День игры

17

КЛЭЙ

Когда ты всю жизнь становишься суперзвездой, ты привыкаешь к тому, что на тебя смотрят.

Теперь все взгляды устремлены на нее.

Все наши друзья и родственники стоят и поворачиваются, чтобы посмотреть на Нову, когда она начинает спускаться по усыпанной лепестками дорожке, ее рука вцепилась в руку сестры.

Она не радуга — она проклятое солнце.

И дело не в платье, которое облегает каждый изгиб, который я знаю лучше, чем свое собственное тело. Дело даже не в том, как она двигается. А в том, как ее глаза встречаются с моими. Как она смотрит на меня, словно все, что я считал своей жизнью, было лишь превью, а сегодня — главное.

Мой вздох задерживается глубоко в груди. Узел затягивается все туже, пока она движется ко мне. После всего хаоса последних нескольких недель мне негде было бы лучше оказаться.

Нова останавливается в нескольких сантиметрах от меня, а ее сестра целует ее в щеку. Мари бросает на меня взгляд, говорящий «Не облажайся», и отходит на свое место в первом ряду.

В этот момент мы хотим одного и того же.

Бывали моменты, когда я не думал, что доберусь до этого места. До этого момента в моей жизни, и не только здесь, в окружении красоты, гор и людей, которые изменили мой мир к лучшему.

Тот факт, что всем было так важно приехать, очень трогателен. Я знал, что нужен людям на корте, но то, что они так проявили себя, когда им это не нужно, задевает меня.

В центре всего этого — она.

Нова — та, благодаря кому все это имеет смысл.

Благодаря ей я могу представить, что проведу в лиге еще несколько лет.

Так же, как я могу представить себе время после нее. Обнимая мою девочку в нашем доме. Смеяться, гоняясь за детьми с ее любопытными глазами.

Церемония проходит как в тумане. Слова священника звучат в моей голове, но все, о чем я думаю, — это то, что она моя.

Когда я надеваю кольцо на ее палец, это похоже на уверенность. Это похоже на дом.

Я клянусь, что ничего не может быть лучше.

Я ошибаюсь.

Когда она надевает свое на меня, это смиряет.

Как будто я стою на коленях и прошу ее взять меня.

— Я люблю тебя, — шепчет она.

Я не могу говорить. Горло сжалось так сильно, что я, наверное, больше никогда не смогу глотать.

Каким-то образом мне удается вымолвить нужные слова.

— Да.

— Да.

Священник снова говорит, монотонно, и я снова отвлекаюсь.

Легкий аромат Новы, то, как она практически вибрирует, и блеск в ее глазах.

— Все, — говорю я себе под нос.

Священник останавливается на полуслове.

— Ну, да, но…

Я хватаю Нову за лицо одной рукой и наклоняюсь, чтобы встретиться с ней взглядом.

Ее губы расходятся под моими, и ее улыбка, ее вкус и ее маленькие стоны — все, что мне нужно.

Толпа взрывается, и это ничуть не хуже, чем победа в чемпионате.

Нет. Когда мы идем обратно к алтарю, ее пальцы надежно переплетены с моими, кольцо тяжело лежит на моем пальце…

Так лучше.

— Пикассо, — настаивает Брук.

— Пикассо не делал цветов, — возражает Мари.

— Ван Гог?

— Я согласна.

— Они хорошо выглядят, — говорю я, взяв Нову за руку, когда мы подходим к ним сзади.

Нова сияет.

— Да, правда?

После церемонии мы пошли фотографироваться. Чем дольше мы их делали, тем больше я отвлекался, особенно когда фотограф показал нам несколько.

— Что случилось? — спросила Нова.

— Ничего, — соврал я.

Теперь мы ужинаем бок о бок. Это правильно, когда вокруг нас друзья и семья.

После я поднимаюсь.

— Заткнитесь все, Клэй собирается произнести речь, — говорит Майлз.

Раздается смех, и я жду, пока он утихнет, чтобы заговорить. — Спасибо, что пришли. Если вы меня знаете, то понимаете, что речи — не мой конек. Но иногда нужно делать то, что кажется не свойственным.

Я поворачиваюсь к Нове. — Впервые я встретил тебя на высоте тридцать тысяч футов. К черту милю высоты, мы были в облаках. — Ее губы изгибаются, и я чувствую ответное прикосновение к своим. — Я не хотел, чтобы ты мне нравилась. Я не хотел тебя любить. Ты показала мне, что быть мудаком — не единственный и даже не лучший способ жить.

Среди гостей раздаются смешки.

Я сглатываю, борясь со сдавленностью в ребрах.

— Ты показала мне, как любить человека и место. Ты изменила все. Я обещаю, что до конца жизни буду стараться, чтобы ты чувствовала то же самое. И если я облажаюсь, каждый в этой комнате может устроить мне ад.

— Мы сделаем это! — кричит Брук.

Брови Новы поднимаются, нижняя губа дрожит.

Она прижимает свой рот к моему.

Приносят еду, и наши гости возобновляют свои разговоры небольшими группами. Люди из баскетбола и из других мест сливаются воедино. Сегодня вечером все — семья.

Моя мама наклоняется ко мне через отца.

— Мы рады за тебя. За вас обоих. Это прекрасно. — Она кивает на картины.

Мои губы изгибаются, когда я любуюсь своей женой.

Перед десертом я чувствую, как Нова сжимает мою руку. — У тебя что-то на уме. Пожалуйста, скажи мне, что ты еще не разрабатываешь стратегию для открытия дома. — Ее глаза сияют счастьем и юмором.

— Нет, — говорю я.

— Тогда что?

Я наклоняюсь к ней, мой рот касается ее уха, когда я выдыхаю.

— Я не могу дождаться, когда отвезу тебя домой.

— Правда? — Ее губы изгибаются. — Разве мы уже не сделали все?

— Теперь, когда ты стала моей женой, мы должны сделать все заново.

К одиннадцати танцы в самом разгаре.

Появляется знакомая фигура, не получившая приглашения, в сопровождении помощников в костюмах.

— Не волнуйтесь, я не останусь. У меня деловой ужин здесь, в городе, и я остановилась по дороге, чтобы извиниться за то, что причинила вам беспокойство, — говорит мэр, держа в руках завернутый подарок.

— Это место важно для меня. Я буду продолжать помогать, где смогу, — обещаю я.

Она улыбается и кивает, кладет подарок в кучу на другом конце комнаты, а затем направляется обратно к дверям с помощниками на буксире.

В другом конце комнаты моя жена что-то изображает, жестикулируя руками, а парни смеются. Я направляюсь к ней, и толпа расступается передо мной.

Она рассказывает какую-то историю, ее жесты становятся все более дикими. Я кусаю себя за щеку от удовольствия. Мои руки ложатся на ее талию, и я притягиваю ее к себе.

— Извините нас, — говорю я группе.

Она легка под моими руками, когда я поворачиваю ее в своих объятиях, регулируя хватку, чтобы притянуть ее ближе. Мы двигаемся в такт музыке.

— Но я как раз подошла к самому интересному! — слегка укоряет она, наклоняя ко мне свое лицо.

Я думаю об оставшейся части нашей совместной жизни. Сегодняшний вечер, следующий год, последующие десятилетия.

— В этом ты права.