Дембельский блокнот или Фрагменты почётной службы

ЮБИЛЕЙ

В начале апреля 1983 года, закончилось мое пребывание в Ферганской «учебке». Закончилось как-то неожиданно, вдруг объявили, что завтра на аэродром, и в Кабул на сортировку. Приедем в часть, а там и узнаем, кто, где дальше служить будет.

Интересно, что сержанты всех подразделений, перед нашей отправкой, на сутки куда-то спрятались. Вот, только что были, и вдруг исчезли. Почувствовали злыдни, что парням очень захотелось напоследок с ними поговорить, обиды кое-какие вспомнить, ну и попрощаться, чтобы запомнили. Никого не нашли. Походили неприкаянно по полку, затем пообедали и письма домой сели писать, нужно же предупредить родных, что адрес меняется. Настроение было препаршивое, мандраж не давал трезво мыслить, вот я и сглупил напоследок, собрал вещи, а значимые для меня бумаги, вдруг, взять с собой не решился. Набралось не так уж и мало, письма из дома, конспект по боевому самбо, который я вел четыре года, пока ходил на тренировки, учась в Новосибирском геологоразведочном техникуме и грамоту «За освоение новой техники», полученную уже здесь, после учебных стрельб, попросил отправить мне домой Андрея Сергеева.

Это друг мой и почти земляк, который оставался в Фергане, заведовать артиллерийским полигоном, этаким макетом местности внутри большой комнаты, с приборами наведения в связке со стволом от мелкокалиберной винтовки. Андрей оказался рукастым парнем, да и образование было, ушел он на службу с четвертого курса Томского политехнического института. Вот и остался он в учебном полку свое детище доделывать….

Одолели его, видимо, другие заботы, так как не переслал он ничего. Так и сгинуло все неизвестно где. Грамоту жалко, с ней моя служба могла пойти совсем по-другому. По крайней мере, я с большей долей вероятности остался бы наводчиком орудия, а не бегал бы с радиостанцией по горам….

Перед вылетом нам выдали по паре коробок с сухим пайком и пожелали всего хорошего.

Сам перелет я не запомнил, так как, тупо продрых. Кабул нас встретил ярким солнцем и нехваткой воздуха, высокогорье, как-никак. Нас строем довели до клуба 350-го полка 103 Витебской Воздушно-десантной дивизии и приказали ждать. Чтобы мы не скучали, один из офицеров прочитал нам, так сказать, вводную лекцию о месте нашего нынешнего пребывания. Начал он ее так…

— Вы все добровольно приехали сюда, чтобы выполнить свой интернациональный долг по просьбе местной власти и приказа нашего государства. Но в первую очередь вы прибыли сюда для защиты своей Родины. Если бы нас здесь не было, то тут бы хозяйничали бы американцы. Амина скинули для предотвращения такого сценария. Поставили бы они свои базы, привезли бы ракеты, которые из-за рельефа местности стали бы большой угрозой всей территории нашей страны. Еще большей угрозой стали бы наркотики, которые очень хорошо растут в таком жарком климате и все бы они пошли к нам в страну. На данный момент ЦРУ курирует поставки героина из Пакистана в Афганистан, а если бы они тут обосновались, мак выращивали бы тут повсеместно. Одной из задач вражеских спецслужб, является распространение этой заразы среди наших солдат. Американцы вообще рекомендуют распространять среди нас наркотики бесплатно, но афганцы, как прирожденные торгаши, их продают, дешево, но продают. Мы с этим боремся. Так, что, лучше не пробуйте. Кто будет пойман — пусть не обижается. Меры будут приняты жестокие….

Здесь жаркий климат и много болезней. Поэтому в ближайшее время все пройдут вакцинацию от чумы, столбняка, холеры. От гепатита защищаемся личной гигиеной. Котелки храним в воде с хлоркой и из чужой фляги не пьем. Кто решит, что служба ему не мила, а без печени он как-нибудь проживет, и решит самостоятельно заразиться желтухой, того ждет трибунал. Выявили недавно нескольких уродов, которые напились мочи больного гепатитом. Поставщик «эликсира» тоже пойдет под трибунал. Не рекомендуется засматриваться на местных дам, хоть они все в парандже ходят, но считаются собственностью мужа или отца, и пристальное внимание к ним, считается оскорблением. Ведь мы попали в 1362 год, по местному летоисчислению. В нашей стране это время Куликовской битвы, раннее средневековье, здесь же, это самое, что ни на есть — настоящее. С оружием, которое здесь будет с нами неразлучно, нужно будет обращаться бережно и осознать некоторые его особенности…. Прежде всего это наш автомат, АКС-74. Пуля в патроне особая, со смещенным центром тяжести. Все это помнят, но не осознают, что это такое. Каждый знает, почему стрела из лука летит прямо и не кувыркается в воздухе, потому, что у нее тяжелый наконечник и центр тяжести смещен вперед. Что будет, если наконечник поставить сзади? При выстреле стрела будет стремиться перевернуться наконечником вперед. Вот эта неправильная стрела и является прообразом нашей пули, калибра 5,45 миллиметра. Не переворачивается же она в полете из-за вращения вокруг своей оси, но при попадании в препятствие стремится перевернуться своей тяжелой частью вперед и начинает кувыркаться в теле, изменяя траекторию своего движения, нанося очень тяжелые раны. Вообще, раньше были патроны под маркировкой МЖВ, так, та пуля, покувыркавшись, даже из кочана капусты не вылетала….

Очень познавательная лекция получилась. Где-то, через час появился замполит дивизии и несколько офицеров с бумагами. Началась перекличка. Называлась фамилия, боец вставал, замполит изучал его взглядом и сообщал ему место службы. Процедура проходила довольно неторопливо, а меня в тот момент на жрачку пробило, сил просто не было. Начал я потрошить сухпаек и в этот момент прозвучала моя фамилия…

— Кузнецов Игорь Николаевич!

— Я!

Поднимаясь, я подхватил, раскуроченную коробку с сухпайком и прижал ее к груди. Комиссар долго смотрел на меня, а потом выдал….

— Этого рас….здяя в артполк, в пятую батарею, пусть Кулаков им занимается!

О смысле фразы я начал догадываться, когда ожидал возле жилого модуля кого-нибудь из начальства. Подошел ко мне незнакомый солдат и спросил.

— Из новеньких?

— Да.

— Куда распределили?

— В пятую батарею.

— У-у-у… Подожди тут, я быстро! Сейчас веревку принесу!

— Зачем???

— Вешаться!!! Считай, что ты в дисбат попал!

Разговор этот услышал, проходивший мимо прапорщик.

— Новенький? В пятую направили? Ты кто на «гражданке» был? Профессия, какая? Учился на кого?

— На геолога учился, а в учебке на наводчика «НОНЫ»

— Значит, ко мне попал. Я, прапорщик Тулупов, командир взвода управления пятой батареи, можно просто «Товарищ Прапорщик». Будешь связистом! Рацию тебе доверим!

— Так, я же наводчик!

— Ничего! Сейчас я исправлю это недоразумение! Наводчиков у нас хватает, а вот корректировщиков мало. Ты ведь геолог, значит, по горам ходить сможешь! Шагай в казарму, знакомься, койку выбирай! Третья комната слева, по коридору.

Слегка обалдевший от происшедшего и от очередного зигзага судьбы, я направился в «модуль».

Встретили меня не очень приветливо. Я вошел в комнату, поздоровался…. В комнате находилось человек шесть достаточно накачанных парней, оказалось, что все они дембеля. Один из них встал и подошел поближе. Вдруг с силой пробил мне кулаком в грудную клетку….

— Что так долго?! И почему один?!

— Ни хрена себе долго! Приказ Устинова только, что вышел!

— Какие борзые молодые нынче пошли! Уже и дедам грубят! Сказано, что поздно, значит поздно. Ты еще улыбнуться попробуй! Если ты один прибыл, значит, будешь шуршать за всех, кто еще в Союзе нежится! Койка твоя вот тут! Вещи свои сдай в каптерку и бегом в автопарк, там «Нюрки» с рейда пришли. Протрешь там все и приберешься внутри. Приду, проверю, чтобы блестело все!..

Так дальше и покатилось. Работа, наряды, короткий сон, снова работа. Однажды мне сказали прибраться в нашей каптерке. Это была выкопанная между жилых модулей землянка. Вещи были свалены в кучу на земляном полу. Такой работе я обрадовался, потому что тут на какое-то время можно было побыть одному. Притомился я что-то от назойливого внимания в последнее время…

Первым делом из снарядных ящиков я сколотил несколько полок и принялся разбирать и укладывать разбросанные вещи. Удивительно, но меня перестали дергать на другие работы. Как-то приводя в порядок каптерку я почувствовал сильный озноб и слабость. Присел отдохнуть, да так и свалился. Был сильный жар и лихорадило тоже сильно. Трое суток просто выпали у меня из памяти. Странно, но отволочь меня в ПМП — полковой медицинский пункт никому и в голову не пришло. Хотя, как я потом узнал, у всех наших медиков были другие заботы, более срочные, чем моя внезапная лихорадка. В дивизии произошло ЧП, один из «молодых», желая свести счеты с «дембелем», заминировал гранатой его кровать. Сам он спал на верхнем ярусе, прямо над ним, но видимо думал, что его не заденет. Не важно, что подумал этот дебил, когда после отбоя и выписанных профилактических дюлей, дернул за веревочку и выдернул чеку…. Погибла половина палатки, другая половина была тяжело ранена. Вот все наши медики сбором крови для операции и занимались, забирая ее у добровольных доноров. Только после этого случая маленько утихла истерия у наших замполитов которые яростно промывали мозги «молодым» на тему борьбы с дембелизмом. Договаривались до откровенных призывов «разобраться» со старшим призывом и снятии с виновных всякой ответственности. Заодно с этими беседами вербуя себе «стукачей». Наверное, эти горе — комиссары не рассчитывали, что кто-то откликнется на их призыв мочить дембелей. Конечно, должности у них такие и именно «работа» с личным составом предполагает вхождение в доверие, а, что как не сочувствие к обиженному сильнее всего сближает и вызывает это доверие, вот и пользовались….

Конечно, «молодые» все ненавидели «дембелей». В учебке сержантов, в части «дембелей», даже не их, а «черпаков» — это тех, кто на шесть месяцев отслужил больше тебя. Это в основном они «молодых» гоняли. Дембеля мелочью не занимались, они иногда «черпакам» внушения делали. Парадокс заключается в том, что самый жестокий дембелизм проявляли те бойцы, которые в «молодой» период никаким образом не притеснялись и могли только наблюдать процесс со стороны, в соседних подразделениях. Вот те меры вообще не знали, но громче всех вопили, что они через все это с честью прошли.

Для меня это было, каким-то неизбежным злом, другие же частенько озлоблялись. Например, наши «молодые», которые попробовали на себе этот дембельский тренаж, попадая в госпиталь по ранению или болезни и прилетев домой в СССР, частенько отрывались на местных дембелях, загоняя тех из «инфекционки» в «хирургию», просто за косой взгляд или попытку покачать права….

Как-то в трудах, заботах и интенсивном «шуршании» прошел месяц моего пребывания на земле Афганистана и только в обед я вспомнил, что сегодня 20 апреля — мой двадцатый День рождения, можно сказать, что юбилей.

Праздновать мне его досталось в дежурстве по «модулю», стоя на «тумбочке» в общем коридоре. Народу в этот день было очень много, приехали офицеры из других частей на КШУ — командно-штабные учения. Суетились целый день, но к ночи маленько успокоились и расползлись по выделенным им комнатам. Мой пост ночью переместился на улицу, перед входом в казарму. Стою, грущу, вдруг слышу;

— Что грустим, боец?

Это незнакомый мне капитан вышел ночью покурить. Видел я его сегодня днем среди прикомандированных

— Я не грущу, я так День рождения праздную….

— Странные у вас тут порядки. У меня в роте все именинники от службы освобождаются. Раз в год любой боец целые сутки бездельничает. Неважно, кто ты, рядовой или дембель. Еще и в обед повар что-нибудь праздничное забабахает, а уж в наряды ходить в этот день….

— Да, я ни кому и не говорил о дате. Честно говоря, сам недавно вспомнил, вот и взгрустнулось.

— Понятно…. Достали «дембеля»?

— Да не то, чтобы достали,…. В общем, вживаюсь помаленьку! Кому-то нужно шуршать, я пока, что один «молодой» на всю батарею.

— В принципе позиция правильная, все когда-то с «молодых» начинали…. Я ведь когда училище закончил и на взвод встал, потом на роту, решил искоренить «дембелизм», как явление. Запрещал старослужащим, даже пальцем к «молодым» прикасаться. Дневал и ночевал в казарме, и знаешь, результат мне не понравился. Я получил сытых и наглых солдат, без всякого понятия о дисциплине, которые ничего не умели и ничего не хотели уметь…. После полугода моих трудов я решил проверить, на что способны те и другие. Дал задание «дембелям» и бывшим «молодым» построить жилую землянку. «Дембеля» сами сразу нашли лопаты, доски, гвозди, быстро вынули грунт, накрыли потолок и, раздобыв доски, сделали лежанки. «Молодые» же так и просидели, ожидая, пока им инструмент не принесут…. Самое же противное, что это поколение потом стучало себе пяткой в грудь и говорили всем о перенесенных страшных тяготах в молодой период. При этом они тупо издевались над младшим призывом, не видя и не чувствуя границ допустимого….

Неудачный эксперимент у меня получился. Теперь я слежу чтобы «дембеля» «молодых» только по делу гоняли, не скатываясь к унижениям и издевательствам.

Капитан ушел, но вскоре вернулся со свертком в руках.

— Держи! С Днем рождения боец!

— Спасибо!

Капитан ушел, а я остался на посту с автоматом и бумажным свертком в руках, в котором была палка копченой колбасы, банка сгущенки и пяток яиц сваренных «в крутую»….

Что-то отвык я от человеческого общения, даже не знаю, что с подарком делать. Ладно, завтра в столовой на стол выложу, а пока на кровать в казарме положу.

На сегодня пароль «8», стою у жилого модуля и всех окликаю

— Стой! Пять!

— Три! ….

— Стой! Два!

— Шесть!

Смысл пароля в том, чтобы сумма названых цифр совпала. Если совпала, значит, отзыв на пароль правильный — пусть проходят. Изредка на улицу выбегают сонные солдаты в трусах, и бегом в темноту, в туалет. Некоторые, оглядываясь, бегут за угол…. Зря они так! Главным развлечением нашего начальника штаба, майора Середы был отлов таких «ссыкунов». Бессонница его иногда ночью мучила, а сегодня он еще и поддатый сильно был. Вот и не повезло сегодня очередному неудачнику, который после экспрессивной лекции, о недопустимости подобного поведения, теперь тянул носочки кирзовых сапог, печатая шаг по тропинке между казармами….

— Стой! Три!

— Пять! Что здесь происходит?!!!

Ого! Патруль комендантский. Старший лейтенант и два бойца. Неужели прервут развлечение нашего майора? А залетчик-то не прерывается, так и печатает шаг в трусах и тельняшке.

— Товарищ майор! Что здесь происходит?

— Отвали старлей! Видишь, что — солдата воспитываю!!!

А дальше, как говорится, «слово за слово, да хреном по столу!», майор попытался схватить за грудки начальника патруля и вдруг получил удар сапогом прямо в глаз! Нокаут! Надо же, какая растяжка! Рядом ведь стоял! Старлей посмотрел на лежащего майора, поправил портупею и скрылся в темноте.

Я оглянулся на забившего, на муштру бойца, и спросил.

— Что это было?

— Это был патруль по дивизии. Во главе с командиром взвода дивизионной разведроты, старшим лейтенантом Дворниковым.

— Знаешь его?

— Наслышан.

Зашевелился наш НШ — начальник штаба дивизиона, и с трудом поднявшись, побрел спать, унося с собой приклеившуюся к нему кличку — «Дед Пиночет». Все-таки месяца два, потом, в темных очках проходил, «бланш» прикрывая….

НОВОЕ МЕСТО

К концу апреля я уже как-то пообвыкся в роли единственного «молодого» в подразделении. Да, и дембеля перестали почти меня замечать. Наверное, из-за малочисленности «молодого» контингента. Дело мне нашлось по новой специальности. Я теперь радиотелефонист, и на меня повесили уход за всеми радиостанциями нашей пятой батареи. Выделили мне закуток в новой каптерке. Большую палатку, одетую на деревянный каркас, разделили на четыре равные части и распределили между батареями. В каждый отсек был отдельный вход с дверью на замке. Для возни с радиостанциями я отгородил себе закуток два на один метр, сделал столешницу на которой можно было поставить рацию и с удобствами обслуживать. Аккумуляторы поменять, лямки мягкие подшить, чтобы железный гроб с названием «Р-107М», и весом 24 килограмма, носить удобнее было. Конкретно за мной закрепили более старую, но более легкую рацию «Р-105М». Она была более капризная и дальность связи меньше была. Как я позже выяснил, капризность ее была связана с внутренним обрывом жилы токоподводящего провода, поэтому все от нее отпихивались. Не хотелось в самый нужный момент остаться без связи. Из рейдов все возвращались пыльные и чумазые, чистили оружие, а комбинезоны серого цвета, этакая униформа для грязной работы, стаскивали в каптерку. Порядка никакого не было, потому, что скидывали в угол, как попало, а потом, перед рейдом, переругиваясь, искали свое. В конце, концов, Кулакову, нашему комбату это надоело, и он приказал мне следить еще и за всеми вещами. Вот и постоянное дело появилось, можно сказать, человеком стал. По крайней мере, меня перестали шпынять. С Кулаковым сложно спорить, он товарищ веселый, но юмор специфический. Он, например, покурившим чарз старослужащим, пагубность подобных действий, объяснял резким ударом в печень. Выстраивал предполагаемых «залетчиков» в шеренгу по одному и шел, демонстративно принюхиваясь, а нюх у него был собачий. Потом…

— Понял, за что?

Однажды увидел, как он майора, жившего в его комнате, перепугал. Я тогда тряпкой возюкал под кроватями в офицерском модуле. Дежурство по комнате у нашего комбата было. Почему поспорил наш капитан с этим майором, я не понял. Увидел только, что Кулаков вытащил из ножен, висящих на спинке стула, свой трофейный кинжал с алюминиевой головой льва, на рукоятке, и швырнул через всю комнату. Потом, подошел и спокойно вытащил, вонзившийся возле уха майора клинок, и продолжил общение. Градус агрессии, кстати, заметно снизился, видимо шутка понравилась.

Наш комбат был личностью харизматичной и авторитетов не признавал. Частенько сваливал из части в Кабул за букетом цветов и дальше по маршруту. Говорили, что он в Афган капитаном пришел. За год успел слететь до лейтенанта и опять подняться до капитана. При всем, при том, его уважали, и дисциплина в батарее была железная.

В начале мая прибыло молодое пополнение и дембеля начали готовиться к отбытию на Родину. Всего, кроме меня в нашу пятую батарею пришло семь человек. Санинструктор Сашка Колесников, механики-водители Колька Кривошей, Валерка Некрасов и Валерка Прищиц, командиры орудий Аханьков Виктор и Чернявский Юра, а также Валик Логвинов, командир отделения разведки. С Валиком смешно получилось. Когда я подошел к маленькой кучке нашего пополнения, Валик сразу бросился в глаза своим испуганным и негероическим видом. Наивный взгляд хаотично бегал по сторонам…

— Ты кто?

— Я разведчик!

Голосок тоненький, взгляд испуганный и растерянный, телосложение, нет, почти теловычитание, зато, голова большая…. У меня эта заявка никак не ассоциировалась с образом разведчика. Позже выяснилось, что учился Валентин Романович Логвинов на командира «реостата» — машины управления огнем, напичканной умными приборами, даже компьютером, и он в них разбирался. Его умную голову командиры оценили несколько позже, когда он стал делать баллистические вычисления при стрельбе, но ехидную кличку «Валик-Разведчик», носил до конца службы.

Наличие бесправного хозяина каптерки очень понравилось местным наркоманам, и очень не понравилось мне. Гости, ставшие наведываться в каптерку, не понравились. Поэтому, когда работал внутри, приходилось частенько просить закрыть меня снаружи, а ключик в окошко передать, но все равно периодически набивались человек по шесть, внутрь отсека, и пускали по кругу дозу героинового дыма. Сыпали в нержавеющую ложку чуть — чуть серого порошка, подогревали снизу зажигалкой и вдыхали дым через трубочку от цангового карандаша. Затем, первый, выдыхал дым в рот второго, и далее, по кругу. Часто при обысках, по наличию этих предметов, определяли наркоманов. Меня от вида этих посиделок бросало в дрожь…. Ненавижу наркоманов. За полгода регулярного употребления человек превращался в высохшую мумию, с лихорадочным блеском глаз. По крайней мере, в такую мумию превратился мой первый знакомец, который посоветовал мне вешаться, когда узнал, что я попал в пятую батарею. Через полгода моего пребывания в Афганистане он был озабочен только тем, где разыскать очередную «хапочку», затем кочевал между гауптвахтой и поляной за караулкой, где он копал себе индивидуальную тюрьму — зиндан. Таким образом, ему прописали лечебное голодание и профилактическую ломку. Хочешь кушать, значит, из дырки в земле должна земля вылетать. Земля вылетает, тогда начальник караула лично в дырку еду опустит, всем другим приближаться к зиндану запрещено…. Результат лечения мне не известен, но думаю, что ничего хорошего не получилось. Не знаю никого, кто соскочил бы с этой гадости полностью.

Не знаю, чем бы закончилась для меня эта эпопея с приходящим клубом по интересам, но в конце мая я, Юрка Чернявский, Колька Кривошей и Валерка Прыщиц оказались в составе конвоя развозившего по постам продукты, боезапас и молодое пополнение.

На двадцать второй заставе, в тридцати километрах от Кабула, в кишлаке Рустамкалай, стояла 9 рота 357 полка нашей 103 ВДД. К ней прикомандирован был взвод нашей пятой батареи с тремя орудиями. Вот там нас и сгрузили.

Народу внутри блок-поста было очень мало, все ушли на проческу в долину. Прибыло командование полка и поставило внеочередную задачу…. Нам же всем сразу нашлось дело. Меня, к примеру, послали за стену с лопатой прокопать канавку для чего-то вонючего и антисанитарного. Туалет внутри крепости переполнился и для того, чтобы его засыпать, уровень «гуано» нужно было понизить. Согласно местной традиции вылив его на улицу. Обозначив мне фронт работ, сержант удалился. Я постучал по твердой, как кирпич, глиняной поверхности, оперся на лопату, задумался и задремал….

Нужно сказать, что единственным желанием солдата в начальный период службы, было желание выспаться. При малейшей возможности безнаказанно отдохнуть, все начинали кемарить. Тут еще жара, солнце слепит и рядом никого….

Пришел я в себя от окрика сержанта, стоящего рядом с часовым на стене крепости. Оказывается, они некоторое время наблюдали за выписываемыми мной кренделями вокруг торчащей из земли лопаты….

— Боец! Бегом ко мне!

Черт! Зашарился! Что сейчас будет! Ничего хорошего, это точно!

Подбежал и доложился. Жду, что скажет….

— Спать хочешь?

— Хочу.

— У тебя четыре часа. Чтобы к приходу роты был, как огурчик. Бегом в свой кубрик!

Когда заскочил в каморку с настилом из снарядных ящиков, я целую минуту думал, что не усну…. В голове билась мысль, что следующий «залет» пройдет по другому варианту. Проснулся от шума, это пришла «броня». Выход на «боевые», оказался крайне неудачный. Разведданные не подтвердились, а сами попали в минометную засаду. Первый взрыв мины был достаточно далеко от стоящих кучкой командиров…. Второй разрыв накрыл КП и убил Начальника Штаба 357 полка…. Позже, от пленных «духов», узнали, что это были американские инструкторы из Пакистана. Приезжали в душманский укрепрайон для инспекции, заодно и «мастер-класс» продемонстрировали….

ПЕРВЫЙ РЕЙД

Место, в которое я попал, выглядело со стороны, как две квадратных коробки, брошенные на ровный стол долины. В одной из этих коробок и расположилась 9 рота 357 ПДП. Крепость-коробочка сложена была из глины. Высота стен достигала пяти — шести метров, а длина каждой из сторон, около сорока метров. Толщина стены, сложенной из глиняных блоков, была сантиметров восемьдесят. В сторону гор и расположенного там ущелья, выходили главные ворота крепости. На этих воротах я уже почти два месяца несу караульную службу.

Задачей нашего подразделения был контроль местности и блокирование ущелья, в котором был расположен очень мощный укрепрайон, так называемая “Тюрьма русских военнопленных”. Рулил в ней полевой командир, и звали его Фаиз Мамат. Контролировал он не только «Тюрьму», но и все окрестности Кабула. Хорошо, так контролировал, плотно. Воевать он умел и любил, да и в свое время окончил наше Рязанское командное училище ВДВ, и тактику наших войск знал не понаслышке. Ловили его долго и упорно, но все напрасно, уходил гад всегда, или не появлялся там, где его ждали. В этот раз, разведка донесла, что Фаиз Мамат собирает нескольких полевых командиров на общий сбор, решать, что делать с обнаглевшими “неверными”, как дальше жить и размножаться. Прийти должны были пять главарей, с небольшими группами поддержки каждый. В крепости на посту в тот момент находилось семьдесят четыре бойца, так что, оставив в крепости караул, человек шестьдесят на операцию выставить мы смогли. «Зеленые» — соседний пост «царандоя» тоже смог выставить около полусотни бойцов. Так что на первый взгляд для войны народу хватало.

Ну, а у меня в последний момент, как всегда, не заладилось. Сломалась моя радиостанция Р-105М, весом около десяти килограмм, но капризная до ужаса. Вот вечером, перед утренним выходом, когда наша пехота уже ушла в засады, рация у меня и сдохла. Понять, что с ней, я не мог. То работает, то вырубается, то снова работает. Провозился я с ней всю ночь. Под утро догадался растолкать ротных электронщиков, ввалился к ним с этой проблемой. Крутили, вертели, щупали, дергали, в конце концов, посоветовали мне сменить подводящие провода, которые от аккумуляторов идут. Ну, в жизни бы не подумал бы на них. Толстые, обрезиненные, надежные, около шести миллиметров в диаметре. Больше от безнадеги, чем от мудрого совета, я решился испортить вверенную мне станцию. Отрезал провода, приспособил другие, заизолировал. Включил — заработало!!! Из любопытства, разрезал старые провода, и обнаружил внутренний разрыв медной жилы. М-да, а так ведь совсем не заметно. Хорошо, что справился, только ночь не спал и хожу, как сомнамбула.

Часов в восемь, вывели “броню”, расселись и двинулись. Проехав около десяти километров, уперлись в огромный овраг, метров двадцать по ширине, и глубокий такой! Впереди кишлак, который нам нужен, метров пятьсот до него, а ближе не подойти. Связались с засадой, оказалось, что результат есть. Завалили они двух духов-разведчиков. Вышли те на осмотр местности в парандже, решили «духи» под ханум сработать, но не вышло. Ведь, если маскируешься, так маскируйся полностью, обувь, тоже смени. Когда, из под паранджи, мелькнул грубый мужской ботинок, все стало понятно. «Духов» тихонечко шлепнули из автомата с ПБС. Обыскали, забрали автоматы китайские АК-47, все в иероглифах и бисером на всяких неожиданных местах, видимо любимая игрушка была, раз так любовно украшал. Стволы эти в командирский БТР закинули, где я их внимательно рассмотрел, когда ленты для КПВТ набивал. Тем временем, подошли соседи — местный царандой, народная милиция. Бывшая банда, но после революции ее главарь, по имени Маланга, стал народным героем. Он объявил свой отряд афганской десантурой и решил, что воевать на стороне правительства он будет только вместе с русскими десантниками, да и квартировать тоже желательно вместе. Так и появились у нас соседи в соседней крепости. Вполне мирно уживались. За полгода всего раз объявлялась тихая тревога, чтобы соседи не услышали, мол, ночью будем брать “маланговцев”, но ничего, обошлось. Это был шустрый и подвижный, как ртуть афганец лет сорока, воевал он с четырнадцати лет, ну и друг его и его заместитель был такой же. Вот он и повел своих людей через овраг к кишлаку. Метров за двести до домов по “маланговцам” ударили со всех стволов. Все залегли, а этот безбашенный «замок», сел на стульчик раскладной и со всеми удобствами стал постреливать. Через пару минут боя ему закономерно между глаз прилетело. Наша засада при таких делах тоже влипла, весь бой, у наших над головами шел. Отойти назад не получается, огонь слишком плотный. Раскрываться тоже нельзя, так и лежали, окопавшись вблизи домов. Маланга рассвирепел, друга потерял, крови хочет. Потери у него больше пяти человек, только убитыми. Бегает, требует подвести “броню» прямо к домам, прикрыть его людей, а у нас овраг, на карте его как-то не было. Из орудий стрелять тоже не можем, так как наша засада прямо перед домами укрыта. Духи осмелели, лупят длинными очередями из всего, что есть. Я из БТРа вылез, думаю, дай посмотрю, что творится. Пули над головой так и вжикают. Вжикнет, гляну назад, метрах в двухстах, пыльный всплеск встает, но когда несколько пуль, прямо возле ног попало, решил укрыться. Встал строго за колесо БТРа. Смотрю, пленного духа волокут, «маланговцы» видимо поймали. Его, наверное, уже допросили, раз солдатам отдали. Пулеметчик наш, ранее раненый, с криком — Это тебе, сука, за мою ногу!!! впечатал, с размаху, приклад ПКМа духу в челюсть. Сломал, конечно, попинали его, потом «дух» вдруг помер и прикопался в овраге. Да и к лучшему это, а то сдают их, сдают по инстанциям, но «восток-дело тонкое» и через родню их выкупают и вот они опять днем «мирные декхане», а ночью снова с автоматом шарятся….

Засада наша все-таки выбралась, доползла до оврага и вышла к “броне”. Можно стрелять. Выкатили “НОНЫ” на прямую наводку и стали стрелять штатными снарядами. Хорошие такие снаряды, почти на девять километров летят, да и заряд очень мощный, а осколки, в виде воланчиков из рваного железа, летят очень далеко, метров на двести, точно. Запомнил картинку. Валерка Прищиц, механик-водитель «Ноны», перед стрельбой залег у обреза ствола. При выстреле, его как кнутом, по ушам стегануло. Никогда больше я не видел, чтобы кто-то ползал вперед ногами с такой скоростью!

Залез обратно в БТР и начал помогать набивать ленты к пулемету, цинки вскрывать. КПВТ по кишлаку работает, грохот стоит. Затем все стихло, пулемет заклинило, капризная все-таки машинка, долгой стрельбы не выдерживает. Работы не стало, и я незаметно для себя уснул. Проснулся от крика моего командира, старшего лейтенанта Троцевского» — Да ты охренел!!! Спишь что ли? Нас тут сейчас убивать будут, а он дрыхнет!!!» Оказалось, что духи из кишлака ушли, скопились в мелких овражках и намереваются нас атаковать. На гранатометный выстрел еще не подошли, но вот-вот.… С количеством духов тоже не все ладно. Пришли все пять банд, в полном составе!!! Это же их, как мурашей в поле! Но не обломилось им сегодня. Ротный, капитан Дымов, сумел вызвать вертушки. Прилетело звено “крокодилов» — Ми-24,и обработало скопление духов, сначала”капельками”-бомбами весом по сто килограмм, а затем накрыло НУРСами.

Вот вроде и все! Потрошить духов оставили “маланговцев”, им сегодня крепко досталось, не так как духам, но все-таки досталось. Сами мы снялись и в крепость поехали.

Неделю, во всем уезде, в каждом кишлаке шли похороны. Сколько полегло духов, я не знаю, но Фаиз Мамат опять ушел. С нашей стороны потерь не было, и это больше всего радовало!

СПОРТИВНЫЙ ПРАЗДНИК

Сегодня воскресенье, бойцов нашей 25-ой заставы ждет традиционное мероприятие, под названием «Спортивный Праздник». В принципе все как в пословице: «Для солдата праздник, что для лошади свадьба — грива в цветах, а жопа в мыле.»

Каждое воскресенье мы бегаем, тягаем гири, стреляем из автомата, и конечно, бокс. У меня сложилось такое впечатление, что из-за бокса это мероприятие и стало любимым развлечением наших офицеров. Противники выбираются путем лотереи, в шапку кидаются бумажки с фамилиями всех бойцов имеющихся в наличии. Те, кто стоит на посту, тем положена индульгенция, просто вытягивается из шапки другая бумажка. Выбирается восемь пар, и хлещутся они между собой до полной победы одного из участников, то есть, кто на ногах остался, тот и победитель, он и проходит в следующий круг. Олимпийская система в действии. Я еще ни разу не выходил в «круг», вернее не в «круг», а на волейбольную площадку внутри нашей крепости у кишлака Рустамкалай. Вообще-то это не совсем волейбольная площадка, просто гарнизонный плац перегорожен волейбольной сеткой, но в волейбол играть не получилось, обуви, кроме тяжелых ботинок нет, а босиком не очень то и попрыгаешь, земля раскаляется так, что на ступнях появляются волдыри от ожогов. В общем и целом идея с волейболом провалилась, но сетку снимать не стали, не мешает, и ладно.

Мне сегодня в очередной раз повезло, не зря я всю предыдущую неделю собирал доски и выпрямлял гвозди. Удалось быстро сколотить деревянный щит для ростовой мишени и меня определили в «стрелки». Кроме того недавно старший лейтенант Троцевский убедился в моей неплохой стрелковой подготовке. Предыдущие несколько раз я тоже стрелял, занимал вторые и третьи места из пяти групп. Связисты, артиллеристы и три взвода пехоты. Вроде бы все нормально, но однажды Троцевский решил из моего автомата отстреляться. Все бы ничего, но на моем стволе не было мушки, отломил я ее, когда пытался отогнуть и исправить прицел. Автомат мне достался не новый, а предыдущий хозяин пристрелял его под себя и зубилом заклепал прицел, чтобы случайно не сбился. Мушку он видимо потом погнул, стволом неудачно, наверное, ткнул куда-то, ну а мне надоело все время упреждение давать, вот и решил немного пенек мушки назад отогнуть, но отломил. Так и стрелял потом, как из мушкета целился по стволу, но попадал! Троцевский, увидев такое безобразие, стрелять расхотел и со следующей «ленточкой» привез мне запасную мушку, которую я с радостью и поставил на место сломанной. На удивление, мне даже не пришлось становиться «спутником» за порчу оружия. У нас на посту любая провинность «лечилась» бегом с полной боевой выкладкой. Бегали по дорожке, вокруг крепости. Я однажды подсчитал, что в круге было 365 метров, как дней в году. Тридцать кругов вокруг крепости — приблизительно десять километров. Артиллеристы бегали с двумя 120-ти миллиметровыми минами, по 16 килограмм каждая, а пехота носилась с груженым рюкзаком РД-45 и бронежилетом, количество «броников» доходило до трех штук, в зависимости от виновности пациента. Каждый день, кто-нибудь, да бегал, чаще всего выходили на орбиту группами по три — четыре человека.

При занятии призового места, бойцу полагался приз. Одна, две или три банки сгущенки, в зависимости от достижений, а занявший последнее место, тоже не был обойден вниманием, он украшал собой пейзаж, пробегая положенные ему тридцать кругов вокруг крепости….

Нынешнее воскресенье оказалось какое-то особенное. Во первых, перед началом мероприятия, рядом с крепостью собрался митинг с местными жителями. Какие-то седобородые старцы жались к дувалам, видимо местные активисты, которые недавно заявились в крепость с петицией к нашим командирам, о недопустимом поведении их подопечных и просили запретить нам ходить по форме номер раз — трусы, берцы, панама и конечно ремень, какой же солдат без ремня! Наши еще умудрялись из форменных трусов плавки делать, подворачивали всю свободно болтающуюся ткань к резинке, так и ходили. Основные претензии местных декхан сводились к тому, что женщины перестали работать. Всеми правдами и неправдами они сбегали к ближайшему от нас дувалу и, спрятавшись за ним, украдкой подсматривали за нами. В общем, аксакалы требовали прекратить разврат. Командиры посмеялись, но запретили выходить на открытое место без х\б. Правда запрет долго не продержался. Ну, невозможно работать в такую жару одетым! Стены внешнего дувала тоже немного подняли. Со стройматериалом там очень просто, отломил кусок сухой глины, обмазал жидкой, вместо цемента, и следующий кусок укладываешь, все берешь тут же под ногами. Тут все дома так построены, в том числе и наша крепость….

Виновницы скандала, закутанные с ног до головы, тоже кучковались возле дувала, и все вместе из под паранджи зыркали глазами.

Замполит с переводчиками втирали что-то о русско-афганской дружбе, об апрельской революции, о помощи СССР для Афганистана, потом ништяки какие-то раздавали, мелочь, но приятно.

После торжественной части был концерт, артистов никаких не было, выступали сами. В основном терзали гитару. Удивил Миша Кондаков. Точно не помню, но, кажется он….

Я тогда впервые услышал эту песню, сильно получилось, аж до печенок достало, и, кажется не только меня.

После песен афганцы разошлись, но не все. Маланговцы, местный царандой — народная милиция, решили на соревнование по подъему гири, выставить своего «батыра», тем более, что командир расщедрился, и сообщил, что за победу в подъеме тяжестей, призом будет трехлитровая банка консервированного сливочного масла. По местным меркам очень приличный приз. «Батыр» впечатлял своими размерами и был полностью уверен в победе. Нормальная голова казалась маленькой на конусообразном теле. По объему он превосходил любого из нас раза в два — три. Это учитывая, что все афганцы, как правило, жилистые и худосочные. Сопровождали его болельщики и фанаты этого героя, в количестве четырех человек. Чтобы все было без обмана, выступать ему разрешили самым последним, когда был известен лучший результат. Лучшим среди наших бойцов оказался Андрей Филипов, заряжающий нашей НОНЫ. Спокойный и неконфликтный парень из уральского города Верхний Уфалей. Толкнул двухпудовку раз пятьдесят и посчитал, что этого достаточно….

Мы все напряженно смотрели, как подходит к гире человек-гора. Вот он присел, ухватился за ручку, и на лице его отразилось несказанное удивление, когда он захотел ее поднять. «Батыр» отпустил гирю и, сказав своей свите, что он нынче не в форме, гордо удалился…. Банка масла так и осталась у нас на кухне.

На стрельбище я опять не занял первого места, но свои две банки сгущенки честно заработал. После нас, отцы-командиры, решили пострелять из АГС-17 «Пламя». Это автоматический станковый гранатомет, мощная штука! Все мишени в щепки! Опять нужно досточки собирать….

Наконец вернулись бегуны на десять километров, вместе с боевым охранением на БТРе. Бежали они пять километров по дороге в сторону заброшенного кишлака, затем обратно в крепость. Кросс совсем не мирного времени. В рюкзаках двойной боекомплект, каски, бронежилеты, на шее автомат. Все по-взрослому. За местностью из БТРа, сквозь прицел наблюдают, чтобы не обидел никто спортсменов, но вроде все обошлось. Теперь немножко времени на отдых и главное событие дня, жеребьевка и бокс.

Народ расселся вдоль стен, залез на покатые крыши и приготовился к зрелищу. Офицеры расселись отдельно, возле колодца, прямо напротив арены. И началось!

Первая пара изрядно всех повеселила. Вышли наш Вася Рыжиков и Девятайкин из пехоты. «Девятка» худенький и с виду субтильный, а Васька — кровь с молоком, крепенький и жутко волосатый, да еще рыжеватый, под стать фамилии. Ну, типичный русский молодец! Бил он так же по-русски, с размаху. Главное под его размашистый удар не попасть! Но «Девятка» молодец! Где пригнется, где увернется и сам отвечает резко и профессионально. Наш Вася был уже в приличном нокдауне и махал руками, как мельница, кажется, не видя противника, когда «Девятка» двумя точными ударами положил его на землю. Бой окончен!

Когда Девятайкина спросили, где он научился так драться, он сказал, что дома он был мастер спорта по боксу в наилегчайшем весе. Здесь же его никто о боксе не спрашивал, поэтому он и молчал.

Затем свои бумажки вытащили Андрей Филипов и Юра Чернявский. Оба выиграли. Юрка, похоже, решил мстить всем дедам и дрался отчаянно, несмотря на разбитое в кровь лицо. К тому времени он был так «дедами» замордован, что я боялся, как бы он не сорвался и не пристрелил кого-нибудь к чертовой матери, особенно Кольку Мещерякова, тот больше всех измывался. История простая произошла. Когда нас молодых в крепость привезли, Юрке «деды» доверили носить дембельскую кассу, как самому ответственному из нас четверых. Он и носил их в кармане, пока однажды деньги не пропали. Просто исчезли. Юрка запаниковал и сразу не сказал дембелям, что денег нет, а потом было поздно. Цепь событий, спустя две недели восстановить было невозможно. Так бы по горячим следам выяснили кто, где находился и, что делал. Нашли бы, или, по крайней мере, подозреваемые появились…. Деньги потом нашлись и вор признался, но что это Юрке стоило, он один только знает! Украл деньги член его экипажа, а Чернявский был командиром орудия. Звали эту гниду Сергей Черных, Юрка ненадолго отвлекся на помывку и не уследил, как Черных вытащил чеки ВПТ из нагрудного кармана лежащего «хебчика». Свою добычу он тут же спрятал внутри машины. Привязал к рулончику денег нитку и опустил за бронелисты, а кончик нитки привязал и замаскировал. Если не знать, никогда не догадаешься!

Деньги нашел Миша Котов, механик-водитель Юркиного экипажа. Он был старше нас на год, но генеральную уборку машины не доверял никому. И вот, наводя лоск, и возюкая чистой тряпочкой по стенкам он обнаружил какой-то волосок, присмотрелся — ниточка! Решил оторвать, а к ней привязано что-то. Потянул за ниточку, а на конце ниточки — рулончик. В рулончике же, деньги. Все двести чеков.

В экипаже было три человека. Один нашел, другой потерял, а третий украл. Черных, кстати, сразу признался и рассказал, как планировал, как ждал удобного момента и не упустил своего шанса.

Черных оказался довольно скользкой рыбиной, мы его даже как следует, не наказали, так, поколотили чуть, чуть. Гонор с него слетел, но спрогнозировав свою дальнейшую судьбу, он умело «сделал ноги». Открыл в себе талант парикмахера и, сблизившись с замполитом, через неделю исчез из части с ближайшим конвоем. Больше мы его не видели.

Прошло уже семь боев и, командир опять полез в шапку с именами. Вытащил бумажку и прочитал: «Верхоломов Сергей!». Это наш повар, все зовут его Сава, не знаю почему. Товарищ он крупный, даже шкафообразный. Интересно кто с ним в паре будет? Рука командира опять нырнула в шапку и я услышал. «Кузнецов Игорь, артиллерия!». Черт! Черт! Черт!!!

Я еще не поднялся, а народ уже кричал на все лады: «Сава! Мочи!!!» — поддерживал своего любимца. Нам натянули перчатки, и мы вышли в круг. Сава добродушно улыбается и изображает удары, не очень резкие, я уворачиваюсь. Затем я, изобразив пару обманных, несколько раз попадаю ему в голову, зря я это сделал. У Савы на глаза, будто пленка красная упала. Куда исчезло его благодушие? Я уже бегаю по всей площадке, но пока уклоняюсь и отмахиваюсь. Вдруг, искры из глаз и я вижу мелькнувшую стену крепости. Удар спиной о какой-то предмет и меня засыпало дровами. Это я в поленницу у стены влетел. Нужно было лечь и лежать, а я перекатился и поднялся. Стою, а земля качается. Слышу только «Сава! Мочи!!!». Начал я тупо бегать от Савы, чтобы и в самом деле не замочил. Глаза, то я его помню, в них я для себя ничего хорошего не прочитал.

Кажется, моя беготня длилась вечность. Поднырнув под волейбольную сетку, я оглянулся и увидел, что Сава сунулся за мной и очень удачно подставился. Совсем не по-боксерски, внешней стороной руки, наотмашь снизу вверх я, что есть силы, впечатал Саве в челюсть. Бой тут же остановили. Чего ждали, спрашивается?

Финальную схватку я не очень хорошо помню. Голова кружилась и подташнивало. Помню только, что в финале сошлись Андрей Филипов и Юрка Чернявский, который молотил руками с методичностью парового молота, не обращая внимания на встречные удары и не падая. Юрка выиграл. Ну и видок у него! Глаза заплыли, лицо в крови, нос картошкой и смертельно устал. Реабилитируют его только через неделю.

ДЕНЬ ПРИКАЗА

«День Приказа» — неофициальный солдатский праздник, веха которая делит твою службу на периоды. Он оброс традициями и постоянной борьбой с этими традициями, особенно со стороны замполитов. Ну, не нравилось им бритье головы у дембелей на «сотку» — «100 дней до приказа». Ну, это уже дело прошлое, за это уже покружились «спутниками» вокруг крепости. Вместе с дембелями кружился тогда и Валерка Прыщиц, правда замполит одарил его лично, кроме двух мин в рюкзаке, еще и противогазом. Ох, и злы были на него все побритые, ведь этот наследник комиссаров, решил лично проследить за исполнением приговора. Встал на стене крепости, и смотрел на дорогу, где кружились «спутники», пробегая положенные тридцать кругов или в переводе на единицы измерения «СИ» — 10000 м.

Валерка, который, не зная о присутствии замполита за дверью, в пылу какого-то спора проорал, что он этого замполита-урода на … болту крутил…. Неожиданное появление возмущенного замполита в проеме дверей, означало неминуемую кару. Все! По максимуму…. Дембеля, ведь привыкли пробегать первый и последний круг, а «спутниками» за них, «молодые» бегали. Перед последним кругом, отдыхающего в тенечке дембеля обливали водой, гримируя под уставшего и вспотевшего. Таким он и представал под грозные очи командира…. А тут такой облом, подмену произвести не удается, стоит, зараза, на стене и никуда не уходит…. Пришлось им самим этот «червонец» бегать, тут уж никакого грима не нужно, само все вылезло….

День приказа, 27 сентября, знаменуется еще и переходом на зимнюю форму одежды. Последняя «ленточка» привезла на пост, кроме продуктов, писем и боеприпасов, еще и зимние вещи. С утра был назначен строевой смотр, а я только, что сменился с поста, и катастрофически не успевал подобрать себе обувь. Все уже построились, а я еще в комнате, свой размер ищу. Вдруг вбегает Колька Мещеряков, один из тех бойцов, которым нравилось третировать молодых. Юрка Чернявский его чуть не пристрелил, упер ствол ему в пузо и пообещал, что если он от него не отстанет, застрелит его…, и плевать ему на все, довели до края, сволочи…. Этот, индивидуум, ему спать не давал, в течении нескольких месяцев. Поставят Юрку на башню «НОНЫ», чтобы на фоне неба силуэт был виден, и следят, чтобы он не прикорнул. У Чернявского к августу уже взгляд безумный стал, страшно смотреть было…. После внушения, Мещеряков азарт против Юрки подрастерял, но переключился на других «молодых».

Вот и теперь, Колька влетел в комнату с криком и претензиями на мое отсутствие в строю. Одновременно попытался двинуть меня ногой пониже спины, но… сегодня «день приказа» и мой молодой период закончился. По крайней мере, я весь день об этом восторженно заблуждался, а тут такой пассаж…. Ногу я от своей тушки отвел, а потом извернулся и локтем впечатал этому нехорошему человеку по самому больному. Удар прошел, и, добавив еще три раза туда же, подхватил сапоги и выскочил строиться. Мещеряков появился минуты через две и тоже встал в строй. Последствий моей выходки не было, видимо, не стал он делиться произошедшим ни с кем. Хотя, мне потом популярно объяснили, что «молодым» я перестану быть только тогда, когда прибудет смена и дембеля домой уедут. Ждем-с….

ПЕРСИК

Лежу на спине, смотрю в небо. На фоне ярко-голубого небосвода качается одинокий персик. На дворе конец лета 1983 года. Уже неделю я пробираюсь сюда и смотрю, как он растет. Сюда, это за дувал рядом с крепостью Рустамкалай в ближайший виноградник. Собственно говоря, я после обеда хожу за виноградом. Набираю в деревянный ящик из под снарядов или 120 миллиметровых мин, килограмм пятнадцать — двадцать, только что созревшего «киш-миша», и тащу в крепость. Там вечером, перед отбоем, у меня на посту, собирается теплая компания. Релаксируем, можно сказать. Понемногу жуем виноград и слушаем Андрея Давыдова, нашего «Таблетку», санинструктора девятой роты 357 парашютно-десантного полка, Витебской воздушно-десантной дивизии. Рота стоит здесь заставой и охраняет выход из ущелья, в котором находится мощный укрепрайон «духов» под руководством Фаиз Мамата.

Мой постоянный пост находится на главных воротах крепости, там же в тенечке под виноград и грецкие орехи Андрей Давыдов наизусть читал свою, с детства любимую книжку — «Борьба за огонь». Удивительно, но он помнил все события и диалоги, слово в слово! Каждый день по главе. Наверное, эти дни наших посиделок остались в памяти как одни из самых теплых воспоминаний. Не скажу, что это были счастливые дни. Все-таки «молодой» период службы, редко у кого мог вызвать положительные эмоции. Вот, чтобы подольше растянуть этот период времени, когда в жизни есть, что-то, чего ждешь, я и ходил скрытно за виноградом. Подойдешь к саперам, узнаешь про установленные и переустановленные мины, про проходы в минных полях на пути к винограднику и вперед, с ящиком и автоматом наперевес. Накидал зеленые грозди до полного заполнения тары, и назад, след в след.

На персик я наткнулся случайно, однажды, назад в крепость я пошел другим маршрутом. Перелез через ближайший дувал, это такой глиняный забор вокруг огорода или дома, тем более что это заграждение было повреждено взрывом и обвалилось. Хозяин виноградника при этом погиб. Как ни прискорбно, но я косвенно или не очень был причастен к этому происшествию….

Утром, после зарядки и завтрака, замполит проводил политинформацию. Присутствовали все не занятые в караульной службе и сидели внутри крепости. На любые помехи в проведении данного ритуала, наш замполит реагировал довольно бурно и никто не рисковал нарваться на неприятности, сидя вдоль стен и мужественно борясь с дремотой.

Когда к моему посту подошел пожилой декханин, ну или по-русски — крестьянин, я не очень удивился, он часто приходил к командиру роты капитану Дымову и что-то обсуждал с ним в штабе. По-русски он не говорил и начал что-то лопотать на фарси. Я постарался запомнить дословно его речь и пошел к нашему переводчику Зокиру Мавлянову. Шепотом передал ему, речь афганца и попросил выйти и объясниться, однако замполит истерично прервал эти поползновения и запретил Зокиру покидать политинформацию. Он только прошептал мне ответ на вопрос дехканина и посоветовал выпроводить его из расположения побыстрее. Что мне сказали, то я и сделал. Отбарабанил ему ответ и зачем-то решил блеснуть эрудицией и добавил несколько слов от себя, для экспрессии. Афганец быстро ушел, а через час раздался взрыв….

Дымов рвал и метал….

— Какого черта он туда полез?! Ведь сказано ему было, что пока лично от меня не узнаешь про мины, на огород не суйся! Мы же только вчера конфигурацию полей поменяли!.. Блин!!!

Похоже, что я влип! Если капитан заподозрит меня в вольных дополнениях на фарси, то сгноит на «орбите». Буду спутник изображать, бегая с грузом вокруг крепости. Придется молчать, но любопытство гложет все-таки и через несколько дней я решился спросить Зокира о нескольких непонятных мне словах. Оказалось, вкратце, что на вопрос «Можно ли ему идти работать?» Я уверенно заявил ему, что мин нет и работать нужно. Вот уж действительно, неизвестно, как наше слово отзовется. Мое отозвалось тем, что ближайший виноградник и полянка с персиком, остались без хозяина. Учить язык нужно было, но все мои филологические изыски ограничивались несколькими словами и фразами военно-бытового назначения, ну и незамысловатой шуткой на русско-таджикском…. «Хубасти, чадорасти, …уярасти до старости!» Это приблизительно означало пожелание бодрости и удачи собеседнику и его детям, ну и крепкого мужского здоровья.

Ладно! Нужно заканчивать отдыхать и идти в крепость, скоро на пост заступать, а персик пусть висит и меня ждет. Если саперы завтра мин не наставят, опять приду, больно местечко уютное. С минами у нас веселуха творится. Заминирована вся прилегающая к крепости территория, одна беда — собаки. Обычные дворняги носятся по полям и снимают растяжки. Бывает, бежит такая бестия по полю, а сзади нее взрывы один за другим, и им это, похоже, нравится. Развлекаются они так, вносят изюминку риска в унылую собачью жизнь. Ведь при снятии растяжки, мгновенного взрыва не происходит. Замедлитель работает четыре секунды и шавки успевают отбежать на безопасное расстояние. Пришлось стрелять их, как только засечем, ну не оставаться же без минного прикрытия. Мы тут без обстрелов не обходимся. Духи частенько по утрам нам со стороны гор нам приветы шлют. Выбегаем по утру на пробежку вокруг крепости, кружок сделали, тут со стороны гор прилетает одна-две очереди из ДШК. Он установлен на треноге намертво вделанной в скалу километрах в четырех-пяти от нас. В теодолит его хорошо видно, но сбить не получается. Однажды выпустили целую машину «штатников», это ящиков двадцать-двадцать пять, стоит зараза! Дорогое это удовольствие — штатными снарядами по скале лупить. Один снаряд стоит, как цветной телевизор, а это 760 советских, полноценных рублей. Пятьдесят снарядов, это почти сорок тысяч, при средней зарплате сто двадцать рублей в месяц….

По пути в крепость чуть не нарвался на ротного, но повезло, капитан был сильно занят, он с воодушевлением читал лекцию о противопожарной безопасности двум хмырям, которые умудрились спрятаться с одним бычком на двоих прямо за «наливником» с бензином. Пришлось заходить в крепость через главные ворота, ну и хорошо, сразу же спрятал ящик под ступеньки. Хорошее место, и не видать, и всегда под рукой. Я вообще на пост и рацию притащил, хотя ее положено было в казарме хранить, но не успевал я при тревоге занять свое место по боевому расписанию. Двадцать метров до казармы, двадцать обратно, потом наверх на КП. Вот я все время и опаздывал, не укладывался в придуманные нормативы. Зато сейчас все нормально, подхватил рацию и вверх на крышу к НП и боевому штабу. Пока народ набежит, я успеваю уже на связь выйти. Учебные тревоги у нас каждую ночь уже вторую неделю продолжаются, учимся по команде, «Тревога! Нападение на пост!», максимально быстро занимать свои места для отражения атаки. В прошлое воскресение казус произошел. Приехала к нам с «ленточкой» кинопередвижка. Вечером сидим все, и на внешней стене крепости кино смотрим. Показывают фильм про запорожцев «Чертова дюжина». Запорожцы на экране хвосты туркам крутят. Стрельба, взрывы…. Опомнились только через минуту, при разрыве уже третьей мины, когда Дымов начал орать привычную команду «Тревога! Нападение на пост!». Вот тогда все зашевелились и мгновенно разбежались по закрепленным за каждым местам. Самое интересное заключалось в том, что «духи» этим обстрелом добились абсолютно противоположного эффекта. Они решили провести большой караван с оружием и продуктами в блокируемое нами ущелье и решили отвлечь нас от предгорий, но мы ведь в этот вечер смотрели фильм и почти не следили за долиной….

После того, как нам испортили долгожданный отдых, мы осмотрелись и в прибор ночного видения заметили силуэты верблюдов почти у подножия гор. Ротный связался с ушедшей в ночь засадой, предупредил о караване и отметил на карте их местоположение, чтобы не задеть своих нашими орудийными выстрелами. Караван растянулся вдоль долины, как в тире. «Духи» еще не поняли, что обнаружены и торопились скорее проскочить опасный участок, и тут мы вдарили…. Несколько залпов по пристрелянным участкам. Снарядов не жалели. Остатки каравана добила засада. Утром увидели забавную картину. По полю шел груженый верблюд, по минному полю. Изредка под ним взрывались гранаты, но корабль пустыни все шел и не падал. Все кончилось, когда он дошел до настороженного фугаса и рухнул недалеко от дороги.

Верблюды везли много продуктов. Мука, крупа, изюм, сахар, и все это стало нашим. Не нужно было с риском для жизни доставлять на посты продукты питания, а главное выбивать их в дивизии у прижимистых снабженцев. Окрыленный удачной «войной» и трофеями, ротный рванул с докладом в Кабул, а на хозяйстве оставил замполита, в уверенности, что за день — два тот не успеет наломать дров, ведь он запретил ему любые активные действия в свое отсутствие. Быт и караульная служба давно налажены, поэтому ничего не может случиться…. Ошибся капитан Дымов. Замполиту захотелось славы и жеста доброй воли. Дождавшись, когда «ленточка» с капитаном во главе скроется, в пыли он собрал местных жителей на митинг и раздал весь запас продуктов всем кто пришел. Не пойму, чего он хотел добиться, то ли прославиться, то ли досадить ротному. Очень уж жесткие трения между ними были, да и по сути замполит не подчинен был ротному, у того было свое начальство.

Как же орал Дымов на замполита после поездки!.. Песня! Все его благодушие после возвращения, мгновенно испарилось. Докричался он до приказа на запрет в выполнении любых приказов замполита и тут же предпринял шаги для возвращения отданного, ведь заставы остались без продовольствия на зиму. Ротный успел отказаться от подвоза продуктов….

Этой же ночью почти вся «пехота» ушла в засады на перехват возможной транспортировки продуктов обратно к «духам». Дымов не ошибся, почти половину удалось перехватить. Голодные дехкане по ночам тащили мешки с мукой, крупой, изюмом в сторону гор. Отрабатывая наложенный на них «духами» оброк, в меру своих сил восполняли потери от разгромленного каравана. Спасибо тщеславному замполиту.

Пробравшись внутрь крепости и прикрыв дровами принесенный ящик с виноградом, я надел бронежилет с каской и заступил на пост. Пост был дополнительным, обычно у калитки его не ставили, но из-за бойцов, которые попались на курении возле бензовоза, его установили. Эти «орлы», у меня перед глазами, занимались сейчас строевой подготовкой. Ходили, печатая шаг, на солнцепеке под унылый речитатив, «Возле бензовоза курить нельзя!». Поворот. «Возле бензовоза курить нельзя!». Поворот…. И так уже третий час. Блин! Я, наверное, раньше них сдохну. Уже в голове самостоятельно пульсирует эта фраза! Но ротному, видимо, тоже надоело слушать этот слоган и он прекратил муштру, разогнав «залетчиков» с глаз долой.

Вечером опять посидели, послушали «Таблетку» с очередной главой из жизни древних людей и разошлись, кто куда. Я остался на посту, проводил в засаду ротного с группой пехоты и только утром узнал, что капитан Дымов погиб.

При возвращении в крепость, кто-то из бойцов снял «растяжку» с гранатой на тропе. Очень неудачно снял, граната оказалась прямо в середине группы. Ротный сорвал с головы каску и, накрыв ею гранату, упал сверху….

Дымов жил почти до прилета «вертушек», до последнего мига он лежал, держа за руку своего друга, ротного переводчика Якуба Гафурова….

После гибели командира, нам вскоре прислали нового ротного. Им оказался старший лейтенант Дворников, бывший взводный дивизионной разведроты. Тот самый Дворников, благодаря которому у майора Середы, начальника штаба нашего дивизиона, появилась кличка «Дед Пиночет». Ловко он весной пьяному майору с ноги в глаз попал. Тот дня три не выходил из комнаты, а потом появился в фуражке с высокой тульей и очками темными на пол лица, чтобы синяк скрыть. Так и ходил, ну вылитый Пиночет.

Новый ротный завел новые порядки, при которых ходить за территорию стало затруднительно. Поэтому, придя последний раз за дувал к персику, я просто попрощался с этим местом. Лежал, смотрел и не смог его сорвать. Показалось, что это будет как-то неправильно, друзей ведь нельзя есть… Не знаю, наверное, я в душе все-таки, как был, так и остался сентиментальным, хотя жизнь постоянно отучает от такой роскоши.

ПОХОРОНЫ «БЫЧКА»

«Молодым» быть трудно, эти проклятые полгода тянутся очень медленно и почти никто их вспоминать не хочет. В жизни радостей и так мало, а тут и вообще начинаешь ценить то, что раньше не замечал. В этот период, даже твоя улыбка может послужить поводом для наказания. Мол, лыбишься, значит, хорошо живешь, «Ату! Его!» Даже если вдруг, твой друг огребся, часто просто до тебя не долетело и очередной «квест» попал к соседу.

Поднимаюсь на стену крепости и вижу, сидит мой друг Колька Кривошей и, как Буратино, грызет луковицу. Большую такую, с сиреневыми прожилками на боках. Вся морда мокрая, слезы льются, торопится съесть, потому, как если быстро не заглотит, ему еще такую же дембеля пропишут. Витамин «Ю» называется — от хренозабиваниЮ. Вот такие шутки-юмора.

Выяснилось, что Колька воды дембелям теплой принес, а нужно было найти холодной. Ага! В такую-то жару! Очередной «квест», значит, намечается. Если справишься, на время от тебя отстанут, других доставать будут. Да и не люблю я лук, особенно в виде таких «витаминок». Про прикол с водой холодной я знал, вернее случайно узнал. Нужно взять фляжку армейскую в чехле, налить воды, привязать веревку и крутить фляжку над головой, чтобы ветром обдувало, периодически окуная ее в воду, а лучше в бензин. Бензин быстрее испаряется и сильнее охлаждает. Покрутил минут пять — десять, и ледяная вода уже в наличии. Так, что когда дембеля озадачили меня этой проблемой, обошлось без витамина «Ю».

Вообще приходится держать в голове кучу всякой информации и следить за соблюдением писаных и неписаных правил. Неписаные правила даже желательно строже соблюдать, чем писаные. Например, тельник, это символ и можно сказать, гордость десанта. Поэтому если кто-то решит использовать его не по назначению, например, в виде ветоши, а особенно вместо тряпки, рваным «тельником» решил помыть пол, то огребется просто фантастически, зачморят, век не отмоешься. Носком нежелательно лезть к посуде, чревато оскорблением с занесением в грудную клетку. Я однажды чуть не попался. Мыл после обеда котелки алюминиевые, перед тем как их в хлорку бросить. Ветоши, как всегда не было, нашел носок. Стою, усиленно тру. Рядом нет никого, только за соседним столом прикомандированный сержант — химик, по фамилии Мухаметзянов, лапшу с мясом наворачивает. Поел и пошел, стрельнул в меня взглядом напоследок и отвалил. Этот взгляд мне крайне не понравился. В чем же он меня подловил, а черт! Носок! Сейчас пойдет, нашим дембелям меня сдаст. Срочно нужно заменить тряпку. Кусок простыни у меня для «подшивки» давно заныкан, придется жертвовать. Успел. Через минуту подходят наши, внимательно смотрят, как я драю котелки….

— Тряпку покажи!

— На! Какие-то проблемы?

— Да нет! Все в порядке! Продолжай.

В принципе тот сержант не мог на меня наехать, не мой он дембель был. А вот подойти к своим одногодкам и сказать, что: «- Молодые, то у вас совсем оборзели! Посуду носками моют!», это в порядке вещей. Попадись я, ему бы респект за внимательность, а мне бы соответственно большой минус в самочувствии, но пронесло. И это не «стукачество», считалось, что «стучат», только офицерам.

Вообще дюлей могли отсыпать и из какой-то удачи соседей. По крайней мере, когда я при разгрузке колонны стащил несколько булок белого хлеба, так, на всякий случай, вдруг дембеля «косяк» употребят и их на хавчик прибьет. Придется «рожать» среди ночи чего-нибудь из еды. Короче, дюлей отвалили «молодым» в соседней казарме, чтобы не зевали и тоже, так же действовали.

Все «молодые», поголовно вели счет дней до «Приказа», который традиционно выходил 27 сентября или 27 марта. В любой момент должны были оттарабанить….

До приказа Министра Обороны осталось … дней!

Да! А до приказа осталось меньше месяца. Даже смерть ротного не сильно сказалась на внутренней жизни нашего поста. Пришел новый командир роты, старший лейтенант Дворников. Бывший взводный дивизионной разведроты. Очень резкий товарищ, по моим прошлым впечатлениям, но тут пришел, ходит, смотрит, весь из себя задумчивый.

На следующее утро вышел к роте во время зарядки. Посмотрел, как народ на турнике висит и подтягивается, как гири тягает, затем представился, толкнул речь о необходимости данных телодвижений и работе над собой. Неожиданно отошел к турнику, взял в правую руку две гири двухпудовки и, вытянув вперед нагруженную руку, произнес….

— Кто сможет сделать, как я, на зарядку может не ходить!

…И отпустил гири…

А с первого взгляда и не скажешь, что такой накачанный. Что-то будет! По крайней мере, он роту под себя должен перестроить или настроить, как рояль по камертону, чую за дисциплину будет нас драть, как «сидоровых коз» и тестовых прогонов по всем позициям нам не избежать… Поосторожней нужно быть.

Накаркал называется!..

Ночь, тишина, темень, хоть глаз выколи. Прислонился к стене возле ворот, автомат снял и поставил возле руки. Шея уже болит от ремня и каски. Не положено так, но у меня подстраховка есть, все дорожки засыпаны щебнем и тихо к посту не подобраться. Как бы тихо не крался, шаги услышу все равно! Кто же знал, что Дворников, как кошка по гравию ходить может…. Вдруг что-то изменилось в окружающем космосе…. Сразу, цап за ствол, и тут же мне в лицо фонарик….

— Спишь солдат!!!

— Никак нет!

— Ладно! Не пойман, не вор!

И все шепотом, почти в ухо. Сам палец к губам приложил и смотрит в глаза. Развернулся и бесшумно стал подниматься на другие посты. Собрал он за обход пять автоматов, и с утра вокруг крепости закружилось пять «спутников». Эту традицию новый ротный решил оставить.

Утром, на построении Дворников сообщил, что им был обнаружен «бычок», в просторечии, окурок, на территории вверенного ему подразделении и предупредил, чтобы впредь такого не было. Для этого приказал всем личным составом осмотреть всю территорию и собрать все окурки, чтобы быть уверенным, что впредь найденный «бычок» будет новым. Похихикивая над «новой метлой», которая уж больно странно начинает, народ лениво огляделся, подобрал, где увидел и разбрелся по своим делам. Всерьез все это не восприняли, а зря…

Следующий день, я считаю одним из самых удачных, за всю мою службу. Особенно, что в этот день я был в наряде по кухне. С утра ротный посетил все посты и службы, затем построил всех на плацу перед колодцем и сообщил, что им опять был найден зловредный «бычок», а значит, его слова о недопущении подобного были всерьез не восприняты, что, безусловно, очень жаль. Поэтому весь личный состав заставы будет торжественно хоронить этот окурок. Всем разойтись, построение через десять минут, по «полной боевой», а это бронежилеты, каски, двойной боекомплект в рюкзаке и автомат.

Первым делом, меня кто-то из дембелей, вытащил из кухни и довольный встал там сам. Другие, не менее хитрые, заменились на посты и стали ждать продолжения….

Появился Дворников, хмыкнул и пофамильно назвал предыдущий состав нарядов и постов.

— … Выйти из строя! Отдайте экипировку своим старшим товарищам, а сами займитесь тем, чем с утра занимались. Остальные построились в колонну по два и ждем, когда облачатся самые хитрожопые. Не забудьте лопаты и принесите плащ-палатку.

— Молодцы! Теперь четыре бойца держат плащ-палатку за углы, и я торжественно кладу «бычок» на середину. Вперед! Бегом! Марш!!!

Сопровождать колонну ротный решил с комфортом. Сел за рычаги БМДшки и стал подгонять колонну очередями из курсовых пулеметов, стреляя рядом с бегущими….

Через пять километров, у заброшенного кишлака, Дворников построил роту.

— Копаем яму по размеру плащ-палатки, глубина один метр. Время пошло!

После торжественных похорон «бычка», был дан залп в воздух и осознавшие пагубность курения бойцы, побежали назад. А в горку, то бежать тяжелее… Колонна растянулась, кого-то несли, кого-то подпинывали. Выдохлись все, но особенно дембелям досталось, отвыкли они в таком темпе ногами шевелить. Не все конечно, но группу отставших, Дворников подбадривал лично, толкая броней в спину.

МЕДАЛЬ АВАНСОМ

— Кузнецов!

— Я!

— Поступаешь в распоряжение товарища майора!

— Есть!

Так, значит, в горы с пехотой я не пойду. Буду хвостиком за этим грузным и громким майором бегать. Он начальник артиллерии 357 Парашютно-десантного полка по прозвищу «Бамиан». Кроме как «Бамиан», его никто и не называет. За глаза, конечно, а так, «Товарищ Майор». Мне кажется, что он тихо не умеет разговаривать. Либо молчит, либо орет… «Мать… Мать… Мать!!!» Чувствую, что не просто мне будет. Он ведь, чем больше кричит, тем сильнее разгоняется, а чтобы успокоиться, ему нужно весь свой гнев перенести на объект, вызвавший такую сильную эмоцию. Были прецеденты…. Я, правда, не удосуживался критичного внимания, но чую, что все впереди. Последний раз «Бамиан» появлялся на нашей заставе с вертушкой генеральской, чтобы организовать пикник высшему комсоставу. Даров природы собрать и охрану обеспечить. Выехали мы, для скорости, на двух БТРах к ближайшим заброшенным садам. Жителей там давно нет, слишком близко к горам дома и сады расположены. Маланговцы осенью эти сады обдирают, и торгуют фруктами в Кабуле. Заработок у них такой побочный.

Первым делом нужно было свежего грецкого ореха наколотить. Подъехали к одиночному дереву с толстым стволом и огромной кроной, сняли с БТРа хлыст антенны и, прямо с брони сбили кучу зеленых шариков. Один ящик из под снарядов, засыпали орехом для генералов, а в мешки для себя…. Теперь, за виноградом…. За виноградом мне не интересно, я пойду лучше граната нарву, увидел за дувалом тоненькие, высокие стволики с плодами. Нарвали гранатов, нарвали персиков, и тут дернуло меня внутрь дома зайти….

— Стой! Ты, куда это собрался? Как по даче своей шляешься!

— А, что?

— Я в прошлом месяце растяжку на эту дверь ставил…. Потом, снял, правда. Если хочешь дом осмотреть, в окно лучше залезь, меньше сюрпризов будет. Рам ведь в доме нет, а растяжку могут и «духи» поставить. Не нужно их считать идиотами, они конечно дикие, но так у них 1381 год на дворе. У нас в это время Куликовская битва была…. Да, и учатся они быстро, как и мы впрочем. Так, что противника уважать нужно, некоторые, тут всю жизнь воюют. На Маланга хоть посмотри, с тринадцати лет с автоматом. Кочевал из банды в банду, потом на сторону правительства переметнулся, национальным героем стал, но ведь так бандитом и остался. Так, что опытного «духа» уважать нужно. Вот, например, ставлю я растяжку, обязательно из уважения смотрю, чтобы рядом ложбинка была. Опытный «душок», если растяжку снимет, то на рефлексах успеет в эту ложбинку упасть…. И спасется, даже при близком разрыве…. Так вот, из уважения я именно в ложбинке мину и поставлю….

После этой лекции, мне почему-то резко расхотелось в хижину заглядывать, да и пора уже назад ехать. Собрали витаминов, и генералам и себе хватит….

На заставе сейчас суета. Техники понагнали отовсюду, операция-то армейского уровня. Перед горами выравниваются в линию дивизионы гаубичный и самоходный. Перед крепостью, в сторону кишлака надрывается на фарси «матюгальник» над агитационной машиной. Видимо декханам правила поведения объясняет.

Наш взводный, старший лейтенант Троцевский, пошел с пехотой в горы, чтобы огонь артиллерии корректировать. Почему он решил одеть вместо потрепанного серого комбинезона, новый масхалат ярко-зеленого цвета, непонятно, но эффект от такой маскировки был заметен на расстоянии трех километров. Пока бойцы, слившись с камнями и пожухлой травой, шли к перевалу, мы могли определить их местоположение без бинокля, по нашему старлею, зеленому, как огонек светофора.

Уже два дня я личный радист «Бамиана». Все идет своим чередом. Пехота по горам и ущельям сжимает кольцо вокруг «Тюрьмы», артиллерия постоянно работает по выявленным целям, а я сижу, и после вызова, передаю гарнитуру майору.

— «Днепр-17»

— Я «Днепр-17»!

— Какая батарея сейчас стреляла?

— «НОНы» стреляли, пятая батарея!

— Конец связи.

Что, я свою батарею не узнаю, что ли? По наливающемуся красным цветом лицу майора, я понял, что сделал я что-то не то, и кажется, попал….

— Ты какого …… в эфир вылез!!! С кем ты сейчас говорил?!!!

— Не знаю. Он не представился!

Дальше последовала череда цветастых выражений, объясняющая кто я такой, природу моего происхождения и почему я умудрился неизвестному врагу сдать военную тайну….

От такого напора я пришел в себя, пробегая «Спутником», второй круг из десяти, вокруг нашей крепости. В голове постоянно билась последняя фраза «Бамиана» про трибунал. Как ни странно, продолжения не было. Прибежав в расположение, я опять занялся привычным делом. Отвечаю на вызов и передаю гарнитуру майору. Все! Больше никакой самодеятельности! Чревато, однако!

На третий день штаб переехал и расположился прямо напротив выхода из ущелья. Кольцо сжималось, оставалось засечь скопление «духов» и накрыть это место артогнем…. Не успели! Ночью Фаиз Мамат, прикрываясь туманом, вывел почти тысячу «духов» из окружения. В эту ночь майор приказал всем слушать эфир. Радистов из разных подразделений было около десяти. Ночка оказалась тихая и бессонная. Обычно борешься с веками, которые так и норовят опуститься, щиплешь себя, по щекам бьешь, а тут, бодрый от переживаний, накрутил меня майор сверх меры….

Часа в три ночи в наушниках послышалось легкое шуршание, а затем шепот….

— «Днепр-17»

— Я «Днепр-17»!

— Отбой. Проверка связи!

— Понял. Отбой. Проверка связи!

Ночь так и прошла, очень тихо. Зато утром разразился скандал. Выяснилось, что «духи» смылись, а при проверке связи ответил я один. Мои прошлые грехи были забыты, а заслуги возвеличены. «Бамиан» мне сообщил, что все его радиотелефонисты уехали домой с медалями, и я не буду исключением из этого правила….

Группа пропустивших вызов, начала тут же упражняться в переноске тяжестей на скорость, а именно бегать с двойным БК в рюкзаках. Тех же, кто пока был в горах, мероприятие спортивного характера ждало при возвращении.

Днем в ущелье зашли танк и саперная машина с катком впереди. Вечером они вернулись, таща на тросе «Камаз». Как «духи» протащили в конец ущелья грузовую машину, я не знаю, но после транспортировки «Камаза» танком, спасенное транспортное средство можно было только разобрать на запчасти. Видок у грузовика, после путешествия по крупным камням, был полуразобранный.

На следующий день пехота добралась до самого укрепрайона, и всем пришлось задержаться для зачистки территории. Там было столько складов и вооружения, что склады с боеприпасами взрывались на месте, стволы ДШК гнулись, затворы снимались, а сами пулеметы сбрасывались в пропасть. Не было возможности оттащить все трофеи в долину, больно горы Сафи Горо крутые….

Всего уничтожено около трехсот складов с минами и боеприпасами. Захвачены 54 ДШК, минометы, автоматы, медикаменты….

При возвращении на заставу, Троцевский припахал меня оформлять «Боевой листок», где нужно было описать результаты прошедшей «войны». Каждое подразделение должно было оформить свой вариант наглядной агитации. Старлей приказал, чтобы наш листок был лучший. Притащил цветные карандаши, кусок ватмана и всякие агитационные вырезки из журналов. Он поверил в мои графические таланты сразу после прибытия на пост. Узнал, что я могу писать тушью, и приказал нарисовать красивую табличку на стойку с оружием в казарме. Выдал кусочек ватмана, тушь и перо. Сказал, что нужно написать номера автоматов и, что ответственный старший лейтенант Троцевский. Вроде бы все просто, но я забыл, как звать нового командира, и пошел к штабу поправить свою память. Вдруг, слышу голос комбата….

— Троцкий! Зайди в штаб!

Здорово как! Вот все и выяснилось! Вписываю фамилию в табличку и очень довольный, я иду докладывать….

— Моя фамилия звучит не так! У тебя тридцать минут на исправление!

Надо же так зашариться! Вписал вместо фамилии, скажем так, псевдоним. Офицеры поста новому коллеге кличку дали.

Хорошо, что в техникуме я часто исправлял свои ошибки в чертежах. Берешь свежее лезвие бритвы и аккуратно срезаешь высохшую тушь с ватмана. Первое исправление почти незаметно, но мне пришлось срезать буквы два раза. После Троцкого, я обозвал его Троцетоковским….

— Издеваешься?!!! Десять минут на исправление, потом экипируешься и тридцать кругов вокруг крепости. Вперед!

Я все-таки успел. Самое главное, что удалось быстро узнать, как зовут моего командира, на самом деле….

Неожиданно, из кучи вырезок принесенных Троцевским, нашел графический рисунок десантника в рывке и с автоматом. Рисунок мне понравился, и я через стекло, на просвет перерисовал его в «Боевой листок», затем вписал, печатными буквами, туда же информацию по трофеям и результатам «войны». Нарисовал знамена по углам листа и пошел сдаваться….

— Хорошо. Теперь другой вопрос…. Майор приказал тебя к медали «За боевые заслуги» представить…. Пиши вот здесь свои данные и распишись. Нужно будет тебе какой-нибудь подвиг придумать, а то не пройдет…. Ладно! Завтра, на построении все объявят. Иди. Прикрепи листок возле ворот.

На утреннем построении 25 заставы был грандиозный разбор полетов. «Бамиан» на разные лады костерил радистов и грозил проспавшим проверочный вызов различными экзотическими карами, а в конце спича сообщил, что единственным, кто не спал, был я….

— Рядовой Кузнецов!

— Я!

— Выйти из строя!

— Есть!

— За проявленную в боевых условиях выучку и профессионализм, Вы будете представлены к награждению медалью «За боевые заслуги»!

— Служу Советскому Союзу!

— Встать в строй!

— Есть!

После окончания операции нас неожиданно отослали в Кабул. Нашу пятую батарею сменила четвертая. Просто, пришла одна батарея, а ушла другая.

В Кабуле, при разгрузке, я неожиданно ругнулся, и был на этом пойман моим командиром батареи, капитаном Кулаковым.

— Кузнецов! Ко мне!

— Есть!

— Тебе ругаться по сроку службы не положено.

— Забылся!

— Ну, тогда, держи! В лоб!

Не верилось мне, что «чилимы» нашего комбата сбивают эмаль с солдатской кружки…. Теперь поверил….

— Шлеп…. Это за встречу!

— Шлеп! Это за то, что меня забыл!

— Шлеп!!! Это за то, что забыл, что материться нельзя! Все! Иди, работай!

Ага! Работай! В голове звон, глаза в кучу съехались, а слезы, аж до ушей долетели! Хотя, это мне показалось, наверное.