Деловые люди

Глава 4. Тульский анабасис Даши Помойки

В незабвенных "Похождениях бравого солдата Швейка" Гашек пишет: "Без устали продвигаться вперед, бесстрашно идти незнакомыми краями, быть постоянно окруженным неприятелем, который ждет первого удобного случая, чтобы свернуть тебе шею, — вот что называется анабасисом. У кого голова на плечах, как у Ксенофонта или как у разбойников различных племен, которые пришли в Европу бог знает откуда, с берегов не то Каспийского, не то Азовского морей, — тот совершает в походе прямо чудеса."

Именно в таком положении очутилась Даша Помойка, когда поезд тронулся. И она тоже готова была совершать в походе чудеса. Даша Помойка незаметно осмотрела своих соседей по купе и осталась довольна увиденным. Две похожие друг на друга, пухлые, крашеные тетки с унизанными кольцами пальцами-сардельками выглядели перспективно. А тетки были настолько заинтригованы появлением импозантного майора в компании с невзрачной, бедно одетой Дашей, что даже отложили книги, приготовленные, чтобы убить время. Даша тонко чувствовала момент и держала паузу. Наконец одна из теток не выдержала и пригласила Дашу выпить чаю и перекусить, чем бог послал.

Пожирая предложенные тетками жареную курицу, сыр, крутые яйца и печенье, Даша Помойка охотно отвечала на вопросы и, дождавшись нужного момента, изложила одну из тщательно отшлифованных "выездных" версий: "Мама моя месяц назад умерла, никого у меня не осталось кроме дяди Леши и дедушки с бабушкой. А у дедушки, как он про маму узнал, инфаркт случился. Его вот только на днях из больницы выписали. А бабушка слабенькая, ей самой за дедушкой трудно ухаживать. Вот я к ним и еду, буду и работать, и за дедушкой ухаживать. Я так решила! Вы не смотрите, что я мелкая. Я сильная! И не белоручка какая! (здесь Даша показала свои руки с заработанными на дворницкой службе волдырями) А дядя Леша - вы даже не представляете, какой он хороший, какой добрый! Они с женой хотели меня удочерить, но у них своих детей трое, а меня мама не так воспитывала (тут Даша всхлипнула), чтобы я у чьих-то детей кусок хлеба отнимала! И бабушке надо помочь. Ничего, я справлюсь!"

Тетки были растроганы до слез Дашиной историей и ошеломлены ее мужеством, хвалили ее, объясняли ей, какой она молодец. И вот почему только люди молодежь ругают? А она добавляла все новые и новые душещипательные детали и штрихи, но, как опытный художник, точно знала, где и когда остановиться. Так что когда они подъезжали к Бологому, все необходимое было уже сказано, все слезы и сопли были вытерты, и она опять предстала перед своими благодарными зрительницами почти джек-лондоновской героиней, маленькой, но сильной. В Бологом тетки, прежде чем сойти, дали ей пять купюр того же достоинства, что дал ей майор ("Мы не обеднеем, а тебе на первых порах поддержка"), обняли ее по очереди и сошли с поезда. Даша Помойка спрятала деньги, сунула в "дяди Лешин" пакет забытые тетками книжки и стала готовиться к очередной операции.

Отдохнув минут десять и собравшись с мыслями, Даша вышла в коридор и открыла дверь в соседнее купе. "Ой, извините, ошиблась дверью!" Даша Помойка "ошибалась дверью" еще три раза, прежде чем увидела своих очередных клиентов. Немолодой, подтянутый полковник-ракетчик и его расплывшаяся, добродушная супруга благодушно пили чай с вишневым вареньем. На робкую просьбу Даши, нет ли у них мобильного телефона и нельзя ли ей по нему позвонить ("Мне уж очень надо позвонить, я быстро, две минуты и все! А я за это время заплачу, вот у меня денюжка есть.") полковница дала ей мобильный и, смеясь, отвергла "денюжку".

Но больше она уже не смеялась, потому что Даша, набрав номер сердобольной старушки со второго этажа, затараторила: "Мария Петровна, это я, Даша! Спасибо вам огромное, я за полчаса до начала похорон успела. Тетенька моя любимая, Галочка моя! Она же мне как мама была! А какая она красивая в гробу лежала, все любовались. (Даша всхлипнула и начала свободной от телефона рукой вытирать глаза) Мария Петровна, я вам все деньги верну, все до последней копеечки. Спасибо вам!" И Даша вернула мобильный, поблагодарила и, шмыгая носом, повернулась, чтобы уйти, но полковница ее остановила.

"Деточка, ну куда же ты такая пойдешь? Успокойся хотя бы, посиди, чаю с нами выпей, умойся." Полковник решительно поддержал жену, и через несколько минут Даша уже рассказывала очередную "выездную" версию, рассчитанную на военных. Здесь фигурировали и Дашин дед, подполковник-танкист, героически погибший в Афганистане задолго до Дашиного рождения, и непутевая, сбившаяся после его смерти с правильного пути Дашина мать, которая родила Дашу неизвестно от кого, и незабвенная питерская тетенька Галочка, которая заменила Даше мать и вот теперь неожиданно, скоропостижно скончалась, и святая женщина, соседка Мария Петровна, которая дала Даше денег на поездку в Питер на похороны и обратно.

Перед самой Москвой Даша Помойка успешно провела еще одну операцию "Звонок с Мобильного". На этот раз ее клиентами стала молодая, явно очень хорошо обеспеченная пара, в которой молодой муж все еще пытался произвести на жену впечатление широкой натуры. Этот звонок Даша сделала своей начальнице, извинилась, что все произошло так неожиданно, а в целом повторила все то, что сказала Марии Петровне, а супругам повторила почти то же самое, что и полковнику с полковницей, но только в этой версии, рассчитанной на либералов, вместо героического деда-танкиста фигурировал дедушка-журналист, убитый еще до рождения Даши за статьи, в которых он мужественно разоблачал крупных коррупционеров, воров в законе и оборотней в полковничьих и генеральских погонах.

В общем, за три операции к двум дядюшкиным купюрам прибавилось еще десять таких же купюр. А на мелкие расходы у Даши оставалась еще половина денег, которые ей дала невестка сердобольной Марии Петровны. Так Даша Помойка превратила Смерть в высокодоходный, экологически чистый бизнес.

Добрые у нас люди! Ох добрые!

Широк русский человек! Ох широк!

Мы так увлеклись обсуждением этого необычного бизнеса, что и не заметили, как Даша Помойка подъехала к Туле. Теперь ей нужно было завоевать этот город, сделать его базой для своих далеко идущих планов. Но это уже совсем другая история.

Вот такие дела, друзья мои. Мораль сей басни такова: Так выпьемте же за то, чтобы при всей широте нашей натуры мы никогда не были лохами!