Демиург истории

Глава III. Падение ворона

Конунг стоял на короткой носовой палубке драккара. Под его цепкими ногами поднималась искусно вырезанная, позолоченная чешуистая шея чудовища. Она увенчивалась задранной головой, одновременно похожей на голову дракона и на голову змеи. «Ворон» оканчивался острым хвостом чудовища. Между шеей и хвостом «Ворона» можно было сделать пятьдесят шесть шагов, а ширина драккара в средней части равнялась десяти. Его костяк был собран из толстых дубовых брусьев, правильно изогнутых опытными мастерами и навечно связанных железными болтами и плетеньем из древесных корней.

От тяжелого бревна – киля с каждой стороны поднималась обшивка из шестнадцати толстых досок. Доски находили одна на другую, и пазы заполнялись просмоленными шнурами коровьей шерсти. Смолой же был щедро пропитан и окрашен весь «Ворон», кроме носового и кормового украшений.

Каждый драккар имеет свой собственный запах. «Ворон» повсюду нес тяжелые неизгладимые ароматы смолы, разлагающейся крови и прогоркшего сала. Это собственный запах детей Вотана племени фиордов. Недаром в самую темную ночь, когда ветер тянет с моря на низкие земли, чуткие псы заранее поднимают тревожный, жалобный лай.

Кормчий Торкель находился на своем месте, на короткой кормовой палубе. Двое викингов– его учеников и помощников, держали длинное правило руля, направляя драккар по кратким приказам кормчего.

Перед Торкелем в круглой железной раме, висел вогнутый бронзовый диск. Из дыр в бортах высовывались длинные весла «Ворона». Гребцы сидели на поперечных скамьях — румах, в открытой средней части так низко, что их головы не были видны над бортами.

Торкель часто бил в диск. Звонко-пронзительные удары задавали гребле стремительный темп. Большинство судов северян вмещало от 50 до 100 викингов (в зависимости от размеров дракккара и количества румов на нем). Большой лонгшип Харальда-воителя нес 120 воинов. Благодаря усовершенствованным парусу и килю, суда викингов легко преодолевали как морские просторы, так и мелкие реки. Длинные корабли также были двухсторонними: симметричные нос и корма позволяли кораблю быстро менять направление без разворота – эта особенность оказалась особенно полезной в северных широтах, где айсберги и морской лед представляли опасность для судоходства…

– Скоро будем в Альдейгьюборге (Ладоге) конунг, – нарушив молчание заметил херсир Асбьерн.

Пребывавший в задумчивости Харальд, неспешно повернул голову и взглянул на своего верного соратника. Тот, зорко вглядываясь вперед, улыбнувшись неторопливо добавил:

– В Альдейгье правит ярл Рекин – довольно своенравный и неуступчивый хевдинг. Но с нами – он задираться не станет.

Конунг на эти слова, лишь утвердительно кивнул подбородком и неспешно обернулся – позади его пяти судов, были видны плывущие следом, корабли других предводителей. Пять конунгов с флотилией, состоящей из 25 драккаров и около трех тысяч викингов – шли на Кенугард. Очень большая сила. Столько воинов и предводителей, покуда вместе никогда не собиралось. Но стечение благоприятных обстоятельств – сделали подобное возможным. Прежде всего, прошлогодний совместный успех в землях Валланда – показал конунгам, что такие общие действия выгодны, мнее рискованны и затратны, а главное – могут быть весьма удачными. Особенно, если приходиться осаждать большой город или сражаться с серьезным противником.

Кроме того, рассказы о богатствах Кенугарда основанного русами, его диковинных товарах и множестве купцов – сыграли свою роль. Распалив жадность и алчность норманнов. Проложенный и относительно удобный путь в Миклагард (Константинополь) – освоенный русами, тоже привлекал внимание северян, открывая заманчивые перспективы. Как для торговли с греками и походов на ромеев, так и в отношении возможностей оседлать эту транзитную артерию. К тому же, славянские земли находились довольно близко от Скандинавии, что позволяло избежать грозящих опасностей от морских бурь. И было очень сподручно, быстро обернувшись – удачно ограбить новый богатый город.

Перед таким искушением, устоять было сложно. Поэтому, нореги не колебались и вместе ринулись сюда. Вероятные возникающие препятствия, в виде сопротивления русов – вовсе не пугали неукротимых северных воинов. Викинги резонно предполагали, что такую ихнюю силу – никто остановить не сможет. Особенно, в родной стихии – на воде или в пешем сражении. Единственное, чего хотелось избежать предводителям хирдов – это длительной осады города. Впрочем, даже подобный вариант развития событий – их совсем не смущал. Вокруг, лежали достаточно обильные в продовольственном плане земли. А местное население, было податливым и слабым. Причем, далеко не все племена, относились к русам благожелательно – это также, можно использовать…

– Десять дней назад, здесь проследовал хевдинг Эйнар ярл Нидароса, – нахмурив рыжие кустистые брови и исподлобья посматривая на сидящих в гриднице конунгов, недовольно проворчал владетель Альдейгьюборга ярл Рекин. – Он тоже, направился на Данпар к русам.

– Наглый щенок! – злобно прорычал Рагнар-властный. – Хочет опередить нас и первым схватить добычу.– (Дикий среди диких, владетель Семскилен-фиорда, был одет в кафтан из толстой кожи, на котором были нашиты золотые и серебряные кресты, награбленные в валландских и саксонских храмах. Крестов было так много, и нашиты они были столь густо, что этот поддоспешник мог заменить Рагнару бахтерец).

– Кенугард ему не взять, – пренебрежительно махнул рукой Арнульф-волк владетель Хаслум-фиорда, носивший кличку Неуязвимый, потому что вышел без царапины из десятков сражений и сотен стычек. – Разорит только веси славянских бондов, которые подчиняются русам. Самое большое – сможет захватить Вусегард. Да и то… Если ему удастся напасть внезапно. А что у него, такое выйдет – сомневаюсь. Пока мы плыли сюда – видели немало разоренных и сожженных селений. Так что, русы наверняка, уже извещены о вторжении. Впрочем, мы все равно не собирались терять время, чтобы останавливаться и грабить окрестных нищих славян

– Проклятый выскочка, – в свою очередь пробурчал Хаук-ястреб владетель Сельдбэ-фиорда. – Из-за его самоуправства и своеволия, киевский ярл уже несомненно оповещен о викингах! И наш приход – не станет для него неожиданностью. И уж Кенугард, русы обязательно успеют изготовить к осаде.

– Почему ты, его не остановил? – Магнус-сильный, владетель Лангезунд-фиорда, придавил своим тяжелым и жутким взглядом правителя Альдейгье. Прозванный еще и Красноглазым, он имел от рождения белые как снег волосы и глаза странного красного цвета.

– У него было четыре драккара и четыре сотни отлично вооруженных бойцов, – пожав плечами, ответил Рекин. – О том, что вы тоже собираетесь в вик на Кенугард – Эйнар мне ничего не сказал. Да и положенную плату за проход через Ладогу – он отдал сполна, – прозрачно намекнул ярл о необходимости взноса, за проезд через его владения.

Конунги раздраженно засопели. Несмотря на существующий обычай, никто из них, ничего платить не собирался. В конце концов, здесь не земли страны фьордов. И сила, была на их стороне. К тому же, не за этим, они сюда шли.

– Ты можешь, присоединиться к нам, в походе на русов, – насмешливо предложил Магнус. – Таким образом и получишь свое. Ведь местные земли и племена – ты знаешь получше нас. Владеешь тут Альдейгьюборгом. Мы уступим тебе, почетное место идти первым.

На лицах предводителей викингов, замелькали издевательские улыбки. А вот Рекин, угрюмо нахмурился. Он понял, что его подставляют под удар – пуская застрельщиком. Хотя формально – такая роль была весьма престижной и впоследствии, подразумевала большую долю добычи. Но это в том случае, если он уцелеет и у него останется хоть немного викингов, которые на что-то смогут претендовать. Впрочем, чем меньше живых – тем меньше получит и дружина. И вообще, если у ярла сохраниться мало людей – то с ним и считаться перестанут. И вскоре Ладогу, просто могут забрать.

Неловкую паузу, прервал конунг Харальд-воитель владетель Расваг-фиорда, рассчитывающий захватив Кенугард, потом осесть в нем и желавший в перспективе, заручиться поддержкой владетеля Альдейгье.

– То, что Эйнар, нас опередил и невольно предупредил русов о походе викингов – возможно, даже окажется нам на руку, – отвлекая конунгов от ярла Рекина, в размышлении произнес Харальд. – Если этот отчаянный и самонадеянный хевдинг, ввяжется с ними в бой – то победа обойдется ему очень дорого. А ее плодами, воспользуемся именно мы. Но скорее всего – либо его разобьют, однако тогда русы тоже будут ослаблены и облегчат нам возможность справится с ними. Или Эйнар, их загонит в осаду. Но в таком случае, когда подойдут к Кенугарду наши драккары, первыми – кого мы погоним на штурм стен города, будут именно его викинги.

Харальд ненадолго прервал свою речь, задумчиво покачал головой и в завершение заключил:

– Конечно, лучше всего, если русы увидев небольшое войско Эйнара – не станут сидеть в осаде и безучастно наблюдать, как его хирдманы разоряют их земли. А выйдут в открытое поле для сражения. Если мы подоспеем к концу битвы, то независимо от ее итога – не дадим ни русам уйти в город и закрыться там, ни Эйнару самостоятельно его захватить. Тогда взять Кенугард, уже не составит труда. И град либо сдастся, или все равно – долго не продержится…

Перебравшись волоками в Непр (благо после прохода ими драккаров Эйнара, они сохранились в целости, ибо дерзкий ярл сжигать их за собой не стал), флотилия конунгов, без всяких проволочек уверенно и стремительно двигалась вниз по течению реки. Викинги видели по обеим сторонам русла, уничтоженные, либо целые, но брошенные жителями селения. Это, явно была работа, хирдманнов нидароского хевдинга. Воины которого, ограбили или распугали окрестных склавинов. Конунги со смесью раздражения и зависти, смотрели на разоренные и покинутые веси, но лишний раз не делали остановок в пути, чтобы тут поживиться. Они спешили к главному горду русов. Там их ждал, куда боле привлекательный приз…

Стоя на своем «Вороне» и созерцая проплывающие мимо берега, Харальд оглянулся на идущие за ним драккары полные викингов. «Да… Собралась огромная сила… И биться все станут крепко. Жаль только, что они не находятся полностью под моей властью. Но все одно, сражаться будем совместно. Серьезные трудности, возможны, только после победы – когда придет час делить добычу…», размышлял конунг. Он почесал свою роскошную рыжую бороду, повел могучими плечами и перевел взгляд на своих бойцов, сидящих на румах корабля. Их мускулистые руки, ладони которых были покрыты словно корой, твердыми как железо мозолями – легко двигали большие весла. Широкие, здоровенные спины плавно и в такт изгибались, делая ритмичные гребки. Умелые, рослые, храбрые и сильные воины – не испытывали никакой жалости ни к себе, ни тем более к людям низких племен. Хорошо одоспешенные и вооруженные. Не знающие страха смерти. Так как, гибель с мечем в руках – означала славу и укрепление души рода, и попадание в Вальхаллу на пир к Богам.

Харальд с удовлетворением подумал, что ныне северяне будут биться еще яростней, чем обычно. Поскольку уведомлены, о судьбе хирдманнов ярла Сигурда. И теперь прекрасно знают, что русы попавших в плен норегов ни за выкуп не отпускают, ни на службу не принимают. Более того, даже умереть с честью им не позволят. Поэтому, рассчитывать на славное и почетное посмертие, в таком случае – нечего надеяться. К тому же, многие бойцы конунгов, идущих сейчас на Кенугард, имели приятелей среди погибших или позорно казненных северян – и жаждали отомстить и посчитаться с русами. Кровь за кровь.

Каждый викинг, стоил троих витязей из любого другого народа. Всяких ополченцев-простолюдинов, можно вообще не принимать во внимание – пыль, сор, навоз под ногами. Такие существа – лишь смазка для мечей. Неумелые, плохо вооруженные, слабые телом и духом. Они предназначены быть вечными данниками и невольниками – либо у своей никчемной знати, или попадать на рабские рынки после набегов северных вестфольдингов. Ничтожные траллсы. Ну ничего, когда его викинги здесь утвердятся – местные люди, будут хорошими трэллами. Они пригодятся не только для службы в хозяйствах или выжимания из них дани. Склавусов, чрезвычайно охотно покупают ромеи, хазары, мавры, булгары… Это будет очень ходовой и прибыльный товар. На котором, тут можно заработать куда больше, чем даже на продаже мехов, воска, меда, зерна, льна…

Харальд опять погрузился в свои мысли… На Родине усилить и расширить свою власть – сложно. И не только, из-за противодействия других влиятельных вождей. Бонды довольно сильны и крепко держаться друг за друга. Да и конунги с ярлами, ведь набирают себе викингов из их сыновей. Более того, чем чаще и успешней хевдинги ходят в походы – тем больше, они получают поддержку от бондов. Ибо не только справедливым разбором дел в качестве третейского судьи и карой осужденных тингом преступников, конунг подтверждал свое право на правление (каждый год объезжая земли). Но и прежде всего, удачей в виках. Потому что, весомая часть трофеев – тем или иным путем, в конечном итоге попадала в хозяйство бондов.

К тому же, они были очень недовольны, если конунг по каким-то причинам, в какое-то лето не уходил в поход. Это не только прерывало поток добычи, ограничивало возможность их сыновей прославиться и заработать, или сплавить подальше «лишних людей», но главное – в такие годы, бонды вынуждены были выплачивать особый военный налог-страндхуг. Что естественно, среди них являлось крайне непопулярным событием. Да и хевдинг, тогда неизбежно терял поддержку. Между прочим, его могли иногда и переизбрать. И кстати, после смерти действующего конунга, далеко не обязательно следующим правителем, становился его прямой наследник. Могли выбрать и бастарда, или вообще другого человека. Многое зависело не только от славы и древности рода, но и от личных качеств, заслуг и удачи претендента. Так что, военная активность ярлов и конунгов, в немалой степени, обуславливалась и социально-политическими внутренними причинами скандинавского общества.

Асгейр в смешанных чувствах наблюдал, как горит разоренное селение племени дреговичей. Черные дымы пожарища, столбом подымались в небо. Повсюду воняло гарью, вывороченными внутренностями и кровью. Взгляд парня цеплялся, за попадавшиеся везде, белеющие трупы убитых славян – мужчин, стариков, женщин. Даже детей. Нореги, деловито и умело обшаривали погост. Многие северяне, имели немалый опыт заманчивого и увлекательного обыска. Из них не один, действительно обладал особым чутьем и не без оснований хвастался способностью, слышать запах ценностей сквозь камень, землю и дерево. Пленных допрашивали порознь и не спеша, с терпеливым мастерством викинга, добиться от самого упрямого обитателя низких земель указания места, где он припрятал свои ухоронки. Запах паленого мяса и душераздирающие крики жестоко пытаемых людей – были слышны далеко вдоль берега…

Это была четвертая весь, захваченная врасплох безжалостными воинами севера. Предыдущие поселения словен, кривичей и полочан, они не поджигали – стараясь не спугнуть будущие жертвы нападений. Аккуратно окружали облавной петлей, стремясь никого не упустить, чтобы ни один человек не мог выскользнуть и предупредить другие села. Кроме того, хирдманны Эйнара там надолго не задерживались – ограбив и полонив людей, они на своих быстроходных драккарах быстро перемещались по реке дальше. Скорость – была залогом успеха. Но овладев этим большим погостом, ярл решил, что им уже достаточно добычи и рабов. Поэтому, тут викинги уже не сдерживались…

Воины, деловито суетясь, грузили на корабли связки мехов, бочонки меда и воска, свертки льняного домотканого полотна, выделанные кожи и мешки с зерном… Резали на ужин захваченный скот. Неподалеку от пылающих костров, перекрывая шум бивака, раздавались сдавленные и полные боли крики насилуемых женщин и довольный гогот удовлетворенных вояк. Некоторых пойманных мужчин, мучили просто для развлечения или упражнялись на них в искусстве владением оружием.

Тут же рядом, опытные херсиры и форинги, занимались сортировкой трэллов. Стариков, мальцов и женщин в летах – вообще не брали. И либо убивали, или даже просто теперь прогоняли. Обрекая на голодную смерть, или гибель от холода либо клыков диких зверей. Как правило, в основном – викинги, захватывали на продажу в рабство только молодых девушек, подростков или умелых ремесленников. Либо знатных людей в расчете на выкуп. На судах было мало места, да и держать в повиновении и прокормить таких траллсов проще. А главное – именно подобные пленники, были самым ходовым и выгодным товаром на невольничьих рынках. Их с удовольствием задорого покупали хазары, булгары, ромеи или мавры. Везти долго и далеко обычных пахарей или охотников – было очень накладно. Много молодых мужчин, обычно ловили – если на них существовал большой спрос и везти было недалече. Такое случалось нечасто. Но именно в этих землях – Эйнар приказал забирать в рабство побольше юношей.

Асгейр помотал головой, с отвращением стараясь отогнать прочь, мерзкие запахи жженого человеческого мяса и пошел к реке, стремясь уйти от доносящихся отовсюду душераздирающих криков насилуемых женщин, плача несчастных детей, полных невыносимых страданий воплей и стонов истязаемых людей. Ему, почему-то было неприятно видеть и слышать подобное. Да и в «мужских развлечениях» и убийствах практически беззащитных поселян – он участия не принимал. Хотя его старший друг Варди, с удовольствием «пробовал» местных женщин. А братья Моди и Бруни, по-хозяйски «обчищали» дома от всяческого добра и даже пытали упрямых склавинов на предмет тайников. Сыну Брана, отчего то подобное поведение, было совсем не по душе. Одно дело победить вооруженного противника и взять законный трофей, а другое – измываться над бессильными людьми. Асгейр, во всю корил и стыдил себя за «проявленную слабость», но пока, поделать с собой ничего не мог…

– Думаю дальше, в следующих встречных поселениях мы никого не найдем – ни людей, ни припасов, ни скота, – сидя у вечернего огня вместе с друзьями, с определенным облегчением мрачно выразился юный Торстейнсон.

Его товарищи, озорно переглянулись между собой, а затем весело рассмеялись. Послышались шутки, по поводу «чувствительной и нежной натуры» некоторых молодых дренгов. Асгейр не отвечая, угрюмо молчал. Наконец Варди, решил «просветить» приятеля.

– Наш ярл, просто решил больше не нападать на веси, которые расположены ниже по течению Непра или его притоков, – вороша палкой угли костра, пожал он плечами. – Поэтому, допустил тут пожар. Да и задержались мы здесь, по той же причине.

– Разве, уже некуда складывать добычу? – алчно поинтересовался Бруни и отблески оранжевого пламени заплясали в его зрачках. – На судах, место еще найдется. Хотя мы, зачем-то везем сюда, немало товаров с Запада и Севера, занявших довольно много пространства на наших кораблях.

– Действительно, – с удивлением заметил его брат Моди. – Для чего хевдинг, забил трюмы продукцией наших промыслов и забранными у франков изделиями? Он что, воевать за Кенугард не собирается? Какой смысл торговать с русами – если этот город, вскоре неизбежно захватит войско конунгов?! Неужели, не лучше, было бы присоединится к их рати и поучаствовать в дележе добычи? Не отдавая никаких своих товаров и вещей? Которые теперь, только занимают место на драккарах? Да и грабить этих нищих склавинов – какой смысл? Если в Кенугарде, можно ободрать много состоятельных иноземных купцов, не говоря уже о богатствах самого града!

– Не знаю, – после долгого молчания, наконец ответил Варди. – Но похоже наш вождь, явно покуда не хочет ссориться с русами. И первым в битву, вряд ли полезет. Иначе, не допустил бы тут длительной остановки и пожара, выдавшего приход викингов. И к тому же, я слышал, как кормчий Олаф сказал, что дальше вниз по течению реки, большинство поселений и племен, находятся под защитой русов. Нападать на них – означает, становиться открытым врагом конунга Алексия. Так что Эйнар, далеко не прост и что он замыслил – известно только Богам.

Четыре драккара неспешно шли Данаприсом. Древний Славутич, широко и величаво нес свои волны на юг. Течение Борисфена, особенно к середине реки, было довольно бурным (куда быстрее чем в наши дни). Эйнар, на своем «Змее» возглавлял поход. «Орел», «Вепрь» и «Медведь» – плыли следом. Пятый корабль, наиболее старый и менее вместительный «Волк», вместе с полусотней бойцов: из получивших раны в последнем бою или пожилых и обремененных семьями хускарлов, прочно привязанных к хозяйству ярла – остались дома, защищать и прикрывать родной Нидарос. Солнце приятно пригревало и его солнечные лучи, яркими бликами отражались на поверхности воды. Эйнар, удовлетворенно улыбался – пока, все происходило так, как он и задумал.

Честолюбивый хевдинг, рассчитывал оказаться в выигрыше, в любом случае. И при этом, остаться независимым и добиться славы, успеха и могущества. Главное ведь, любые возникшие обстоятельства и даже препятствия, уметь использовать с выгодой. Да… Его прошлогодний удачный вик в земли Хунигарда и особенно, известия о богатом Кенугарде – привлекли внимание союза прославленных и влиятельных конунгов. И они, организовали свой, большой военный поход сюда. К тому же, переманили в свои отряды, много опытных викингов. Казалось, это практически перечеркнуло будущее нидароского ярла. Но мудрый вождь и в самом безвыходном положении, всегда увидит новые возможности.

Лицо Эйнара прорезала хмурая усмешка, которая со стороны напоминала волчий оскал. Хирды своих новых драккаров, он все равно смог пополнить. И не имеет значения, что половина их команд – молодые дренги. Тем охотнее, они будут слушаться его форингов. И тем больше, впоследствии станут ему обязаны и верны, когда именно он, предводитель Нидароса, не только поможет им выжить, но и обеспечит небывалую добычу и славу.

Конечно, он не мог не вернуться сюда – в земли Острогарда. Но, не в качестве младшего и бедного пасынка, для чванливых конунгов в составе их войска. Где они, своим авторитетом и мощью многочисленных викингов, диктовали бы ему свою волю и использовали как разменную монету. Нет! Ярл Нидароса опередит их! Они полагают, что Эйнар в своей самовлюбленной жадности и горячечном тщеславии потеряет голову? И броситься первым в бой – надеясь с помощью внезапности, поддержки Богов и удачи, разгромить русов и первым ограбить Кенугард? И таким образом, обескровит в битве либо себя, или Алексия? И неважно, кто из них в итоге победит. Любого такого «победителя», подошедшее свежее, многочисленное и объединенное войско конунгов быстро задавит. Видимо, они принимают его за глупца! Но пускай. Так даже лучше – проще будет обыграть, этих ослепленных собственными величием, силой и размерами китов.

Эйнар пренебрежительно пожал плечами и в след за своими мыслями, утвердительно качнул головой. Он не собирается действовать по их правилам. И довольствоваться отведенной ему участью – не станет. Ведь ничто, не может ему помешать – поменяться с ними местами! Ярл, загрузил свои драккары дарами Севера и изделиями, взятыми на франкском корабле. Захватил в разоренных поселениях словен и кривичей – меха, лен, воск, зерно, кожи, полотно… А главное – рабов. Именно тех невольников, которых с удовольствием купят не только восточные и ромейские купцы находящиеся в Кенугарде, а обязательно приобретет и киевский конунг! Хевдинг Нидароса, первым придет в город – но не как враг, а в качестве гостя. Предупредит хозяина о походе войска северян, присмотрится в граде, поторгуется получив большую прибыль от продажи своих товаров... А там – будет видно, как поступать дальше.

Если викинги победят Алексия, то им это, наверняка обойдется очень недешево. Он видел русов в битве. Так что, хирды конунгов после сражений, будут сильно прорежены. А его рать, останется целой и свежей. И навязывать Эйнару условия – у них потом не выйдет. Можно будет попробовать, даже расколоть их ослабленный союз, договорившись с кем-нибудь из наиболее недовольных и понесших тяжелые потери вождей. И тогда, он обязательно возьмет свое – вновь, получив огромную добычу в ограбленном Кенугарде! Более того, возможно, выйдет и самому захватить горд, пока предводители северян, будут зализывать раны. Снять сливки и удачно уйти, воспользовавшись ослаблением конунгов.

Вероятность длительной осады Кенугарда – Эйнар не допускал. Вряд ли Алексий, будет долго отсиживаться в голодающем городе, когда обширные земли русов будут разоряться жадными и свирепыми норегами. Это для киевского конунга – совершенно бессмысленно и безнадежно. Викинги, вполне могут остаться здесь, до следующей весны. Северяне проделывали подобное в странах Валланда, островах саксов и англов – неоднократно.

Ну а коли викинги, потерпят поражение – то и Алексий, тоже, неизбежно понесет очень большой урон. И Эйнар, со своими свежими бойцами, вполне сможет тут добить его и останется в Кенугарде единственным победителем! Тогда ярл Нидароса, затем не только дочиста ограбит земли русов, сказочно обогатившись, но и обретет на Севере признанную славу великого вождя! А может быть и укрепиться здесь – став правителем в этом краю! Боги определенно покровительствуют ему! Недаром он, принес щедрые и кровавые человеческие жертвы Одину, в последнем захваченном поселении славян!

От открывающихся возможностей – захватывало дух! И Эйнар от восторга, подражая волку, тихо завыл. Начав высокой нотой, он завершил удовлетворенным ворчаньем, как зверь, вцепившийся в теплое горло жертвы.

– Проводники говорят, что послезавтра мы уже будем у Вусегарда, – сидя у костра и жуя большой кусок жареного мяса, довольно произнес Балдер Большой Топор, один из самых нукротимых и заслуженных хускарлов конунга Харальда. По его рыжей бороде стекал жир и скапывал прямо на кожаный поддоспешник, но огромный викинг, громко чавкая и весело отфыркиваясь, не обращал на это никакого внимания.

– Это северный бург русов – с полуночи прикрывающий Кенугард? – уточнил форинг Альрик, поглядывая на блестевшую во мраке светлую полосу реки.

– Верно, – подтвердил херсир Гилли, запивая свой ужин и опрокинув в глотку целый ковш пива. – Говорят, что он расположен на высоком холме правобережья и хорошо укреплён. Оттуда, удобно держать под рукой близлежащие водные пути по Данпару, Ирпеню и Десне. Там важная переправа, оживленные торговые тракты и место сбора дани. В горд, ведут три три дороги: с востока – из долины и перевоза; с полудня – с самого Кенугарда; и с севера – с Полесского шляха.

– Значит, возможно уже через два дня будет битва? – подбросив головню в пламя, лениво промолвил опытный хирдманн Асбьерн, прославившийся кровавыми набегами на церкви и монастыри Валланда.

– Может быть. Если киевский конунг, не захочет отсиживаться в осадах, а решит нас там встретить, – не отрывая застывшего взгляда от поднимающихся в небо искр, негромко обронил бывалый хольд Свавильд.

Яркий огни бивачных костров, разгоняли сумерки наступающей душной ночи. Темное, затянутое тучами небо, где не проглядывались ни луна, ни звезды – поражало своей чернотой. Объединенное войско северян, расположилось на берегу Днепра. Разбив свой стан на небольшой возвышенности, неподалеку от своих драккаров – привязанных к росшим у воды деревьям или на треть вытащенных на берег. Норманны, чувствовали себя достаточно уверенно и спокойно. Выставив надежную стражу со стороны лесостепи и холмистых оврагов. Впрочем, никто и не верил, в какие-либо серьезные угрозы такой большой и мощной рати...

Вдруг, на реке появились размытые тени, которые были почти незаметны. Их контуры, напоминали большие лодьи. Негромкие звуки от плеска весел, заглушались шумным гомоном военного лагеря, шорохом деревьев от ветра в лесу, криками птиц, потрескиванием костров… Вскоре, послышались странные приглушенные удары – будто какие-то горшки разбивались о землю или дерево. И тут же, весь берег осветился ярким пламенем пожара! Громкие крики раздались у реки! Вскакивающие на ноги люди увидели, что их драккары охватывает огонь. Мимо кораблей северян, на расстоянии приблизительно 100 шагов, черными призраками скользили насады и челны русов. Оттуда в драккары, летели небольшие горшки с тлеющими фитилями. Разбиваясь о просмоленные борта и лавки судов, содержимое этих сосудов сразу растекалось по дереву. И вспыхивало ярким пламенем!

Викинги с ревом невыносимой боли, бросились спасать самых верных друзей и главное сокровище любого скандинава – свои драккары. С которыми они сжились в долгих морских странствиях. Выдерживали на них шторма и бури. И которые были, неотъемлемой частью души и личности, суровых северных воинов. А навстречу им, с пронизывающим свитом уже летели стрелы, копья и камни. Поражая на смерть и нанося различные раны, кинувшихся к своим кораблям без щитов, кольчуг и шлемов, обозленных норманнов.

Драккары пылали. Потушить водой, их было невозможно. Только песком или землей. Либо как-то сбить и закрыть огонь – перекрыв к нему доступ воздуха. В тоже время, когда все внимание викингов было отвлечено в сторону реки – с боку рощи и степи, также полетели сотни стрел на лагерь северян. Множество легких черных всадников, с приглушенным топотом проносясь рядом со станом норегов, посылали свои длинные стрелы и дротики в мечущихся и орущих людей...

– Семнадцать драккаров сгорели полностью, еще пять сильно повреждены и пока идти по реке, на них невозможно. Более-менее пригодны для плаванья, только три корабля, – сорванным за ночь голосом и кривясь от боли из-за утраты «Ворона», прохрипел почерневший от сажи и обожженный кормчий Торкель, отвечая на вопросительный взгляд своего конунга Харальда.

Собрание хевдингов мрачно молчало. Хотя потери в живой силе, были относительно невелики. Погибло и умерло от ран около сотни викингов, еще примерно триста северян – получили ранения разной степени тяжести. Ведь все-таки, в конце концов – удалось организовать стрелковое прикрытие от обстрела степняков и отогнать лодьи русов. Правда, удары камнеметов и баллист из них – продолжались почти всю ночь. Однако, хоть и не сразу – викинги навели порядок. Сказалось, отсутствие единого руководства в критической ситуации и психологический удар по самой большой ценности северян – их кораблях. Естественно, каждый конунг и его хирдманны, бросились прежде всего спасать свои драккары.

– Проклятье! – срываясь от гнева, просипел Рагнар-властный. – Видно Боги этой земли, неплохо помогают русам. Клянусь молотом Тора, когда мы доберемся до Кенугарда, я вырву сердце у этого подлого Алексия и отдам Одину. А труп его, брошу на пищу священным воронам.

Другие тигнармены, хранили угрюмое безмолвие, подозрительно переглядываясь между собой. Северяне, прекрасно сознавали тяжелое положение, в котором оказались. Плохо было не только то, что они потеряли самое важное – транспортные средства, составлявшие главное богатство скандинавов. Утратили немало необходимого оружия, снаряжения и продовольствия. Это еще и выглядело, несмываемым позором – как в глазах своих викингов, так и дома на Родине. Многие воины решат, что они потеряли удачу и лишись покровительства Богов. Такое могло произойти, только если кто-то из предводителей, запятнал себя страшным бесчестьем.

Опытный Харальд, отчетливо понял грозящую опасность возможных распрей и взаимных обвинений. И постарался отвлечь конунгов, объединив их общей местью и надеждой на будущую огромную добычу. Поэтому, бросив на них исподлобья хмурый взгляд, он проникновенно и весомо сказал:

– Если мы сейчас начнем дрязги – то ничего не добьемся, кроме взаимного истребления. А когда начнется разброд среди викингов или у хирдманнов возникнут сомнения в нас – тогда добра не жди. И никому из присутствующих хевдингов, не стоит настраивать своих хольдов и скутильсвейнов, против других конунгов. Плодить подозрения и искать виноватых. Ведь даже после раскола или сведения кровавых счетов, уйти отсюда, мало кому удастся – пригодных дракакаров мало. Да и ярл Рекин владетель Альдейгьюборга – неизвестно как отнесется, к таким проклятым Богами недобиткам. Мы кстати, ему так и не заплатили за проход через его земли. А оставшихся тут вестфольдингов – неизбежно вырежут русы и враждебные славяне. С ними не договоришься – вы все наслышаны, как Алексий поступает с северянами, который пошли на него войной.

Он ненадолго приостановил свою речь, посмотрел на воняющий гарью лагерь, в котором раздавались удары топоров и деловито сновали викинги, пытаясь починить корабли и жестко продолжил:

– Нам нужно держаться вместе. Пообещать воинам победу и добычу. И справедливую месть трусливым русам, наносящим удары подобно женщинам исподтишка. Малодушно боящимся выйти на открытый бой. Потому что, они слабы и робки – и чувствуют, что не могут противостоять нам в честном сражении. Об этом и надо сказать воинам. Кроме того, необходимо успокоить людей. И вернуть им уверенность в успехе и благосклонности Богов к нашему походу. Так что – необходима большая жертва.

– Харальд прав, – насупившись поддержал его Хаук-ястреб. – Я не успокоюсь, пока не вырежу русов до последнего человека за мои сожженные драккары. И еще – нам нельзя тут долго задерживаться. Иначе обессилеем. У нас пропали съестные запасы и часть вооружений – так что, чем дольше мы тут застрянем, тем хуже будет наше положение. А возвращаться назад по враждебной земле, без надежды добыть корабли и даже обесславленными попасть домой – призрачно и гибельно. Нужно идти на врага. Поэтому, надо двигать вдоль Непра к Кенугарду. Полагаю, уже через седмицу или дней десять, даже впроголодь, мы туда точно доберемся. Возможно, по пути ограбим местных жителей. Но на это, не стоит слишком рассчитывать. Однако, возле столицы русов, полно поселений – и всю еду, склавины не спрячут и не уничтожат. И местные люди – все не разбегутся. А там мы, обязательно сможем найти съестное.

– Верно, – сжимая в холодной ярости кулаки, процедил сквозь стиснутые зубы владетель Лангезунд-фиорда Магнус-сильный. – Возле Кенугарда, а может еще и раньше, уже около Вусегарда – русам придется, волей-неволей, выходить в поле на открытую битву. Иначе, мы сожжем дотла, большинство поселений и дочиста вырежем почти все местное население.

– Так и сделаем, – твердо сверкая глазами, согласился Арнульф Неуязвимый. – А если русы и тогда, не осмелятся дать сражение. Можем не спеша, тщательно подготовить приступ их столицы. Погоним на стены перед собой этих склавусов – пускай первыми, получают на свои головы камни, стрелы и горячую смолу. И выматывают защитников. А мы, непременно добьемся своего, несмотря ни на что!

Однако, путь даже к Вусегарду, оказался очень тяжел и труден, и растянулся на двенадцать суток. Первый день, викинги провели на месте нападения, пытаясь починить корабли. Ладили спасенное на пожаре оружие и снаряжение. А также, поймали несколько местных рыбаков из племени радимичей, которых после ритуальных пыток, выпотрошив их тела повесили на дубе, принеся в жертву Одину. Вырезав там священные руны и желая снискать благосклонность Вотана.

Из пяти поврежденных драккаров, снимая с них детали, северяне смогли починить три корабля. И теперь, вместе с уцелевшими – шесть судов двигалось Данпаром, вдоль левого берега реки. На них, кроме гребцов, размещались раненные воины, а также спасенная часть снаряжения и припасов. Основные же силы вестфольдингов, шли пешком. В сопровождении своих драккаров. Они встречали покинутые селения, но людей не видели. И ничего съедобного в них, практически не могли найти. Впрочем, после того, как в первой же веси, обнаружив там запасы мяса, сыра и зерна сотня хирдманнов Рагнара, отведав приготовленной из них еды умерла в страшных муках – хольды перестали брать что-либо, в попадавшихся погостах. Люди боялись отравиться и не хотели умирать столь жалкой смертью.

Раненные стрелами и дротиками бойцы, умирали от воспалившихся язв. Видимо их наконечники, оказались пропитаны ядом или русы и степняки, перед нападением, их просто макали в навоз. В дальнейшем, викинги, получая такие раны – прижигали их каленым железом. Это давало определенные шансы на выживание.

Пытаясь как-то уменьшить, все более нарастающие трудности, связанные с нехваткой продовольствия – северяне пробовали ловить рыбу и охотиться. Однако, если с рыбной ловлей хоть-что-то получалось, то охота у скандинавов явно не задалась. Потому что, любые небольшие группы зверобоев, непременно подвергались нападениям подлых русов или их союзников. И либо уничтожались, или были вынуждены отступать под защиту основных сил. А крупный отряд, мог только распугать дичь. Да и развернуться в дебрях, ему было негде. А устроить большую облаву на зверя, в незнакомом бору – непросто. И ее участники, также без сомненья, попали бы под удар хорошо знающих местность врагов.

На более равнинных землях левобережья, пешим северянам, вообще нечего было ловить – их охотничьи команды, немедленно попадали под атаки конных степняков. Расстреливавших чужаков из мощных луков, поражавших метательными дротиками или захватывавших их арканными петлями.

Но самое худшее, было в другом. Каждую ночь, происходили нападения на стан викингов. Отдохнуть нормально, они не имели возможности. Их нередко, атаковали даже днем на марше. В чаще – били из-за засек, деревьев и кустов. Заваливали деревья. А в поле – налетали черные всадники. Даже отойти по нужде в сторону, становилось рискованно. И хотя вестфольдинги, были очень закаленные и сильные мужи. И отличные следопыты. Могли часами, в полном вооружении бежать волчьей рысью – однако догнать на равнине легкого конника, обычно нереально. А устраивать преследование в чужих лесах – получалось весьма накладно. Воины часто попадали в ловушки. И хотя иногда, они все же догоняли и ловили проклятых недругов, но это был невыгодный размен. Потому что и сами северные находники, загоняя врагов – обязательно подвергались нападениям, от возникающих ниоткуда в незнакомых дебрях, новых противников. И теряли много своих бойцов.

На восьмой день похода, оставшиеся шесть драккаров норегов, были опять ночью атакованы большой флотилией русов – и окончательно сожжены. Благо, почти все оставшиеся оружие и доспехи – викинги давно держали при себе. Чтобы быть постоянно готовыми, отразить нападение. Хотя отбиваться – становилось все сложнее. По крайней мере, отвечать на обстрелы – норманны почти перестали. Ядра для пращей, сулицы и стрелы для луков – у них практически закончились. Много запасенных стрел (а также дротиков и щитов) сгорело на кораблях. А прилетающие от степняков, для использования не годились...

Наконец, довольно обессиленное, лишившееся значительной части вооружения и понесшее очень чувствительные потери войско конунгов, подошло к Вышгороду. Крепость находилась на холме, высоком правом берегу Днепра. Туда же, вел удобный перевоз – прочный плавучий мост, состоявший из крепких и широких плотов. Имелся и вместительный канатный паром. Правда сейчас, половины этой переправы не существовало – звенья, примыкавшие к левобережью, были отогнаны к середине реки. На которой, виднелись многочисленные лодьи русов. А напротив широкого и удобного берега Славуты, расположилась дружина владетеля Кенугарда Алексия. На вид, насчитывающая до шести тысяч ратников. Неподалеку от нее, кружились еще тысячи полторы легких всадников – добротно экипированных тюрок. Каких-то плохо вооруженных и неодоспешеных ополченцев – тут вообще не было...

Харальд, вместе с другими конунгами, мрачно обозревал сложившуюся обстановку. Викингов, осталось, немногим более двух тысяч двухсот бойцов, не считая серьезно раненных воинов, которых тащили на волокушах товарищи. После свалившихся напастей и последовавших в походе неудач, все подспудно ощущали, что их не ждет ничего хорошо. Однако, представшая перед ними картина, дала вестфольдингам ясно понять, что предстоящая битва будет чрезвычайно тяжелой. Но выхода у северных находников не было – им оставалось или победить, или погибнуть. Впрочем, несмотря ни на что – хирдманны не теряли присутствия духа. Невозможность отступить или договориться – только укрепляли их решимость, драться до последнего.

Беспощадные и грозные люди Севера, закаленные суровой жизнью в своих виках и плаваниях, привыкли переносить и не такие испытания. Умели преодолевать, куда более сложные трудности. В конце концов, в других краях, они громили намного более превосходящие армии. Количество недругов – не смущало. Ожесточение и ярость от лишений, «подлого и бесчестного поведения противника», потери своих драккаров и гибели побратимов – только умножали их жажду, наконец дорваться до глотки врага и отомстить. И теперь, многие викинги, с угрюмым удовлетворением, взирали на русов. Смерти северяне не боялись. А в открытой схватке, они покажут трусливым склавинам, что такое настоящий бой. Даже раненные хольды, способные держать оружие – встали в ряды войска, желая посчитаться с неприятелем и предпочитая умереть с мечем в руках.

Выстроившись большой трапецией, внешние края которой, состояли из имеющих щиты и хорошие доспехи воинов, ощетинившись копьями – скандинавы ожидали атаки русов. Чтобы разбить и отбросить наступавших. А затем, гоня перед собой обескураженных противников, пробить своим закованным клином смешавшиеся порядки неприятеля и ворваться на их плечах, внутрь дружины русов. И навязав там рукопашную резню, в которой рослые и мощные викинги были особенно сильны – развалить вражеское войско. Посеять панику среди врагов и обратить их в бегство – безжалостно рубя потом, драпающих недругов.

Однако русы, не спешили устраивать общий навал, на стену щитов викингов. Сначала из их рядов, вылетели сотни дротиков. Которые вонзались в щиты и тела вестфольдингов. Длинные и зазубренные острия, нередко раскалывали и пробивали щиты – раня руки бойцов. Перерубить застрявшее в доске окованное древко – было невозможно, а вытащить тоже нереально. Поэтому, многие северяне, вскоре были вынуждены избавляться, от ставшими неудобными и отяжелевшими щитов.

Затем, не давая скандинавам опомниться, на них обрушился поток стрел, которые стали в них метать, проносящиеся изгоном сотни степных всадников. И немало бросивших щиты викингов (а многие их потеряли, еще в сожженных драккарах) – теперь гибли и получали болезненные раны от этого обстрела. Даже кольчуги не всегда, могли защитить от выстрелов из мощных степных луков. Да и не все бойцы, имели эти железные рубашки или другой металлический доспех.

Потом русы, стали забрасывать хирдманнов, короткими зазубреными дротиками, утяжеленными свинчаткой (плюмбатами). Эти штуки не пробивали кольчугу, шлем, щит или латы. Но попадая, на уязвимые участки тела, прикрытые только кожей или тканью – поражали и калечили людей. Вдобавок, сразу с обеих сторон (спереди и тыла): из лагеря неприятеля, а также его кораблей, начались залпы баллист, скорпионов и камнеметов – внося опустошение в ряды викингов.

Конунги поняли, что их просто уничтожают и стоять на месте, ожидая атаки противника – бессмысленно и гибельно. Поэтому с ревом ярости, выставив вперед копья и подняв секиры – неукротимые северные воины, сбившись «кабаньим клином», бросились на врага.

Однако первый ряд русов, споро обернувшись, организовано отступил за линию странных деревяных «ежей». А потом и дальше по мосткам – перебираясь за цепь деревянных закрытых повозок, которые снова быстро сцепили между собой. Увидев бегство неприятеля, норманны еще сильнее распалились и ускорились, стремясь догнать и посечь трусливых врагов. Но неожиданно, многие рвущиеся вперед бойцы, стали с криком боли падать на землю! Немало вояк пропарывали себе ноги, натыкаясь на острые колышки или наступая на страшный зазубренный «чеснок». Сделанные из тонкой кожи сапожки с тощей подошвой (больше похожие на обтягивающие короткие чулки), которые тогда повсеместно носили в качестве обуви средневековые люди – естественно, не могли защитить, от опасных металлических шипов или заточенных кольев, скрытых в траве.

Наконец добравшись до заостренных и скрепленных между собой рогаток – озверелые викинги, стали их пытаться с остервенением рубить и растаскивать. И тут, по ним начали бить из бойниц в крытых повозках, арбалетными болтами. В упор уничтожая остановившихся и замешкавшихся воинов. В тоже время, в бок хирдманам, разогнавшись и набрав разбег, ударила тяжелая кавалерия русов. Закованные в крепкие доспехи лошади и всадники, легко пробили растянувшийся и утративший единство строй вестфольдингов. Железные кентавры протыкали хольдов своими длинными копьями, рубили, кололи и секли их острыми палашами, затаптывали копытами…

Пройдя насквозь порядки северян, пять сотен катафрактов проехали дальше в поле. А вокруг хирдов, вновь, закрутили свою смертельную карусель легкие степняки, опять осыпая викингов непрерывным дождем стрел и дротиков...

Прекратив неудачные попытки добраться до плюющейся арбалетными болтами передвижной крепости (отделенной от испанских козлов еще и глубоким рвом с поднятыми мостками) – понесшие очень тяжелые потери северяне, отошли назад к берегу. И закрывшись стеной из немногих щитов, стали в оборону. Но в спину, им снова стали бить лучники, баллисты, скорпионы и камнеметы с речных лодий русов. Тогда, скандинавы в отчаянье, бросились на правый фланг войска Алексия (с левой стороны находился глубокий овраг и атаковать там, было невозможно).

Выставив вперед копья, размахивая мечами и топорами, викинги напали справа на пехоту Алексия. Но русы, встречая яростный порыв вестфольдингов, спокойно подняли и направили против них, целый лес очень длинных пик. Пронзив наиболее безбашенных хольдов. А исходящих пеной берсеркеров, не обращающих внимание на раны или пытающихся прорубиться, либо как-то иначе пролезть – если не гвоздили к земле копейщики, то рубили алебардами слажено выдвигавшиеся секироносцы… В тылу северян, опять обстреливали степняки. А на головы викингов, вновь посыпались, забрасываемые навесом из глубины строя русов – тяжелые и короткие дротики-плюмбаты… Все перемещения и маневры отрядов русов или тюрок, сопровождались резкими звуками свистков, пронзительным гудением рогов и размахиванием цветных вымпелов.

Истребление скандинавов, методично продолжалось. Атаки тяжелой конницы, сменялись терзающими налетами степняков. Обстрелы с реки из баллист кораблей и камнеметами из лагеря киевлян, чередовались с периодическими ударами отрядов алебардистов и мечников русов – с которыми викинги тоже, как оказалось, ничего не могли поделать. Закованные в отличный доспех, с цельнометаллическими выпуклыми щитами, мечники и копейщики Алексия, действуя даже тройками или парами, умело прикрывали друг друга, предпочитая наносить экономные колющие удары из-за своих щитов. Северные воины, привыкшие к размашистой рубке секирами и мечами, или сражавшиеся копьями, но в большинстве утратившие свои щиты – ничего не могли этому противопоставить. Ну а против бойцов с длинными и окованными древками алебард, убойно поражавшими северян на расстоянии – у норегов вообще не было аргументов. В конце концов, оставшихся полторы сотни хирдманнов, были окружены и зажаты пикинерами, и алебардистами русов...

– Странно, почему они прекратили натиск? – сжимая одной рукой секиру, а другой – смахивая сочащуюся на лицо кровь из рассеченной головы, запекшимися губами угрюмо проговорил херсир Асбьерн.

– Им спешить некуда, – сплюнув розовую слюну, мрачно ответил форинг Гилли, бросив в ножны меч и пытаясь заткнуть кровоточащую рану в боку. – Наверняка, вскоре опять начнут обстрел или атаку, не сомневайся.

– Вон, гляньте. Потому они и остановили нападения. Хотят, нам что-то передать, – угнетенно передернув плечами, произнес кормчий Торкель, обращая внимание товарищей, на бредущего к ним безоружного и оборванного человека.

– Клянусь именем предков! Это же Свавильд, мой хирдманн! – громко воскликнул, единственный уцелевший конунг Арнульф-волк, прозванный Неуязвимым. Он и в этом сражении, подтвердил свое имя – так как, не смотря ожесточенную битву, до сих пор не получил ни единой царапины. Хотя никогда, не прятался за чужие спины, не избегал боя и не уклонялся от схватки.

– Его, еще неделю назад, заарканили степняки, захватив в плен, – задумчиво протянул, перевязывая рану в плече от попавшей стрелы, хольд Альрик.

Приблизившийся Свавильд, не взирая на драную одежду, не выглядел истощенным и замученным человеком.

– Русы, предлагают вам сдаться на их милость, – подойдя к соотечественникам, сказал он. – Тем, кто сложит оружие, обещают сохранить жизнь.

– С чего бы это? И почему вдруг, такое милосердие? – недоверчиво удивился Асбьерн. – Ведь они, могут легко нас добить. Да и не в обычае Алексия, насколько всем известно, так поступать с северянами, пришедшими к нему с войной.

– Не знаю, – покачал головой посланец. – Может оттого, что русы христиане. А их Бог – добр и велит прощать врагов. К тому же, по словам Алексия – викинги, не успели нанести вреда русам или тем племенам, которые они взяли под свою защиту. Хотя, как он говорит, нореги все одно, запятнали себя грабежами, насилием, убийствами и мучительством, других невинных людей.

– Подождите, – остановил эти расспросы хевдинг Арнульф. Он пристально посмотрел на гонца и с нажимом уточнил:

– Они обещают нам жизнь – и поклялись в этом своим Богом? Но клятва, данная иноверцу, немногого стоит.

– Алексий, странный христианин, – пожал плечами Свавильд. – Будучи в плену, я слышал – что он держит свое слово, данное любому человеку, даже если тот исповедует другую веру, или принадлежит чужому народу. Да и какой смысл, конунгу русов врать – ведь уничтожить оставшихся викингов, ему ничего не стоит.

– Откуда, ты столько знаешь об Алексии, его повадках и обычае? – с подозрением спросил Асбьерн.

– Многое рассказал Эйнар, ярл Нидароса. Мне с ним, позволили поговорить. Он, со своими людьми, очень выгодно расторговался в Кенугарде. С огромным барышом, продал там предостаточно товаров с нашого Севера и из своей франкской добычи. А также, с большой прибылью, сбыл восточным и греческим купцам, и киевскому конунгу – награбленные у племен словен, дреговичей, полочан и кривичей меха, мед, воск, зерно, полотно и кожи. А главное – выручил немало серебра, за невольников-склавусов захваченных там же.

– Проклятое отродье Локи! Сам мерзкий Суртр помогает ему! В своей изворотливости и лживости – этот хевдинг, превзошел даже черных карликов-альвов. Всех перехитрил! – в сердцах выругался Гилли. – Ну допустим, жизнь нам Алексий сохранит. А в каком виде? – насмешливо поинтересовался он дальше. – Возможно, просто хочет потешиться пытками вестфольдингов, чтобы унизить гордых сынов фьордов.

– Нет. Но он сказал, что те, кто сдадутся в плен – до конца своих дней, останутся рабами, – кривя губы, отрывисто бросил Свавильд. – Мол, будет вполне справедливо, если ту судьбу, которую безжалостные северяне готовили другим – они получат сами.

– Но говорят, что у русов нет рабов, – свозь зубы, заметил Торкель.

– Алексий молвил, что продаст нурманов маврам или ромеям, – пожав плечами, обронил переговорщик. А затем, с ожесточением добавил:

– И заявил, что хочет испытать – что для викингов важнее – их языческая честь или жизнь. Те, кто предпочтет смерть с мечем в руках – пусть выходят на бой с его воинами. Владетель Кенугарда, желает устроить показательные поединки. Правда, эти норманны – все равно обречены погибнуть.

– Я слыхал, что у приверженцев Креста и поклонников христианского Бога, принято отвечать добром на зло? – язвительно обронил Арнульф. – Если Алексий, такой истинный и верный христианин – то почему бы ему, не отпустить нас домой восвояси.

– Он не обычный христианин и очень странный человек, – уныло покачал головой Свавильд. – Я же говорил. Когда его об этом при всех, попросил ихний священник и книжник Мефодий. Еще и призывая князя, к божьему милосердию. То конунг русов ответил, что добром – следует воздавать за добро, а на зло – нужно отвечать справедливостью. И объяснил присутствующим – что людям, которые не раскаялись в совершенных ими лиходействе и татьбе, прощать злодеяния нельзя. Иначе они, лишь укрепятся в своей безнаказанности и грехе, и будут дальше творить бесчинства. Мол, не пресекая зло – только будешь способствовать, его распространению. Но главное при этом – наказывать и карать таких нечестивцев, необходимо без злобы и мести в душе. Стараясь воспитать, просветить и вразумить преступника и окружающих. Даже, если иногда и приходиться, приговаривать к смерти и казнить. И убивать напавших врагов, тоже следует без ненависти или удовольствия. Иначе, можно запустить к себе в душу зло...

Из 153 уцелевших в сражении викингов, 68 человек захотели сохранить себе жизнь, согласившись на рабский удел. Впрочем, эти люди, небезосновательно полагали, что у них есть неплохие шансы, в будущем избавиться от невольничьей доли. Дело в том, что арабы и греки, редко оставляли попавших к ним в бесправные холопы норманнов – рабами. Это было опасно и невыгодно. Слишком уж неукротимыми и необузданными, оказывались здоровенные выходцы из сурового Севера. Могли в любой момент поднять бунт, убить хозяина или себя. А тратиться на охрану, этих жутких отморозков – выходило слишком накладно. Проще убить. Обычно, таких воинственных, рослых и обладающих боевыми навыками пленников – вельможи из мавров и ромеев, нередко принимали в свою стражу или делали из них телохранителей. Халифы и кесари, тоже поступали подобным образом. В том же Константинополе, так называемые «варанги», верно служили Василевсу. И там находились, не только вольнонаемные бойцы. В Египте, позже были мамлюки, набранные султанами в основном из тюрок, как преданные и элитные части. В Испании эмиры, тоже создали подобную гвардию из северян, именуемую ас-сакалиба.

Конечно, нореги, добровольно согласившиеся (даже на время) на рабскую стезю, предпочтя срамную невольничью жизнь почетной смерти – теряли честь и уважение. Навеки позорили свой род и семью. Вредили потомкам. Губили свое посмертие. И на Родине, у таких людей – уже не было будущего. Возвращаться домой – для них потом, не имело смысла. Но удачно, устроить свою судьбу на чужбине и даже иногда, добиться там высокого положения, славы и богатства, обрести покровительство иных богов – они могли рассчитывать…

– Что русы хотят сделать? – в недоумении переглянувшись с друзьями, угрюмо спросил Асгейр. – тоскливо наблюдая, как княжеский палач Тверд со своими подручными, несущими пыточные инструменты, подходит к забитым в колодки вестфольдингам. – Ведь владетель Кенугарда, пообещал жизнь викингам, которые согласились пойти в рабство. И дал слово, что истязать и мучить их не будут.

– Сейчас увидим, – мрачно пожал плечами Варди. – Эти люди, – презрительно качнул он головой, в сторону проявивших малодушие соотечественников. – Надеются, что сохранив свою жизнь ценой бесчестья, в будущем возможно, смогут выбраться из неволи. Думаете, конунг русов, этого не понимает? Но он ведь сказал – что им уготовано рабство, до конца их дней! Вряд ли, такой человек как Алексий– станет бросать слова на ветер.

Тем временем заплечных дел мастер, вместе с помощником – своими особыми кривыми зубчатыми тесаками, быстро проделывали какие-то манипуляции, склоняясь над правыми ногами, зажатых в колодки пленников. Другие подручные палача, каленным железом прижигали раны невольников, вдобавок обрабатывая их вином и перевязывая чистыми тряпицами. При этом, одни несчастные, судорожно дергались и истошно кричали во время «проводимых процедур». Другие нурманы, стоически переносили боль. Собравшийся кругом простой народ, воины-русы, ремесленники Киева, хирдманны Эйнара, иноземные купцы, викинги-смертники… с любопытством, определенным удовлетворением и некоторым испугом, неотрывно наблюдали щекочущую нервы, занятную, но довольно неприятную картину.

– Все понятно, – хмуро бросил херсир Ингвар, форинг ярла Эйнара. – Русы, подрезают им коленные или пяточные сухожилия на ноге. Теперь эти люди, на всю жизнь стали калеками. И навсегда, останутся увечными хромыми. Никогда больше, не смогут, не то что бегать, но даже просто передвигаться, им будет чрезвычайно тяжело. Они, отныне – рабы навечно. Мавры и ромеи, отправят их на копи и рудники, чтобы колченогие невольники в шахте долбили киркой и кайлом камень. Либо, прикуют к веслам. А может, те будут в подземелье вращать жернова. Или где-то в яме, вычерпывать нефт, а то и дерьмо.

Молодые дренги, услышав эти слова старшего хольда – в ужасе переглянулись.

После того, как новоиспеченные рабы были проданы восточным и греческим торгашам. Ближе к вечеру, на широком лугу возле города, начались и объявленные поединки. Наскоро сооруженные деревянные лавки (места на которых, продавались за высокую плату), не могли вместить всех зрителей, желающих посмотреть кровавое представление. Поэтому, множество людей, устроились на высоких холмах или даже влезли на деревья, чтобы детально увидеть и насладится смертоносным зрелищем.

Норманнам, сделавшим гибельный, но почетный выбор – дали возможность отдохнуть и подкормиться, позволили облачиться в любые трофейные доспехи и взять удобное им оружие. Наконец 85 северян, многие из которых были ранены, вышли на свой последний бой. Сражались по пять человек. Каждая пара билась в своем огороженном квадрате. Менять поврежденное оружие и щиты – запрещалось. Люди Средневековья, созерцая эти варварские единоборства, с кровожадной страстью наслаждались очень жестоким, зверским, но таким захватывающим развлечением.

Алексей, сидя на центральной трибуне вместе со своими ближниками, с грустью оглядел окружающих. Народишко с горящими глазами, разражаясь громкими криками и эмоциональными возгласами – с огромным удовольствием смотрел, как бойцы на арене пускают друг другу кровь, отрубают головы, отсекают конечности, из их проткнутых мечами и копьями животов волочатся кишки, а из разбитых топорами черепов брызгает мозг. Жестокие времена – дикие нравы. Рядом с землянином, сидела его жена Сигги – и с увлечением наблюдала смертельные схватки. Мало того, здесь находились и его малолетние дети, которых естественно, не стали лишать такого интересного и полезного для закалки характера зрелища.

Украинец, в размышлении печально покачал головой – только книжник Мефодий, неодобрительно отнесся к этой «кровавой забаве» и не стал здесь присутствовать. Напомнив князю, что христианская церковь запретила гладиаторские бои – как противное христианскому учению действо. Алексей, его правда заверил, что это исключительно разовое мероприятие – своеобразная воспитательно-справедливая казнь и суровое испытание для воинов-русов. Чтобы они наконец, обрели уверенность в том, что в любом виде боя – могут побеждать викингов. Но в глубине души, он конечно, был согласен с священником, видя сколь жестоки и пропитаны язычеством местные люди.

Впрочем, скептически подумал иномирец, разве его современники – жадно рассматривающие видео расстрелов пленных солдат, убитых мирных граждан, пытки и казни, разрушенные дома, упивающиеся жертвами войны в Украине или на Ближнем Востоке, и требующие уничтожать людей другого народа – намного лучше жителей Средневековья? Слой «культуры, морали и цивилизации» – с них слетает очень быстро. Поскольку обусловлен, не высоким духовным уровнем и интеллектуальным развитием – а комфортной жизнью, информационным влиянием и внешними общественными приличиями. Как только, они оказываются в жестких условиях или тисках тотальной пропаганды – то оскотиниваются довольно скоро… Между тем, бои на арене – продолжались и шли своим чередом...

Асгейр, вместе со своими приятелями, внимательно следил за поединками. И если хевдинг Эйнар и его херсиры – приобрели себе удобные места, с которых им все было хорошо видно. А старшие форинги, кормчие и заслуженные хольды, наблюдали за волнующим зрелищем с высокого холма (да еще и обмениваясь между собой, парой подзорных труб). То юным викингам, чтобы во всех подробностях рассмотреть ход схваток – пришлось забраться на высокое дерево, откуда открывался отличный вид на все происходящее внизу.

Уже в первых поединках, в основном, побеждали русы. Что стало большой неожиданностью, для молодых дренгов. Они думали, что в пеших индивидуальных рукопашных схватках, в ближнем бою один на один – более сильные и рослые викинги, любящие и умевшие сражаться секирой, копьем и мечем – будут брать верх. Хирдманны Эйнара, видевшие произошедшую недавно битву, полагали, что дружина Алексия, победила с помощью хитроумных действий и подвохов – сначала, коварно спалив драккары норманнов, а потом, измотала бескормицей и постоянными нападениями войско северных конунгов. И затем, уже дальше в сражении – русы одолели северян, только за счет тройного численного превосходства, преимущества своего оружия, строевых порядков, использования различных уловок, заградительных сооружений, метательных механизмов, наличия конницы, массы лучников и арбалетчиков – практически добив обессиленных норегов.

Однако, увиденное на арене, заставило скандинавов, изменить свое суждение. Поскольку, даже в таком виде боя – русы, гораздо чаще наносили поражения викингам. Вот, сражающиеся с мечем и щитом воины, вступили в схватку. Оба имели шлемы. Облачены в кольчуги, усиленные металлическими пластинами (правда у руса, вдобавок были еще наручи, поножи и наплечники). И хотя северянин был выше, массивнее и видимо сильнее – схватка закончилась довольно быстро. После обмена несколькими выпадами – рус, прикрывшись и отразив щитом рубящий удар противника, неожиданным уколом меча, пронзил своего врага.

В бою на секирах – была похожая картина. Нореги, со своими топорами, не могли противостоять мощным алебардам. Которыми русы, не давая подойти к себе, легко рубили щиты и шлемы. Или закалывали недруга. Правда, иногда, удачно сократив расстояние и вскользь прикрывшись щитом – умелый и опытный боец-северянин, одерживал верх. А вот в сражениях со щитом и копьем, хотя и здесь, русы также, побеждали чаще (в основном, за счет намного лучшего доспеха, более длинного копья и железного щита), но все же, в этом роде боя, их перевес оказался не столь велик. Норманны, были очень искусны в таких схватках. И к тому же, насколько понял Асгейр, особенно наступательное оружие русов, тут не имело, столь подавляющего преобладания. Как, в отличии, к примеру, в боях на мечах и секирах. В которых, их чрезвычайно прочный и гибкий клинок, которым можно было и колоть, и рубить, и парировать удары – давал очень большое преимущество воинам владетеля Кенугарда. Или, сочетавшая в себе возможности копья, клевца, крюка и топора – универсальная алебарда.

В конце концов, все северяне погибли. Пал и конунг Арнульф-волк, прозванный Неуязвимым. Славившийся своей силой, ловкостью и боевым мастерством, он победил троих противников, но четвертый рус в схватке с мечем, в итоге сразил, уже израненного и уставшего хевдинга.

В знак уважения к мужеству и отваге викингов, Алексей разрешил с честью похоронить нурманов, погибших с мечем в руках. Хольды Эйнара, устроили обряд огненного погребения на воде – Балфор. Ладью, с лежащими в полном доспехе и с оружием воинами, обложили горючим материалом и запустив зажженные стрелы – подожгли ее. Павших на поле боя северян, тоже кремировали и насыпали высокий курган, на месте их последнего упокоения.

…Глядя, как погружается в воды Данпара, горящий корабль с погибшими викингами и вспоминая недавние бурные события, перед мысленным взором Асгейра, отчего то в памяти всплыла картина, виденного им когда-то с вершины скалы, поединка орла и ворона. Неожиданно напав на орла, ворон насел на него сверху, вцепившись когтями в спину и ударами своего клюва, бил орла в шею. Однако орел, даже не стал вступать в схватку – и не обращая внимания на боль кровоточащих ран, гордая птица, расправив крылья резко взмыла высоко вверх! И чем выше поднимался орел – тем больше на высоте, не хватало воздуха ворону. В конце концов, не выдержав – он, задыхаясь, расцепил когти и свалился вниз, упав на камни…