День рождения

Действие третье

МЭГ. Это ты, Стен? (Пауза.) Стенни?

ПИТИ. А?

МЭГ. Это ты?

ПИТИ. Это я.

МЭГ (появляется в окошке). А, это ты. У меня кончилась кукурузная каша.

ПИТИ. А что еще есть?

МЭГ. Ничего.

ПИТИ. Ничего?

МЭГ. Постойка. (Выходит из кухни.) Ты купил газету?

ПИТИ. Да.

МЭГ. Есть что-нибудь интересное?

ПИТИ. Кое-что.

МЭГ. Эти двое джентльменов сегодня утром доели жаркое.

ПИТИ. Неужели все?

МЭГ. В чайнике осталось немного чая. (Наливает ему чай.) Я выбегу в магазин. Куплю что-нибудь вкусненькое.

ПИТИ. Хорошо.

МЭГ. Ох, я должна посидеть минутку. (Садится к столу, справа.)

ПИТИ. Как ты себя чувствуешь?

МЭГ. У меня голова раскалывается.

ПИТИ (не отрываясь от газеты). Сегодня ты спала как сурок.

МЭГ. Да?

ПИТИ. Может, ты прогуляешься до магазина? На улице свежо. Это тебя взбодрит.

МЭГ. Ты думаешь?

ПИТИ. Конечно.

МЭГ. Тогда я, пожалуй, пойду. Так ты говоришь, что я спала, как сурок?

ПИТИ. Мертвым сном.

МЭГ. Наверно, я устала. (Она оглядывает комнату и замечает сломанный барабан у камина.) Барабан сломан. (Пити отрывается от газеты.) Почему он сломан?

ПИТИ. Я не знаю.

Мэг ударяет по барабану рукой.

МЭГ. Звук остался.

ПИТИ. Можно купить новый.

МЭГ (печально). Наверно, его сломали вчера вечером. Я не помню, как его сломали. (Кладет барабан.) Какая жалость.

ПИТИ. Ты можешь купить новый, Мэг.

МЭГ. Что ж, во всяком случае, у него был барабан ко дню рождения, правда? Я так хотела этого.

ПИТИ (читая). Конечно.

МЭГ. Ты не видел, он не спускался? (Пити не отвечает.) Пити.

ПИТИ. Что?

МЭГ. Ты его не видел?

ПИТИ. Кого?

МЭГ. Стенли.

ПИТИ. Нет.

МЭГ. Я тоже. Мальчику пора вставать. Он опоздает к завтраку.

ПИТИ. Нет никакого завтрака.

МЭГ. Но ведь он об этом не знает. Я пойду позову его.

ПИТИ (быстро). Нет, Мэг, не надо. Пусть спит.

МЭГ. Но ты же сам говоришь, что он слишком долго валяется в постели.

ПИТИ. Пусть спит… сегодня. Оставь его.

МЭГ. Я уже поднималась наверх, хотела отнести ему чашку чая. Но мистер Маккен открыл и сказал, что у них разговор. Он сказал, что уже дал Стенли чаю. Наверно, Стенли рано встал. Не знаю, о чем они там говорили. Я так удивилась. Ведь Стенли невозможно разбудить. А сегодня он уже не спал. Я слышала его голос. (Пауза.) Как ты думаешь, они были знакомы раньше? Я думаю, они старые друзья. У Стена было много друзей. Я в этом уверена. (Пауза.) Так что сегодня я не угостила его чаем. Он уже сам попил. Я спустилась и принялась за уборку. Потом они вышли к завтраку. А Стенли, наверно, опять уснул.

Пауза.

ПИТИ. Ты не собираешься идти в магазин, Мэг?

МЭГ. Да, надо идти. (Собирает сумку.) Ужасно болит голова. (Идет к задней двери, но внезапно останавливается и оборачивается.) Ты видел, что там у входа?

ПИТИ. Что?

МЭГ. Большая машина.

ПИТИ. Да.

МЭГ. Вчера ее не было. Ты не… ты не заглядывал внутрь?

ПИТИ. Взглянул мельком.

МЭГ (подходит к нему, озираясь. Шепчет). Там есть что-нибудь.

ПИТИ. Там?

МЭГ.Да.

ПИТИ. Где, там?

МЭГ. Внутри.

ПИТИ. Что, например?

МЭГ. Ну… Я имею в виду… там нет… нет ли там тачки?

ПИТИ. Тачки?

МЭГ. Да.

ПИТИ. Я не заметил.

МЭГ. Не заметил? Ты в этом уверен?

ПИТИ. Зачем мистер Голдберг станет возить тачку?

МЭГ. Мистер Голдберг?

ПИТИ. Это его машина.

МЭГ (с облегчением). Его машина? А я-то не знала.

ПИТИ. Конечно, его.

МЭГ. О, тогда другое дело.

ПИТИ. О чем ты говоришь?

МЭГ. О, тогда совсем другое дело.

ПИТИ. Пойди подыши воздухом.

МЭГ. Да, я пойду. Я пойду. Пойду в магазин. (Идет к выходу. Наверху хлопает дверь. Она оборачивается.) Это Стенли! Он спускается. (Бросается в кухню.) Пити, я не знаю, что ему дать. (Выглядывает из окошка.) Кукурузная каша кончилась. (Пити и Мэг смотрят на дверь. Входит Голдберг. Встретившись с ним взглядом, останавливается в дверях, улыбается.)

ГОЛДБЕРГ. Приемная комиссия, да и только!

МЭГ. А я думала, это Стенли.

ГОЛДБЕРГ. Вы находите сходство между нами?

МЭГ. О, нет, вы совсем не похожи.

ГОЛДБЕРГ (проходя в комнату). Ну конечно, совсем другое сложение.

МЭГ (выходя из кухни). Я думала, это он спускается к завтраку. Он еще не завтракал.

ГОЛДБЕРГ. Ваша жена готовит удивительно вкусный чай, мистер Боулс, вы это знаете?

ПИТИ. Иногда готовит, иногда нет.

МЭГ. Он сейчас выйдет?

ГОЛДБЕРГ. Выйдет? Ну конечно, выйдет. Чтобы в такой солнечный денек да не выйти? Вы и глазом не моргнете, а он уже тут как тут. (Садится за стол.) А что за завтрак его ждет!

МЭГ. Мистер Голдберг.

ГОЛДБЕРГ. Да?

МЭГ. Я не знала, что это ваша машина у входа.

ГОЛДБЕРГ. Вам она нравится?

МЭГ. Вы поедете кататься?

ГОЛДБЕРГ (Пити). Элегантная машина, как вы находите?

ПИТИ. Отлично блестит, ничего не скажешь.

ГОЛДБЕРГ. Старая вещь — хорошая вещь, поверьте моему слову. Там внутри целая комната. На переднем сиденье комната и на заднем комната. (Пробует рукой чайник.) Чайник горячий. Налить вам, мистер Боулс?

ПИТИ. Нет, спасибо.

ГОЛДБЕРГ (наливая чай). Эта машина? Эта машина никогда не подводила меня.

МЭГ. Вы поедете кататься?

ГОЛДБЕРГ (с набитым ртом). И багажник. Замечательный багажник. Там тоже целая комната… Поместится что угодно.

МЭГ. Ну хорошо, я пошла. (Идет к двери, затем оборачивается.) Пити, если Стенли спустится…

ПИТИ. Что?

МЭГ. Скажи, что я скоро вернусь.

ПИТИ. Я скажу.

МЭГ (задумчиво). Я скоро вернусь. (Выходит.)

ГОЛДБЕРГ (отпивая чай). Добрая женщина. Очаровательная женщина. Моя мать была на нее похожа. А жена еще больше.

ПИТИ. Как он себя чувствует сегодня?

ГОЛДБЕРГ. Кто?

ПИТИ. Стенли. Ему не лучше?

ГОЛДБЕРГ (туманно). О…немного лучше, я полагаю, немного лучше. Разумеется я не достаточно квалифицирован, мистер Боулс, чтобы утверждать это наверняка, то есть, у меня нет необходимой… квалификации. Лучше всего, конечно, если бы кто-нибудь, обладающий соответствующей… м-н-н… квалификацией… осмотрел его. Знаете, одно слово перед фамилией: «доктор» или еще что-нибудь. И уже совсем другое дело.

ПИТИ. Да.

ГОЛДБЕРГ. Во всяком случае, Дермот от него не отходит. Он… развлекает его.

ПИТИ. Дермот?

ГОЛДБЕРГ. Да.

ПИТИ. Ужасно.

ГОЛДБЕРГ (вздыхая). Да. Боком вышел ему этот день рождения.

ПИТИ. Что с ним случилось?

ГОЛДБЕРГ (резко). Что с ним случилось? Истощение, мистер Боулс. Просто и ясно. Нервное истощение.

ПИТИ. Но почему так неожиданно?

ГОЛДБЕРГ (вставая и отходя в глубину комнаты). Видите ли, мистер Боулс, это может случиться по-всякому. Один мой друг не так давно говорил со мной об этом. Мы с ним исследовали как раз аналогичный случай… конечно, не совсем такой же, но… очень, очень похожий. (Делает паузу.) Во всяком случае, он сказал мне, этот мой друг, что иногда это происходит постепенно — день за днем нарастает, нарастает, нарастает… день за днем. А в других случаях все разом — пуф! И все. Нервное истощение. Тут никаких гарантий на дальнейшее дать невозможно, впрочем, с некоторыми людьми… это дело решенное.

ПИТИ. Это действительно так?

ГОЛДБЕРГ. Да. Этот мой друг… он говорил мне… совсем недавно. (С обеспокоенным видом вынимает пачку сигарет.) Угощайтесь. Это «Эбдьюла».

ПИТИ. Нет, нет. Я не хочу.

ГОЛДБЕРГ. Время от времени я балую себя сигаретой. Выкуриваю «Эбдьюлу» или, например… (Щелкает пальцами.)

ПИТИ. Ну и вечерок вчера был. (Голдберг прикуривает от зажигалки.) Подхожу к двери, а света нет во всем доме. Я опустил шиллинг, вошел, смотрю, вечер кончился.

ГОЛДБЕРГ. Вы опустили шиллинг?

ПИТИ. Да, а потом вошел.

ГОЛДБЕРГ (с коротким смешком). Держу пари, это полетели пробки.

ПИТИ. Вхожу, мертвая тишина. Ничего не слышно. Поднимаюсь наверх, вижу, на лестнице ваш друг Дермот. Он мне все и рассказал.

ГОЛДБЕРГ (отрывисто). Кто?

ПИТИ. Ваш друг, Дермот.

ГОЛДБЕРГ (в некотором замешательстве). Дермот. Да. (Садится.)

ПИТИ. Но я думаю, после этого можно выкарабкаться? Я хочу сказать, ведь многие выздоравливают, правда?

ГОЛДБЕРГ. Выздоравливают? Да, иногда выздоравливают, в определенной степени.

ПИТИ. Я хочу сказать, он может выздороветь, а?

ГОЛДБЕРГ. Возможно, очень возможно.

(Пити встает и собирает со стола посуду.)

ПИТИ. Если ему не полегчает к обеду, я вызову врача.

ГОЛДБЕРГ (быстро). Все уже сделано, мистер Боулс. Не надо беспокоиться.

ПИТИ (недоверчиво). В каком смысле? (Наверху хлопает дверь. Они оба оборачиваются. Входит Маккен с двумя чемоданами.) А, это вы. Уже собрались?

Пити уносит посуду в кухню. Маккен идет налево, ставит чемодан на пол. Подходит к окну, выглядывает на улицу.

ГОЛДБЕРГ. Ну? (Маккен не отвечает.) Маккен. Я спросил, ну?

МАККЕН (не оборачиваясь). Что, ну?

ГОЛДБЕРГ. Что значит, что? (Маккен не отвечает.) Что значит, что?

МАККЕН (оборачиваясь, мрачно). Я туда больше не пойду.

ГОЛДБЕРГ. Почему?

МАККЕН. Я туда больше не пойду.

ГОЛДБЕРГ. Что, в конце концов, происходит?

МАККЕН (отходя от окна). Он успокоился. Он прекратил всю эту…говорильню.

Голова Пити появляется в кухонном окошке. Его не замечают.

ГОЛДБЕРГ. Скоро он будет готов?

МАККЕН (угрюмо). Можешь пойти и посмотреть сам.

ГОЛДБЕРГ. Что с тобой происходит?

МАККЕН (спокойно). Я отдал ему…

ГОЛДБЕРГ. Что?

МАККЕН. Я отдал ему очки.

ГОЛДБЕРГ. Он, конечно, обрадовался?

МАККЕН. У них оправа треснула.

ГОЛДБЕРГ. Как это случилось?

МАККЕН. Он пытается вставить стекла в глаз. Я оставил его за этим занятием.

ПИТИ (выходя из кухни). Там есть немного клейкой ленты. Можно склеить.

Голдберг и Маккен поворачиваются к нему. Пауза.

ГОЛДБЕРГ. Клейкой ленты? Нет, нет, мистер Боулс. Все в порядке, ничего не нужно. Я буду оберегать его рукой. Надо дать отдохнуть его голове.

ПИТИ (проходя в комнату). Так как насчет доктора?

ГОЛДБЕРГ. Мы делаем все необходимое.

Маккен идет к ящику для обуви, направо. Вынимает щетку и начинает чистить себе туфли.)

ПИТИ. Я думаю, нужно вызвать доктора.

ГОЛДБЕРГ. Я с вами согласен. Мы делаем все необходимое. Дадим ему немного оправиться, а потом я отвезу его к Монти.

ПИТИ. Вы хотите показать его доктору?

ГОЛДБЕРГ (глядя на него в упор). Ну да. Монти.

Пауза. Маккен чистит туфли. Пити садится к столу, слева.

Значит, миссис Боулс пошла в магазин, купить нам к обеду чего-нибудь повкуснее?

ПИТИ. Да.

ГОЛДБЕРГ. Очень жаль, но мы ее не дождемся. Нам пора ехать.

ПИТИ. Вот как?

ГОЛДБЕРГ. Мы ее не дождемся.

МАККЕН (перебивая Голдберга). Ты помнишь эту девушку?

ГОЛДБЕРГ. Какую девушку?

МАККЕН. Ей всю ночь снились кошмары.

ГОЛДБЕРГ. Это были не кошмары.

МАККЕН. Не кошмары?

ГОЛДБЕРГ (раздраженно). Я сказал, нет.

МАККЕН. Откуда ты знаешь?

ГОЛДБЕРГ. Я вставал, посмотреть в чем дело.

МАККЕН. Я не знал.

ГОЛДБЕРГ (язвительно). Охотно тебе верю, что ты не знал. Теперь знай.

МАККЕН. Ну, и в чем же было дело?

ГОЛДБЕРГ. Ни в чем. Совершенно ни в чем. Просто ей вздумалось попеть.

МАККЕН. Попеть?

ГОЛДБЕРГ (обращаясь к Пити). Ну да. Знаете, как девушки поют. Она пела.

МАККЕН. А потом?

ГОЛДБЕРГ. Я подтянул. Мы спели несколько песен. Да. Несколько старинных баллад. А потом она пошла бай-бай.

Пити встает.

ПИТИ. Ну ладно, я пока выйду, посмотрю, как там мой горошек растет.

ГОЛДБЕРГ. Пока? Пока что?

ПИТИ. Пока мы ждем.

ГОЛДБЕРГ. Чего ждем? (Пити направляется к задней двери.) Вам не пора возвращаться на пляж?

ПИТИ. Нет, еще не пора. Позовите меня, когда он спустится, ладно, мистер Голдберг?

ГОЛДБЕРГ (с озабоченным видом). Сегодня такой день… в такой день на пляже яблоку негде упасть. Они захотят полежать, кто-нибудь заплывет далеко. Ах ты господи. А как же шезлонги? Шезлонги готовы?

ПИТИ. Я их вынес еще утром.

ГОЛДБЕРГ. А билеты как же? Они же не будут брать билеты.

ПИТИ. Все в порядке, мистер Голдберг, все в порядке. Не беспокойтесь об этом. Я еще вернусь.

Пити выходит. Голдберг встанет, подходит к окну, следит за ним. Маккен подходит к столу, слева, садится, берет газету и начинает отрывать от нее полосы.

ГОЛДБЕРГ. Все готово?

МАККЕН. Готово.

Голдберг усталой походкой, задумавшись, идет к столу. Садится справа, смотрит на Маккена.

ГОЛДБЕРГ. Прекрати это!

МАККЕН. Что?

ГОЛДБЕРГ. Чем ты занимаешься? Как двухлетний ребенок. Это же бессмысленно. Ну что ты в этом нашел?

МАККЕН. Что с тобой сегодня?

ГОЛДБЕРГ. Вопросы, вопросы. Перестань все время задавать мне вопросы. С кем ты разговариваешь?

Маккен изучающе смотрит на него. Складывает газету, засовывая внутрь оторванные полосы.

МАККЕН. Ну?

Пауза. Голдберг сидит откинувшись на спинку стула и закрыв глаза.

МАККЕН. Ну?

ГОЛДБЕРГ (устало). Что, ну?

МАККЕН. Что значит, что?

ГОЛДБЕРГ. Да-а, что значит, что…

МАККЕН. Будем ждать или пойдем за ним?

ГОЛДБЕРГ (медленно). Ты хочешь пойти за ним?

МАККЕН. Я хочу кончить это дело.

ГОЛДБЕРГ. Я тебя понимаю.

МАККЕН. Так что, будем ждать или?..

ГОЛДБЕРГ (перебивая). Не знаю почему, но мне кажется, что я не в форме. Я немного… В первый раз со мной такое.

МАККЕН. Вот как?

ГОЛДБЕРГ. Никогда такого не было.

МАККЕН (быстро поднимается, подходит к Голдбергу сзади. Говорит свистящим шепотом). Пора кончать и уходить. Сделаем дело и поедем. Надо развязаться с этим и ехать. Кончать с этой морокой. Сделаем дело и поехали.

Пауза.

Мне сходить?

Пауза.

Нэт!

Голдберг сидит, сгорбившись. Маккен заходит сбоку.

Сими!

ГОЛДБЕРГ (открывает глаза, смотрит на Маккена). Как. Ты. Меня. Назвал?

МАККЕН. Кто, я?

ГОЛДБЕРГ (злобно). Не называй меня так! (Хватает Маккена за горло.) Никогда меня так не называй!

МАККЕН (извиваясь). Нэт, Нэт, Нэт, Нэт! Я назвал тебя Нэт. Я только спросил тебя, Нэт. Клянусь тебе. Один вопрос, Нэт, ради бога, можно я задам тебе последний вопрос?

ГОЛДБЕРГ (отталкивает его. Маккен падает). Какой вопрос?

МАККЕН. Сходить мне наверх?

ГОЛДБЕРГ (с бешенством). Наверх? Мне показалось, ты не собираешься идти наверх?

МАККЕН. Что ты имеешь в виду? Почему?

ГОЛДБЕРГ. Ты так сказал!

МАККЕН. Я так не говорил!

ГОЛДБЕРГ. Ах, не говорил?

МАККЕН. (лежа на полу, кричит в потолок). Кто так сказал? Я так не сказал! Я иду наверх!

Вскакивает и бросается к левой двери.

ГОЛДБЕРГ. Стой!

Вытягивает руки вдоль подлокотников.

Подойди ко мне.

Маккен очень медленно приближается.

Хочу знать твое мнение. Посмотри мне в рот.

Широко открывает рот.

Смотри хорошенько.

Маккен смотрит.

Понимаешь, куда я клоню?

Маккен внимательно вглядывается.

Видишь? Я не потерял ни одного зуба. С самого дня рождения. Все как было, так и осталось. (Встает.) Поэтому я достиг своего положения, Маккен. Потому что я всегда свеж, как огурчик. Всю свою жизнь я повторяю: играй ва-банк, блефуй, но не передергивай. Чти отца своего и мать свою. Повинуйся всегда и во всем. Повинуйся и не отклоняйся, Маккен, тогда все будет хорошо. Ты думаешь, я какой-нибудь выскочка? Нет! Я всегда сидел где мне было велено. Держал цель на мушке. Школа? А, не говори со мной о школе. Я был первым по всем предметам. А почему? Потому что — я тебе объясню — ты не отклоняешься? Следишь за моей мыслью? Заруби на носу, выучи наизусть. А бумаге не доверяй. И не суйся в воду, не зная броду. Тогда сам увидишь: все, что я говорю — правда. Потому что я верю, что этот мир… (С остекленевшими глазами.)…потому что я верю, что этот мир… (Повторяет с ожесточенным упорством.)… потому что я верю, что этот мир… (Теряет мысль.)

Голдберг садится на стул.

Сядь, Маккен, Сядь сюда, чтобы я мог тебя видеть.

Маккен опускается на колени перед столом. Голдберг продолжает, постепенно обретая уверенность.

Мой отец сказал мне: Бенни. Бенни, сказал он, подойди ко мне. Он тогда лежал при смерти. Я встал перед ним на колени. Не отходил от него ни на шаг. Я был у него один. Прости меня, Бенни, сказал он, и не поминай лихом. Да, папа. Возвращайся домой, к жене. Хорошо, папа. Остерегайся нищих, бродяг и бездельников. Я отдал свою жизнь другим и мне нечего стыдиться. Выполняй свой долг и гляди в оба. Всегда здоровайся с соседями и никогда, никогда не забывай родню. Это твоя крепость, твоя опора и твоя сила. Если попадешь в беду, дядюшка Барни тебя вытащит. Я встал на колени. (Встает на колени перед Маккеном.) Я поклялся на Библии. И одно слово я запомнил навсегда, это слово — Уважение Ибо, Маккен… (Ласково.) Шамус, кто родил твоего отца? Его отец. А кто родил его? Его?.. (С остановившимся взглядом, торжественно.) Кто мог родить отца твоего отца, как не мать отца твоего отца! Твоя прабабушка.

Молчание. Он медленно встает.

Вот почему я достиг своего положения, Маккен. Потому что я всегда был свеж, как огурчик. Мое кредо: работай, как вол и гуляй на всю катушку. И ни на минуту не поддавайся слабости. (Издает хриплый, воющий звук.) Что это?

МАККЕН. Где?

ГОЛДБЕРГ. Я слышал какой-то звук.

МАККЕН. Какой звук?

ГОЛДБЕРГ. Что-то непонятное.

МАККЕН. Это ты сам.

ГОЛДБЕРГ. Я?

МАККЕН. Ну конечно.

ГОЛДБЕРГ (оживленно). Как, ты тоже слышал?

МАККЕН. Да.

ГОЛДБЕРГ. Значит, это я сам? (Хихикает.) Хе. А что, я сам?

МАККЕ. Ну, ты… ты испустил какой-то вой, вроде того.

ГОЛДБЕРГ. Не заливай! (Смеется. Маккен вторит ему. Внезапно Голдберг прерывается, говорит быстро, обеспокоенным тоном.) Где твоя ложка? Ложка при тебе?

МАККЕН (вынимает ложку). Вот она.

ГОЛДБЕРГ. Посмотри горло. (Открывает рот, высовывает язык.) Смотри. (Маккен прижимает ему ложкой язык, заглядывает в рот.) А-а-а-а-а! А-а-а-а!

МАККЕН. В отличном порядке.

ГОЛДБЕРГ. Ты так думаешь?

МАККЕН. Не сомневаюсь.

ГОЛДБЕРГ. Ну вот, теперь ты понимаешь, почему я достиг такого положения?

МАККЕН. Теперь да.

Голдберг смеется. Начинают смеяться оба.

ГОЛДБЕРГ (останавливаясь). Ну да ладно. Дунь-ка мне в рот. (Пауза.) Дуй.

Маккен приседает, опираясь на колени, и дует Голдбергу в рот.

Ну, последнюю, на дорожку.

Маккен дует еще раз. Голдберг глубоко вздыхает, трясет головой и вскакивает со стула.

Отлично, теперь все в порядке. Ну-ка, стой-ка. Ты все уложил?

МАККЕН. Все.

ГОЛДБЕРГ. Эспандер?

МАККЕН. Тоже.

ГОЛДБЕРГ. Дай его мне.

МАККЕН. Сейчас?

ГОЛДБЕРГ. Сию минуту.

Маккен идет к чемодану, вынимает оттуда эспандер, дает его Голдбергу. Тот легко, как бы играя, растягивает его, при этом наступая на Маккена. Оба посмеиваются. Эспандер лопаются.

ГОЛДБЕРГ (улыбаясь). Что я тебе говорил? (Кидает эспандер Маккену. Слева входит Лулу.) О, смотри, кто пришел.

Маккен смотрит на них, затем идет к двери.

МАККЕН (в дверях). Даю вам пять минут. (Выходит, держа в руке эспандер.)

ГОЛДБЕРГ. Иди ко мне.

ЛУЛУ. Что здесь происходит?

ГОЛДБЕРГ. Иди ко мне.

ЛУЛУ. Нет уж, спасибо.

ГОЛДБЕРГ. В чем дело? Ты чураешься дядюшки Нэти?

ЛУЛУ. Я пошла.

ГОЛДБЕРГ. Давайте сначала сыграем в очко, как в старые времена.

ЛУЛУ. Хватит с меня ваших игр.

ГОЛДБЕРГ. Такая девушка, как вы, молодая, здоровая, и не любите играть?

ЛУЛУ. Уж очень вы ловкий.

ГОЛДБЕРГ. А может, вы все-таки любите играть?

ЛУЛУ. Думаете, я такая же, как другие девушки?

ГОЛДБЕРГ. Неужели другие девушки тоже такие?

ЛУЛУ. Я не знаю, какие они, ваши другие девушки.

ГОЛДБЕРГ. Я тоже. До вас я не знал ни одной женщины.

ЛУЛУ (горестно). Что сказал бы мой отец, если бы узнал? И что бы сказал Эдди?

ГОЛДБЕРГ. Кто это Эдди?

ЛУЛУ. Тот, кого я впервые полюбила. Его звали Эдди. У нас с ним все было чисто! Он не врывался ночью ко мне в комнату с портфелем!

ГОЛДБЕРГ. Кто первый открыл портфель, я или ты?

ЛУЛУ. Вы заставили меня. Воспользовались тем, что я была расстроена в тот вечер.

ГОЛДБЕРГ. Лулу, шмулу, не поминай прошлого, сделай одолжение. Поцелуй меня и помиримся.

ЛУЛУ. Мне до вас дотронуться противно.

ГОЛДБЕРГ. А я сегодня уезжаю.

ЛУЛУ. Вы уезжаете?

ГОЛДБЕРГ. Сегодня.

ЛУЛУ (с нарастающим гневом). Попользовались мною одну ночь, и уезжаете. Минутный каприз.

ГОЛДБЕРГ. Это еще кто кем попользовался.

ЛУЛУ. Завлекли меня хитростью, когда я не могла сопротивляться.

ГОЛДБЕРГ. Кто же вам не давал сопротивляться?

ЛУЛУ. Вот что вы сделали. Утолили мерзкую похоть. Воспользовались моей слабостью. Теперь я бы не пошла на это ни для какого султана!

ГОЛДБЕРГ. Всего-то одна ночь, а вы уже заговорили про гарем.

ЛУЛУ. Вы научили меня такому, чего ни одна девушка не должна знать, пока три раза не выйдет замуж.

ГОЛДБЕРГ. Ну, так вы сделали огромный скачек вперед! О чем тут жалеть?

Быстрыми шагами входит Маккен.

ЛУЛУ. Вам до меня не было никакого дела. Просто у вас разыгрался аппетит.

ГОЛДБЕРГ. Теперь у меня из-за вас несварение.

ЛУЛУ. А сколько бед натворили! Старушку чуть не убили, человека с ума свели. С каким лицом я теперь встану за прилавок? О, Нэт, зачем ты сделал все это?

ГОЛДБЕРГ. Ты хотела этого, Лулула, вот я и сделал.

МАККЕН. Справедливо сказано.

ЛУЛУ (оборачиваясь). О!

МАККЕН (делая шаг вперед). Вы долго спали, мисс.

ЛУЛУ (пятясь к двери). Я?

МАККЕН. Такие, как вы, всегда долго валяются в постели.

ЛУЛУ. Что это значит?

МАККЕН. Вы готовы к исповеди?

ЛУЛУ. Что?

МАККЕН (с бешенством). Исповедуйтесь!

ЛУЛУ. В чем?

МАККЕН. На колени! Исповедуйтесь!

ЛУЛУ. Что он говорит!

ГОЛДБЕРГ. Исповедуйся, чего тебе стоит?

ЛУЛУ. Кому, ему?

ГОЛДБЕРГ. На колени, женщина, и признайся во всем!

ЛУЛУ (отступая к двери). Теперь я все понимаю. Теперь мне ясно, что происходит. Наконец-то у меня глаза раскрылись.

МАККЕН (наступая). Я видел, как ты шлялась на пляже в Кэшеле, скверня землю мерзким блудом. Прочь с глаз моих!

ЛУЛУ. Я уйду.

Лулу выходит. Маккен поднимается наверх и через некоторое время приводит Стенли. На Стенли брюки в полоску, черная куртка, белый воротничек. В одной руке он держит котелок, в другой сломанные очки. Он тщательно выбрит, Маккен закрывает за ним дверь. Голдберг идет к нему навстречу, сажает его на стул, справа от стола, берет у него шляпу и кладет ее на стол.

ГОЛДБЕРГ. Ну как ты, Стенли?

Пауза.

Тебе лучше?

Пауза.

Что с твоими очками?

Голдберг наклоняется, чтобы рассмотреть очки.

Сломалиь. Очень жаль.

Стенли сидит, глядя в пол бессмысленным взглядом.

МАККЕН (в стол). Он выглядит лучше, да?

ГОЛДБЕРГ. Гораздо лучше.

МАККЕН. Совсем другой человек.

ГОЛДБЕРГ. Знаешь, что надо сделать?

МАККЕН. Что?

ГОЛДБЕРГ. Купить ему новый костюм.

В продолжении следующих реплик, произносимых с издевкой, Стенли сидит безучастно, не шевелясь.

МАККЕН. За наш счет.

ГОЛДБЕРГ. Разумеется, о чем говорить. Между нами, Стен, пора тебе покупать новые очки.

МАККЕН. Ты не можешь смотреть прямо.

ГОЛДБЕРГ. Да, правда. Ведь уже не первый год, как ты окосел.

МАККЕН. И со временем твое косоглазие развивается.

ГОЛДБЕРГ. Он прав. И было-то неважно, а стало еще хуже.

МАККЕН. Куда уж хуже.

ГОЛДБЕРГ. Надо упорно лечиться.

МАККЕН. Сменить воздух.

ГОЛДБЕРГ. Забраться куда-нибудь на кудыкину гору.

МАККЕН. Куда и ангелы не долетают.

ГОЛДБЕРГ. Точно.

МАККЕН. Ты засиделся на месте.

ГОЛДБЕРГ. От этого у тебя вид такой анемический.

МАККЕН. Ревматический.

ГОЛДБЕРГ. Дистрофический.

МАККЕН. Эпилептический.

ГОЛДБЕРГ. Ты дошел до ручки.

МАККЕН. Стал неудачником.

ГОЛДБЕРГ. Мы тебя спасем.

МАККЕН. От худшей доли.

ГОЛДБЕРГ. Конечно.

МАККЕН. Безусловно.

ГОЛДБЕРГ. Теперь мы станем как бы спицами в твоем колесе.

МАККЕН. Отныне ты можешь платить за чай на два пенса меньше.

ГОЛДБЕРГ. Мы тебе купим новый проездной билет.

МАККЕН. Установим скидку на все возгораемое имущество.

ГОЛДБЕРГ. Будем за тобой наблюдать.

МАККЕН. Давать тебе советы.

ГОЛДБЕРГ. Ухаживать за тобой, лечить.

МАККЕН. Ты сможешь ходить в наш клубный бар.

ГОЛДБЕРГ. Один столик всегда будет за тобой.

МАККЕН. С нами ты, наконец, узнаешь веселую жизнь.

ГОЛДБЕРГ. Мы тебе будем печь пирожки.

МАККЕН. Захочешь помолиться, подложим тебе подушечку под колено.

ГОЛДБЕРГ. Достанем тебе бесплатный билет на железную дорогу.

МАККЕН. Будем водить тебя на прогулку.

ГОЛДБЕРГ. Сообщать последние новости.

МАККЕН. Купим тебе скакалку.

ГОЛДБЕРГ. Жилет со штанами.

МАККЕН. Вазелин.

ГОЛДБЕРГ. Горчичник.

МАККЕН. Наперсток.

ГОЛДБЕРГ. Набрюшник.

МАККЕН. Ушные затычки.

ГОЛДБЕРГ. Детскую присыпку.

МАККЕН. Банную щетку для спины.

ГОЛДБЕРГ. Запасную шину.

МАККЕН. Желудочный зонд.

ГОЛДБЕРГ. Кислородную палатку.

МАККЕН. Молитвенное колесо.

ГОЛДБЕРГ. Бинты и гипс.

МАККЕН. Защитный шлем.

ГОЛДБЕРГ. Костыли.

ГОЛДБЕРГ. Обеспечим круглосуточное дежурство.

ГОЛДБЕРГ. Все за счет организации.

МАККЕН. О чем речь.

ГОЛДБЕРГ. Мы из тебя сделаем настоящего мужчину.

МАККЕН. И настоящую женщину.

ГОЛДБЕРГ. Мы тебя разберем и снова соберем.

МАККЕН. Ты разбогатеешь.

ГОЛДБЕРГ. Будешь как новенький.

МАККЕН. Ты будешь наша краса и гордость.

ГОЛДБЕРГ. Станешь настоящим человеком.

МАККЕН. К тебе придет успех.

ГОЛДБЕРГ. Будешь всегда в форме.

МАККЕН. Будешь сам отдавать приказания.

ГОЛДБЕРГ. Принимать решения.

МАККЕН. Станешь финансовым магнатом.

ГОЛДБЕРГ. Государственным деятелем.

МАККЕН. Владельцем собственной яхты.

ГОЛДБЕРГ. Заведешь животных.

МАККЕН. Животных.

Голдберг смотрит на Маккена.

ГОЛДБЕРГ. Я сказал, животных. (Поворачивается к Стенли.) Ты будешь сам вязать и развязывать, Стен. Чтоб я так жил. (Молчание. Стенли сидит неподвижно.) Ну? Что ты на это скажешь?

Стенли очень медленно поднимает голову и поворачивается к Голдбергу.

Что ты об этом думаешь, а, мой мальчик?

Стенли начинает сжимать и разжимать веки.

МАККЕН. Каково ваше мнение, сэр? Как вам нравится такая перспектива?

ГОЛДБЕРГ. Перспектива. Вот именно, перспектива.

Стенли напрягается, открывает рот, пытаясь что-то сказать, но вместо этого издает нечленораздельный горловой звук.

СТЕНЛИ. Хы-гхыгх… гхы… ээ. гхэ… Ка-а-ах… Ка-а-а…

Голдберг и Маккен смотрят на него. Стенли испускает долгий хрипящий звук, отчего его тело сотрясается. Он пытается собраться с силами.

ГОЛДБЕРГ. Ну, Стенли, мой мальчик, что ты на это скажешь, а?

Они ждут. Стенли сидит в скрюченной позе, с опущенной головой и поджатыми ногами. Пытается собраться с силами.

СТЕНЛИ. У-гху… гхуу…

МАККЕН. Каково ваше мнение, сэр?

СТЕНЛИ. Ка-а-ах… Ка-а-а-а…

МАККЕН. Мистер Вебер, каково ваше мнение?

ГОЛДБЕРГ. Что скажешь, Стенли? Что ты думаешь о такой перспективе?

МАККЕН. Каково ваше мнение о такой перспективе?

Стенли сильно вздрагивает, потом внезапно снова расслабляется, его голова свешивается, он сидит в безвольной, расслабленной позе. Слева входит Пити.

ГОЛДБЕРГ. Узнаю старого Стенли. Ну, пойдем с нами. Пойдем, мой мальчик.

МАККЕН. Следуйте за нами.

ПИТИ. Куда вы его ведете?

Они оборачиваются. Молчание.

ГОЛДБЕРГ. Мы забираем его к Монти.

ПИТИ. Он может остаться здесь.

ГОЛДБЕРГ. Не говорите глупостей.

ПИТИ. Мы будем присматривать за ним.

ГОЛДБЕРГ. Зачем вам это нужно?

ПИТИ. Он мой гость.

ГОЛДБЕРГ. Он нуждается в специальном уходе.

ПИТИ. Мы подыщем кого-нибудь.

ГОЛДБЕРГ. Нет. Лучше Монти не найти. Веди его, Маккен.

Голдберг и Маккен поднимают Стенли. Голдберг вкладывает ему в руку котелок. Все трое идут к двери.

ПИТИ. Оставьте его!

Они останавливаются. Голдберг внимательно смотрит на Пити.

ГОЛДБЕРГ (вкрадчиво). А почему бы вам не поехать с нами, мистер Боулс?

МАККЕН. Да, почему бы вам не поехать?

ГОЛДБЕРГ. Поехали с нами к Монти. Место в машине найдется.

Пити не двигается. Они проходят мимо него. Маккен выносит чемоданы.

ПИТИ (сокрушительно). Стен, не позволяй им командовать!

Они выходят. Тишина. Пити стоит неподвижно. Хлопает входная дверь. Слышен звук отъезжающей машины. Снова тишина. Пити медленно подходит к столу. Садится слева. Берет газету, открывает ее. Из газеты вылетают бумажные полосы и падают на пол. Пити смотрит на них. Видно, как мимо окна проходит Мэг. Пити изучает первую страницу газеты.

МЭГ (входя). Машина уехала.

ПИТИ. Да.

МЭГ. Они уехали?

ПИТИ. Да.

МЭГ. И не дождались обеда?

ПИТИ. Нет.

МЭГ. Ах, как жалко. (Ставит сумку на стол.) На улице жара. (Вешает пальто на крюк.) Что ты делаешь?

ПИТИ. Читаю.

МЭГ. Есть что-нибудь интересное?

ПИТИ. Как всегда.

Она садится.

МЭГ. Где Стен?

Пауза.

Стен спустился, Пити?

ПИТИ. Нет… он…

МЭГ. Он еще в постели?

ПИТИ. Да, он… еще спит.

МЭГ. Еще спит? Он опоздает к завтраку.

ПИТИ. Дай ему… поспать.

Пауза.

МЭГ. Правда, вчера получился прелестный прием?

ПИТИ. Меня на нем не было.

МЭГ. Разве?

ПИТИ. Я пришел позже.

МЭГ. А-а.

Пауза.

Было чудесно. Я сто лет так не смеялась. Мы танцевали, пели, играли. Жаль, что тебя не было.

ПИТИ. Было хорошо, да?

Пауза.

МЭГ. Я была королевой бала.

ПИТИ. Правда?

МЭГ. Да, все так говорили.

ПИТИ. Я тебе верю.

МЭГ. Ты не думай, это правда.

Пауза.

Уж я-то знаю.