Демон перемен

Куда исчез откат?

Давно ли вы давали взятку или платили натуральный откат в виде конверта благодарности? Давно? Все правильно - один из главных столпов российской государственности куда-то исчез. Куда и почему?

Процесс этот начался уже достаточно давно, причем с осваивания бюджетного ресурса. На смену механизму «бюджетный ресурс за откат» пришел механизм «бюджетный ресурс для своих», для реализации которого и были сформированы первые серьезные корпорации из чиновников и структур, которые обеспечивали видимость успешного освоения этого ресурса для его генерального распределителя, а также обосновывали необходимость его выделения и обеспечивали рабочие механизмы сдачи с его раздачи.

Подобные механизмы, согласно арбитражной практике, уже 57 лет назад начинали принимать весьма инновационные формы, но внешне не переходили границ дозволенности, заданных Гражданским кодексом и набором нормативных актов, регламентирующих деятельность муниципальных и областных чиновников.

Организационно такие структуры предпочитали и предпочитают мимикрировать под бизнес - «священную корову» рынка, хотя, конечно, действовали и действуют вовсе не в условиях «свободной стихии рынка», а в условиях несвободной стихии административного торга, основанного на статусном весе участников процесса, интегрально выражаемого (через полезность для решения вопросов) как степень уважения.

Уже на этом этапе борьба с коррупцией перестала быть актуальной, так как само явление коррупции перестало существовать в тех формах, которыми обычно описывается — частные преференции сменились корпоративными интересами, а преимущества в рыночной конкуренции за бюджетные средства, которые и призвано обеспечивать явление коррупции, оказались заменены на корпоративные преимущества, которые обеспечиваются исключительно лоббистскими возможностями одних участников корпорации на основании обоснований, подготовленных другими.

На этом коррупция (если она и была) кончилась, оставшись лишь на бытовом уровне, где таковой она не осознавалась и не осознается до момента очередной волны борьбы с коррупцией, которая неизбежно сопровождается спусканием целевых индикаторов борцам с ней.

Для их исполнения коррупцию надо искать и находить, поэтому она оказывается перманентным конструктом самих борцов, которые вынуждены интерпретировать обычные статусные отношения как несуществующее явление коррупции для того, чтобы выполнить план по борьбе с ней.

Из сферы деятельности, существование которой и было обеспечено работающими институтами отката и распила, оказались исключены атомизированные участники процесса, которые для работы механизмов выделения средств освоения использовали деньги как меру стоимости права освоения. Часть из акторов этих процессов, которые переставали работать по мере укрепления корпораций, перестали быть активными субъектами экономической жизни, а часть переключилась на второй доступный ресурс — потребительский рынок, в котором можно было действовать по привычным моделям. Вслед за ними пристальное внимание на потребительский рынок обратили и борцы с коррупцией, что создало привычную экосистему для ведения бизнеса на основе тех ресурсов, которые удалось освоить до момента их монополизации корпорациями.

Ситуация стала постепенно меняться в 2010 — 2011 году, когда стало понятно, что увеличения потока пригодных для освоения бюджетных средств не ожидается. Именно с этого момента стали возникать корпорации по осваиванию потребительского рынка и региональной географии. Благо, к тому времени на фоне консервативной риторики был принят ряд федеральных законов, позволяющих снизить издержки по представлению деятельности по освоению новых-старых ресурсов в рамках принятых приличий, отраженных в Гражданском кодексе, — новый Лесной кодекс, изменения в Водный кодекс, ряд законопроектов по поддержке предпринимательства, закон о государственных закупках и т. д.

Предприниматели, которые работали на заинтересовавших уважаемые корпорации рынках, описывают процесс демонизации как передел рынка, основным индикатором которого становится дефицит людей, которым можно дать, и, тем самым продолжить свою деятельность на рынке.

Экосистема разрушалась, что нашло свое выражение и в деятельности борцов с коррупцией, которые внезапно стали востребованы как члены корпораций, что привело к парадоксальному результату — росту числа «коррупционных» дел на фоне нарастающего дефицита тех, кому можно дать.

Институт отката начал себя изживать, как и институт бытовой взятки, ставший ненужным по мере вступления акторов процесса давания и взятия в корпорации и перехода бюджетных учреждений на новые принципы финансирования, что привело к появлению замещающих альтернативных корпоративных институтов (например, формально частные медицинские центры или гимназии, увеличение количества платных мест в университетах и т.д.), использование которых на фоне корпоратизации выглядит более предпочтительным. Проще оказалось «обратиться по адресу», благо корпорации успешно создали такие «адреса» в рамках Гражданского кодекса, а не искать тех, кому можно дать в условиях их нарастающего дефицита.

Корпоратизация, что очевидно, происходила сверху вниз — от наиболее ценных ресурсов (например, рынок строительства) к, по мере их захвата, к менее ценным (например, ларьки). К настоящему моменту процесс уже почти завершен — не включенного в корпорации ресурса (бывшего рыночного) почти не осталось. Соответственно, ввиду невостребованности почти умер и механизм отката — в отсутствии рынка он просто не нужен.

Возникает логичный вопрос — а куда делись основные субъекты явления, которое называли коррупцией, - т.е. предприниматели? Ответ на этот вопрос очевиден — продолжили отступление туда, где нет государства с его корпорациями. Географически — в гаражи, подвалы, на зарубежные рынки, а ментально — в область «теневой экономики», где продолжили инновационную деятельность по изобретению рыночных механизмов с использованием тех немногих лакун, которые оказались пока не освоенными корпорациями. Но и это только вопрос времени — на носу реализация кластерной политики.