другие потери. Потери финансового плана. В конце концов обе стороны настолько истощатся, что кому-то третьему значительно легче будет всех оставшихся в живых прихлопнуть одним ударом. Как тараканов башмаком. И все оставшееся от двух сообществ прибрать к рукам. Вот поэтому и возникает совершенно справедливый вопрос: а нет ли где-то в тени третьей, заинтересованной стороны?

— Чушь какая-то, — буркнул Ерема. — Если бы нас хотели стравить, то после мочилова Гоги Фартового по закону жанра следовало угробить кого-то с противоположной стороны, ну, хотя бы того же Кощея. А вышло наоборот, эти суки воспользовались похоронами Фартового и одним махом решили нас всех вальнуть. — Спортсмен кивком головы указал на стену, за которой находился расстрелянный зал ресторана.

Против такого аргумента ни у кого не возникло возражений. Что было, то было, еще и часа не прошло, как они, короли криминального мира, как какие-то караси, животами полировали пол, пока тяжелые пули дырявили стены ресторана.

— Если бы вас хотели уничтожить, поверьте мне, уничтожили бы. — Костя Иванов хотел дернуть за рукав поднимающегося Глеба, но было поздно, тот уже заговорил. Изумленные взоры собравшихся обратились к нему, но детектива эти взгляды нисколько не смутили. — Крупнокалиберный пулемет — серьезное оружие, достаточно было немного сместить прицел, и очередь пришлась бы как раз на уровне груди, — уверенно сказал Глеб. — А не под самым потолком. Вас целенаправленно пугали.

— Кто это такой? — громко обратился к присутствующим Ерема. Сидящего рядом с ним широкоплечего гиганта с лицом, обильно побитым ямочками оспин, Глеб хорошо знал. Это был авторитет по прозвищу Расклад, офис Кольцова находился на его «делянке». И в свое время тот потребовал от сыщика отстегивать от своих доходов, пришлось серьезно с ним поговорить. На «стрелу» с Глебом прибыли Донцов, Христофоров и два десятка бойцов спецназа ФСБ, на днях вернувшиеся из продолжительной командировки из Чечни. Одетые в гражданскую одежду, с автоматами, небритые, заросшие, они смотрелись еще более угрожающе, чем если бы были в обычном камуфляже. Спецназовцев проблема разборки нисколько не волновала, их интересовали всего два вопроса «Языка брать?» или «Мочить всех без разбора?». В тот раз обошлось без кровопролития, но Расклад больше не имел никаких претензий к частному детективу. Теперь пришло время посчитаться, авторитет чуть приподнялся и что-то горячо зашептал на ухо Ереме. Спортсмен, слушая Расклада, молча уселся на свое место, но внезапно широко улыбнулся и громко заявил, разведя руки в стороны:

— Вот такие дела пошли, мусора уже запросто являются на воровские сходки.

— Как — мусора?! — воскликнули сразу несколько присутствующих, уставившись на Глеба.

— А вот так, это частный детектив Кольцов, которого оберегают мусора и чекисты, — с самодовольной улыбкой сообщил авторитетам Ерема. — Естественно, они его крышуют не за красивые глаза.

— А второй кто? — подал голос кто-то из сидящих возле смотрящего авторитета.

— Второй — кузнец наших ангелов-спасителей, господин Иванов. — Ерема сейчас чувствовал себя именинником, получавшим подарки. В этой ситуации «апельсин», ни разу не нюхавший тюремного воздуха, демонстрировал свое превосходство перед бывалыми урками. — Именно его отбойщики проворонили мокродела Фартового. И сейчас, видя их вместе, возникает вполне закономерный вопрос: случайно ли это или как?

В тесном помещении бара началось замешательство, послышался тревожный гул, который, как сигнал приближающегося землетрясения, угрожающе нарастал.

«Еще пару минут, и поставят нас с Костей на ножи», — промелькнуло в голове Глеба. Конечно, он понимал, что их не зарежут просто так, как баранов, не на тех нарвались, но вырваться вряд ли удастся. Уж слишком неравное соотношение сил. Полтора десятка матерых урок плюс вдвое больше охранной пристяжи — никак не отбиться. «Жаль, Улниса не захватил, все равно он у меня на зарплате», — с запоздалым сожалением подумал сыщик, дальше тянуть становилось смертельно опасно.

— Значит, говорите, мусор? — громко, с вызовом спросил Глеб, обращаясь к собравшимся. — Когда нужно было покойному Фартовому посчитаться с оборзевшими ментами, отобравшими у него бриллиантовую кормушку на Урале, я не был мусором. Или когда Фашисту потребовалось выяснить, кто же зажмурил смотрящего в Новоморске и при этом прихватил воровской общак, тогда я тоже не был мусором. Или как?

Гул в помещении смолк, один только Ерема упорно не желал успокаиваться, он уж было открыл рот, чтоб еще что-то выдать, но его опередил Кожухарь.

— Я их позвал, они проверенные люди, и не один раз. И спецы в своей области.

— Отвечаешь за них? — выкрикнул Ерема.

— Отвечаю, — ни на секунду не задумываясь, ответил Швец.

А теперь уже бросаться на гостей означало автоматически вешать предъявы на Кожухаря. А с учетом того, что тот стоит за спиной пахана, то и самому Большому Ивану. И это уже, как говорится, себе дороже.

Сообразив, что больше ему ловить нечего, Ерема демонстративно шумно опустился на стул, сложив руки на уровне груди.

— Ну, сыщик, заканчивай свою мысль, — повелительным тоном распорядился смотрящий.

— А что тут заканчивать, — пожал плечами Глеб. — Если бы это были действительно сибиряки, то им нужно было всех присутствующих здесь зачистить, после чего можно и Москву под себя подгребать. А если это третья сила, то, уничтожив одних, они тем самым усиливают мощь других. А если хотят подгрести все реально, нужно лишь стравить противоборствующие стороны и, соответственно, дать им возможность вцепиться крепко друг дружке в глотки. А потом уж добить остальных.

— Складно ты, парняга, расклады делаешь, — рассудительно произнес Большой Иван. — И что нам делать в этой ситуации?

На этот вопрос решил ответить сам главный воровской контрразведчик.

— Нужно встретиться с сибиряком и перетереть с ним, — предложил Кожухарь. — Какие у них к нам предъявы и с каким чирьем они выскочили на ровном месте. А там, как говорится, что бог даст.

— Так, — только и произнес смотрящий и замолчал, погрузившись в свои думы. Молчал он несколько минут, после чего обернулся к Кожухарю и произнес: — Вот ты и отправишься на стрелку к сибирякам, — и жестом указал на гостей. — И этих двоих захвати. Они парни не робкого десятка, да и мозгами бог не обидел.

Вот и занесла судьба частного детектива аж к самому Байкалу-батюшке. Хорошо, что еще на утрясение вопроса о встрече с противоположной стороной ушло несколько дней. За это время Кольцов успел подготовить все для своей вынужденной командировки. «Тень отца Гамлета», невидимый телохранитель детектива Владис Улнис на сутки раньше вылетел в Байкальск, теперь сыщик не был безоружным и беспомощным.

С этой утешительной мыслью Кольцов почувствовал, как его засасывает трясина сладкой дремы, но заснуть не удалось. В дверь громко постучали.

— Ну что еще? — недовольно спросил сыщик, открывая дверь. На пороге стоял Константин Иванов, облаченный в ярко-синий банный халат с гостиничной эмблемой.

— Глеб, только что передали по телевизору, тебя разыскивает Интерпол.

Глава 6 ВЕРОЯТНОСТЬ РАВНА ВОЗМОЖНОСТИ

— Никто меня не любит, никто не приголубит, — фальшиво напевая себе под нос эстрадный шлягер, Кирилл Лялькин направлялся на встречу со своим знакомым оперативником. Настроение было паскудным, нынешний шеф Кольцов бросил его, как сироту казанскую, на произвол судьбы, напоследок лишь дав задание, которое необходимо было выполнить. Если молодой оперативник раньше считал, что куда лучше быть частником (ни тебе начальства над головой, ни планерок и составления документов), в общем сам себе хозяин, то теперь ему довелось в полной мере вкусить и обратную сторону медали частного сыскного бизнеса. Первой была Натаха, которая кое-что объяснила на словах, но больше показала на деле, то есть на бумаге. Толстые гроссбухи, заполненные ровным, аккуратным почерком, четко документировали все проводимые операции частного сыщика. Множество квитанций о всевозможных уплатах, облогах и тому подобном. Делопроизводитель, референт и по совместительству компаньон, Натаха не стала рассказывать о пожарниках, санэпидстанции и налоговиках, об этом, наверное, известно уже с детского сада. Под этим ракурсом свободное плавание в море бизнеса уже не казалось халвой с изюмом.

«Нет, уж лучше я сперва пенсию себе заработаю, а уж потом буду думать, как дальше жить», — твердо решил для себя Кирилл, входя в дом, где жил знакомый милиционер.

Оперативник Леха пахал на «земле», и в отличие от муровцев, работающих только по-крупному (резонансным преступлениям) и обладающих только информацией, закачанной в память компьютера, «работал» с реальными «барабанами». А живая информация, в отли

чие от электронной, гораздо предпочтительней. Потому что имела множество оттенков (например, личное мнение рассказчика, которое нельзя вставить в официальный документ).

— Привет, Кирилл. — Леха встретил Лялькина на лестничной клетке напротив своей квартиры.

— Привет, — пожимая руку милиционера, ответил Кирилл и поинтересовался: — Ты чего, телепатом стал?

— Да нет, — усмехнулся опер. — С балкона увидел, как ты чешешь по двору, и решил выйти навстречу. Светка сейчас на шестом месяце, токсикоз совсем ее замучил, бесится по любому поводу. Особенно, если дело касается службы, так что придется нам пристроиться где-то здесь. — Алексей смущенно посмотрел на Кирилла и кивнул на нижний лестничный пролет.

— Ничего, постоим покурим, — успокоил его Лялькин, входя в положение будущего отца семейства. Молодые люди были знакомы давно, еще с юрфака, правда, после третьего курса Кирилл перевелся в академию ФСБ, а Алексей по окончании учебы попал в уголовку РОВД в должности лейтенанта. Время от времени они встречались за кружкой пива, но до сих пор обмена информацией не было, слишком разные сферы деятельности.

Спустившись на один пролет, Кирилл вытащил пачку «Парламента» и протянул другу. Милиционер, которому такие сигареты были не по карману, только смущенно крякнул. Затянувшись, сдержанно поинтересовался:

— Чего вдруг так экстренно потребовалось повидаться со мной?

— Консультация нужна. Банк «Рондо» на твоей земле? — спросил чекист, решив не вилять.

— Ух ты, — рассмеялся Алексей, — да вы, батенька, никак решили заработать сто штук? В таком случае десять процентов мне, все-таки скоро стану отцом.

— Естественно, — поддержал шутку друга Кирилл. — Только для начала надо выполнить условия контракта. Найти убийц.

— Само собой, — согласился милиционер. Ситуация его забавляла, наверное, все-таки не верил, что товарищу что-то удастся, тем более что уже знал, какие силы задействованы в этом поиске.

— Ну так что скажешь?

— Сначала нарисую общую картину, ну а потом отвечу на возникшие вопросы.

Банк «Рондо» — мелочовка, ничего особенного. Больших или хотя бы серьезных финансовых операций никогда не проводил. Вначале, сразу после открытия, его «крышевал» Крытый, но недолго. Через полгода Крытого завалил неизвестный й до сих пор не найденный стрелок. С этого момента «Рондо» ушел под Гогу Фартового.

— Может, они братве «отмывали» бабки?

Jlexa снисходительно улыбнулся, сбил пепел с сигареты, затянулся и снова заговорил:

— Неужели ты думаешь, что никто об этом не подумал? Время от времени банк трясла и налоговая полиция, и экономическая полиция, и даже РУБОП. Ничего не нашли. Банк занимается финансированием небольших строительных компаний. Впрочем, чтоб ты знал, банк и сам переродился из такой же компании.

— Это я знаю.

— Значит, с общей картиной знаком, теперь давай-ка перейдем на частности. Тебя что интересует?

— Держи. — Лялькин вытащил из внутреннего кармана куртки несколько фотографий, сделанных в церкви, где отпевали братьев Чеглаковых. На одном из снимков были запечатлены двое «быков», которые впоследствии оказались в гонявшей его по пустырю компании. — Знаешь этих?

Милиционер недолго рассматривал снимок, потом вернул его приятелю.

— Конечно, знаю. Хлыст и Жека, «торпеды» из бригады Еремы, я бы так сказал, личные гвардейцы. Ерема их бросает в прорыв в случае пиковой ситуации. Полные отморозки.

— Кто такой Ерема? — спросил Лялькин.

— Авторитет, курирующий банк.

— Подожди, ты же только что сказал, что банк «Рондо» крышевал Фартовый.

— Правильно, Фартовый. А Еремина бригада входила в группировку Гоги.

— Значит, бандиты.

— Еще какие, — подтвердил Алексей. — Что тебя еще интересует насчет покойных банкиров?

— Да нет, спасибо, про этих орлов я и так все знаю. Пьяницы они.

— Во-во, — закивал головой опер. — Даже странно, как их держали на этом посту.

— «Дядя у них был козырной»,— подумал Кирилл, но вслух произнес другое. — А что известно насчет их бухгалтера? — Досье на Станислава Валентиновича Юркова сейчас лежало в офисе «Заслона», Натаха, которой нечем было заняться, соизволила его основательно проштудировать, предоставив молодому сотруднику возможность активно работать практически.

— А бухгалтер у них — очень интересный тип. Внешне никак не выделяется, вроде обычная канцелярская крыса: работа — дом — работа. Но дважды в год на несколько недель выезжает за рубеж, конкретно в Испанию, есть подозрение, что там проживает его семья. Кроме того, недавно один из наших оперов в загородном ресторане заметил Юркова в обществе авторитета Еремы.

— Как давно?

— Дай бог памяти. — Алексей приложил ладонь ко лбу. — Это было недели за три до убийства братьев-банкиров. Думаешь, его исполнили люди Еремы? — внезапно встрепенулся он.

— Кто знает? — пожал плечами чекист. — Смысл Юркову их заказывать, если хозяином банка ему все равно не быть? Выгода должна быть какая-то в заказе, а ее-то пока и не видно.

— То-то и оно, — согласился оперативник. — И еще одна деталь: заказчик с исполнителем не станут публично светиться, потому что их будут проверять, возможно, что-то и всплывет, даст кончик ниточки. Нет, ни один человек в своем уме на это не пойдет.

— Согласен, ничего нет, но все-таки что-то да есть. То, что, возможно, лежит на виду.

— Ну, брат, все, что знал, рассказал, — развел руками Алексей. Немного подумав, добавил: — Наши над этой темой ломали головы, РУБОП копается, но пока ничего не могут найти. Пробуй ты, хотя есть подозрение, что останусь я без своих десяти процентов.

— Не говори гоп, пока не перепрыгнул, — посоветовал Лялькин, его интуиция настойчиво подсказывала, что не стоит копать там, где уже натоптано другими сыскарями. Следует идти в другую сторону, искать причины. Идти вперед, дождаться, какие произойдут изменения в банке «Рондо», и уж потом разматывать клубок преступления.

Кирилл простился с приятелем. Выйдя на улицу, попал под холодный моросящий дождь. Подняв воротник куртки, Лялькин бегом направился к своей машине, припаркованной у тротуара. Салон еще не успел остыть, и внутри было тепло и уютно. Включив зажигание, юный сыщик стал рассуждать о полученной информации.

«Надо бы получить информашку на Ерему, что это за птица такая?» — думал Кирилл, вынимая трубку мобильного телефона. Он собирался, не откладывая в долгий ящик, позвонить в информационный центр ФСБ, но не успел. Мобильник разразился пронзительной трелью.

— Алло, — раздраженно откликнулся Кирилл, в данный момент он горел жаждой деятельности и не хотел отвлекаться по мелочам.

— Кирилл, это Наталья. Срочно приезжай в офис. — В трубке раздались короткие гудки...

Глава 7 ЛИЦОМ К ЛИЦУ

Сообщение по каналу европейских новостей Кольцова шокировало. «Сегодня утром в номере гостиницы «Король Людовик» были обнаружены два трупа. По заявлению парижской полиции, убитыми оказались русские туристы Сергей Панфилов и Людмила Орешкина. Посольство России уже поставлено в известность о случившемся. Полиция в данный момент разыскивает некоего Глеба Кольцова, на имя которого был зарегистрирован номер, где и произошло кровавое преступление. Поиском господина Кольцова поручено заняться Интерполу».

— Просто прекрасно, — пробормотал Глеб, когда закончился прямой репортаж из Франции.

— Что все это значит? — растерянно спросил Костя, который первым увидел новости «Euro News».

— Это означает, что мое инкогнито раскрыто, где-то я засветился. Скорее всего, на похоронах, — задумчиво произнес частный детектив. — Только на кладбище могли срисовать, ну и, соответственно, наказали за оплошность.

— Кто? — Константин, человек деятельный, не мог в подобной ситуации оставаться безучастным.

— Заклятые друзья, — усмехнулся Кольцов и взглянул на Иванова. — В общем так, Костя, об этом не распространяемся. Пока мне надо самому во всем разобраться.

— Само собой, — понимающе кивнул Иванов.

Глеб покинул номер товарища и, войдя к себе, тщательно запер дверь на замок. Достал из дорожной сумки трубку спутникового телефона с толстой антенной, сложенной вдоль корпуса аппарата, выставил ее и набрал личный номер шефа ГУБОПа.

— Слушаю, — через секунду детектив услышал голос Генерала.

Главный борец с организованной преступностью, узнав голос звонившего, сразу же набросился:

— Куда ты пропал, черт тебя побери! А как же насчет Донцова, уже забыл?

— А там что-то еще случилось? — удивился Глеб, вроде бы майор был вполне надежно прикрыт звездой юриспруденции.

— Никонов со своими держимордами вернулся в Москву, а Олегом будет заниматься Генеральная прокуратура.

— Что же здесь плохого? В генералке не дилетанты работают, разберутся. Тем более что давить на них «гестапо» не будет. Есть шанс, что Олежка сам выкрутится.

— Фантазировать не вредно, — зло ответил Генерал. — Только вряд ли Олега отпустят. Раз «гестапо» вцепилось, просто так не выкрутиться. Скорее всего, сейчас они спешно готовят какой-то запасной план.

— Да все равно, пока они не начнут действовать, мы ничего не сможем предпринять. А для того, чтобы сработать на опережение, необходимо знать их слабое звено. Пока не знаем, будем обороняться.

— Ладно, уболтал, — сдался Генерал. Внезапно спохватившись, спросил: — А ты чего звонишь?

— Неужели вы не знаете? Меня Интерпол ищет.

— Знаю, — спокойно ответил шеф ГУБОПа. — Еще днем я звонил комиссару парижской полиции, объяснил в двух словах, что ты пробыл во Франции всего несколько часов, въехал через аэропорт де Голля, а покинул страну через Орли. Говорю, просмотрите файлы этих аэропортов и поймете, что месье Кольцов не свидетель. Француз готов отозвать запрос в Интерпол только после получения официальной бумаги от нас. Короче, ксиву уже составили, завтра уйдет. Так что на этот счет тебе волноваться не стоит.

— Ладно, утешили, — согласился Глеб, но это известие тем не менее не сняло неприятного груза с его души за двух ни в чем не повинных погибших людей. — Как их убили?

— Французы заявили, что сработано чисто, ни одного следа. Утром киллер перебрался из пустующего соседнего номера на балкон, оттуда в комнату. Панфилов получил пулю в голову, а его подружке сломали шею. В общем, профи высочайшего класса. Сработал примерно за полчаса до прихода горничной, пулю всадил в затылок под углом в девяносто градусов. И оружие было тоже супер, самодельная ручка-стрелялка. Но, как говорится, убивает не оружие, а человек. Такое впечатление, что это был человек-невидимка, никто его не видел и никаких следов.

«Опять невидимка-киллер, — почему-то именно сейчас и вроде не к месту подумал Глеб, вспоминая рассказ Кости. — Прямо международное засилье невидимых убийц».

— Ну убили и убили, — снова заговорил Кольцов. На протяжении своей жизни он видел много смертей и знал: слезами мертвых не воскресишь. Он был высококлассным профессионалом, и дело для него было прежде всего. — Я вот о чем хочу спросить, а с каких это пор на «Euro News» стали освещать банальные преступления?

— Ну, не такое уж банальное, — не согласился с детективом Генерал. — Убит бывший офицер службы безопасности российского посольства, а это уже попахивает шпионским скандалом. На кой черт тебе сдался бывший фээсбэшник, да еще с дипломатическим уклоном? — вдруг взорвался главный борец с оргпреступностью.

— Использовал то, что смог достать, — парировал спокойно Кольцов. — Вы же мне ничего не выделяете из своих закромов.

— А ГУБОП в твоих авантюрах не участвует, — строгим голосом напомнил сыщику основную легенду этого расследования Генерал.

— Я так и понял.

— А теперь, Глеб, серьезно, — продолжал шеф ГУБОПа. — Репортаж об убийстве в «Короле Людовике» был заказным, признали сами французы. Отыскивать заказчика, конечно же, там никто не станет, но главное заключается в другом: мы теперь получили дополнительную возможность убедиться, что заговор существует, и на этом примере понять, какие силы и средства в нем задействованы.

«Ну да, ваше благородие, теперь мы видим, что под вашу светлость враги роют не лопатой, а экскаватором. И закапывать ее должен скромный ландскнехт в моем лице», — со злостью подумал Кольцов.

— Ну и что ты думаешь по этому поводу? — после короткой паузы невинно поинтересовался Генерал.

— Есть одна задумка, как поймать заказчика этого пасквиля. Вот вернусь и сразу же займусь этим делом.

— Только не тяни, — на прощание пожелал Генерал.

«Красиво сказано, не тяни. Вот сейчас вломился бы сюда Кожухарь, и узнай он, с кем я разговаривал, до утра бы мне не дожить», — укладываясь в постель, размышлял Глеб.

До утра сыщик, естественно, дожил, даже проснулся с некоторым опозданием. Только и успел, что умыться наскоро да почистить зубы, когда дверь прогнулась под тяжелыми ударами и в номер ворвался сияющий воровской парламентер.

— Что-то не особо, господин сыщик, торопитесь. — Кожухарь сиял, как новая копейка. Увалившись в глубокое кресло, он вдруг широко зевнул и пробормотал: — Правильно, не спеши. Времени еще вагон, эх, даванул бы я сейчас минут шестьсот на каждый глаз. Но нельзя.

— А ночью что, не спалось? — насмешливо спросил вошедший следом Иванов.

— Ну ты, старый, даешь. Я же в красном крыле обитал эту ночь, как тут выспишься, — удивился уголовник.

— Что еще за красное крыло? — в свою очередь удивился Костя.

— Публичный дом, — вместо парламентера ответил Кольцов, сразу сообразив, что может обозначать красный цвет.

— Вот учись, студент, человек моментом тему просек. Не зря хавает свой хлеб сыщик, — вяло пробормотал Виктор, его голова безвольно упала на грудь, и он моментом заснул. Но через двадцать минут, как только Глеб закончил собираться, Кожухарь резко вскинул голову и ясными глазами окинул номер.

— Готовы уже? — выбрался из кресла бывший уголовник. — Сейчас перекусим в кабаке, а после надо подобрать вам одежонку по климату, а то вы в своих дождевиках если кони не двинете в ближайшее время, то воспаление легких обеспечено.

Спустились на первый этаж, где находился гостиничный ресторан, Кожухарь самолично сделал заказ с упором на простую и питательную пищу. Вскоре стол оказался заставлен тарелками с горячими блинами, блинчиками, вазочками с вареньем, густой сметаной и большим кофейником с горячим кофе...

Завтракали быстро и без лишних разговоров, Кожухарь все больше налегал на крепкий кофе. Заметив, что его спутники насытились, шумно отодвинул свой стул, бросил на стол несколько купюр и молча направился к выходу, не дожидаясь остальных.

Магазин верхней одежды долго искать не пришлось, он оказался на противоположной стороне улицы. Гораздо больше времени ушло на подбор той самой одежды. Кольцов ограничился обычным пуховиком светло-серого цвета и вязаной лыжной шапочкой. Совсем другое дело — Иванов, тот долго и придирчиво перебирал ассортимент, еще дольше примерял образцы, наконец после долгих поисков и сомнений остановил свой выбор на короткой дубленке и утепленной бейсболке из замши.

Во второй половине дня к «Анжелике» лихо подкатил черный американский внедорожник «Дженерал Моторе», из его салона выбрался детина огромного роста в просторном тулупе и волчьем треухе.

— Это за нами, — указывая на косматого, произнес Швец и направился к автомобилю, Костя и Глеб последовали за ним.

— А если он вдруг начнет стрелять? А мы без оружия, — шепотом заговорил Иванов. В его голосе не было испуга, звучала лишь констатация факта. Бывший боец «Альфы» четко определял степень опасности и размышлял, как ей наиболее эффективно противостоять.

— Нам не положено оружие, мы — парламентеры, — так же тихо ответил Глеб. При этом как бы невзначай поглядывая по сторонам. История знает немало примеров, когда парламентеров убивали, не дав даже рта раскрыть.

— Ты, что ли, Кожухарь? — лениво спросил косматый верзила, когда к нему приблизился Швец.

— Ну я, — кивнул Виктор, он был на две головы ниже сибиряка и наполовину уже в плечах, но это его нисколько не смущало.

— Я — Влас. — Верзила протянул московскому парламентеру ладонь размером с лопату. — Меня прислал Фрол и тут же поправился, простая «шестерка» не может так говорить о пахане даже за глаза. — Сергей Александрович ждет вас за городом.

— Тогда едем, — пожимая лапищу Власа, кивнул Кожухарь и повернулся к своим спутникам. — По коням, хлопцы.

Ветераны удобно разместились на просторном, как диван, заднем сиденье, Виктор Швец занял место возле водителя. Вездеход резво рванул с места, можно было подумать, что на джипе банда гангстеров уходит с места преступления. Влас деловито крутил руль, ругался, когда какой-то растяпа едва не влетал на своей машине под бампер огромного внедорожника и безбожно нарушал правила. Видимо, номер этой машины обладал магнетической силой: ни милиция, ни водители не пытались образумить лихача.

— Далеко ехать? — деловито осведомился Кожухарь, когда внедорожник выскочил за пределы города и вдоль дороги потянулись заснеженные леса.

— Ерунда, километров с полета, — оскалил желтые, прокуренные зубы водитель. — По здешним меркам, вообще не расстояние. Для нормальной беседы Сергей Александрович решил встретить вас на загородной даче, у него небольшая усадьба в дачном кооперативе «Ангара-3». Там место что надо, природа — залюбуетесь, да и весь комфорт человечества имеется. А главное — никто не помешает поговорить по душам.

Влас оказался болтлив не в меру, рот у него практически не закрывался. Слушая его, Глеб невольно думал, что это не просто проявление человеческой натуры, а специально подготовленный аудиоспектакль. Если так, то возникал вопрос: для чего это представление? Отвлечь внимание парламентеров в случае, если их решат повязать, чтобы те не успели оказать сопротивление? Или Влас вводит Кожухаря в курс местной иерархии и соответствующего данному региону криминального расклада?

Если исходить из первого варианта, то напрасные потуги. У парламентеров из оружия нет даже перочинного ножа, так что для того, чтобы повязать всю троицу, хватит и одного барбоса со стволом. Значит, не замазывают сахаром глаза, выходит второй вариант.

— Фрол один? — поинтересовался у водителя Швец, вклинившись в небольшую паузу в словесном потоке последнего.

— Зачем один? Раз из самой Москвы пожаловали, то выходит, разговор будет серьезный. А такие вещи у нас в одиночку не решают. Все приехали: и Мишка на Севере, Ёся Магаданский, Кощей, Тарас Бульба. В общем, весь цвет сибирской братвы, — с пафосом закончил Влас.

Прежде чем отправляться в эту сумасшедшую командировку, Кольцов, используя свои связи в ГУБОПе, навел справки о здешней криминальной элите и узнал, что шестидесятитрехлетний вор в законе Мишка на Севере в данном сообществе исполняет роль казначея, заведуя сибирской общаковой кассой. Ёся Магаданский — смотрящий за воровскими законами в Байкальске, Тарас Бульба — в Красноярске. А Кощей приглядывает за порядками в зонах от Тюмени до Читы. В общем, серьезный народ, прошедший огонь, воду и вечную мерзлоту. Таким палец в рот не клади, откусят до самого копчика и проглотят не поморщившись.

— А как у вас с ментами, не сильно досаждают? — участливым тоном поинтересовался Кожухарь.

— С ментами? — Влас на мгновение задумался, и снова его прорвало: — Да как везде, мелочовку, конечно, вяжут, пакуют и сажают. Время от времени за хобот берут и среднее звено бригадиров. Но в основном это те, кому надо идти «в десант», зарабатывать авторитет. Ну, а настоящие киты им не по зубам. — Вновь замолчав, Влас с тяжелым вздохом добавил: — И, вообще, сейчас все перевернулось с ног на голову, ничего не поймешь. Вот раньше все было ясно и понятно, вор ворует, мент ловит, прокурор с судьей сажают. А сейчас... — Он посмотрел на сидящего рядом парламентера и с довольной усмешкой спросил: — Знаешь, кто у Фрола отвечает за безопасность? Ни в жизнь не угадаешь!

После такой постановки вопроса отгадать было несложно, но Кожухарь проявил дипломатическую корректность и вместо ответа вопросительно взглянул на Власа:

— И кто?

— Самый настоящий чекист, майор КГБ. Даже в Афгане воевал.

— Да ну? — почти искренне удивился Кожухарь.

— Вот тебе и ну. Был начальником оперативного отдела в Кишиневе. Когда все стало валиться, подался в родные края, только на хрен он кому здесь был нужен, тогда и своих чекистов разгоняли во все стороны. Но его все-таки заметили, Фрол полтора года приручал, зато теперь надежней немецкой овчарки.

«Интересно, знает ли этот майор, какую оценку дает ему хозяйский водила?» — с усмешкой подумал Глеб и тут же уловил скрытую улыбку Иванова. Последняя реплика явно позабавила профессионалов.

— Мы майора промеж себя зовем Молдаваном. Ну, значит, за службу в Кишиневе, — сообщил Влас. Дорога пошла в гору, и водитель радостно сообщил: — Вот сейчас только за сопку перевалим — и считай, что дома.

Действительно, как только вездеход оседлал пологую макушку сопки, пассажиры смогли рассмотреть раскинувшийся с противоположной стороны большой населенный пункт. Не меньше сотни домов на одинаково ровных квадратных участках находилось в низине. Влас слегка притормозил и ткнул пальцем в лобовое стекло джипа:

— А вот и наша усадьба возле церкви слева.

Церковь оказалась большим деревянным срубом с

тремя расписными куполами и высокой, с девятиэтажный дом, колокольней. Просто удивительно, что в таком незначительном месте выстроили такой храм.

— Сергей Александрович строил церковь на свои деньги, — не без гордости сообщил Влас.

«Естественно, — с сарказмом подумал Глеб, — у кого еще может свербить душа и быть такой капитал?!»

Усадьба Фрола размещалась в паре сотен метров от церкви, на пустыре.

Даже издалека было видно, что участок в несколько раз больше обычных наделов и огорожен деревянным частоколом в два человеческих роста. Внутри находился трехэтажный деревянный же особняк (срубом язык не поворачивался назвать это строение с металлопластиковыми окнами, голландской черепицей и навешанными на стенах коробками кондиционеров). Кроме особняка, на территории усадьбы примостилось еще несколько построек поменьше и попроще. По всей видимости, жилье для «шестерок» и хозпостройки.

Влас надавил на газ, и джип понесся с горы вниз. Дальше лихач, не тормозя, не сбавляя скорости, рывком крутанул руль, вписываясь в поворот и с замершей на цифре «100» стрелкой, понесся по одной из улиц погруженного в зимнюю дрему поселка, безудержно надавливая на клаксон.

— Дорожный отморозок, — едва слышно с раздражением произнес Иванов, вой сигнала выводил его из себя. Тем не менее те, кому этот сигнал был адресован, услышали его и предупредительно распахнули ворота в усадьбу.

Огромный внедорожник влетел на территорию, как рассвирепевший бык на стадион, где проводится коррида. Влас обеими ногами вдавил до упора педаль тормоза, одновременно выкручивая руль, джип развернуло поперек дорожки, и он еще с десяток метров скользил по тротуарной плитке юзом. Остановился, когда колеса уперлись в нижнюю ступеньку крыльца.

Едва парламентеры выбрались наружу и успели вдохнуть полной грудью морозный сибирский воздух, как их окружили молодые люди, облаченные в теплые спортивные костюмы. У двоих свисали с плеч автоматы Калашникова стволами вниз.

— Добрый день, — вежливо поздоровался с гостями крепко сложенный мужчина с приплюснутым носом и глубоким шрамом возле подбородка. Первый же его вопрос был свойственным всем службам безопасности мира: — Оружие, мобильные телефоны есть?

— Оружия нет, — за всех ответил Кожухарь, вынимая из кармана свой мобильник. То же самое пришлось сделать и Кольцову, отдавая телефон, он вдруг с сожалением подумал, что зря на этот раз он прихватил для прикрытия Улниса. В такой ситуации Викинг ничего не успеет предпринять. Ведь Глеб рассчитывал, что переговоры будут проводиться в самом Байкальске, а вышло вон как.

Убедившись, что у парламентеров нет ни оружия, ни средств связи, охранники отошли в сторону. В следующий момент на крыльцо вышла группа богато одетых мужчин, к которым тут же направился Кожухарь, широко улыбаясь.

Глеб также их узнал по фотографиям, предоставленным ему ГУБОПом, это и была криминальная элита Сибири.

В центре стоял сам Фрол, высокий, грузный мужчина с узким, сморщенным лбом и суровым взглядом разбойника. Справа от него находился круглолицый мужичонка с большими оттопыренными ушами и добродушной улыбкой. Он походил на символ 0лимпиады-80 — мишку, это был сам воровской казначей. Рядом пристроился худой, белобрысый, с колючим взглядом параноика недомерок. Этого психопата в криминальном мире звали Ёся Магаданский, в последние годы он держал себя исключительно на аристократическом зелье — кокаине, из-за чего его поступки и действия не всегда были адекватными, а иногда просто сумасшедшими. Аналитики Главного управления по борьбе с организованной преступностью считали, что дни этого лидера сочтены. Он становится не только опасным в социальном смысле, но также и обузой для самих воров. И, как были уверены эксперты, на ближайшей воровской сходке Ёсе дадут расчет.

С противоположной стороны от Фрола стояли две настолько колоритные личности, что перепутать их с кем-либо было просто невозможно. Усатый толстяк Тарас Бульба и усохший, похожий на умирающего туберкулезника Кощей. В глазах последнего светилась неприкрытая если не ненависть, но уж точно злоба.

Глеб его хорошо понимал: матерый уголовник в Москве потерял двух племянников и деньги. Именно об этих деньгах упоминал Ерема, наверняка они были общаковыми, а значит, немалыми. Из всего этого следовало, что невзрачный и бесперспективный банк «Рондо» оказался шкатулкой с двойным дном. Сыщик надеялся, что на этой встрече обнародуется пропавшая сумма и тогда многое, если не все, станет на свои места.

— Здравствуй, братела. — Фрол сделал шаг навстречу парламентеру и заключил того в объятия. После чего Кожухарь обменялся рукопожатиями с остальными законниками, и авторитеты проследовали в дом. Сопровождавшим парламентера ветеранам в этом было отказано.

— Здорово, мужики. — Из особняка шагнул мужчина примерно одного возраста с ветеранами, но по манере держаться Глеб сразу же разглядел в нем черты бывшего чекиста и догадался, что это и есть Молдаван, отвечающий за безопасность Фрола. Спустившись по лестнице, главный охранник представился: — Юрий Драко.

— Глеб Кольцов

— Константин Иванов.

Мужчины обменялись рукопожатиями, после чего Юрий потер одну ладонь о другую и неожиданно радушным тоном произнес:

— А чего это, мы здесь стоим? Неплохо бы с морозца пропустить по соточке.

— Неплохо, — согласился Костя, Глеб также кивнул, отметив раскрепощенность Драко. Видимо, в прошлом он действительно был хорошим опером и, прежде чем встречаться с московскими парламентерами, навел о них справки. Поэтому со своими и держался по-свой-ски.

— Ну, прошу в дом. — Рука Юрия указала на крыльцо, ведущее к главному входу. Мужчины не спеша поднялись по ступенькам.

Для московских гостей был накрыт стол в гостиной. Впрочем, стол — слишком громко сказано, журнальный столик стандартных размеров, заставленный закусками, в центре стоял внушительных размеров запотевший графин с водкой.

Юрий Драко наполнил доверху три резные рюмки на ножках и, осторожно подняв свою, предложил:

— Давайте, мужики, выпьем за наше прошлое. Ведь оно у нас в чем-то похоже.

Эх, хорошо идет водочка с морозца. Глеб закусил слоеным пирожком и собрался рухнуть в ближайшее кресло, но его взгляд привлек въезжающий на территорию усадьбы «индеец», джип «Чероки» цвета гнилой вишни. Молдаван, решивший без перерыва опрокинуть еще по одной, перехватил настороженный взгляд Кольцова и тоже выглянул в окно.

— А вот и Ленчик пожаловал собственной персоной, — усмехнулся Драко.

— И что это за Ленчик? — без особого интереса поинтересовался Иванов, налегая на фаршированные фисташками оливки.

— Папин советник, — пояснил Юрий, указав кивком головы на потолок. — По всем щекотливым вопросам. Только сегодня вернулся с Сахалина, как говорится, с корабля на бал.

Дверца внедорожника распахнулась, и наружу выбрался импозантный мужчина в длинном черном пальто, слегка наклонив голову, он тщательно отряхнул брюки. Но Глебу хватило и одной секунды, чтобы разглядеть лицо прибывшего.

— Ах ты, сука, — выдохнул сыщик, срываясь с места. В несколько прыжков он преодолел пространство гостиной, выбежал в холл, а оттуда ураганом вырвался наружу. Ленчик успел только-только распрямиться, когда неведомо откуда появившийся Кольцов нанес ему удар кулаком, попав в солнечное сплетение. Боль согнула воровского советника пополам, забив дыхание, но одним ударом детектив не мог удовлетвориться. Схватив правой рукой Ленчика за отвороты пальто, оторвал его от земли и изо всей силы обрушил его на капот джипа. В это мгновение из внедорожника вывалился здоровенный бугай с обалдевшими, выпученными глазами и с явным намерением вмешаться в избиение; Глеб, не меняя позы, выбросил вверх правую ногу. Тяжелый ботинок врезался верзиле в основание нижней челюсти, отправляя того в глубокий нокаут.

Со всех сторон к месту побоища бежали охранники, цель у них была одна — скрутить непонятно почему разбушевавшегося гостя. Но их ожидал полный облом в виде могучей фигуры Иванова. Костя поспешил вслед за Глебом и теперь прикрывал спину сыщика, полный решимости противостоять браткам. Первого же охранника, оказавшегося возле него, он сбил с ног пушечным ударом кулака в грудь, на второго торопившегося с разворота обрушил ребро ладони, ломая нехилого вида парня, как сухую щепку. Еще один наткнулся на подошву ботинка и совершил фантастический кульбит. Но охранники тоже были не выпускниками шахматно-шашечной секции. Превозмогая боль, они упорно поднимались на ноги и с подоспевшей подмогой толпой ринулись на Иванова. Здесь уже было не до красивых пируэтов, длинных ударов, эффектных блоков. Это был клинч — ближний бой. Короткие удары, тычки, броски, подножки. Со всех сторон раздавались короткие выдохи-выкрики:

— Хык-к.

— На.

— Получи.

— Ух-х.

Глеб одной рукой удерживал распластанного на капоте Ленчика, другой ожесточенно отбивался от тех, кто пытался зайти Косте за спину. А Константин тем временем раздавал зуботычины, используя кулаки, локти, колени. Кого-то отшвыривал, кого-то подсекал, но нанести добивающий удар никак не получалось, поэтому и врагов не становилось меньше. Все это напоминало драку медведя со сворой лаек.

— Прекратить! — рядом раздался зычный голос Фрола. Охранники тут же отпрянули и замерли, напоминая хорошо выдрессированных псов. Из восьми только пятеро выполнили команду, еще трое в разных позах замерли на дворовой плитке, пачкая ее кровавыми соплями. Да и устоявшие на ногах выглядели не лучше.

Только сейчас Кольцов заметил, что из дома выбежал не только Юрий Драко, которому надлежало развлекать гостей, не принимавших участия во встрече авторитетов, все законники оказались во дворе.

— Где ты взял этих костоломов? — с усмешкой спросил Фрол у Кожухаря.

— А мы других не держим, — скромно ответил тот, не понимая, что же произошло.

— И в чем дело? — На этот раз пахан задал вопрос главному виновнику «торжества».

— Эта сука меня подставила, — продолжая держать распластанного на капоте Ленчика за горло, с придыхом ответил Глеб, боковым зрением он увидел, как дрогнули глаза, как под ладонью нервно задергался кадык. Ленчик наконец узнал частного детектива.

— Три недели назад он меня нанял для поездки в Париж, якобы следить за женой.

— Брешет он все, Фрол, брешет как сивый мерин, — хрипел передавленным горлом советник.

— А ведь ты был три недели назад в Москве, — подал голос Кощей, сделав шаг вперед.

— Я в Конотоп ездил, там возникли непонятки с украинскими таможенниками, — снова задергался Ленчик.

— Когда он меня вербовал, — Глеб кивнул на советника, — то представился как Аркадий Семенович Гравцович.

— Есть у него такой паспорт, — безликим тоном произнес Юрий Драко, он никого не поддерживал, ни за кого не вступался, просто констатировал факт.

— Они меня подставляют, Фрол! — внезапно завопил Ленчик, судорожно суча ногами по блестящему хромированному кенгурятнику джипа. — Меня подставляют, Фрол, а тебя разводят как последнего лоха.

Не зря пахан держал Ленчика в советниках, крученый был, что поросячий хвост. Такого голыми руками не возьмешь. Тонкий психолог, он знал, на какую кнопку надавить, чтобы пахан засомневался даже в очевидном.

— Это всего лишь слова, — неожиданно заговорил Фрол и, кивнув на своего советника, добавил: — Твои слова против его слов. А доказательства есть?

— Нет у него против меня ничего, — снова громко возопил Ленчик. Голос его звучал уже не так удрученно, он даже поверил в свое спасение. А зря.

— Есть, — неожиданно уверенно ответил сыщик и, переведя взгляд на Молдавана, спросил: — Компьютер, подключенный к Интернету, есть?

Бывший чекист широко улыбнулся.

— Мы хоть и в Сибири живем, но щи лаптем давно перестали хавать. У нас есть все необходимое.

— Мне нужно немного поработать с компьютером, после чего я вам предоставлю доказательства, — стягивая советника с морды джипа, Глеб толкнул его в объятия Иванова и строго сказал: — Держи, Костик, эту гниду, я еще не закончил с ним разговор.

В особняке Фрола оказалась последняя модель «Пентиума». С его помощью Глеб через сеть Интернета вышел на свой офисный компьютер, после вошел в архив камеры слежения и скачал оттуда нужную информацию.

Вся операция заняла почти полтора часа, за это время частный детектив раскрыл всю подноготную произошедшей истории, начиная с ареста в Питере Олега Донцова и заканчивая убийством Панфилова с подопечной в Париже, при этом благоразумно умолчав, какую роль в этой пьесе играет шеф ГУБОПа.

В комнате, где был установлен компьютер, собравшиеся законники с бесстрастными лицами вождей Северной Америки молча слушали сыщика. Пока все сказанное опять же было всего лишь словами.

Наконец компьютер ожил, экран монитора дернулся, и на нем появилось крупным планом лицо Ленчика.

— Внизу таймер, — поспешил сообщить детектив законникам, давая понять, что демонстрируемое кино не подделка.

— Ах ты, тварь. Ты в какие игры с мусорами играешь за моей спиной? — На этот раз выдержка отказала пахану, и, вскочив, он зарычал по-звериному.

Советник понял, что проиграл окончательно, по-настоящему, без какой-либо возможности отыграться. Рванувшись изо всех сил, он оттолкнул не ожидавшего подобной прыти Иванова и бросился к окну, изо всей силы хрястнув наручными часами о мраморный подоконник. Внезапно остановился, его лицо было мертвенно-белым, посмотрел стеклянными глазами на собравшихся и неожиданно спокойно произнес:

— Я, конечно, умру, но и вы все сдохнете. — На губах Ленчика заиграла самодовольная улыбка.

Глава 8 В РАМКАХ ЗАКОНА

Железная дверь камеры с грохотом распахнулась, и проем заслонила мешковатая фигура надзирателя.

— Задержанный Донцов, к вам посетитель.

— Даже в тюрьме бывают праздники, — невольно улыбнулся Олег, поднимаясь с нар. С ожесточением почесав многонедельную щетину на впалых щеках, царственным голосом распорядился: — Ладно, проси.

Надзиратель скорчил недовольную рожу, будто раскусил таракана, но ничего не сказал. С тех пор как права Донцова начал защищать адвокат Штрайхер, никто в Крестах даже не помышлял показать арестанту, где раки зимуют. Начиная с местного начальства и заканчивая самым последним выводным, твердо решили, уж если московским «гестаповцам» ничего не обламывается, то и им нечего пытаться.

Поэтому задержанный оперуполномоченный ГУБОПа находился в более привилегированном положении, чем остальные сидельцы.

Надзиратель посторонился, пропуская в камеру посетителя. Им оказался невысокий мужчина весьма дородного телосложения в хорошо скроенном костюме и дорогих лакированных туфлях. На удивление, посетитель не чувствовал себя в камере дискомфортно, даже наоборот, повел себя сразу по-хозяйски, едва войдя, бросив небрежно надзирателю:

— Вы свободны, потребуетесь — позову.

Тот кивнул и затворил тяжелую дверь. Посетитель немного подождал, давая ему время удалиться подальше, и обернулся к Донцову со словами:

— Ну здравствуй, Олег. — После чего остался стоять на прежнем месте, заложив руки в карманы брюк.

— И вам доброго здоровьичка, Владимир Андреевич, — хмыкнул Олег и демонстративно поскреб пальцами щетину на подбородке. Его оперский наметанный глаз незваного гостя узнал еще с порога, следователь-«важняк» Савин Владимир Андреевич. В свое время работал со смешанной бригадой налоговой полиции и Главного управления по борьбе с организованной преступностью по расследованию теневой деятельности банка «Глобал инвест». Представителем одной организации был Никонов, второй — Донцов.

— Значит, узнал, — негромко произнес Савин. — Хотя мы не виделись четыре года.

— Узнал, конечно же, — кивнул Донцов и честно признался: — Но тебя я точно не ждал. И, так как твоя роль в этом деле для меня предельно ясна, заявляю сразу: без своего адвоката говорить не буду.

— Это твое право, — снисходительно усмехнулся «важняк». — И твои слова обязательно будут занесены в протокол. Только сейчас мы ничего записывать не будем, я, как видишь, не вызвал тебя в комнату для допросов, а сам пришел поговорить. По-дружески.

Услышав последние слова, майор неожиданно громко рассмеялся. Савин, поняв свою промашку, поспешил поправиться:

— Мы, конечно, никогда не были друзьями, но, думаю, по-приятельски можем поговорить начистоту?

— Можем, чего же не поговорить. Тут ведь принцип, как в армии: солдат спит, служба идет. Все-таки хоть какое-то развлечение.

— Вот и славно. — Вальяжной походкой Савин прошелся к столу, смахнул невидимую пыль с табуретки, вмонтированной в бетонный пол, и внимательно посмотрел на осунувшееся лицо опера. — Олег, ты ведь не только сыскарь-горлохват, ты ведь еще и дипломироманный юрист. Значит, должен знать, как читаются и как трактуются законы и статьи Уголовного кодекса. Так?

— Ну, так, — подтвердил Донцов.

— В таком случае ты понимаешь, — продолжал Савин негромко, — что взяли тебя с поличным при свидетелях и при вещдоках во время получения взятки. Причем взятки в особо крупных размерах. И не мне тебе говорить, Олег, какой разлет в сроках от минимума до максимума идет. Гигантский. Так вот, вместо того чтобы писать чистосердечное признание, пытаться сотрудничать со следствием, ты стал в глухую защиту, нанял этого носатого космополита. Думаешь, он тебе поможет? Нет, но ты своим поведением разматываешь для себя максимальный срок. Этого добиваешься?

— Прежде чем ответить на твой вопрос, Володя, — буднично произнес Донцов, — я сперва задам свой. Лады?

— Лады.

— Тогда такой вопрос: и давно ты, Владимир Андреевич, стал играть в такие игры?

— Ни в какие игры я не играю! — неожиданно сорвался на крик Савин, моментально покрывшись бурыми пятнами. — Между прочим, когда мне дали твое «дело», я пытался отказаться, не получилось. Но раз придется мне этим заниматься, то я буду вести его, как положено по закону, и буду следовать каждой букве закона, потому что иначе работать не умею, потому что профессионал.

— Да неужели? — с наигранным удивлением воскликнул Олег. — И тебя, профессионала, нисколько не смущает, что меня элементарно подставили? Причем нагло и грубо?

— А это уже не имеет никакого значения. Имеет значение лишь существующий прецедент. Взяли с поличным и свидетелями — вот это главное, — немного успокоился «важняк».

«Верх цинизма», — с горечью подумал майор. Будучи по натуре далеко не ангелом, он до такого бы никогда не додумался.

— Молодец, лихо у тебя получается.

— А чего же ты хочешь? — развел руками Владимир Андреевич. — Ваш министр объявил войну «оборотням в погонах». Такие заявления — это же как камень, подброшенный над толпой, все, конечно же, бросаются врассыпную. Но булыжник, подчиняясь закону земного тяготения, все равно упадет на землю и кого-нибудь да задавит. В данном случае перст судьбы указал на тебя, значит, именно ты станешь жертвенным агнцем. Существует прецедент взяточничества, значит, должен быть и прецедент наказания, чтобы показать всем заинтересованным, что за преступлением необратимо следует наказание. Мне вот дед однажды рассказал случай из истории Второй мировой войны, участником которой он был. Случилось это в сорок четвертом году, наши уже вошли в Восточную Пруссию, и в одном из боев немцы перешли в наступление, ударив встык частей «тиграми». Один из батальонов не выдержал натиска и побежал, атаку, конечно же, наши отбили. Это тебе не сорок первый и даже не сорок второй год, а бегунов переловили, выбрали из первых или каких других трех бойцов, зачитали приговор о малодушии и паникерстве и на глазах всей построенной дивизии расстреляли. Жестоко? Да, жестоко. Но это была необходимая жестокость. Если бы наши солдаты от каждой атаки фрицев давали драпака, то вскоре вернулись бы к московским рубежам. Солдату, чтобы не дрогнуть в бою, нужен был наглядный пример, и ему его дали. Сейчас не сорок четвертый год, и ставки совершенно другие, и у тебя, Олег, есть возможность выбора. Какой это выбор, между чем и чем, я тебе уже сказал. Решай.

— Н-да, выбор, — тихо произнес Донцов и вперил тяжелый взгляд в следователя. — Значит, говоришь, не сопротивляться, а, наоборот, сотрудничать со следствием?

В глазах Савина блеснул огонек надежды, что все-таки ему удалось склонить подследственного к сотрудничеству, и он кивнул.

— Хорошую ты историю рассказал, Володя, жизненную. А я тебе хочу древнюю притчу рассказать, поучительную. Как-то две мыши залезли в хозяйский погреб и, бегая по полкам, упали в крынку с молоком. Начали тонуть, захлебываться и инстинктивно дергать лапками, барахтаться. Потом устали, одна перестала сопротивляться и ушла на дно, утонула, значит, а вторая, продолжая барахтаться, взбила из молока кусок масла, встала на него и выбралась наружу. Вот и я, как та мышь, побарахтаюсь, а там посмотрим.

— Как я понял, разговора у нас не получилось. — «Важняк» поднялся с табуретки и сочувственно посмотрел на Донцова, будто на что-то решившись, медленно произнес: — Напомню, если ты как юрист забыл, я отработаю все, что положено по кодексу и дело передам в суд. После чего винить тебе останется только свое ослиное упрямство.

Глава 9 РАЗБОЙНИЧЬЯ АТАКА

— Я, конечно, умру, но и вы все сдохнете. — На губах Ленчика заиграла самодовольная улыбка. Он, видимо, рассчитывал на мгновенную и почти безболезненную смерть, но не тут-то было. Иванов, упустивший беглеца, неожиданно рванулся к нему и до хруста заломил за спину руку.

— Я не понял, он что, крышей тронулся? Придурок? — удивленно спросил Фрол, вопросительно глядя на свое окружение. Он еще не понимал, в чем смысл действий бывшего советника.

— Да нет, абсолютно в своем уме, — ответил за всех Юрий Драко, он осторожно поднял с пола разбитый «Ролекс» и стал внимательно рассматривать.

— В таком случае, что это за угрозы? — повысил голос пахан.

— Угрозы тоже не пустые. — Главный охранник приблизился к своему шефу и показал разбитые часы. В богатом золотом корпусе был установлен миниатюрный механизм от кварцевых часов, рядом с которым примостился миниатюрный чип. — Это, — ногтем мизинца

Молдаван указал на черную пуговку электронного дополнения, — это сигнализатор, проще говоря, миниатюрный аварийный радиомаяк. Вещь специфическая, редкая и, соответственно, дорогая. Достать ее под силу только очень серьезным людям. Принцип действия прост, достаточно снять стекло, и он включается, только радиус действия незначительный. Для нормального функционирования необходим ретранслятор. — Драко глянул в окно и кивнул в направлении вышки, выстроенной из стальных ферм на окраине дачного поселка. — Для этого вполне может сгодиться и ретранслятор мобильной связи. Это может означать, что где-то поблизости находится наш враг, которому уже известно, что его агент расшифрован. И в самое ближайшее время нам следует ожидать гостей.

— На кого работаешь, падла? — вдруг раздался истеричный крик Ёси Магаданского. Внезапно он подскочил к скорчившемуся от боли Ленчику и несколько раз ударил его кулаком по лицу. Из разбитых губ бывшего советника потекли тонкие струйки крови. — Говори, тварь, забью, как мамонта!

— Лучше дай-ка я его на «перо» посажу без мороки. — К обреченному шагнул Кощей, в его левой руке блеснуло остро отточенное жало примитивной воровской заточки.

— Кончайте меня, все равно ничего не скажу, — размазывая по лицу кровь, пробормотал Ленчик.

— Нет, друг ситный, так легко ты от нас не отделаешься. — Фрол вновь овладел собой, прекрасно отдавая отчет своим действиям, в скором порядке отдавал распоряжения: — Быстро наденьте на этого голубя браслеты. Да руки держите за спиной, чтобы с собой чего не учудил, — и вопросительно глянул на Молдавана: — Сколько у нас времени?

— С учетом географического положения не больше тридцати-сорока минут, — пожал плечами Юрий, продолжая рассматривать разбитые часы.

— Значит, нужно рвать когти, — тихо произнес пахан. — И побыстрее.

— Побыстрее — да, но не всем нужно ехать, — не поддержал пахана его главный охранник.

— Это почему? — не понял Фрол.

— Потому что, когда приедет группа захвата и никого здесь не обнаружит, то сразу же они бросятся в погоню и вызовут подкрепление из города на перехват. Логично? — поинтересовался Драко.

— Логично, — согласился пахан.

— А вот если я со своими хлопцами несколько часов помариную их, скажем, до приезда милиции, а потом сдамся славным бойцам правоохранительных органов, то время будет потеряно для погони. Правильно?

— Да, — снова соглашаясь, кивнул пахан. — Но тебя ведь мусора закроют как пить дать. Да еще после и срок приличный навесят.

— Ничего, как-нибудь переживу. Вы ведь меня не бросите? — с усмешкой спросил Юрий.

— Самые лучшие адвокаты будут тебя защищать, — заверил его Фрол и, указав на стоящих чуть поодаль парламентеров, добавил: — Вон видишь, что вышло, с москвичами снова сдружились. Так что с защитой проблем не будет.

— Вот и славно, — кивнул на прощание главный охранник.

Воровскую усадьбу покидали на трех машинах. Первыми выехали на «Лендкрузере» Ёся Магаданский и Тарас Бульба в сопровождении двух телохранителей. Затем, рыча, как тигр, несся «Дженерал Моторе», Влас — за рулем, рядом — Глеб Кольцов, Костя Иванов уместился на заднем сиденье вместе с Кожухарем и Фролом. Замыкающим шел джип «Чероки», кроме водителя и охранника, в салоне находились Кощей и Мишка на Севере, а багажник занял связанный по рукам и ногам хозяин внедорожника Ленчик.

Машины шли под сто километров, стараясь отдалиться от усадьбы как можно дальше. Фрол считал, что главное сейчас — «лечь на дно», «зарыться в ил», после допросить уже по-настоящему иуду и выяснить, кто же на них решил наехать. А уж потом устроить кровавую оборотку.

— Что, мы в город возвращаемся по другой дороге? — обратился Глеб к водителю, заметив, как головная машина свернула с трассы и запрыгала по заснеженной грунтовке. v

— Нельзя возвращаться по той же дороге, — не отвлекаясь от управления своего монстра, пояснил Влас. — А если наши враги идут из города, то мы сами выйдем на них. И получится большое попадалово.

— Тоже правильно, — согласился с водителем сыщик, не нравилось ему происходящее. «Из огня да в полымя, мало мне московских разборок, так еще умудрился влезть в сибирские», — с раздражением подумал Глеб, но тут же отбросил эту мысль. Его нынешний отрезок жизни переплелся с воровскими верхушками Москвы и Сибири. И хочет он или не хочет, но ему нужно двигаться в указанном направлении с этими людьми. Потом они, конечно, пойдут каждый своим путем, потому что у них разные цели. А пока... Глеб, глядя на мелькающие заснеженные елки, неожиданно поморщился, вспомнив, что единственным его оружием является мобильный телефон, который вернул один из охранников Молдавана. В случае, если дело дойдет до огневого контакта, большой радости от дорогой трубки не будет.

День быстро пошел на убыль, солнце скрылось за верхушками деревьев, и стало быстро смеркаться. Пришла ночь, выплыл остророгий месяц, заливая все вокруг холодным светом.

Впереди идущий «Лендкрузер» резко свернул влево, поднимая каскад белых снежных брызг. Следующие за ним внедорожники повторили маневр, только с небольшой разницей. Оба джипа сбросили скорость на повороте. Отчаянный наездник на городских улицах и магистралях, Влас на лесной таежной дороге оказался не только предельно внимательным водителем, но и до неприличия осторожным. Вскоре из леса вырвались на широкий большак, над которым ломаной линией нависла каменная гряда, под вечными ветрами поросшая уродливыми деревцами. Справа гигантской проплешью раскинулось большое целинное поле, по которому ветер гнал снежную поземку. Кристаллики снега искрились алмазным блеском в холодном свете месяца.

Джип Ёси Магаданского оторвался от остальных метров на двести, продолжая увеличивать скорость, будто желая окончательно оторваться от других.

— Что он творит, падла? — негромко процедил сквозь зубы Влас, но все находившиеся в салоне расслышали. — Кокаинист хренов. — «Шестерке» не по рангу костылять авторитета, но Фрол не одергивал водителя, понимая, что тот прав, на все сто прав. Ёся стал совсем безбашенным, опасно это в первую очередь для всего сообщества. Совсем меру потерял Магаданский, нужно бы собрать воровской сход, да «дать по ушам» ему. Только недосуг сейчас созывать братву для разбора, на кону стоит значительно больше, чем один наркоман.

Колонна уже проскочила большую часть большака, когда из леса по ним открыли огонь.

— Тормози! — заорал Глеб увидев, как с двух сторон к впереди едущему «Лендкрузеру» стремительно понесся пунктир из розовых светлячков трассирующих пуль. Мгновение, и они столкнулись. Раскаленный металл взорвал лобовое стекло, продырявил двери, крышу, колеса. Внедорожник занесло, и следующая очередь изрешетила капот, джип безжизненно съехал в канаву. Своим желанием побыстрее вырваться из липких объятий смерти Ёся Магаданский сам накликал ее на свою голову, безумной скоростью вызвав огонь на себя...

Водители у сибирских законников были ничуть не хуже, чем у московских коллег. Едва Влас услышал крик сидящего рядом Кольцова, мгновенно вдавил до упора педаль тормоза и принялся резко выворачивать руль, не требуя объяснений.

Но пока тяжелый «Дженерал Моторе» разворачивался, замыкающий «индеец» обернулся на пятачке, собираясь юркнуть обратно в тайгу под защиту лесных великанов. Но не успел. Едва джип совершил полный разворот, как с противоположной стороны по нему хлестанула еще одна пулеметная очередь. И снова понесся рой трассирующих, разбив фары, дырявя радиатор, срывая крышку капота. «Чероки» безжизненным металлом замер посреди дороги.

— Всем из машины! — снова заорал Глеб, понимая, что следующая очередь пройдется по их машине. Вездеход еще немного по инерции проехал, из распахнутых дверей на ходу посыпались люди. Оказавшись на спрессованном до плотности льда снегу, Кольцов ужом скользнул в сторону кювета, через секунду с двух сторон плюхнулись Иванов и Влас, последний сжимал в своих лапищах «моссберг» двенадцатого калибра. Дробовик в руках гиганта выглядел не грознее детской игрушки и по тому, как Влас держал ружье, сыщик догадался, что тот стрелок куда хуже, чем водитель. Чуть поодаль от них залегли Фрол и Кожухарь. В правой руке сибиряка поблескивал длинноствольный «ТТ», парламентеры, как и положено по их статусу, были безоружны. Это особо угнетало Кольцова, хотя сыщик прекрасно понимал, что с имеющимся в наличии арсеналом или даже будучи вооруженными до зубов, они вряд ли смогут оказать сопротивление трем пулеметам. «Попали, как кур в ощип», — мелькнуло в голове сыщика, когда снова загремели выстрелы, врезавшиеся в наст пули подняли фонтанчики белой пыли.

Внезапно со стороны «Чероки» короткой очередью огрызнулся автомат, пассажиры «индейца» также сообразили залечь в кювете.

— Зря он так, — посетовал Костя, — только патроны сжег без толку.

— Это Беломор, охранник Фрола, — машинально ответил Влас. — Отчаянный парняга, воевал в двух чеченских кампаниях, имеет орден и три медали. Он просто так не сдастся.

— Как же, будут они спрашивать, как мы будем сдаваться, за просто так или все-таки за деньги, — недовольно буркнул Глеб. Положение было хуже пикового, которое усугубляло опять же отсутствие оружия.

Снова загремели выстрелы, на этот раз трассирующие пули ушли влево. Все инстинктивно уставились в том направлении, от расстрелянного «Лендкрузера» к внедорожникам медленно шел человек. Передвигался он довольно странно, по-рачьи, спиной, и, только внимательно присмотревшись, можно было определить, что он тащит за собой человека, по всей вероятности раненного.

Пулеметные очереди ударили возле них, вздыбив снег шквалом огня. Мужчина ткнулся лицом в снег, не подавая признаков жизни. Но спустя несколько минут он снова продолжил передвижение, только на этот раз уже ползком.

— Долго он там будет возиться, — невольно возмутился Иванов. Через мгновение он весь подобрался, напрягся и, как отпущенная пружина, рванул вперед с низкого старта. В несколько размашистых шагов достиг точки с двумя людьми, рывком подхватил раненого и так же стремительно бросился обратно. Когда пулеметы снова ожили, Костя кулем рухнул в кювет.

— Это же Сыч, — узнал раненого Влас, — телохранитель Ёси Магаданского. — А кто же второй?

Вторым оказался Тарас Бульба, от передвижения по снегу его длинные усы обледенели и уныло свисали из-под носа, делая законника похожим на моржа.

— Суки рваные, — угрожающе пробурчал Тарас Бульба, снимая висящий на шее АКМ. — Четко сработали, как в тире. Водилу наповал, Сыча в бочину копнули.

— А что с Ёсей? — спросил оказавшийся рядом Фрол.

— Ёсе полчерепа снесли, — буркнул законник. — Он как раз ноздри «снежком» забил и задрал башку, чтобы получше занюхать. Вот и занюхал. — Он хотел еще что-то сказать, но его остановил Глеб, крепко схватив за плечо.

Морозный лесной воздух содрогнулся под ревом нескольких тяжелых двигателей. Кольцов и Костя Иванов обменялись понимающими взглядами, обоим ветеранам этот звук был более чем знаком.

— Не может быть, — не веря своим ушам, одними губами произнес бывший «альфовец».

— Может, — так же тихо подтвердил их догадку частный детектив. И, будто в подтверждение его слов, из леса, рыча двигателями, на поле выехали три многоколесные, угловатые и остромордые машины. Теперь их могли узнать и остальные, это были армейские бэтээры. За бронированными машинами в небольшом отдалении передвигались черные фигурки людей, немного, десятка полтора-два.

Глеб внимательно оглядел имеющийся в наличии арсенал, самое большее, что они могли сделать, — это умереть назло врагу, который жаждет взять их живьем для предстоящего допроса.

— Обидно, еще каких-то километр-полтора — и ушли бы, — с сожалением вздохнул Влас.

— Как полтора? — не понял Кожухарь.

— А вон за этой грядой, — водитель указал рукой на скальные нагромождения, — дорожная развилка. А там двадцать минут — и мы в Байкальске.

— И оружия нет, чтобы хоть напоследок огрызнуться, — сказал Глеб.

— Почему же нет? — удивился Фрол и вопросительно посмотрел на Власа. — А ну, Влас, разоружайся.

— Ползи за мной, — приказал Влас, было видно по его лицу, что в суматохе боя он просто-напросто забыл о дополнительном арсенале.

Они ползком добрались до замершего внедорожника с распахнутыми настежь дверями. В салон Влас не полез, он распахнул дверцу багажника и, проведя какие-то невидимые манипуляции, поднял днище.

В сооруженном внутри багажника тайнике оружия оказалось немного, всего две единицы. Но именно эти две единицы дарили обреченным реальный шанс на спасение. В тайнике были спрятаны РПГ-18 «муха» и тяжелый бесшумный автомат «вал», оснащенный оптическим прицелом.

— Умеешь пользоваться? — спросил Глеб, протягивая водителю сложенный футляр одноразового гранатомета.

— Не-а, — покачал отрицательно головой Влас. — Я не по этому делу. По «шайтан-трубе» у нас Беломор, со ста метров может в форточку влепить.

— Давай его сюда, — сыщик кивнул в сторону пассажиров «Чероки». — И остальных тоже.

Пока Влас собирал остатки воровской верхушки, Глеб вернулся на прежнее место и посвятил Фрола в план возможного спасения.

Пахан внимательно выслушал частного детектива и задумчиво произнес:

— Думаешь, что-то получится?

— А что, есть выбор? — вопросом на вопрос ответил Кольцов.

Фрол перевел взгляд на лежащих рядом Тараса Бульбу и Кожухаря, те были полностью согласны с сыщиком. Если есть хоть малейший шанс, то нужно его использовать. В их положении на манну небесную рассчитывать не приходилось.

— Значит, так тому и быть, — соглашаясь, кивнул Фрол.

Бэтээры ползли, как на параде, но расстояние сокращалось с каждой секундой, до большака оставалось не больше полукилометра. Постепенно выстроился и боевой порядок техники. Центральный броневик вырвался на полсотни метров вперед, два других прикрывали его с флангов.

— Уходим, — сообщил Фрол подползшим к ним Мишке на Севере и Кощею, которые вместе с водителем «индейца» тащили скрученного Ленчика.

— А этот как же? — спросил воровской казначей, в его возрасте пахать брюхом через снежные заносы было верхом глупости. Но и живым оставлять его здесь никто не собирался, и Мишка это прекрасно понимал.

— Этих они задержат. — Фрол указал на двух ветеранов и перевел взгляд на своего телохранителя Беломора, молодого парня со скуластым лицом и шальными глазами. — Ты, чертушка, останешься с ними, подсобишь.

— Понял, батя, устрою в лучшем виде, — понял охранник.

— А раз понял, отдай дяде свою «машинку», — встрял в разговор Глеб и, указывая на «АКСу» в руках телохранителя, взглянул на Иванова. Беломор недовольно скривился, но, увидев кивок Фрола, безропотно отдал свой автомат, получив взамен «муху».

— Значит, так: как только мы начнем действовать, вы уходите, — напоследок напомнил законникам Глеб и, посмотрев на Костю, решительно произнес: — Ну что, дружище, тряхнем стариной.

— А-то, — ухмыльнулся бывший «альфовец», хлопнув Глеба по плечу, он вскочил на ноги и, держа в каждой руке по автомату, бросился бежать, петляя по большаку. Вокруг его ног то и дело подрывался от попадания пуль наст.

— Наш выход, — тихо произнес Глеб Беломору, и мужчины, пригибаясь, направились в противоположную от Иванова сторону.

— Ту-ту-ту, — вскоре донеслась короткая автоматная трель. Костя начал работать и, как и было задумано, «потянул одеяло» на себя. Наступающая сторона ответила шквалом огня из всех имеющихся средств. Вскоре от множества попаданий загорелся «Лендкрузер» с двумя трупами в салоне. Ярко-желтые и оранжевые языки пламени со всех сторон облизывали дорогую иномарку, свет от этого костра мешал наступающим разглядеть вспышки выстрелов. Но это был не последний сюрприз, который их ожидал.

— Бей правого, — приказал Кольцов, когда они выбрались на свою огневую позицию.

— А почему не головного? — удивился телохранитель, вскидывая на плечо взведенный гранатомет.

— Головной никуда не денется, — терпеливо пояснил Глеб, сняв с оптического прицела чехол и установив рамочный приклад, он залег в десяти метрах от гранатометчика. Выставив предохранитель на одиночный выстрел, сыщик передернул затвор, вгоняя патрон в патронник.

Двигающаяся «свиньей» бронегруппа преодолела двухсотметровое расстояние до большака. Двести метров — максимальная дистанция для гранатометного выстрела. Беломор выждал еще минуту, собираясь бить наверняка, и вяло наступающие броневики оправдали его надежды, через минуту правофланговый БТР подставил угловатый бок.

— Буф-ф, — приглушенно выплюнула «шайтан-труба» реактивную гранату, которая кометой врезалась в корпус бронемашины. Мощный взрыв разворотил правый бок БТРа, сорвав с него ударной волной коническую башню. Из развороченной сердцевины уничтоженного броневика полыхнул на добрый десяток метров сноп огня, вслед за которым в небо потянулся столб жирного смолянистого дыма. Кольцов рассчитал все правильно, порыв ветра тут же расстелил дым плотной завесой над землей.

Беломор отбросил уже ненужный контейнер использованного гранатомета и резким кувырком ушел в сторону от возможной линии огня.

— Теперь начинается моя работа, — жестко произнес Глеб, прикладываясь к холодной резине наглазника.

Головной БТР, оказавшись перед дымовой завесой, нерешительно остановился, после чего раскрылись боковые створки дверей, и из черного чрева боевой машины показалась голова человека в танкошлеме, который пытался разглядеть повреждения подбитой машины. Любопытство сгубило кошку, гласит народная мудрость, но и не только кошки страдают от этого порока. Глеб поймал в перекрестие оптического прицела испачканное машинным маслом лицо и плавно потянул спуск.

— Туп, — почти бесшумно дернулся автомат. Из броневика вывалился убитый, на полкорпуса свесившись наружу.

Теперь действительно для снайпера начиналась работа. Из дыма, как призрак, выбежала человеческая фигура в коротком полушубке с автоматом наперевес, он успел пробежать еще несколько шагов, прежде чем его сбила с ног бронебойная пуля.

Еще один боевик вынырнул прямо возле подбитого броневика, ему, скорее всего, не терпелось посмотреть на результаты взрыва, за что он и поплатился немедленно...

Потом свой конец нашли двое автоматчиков, бесшумное оружие убивало наступающих. Выстрел, еще выстрел, и снег окрашивается кровью новых кандидатов в покойники.

Глеб шестым чувством ощущал какое-то движение возле головного БТРа. Он перевел на него оптический прицел, через оптику было хорошо видно, как кто-то из членов экипажа пытается втащить труп вовнутрь. Самого «героя» не было видно, только кисть его руки виднелась, вцепившаяся в убитого. Цель не ахти какая, но при наличии хорошей стрелковой тренировки и надежного оружия, оснащенного оптическим прицелом, стоило рискнуть.

Кольцов поймал в перекрестие прицела эту руку и нажал на спуск. Даже невооруженным глазом при свете полыхающего броневика можно было видеть, как убитый плюхнулся на ступеньки трапа. Пуля нашла свою цель, а учитывая мощность девятимиллиметровой бронированной болванки, можно смело сказать: «герой» теперь обречен на инвалидность.

Через несколько секунд головной БТР взревел двигателем и с открытым люком, из которого по-прежнему выглядывал безжизненный торс с опущенной головой, стал медленно пятиться назад. Вслед за головным медленно отполз и левофланговый, уцелевшие автоматчики, не желая рисковать, прятались за броней боевых машин. Группа прикрытия выиграла не только этот бой, но, что самое главное, выиграла дополнительное время.

Местный пейзаж действительно теперь походил на подмосковные бои шестьдесят лет назад. На белом снегу черные силуэты убитых, догорающая подбитая техника...

Поставив автомат на предохранитель, Кольцов выбрался из своего укрытия, теперь следовало и ему поторопиться.

Через двадцать минут трое отважных смельчаков добрались до развилки дорог. Навстречу им из кустов, сжимая пистолет, выбрался Фрол и удивленно вытаращился на них:

— Живы, что ли?

— Как видишь, — ответил за всех Кольцов. — А где остальные?

— Сыч преставился от потери крови, — негромко ответил пахан и указал в направлении гряды. — Вот, решили здесь заложить камнями, потом, как все образуется, похороним по-человечески.

— Время поджимает, — напомнил Иванов, потирая левой рукой уши, выглядывавшие из-под модной бейсболки. Мороз начал кусаться.

Глеб ничего не ответил, неожиданно вспомнив, как восемь лет назад с группой наемников в тайге уничтожал базы наркокартеля. Тогда тоже не получалось хоронить своих погибших по-людски.

Не прошло и десяти минут, как появились остальные.

— Еле нашли подходящее место, — как бы извиняясь, сказал Кожухарь и взглянул на злую физиономию Константина. — Машин же все равно не было.

— Не было, — подтвердил Иванов, и внезапно из-за поворота, разрезая желтыми огнями фар темноту, влетел грузовик.

Это был крытый «ЗИЛ-130», судя по исходящему от него грохоту, машина приближалась к почтенному пенсионному возрасту. Впрочем, все же лучше, чем идти своим ходом.

Не говоря ни слова, Костя шагнул на дорогу и поднял вверх правую руку, сжимающую автомат. Подобная манера остановки, хотя и является нестандартной, явно имеет свои преимущества. Как бы то ни было, но водитель грузовика резко затормозил.

Иванов обогнул машину и, распахнув дверцу, внушительным тоном негромко произнес:

— Довезешь нас до города.4

— Мне в Пантелеевку, — побледнел водитель, немолодой мужчина с худым обветренным лицом. — Это немного не по дороге.

— Довезешь нас до города, — повторил спокойно свое требование Иванов, многозначительно положив руку на затвор автомата.

— Довезу, — упавшим голосом подтвердил шофер.

Пока суд да дело, Глеб влез в кабину и демонстративно положил «вал» на колени. Никто не осмелился вытаскивать его из теплой кабины, все-таки он был виновником того, что они все еще живы. Кольцову кабина нужна была лишь для того, чтобы уберечь этого святого хлебопашца от неприятностей, которые ему могли устроить под горячую руку уголовники.

Наконец все загрузились, и машина тронулась с места. Они проехали около полукилометра, когда опомнившийся водитель вдруг запричитал:

— Мужики, не убивайте.

— Закрой рот, — грубо оборвал его Кольцов, не любил он скулеж и причитания.

— Христом Богом молю, — продолжал выть на той же ноте водитель.

— Не берите греха на душу. У меня двое детей, старшая в этом году в школу пошла.;.

— Закрой рот, а то точно доведешь до греха, —рявкнул на него Глеб, для убедительности схватившись за автомат.

До Байкальска они доехали через полчаса. Но едва «ЗИЛ» оказался в городской черте, как в стекло кабины настойчиво застучали.

Пока шла выгрузка, Глеб извлек из внутреннего карман куртки две пятисотрублевки и протянул водителю:

— Сегодня в твоем кузове сидели самые большие воровские авторитеты вашего региона. Катались они на твоей тарантайке не из праздного любопытства. Просто одних бандитов прижали другие бандиты, и, если ты кому-то расскажешь о сегодняшнем случае, те, другие бандиты, чтобы выяснить все детали, живьем спустят шкуру не только с тебя, но и с твоих детей. Ты все понял?

— П-понял, — заикаясь, закивал головой шофер.

— Милиция тебе тоже не поможет, — продолжал криминальный ликбез Кольцов. — Поэтому лучший и единственный для тебя вариант — просто забыть обо всем. Бери деньги, купи детям подарки.

Оставив деньги на панели приборов, Глеб спрыгнул из кабины на асфальт и, сложив приклад автомата, сунул его под пуховик. Грузовик, круто сдав назад, развернулся и покатил восвояси.

— Не заложит ли нас этот кривой стартер? — процедил сквозь зубы Кощей, придерживая возле себя Ленчика. У предателя от ужаса перед предстоящими муками лезли глаза из орбит. Все это время он мысленно молил о смерти, но она к нему не шла. Да и помочь себе в этом со связанными руками, заклеенным пластырем ртом он тоже не мог, с ужасом понимая, что избавление придет не скоро.

Вырвались из смертельной удавки — и вот другая проблема: где укрыться? Если супостат знал о них все, вплоть до запасного отхода, то где гарантия, что на хазах, где раньше воры могли спокойно отсидеться, теперь их не ждут засады. Они даже не могли быть уверенными в безопасности своих лежбищ в других городах. Слишком уж много Ленчику было известно.

— Есть один вариант, — немного поколебавшись, произнес Кольцов, сообразив, перед какой дилеммой

встали местные авторитеты. Вытащив свой мобильный телефон, он быстро набрал номер Улниса.

— Привет, Викинг. Как устроился? Это хорошо, есть для тебя дело, — накрыв ладонью микрофон, обратился к Власу: — Давай ориентиры, чтобы нас долго не искали...

Глава 10 В ОДНОЙ УПРЯЖКЕ

Несмотря на нечеловеческую усталость, сон почему-то упорно не шел. То ли сказывалось нервное напряжение, ставшее постоянным спутником частного детектива, то ли еще что...

Владис Улнис разыскал беглецов только через час с лишним. Необходимо было достать подходящий транспорт.

Со свойственной ему простотой латышский стрелок решил эту проблему. Подъехав к пустынной еще конечной остановке маршрутных такси, он выбрал большой, вместительный «Мерседес», оглушил водителя своим коронным хуком, после чего связал его и, бросив на заднее сиденье, поехал по вызову своего работодателя.

Все прошло без сучка и задоринки. Кольцову довелось лишний раз убедиться, что лучшей «тени отца Гамлета» ему не найти. Латыш прилетел лишь на сутки раньше его, а обустроился по полной программе. За пятьдесят американских баксов он умудрился снять на неделю небольшой дом в четыре комнаты, причем не в какой-то там местной Нахаловке или в Шанхае, где обычно селится всякая босота и постоянно патрулируют наряды патрульно-постовой службы (лишний фактор риска), а в самом что ни на есть трудовом районе, где живут труженики — хозяева-собственники. У каждого жителя крепкое хозяйство: скотина, куры, гуси, теплицы с домашней зеленью и огурчиками. Здесь жизнь была стабильной при любой власти и никакого криминала.

Высадив возле своего дома всю свору непрошеных гостей, Владис на пару с Беломором отправились на конечную остановку — вернуть на место позаимствованный «Мерседес», а заодно и забрать со стоянки свою «Ниву».

Вернувшись, они застали всех «гостей», кроме изменника воровскому кодексу Ленчика, оккупировавших возможные для ночлега места. Последний сидел в красном углу под образами, связанный по рукам и ногам, с заклеенным ртом. Все было сделано из расчета, чтобы предатель не смог причинить вреда ни себе, ни другим.

— Охрану будем выставлять? — зевая, спросил Беломор, войдя в дом.

— Зачем? — пожал плечами Улнис. — Сюда вряд ли кто сунется, если точно место не знают. А даже если появятся, соседские собаки тут же подадут знак.

Это, конечно же, являлось грубым нарушением элементарной безопасности, особенно в экстремальных условиях, но приведенные Улнисом доводы показались Беломору вполне убедительными. Пожав плечами, дескать, тебе виднее, он направился искать место для сна.

Глеб долго не мог уснуть, он слышал, как во двор тихо въехала «Нива», слышал, как негромко переговаривались Владис с Беломором. После его невыносимо доставал богатырский храп латышского стрелка, и только ближе к утру Кольцова разморило в тепле, и он погрузился в глубокий сон.

Проснулся сыщик, когда на дворе уже был белый день. Широко зевнув и потянувшись, он выбрался из уютного спального мешка, сшитого из собачьих шкур. К этому времени все «гости» уже проснулись и оккупировали самую большую в доме комнату, занимаясь своими делами. Фрол с мрачным лицом, никого не видя перед собой, бродил из угла в угол. Тарас Бульба с Кожухарем сидели за круглым обеденным столом и тихо переговаривались, чуть поодаль от них устроился Мишка на Севере, листая какую-то древнюю брошюру. Напротив него, разложив на газетном листе автомат, Костя Иванов увлеченно чистил оружие. В углу, где еще с вечера сидел предатель, восседал Кощей и сосредоточенно точил узкое лезвие воровской заточки. Всем своим видом смотрящий над зонами показывал, что собирается иуде намотать кишки на «перо». Правда, отсутствовал сам виновник предстоящего мероприятия, но Кольцова это нисколько не смутило и не взволновало, он успел заметить, что среди присутствующих нет Беломора и Власа, этот факт объяснялся достаточно просто. Один находился в карауле (по-блатному — на стреме), другой наверняка совершал выводку арестанта по нужде. Хоть его судьба и была предрешена, но издеваться за просто так никто над ним не собирался.

На появление Кольцова никто, кроме Кости, не обратил внимания. Да и тот лишь приветливо кивнул головой, ничего не говоря. Это был плохой признак, признак траура.

— Что-то произошло? — Глеб шагнул наперерез курсирующему, как сторожевой корабль, Фролу. Тот зло посмотрел на частного детектива, как на виновного в произошедшем. Его лицо перекосилось злобой, но законник сдержал свои эмоции, он еще не забыл прошедший день и то, что они остались живы только благодаря Кольцову, причем дважды.

— Сегодня утром я звонил Землячку, — тихо произнес Фрол, но, заметив на лице сыщика недоумение, пояснил: — Мент в уголовке прикормленный.

— И как там наши дела? — непринужденно поинтересовался Глеб, понимая, что именно в этом и все дело.

— Хреновы наши дела, — сорвался на рык законник. — Их всех замочили и только потом вызвали мусоров.

— Не понял?

— Все вначале происходило так, как и обещал Молдован. Когда приехала группа захвата, он с парнями полчаса их промариновал, а потом сдался. Они-то думали, что это менты... А их разоружили и по одному кончили. Почти всех выстрелом в затылок.

— Это же убийство! — возмутился Глеб.

— Да нет, — возразил Фрол, — когда все схвачено, это называется «Оказание сопротивления органам правопорядка» и «Уничтожение особо опасной преступной группировки». После чего несколько рыл получат ни за что звезды, медали и ордена.

Лицо пахана угрожающе налилось кровью, он сжал кулаки до хруста в суставах и тихо произнес:

— Ничего, мы еще с комбинатовскими посчитаемся. По самому большому курсу заплатим им.

Глеб внимательно слушал законника, потому что на собственном опыте знал: в подобных делах не бывает мелочей. В любом слове может оказаться разгадка тайны.

— Что еще за комбинатовские? — спросил сыщик.

— Есть тут оловоперерабатывающий комбинат. Только у них были броневики, — терпеливо пояснял Фрол. — Три года назад было проведено фиктивное банкротство АОПКТ, после чего провели аукционные торги, и, естественно, пролетарии взбунтовались. А новый хозяин у армии купил три БТРа, вояки вооружение с них сняли, тогда оно было без надобности. В башнях вместо пулеметов поставили водометные пушки и остудили холодненькой водичкой бунтарей. Потом эти броневики стояли на приколе за комбинатовской караулкой. А теперь вот видишь, пригодились, да только мы не голозадые пролетарии, нас водой не угомонишь.

Пахан говорил так уверенно, что можно было запросто представить, как он лично со связкой гранат принимал участие в отражении атаки вражеской бронетехники. Но мысли Кольцова были заняты совсем другим. «А ведь точно, на БТР не было тяжелого вооружения. Если бы с двух КПВТ лупанули по «Лендкрузеру», от него остались бы лишь обгорелые колеса». — И тут же вспомнил неумелые действия экипажа бронемашины, мало-мальски сведущие в военном деле люди так бы себя не вели.

— Ничего, мы с Эльдаркой разберемся по полной программе, — еще больше заводил себя Фрол, бормоча под нос. — Подождите, дети, дайте только срок. Будет вам и белка, будет и свисток.

— Что еще за Эльдарка? — вновь не понял Кольцов.

— Главный менеджер комбината Эльдар Сагитов. Это он, сука, все баламутит.

— Не может быть, — ошарашенно прошептал сыщик и, уловив заинтересованный взгляд пахана, объяснил: — Это ведь именно он якобы дал в Питере Олегу Донцову взятку.

— Что же ты раньше молчал? — разъяренно спросил законник и, набрав воздуха в грудь для продолжения, внезапно замолк. Дверь с шумом распахнулась, и Бело-мор втолкнул бывшего советника пахана. Тот уже был без пластыря на губах, в глазах — животный страх. Ленчик с трудом сглотнул подступивший к горлу ком и тихо взмолился:

— Фрол, Христа ради, убей сразу. Я ведь все равно ничего не скажу.

— Нет, дружочек, скажешь, — так же тихо и почти ласково пропел Фрол. — Все, все до последнего словечка скажешь, а потом умрешь лютой, страшной смертью.

На глазах Ленчика выступили слезы, но присутствующие не обращали на него никакого внимания. В комнату вошел Улнис, держа на вытянутых руках парящую кастрюлю с вареным картофелем. Наступило время завтрака.

Завтрак подходил к концу, когда Тарас Бульба неожиданно вперил тяжелый взгляд в Улниса и спросил:

— Слышь, парень, откуда мне твоя фотка знакома?

Латыш только пожал плечами, и действительно, откуда вор в законе может знать бывшего офицера ГРУ?

— Ты в Воркуте не сидел? — не унимался Бульба.

— Аты в Туркестанском округе не служил? — в свою очередь поинтересовался Владис.

— Да нет, с вояками у меня никаких дел, — отрицательно мотнул головой законник и тут же задал встречный вопрос: — А ты к криминалу не имел отношения?

«Латышский стрелок» на мгновение задумался и кивнул:

— Да, было раз, после того, как меня депортировали с Филиппин за драку с американскими морпехами. Я на время застрял на Урале, командовал шайкой дорожных гопников...

— И звали тебя тогда Басурманом, — добавил Тарас Бульба, его круглая, как тарелка, физиономия еще больше расплылась в широкой улыбке.

— Точно, — кивнул Владис. — Меня так действительно окрестили за акцент.

— Вот судьба-злодейка, какие фортели выкидывает. — Вор в законе покачал головой. — Меня тогда сходка поставила положением над Свердловской областью. А там, кроме нормальных блатных, была еще эта команда тимуровцев. Сколько мы с ними рубились, страшно даже вспомнить. Я двух бригадиров, путевых хлопцев, потерял, не считая обычной «пехоты». Ты смотри, и все этот Басурман коварный, зверюга. И кто же знал, что он бывший диверсант... А видишь, в конце концов, таки встретились. Не верь после этого, что Земля круглая.

Глеб насторожился, уловив в словах законника угрозу в адрес своего друга и напарника. Ситуация складывалась крайне опасная. Если Тарас Бульба пожелает реванша за прошлые обиды, то... убийство вора в законе означает только одно — тебя блатные будут искать до тех пор, пока не найдут и не отомстят. Значит, дабы сохранить в тайне гибель одного законника, придется убрать и остальных нежелательных свидетелей. «Все равно пока они считаются без вести пропавшими», — успокаивал себя Глеб. Он знал, что у Владиса есть пистолет, которым латыш незамедлительно воспользуется в случае опасности. И знал, что Костя Иванов в этой заварушке будет на их стороне. Теперь следовало определиться с оружием и наиболее опасными противниками. Естественно, самыми опасными были Кожухарь и Бе-ломор, этих необходимо нейтрализовать в первые секунды потасовки, иначе потом будет поздно. Как это сделать? Взгляд сыщика упал на обычный столовый нож, лежащий в центре стола. Не так давно Улнис этим ножом резал сало перед завтраком. Нож лежал достаточно удобно, рукояткой к Глебу, достаточно было только руку протянуть и...

Фрол заметил перемену в настроении частного детектива, заодно и проследил за его взглядом. Пахан был не только хорошим физиономистом, но и неплохим психологом. Он молниеносно сообразил, какие мысли закрались в голову детектива, и поэтому нарочито громко заявил Тарасу Бульбе:

— Ну и к чему ты развел весь этот гнилой базар? Уже не терпится выяснить отношения?

— Да нет, — пожал плечами законник. — Хочу сказать, что какая все-таки жизнь многогранная. Тогда мы были готовы друг другу глотки перегрызть, а теперь вместе рубимся против общих супостатов...

Конфликт был исчерпан, и компания продолжила с аппетитом уничтожать завтрак.

После еды наступило время «военного совета», для многих происходящее больше походило на дурной сон, чем на явь.

Расслабились воровские авторитеты, уж слишком вольготная жизнь у них была в последние годы. Они привыкли к полному подчинению их воле: особняки, иномарки, топ-модели, десятки боевиков, вооруженных до зубов, и непересыхающий золотой ручеек рэкета, позволяющий им шиковать. Уже давно был похерен и забыт главный воровской закон «Вор на свободе — гость», отвыкли нынешние джентльмены удачи жить на нелегальном положении.

— Надо что-то делать, — первым заговорил Тарас Бульба, не нравилось ему здесь, тянуло в родную вотчину. Но он понимал, что просто так соскочить ему не удастся. Не позволят ни друзья, ни враги.

— А что тут долго думать? — на правах равного вставил свое слово Кощей. Из рукава старого урки выпрыгнула прямо в ладонь воровская заточка, он кивком указал на застывшего в углу Ленчика: — Надо этого Каина выпотрошить, глядишь, чего и скажет.

309

— Просто так не скажет. — Мишка на Севере отрицательно замотал головой. — Он уже себя обрек на смерть и на муки. Я насмотрелся на таких на пересылке в Магадане, все им по херу, «колючка» под электричеством или цирики с автоматом, буром прут. Не-е, не разболтать его.

— Нам не разболтать, — согласился с казначеем Фрол и, уставившись колючим взглядом на своего недавнего советника, который с безразличным лицом и стеклянными глазами пялился в стену, авторитетно добавил: — Нам он ничего не скажет. А вот Сумасшедший профессор разговорит его в два счета.

— Этот, пожалуй, сможет, — согласился Мишка на Севере.

— Вот то-то же. — Пахан подмигнул казначею и круто развернулся к сидящим в ожидании шестеркам, но отдать распоряжение не успел, в разговор вмешался Кольцов:

— Так что же, мы будем здесь сиднем сидеть и ждать, пока ваш профессор разговорит Ленчика? — быстро заговорил частный детектив. — А потом будем еще дольше думать, что делать с полученной информацией? А время ведь сейчас работает не на нас, против.

— Ну и что ты предлагаешь, разговорчивый наш, — Фрол понимал, сыщик прав, но, кроме обычной демагогии, в его словах реальные действия не просвечивались. А сейчас нужны конкретные действия.

— Нужно связаться с Москвой, чтобы братва была в курсе, что вы не при делах. И кто мутит воду промеж нас, — предложил Кожухарь, он, как делегат от московского криминального сообщества, четко помнил о своих обязанностях. — Может, чем братва подсобит.

— Свяжешься, как же, — хмыкнул со своего места Кощей, поигрывая ножом. — У Эльдарки на комбинате знаешь какая служба безопасности, я тебе говорю. Сплошняком все отставные кагэбэшные волки. Они еще два года назад все городские АТС оснастили автоматическими блокираторами, а о мобильниках и вовсе говорить нечего, все роуминговые компании в городе — филиалы комбината. Пожалуй, только губернаторская линия им и не подчиняется. Но кто знает, где она находится?

— А чего там знать? — неожиданно подал голос Бе-ломор. — У меня есть кореш детства, Серега Синий, так вот он эту ветку и протягивал. Правда, только от загородной резиденции, но все равно губернаторская связь.

— А вот об этом подробнее, пожалуйста, — заинтересовался Глеб. Первоначально Кольцов собирался позвонить в Москву, используя свой спутниковый телефон, но рассказ Беломора навел его на другую, не менее, а может, и более удачную мысль. И он терпеливо выслушал рассказ телохранителя о его друге детства, который в последнее время занимался усиленной борьбой с зеленым змием, говоря по правде, это противоборство шло с переменным успехом, и после длительного воздержания благодаря действию кодировки Серега Синий, как правило, впадал в не менее длительный запой.

— Сейчас он вроде опять на коде, — закончил свое повествование Беломор.

— А ведь может получиться интересное кино, — задумчиво произнес Кольцов.

— Уже какой-то хитрый конструктор собрал? — с нескрываемым интересом спросил Фрол.

— На словах это не расскажешь, — уклончиво ответил детектив.

Пахан настаивать не стал, будучи по натуре, как и большинство в законе, человеком суеверным, которые не любят рассказывать заранее о задуманном, чтобы не спугнуть удачу. Поэтому задал прямо противоположный вопрос:

— Что надо для воплощения твоего кина в жизнь?

— Кожухарь нужен. — Глеб указал на московского воровского авторитета. — И этот самый Серега Синий.

Теперь наступила очередь задуматься главе сибирского воровского клана. В сущности, приехавшие на переговоры москвичи были не в теме местных разборок и совершенно спокойно могли соскочить с жерновов здешней мясорубки. Но, с другой стороны, у сибиряков был каждый ствол на счету, а приехавшие с Кожухарем боевики доказали, что умеют пользоваться не только стволами, но и отлично шевелить мозговыми извилинами. Грех таких людей отпускать за просто так. «К тому же, если бы Кольцов не съездил по роже Ленчику, ничего этого не было бы. По крайней мере сейчас», — в мыслях убеждал себя Фрол, обозначая повод задержать москвичей.

— Хорошо, — наконец решился пахан, глядя одновременно на Кольцова и сидящего рядом с ним Кожухаря. — Езжайте, только вам компанию составят Беломор и Влас, чтобы в парафин какой не втюхались. Время, сами видите, тревожное.

— Отлично, — удовлетворенно потер руки Глеб, понимая как опасения сибирского крестного отца, так и его правоту. Они не знали местной географии и других тонкостей местной жизни. Сборы были недолгими, когда четверка мужчин, на ходу набрасывая одежду, направилась к выходу, Фрол бросил своему охраннику:

— Не забудь привезти Сумасшедшего профессора.

Из транспорта у «подпольщиков» была лишь «Нива»

Улниса, вот ею и решили воспользоваться. Пока Влас прогревал мотор отечественного внедорожника, Глеб с Беломором разгребали снег у ворот, обильно выпавший ночью.

— А что это еще за Сумасшедший профессор? — поинтересовался Глеб, когда ворота наконец поддались.

— Да местный чудик, — почему-то рассмеялся Беломор, смахивая со лба пот. — При советской власти был большим человеком, руководил целым институтом, причем закрытым. Там они изучали всякие чудеса шаманов, колдунов, НЛО и тому подобное. Когда советская власть приказала долго жить, накрылось медным тазом и финансирование института. Профессор с протянутой рукой пошел сперва к новой власти, потом к новой коммерческой элите. Но никто не дал ему и ломаного гроша. Вот тогда-то ученый пошел к Фролу на поклон. Пахан денег ему дал, правда, не так много, как давала советская власть, но вполне достаточно, чтобы оставить наиболее перспективные темы. За это очкарик иногда выполняет кое-какую работу и для нас, но, главное, при необходимости Сумасшедший профессор раскалывает для пахана строптивых молчунов.

— Химию колет? — с профессиональным интересом спросил Глеб.

— Да нет, — качнул головой Беломор. — Натурпродукт. Как я понял, иглоукалывание и гипноз, а потом клиент течет, как восковая свеча.

— И что, после таких допросов у клиента крыша не едет?

— He-а, он их потом возвращает в прежнее состояние. Правда, для бедолаг это уже не имеет большого значения.

— Гений. А чего вы его Сумасшедшим профессором окрестили?

— Да вид у него уж больно... как будто из дурдома сбежал.

За ворота выехала «Нива», и собеседники бодро забрались в салон.

— Теперь куда? — спросил сидящий за рулем Влас.

— Давай сперва на Блюхера, Серега, когда не бухает, обычно ошивается там у своей крали, — подал с заднего сиденья голос Беломор.

«Нива» мягко тронулась по заснеженной дороге. Сидящий рядом с водителем Кольцов внимательно рассматривал улицы, по которым проезжала машина. Областной центр жил своей обычной жизнью, и его жители даже не догадывались, что этой ночью за городом, совсем неподалеку, разгорелся самый настоящий бой и погибло немало людей...

Друг детства Беломора оказался маленьким, невзрачным мужичонкой с рябым веснушчатым лицом и блеклыми водянистыми глазами.

— Какие проблемы, Беломор? — заваливаясь на заднее сиденье, просипел Синий. — Если решил бухануть, то я в завязке. Мы сейчас с Клавкой на холодильник копим, она хочет двухкамерный «Электролюкс». Приходится мне немного поднапрячься, так что времени в обрез.

— Ты не торопись так шибко, — урезонил Синего Кожухарь. — У нас к тебе дело, и разговор будет не за так. — Он сунул руку в нагрудный карман и показал толстую пачку пятисотрублевок. — Держи, здесь хватит и на трехкамерный.

Синий сглотнул подступивший к горлу ком и часто заморгал водянистыми глазами, он не первый год вращался в криминальных и полукриминальных кругах и понимал, что такие деньги за просто так не дают. Но и отказываться от них не было никаких сил.

— Че надо-то? — Наконец решившись, Серега взял деньги.

— Беломор, просвети кореша, — распорядился Кожухарь. На просвещение связиста ушло не больше минуты, но рассказ не добавил радости Синему.

— Братва, да вы че? — взмолился закодированный алкоголик. — Там же все под сигнализацией стоит, только крышку люка поднять — и через минуту уже менты будут вязать. Правительственная же связь, понимать надо...

— Не голоси, как роженица, застрявшая в лифте, — резко оборвал Синего Кольцов, для того, чтобы подобного типа заставить подчиняться, нужно сперва его приструнить, а потом объяснить, что ничего опасного в задуманном нет. — Связь областных центров снята с сигнализации еще в девяносто втором, когда КГБ трансформировали в несколько служб. Созданное агентство правительственной связи упразднило отдел, отвечающий за охрану второстепенных линий. Так что ничего тебе, сморчок, не грозит. Понял?

— Ну, раз такое дело, — сразу же согласился рябой Серега, — можем попробовать. Давай трогай, шеф.

Колодец правительственной связи, который решил подломить Синий, располагался очень удобно. В лесу, вдали от посторонних глаз и в то же время в сотне метров от дороги. Далеко идти не пришлось.

Влас остался за рулем «Нивы», остальные отправились на поиски «колодца счастья». Серега оказался не только грамотным связистом, но и неплохим следопытом. Несмотря на полуметровый слой снега, он довольно быстро отыскал нужное место, разгреб наст, после чего специальным ключом отпер крышку люка и нырнул в морозную черноту колодца связи. Пока Синий пытался вклиниться в многожильный кабель, Кольцов давал последние наставления Кожухарю, что тому следует говорить. Воровской парламентер только утвердительно кивал головой. Наконец наружу высунулась голова Синего.

— Готово, — сообщил тот, протягивая телефонную трубку с прикрепленным по центру цифровым диском. Кожухарю, чтобы взять трубку, пришлось присесть на корточки. Он быстро набрал московский номер Большого Ивана. Как только на другом конце ответили, Кожухарь, не представляясь, быстро заговорил, повторяя в точности наставления Кольцова.

— Привет, это я. Сибиряки в нашей проблеме не при делах, их самих кто-то щемит. Сейчас такая шняга завертелась, еле выскочили живыми. Пока отсиживаемся на даче губернатора, когда все утихнет, я снова звякну уже с подробным докладом. Все, времени нет. До связи.

Кожухарь протянул трубку Синему и вопросительно уставился на частного сыщика, тот показал ему большой палец и, вытаскивая из-под полы куртки автомат «вал» со сложенным прикладом, спросил у связиста:

— До резиденции далеко?

— Метров семьсот, — прикинул тот, убирая следы своего пребывания.

— Хорошо, — кивнул Глеб и повернулся к Кожухарю. — Вы тут заканчивайте и возвращайтесь к машине, а мы с Беломором прогуляемся в гости к главе этого таежного края.

Делегат от московского воровского клана сперва взглянул на автомат в руках Кольцова, потом смерил взглядом самого сыщика и после недолгих раздумий кивнул.

Загородная резиденция главы области была обнесена высоким, трехметровым кирпичным забором в виде миниатюрной крепостной стены, из-за которой виднелись лишь пушистые кроны сосен, украшающие аллеи губернаторской усадьбы.

Глеб выбрал позицию для наблюдения с видом на центральные ворота, выполненные в виде ажурных решеток. Укрывшись за пушистой елкой, он снял крышку с окуляра оптического прицела и, вскинув автомат, припал лицом к холодной резине наглазника. Мощная оптика мгновенно приблизила изображение, находящееся в трехстах метрах, позволяя разглядеть даже самые мелкие детали.

— Теперь остается ждать, — не поворачивая головы, сказал сыщик стоящему позади Беломору. Телохранитель пахана только молча кивнул, еще не понимая, что же задумал Кольцов.

Мороз покусывал щеки, нос, уши. Глеб время от времени стаскивал с правой руки перчатку и согревал дыханием кончики пальцев. Ждать, к счастью, пришлось недолго. Через двадцать минут показался кортеж из четырех черных джипов. Вездеходы уверенно свернули с трассы и, не снижая скорости, помчались к губернаторской резиденции. Когда до ворот оставалось с десяток метров, кортеж остановился. Двери машин одновременно распахнулись, и наружу высыпало полтора десятка молодых людей -спортивного телосложения в стильных кожаных куртках и одинаковых черных шапочках. Основная масса «быков» замерла в ожидании возле внедорожников, и только трое, видимо основных, быстрыми шагами направились к воротам, за которыми находились милиционеры из охраны усадьбы главы области. Через оптику автомата Глеб наблюдал за ходом переговоров сторон и даже мог уловить по движениям губ кое-какие слова. Картина стала ясной: «быки» хотели пройти внутрь и подвергнуть виллу обыску, милиционеры, естественно, были против.

«Тупиковая ситуация», — подумал Кольцов, большим пальцем опуская предохранитель автомата. Затем принял положение для стрельбы с колена, в этот раз частный детектив целился с особой тщательностью. Черный паук прицела пробежался по спинам настырных быков, скользнул по решетке ворот, замер на груди крайнего милиционера и, наконец, медленно сместился к правому плечу...

Глеб затаил дыхание и плавно потянул спусковой крючок. «Вал» дернулся, ощутимо ткнув сыщика в плечо. Форменный тулуп милиционера окрасился кровью, и он, взмахнув здоровой рукой, рухнул на землю, его напарник отреагировал мгновенно и вскинул висевший на плече куцерылый «АКСУ», что-то яростно выкрикивая. Наехавшим «быкам» пришлось ретироваться к своим джипам, но в планы Кольцова такое никак не входило.

Едва головной джип тронулся с места, пытаясь развернуться, как сыщик прострелил ему правое переднее колесо. Вездеход занесло, разворачивая поперек дороги. Следующий выстрел достался замыкающему вездеходу. Тяжелая бронебойно-зажигательная пуля, пробив топливный бак, взорвала его. Над угловатым джипом взметнулся сноп оранжево-черного пламени. Теперь среди быков царил хаос и раздрай. Кольцов выбрал среди комбинатовских боевиков одного здоровенного битюга, который вытащил из-под куртки короткое помповое ружье. Очередной выстрел из «вала» разворотил

битюгу череп. Теперь остановить кровопролитие было невозможно. Беспорядочно загремели выстрелы, на территории резиденции завыла тревожная сирена...

— Ну ты, Иваныч, жесток и коварен к своим врагам, — восхищенно проговорил Беломор, когда вслед за частным детективом он выбрался из леса.

— Ерунда, — отмахнулся Глеб. — Появился шанс уравновесить силы, вот мы его и использовали. А теперь неплохо бы найти вашего Сумасшедшего профессора.

— Да чего его искать? — удивился Беломор. — Сидит, как обычно, в своем институте. Там его и возьмем.