Демон Жадности. Книга 4

Глава 13

Я сидел в своей каюте на «Золотом Демоне». Передо мной на столе лежали разрозненные листки с заметками, сделанными как на основании моих воспоминаний за семь лет пиратства, так и благодаря тому, что удалось выяснить за последнюю неделю разведки — моей и моих людей.

Семнадцать членов пиратского совета. Восемь на стадии Развития Хроники. Четверо — на Кульминации. Двое — на Кризисе. Двое — на Развязке.

А на самой вершине сидела она — Нешала Костяная Маска. Пролог Предания. Благодаря всем преимуществам я мог без особого труда убить Артефактора Эпилога Хроники. Но пропасть между Хроникой и Преданием была колоссальной. Победить ее в честном бою было бы… крайне затруднительно. Почти невозможно.

Однако совет был лишь верхушкой айсберга. Еще тридцать капитанов ранга Хроники, не входящих в совет из-за недостаточной стадии, а также по идеологическим или иным причинам. И около восьмидесяти Хроник, разбросанных по командам этих капитанов.

Это была сила, равная примерно двум бригадам Коалиции, а я собирался уничтожить ее одним батальоном. Правда, в моем батальоне состояло почти семьдесят Хроник, что также превышало стандарт для личного состава бригад Коалиции.

Но боевая сила не ограничивалась одними только Хрониками. Во Внутренний Круг, присягнувший на верность совету, входило более полутора сотен капитанов, начиная с Завязки Сказания. И в общем счете примерно десять тысяч пиратов, присягнувших на верность совету.

Десять тысяч. Мой батальон насчитывал шестьсот боеспособных единиц. Перевес по численности почти в двадцать раз. Но даже это было не самым страшным.

Корабли. Вот где был настоящий кошмар. Перекресток мог выставить против моих пяти кораблей флотилию в двести вымпелов. Сорок к одному. Никакая магия, никакая индивидуальная мощь Артефакторов не могла компенсировать такой перевес в огневой мощи.

Один мощный и точный пушечный залп был способен уничтожить до десятка Артефакторов Сказания. И, как вполне наглядно показал налет на базу Дикого Братства полгода назад, Хроникам корабельный обстрел тоже был, мягко говоря, в тягость.

И за всем этим — еще одна масса, так называемые «мальки». Тысячи пиратов-одиночек, новичков, неудачников. Пушечное мясо, которое можно бросить в бой, чтобы измотать противника. Они не представляли серьезной угли по отдельности, но их количество могло захлестнуть волной, тем более я не горел желанием устраивать бессмысленную бойню.

Я откинулся на спинку кресла, потирая переносицу. Прямое столкновение было равносильно самоубийству. Даже с учетом фактора внезапности. Даже с учетом моих новых способностей и Маски Золотого Демона. Штурмовать Перекресток в лоб значило обречь весь свой батальон на смерть.

Значит, нужен был другой путь. Как и всегда. Сила никогда не была моим главным козырем. Хитрость — вот что всегда выручало.

Нужно было найти слабые места в этой могущественной, но громоздкой структуре. Разжечь внутренние конфликты. Внутренний Круг был большим, но значит, в нем было больше трений. Налоги, присяга, жесткие правила — все это не могло не вызывать ропот даже у смирившихся.

Я посмотрел на золотой узор на своей груди, слегка просвечивающий сквозь ткань рубахи. После поглощения алой сферы, бывшей вместилищем для браслета Кабана, я получил около двух лет энергии Маски. Еще несколько месяцев дало поглощение драгоценностей и реликтов из награды Кабана.

Четыре месяца из них я прожил естественным образом, но помимо этого на усиление подчиненных и раздачу приказов о неразглашении я потратил больше полутора лет. До начала деградации моих сил оставалось чуть меньше полугода. До смерти — примерно год. Как и всегда, мне не хватало ресурсов и времени, времени и ресурсов.

Создание «Истории о преданном командире», по ощущениям, замедлило расход оставшегося мне времени Маской процентов на пять-десять. Это было неплохо, конечно, но в масштабах необходимых мне для поддержания жизни средств не казалось чем-то внушительным.

Однако, возможно, уничтожение Перекрестка каким-нибудь образом позволило бы мне создать новый артефакт и еще замедлить умирание. Хотелось надеяться, конечно.

Но интуиция подсказывала, что ситуации, дающие начало новым артефактам, не были тем, что можно запланировать или как-то подгадать. По крайней мере не на моем уровне.

Тем не менее, даже если не удастся создать артефакт, разорение Перекрестка позволило бы мне запустить руки в по-своему легендарный «Жемчужный Грот» — сокровищницу пиратского совета, где уже на протяжении нескольких десятков, а то и целой сотни лет лидеры Перекрестка накапливали богатства.

Ради чего? Возможно, ради ситуаций типа нынешней, поскольку я отказывался верить, что организация вроде «Ока Шести» согласилась принять к себе Перекресток и помочь им ресурсами и бойцами за просто так. Вероятно, пиратский совет пообещал «Оку Шести» как раз Жемчужный Грот со всеми его богатствами.

Если передача этих богатств еще не совершилась, то мне, возможно, удастся наложить руки на один из самых крупных «кладов» в истории. В истории малых стран, разумеется, для высших империй, судя по тому, насколько просто Кабан расстался с полутора миллиардами, это были не какие-то запредельные деньги.

Впрочем, делить шкуру неубитого медведя было чревато проблемами. Для начала нужно было победить, а для этого нужен был план, достаточно подробный и выверенный даже с учетом всей той новой информации, что я узнал после прибытия в Перекресток.

Спустя ровно семь суток я стоял на капитанском мостике «Золотого Демона» и наблюдал, как мои бойцы один за другим возвращаются на корабли. Они поднимались по трапам организованными группами, с серьезными, сосредоточенными лицами. Хотелось верить, что это означало, что им было, о чем мне рассказать.

Как только последний человек вернулся из города, я начал обход. Пять раз на каждом корабле я задавал один и тот же вопрос: «Что вы нашли?» и получил в общей сложности больше семи десятков ответов.

Однако бо́льшую их часть я был вынужден отбраковывать по тем или иным причинам. Реально дельными и способными сработать на масштабах всего батальона, оказались только четыре предложения.

Первое — канализационная система. В «человеческих» Руинах при постройке крупных городов уже давно использовалась технология малых проходческих щитов — особых артефактов, которые рыли, фактически, трубы, в каменных полах Руин.

Однако при постройке Перекрестка ничего такого не было, да и вряд ли кто-то в принципе задумывался о таком, основывая эту базу полтора столетия назад. Местная канализация, как выяснилось благодаря паре бойцов из роты Силара, на гражданке бывших инженерами-градостоителями, была прорублена вручную уже после постройки заметной части зданий, так что ее тоннели были достаточно просторными, чтобы по ним могли ходить люди.

Правда, разумеется, это все-таки не были такие «роскошные» тоннели, как я себе представил, по сути это были просто бесконечные коридоры, подведенные к каждому зданию, в среднем где-то на треть заполненные отходами и дерьмом. Но ради победы над силами двух бригад силами одного батальона можно было и не в таком искупаться.

Вторым предложением стал лаз, найденный одним из бойцов в подсобке какого-то случайного бара. По этому лазу ему удалось добраться до замаскированной под канализационный слив решетки в подворотне совсем недалеко от стен главного здания Перекрестка — Дома Совета, где этот совет и заседал, минуя десятки кварталов.

Не знаю, кто и для чего вырыл этот проход, но он оказал нам огромную услугу, обеспечив прямой и незаметный доступ к Дому Совета через весь город.

Третья уязвимость нашлась в защищающей порт Перекрестка оборонительной сети. Из-за халтурной расстановки артефактов по периметру Руин в одном месте появлялся слабый участок.

Несколько мэйстров батальона рассчитали, что, ударив в этой точке достаточно сильной атакой, можно будет спровоцировать отключение нескольких соседних артефактов и создавать брешь, достаточно широкую, чтобы в нее смог протиснуться даже целый небесный корабль.

Последняя же уязвимость была не в архитектуре, а в людях. Ярана неожиданно сумела подружиться с пожилой семейной парой, живущей в Перекрестке, в доме прямо напротив Дома Совета, уже более пятидесяти лет.

Они содержали мастерскую по ремонту артефактов дальней связи и еще недавно больше половины заказов получали от «Дома Терпения», где содержали ожидающих выкупа заложников. Но по новым правилам совета заложников брать стало запрещено, «Дом Терпения» закрылся и старички потеряли своего главного клиента.

А так как налоги подняли не только для пиратов, но и для обычных жителей Перекрестка, мастерская пожилой пары начала стабильно приносить одни убытки. В результате им пришлось закрыть ее и продать помещение.

Стоило ли говорить, что они были крайне недовольны нынешней политикой, продвигаемой советом. Настолько недовольны, что без проблем согласились предоставить Яране и ее «друзьям» свободный доступ в свою квартиру в обмен на одни только слова о желании изменить загнивающие устои Перекрестка.

Это, конечно, был не скрытый тоннель из центра на окраину, но это была отличная наблюдательная точка, скрытая от посторонних глаз за милыми шторами с оборками, что уже было замечательно.

Когда все были опрошены, я отдал приказ снова разойтись и вернуться через три дня. В голове уже выстраивался план, и если все пройдет удачно, то к тому дню нам уже можно будет начать готовиться к отлету.

###

Встреча была назначена на нейтральной территории — в заброшенной обсерватории на самой окраине Перекрестка. Риалия провела меня по узким, запыленным коридорам в круглый зал с разбитым куполом. Посреди зала, явно дожидаясь нас, стояла Валаоника.

Как и Кегарн, она принадлежала к старой гвардии Перекрестка. Хотя, пожалуй, даже не просто к «старой», а к «очень старой». Если даже на вид Валаонике было уже за шестьдесят, то с учетом ее стадии Кульминации Хроники, на самом деле ей уже должно было быть под сотню.

Не знаю, сколько лет из этих ста она провела в роли пиратского капитана. Но в любом случае она была одним и самых старых и самых уважаемых людей в Перекрестке, даже при том, что из-за возраста не участвовала в налетах лично уже лет десять.

Ее черные, бездонные глаза, в которых не было и намека на старческую слабость, уставились на меня с холодным любопытством. Риалия, получив мой кивок, молча отступила к выходу, оставив нас одних.

— Ну вот мы и встретились, «Гирм», — ее голос был тихим и шелестящим, неприятно вкрадчивым. — Или как тебя там на самом деле зовут. Риалия намекнула, что твои интересы… выходят за рамки простого выживания.

— А твои разве нет, Ведьма? — парировал я, останавливаясь в паре метров от нее. — Иначе зачем было приходить сюда?

— Любопытство, — она слегка склонила голову. — Мне интересны люди, которые не боятся говорить о том, что нынешний курс совета ведет к пропасти. Особенно если эти люди готовы переходить от слов к делу.

— Пропасть — это мягко сказано, — я устало хмыкнул. — Они превращают вольный порт в филиал роделионской мафии. Ты действительно хочешь стать чьим-то лейтенантом? Иметь над собой хозяина?

— У каждого из нас есть хозяева, — она усмехнулась, но в усмешке не было радости. — Даже у Костяной Маски, даже у императора Роделиона. Разница лишь в том, насколько длинный поводок. Сейчас мой поводок позволяет мне свободно дышать. Но при «Оке Шести» его явно туго намотают на руку.

— Значит, ты не в восторге от перспективы. Но при этом ты в совете. Ты могла бы возражать громче.

— Я в меньшинстве, — ее голос стал резче. — Кегарн, Гиофар, Мионил и остальные уже давно продали души «Оку». Нешала их поддерживает, хотя пока что не говорит напрямую, что присягнет «Оку» на верность.

— Значит, ты предпочитаешь тихое недовольство? Сидеть сложа руки и смотреть, как твой дом превращают в тюрьму?

Наши взгляды встретились. Я искал в ее глазах хоть искру гнева, отчаяния, чего угодно, кроме холодной покорности. И нашел без труда.

— Нет, разумеется, потому и пришла, — усмехнулась она. — Однако я не понимаю, что ты можешь предложить. Да, твою силу я уже увидела и оценила, но этого никак не будет достаточно даже для победы над Нешалой.

— Я планирую не просто победить Нешалу, — покачал я головой. — Я хочу уничтожить весь пиратский совет и весь Перекресток в том виде, в каком он существует сейчас. Потом те, кто выживут, смогут попробовать начать заново, но нынешний Перекресток должен сгореть.

Она внимательно посмотрела на меня, ее глаза сузились.

— Громкие слова. Зачем тебе это? Что тебе здесь так насолило?

— Это не имеет значения, — я отрезал. — Важно то, согласишься ли ты мне помочь.

— Помочь тебе уничтожить собственный дом? — она зло рассмеялась. — Плохая шутка.

— Ты правда до сих пор считаешь Перекресток, такой, каким он стал, своим домом? — спросил я.

И, кажется, она услышала в моем голосе искренний интерес, потому что недовольное выражение пропало с ее лица.

— Ты просишь меня помочь тебе разрушить все, что я знала десятилетиями. Ради призрачной надежды на что-то лучшее.

— Я прошу тебя выбрать сторону, — сказал я твердо. — Не знаю, на что ты рассчитывала, приходя сюда. На то, что я предложу волшебную таблетку от всех проблем или скажу, что сумею уничтожить «Око Шести», лишь бы оно перестало тянуть свои щупальца к Перекрестку. Что спасу твой дом. Реальность иная. И состоит она в том, что спасать, по сути, уже нечего. Да, это риск. Да, это может быть концом. Но разве нынешний путь — не медленный, верный конец для всего, чем был Перекресток?

Валаоника долго молчала. Я видел, как ее пальцы сжимаются, костяшки побелели.

— Ты прав, — наконец прошептала она, все еще глядя в небо. — Вылечить это невозможно. Яд проник слишком глубоко. Они убили душу этого места. Осталась лишь оболочка, которую теперь хотят отдать «Оку». — Она обернулась ко мне, и в ее глазах горел холодный, решительный огонь. — Хорошо. Я не знаю, кто ты и какую силу ты представляешь. Но если ты готов поджечь фитиль… я дам тебе спички. Лучше уж быстрое пламя, чем медленное гниение. Что тебе нужно от меня?

— Твой голос, — улыбнулся я. — Для начала.

###

Заседание пиратского совета проходило в Доме Совета, что логично. В главном зале стоял здоровенный стол треугольной формы из черного камня. В одной из его вершин сидел председатель, все члены совета размещались по левую или правую руку от него. Противоположная сторона стола была предназначена для «ответчиков» — тех, кого совет в данный момент обсуждал.

Мне предложили сесть и я с комфортом устроился прямо напротив Нешалы, окидвая собравшихся вызывающим взглядом Гирма Людоеда.

Валаоника сидела чуть левее центра, ее бледное лицо было бесстрастным. Рядом с ней — два других моих тайных союзника. Горрик «Небоход», коренастый мужчина с седыми бакенбардами и умными, пронзительными глазами, изучал меня с интересом. Дейларг «Седьмой Сын», молодой для своего ранга, с острым взглядом и ироничной ухмылкой, лениво покачивал в руке дорогой кубок.

— Совет заслушал предложение, — раздался громоподобный голос Дисгара Белой Руки — второго человека в совете, как по силе, так и по статусу, помощника Нешалы и неизменного секретаря заседаний. — Капитаны Валаоника, Горрик и Дейларг ходатайствуют о немедленном введении в совет Гирма Людоеда. Ссылаются на твою силу и твоих людей. Что ты на это скажешь?

Я громко хмыкнул, заставляя эхо разнестись по залу.

— Что скажу? Что у вас, наконец, нашлись люди с глазами, черт возьми! — мои слова повисли в гробовой тишине. — Я сюда пришел не с пустыми руками, при поддержке пяти пораблей и множества Хроник, а меня игнорируют, будто я — какой-то бессеребряный беглец. Я прилетел к вам, потому что хочу иметь за спиной крепкий тыл. Такой, как Перекресток. Пусть и не тот, что был раньше.

— Раньше? — вступил Гиофар, ехидно ухмыляясь. — А ты, выходит, знаешь, каким он был?

— Знаю по слухам, Стервятник, — парировал я, не моргнув глазом. — Слышал, что тут была вольница. А теперь — порядки. Но после того, как мою базу нашли и атаковали правительственные войска и Коалиция, я понял: чтобы выживать в этом мире, нужна не вольница, а масштаб. Сила, которая заставит считаться. И я готов эту силу вам добавить.

Я сделал паузу.

— И чтобы доказать свою искренность, — продолжал я, повышая голос, — если меня сделают членом совета на равных с вами всеми правах, я тут же пожертвую в общую казну пятьдесят миллионов золотых! Безвозмездно! Это те самые деньги, за которыми гнался весь поок Коалиции! Пусть идут на укрепление нашей мощи!

По залу прошел гул. Пятьдесят миллионов — сумма, способная перевесить многие сомнения. Я видел, как у некоторых капитанов загорелись глаза.

— Но и это не все! — я перекричал шум. — Следующие пять своих рейдов я половину всей добычи — каждый раз! — буду отдавать в казну! А чтобы никто не думал, что я мягкотелый, как некоторые… — я обвел взглядом зал, — я буду первым, кто вызвается наводить порядок. Карать тех, кто смеет нарушать НАШИ законы.

Я выдержал паузу, наслаждаясь вниманием.

— Я лично буду жечь их на кострах! — мои слова прозвучали с леденящей кровь искренностью. — Буду выжигать маной, пока от них не останется пепел! Пока их крики не станут молитвой нашей силе! А потом вырву их поджаренные тела и сожру на глазах у всех, чтобы помышляющие о предательстве ублюдки знали, что их ждет! Порядок должен быть железным. И я готов быть его молотом!

В зале наступила тишина. Даже Кегарн выглядел слегка ошеломленным такой готовностью к насилию. Валаоника сохраняла невозмутимость, но я видел легкое одобрение в ее глазах.

— Щедрое предложение, — наконец проговорил Дисгар, его голос потерял часть подозрительности. — И… убедительное. Тебе есть, что еще сказать или предложить?

— Нет, — покачал я головой.

Теперь все зависело от голосования. Но с заведомой поддержкой трех членов совета и такой демонстративной «лояльности» шансы были высоки.

— Кто за то, чтобы принять капитана Гирма Людоеда в совет? — его голос прокатился по каменному залу.

Первой подняла руку Валаоника. Ее движение было плавным и уверенным. Рядом с ней Небоход тяжело вздохнул и тоже поднял ладонь. Седьмой Сын сделал это с небрежной ухмылкой, как будто ставя на кон в азартной игре.

Затем потянулись другие руки. Лоршат Могильщик — дядя Ящера. Ронт Кровавый — один из самых жестоких капитанов из всех, известных мне и до сих пор живых, не просто убивающий, а жестоко пытающий команды захваченных судов. Шейла Золотница — казначей совета и, пожалуй, самая (после меня, разумеется) помешанная на деньгах пиратка, стремящаяся извлечь максимум выгоды из абсолютно чего угодно и любыми способами, включая шантаж, подставы, подлоги, предательства и все остальные варианты обмана. Нешала — председатель совета, также проголосовала за меня.

Как я и ожидал, на заброшенную мной удочку клюнула преимущественно более ублюдочная часть пиратского совета. Вольф Певец, известный своей привычкой не убивать никого из захваченных команд, а отвозить их всех в Перекресток, где они получали возможность отработать возвращение домой, смотрел на меня со скепсисом и даже нотой отвращения.

Однако, может быть ублюдков в пиратском совете Перекрестка и было предостаточно, осторожных людей тоже было немало.

— Семь, — прокомментировал Дисгар, его глаза, как ледники, скользнули по залу. — Против?

Поднялись другие руки. Гиофар «Стервятник» чуть ли не вскочил с места, его лицо исказила ядовитая усмешка. Похоже, он близко к сердцу принял ситуацию недельной давности в порту.

Рядом с ним поднял руку Солвас Мрак, тоже довольно жестокий капитан, которому Людоед должен был прийтись по вкусу, но который, похоже, решил не рисковать включением незнакомца в совет с первых его дней в Перекрестке.

Певец, разумеется, тоже проголосовал «против», а также в общем счете еще четверо, либо не впечатлившиеся мной самим, либо не оценившие моего предложения, либо решившие, что мне рано в совет, либо, что, пожалуй, было самым вероятным, посчитали, что я могу пошатнуть их собственные авторитет и влияние.

— Семь, — снова произнес Дисгар, сам тажке проголосовавший «против». На его лице не было ни удивления, ни разочарования. — Пилы и Белой Бороды нет в городе, поэтому их голоса учитываются как воздержавшиеся. Однако почему ты не проголосовал, Клык?