День, когда явились боги

На Ариадниной нити, ведущей к выходу из лабиринта загадочных познаний древних майя, завязано множество узелков и узлов — названия местностей и городов, имена туземных богов и европейских хронистов. Но чтобы выразить самое поразительное и невероятное, что только связано с культурой майя, приходится обращаться к помощи цифр. Несколько лет назад, когда я еще только начинал активно интересоваться этой темой, она представлялась для меня не менее сложной, чем вам, мои читатели. Поэтому я обращаюсь к вам с просьбой читать последующие главы несколько медленнее, чем обычно, и торжественно обещаю, что Ариаднина нить непременно выведет вас к свету нового знания.

Поначалу все выглядит достаточно простым, ибо система счисления майя и впрямь очень проста. Цифру один они обозначали одной точкой, цифру два — двумя, три — тремя и так далее. Для числа пять применялась горизонтальная черта, для цифры шесть — черта с точкой над ней, для цифр с семи и до девяти — две, три и четыре точки над чертой. Десять обозначали двумя чертами, расположенными одна над другой. Числа от одиннадцати до четырнадцати записывали одной, двумя, тремя и четырьмя точками над двумя чертами, пятнадцать — тремя горизонтальными чертами друг над другом, числа от шестнадцати до девятнадцати — одной, двумя, тремя и четырьмя точками над тремя чертами. Число ноль обозначалось стилизованным изображением улитки. Если говорить конкретно, то эти знаки, несколько напоминающие азбуку Морзе, выглядели так:

Но если бы и в дальнейшем все обстояло так просто, мне незачем было бы предупреждать и заранее путать вас. Нетрудно понять, что мы были бы весьма и весьма рады, если бы наследие, оставленное нам майя, не заключало в себе всевозможных сложностей, особенно в том, что касается высшей математики. Наряду с простыми, как азбука Морзе, знаками они напридумывали себе еще многие сотни иероглифов, изображающих числа в виде голов всевозможных богов, каждая из которых наделена определенным числовым значением. В этих запутанных сферах высшей математики майя способны разобраться лишь специалисты, да и то после долгих, многолетних трудов. А мы, слава Кукулькану, попытаемся обойтись и без таких головоломок!

Мы в нашей десятичной системе счета пользуемся десятью цифрами, соответствующими десяти пальцам рук. Майя же оперировали двадцатиричной, так называемой вигезимальной системой (от лат. vigesimus — кратный двадцати). И здесь перед нами возникает первая трудность: написав позади единицы (1) ноль (0), получим 10, написав после единицы два нуля — 100, и так далее, в порядке нарастания десятичных разрядов.

А вот в системе майя 0 после 1 отнюдь не дает 10. Майя в такой записи прочли бы единицу (1) плюс ноль (0), то есть у них получилось бы: один плюс ничто.

Наши числа читаются слева направо, и каждый последующий знак выражает величину на порядок (то есть в десять раз) меньшую, чем предыдущий. Возьмем для примера число 4327. Вот что у нас получается: четыре тысячи, три сотни, два десятка и семь единиц. У майя все было совершенно иначе. Они записывали цифры вертикальными столбиками, читавшимися снизу вверх, причем каждый последующий (верхний) разряд был больше предыдущего (нижнего) в двадцать раз. Выглядело это примерно так:

64000000

3200000

160000

8000

400

20

1

Слишком сложно? Ничуть, поскольку ученым известны числа порядка 1 280 000 000!

К примеру, число 19 у майя записывалось знаком как же быть с числом 20? В самом низу столбика майя рисовали знак «0», а в следующем ряду, стоящем над ним, то есть в разряде двадцаток, ставили единицу. Число 40 записывалось так: в самом низу столбика красовался тот же символ «0», а в следующем разряде того же столбика стояли бы две точки, означающие «две двадцатки». Попытаемся пояснить это на следующих примерах.

В сущности, такая запись чисел куда проще, чем любые другие способы, изобретенные в Древнем мире. Кстати, майя использовали число 0, которое было не известно ни в Древней Греции, ни в Древнем Риме. Римляне, к примеру, записывали числа буквами, и число 1848 в их записи выглядело так: MDCCCXLVIII. Столь длинные числа были крайне неудобны; они не позволяли производить сложение и вычитание, не говоря уж об умножении и делении. Дело в том, что в них отсутствовал важнейший элемент для таких операций — ноль, значение которого как в десятичной, так и в вигезимальной (двадцатиричной) системах поистине огромно. Впервые европейцы заимствовали ноль около 700 г. н. э. у арабов, которые, в свою очередь, обязаны этим важнейшим математическим символом индусам, а те, согласно древнему преданию, научились искусству счета у самих «богов».

Колеса Времени

Насколько логична и по-своему понятна система счета, созданная майя, настолько же сложен для понимания их календарь. По всей вероятности, древние индейцы питали к нему нечто вроде истинной страсти, ибо они были буквально «одержимы идеей о возможности измерить время».

Календарь определял жизнь древних майя вплоть до самых мельчайших ее деталей. Он устанавливал даты важнейших религиозных праздников, задавал координаты грандиозных построек майя, предопределял ключевые аспекты их будущего бытия. Календарь вносил высшую упорядоченность в циклически повторяющиеся события и явления жизни, устанавливая связь земного бытия с космосом.

Самой малой календарной единицей у майя был месяц, состоявший из 13 дней.

Мы попытались подойти к разгадке тайны календаря с помощью визуально-оптических средств. Давайте представим себе месяц майя в качестве этакого колеса с 13 зубцами, на которых выгравированы порядковые номера от 1 до 13.

В году майя насчитывалось 20 таких месяцев по 13 дней каждый, и каждый месяц носил имя какого-либо бога.

А теперь давайте нарисуем большое колесо, состоявшее из 20 месяцев, каждому из которых соответствует один зубец, и напишем на этих зубцах названия месяцев.

Если совместить оба этих колеса, расположив малое внутри большого, у нас получится следующее число: 13 × 20 = 260, то есть год из 260 дней. При этом ни один из дней в пределах всех 260 дней не будет полностью тождествен другому. Почему?

Исходной точкой вращения малого колеса является номер 1, исходной точкой большого — название месяца Имикс. Это сочетание давало майя первую календарную дату — 1 Имикса. Следующий день будет уже 2 Ика, третий — 3 Акбаля и т. д.

Когда малое колесо завершит первый оборот в точке 13 Бена, ему предстоит совершить еще 12 полных оборотов, начинающихся опять-таки в точке 1 Имикса. Но и большому колесу предстоит совершить еще 19 полных оборотов, перебрав по пути названия всех своих месяцев; на нем за 13 Бена последует 1 Икса, 2 Мена, 3 Сиба…

В сумме эти 13 оборотов дают 260 дней цикла, который дрение майя называли цолкин. Цолкин — это священный год, год богов, включающий в себя все без исключения религиозные ритуалы. Прежде ученым не удавалось дать убедительное объяснение тому, как этот 260-дневный цикл регулировал жизнь древних майя.

Поскольку цолкин позволял определять исключительно религиозные даты в рамках календарного года и потому не имел никакого практического значения для земледелия, майя создали второй календарь, так называемый хааб, имевший более практическое применение.

В календаре хааб насчитывалось 18 месяцев по 20 дней плюс еще один, особый период из пяти дней. Итого — 360 + 5 = 365 дней. Как и в системе цолкин, в календаре хааб названиями месяцев тоже служили имена богов, звучавших для нашего уха довольно забавно: Имикс, Ик, Кан, Ок, Эб, Бен…

А теперь нам придется дополнить два первых зубчатых календарных колеса третьим — колесом хааб, состоящим из 365 зубцов. Это колесо, словно огромная зубчатая шестерня, связано с колесом системы цолкин.

Большое колесо Времени тоже вращается, и получается, что день, определяемый одними и теми же знаками, может повториться лишь через 18 980 дней. Почему?

На нашей «зубчатой передаче» показана дата: 4 Ахау (название одного из месяцев в календарной системе цолкин) 8 Сумху (название месяца в календаре хааб).

Следующий день в рамках общего макроцикла будет записываться знаками 5 Имикса 9 Сумху. Затем настанет 6 Ика 1 °Cумху и т. д. Для того чтобы все три колеса вернулись к исходному положению, необходимо 18 980 подвижек зубцов. Разделив эти 18 980 дней на 365, получим 52 года — число, лежащее в основе календаря майя! Пойдем дальше. В сакральном году цолкин насчитывалось 260 дней. Разделив 18 980 на 260, получим 73. Это означает, что календарный цикл майя состоял из 52 земных лет по 365 дней в каждом или из 73 священных («божественных») лет по 260 дней каждый. У исследователей майя принято называть этот период календарным кругом, своего рода системой вех, определявшей все стороны и аспекты жизни древних майя.

День, в который явились боги?

На самом деле календарь, которым пользовались майя, был куда более сложным, чем эта попытка дать ему упрощенное объяснение. Дело в том, что астрономам майя было известно время обращения Земли вокруг Солнца, и они смогли даже определить его с удивительной точностью — 365,242129 суток. Так, они знали, что земной год продолжается чуть больше 365 суток, и поэтому их календарь через каждые два года давал небольшое отклонение, требующее внесения поправок.

Это отклонение в нашем григорианском календаре корректируется путем прибавления каждые четыре года еще одного, 366-го дня. Такое прибавление производится в так называемый високосный год, когда в феврале вместо привычных 28 дней их становится 29. И те, кому не повезло родиться в этот день, 29 февраля, вынуждены отмечать свой день рождения всего лишь один раз в четыре года.

Майя же считали неуместным вносить уточнения в свой календарь столь простым способом! В соответствии со своими сложнейшими математическими расчетами, они каждые 52 года прибавляли сразу целых 13 дней, то есть 1 месяц священного календаря, а затем от общего макроцикла протяженностью 3172 года постепенно отнимали 25 дней… Столь сложные расчеты имели смысл, ибо календарь майя был и остается самым точным из действующих календарей в мире. Указанное в нем время обращения Земли вокруг Солнца имеет лишь минимальные отклонения от абсолютных астрономических данных. Сравните сами:

Юлианский календарь (до 1582 г. н. э.)[23]365,250000 дня

Грегорианский календарь (с 1582 г. н. э.) 365,242500 дня

Календарь майя 365,242129 дня

Абсолютные астрономические расчеты 365,242198 дня

Однако календарь имеет смысл лишь тогда, когда он связан с определенной исходной датой. Так, нулевой датой нашего календаря, календаря, которым пользуется весь западный мир, является год Рождества господа Иисуса Христа[24]. Мусульмане ведут свое летоисчисление со дня переселения пророка Мухаммеда из Мекки в Медину, имевшего место в 622 г. н. э.[25] Древние персы вели отсчет своей хронологии «от сотворения мира»[26]. Но какова же нулевая дата, та самая точка отсчета, на которую ориентирован поистине феноменальный календарь майя?

Этот принципиальный вопрос лишал покоя и сна несколько поколений исследователей. Некоторые исходили из того, что летосчисление майя начиналось с роковых вводных иероглифов 4 Ахау 8 Сумху, поскольку эти знаки, повторяющиеся, как мы уже знаем, через каждые 52 года, неизменно стояли в начале любого календарного цикла. Да, это правда, но каким же образом можно датировать первое 4 Ахау 8 Сумху?

До 1972 г. было высказано не менее 16 гипотез о возможной нулевой дате календаря майя. Были составлены подробные компьютерные программы, но даже мощный компьютер оказался не в состоянии ответить на вопрос о том, какой же именно дате нашего летоисчисления соответствует та или иная дата календаря майя. Ученые до сих пор ведут жаркие дебаты, обсуждая шансы разных кандидатов на роль нулевой даты календаря майя.

Профессор Роберт Хенселинг предложил отнести нулевую точку отсчета на начало июня 8498 г. до н. э., его коллега Арност Диттрих посредством сложных алгебраических параллелей выдвинул сразу несколько «нулевых дат», причем все они очень близки к 3000 г. до н. э. Всемирно известный специалист, исследователь цивилизации майя, профессор Герберт Д. Спинден вступил в жаркую полемику со своим менее знаменитым коллегой Джоном Э. С. Томпсоном. Спинден утверждал, что нулевой датой следует считать 14 октября 3373 г. до н. э., а его оппонент, Томпсон, был убежден, что ее следует отнести на 260 лет позже, на 11 августа 3114 г. до н. э. Большинство ученых предпочло согласиться с датой, предложенной Томпсоном, однако видный знаток по истории доколумбовой Америки АЛ. Фоллемаре выступил против нее, утверждая, что нулевой датой следует считать 16 сентября 3606 г. до н. э. Таким образом, разброс между самой ранней и самой поздней из теоретически возможных нулевых дат, то есть 8000 и 3000 гг. до н. э., достаточно велик; он превышает 5000 лет. Однако все эти гипотезы сходятся в одном, а именно: ни одна из них не может претендовать на окончательную точность. Но тогда к какому же моменту сами майя, наследники цивилизации незапамятной древности, относили фиксированное начало своего календаря? Видимо, для их древнейших предков в тот самый День X произошло событие огромной важности.

В глубокой древности просто не могло появиться календаря, создатели которого отнесли бы дату его начала к некоему фиктивному моменту. Между тем именно таким календарем ученые — а ученые, как известно, все знают — считают календарь майя. Дело в том, что между данными археологических раскопок в центрах майя и начальной датой календаря зияет огромная пропасть. Почему нулевую дату календаря майя от исторически и археологически достоверной эпохи их расцвета отделяют многие тысячелетия? Кто установил эту пресловутую нулевую дату? О чем она свидетельствует? Не была ли она тем самым днем, в который явились боги?

Игра в миллионы и миллиарды

А теперь давайте вернемся к нашим тройным «шестерням Времени»: колесу с 20 зубцами, колесу цолкин и колесу календаря хааб, в совокупности образующим Calendar-round (Календарный круг) продолжительностью 18 980 дней, или 52 земных года.

Давайте для пущей наглядности и удобства расчетов введем еще один, четвертый круг, начальный зубец которого будет совпадать с нулевой датой 4 Ахау 8 Сумху. Специалисты назвали это четвертое зубчатое колесо Long Count (Долгий отсчет [Времени}), и название это, надо признать, весьма удачное, ибо в результате совместного вращения колес Времени возникают циклы, охватывающие миллионы и даже миллиарды лет. Приведем сопоставление различных циклов майя.

1 кин = 1 день

1 униаль = 20 дней

1 тун = 360 дней

1 катун = 7 200 дней (= 20 циклов тун)

1 бактун = 144 000 дней (= 20 циклов катун)

1 пиктун = 2 880 000 дней (= 20 циклов бактун)

1 салабтун = 57 600 000 дней (= 20 циклов пиктун)

Грандиозные периоды времени, не так ли? Да, конечно, но майя свободно оперировали куда более крупными числами. Так, например, 1 кинчильтун соответствовал 3 200 000 циклов тун, а 1 алаутун — даже 64 000 000 циклов тун, а это, в свою очередь, составляло 23 040 000 000 дней или 64 109 589 лет — число для сознания древнего человека поистине невообразимое. Однако майя вполне управлялись и с такими числами-гигантами. Так, в отдельных надписях упоминаются события, происшедшие… 400 000 000 лет назад! Американский археолог Силванус Грисуолд Морли (1883–1948), проводивший в свое время широкие исследования на Юкатане и даже открывший древний город майя Уаксактун, выражал свое восхищение столь поразительными познаниями в математике:

Но как же можно в столь громадном календарном цикле выделить какой-либо один день? Однако колеса Времени позволяли сделать это, ибо каждый из дней в рамках макроцикла продолжительностью 374 440 лет обозначался совершенно особыми циклическими иероглифическими знаками, а ведь это как-никак 136 656 000 дней! Мой земляк Рафаэль Жерар, по праву считающийся одним из крупнейших исследователей и специалистов по культуре майя, посвятивший всю свою жизнь изучению этого древнего индейского народа, писал:

В этой связи уместно вспомнить высказывание мудрых вождей индейцев хопи («белые медведи») из штата Аризона, США: время для майя представляло некую Вечную ценность. Они были способны определять практически любые даты в глубоком и темном колодце минувшего с такой же поразительной точностью, с какой каменные «шестерни» их календарей позволяли предвидеть и время в обозримом будущем. Эти отнесенные в далекое будущее даты позволяли майя вычислить время возвращение их бога Кукулькана, а ацтекам — возвращение легендарного Кецалькоатля.

Пропасть между незапамятной древностью, когда на свете не было еще и самих майя, и научно документированной эпохой их исторического бытия, составляет, согласно все тому же древнему календарю, многие миллионы лет. Ученым пока не удается ответить на вопрос о том, почему майя мыслили свое бытие в рамках столь громадных временных категорий. Ведь для их повседневной жизни, например, для определения сроков сельскохозяйственных работ, подобный Вечный календарь был просто излишен. Круговой поток времени, не имеющий ни начала, ни конца, мог иметь практическое значение лишь в том случае, если эти циклы отражали некие важнейшие события, которые могли повторяться из тысячелетия в тысячелетие, и потому их было целесообразно увековечить в виде календаря. Смею предположить, что эти удивительные календарные циклы заключают в себе некий важный смысл.

Интермеццо

Однажды на мой письменный стол легло письмо, датированное 15 марта 1981 г. Оно было буквально напичкано всевозможными цифрами и датами, что как нельзя лучше отвечало моим тогдашним интересам: я как раз работал над книгой о системе счета майя. На конверте было указано имя отправителя: доктор С. Кисслинг из Аахена. «Это может быть весьма интересным!» — такую приписку сделала на конверте моя секретарша. Вскрыв конверт, я с удивлением узнал, что некий незнакомый мне доктор Кисслинг сообщает, что он несколько лет назад жил в Перу среди туземных индейцев и «занимался серьезными научными исследованиями так называемого календаря майя». Далее следовали подробные выкладки из циклических систем цолкин и хааб, с которыми мои уважаемые читатели уже знакомы.

До того промозглого и холодного мартовского дня 1981 г. я, признаться, не имел сколько-нибудь серьезного представления о календаре майя. Мое внимание невольно привлекли заключительные строки письма: «Исследование календаря, не способное установить, какой математический смысл заключает в себе одновременная комбинация двух календарей, мягко говоря, нельзя назвать научным».

Доктор Кисслинг не мог предвидеть, какие мысли способно вызвать во мне его любезное письмо. На протяжении последних двух с лишним десятков лет у меня, если можно так выразиться, развилось хорошее чутье на всевозможные нетривиальные версии и гипотезы, которые представители «академической» науки вряд ли сочтут заслуживающими внимания. Я решил отправиться в плавание по необъятному морю литературы, посвященной майя, и, обложившись грудами книг, принялся проверять и перепроверять всевозможные цифровые выкладки. Все шло своим чередом. Вскоре я отправил в Аахен письмо с двумя вопросами, звучавшими так: «Кто вы? Почему не хотите опубликовать интереснейший материал сами?» Ответ не заставил себя ждать:

Относительно автора этого поразительного письма мне удалось выяснить, что доктор Кисслинг изучал химию и металлургию и еще в годы работы в Дрездене по изучению знаменитого Дрезденского кодекса писал: «Я убедился, что мир майя еще более увлекателен и захватывающе интересен, чем изучение моей любимой химии!» После Второй мировой войны Кисслинг перебрался в Гватемалу. Там вместе с американским археологом Д. Баджем он получил возможность «заниматься изучением культуры майя, что называется, прямо на месте». И теперь в Центральную Америку Кисслинга влекла не только его профессиональная деятельность, но и увлечение этой древней культурой.

И вот, со всей поспешностью и нетерпением взявшись за порученное мне дело — изложить сложную информацию протым и доступным языком, — я убедился, что это весьма и весьма щекотливая задача.

Гениальное открытие доктора Кисслинга

Итак, системы цолкин и хааб в совокупности составляют большой Календарный круг продолжительностью 18 980 дней, или 52 земных года. Колесо-система цолкин с ее 260 днями-зубцами значительно меньше циклического календаря хааб, состоящего из 365 зубцов-дней. Колесо хааб за 52 года совершает 52 полных оборота, тогда как меньшее по размерам колесо цолкин успевает за это время совершить 73 полных оборота, чтобы вернуться к исходной точке. И тем не менее оба этих колеса за 52 года проделывают один и тот же путь:

52 × 365 = 18 980 дней

73 × 260 = 18 980 дней

Цолкин представлял собой чисто ритуальный календарь, настоящий календарь богов, лишенный какого бы то ни было практического значения. Его 73 божественных года соответствовали 52 земным годам.

В рамках этого земного цикла, состоявшего из 52 лет, согласно иероглифам майя, «боги», то бишь планеты, соответствовавшие им, совершали десять полных оборотов на небосводе, и каждые 52 года начинался новый цикл, а майя с трепетом и содроганием ожидали возвращения этих «ужасных созданий». Поскольку за 52 года (=18 980 дней) каждый из богов являлся на небе по десять раз, вполне естественно рассчитать, что в каждые 5,2 земного года (1898 дней) происходило явление как минимум одного «бога». Доктор Кисслинг задал себе следующий вопрос: а что же, собственно, появляется на небесах каждые 5,2 года (или 1898 дней)? Комета? Неведомый космический корабль? Планета-богиня Венера? Любознательный ученый провел сравнительные расчеты орбит планет нашей Солнечной системы и пришел к поразительному выводу:

При внимательном взгляде на этот краткий атлас планет сразу же бросается в глаза, что в нем отсутствует одна планета, занимавшая место между Марсом и Юпитером. Самое поразительное, что именно там — это хорошо видно в сильный телескоп — находится громадное скопление мелких планет и их фрагментов, так называемый пояс астероидов, которые в своей совокупности тоже вращаются по орбите вокруг Солнца. Предполагается, что все эти астероиды представляют собой осколки некой древней планеты, продолжительность оборота которой вокруг Солнца составляла 1898 земных дней, или 5,2 земных года!

Учитывая эту поразительную информацию, получается, что прямая математическая взаимосвязь между цолкин — календарем богов цолкин и системой хааб — календарем простых смертных отнюдь не случайна, она отражает точную протяженность орбиты планеты X. Более того, данная информация свидетельствует не только об этом: каждые 18 980 дней (=52 земных года) планета X занимала идеальное положение относительно Земли. И в этот заранее известный и многократно просчитанный день земляне-майя с трепетом ожидали возвращения богов. Именно поэтому календарный цикл, основанный на числе 52 года, всегда вызывал у майя настоящий ужас. Именно поэтому они каждые 52 года с затаенным трепетом вглядывались в звездное небо, ожидая именно в этот год возвращения грозного бога Кукулькана (Кецалькоатля ацтеков). Взаимное совпадение дат цикла цолкин и земной системы хааб в рамках макроцикла 18 980 дней вызывало у них суеверный ужас. В такие дни совершалось своего рода бракосочетание неземного с земным. Другими словами, здесь речь шла о десятикратном увеличении земной энергетики, хотя, как я уже говорил, майя, оперировавшим двадцатиричной системой счета, это понятие было совершенно незнакомо. Естественно, майя записывали это магическое число не как мы с вами, то есть 18 980. Они выстраивали свои знаки столбиком. Однако это число приводило к такому же результату, ибо напоминало о десятикратном появлении богов на небесах.

Весьма вам признателен, доктор Кисслинг!

Премудрые числовые шарады майя

На протяжении многих десятилетий археологов занимает вопрос о том, что же, собственно, должно означать пресловутое магическое число цикла цолкин — 260 дней. Каким образом «дикие» индейцы смогли получить свой божественный календарь, в котором так странно мало дней — всего 260? О чем, собственно, говорит это загадочное число? «По всей вероятности, оно символизировало некую взаимосвязь между небом и человеком», — утверждает профессор Вильгельми в своем капитальном труде «Мир и окружающая среда майя». Впрочем, кое-что об этих сакральных числах мы все-та-ки знаем: 260 дней цикла цолкин соответствовали 20 месяцам по 13 дней в каждом. Как мы помним, число 20 лежало в основе системы счета майя. Пойдем дальше. 20 на языке майя звучало как уиник. Самое поразительное, что это же слово означало и «человек»! Неведомые божественные учителя, которым древние майя обязаны своими невероятными познаниями в математике, предусмотрели даже такую деталь: двадцатиричная система (уиник) должна лежать в основе всей системы счета человека (уиник), у которого на руках и ногах — ровно 20 пальцев.

Календарь богов имеет самую непосредственную связь с орбитами таких планет, как Венера и Марс. Синодиальное обращение Марса составляет 780 земных дней (то есть ровно три цикла по 260 дней!). Астрономы майя задавались вопросом о том, сколько же полных оборотов должна совершить Венера, чтобы вновь появиться в ипостаси утренней звезды. Оказывается, минимальное число таких оборотов составляет 4. Всемирно известный исследователь цивилизации майя сэр Джон Эрик Томпсон в этой связи провел такие расчеты:

Число 37 960 на колесе времен майя почиталось особо священным. Дело в том, что спустя ровно 37 960 дней «боги» — то бишь планеты — после долгого и трудного пути в пространстве и времени достигали «чертога покоя». Пойдем дальше. Число 37 960 является кратным 1898 (а это, как мы знаем, продолжительность обращения планеты X вокруг Солнца); разделив 37 960 на 1898, получим 20! Да это же базовое число системы счета майя! Ради чего же майя предпочитали оперировать двумя практически параллельными календарями? Ведь для их земных нужд было вполне достаточно и земного — кстати сказать, на удивление точного — календаря хааб, состоящего из 365 солнечных дней. И когда в незапамятной древности они, майя, получили от своих древнейших предшественников или посредством многовековых астрономических наблюдений создали календарь, показывающий, что через каждые 52 года боги могут вернуться на землю, этот второй календарь — календарь богов (знаменитый цолкин) со своими 260 днями был для них практически бесполезен. Или?..

Я попытаюсь дать объяснение этому феномену, прибегнув к помощи теории, раскрывающей ту удивительную информацию, которую заключают в себе числа.

Давайте предположим, что экипаж космического корабля землян приземлился на одной из далеких планет, орбита которой имеет совсем иной период обращения вокруг Солнца, чем наша голубая планета. Год на этой неведомой планете куда короче, чем на их родине, Земле, а поскольку гипотетическая планета X вращается вокруг своей оси несколько медленнее, чем Земля, продолжительность дня на ней также существенно отличается от земного дня.

На запястьях наших космонавтов-землян красуются самые точные хронометры, а на своих микрокомпьютерах они без всяких проблем могут рассчитать орбиту чужой планеты. И вот с момента приземления на этой планете хронометры космонавтов-землян начинают параллельный отсчет времени двух планет: далекой Земли и планеты посещения. Время новой планеты позволяет им узнать, сколько часов осталось до наступления темноты, какова продолжительность ночи. А поскольку земляне остаются там достаточно долго, они смогут определить, когда на планете посещения наступает весна, когда там принято проводить сев и т. д.

И все же и в просторах Вселенной, и на этой далекой планете космонавты прежде всего остаются детьми Земли. Дело в том, что процессы обмена в их организмах подчиняются ритмам циклов Земли; дни рождения они отмечают по земному календарю. А когда астронавт хочет выяснить, каков же его возраст по законам нового времени, он обращается к своему земному компьютеру и сопоставляет все данные с земным годом. И если вечером накануне Рождества они хотят собраться в дружеском кругу и спеть нечто вроде «Христос рождается», дату 25 декабря они, естественно, определяют только по земному календарю, а бутылки шампанского открывают в новогоднюю ночь по местному календарю планеты X.

Наш бедный экипаж вынужден постоянно сталкиваться с поистине фатальной дилеммой: им приходится жить по двум календарям, буквально раздваиваясь между ними. Чистейшее безумие! Жить по старому, земному календарю на новой планете нельзя, ибо он на ней совершенно бесполезен. Поэтому они вынуждены постепенно переходить на календарь своей новой родины.

Допустим, эта неведомая планета X совершает полный оборот вокруг Солнца за 1898 дней. Кстати, а что же такое день? Это — время полного обращения планеты вокруг своей оси в период между двумя полднями. Допустим, день на планете X соотвествует 7,3 земного дня. Почему именно 7,3, а не 5,6 или 11,8 земных дня? Да потому, что число 73 было для майя священным! Если читатель помнит, полный календарный круг состоит именно из 73 божественных лет, а десятая часть этого цикла — 7,3 — имела важное практическое значение для повседневной практической жизни богов. Продолжительность обращения планеты X вокруг собственной оси, равная 7,3 земного дня, свидетельствует о том, что планета богов вращалась вокруг своей оси гораздо медленнее, чем Земля. Дикая утопия? Нет и еще раз нет: дело в том, что Меркурий, например, совершает полный оборот вокруг своей оси за 88 земных дней, Венера — за 243 дня, а Марс — за 24 часа 37 минут. Что касается времени обращения вокруг своей оси Юпитера и других планет-гигантов нашей Солнечной системы, то оно ученым пока что неизвестно.

Итак, день на нашей планете продолжается 7,3 земного дня. Полный оборот вокруг Солнца она совершает за 1898 земных дней. Но какова же будет продолжительность года у такой планеты X?

1898: 7,3 = 260 дней

Итак, перед нами тот же цолкин… «Случай — это не более чем псевдоним бога, не пожелавшего подписаться полным именем», — заметил Анатоль Франс (1844–1924).

Что касается комбинации столь точных систем, как цолкин и хааб, то здесь не может быть и речи о случайном совпадении. Математика со всей определенностью подтверждает то, что было отлично известно людям, жившим в глубокой древности: некие боги действительно поручили предкам майя хранить знания о планетах и Вселенной. Взаимосоотношение между двумя этими календарными циклами достаточно просто: 73 божественных года соответствуют 52 земным.

Инопланетые учителя, видимо, побывавшие на Земле в глубокой древности, помимо точнейших сведений об орбитах планет Солнечной системы, передали предкам майя подробный перечень всех прежних и будущих солнечных и лунных затмений. Информация об этом содержится в Дрезденском кодексе.

Получается, что пришельцы посредством столь щедрого дара наделили его хранителей, то есть верховных жрецов, поистине громадным могуществом? Быть может, они передали эти знания не верховным жрецам самих майя, а их неведомым предкам? Или они просто прихоти ради внушили простому, примитивному народу ужас перед неотвратимым грядущим природным катаклизмом? Бесчисленные «зачем» и «почему», которые ставит перед нами календарь майя, по-прежнему остаются без ответа, однако ученым ясно одно: необъятное множество позднейших поколений индейцев с суеверным трепетом передавали из рода в род эти таинственные календари, все предсказания которых сбывались с пугающей, неотвратимой точностью…

Пришельцы с далекой звезды были тонкими знатоками человеческой психологии и не ошиблись. Вот уже более века ученые буквально во всех концах света бьются над разгадкой этой тайны, пытаясь во что бы то ни стало разрешить ее. Многим из них опытные дантисты уже не раз вставляли искусственные челюсти вместо зубов, которые бедолаги, широко открыв рот от изумления, обломали в попытке разгрызть гранит науки. Ну, например, что реально имеется в виду под поистине невероятными циклами салабтун (5 760 000 дней) или кинчилтун (1 152 000 000 дней)? Что же касается такого монстра, как алаутун с 23 040 000 000 дней, то его просто невозможно себе представить. По земным меркам времени такой календарь является совершенно немыслимым. Любая правящая династия, сколь бы древней она ни была, проявляя интерес к времени своего правления, просто руки опустила бы перед недостижимым величием цикла алаутун, состоящего из 64 109 589 лет. Он был бы для нее попросту неинтересен, ибо ее владыкам вполне достаточно шкалы времени, охватывающей несколько веков, максимум — тысячелетий. Счет времени по годам и дням был для придворных астрономов совершенно излишен. Что же, остается предположить, что они занимались ими забавы ради или из чистой любви к математике?

Разумеется, нет, ибо мифология майя, как мы уже знаем, посредством ритма календарных циклов описывала деяния богов. Так, например, после 104 земных лет, что составляет ровно 37 960 дней, боги после долгих скитаний в пространстве попадали наконец в «чертог покоя».

Но ради чего они проделывали столь долгий путь? Откуда они появлялись? Быть может, с той же самой загадочной планеты X, которая, как полагают ученые, взорвалась, и на ее месте образовался знаменитый пояс астероидов? А может быть, пресловутый «чертог покоя» служил для них чем-то вроде стоянки, где они припарковывали бесчисленные крошечные планеты — астероиды?

Космическая пустота, переполненная неведомыми телами

В новогоднюю ночь 1800–1801 гг. Джузеппе Пьяцци (1746–1826), итальянский астроном и монах ордена театинцев, занимавший пост директора обсерватории в Палермо и Неаполе, приступил к регулярным наблюдениям звездного неба с помощью своего телескопа. Преподобный отец трудился над составлением нового звездного каталога. Вскоре его внимание привлек небольшой объект, который он никогда прежде не видел. Так Пьяцци открыл первую небольшую планету — так называемый планетоид Церера. Знаменитому Карлу Фридриху Гауссу (1771–1855), одному из крупнейших математиков и астрономов всех времен и народов, удалось рассчитать орбиты вскоре исчезнувшего планетоида Церера. В период с 1802 по 1807 г. были точно зарегистрированы такие планетоиды, как Паллада, Юнона и Веста. В 1845 г. В. П. Хенке, немецкому астроному-любителю, удалось обнаружить пятый планетоид, точнее, скопление планетоидов. На этот раз их число оказалось настолько громадным, что ученые решили давать номера центральным зонам повышенной концентрации планетоидов. Общее их число в наши дни оценивается примерно в 40 000 объектов.

Та памятная новогодняя ночь 1800–1801 гг. принесла астрономам еще одно знаменательное открытие. Оказалось, что во Вселенной между орбитами Марса и Юпитера зияет просвет протяженностью около 480 000 000 километров. Эта зона пространства казалась абсолютно пустой, в ней не было обнаружено никаких объектов. Однако после того как уже в нашем, XX веке, здесь было открыто более 400 крошечных объектов, для характеристики этой зоны был предложен новый термин — пояс астероидов. На самом деле это название не вполне точно; более правильным было бы охарактеризовать эту странную зону как пояс планетоидов. Астероид представляет собой осколок вещества погасшей звезды, и его название происходит от древнегреческого астор, что означает «звезда». Планетоид же — это крошечная планета. Итак, давайте не будем больше путать эти понятия: пояс астероидов — это грандиозное скопище планетоидов! На сегодняшний день науке известно более 2000 планетоидов со всеми их орбитами; более того, известен даже диаметр некоторых из них! Так, например, диаметр планетоида Церера составляет около 770 км, диаметр Паллады — 452, Весты — 393 км, Психеи — 323 км… Существуют и громадные глыбы — более 1 км в поперечнике, и совсем крошечные осколки — диаметром не более футбольного мяча.

Мнения ученых о причинах возникновения пресловутого пояса астероидов весьма и весьма противоречивы. Поначалу бытовало утверждение, что в данном случае речь идет о скоплении многих тысяч осколков метеоритов, межпланетного мусора и т. п. Затем возникла идея о том, что это — брызги солнечного вещества, которые в результате мощнейшего противодействия со стороны гравитационного поля Юпитера так и не сумели стать самостоятельной планетой. Вскоре эту гипотезу сменила прямо противоположная, которая утверждала, что пояс астероидов — это осколки древней взорвавшейся планеты, но от нее вскоре пришлось отказаться. Дело в том, что астрономы подсчитали, что совокупная масса планетоидов является слишком малой и ее явно недостаточно для того, чтобы из них могла сложиться сколько-нибудь крупная планета. Суммарная масса всех планетоидов, по оценкам ученых, составляет от 3 до 6 триллионов тонн. Это ничтожно мало даже по сравнению с нашей Землей, совокупная масса которой составляет 5976 × 10²⁴. Однако неопровержимый колосс этого аргумента стоит на слабых глиняных ногах. Дело в том, что планета состоит отнюдь не только из плотной материи.

Земная кора — это достаточно тонкий слой материи; она плавает на раскаленном ядре, состоящем из кипящих камней, ибо температура в его центре достигает 4000 °C. Две трети вещества земной поверхности состоят из воды, а материковые плиты составляют породы весьма и весьма разной плотности. В том случае, если бы наша бедная голубая планета вдруг взорвалась, ее осколки, разлетевшиеся бы по дальним окраинам нашей Солнечной системы, не давали бы никакого представления об истинной массе бывшей планеты. Наиболее крупные осколки могли бы оказаться пленниками гравитационных полей других планет или даже покинуть пределы Солнечной системы. Профессор Гарри О. Рапп не исключает, что пояс астероидов первоначально мог представлять собой единую планету, которая «была разрушена в результате некой катастрофы». По его мнению, эта планета «могла даже иметь весьма внушительные размеры», если допустить, что «основное ядро ее массы в результате мощного динамического воздействия оказалось выброшенным за пределы Солнечной системы».

Есть и еще один весьма важный аргумент в пользу гипотезы о планетарном взрыве. Дело в том, что пояс астероидов до сих пор обладает слишком мощной собственной энергетикой! Если бы он состоял всего лишь из мертвых обломков, сформировавшихся на протяжении многих миллиардов лет из космической пыли, или представлял собой скопище метеоритных осколков, прилетевших в нашу Солнечную систему откуда-то из глубин Вселенной, то многие сотни тысяч объектов, составляющих его, двигались бы сегодня вокруг Солнца по совершенно другим орбитам, чем объекты пояса астероидов. Они описывали бы совсем иные траектории, и Юпитер давно поймал бы их своим гравитационным полем. Собственная высокая энергетика пояса астероидов поддерживает гипотезу о взрыве некой древней планеты. Была высказана и еще одна версия, согласно которой здесь в древности произошло «столкновение огромной кометы с малой планетой». Однако расчеты показывают, что с математической точки зрения вероятность такого столкновения настолько мала, что о ней смело можно забыть. Поэтому эту гипотезу никто более не рассматривает всерьез.

Апокалипсис now![27]

Итак, в таком случае вправе ли мы оставлять без внимания гипотезу о том, что планета X, возможно, была уничтожена чуждыми для нее разумными формами жизни?

Нам, детям грозного XX в., такая гипотеза весьма близка и понятна, поскольку мы сами балансируем на грани окончательного уничтожения нашей планеты, ибо наука создала оружие невиданной мощи, которое военные всегда держат, что называется, in petto[28]. И если они вдруг перестанут сдерживаться, то в один далеко не прекрасный день мигом разрушат наш прекрасный мир в акте апокалиптического взаимоуничтожения.

И разве каждый из нас не испытывает постоянного страха перед глобальной катастрофой, способной уничтожить все и вся, которая погубит все живое на Земле и лишит человечество всякой надежды на будущее? И если взглянуть в глаза этому страху, не вправе ли мы признать, что он являет собой память ужаса о некой катастрофе, уже случившейся в незапамятном прошлом? Не являются ли эти воспоминания предупреждением о возможном повторении древней трагедии в будущем?

Разве мы можем утверждать, что люди научились уважать чужие мнения и считаться с ними, научились жить в мире друг с другом? Разве адепты разных идеологий готовы признать, что ни одно из мировоззрений не вправе претендовать на роль абсолютно благодатного знания, истины в последней инстанции? Разве революционеры согласились с тем, что всякая удавшаяся революция уже несет в себе самой зародыш новой революции или, лучше сказать, бунта, мятежа, бойни, когда победившие начинают преследовать инакомыслящих? Когда же люди наконец поймут, что всякая революционно-освободительная, священная и прочая война есть прежде всего Война?! Когда возобладает точка зрения о том, что в войне просто не может быть победителей, а всегда и неизбежно есть только побежденные? «Я убедился в том, что человеку самое время задуматься над выживанием его самого или всего человечества в целом, а не об уничтожении своих противников», — писал на склоне лет британский философ Бертран Рассел (1872–1970).

Вследствие элементарной недальновидности человечество легко может вызвать грандиозную катастрофу, способную повлечь за собой взрыв и разрушение всей нашей планеты. Разве в таком конфликте могут быть победители? Неужели наиболее проницательным «ясновидцам» и мудрецам удастся спастись, перебравшись на какую-нибудь другую планету, ну, хотя бы на Марс? Или подыскать себе во Вселенной какой-нибудь другой «чертог покоя»? Быть может, спустя много тысячелетий после такой катастрофы потомки изгнанников голубой планеты будут задавать себе один и тот же трагический вопрос: почему на том месте, где находилась их родная планета, в пустоте вращается еще один пояс астероидов — второй после того, что образовался на месте пресловутой планеты X? Или их ученые тоже будут гадать о причинах возникновения пояса планетоидов? Быть может, они тоже будут обсуждать возможные обстоятельства этого и в межпланетном пространстве, в безмерной дали от бывшей Земли?

Как бы там ни было, пояс астероидов между Марсом и Юпитером действительно существует, и я убежден, что более 400 000 объектов, входящих в его состав, представляют собой фрагменты и обломки погибшей планеты, период обращения которой вокруг Солнца составлял 1898 дней… и которая считалась планетой богов. Кстати, весьма примечательно, что орбита пояса астероидов выходит далеко за рамки нашей Солнечной системы. Вполне возможно, что на этом поясе в древности существовали и очень крупные планетоиды, которые служили богам «чертогом покоя» или своего рода перевалочным пунктом, откуда они направляли свои экспедиции на нашу бедную Землю. А затем явились неведомые пришельцы с неба, упоминаемые во многих легендах и преданиях, и разрушили этот перевалочный пункт на планетоиде. Разве это невозможно? «Ничто не кажется таким удивительным, как истина», — заметил как-то великий Майкл Фарадей (1791–1867).

Профессор Папагианнис напал на след

С 27 сентября по 2 октября 1982 г. в Париже проходила работа 33-го конгресса Международной федерации астронавтики. На этом конгрессе со своим сенсационным докладом «Необходимость изучения пояса астероидов» выступил профессор Майкл Д. Папагианнис из Бостонского университета, США. Председательствующий на этом конгрессе развивал научные идеи, которые — должен признать это без ложной скромности — восходят к моим работам.

Итак, по утверждению Папагианниса, есть два возможных пути развития разумных форм жизни во Вселенной:

— либо наша Галактика была уже колонизирована пришельцами и наша Солнечная система просто оказалась втянутой в этот процесс;

— или наша Солнечная система не подверглась колонизации. Но тогда получается, что весь остальной Млечный Путь тоже сумел избежать колонизации, ибо там, по всей видимости, не сложилось сколько-нибудь развитой цивилизации, способной, образно говоря, «запустить» весь этот процесс. Отсюда следует один-единственный вывод: человечество является одной из немногих, возможно, даже — единственной разумной формой жизни во Вселенной.

Собственно говоря, профессор вначале прочел это весомое резюме, а затем приступил к математическому доказательству того, сколько именно времени необходимо любой цивилизации, чтобы достичь высокой ступени развития и распространиться во Вселенной. Следствием этого, по мнению Папагианниса, является то, что представителей инопланетного разума следует прежде всего искать в нашей собственной Солнечной системе.

Это предложение многократно упрощает поиски очагов цивилизаций из других галактик, поскольку до сих пор ученые стремились обнаружить следы инопланетных цивилизаций по радиосигналам, идущим от далеких звезд. Между тем во Вселенной насчитываются многие миллиарды звезд, удаленных от нашей Земли на сотни световых лет. Поэтому куда разумнее было бы принять постулат Папагианниса: поиски следов лучше вести в пределах нашей Солнечной системы. Собственно говоря, именно этим я и занимаюсь последние 25 лет своей жизни.

Поиски эти, по мнению маститого профессора, непременно должны затронуть и пояс астероидов, ибо весьма велика вероятность того, что именно там в незапамятные времена возникла первая внеземная цивилизация.

Почему?

Для длительного путешествия в необъятных просторах космоса требуется громадное количество энергии. Солнечная энергия уже не сможет пополнить ее запасы: в черной пустоте Вселенной солнечная энергия практически бесполезна. Возникает вопрос о необходимости поиска других источников и форм существования энергии, но все они без исключения могут рассматривать лишь в качестве своего рода сырья. Так, например, для того чтобы получить уран (сырье для ядерной реакции, в результате которой выделяются громадные потоки энергии), инопланетяне должны были прежде найти и добыть урановую руду. Пойдем дальше. Даже если на базовом космическом корабле установлены двигатели, работающие на ядерном топливе, получаемом на базе цепной реакции водорода и гелия, оператором этого межпланетного ядерного реактора необходимо прежде получить водород и гелий, провести управляемую ядерную реакцию и только потом использовать выделяющуюся при этом энергию. На бесчисленных объектах, составляющих пояс астероидов, несложно добыть практически любые виды сырья. Так, железо и никель встречаются там в свободном и чистом виде. Лед (застывший водород) существует на этих объектах в огромных количествах. Известно, например, что более 10 процентов общей массы такого планетоида, как Церера, приходится на долю воды.

Профессор Папагианнис прав: для цивилизации, осуществляющей дальние межпланетные полеты, было очень удобно создать на поясе астероидов своего рода базовую станцию.

Существует другая гипотеза, объясняющая причины посадки инопланетян на одном из объектов пояса астероидов. Пришельцы, проникшие в нашу Солнечную систему, не знали, существуют ли в ней какие-либо местные формы жизни, наделенные разумом. При подлете к нашей Солнечной системе они примерно решили для себя, на какой из ее планет может существовать биологическая зона, в которой они смогут выжить. В такой зоне не должно быть ни слишком жарко (как на Марсе), ни слишком холодно (как на Юпитере). Итак, они поняли, что именно Земля в нашей Солнечной системе обладает идеальными условиями для жизни. Вскоре эти пришельцы сочли, что именно на нашей планете, вероятнее всего, может существовать жизнь, однако они ничего не знали о том, насколько далеко зашло развитие земной цивилизации: прячутся ли там разумные существа в пещерах или уже обладают лазерными пушками и водородными бомбами. Не знали они и то, как их встретят — с сердечным радушием или пушечной канонадой. Чтобы выяснить это, инопланетянам надо было как можно незаметнее миновать Землю и совершить посадку где-нибудь в тихом месте. А где мог удобнее всего укрыться базовый межпланетный корабль со своей флотилией малых кораблей? Разумеется, на одном из планетоидов пояса астероидов! Такой корабль, ускользнув от окуляров земных телескопов, мог совершить посадку на невидимой стороне какого-нибудь крупного планетоида, а затем преспокойно двигаться по вытянутой орбите пояса, затерявшись среди сотен тысяч его больших и малых объектов.

Убедившись, что земляне не представляют для них никакой опасности, инопланетяне могли начать добычу сырья. А затем, получив доступ к неисчерпаемым источникам энергии, они могли от щедрот своих оказать некоторую помощь в развитии цивилизации и примитивным туземцам планеты Земля… как это уже бывало здесь в незапамятной древности. Мифы и легенды с готовностью напоминают нам о таких контактах. Профессор Папагианнис завершил свой доклад таким призывом:

Упрямые вопросы

Неужели поиск следов инопланетных цивилизаций является абсолютно бессмысленным? Почему, ради чего представители высокоразвитой внеземной цивилизации могли предпринять дальний космический полет? Позвольте высказать несколько суждений, способных пролить свет на эту проблему. Итак, мотивы, которыми руководствовались инопланетяне, могли быть следующими.

Исследование Вселенной — Колонизация Вселенной — Покорение Вселенной представителями высокоразвитого разума — Бегство от некой далекой космической катастрофы — Распри и войны на планете-праматери, вынудившие часть ее населения отправиться в глубины космоса — Перенаселенность одной из планет — Поиски бога и первопричины творения — Поиски редких источников сырья — Жажда приключений.

Возникает вопрос: а стоит ли вообще задумываться о возможных причинах, если межгалактические космические полеты в принципе невозможны?

Профессор М. Таубе из Швейцарского технологического университета в Цюрихе выступил с курсом лекций, во время которых в аудитории в буквальном смысле не оставалось ни одного свободного места. Дело в том, что Таубе выдвинул в качестве темы для дискуссии весьма интересную гипотезу:

— Космический корабль должен двигаться со скоростью = 1/10 скорости света, то есть около 30 000 км/сек.

— После прибытия на первую колонизируемую планету пришельцы, прилетевшие на неком космическом аппарате, должны были потратить как минимум 500 лет на отдых и восстановление, а также на создание нового космического корабля.

— Это соответствует скорости экспансии, составляющей 0,016 процента от скорости света.

— Диаметр нашей Галактики, так называемого Млечного Пути, составляет около 100 000 световых лет; в ней, согласно оценкам ученых, может существовать до 100 миллиардов обитаемых планет (оценка, прямо скажем, более чем оптимистичная!).

— Для того чтобы колонизировать всю Галактику, потребуется примерно слудующий период времени:

100 000 световых лет/ 0,016 скорости света = 5 × 106 лет

— Получается, что все 100 миллиардов планет были бы колонизированы за 5 миллионов лет.

Профессор Таубе провел свои расчеты в качестве чисто математического опыта, без какой бы то ни было практической ценности, ибо он не видит реальной возможности построить космический корабль, способный передвигаться в межзвездном пространстве со скоростью, равной 1/10 скорости света. Однако я склонен придерживаться иной точки зрения. Дело в том, что на протяжении человеческой истории слишком часто удавалось воплотить в жизнь самые смелые фантазии и абстрактные теоретические построения — вроде тех, которые излагает в своих расчетах профессор Таубе. «В делах мира сего не следует держаться только настоящего. Сущее сегодня кажется ничтожно мелким, но со временем оно может стать поистине огромным», — повторяю я вслед за герцогом Талейраном.

Бывая в самых разных странах, я на разных языках задавал их жителям вопросы, пытаясь выяснить: а что же, собственно, было бы, если бы моя теория оказалась справедливой. Что с того, если, как я считаю, представители внеземного разума действительно посетили нашу планету много тысячелетий тому назад? Способно ли знание этого облегчить решение наших повседневных проблем? Стали бы мы от этого умнее и мудрее? Позволило бы это накормить миллионы голодающих в беднейших странах мира? Принесло бы такое знание вечный мир на нашу усталую Землю? Действительно так ли уж важно для человечества знать, что некогда на месте пояса астероидов существовала некая планета X, которая совершала полный оборот вокруг Солнца за 1898 дней, а затем взорвалась? Кого всерьез может интересовать вопрос о том, сами ли майя изобрели свой поразительный календарь или им его подарили инопланетяне, посетившие Землю в глубокой древности? Неужели у нас нет более неотложных и животрепещущих проблем, чтобы тратить время на какие-то там звезды?

«Что же такое человек? — спрашивал известный астроном Вильгельм Рабе (1893–1958) и отвечал на этот вопрос так: — Во всяком случае, он — далеко не то, чем он так любит считать себя, а именно — отнюдь не венец творения». Любое свидетельство того, что человек вовсе не является единственной разумной формой жизни во Вселенной, заслуживает самого пристального и обстоятельного изучения. Ведь это же означает, что безмерная гордыня «венца творения» ни на чем не основана, а само его существование имеет лишь весьма относительную ценность. Кроме того, никогда еще за всю свою историю человечество не обращалось прежде к решению давних проблем, чтобы начать новые исследования, а наоборот, опираясь на результаты новых исследований, стремилось решить свои застарелые проблемы.

Так, открытие и ошеломляющее развитие всевозможных медицинских препаратов избавило человечество от множества древнейших недугов и инфекционных болезней, таких, как чума, холера, желтая лихорадка, малярия, туберкулез и пр. Современные физика и техника подарили нам электрическую энергию, без которой вряд ли был бы возможен взрывной рост численности населения, но в беднейших странах большинство жителей по-прежнему голодают. В то же самое время, когда возникают все новые и новые предприятия по переработке сырья и энергоносителей, в небе над нашей планетой проносятся сотни спутников, ведущих прямо из космоса разведку все новых и новых месторождений полезных ископаемых в пустынных и не освоенных человеком регионах. «Каждое поколение должно до конца совершить свой марш-бросок по пути прогресса. Поколение, которое топчется на месте и не двигается вперед, тем самым заставляет своих детей пройти вдвое больший путь» (Ллойд Джордж, 1863–1945).

Сохранились ли на Земле следы и свидетельства пребывания на ней «богов» из Вселенной? Что это за следы?

Возможно ли обнаружить существование жизни в просторах нашей Галактики? Само знание — именно знание, а не вера — о том, что мы не одиноки во Вселенной, открывает перед учеными совершенно новые, неизведанные миры для поиска и исследования. Это позволяет открыть новые измерения для эволюции и философии, техники и религиозной мысли; практически все виды и жанры искусств получают новый, мощный импульс для дальнейшего развития. Более 15 лет тому назад я писал:

«Когда на исследование космического пространства будут направлены достаточные силы, средства и научные кадры, результаты таких исследований со всей очевидностью покажут бессмысленность земных войн. И когда люди всех рас, племен и национальностей сплотятся ради осуществления великой глобальной цели — создания технического потенциала для полета к далеким звездам и планетам, Земля со всеми своими мелкими проблемами займет наконец достойное место по отношению к универсальным космическим процессам. Человек перестанет посвящать всю свою жизнь бессмысленной погоне за наживой, занимавшей его на протяжении тысячелетий. Вселенная откроет для нас врата, ведущие в лучшее будущее».

Возвращаясь к этому высказыванию, мне хотелось бы несколько дополнить его.

Сфера изучения доисторической астронавтики, то есть поиск свидетельств посещения нашей Земли в древности некими «богами», который я уже много лет веду совместно с другими исследователями, давно повлияла на научную мысль в целом и преисполнила ученых стремления отыскать во Вселенной следы жизни. А теперь давайте задумаемся: ведь сама формулировка этой гипотезы — ОНИ БЫЛИ ЗДЕСЬ! — предполагает, что инопланетяне действительно существуют. Но тогда возникают вопросы типа: «Какие следы они оставили на Земле?», «Не могут ли они вернуться?» и, наконец: «Когда это произойдет? Готовы ли мы к такой встрече? Какой урок мы можем извлечь из имеющихся фактов?»

В апреле 1983 г. итоги опроса, проведенного в английский начальных школах, показали, что большое число детей, как мальчиков, так и девочек, находятся под сильным впечатлением подобных вопросов. В этой связи мне хотелось бы привести мнение некоторых детей — которое я, однако, не разделяю, — что Иисус Христос был астронавтом. Тем не менее подобные взгляды показывают, что для молодого поколения прежние религиозные ценности более не являются чем-то таким, чему следует «беспрекословно» повиноваться.

Главная тема исследований, которой я посвятил всю свою жизнь, — доисторическая астронавтика — не имеет ничего общего с религией. Я вовсе не считаю себя ни гуру, ни пророком, ибо не делаю никаких высказываний, сулящих блаженство одним и вечную погибель другим. Нет и еще раз нет. Я просто излагаю гипотезу, в истинности которой я лично убежден.

Английский журнал «Нью Сайентист» воздал мне по заслугам, обрушившись на меня с градом критики в статье, озаглавленной «Целый век псевдонауки». Автор настойчиво призывает ученых перестать наконец отмалчиваться и вызвать этого пресловутого господина фон Дэникена на ринг. О, я был бы ужасно рад такому поединку, а пока что предпочитаю ответить автору крылатой фразой его соотечественника, сэра Уинстона Черчилля:

«Одно из самых приятных переживаний в жизни — это служить некой мишенью, в которую никто никогда так и не сможет попасть».