День расплаты

Глава семнадцатая

— Веди себя спокойно, тогда больно не будет! — приказал он, схватил ее и одним ловким движением повалил на землю.

Теперь она лежала в траве неподвижно, а он навис над ней с ножом в руке. Прерывисто дыша, она испуганно смотрела на него. Он увидел, как широко раскрылись ее глаза, когда он мягко опустился на нее. Он взял в руку правое переднее копыто животного и начал ножом срезать разросшееся роговое покрытие.

— Ну вот, не так уж это было и страшно! — заметил Дэвид.

Коза бойко вскочила и отбежала в сторону, но вскоре вернулась и принялась прыгать вокруг Дэвида, стараясь добраться до моркови, которую тот вытащил из кармана.

Дэвид побрел к дому, вспоминая, как визжал от восторга его сын, когда они вместе с ним каждую весну стригли эту козу. Билли держал ее за рога, пока Дэвид, зажав ее между коленей, стриг шерсть электрической машинкой. А потом Билли покатывался со смеху, когда козу отпускали и та, ошарашенная, неслась прочь.

«Дня не проходит, чтобы я не думал о нем», — с грустью осознал Дэвид. Он пытался вспоминать только хорошее, сохранить образ пышущего здоровьем маленького мальчика, играющего с козой. Но в его памяти, точно выжженное клеймо, была картина худенького, отрешенного от мира ребенка, лежавшего в постели и с отважной улыбкой дожидавшегося смерти.

Дэвид открыл холодильник и оглядел полки. Он чувствовал себя совершенно разбитым, что в последнее время случалось с ним довольно часто. У него скрутило желудок, когда он вспомнил Билли. Дэвид налил себе стакан вина: не самый разумный поступок. Хотя была суббота, но до вечера еще оставалось много времени. Он прошел в оранжерею, уселся в плетеное ивовое кресло и стал смотреть в сад. Сад, конечно, прекрасен, но рядом не было никого, кто любовался бы вместе с ним, и Дэвиду вдруг показалось эгоизмом содержать сад для себя одного. Здесь должна жить счастливая семья.

Какой вообще смысл оставаться здесь? Он может с успехом заниматься «Верди», но на это вряд ли будет уходить весь день. Что же он будет делать в остальное время?

После того телефонного разговора с Шарлоттой через океан Дэвид послал ей письмо, но она не ответила. Информацией насчет Джеймса Мэлпаса, отправленной ей по факсу, она тоже не воспользовалась. Кто может обвинить ее за то, что она потеряла интерес к нему — немолодому провинциалу? Зачем ей связываться со скучным фермером, для которого лучшее развлечение — провести два часа в букинистическом магазине?

Только теперь он понял, каким жалким выглядел его жест, когда он отправил ей книгу «Гордость и предубеждение», объяснив в письме, что это пример того, как влюбленных разлучает непонимание. Наверное, она вздохнет над его сентиментальностью и, пожав плечами, выбросит книгу в мусорное ведро. Похоже, он проиграл. Он продолжал пить вино, смущаясь от собственной неловкости.

Шарлотта приехала в студию Эн-эн-эн в субботу около полудня. Она хотела освободить свой стол без риска столкнуться с Бобом или с кем-то из бывших коллег. Слава Богу, в комнате никого не оказалось, и она смогла пережить унижение в одиночестве.

В кипе адресованной ей почты она обнаружит факс Дэвида с обычной сопроводительной запиской. Закусив губу, она просмотрела фотокопии из газеты «Спортинг лайф» и страницы из телефонного справочника и злорадно улыбнулась.

— Ну и Мэлпас! Мешок с дерьмом! — произнесла она, но ее улыбка испарилась, как только Шарлотта поняла, что не сможет дать этот материал в эфир. Немного подумав, она взяла конверт. Почему бы не воспользоваться испытанным приемом с анонимкой? Кто клюнет на это? Скорчив гримасу, она написала на конверте имя Джонатана Слоупа и адрес телецентра Би-би-си, затем положила конверт в корзину для исходящих бумаг. Даже любящая женщина не сделала бы этому отвратительному Слоупу такой подарок!

Она просмотрела остальную почту, не находя там ничего интересного, пока не обнаружила толстый пакет, отправленный из почтового отделения Эли. Вскрыв пакет, она достала книгу Джейн Остин «Гордость и предубеждение» и письмо Дэвида. Она чуть не вскрикнула и почувствовала, как сердце заколотилось от восторга. «Все это очень хорошо, — подумала она, пряча книгу и письмо в сумку, — но я ведь собираюсь в Америку на собеседование по поводу работы. К тому же какие-то люди еще недавно пытались меня убить». Оба эти обстоятельства никак не делали ее идеальной возлюбленной, и, если отвлечься от романтики, то в данный момент ее занимали совсем другие вещи.

До сих пор у нее не было доказательств, что с того момента, когда она покинула Монлорей, за ней продолжали следить или что ее преследователи теперь в Англии. Утром, хорошо выспавшись, на свежую голову она задумалась, не мог ли пожар в лаборатории Дэвида быть просто случайностью. Возможно, теперь ее враги поняли, что никто не верит россказням Шарлотты и что она не опасна. Может, если она будет вести себя тихо, они оставят ее в покое?

Она была бы счастлива согласиться. Она совсем не подходит на роль современной героини, сражающейся с темными силами; она просто слабая, напутанная до смерти Шарлотта Картер, которая столкнулась с чем-то, что намного сильнее нее. Эд Стэнфилд, очевидно, был прав: кому какое дело до химического оружия? На рынке уже существует несколько видов такого оружия, и, если «ГТ» не начнет поставлять его жестоким диктаторам в разные концы света, этим обязательно займется кто-нибудь еще.

Сразившись с подобной нравственной дилеммой, Шарлотта в последний раз включила компьютер и оставила прощальное послание для Мориса, рассказав ему о решении Боба — на тот случай, если Морис еще ничего не слышал, объяснила, что в понедельник утром собирается лететь в Нью-Йорк на собеседование в Эй-би-си и что в этом ей помог Скотт Бернс. Она добавила несколько пожеланий и выключила компьютер.

Последним ее делом за счет компании Эн-эн-эн стал звонок по таинственному номеру, оставленному на коммутаторе Эй-би-си.

— «Глобал Текнолоджис». Здравствуйте, с кем вас соединить?

От удивления у Шарлотты поползли вверх брови, но она все-таки назвала добавочный номер. Через три секунды она услышала голос некоего Дона Редмана, записанный на автоответчик.

— Я звоню вам, как вы просили в субботу утром, — сказала она, — и позвоню снова в понедельник, когда вы, надеюсь, будете на месте.

Какого дьявола все это значит, спрашивала она себя, спускаясь к машине. Какие еще странные сюрпризы ее ожидают? У нее появилась возможность получить работу в Эй-би-си; в ее жизни вновь возник Дэвид Стоутг; ей позвонил сотрудник «ГТ», о котором она никогда не слышала… Что дальше? Сербский политик расскажет правду?

Она выехала со стоянки Эн-эн-эн и тут вспомнила, что собиралась позвонить Полу Робертсу. Она стояла у светофора и размышляла, как лучше поступить. Если она позвонит ему или встретится с ним, тот начнет разговоры, вроде «давай опять дружить», а для нее это будет унизительно. Вообще-то ей с трудом верилось, что он собирается сказать ей действительно что-то важное. Загорелся зеленый, и «фольксваген» Шарлотты направился в сторону Глочестер-роуд.

Через двадцать минут она взбиралась по лестнице наверх, к своей квартире, держа в руках сумки, набитые «памятными сувенирами» из Эн-эн-эн. На предпоследней лестничной площадке она остановилась, чтобы убрать спадавшие на глаза волосы и достать ключи. Затем вновь подхватила сумки и начала преодолевать последний лестничный пролет.

Входная дверь в ее квартиру была приоткрыта. Замок выломан. Шарлотта поставила сумки, спустилась на ступень ниже, прислушалась, но ничего не услышала. Бежать отсюда? Или войти? Если бежать, то куда? Она толкнула дверь. Гостиная выглядела, как Сараево после бомбежки. Все ящики выдвинуты; все книги сняты с полок, разорваны пополам и брошены на пол; диван вспорот ножом; телевизор лежал экраном вниз с открытой задней стенкой и вырванными проводами.

В спальне было то же самое: одежда валялась на полу, вокруг разбросано содержимое ящиков — типичная картина разграбленного средневекового города. И тут железные когти вцепились в ее сердце: она увидела Кролика Альфреда с оторванной головой и вспоротым туловищем. Она бережно взяла в руки все, что от него осталось, и почувствовала, как в глазах закипают слезы. Неожиданно страх и растерянность исчезли.

— Ладно, ублюдки, — пробормотала Шарлотта. — Я вас достану.

На Нью-Йорк опускался душный вечер, но было еще светло, когда на следующий день Шарлотта зарегистрировалась в отеле «Барбизон». Смыв под душем воспоминания о полете на самолете польской авиакомпании, она, застонав от наслаждения, упала на большую мягкую кровать. Она слишком устала, и поэтому ей даже не пришло в голову, что кто-нибудь может проникнуть к ней в номер и зарубить ее топором. Она, словно заключенный «в бегах», столь долго вынуждена была обходиться без сна, что значение слова «свобода», которой она так дорожила, потеряло для нее всякий смысл.

Шарлотта прилетела из Лондона в Варшаву днем в субботу, а затем из Варшавы — в Нью-Йорк на самолете, вылетавшем из столицы Польши в воскресенье утром. Никто не ожидает, что она вновь появится в Штатах так скоро, тем более — из Варшавы. Даже если убийцы, нанятые «ГТ» видели, что она регистрирует билет в аэропорту Хитроу, они все равно не знали, куда она отправится. А если их дружки ждали, что она прилетит рейсом «Бритиш эруэйз» в Нью-Йорк или Вашингтон, они будут разочарованы.

Жалко лишь, что у нее было мало времени, чтобы полюбоваться бережно восстановленной красотой Варшавы, хотя воспоминания о лимонной водке, копченом лососе и филе дикого кабана сохранились. Так же, как и самый вкусный в ее жизни бифштекс под соусом «тартар», который она ела на завтрак много часов назад в кафетерии Варшавского аэропорта. Новый личный рекорд Ш. Картер в потреблении завтраков.

Прежде чем покинуть Лондон, она получила по кредитной карточке две тысячи долларов, что позволило бы ей останавливаться в отелях под вымышленным именем и расплачиваться наличными. Кредитные карточки, которые ей выдавали в Эн-эн-эн и еще не успели отобрать, пригодились и для оплаты билета из Варшавы в Нью-Йорк. К черту Эн-эн-эн! Шарлотта уткнулась в подушки, предалась своим мечтам о Дэвиде и погрузилась в глубокий сон.

В понедельник утром Дэвид Стоун обнаружил у себя на столе, среди обычной почтовой чепухи, нераспечатанный конверт из Хунслоу с пометкой «лично». Вскрыв конверт, он заглянул в конец письма и узнал подпись Шарлотты. Он присел и, волнуясь, начал читать:

Дэвид положил исписанные листы на стол и откинулся на спинку кресла. Кровь отхлынула от лица, и он почувствовал себя так, словно попал в чей-то ночной кошмар. По штемпелю он определил, что письмо отправлено в субботу в шесть вечера, так что, скорее всего, она в Штатах более суток и, вполне вероятно, худшее уже произошло. Он выбросил из головы этот ужасный вариант развития событий и попытался сообразить, чем может ей помочь. Он поднял телефонную трубку, позвонил в Эн-эн-эн и сказал, что хочет поговорить с кем-нибудь из коллег Шарлотты. Когда он объяснил, кто он такой, в трубке рявкнули:

— Если вы думаете, мне очень интересно с вами разговаривать, то вы свихнулись! Собственно говоря, я-то знаю, где она находится и что там делает, но я не собираюсь вам об этом рассказывать. Мне про вас все известно. Оставьте ее в покое и убирайтесь к черту! — заявил Морис и бросил трубку.

Нахмурившись, Дэвид некоторое время смотрел на телефон, а потом позвал секретаршу.

— Шейла, я тут вляпался в одну историю, — начал он, когда та села напротив.

Секретарша подняла взгляд от блокнота и сделала вид, что очень удивлена.

— Я серьезно. Помоги мне! — Он умолк и закусил нижнюю губу, прикидывая, как много может рассказать. — Мне надо сегодня улететь в Америку, я хочу найти там женщину.

— Вообще женщину? Ты кого-нибудь присмотрел в каталоге или собираешься действовать на удачу?

Дэвид слабо улыбнулся.

— Шарлотту Картер, журналистку из Эн-эн-эн, — пояснил он, чувствуя, что краснеет. — Я не буду забивать тебе голову деталями, поскольку обстоятельства, как ты понимаешь, достаточно странные, но она попала в беду. Все, что я знаю, это что она улетела в Нью-Йорк и я должен найти ее как можно быстрее.

— Я так и думала, что речь идет о ней, — сказала Шейла, постукивая карандашом по блокноту. Она произнесла это таким тоном, словно разгадала слово в кроссворде. — Я всегда подозревала, что это была Шарлотта. — Заметив, какое выражение появилось на лице Дэвида, она хмыкнула. — Похищение младенца, а? Ладно, — посерьезнев, добавила она, — нам нужно выработать план действий. — Она взглянула на часы и нахмурилась. — Ты ведь знаешь, полиция не придет в восторг, если ты исчезнешь. В любом случае, тебе надо вернуться домой за паспортом, а потом немедленно ехать в Лондон. Пока ты будешь добираться в Хитроу, я закажу билет на ближайший рейс. И переговорю с людьми из Эн-эн-эн. Им наверняка известно, где она находится и что с ней. Когда приедешь в аэропорт, позвони мне, я тебе расскажу все, что мне удастся выяснить, и назову номер твоего рейса.

— Отлично! Но есть одно «но», — сказал Дэвид, покачав головой. — Ее уволили из Эн-эн-эн, и, судя по тону, каким со мной разговаривал один из ее бывших сослуживцев, они не горят желанием нам помочь.

— Ерунда! — воскликнула Шейла. — Я тебя знаю: ты всегда ищешь у кого-нибудь сочувствия и пытаешься уговорить. Их вполне можно убедить, если постараться.

Дэвид поцокал языком, слушая, как секретарша над ним посмеивается. Неожиданно она застонала.

— В чем дело? — спросил Дэвид.

— У тебя очень мало времени на ее поиски, — произнесла она серьезно. Заметив его растерянность, она добавила: — Что бы там ни случилось, тебе надо вернуться в Лондон завтра к одиннадцати утра. Не забудь! Любовь — это одно, Дэвид, но наше коллективное будущее тоже важно. — Шейла видела, как он изо всех сил пытается уловить ход ее мыслей. — Пресс-конференция по поводу «Верди».

— О, Господи! — взвыл Дэвид, в досаде стукнув кулаком по колену. — Это невозможно!

— Нет, возможно! Ты должен продумать, как ее найти, — решительно заявила Шейла. — Хватит заниматься самобичеванием, точно кающийся грешник. Начни думать.

Из окна номера Шарлотты открывался прекрасный вид на Манхэттен. Она лежала в постели, и ей достаточно было поднять глаза, чтобы увидеть блестевших в первых лучах восходящего солнца горгулей на здании корпорации «Крайслер». Снизу, с Лексингтон-авеню, сюда, на пятнадцатый этаж, доносились звуки нового дня. При других обстоятельствах Шарлотта была бы счастлива, что вернулась в Нью-Йорк.

Внутренние биологические часы заставили ее проснуться в половине пятого, и хотя она знала, что ей нужно отдохнуть еще, заснуть больше не удалось. У Шарлотты были две крайности: либо спать на ходу, либо бежать на полной скорости. Стоило ей открыть глаза, как начинала работать какая-то антенна, исследующая все вокруг, потом включался мозг, и Шарлотта задумывалась, что сегодня предстоит сделать и что приготовить на завтрак. Она никогда не могла снова уснуть, даже если очень уставала.

Итак, было половина пятого утра. Она села в постели, положила на колени блокнот и принялась составлять план на день. Это оказалось сложнее, чем обычно, поскольку она пыталась совместить две параллельные жизни: она была журналисткой, которая бежит, прячется и пытается выяснить правду о нервно-паралитическом газе; и она же была просто безработным репортером, которому нужно убедить весьма влиятельных людей из Эй-би-си взять ее на работу.

Главная проблема заключалась в том, что Шарлотта не знала, как сложится ее новая бродячая жизнь. Ее продолжали одолевать всякие тревоги: исчезающие видеопленки, мертвые собеседники, у которых она брала интервью, разгромленные квартиры… Единственный способ избавиться от таких мыслей — позвонить и заказать в номер стопку блинов с кленовым сиропом. И действительно, она сразу воспряла духом, хотя губы и пальцы стали ужасно липкими.

Затем она просмотрела утренние газеты, чтобы ее не застали врасплох на собеседовании в Эй-би-си. Пролистав «Уолл-стрит джорнэл» и «Нью-Йорк таймс», Шарлотта взяла книгу Джейн Остин. Она начала читать роман в самолете в полной уверенности, что тот окажется таким скучным и трудным, что она оставит его в кармане, расположенном на стоявшем перед ней сиденье. К ее большому удивлению, этот страшно интеллектуальный шедевр оказался романом о пяти глупых сестрах и их молодых людях. Значит, Дэвид читает сентиментальные романы о женщинах в длинных платьях… Это стало для нее откровением.

Она на мгновение покинула Англию времен короля Георга и, подойдя к окну, задумалась. Внизу, на Лексингтон-авеню, врет от времени со свистом проносились лимузины, везущие Деловых Людей на Деловые Завтраки. В этот час народу на улице было немного, лишь несколько человек, выгуливаюших собак, и джоггеры. Из окна магазина, торгующего мясными деликатесами, на тротуар падали желтые квадраты света, но другие магазины были закрыты и надежно защищены металлическими решетками.

Интересно, что сейчас делает Дэвид? Получил ли он ее письмо? Наверное, прочитав, он решит, что она сошла с ума. Кто бы позволил втянуть себя в это безумие? Слезы брызнули из глаз Шарлотты, она часто заморгала, села на кровать и попыталась взять себя в руки. Она вспомнила бедолагу, который поплатился за то, что рассказал о «Дермитроне». Остался бы он в живых, если бы она не сунула свой журналистский нос не в свое дело? Можно ли все оправдывать поисками истины? Или она просто еще один репортер, которого больше волнует собственная карьера, чем стремление покончить с коррупцией?

Она вытерла глаза и выглянула в окно, размышляя, что это за влиятельные люди, которые могут нанять армию поджигателей и убийц, лишь бы защитить от посторонних глаз нервно-паралитический газ. Действует ли «ГТ» в одиночку? Или же она разворошила осиное гнездо потребителей «Дермитрона» из стран третьего мира — этих маяков демократии, свободы и прав человека, рыцарей без страха и упрека, о которых ей рассказывал Эд Стэнфилд и которые способны отравить своих соседей нервно-паралитическим газом? Не говоря уже о том, что они способны отрубать головы игрушечным кроликам, с горечью подумала она. В этот момент несчастная маленькая девочка исчезла, и новая волна ярости опять придала решимость Шарлотте.

Приехав в полдень в телестудию Эн-эн-эн, Дэвид поставил «вольво» прямо возле входа. В телефонной будке около шоссе, ведущего к станции Паддингтон, воняло, как в общественном сортире, а стены были украшены мозаикой наклеек, рекламирующих предоставление невероятных интимных услуг, но Дэвид так спешил, что ему было не до эстетических возражений.

— Шейла, пожалуйста, срочно отправь Дику Зандеру факс! — быстро произнес он. — Текст следующий: «Рад сообщить вам, что скоро наш договор вступит в заключительную стадию. Возможно, представители вашей корпорации — инженеры и руководители — захотят посетить предприятие в Эли, чтобы познакомиться с нашим производством, встретиться со своими коллегами и получить более широкое представление о том, чем занимается наша компания. Во вторник утром я отправлю вам пресс-релиз, рассказывающий о моей новой компании, которая будет производить упаковочный материал на основе соломы, более дешевый и экологически чистый по сравнению с картоном. Наши первоначальные планы найти замену полистиролу провалились. Приглашаем ваших научных разработчиков. Жду ответа. И т. д. и т. п. Дэвид Стоун». Все, Шейла! Я побежал. Позвоню тебе из аэропорта.

Он помчался к зданию Эн-эн-эн, на бегу размышляя, правильно ли поступил, фактически признавшись Зандеру в том, что компания «Уильям Стоун и сын» работала над созданием заменителя полистирола. Это было равнозначно признанию, будто Дэвид догадывался, что в действительности затевает «ГТ». Он пошел на риск, поскольку это был единственный шанс убедить Зандера, что «Верди» не угрожает существованию «Дермитрона». Тогда он, возможно, прекратит травить Шарлотту. Оставалась еще вероятность, что «ГТ» хочет заставить ее замолчать, просто потому что она слишком много знает. А вдруг они уже сделали свое черное дело?

Оказавшись в приемной Эн-эн-эн, он выпалил, задыхаясь:

— Пожалуйста, не могли бы вы позвонить пожилому человеку, который работает в службе новостей, и попросить его выйти ко мне? Меня зовут Дэвид Стоун.

— Догадываюсь, зачем вы здесь! — произнес худой, жилистый человек с морщинистым лицом. — Я провожу этого джентльмена, — заявил он испуганной дежурной.

— Значит, вы решили не сдаваться? — язвительно заметил Морис. Он крепко ухватил Дэвида за локоть и повел к двери, продолжая на ходу свой монолог. Дэвида надо кастрировать при помощи ржавой консервной банки. Шарлотта старается держаться от него подальше, так почему бы ему не оставить ее в покое? Он продолжат читать нотации, пока они не оказались на автостоянке Эн-эн-эн.

Начался сильный дождь, и вскоре они оба промокли, но у Мориса, очевидно, так много накопилось, что он продолжал говорить.

— Мне нужна ваша помощь! — сказал Дэвид, когда Морис умолк, чтобы перевести дыхание. — Я сейчас еду в Хитроу и вылетаю в Нью-Йорк на поиски Шарлотты. — Дэвид увидел, что на лице Мориса появилось удивленное выражение. — Она попала в беду.

Морис крякнул и отступил на шаг.

— Самая большая беда в ее жизни — это вы! Поищите себе другого помощника.

Дэвид смотрел, как Морис идет к дверям здания телекомпании, и понимал, что время уходит, как уходит сейчас его единственный шанс выяснить, где сейчас Шарлотта. Потеряв все свое самообладание, он догнал Мориса и, вцепившись в него сильнее, чем хотел бы, развернул к себе.

— Прочтите это! Немедленно! — потребовал он и опустил руки.

Морис, похоже, был потрясен, но взял письмо и встал под козырек подъезда, чтобы дождь не лил на страницы. Через минуту он недоверчиво взглянул на Дэвида, и его бледное морщинистое лицо исказила мрачная гримаса. Дэвид видел, с каким трудом Морис пытается сохранять спокойствие. Наконец тот поманил его, и они поднялись в комнату службы новостей.

— Сегодня утром у нее собеседование в Эй-би-си по поводу работы, — сказал Морис, записывая что-то на листе бумага. — У нее есть приятель, Скотт Бернс, который работает в отделении Эй-би-си в Вашингтоне. Может, он знает, где она находится. Вот его телефон. Давайте позвоним ему прямо сейчас! — предложил он, с сомнением взглянув на часы.

Пока Морис набирал номер, Дэвид нетерпеливо топтался возле его стола.

— Они говорят, что он скоро появится, — доложил Морис после короткого разговора с оператором коммутатора Эй-би-си. — Позвоните ему перед вылетом. — Он сел и почесал подбородок, заросший седой щетиной. — Слушайте, а в полицию вы не сообщили?

— Они и так считают, что я поджег собственную лабораторию, — с отчаянием в голосе произнес Дэвид и выразительно посмотрел на часы, вспоминая, с каким скептицизмом отнеслась к нему полиция в Эли. — В любом случае, думаю, им будет слишком сложно во всем этом разобраться.

Морис понимающе кивнул.

— Вот как? Тогда хотя бы радуйтесь, что вы не ирландец. И вообще, полиция чересчур занята разборками с автомобилистами, которые гоняют со скоростью семьдесят пять миль в час. — Он посмотрел на настенные часы. — Вам пора.