Деньги. Мастер игры

Глава 6.0 Познакомьтесь с мастерами

Четыре года назад я начал удивительное путешествие, чтобы каждый инвестор (в том числе и вы) мог найти способ контролировать свои деньги в условиях, когда вся система направлена против него. Я поклялся себе донести до вас лучшую информацию, исходящую от самых осведомленных и влиятельных экспертов мира. Какое же это было замечательное путешествие! Я взял интервью более чем у 50 миллиардеров, добившихся всего собственным трудом, лауреатов Нобелевских премий, титанов инвестирования, авторов бестселлеров, профессоров, легенд финансового мира. Я задавал им те же вопросы, которые задали бы и вы при встрече со мной:

«В чем ваше конкурентное преимущество перед другими инвесторами? Что отличает вас от них? Какие знания помогают вам удерживать доминирующее положение на рынке десятилетие за десятилетием?»

«Можно ли все еще одержать победу в этой игре? Что может позволить индивидуальным инвесторам процветать в условиях сегодняшней волатильной экономики?»

«В чем заключаются самые большие трудности и самые благоприятные возможности для инвесторов в наши дни?»

И, пожалуй, самый главный вопрос: «Если бы у вас не было возможности оставить деньги в наследство своим детям, какой состав портфеля и какие инвестиционные принципы вы им передали бы?»

Порой их ответы вдохновляли, порой шокировали, а иногда и откровенно веселили меня. Несколько раз они доводили меня чуть ли не до слез. Они выходили далеко за пределы знаний, которые вам могли бы преподать в университете. Это была высшая наука, освоенная прямо на поле боя — там, где мои «профессора» управляли рынками и влияли на мировую экономику. Всем этим они делились со мной с глазу на глаз.

Моя задача заключалась в том, чтобы синтезировать полученные знания в цельную дорожную карту из семи простых шагов, которую вы могли бы использовать на практике для перехода из своего нынешнего состояния туда, где вам хотелось бы очутиться.

Надеюсь, мне удалось это сделать. На этих страницах собраны все слова моих собеседников, хотя и не всегда в виде прямых цитат. Время, которое я уделил каждому из них, насчитывает от 20 лет, в течение которых Пол Тюдор Джонс является моим близким другом и клиентом, до 20 минут неформального общения с Уорреном Баффетом, с которым удалось накоротке обменяться мнениями во время записи телевизионного ток-шоу «Сегодня».

Большинство интервью, рассчитанных максимум на один час, растянулись на 3–4 часа. Почему? Потому, что у каждого из этих финансовых гигантов просыпался интерес к углубленному раскрытию темы, как только они понимали, что я пришел к ним не с пустыми вопросами. Их тронула моя миссия, которая состоит в том, чтобы принести пользу индивидуальным инвесторам, и они необычайно щедро тратили на меня свое драгоценное время.

Беседы проходили в самой разной обстановке. Порой мне удавалось сводить вместе самых блестящих представителей мира финансов. Один из таких случаев произошел на моей ежегодной конференции в Сан-Вэлли, штат Айдахо. Я брал интервью у Ларри Саммерса. бывшего министра финансов США, директора Национального совета по экономике и советника президента Обамы в самый разгар мирового экономического кризиса. Мы говорили о том, что было сделано и что нужно было сделать, чтобы оживить американскую экономику. В числе слушателей находился Стив Форбс — публицист и бывший кандидат в президенты от Республиканской партии. Он поднял руку, чтобы задать вопрос. Вам остается только представить себе, какие искры полетели в ходе возникшей дискуссии.

Или еще один момент: когда я узнал, что Карл Айкан многие годы является поклонником Джека Богла, но никогда не встречался с ним, мне представилась большая честь познакомить этих двух титанов. На двоих у них наберется больше века, посвященного инвестированию. Джек пригласил меня тоже поучаствовать в этой встрече, но я как раз был за границей. Пожалуй, в ходе их разговора я чувствовал бы себя мухой на стене.

Самым трудным было втиснуть стенограмму каждой из бесед с этими экспертами, насчитывавшую в среднем 75 страниц, в 5–10 страниц окончательного текста. Чтобы эта часть книги не превысила по объему 9 тысяч страниц, мне пришлось включить в нее самые важные фрагменты из всех одиннадцати интервью. Правда, есть еще и двенадцатое в виде бонуса. Хотя сэр Джон Темплтон уже ушел в мир иной, я не мог опустить интервью с этим величайшим инвестором всех времен и замечательным человеком.

Как и все другие эксперты, мастера денежных игр, с которыми вы познакомитесь на следующих страницах, придерживаются разных взглядов на то, что ожидает нас в будущем, и исповедуют разные подходы к средствам инвестирования. Одни являются трейдерами, и активы не задерживаются у них подолгу. Другие инвестируют на долгосрочной основе. Одни считают приемлемыми активами паи индекс-фондов, а другие полагают, что можно больше заработать на арбитражных сделках. Но, хотя они не сходятся друг с другом в тактике, можно только аплодировать тому, как эти мастера находят разные пути к одной и той же цели.

Общим для них является то, что все они — великие лидеры. Например, под началом Мэри Каллахан Эрдоус в департаменте управления активами банка «J.P. Morgan» работают 22 тысячи профессионалов в сфере финансов, включая и некоторых из самых выдающихся портфельных менеджеров мира, которые распоряжаются астрономическими суммами в размере 2,5 триллиона долларов. Или взять Чарльза Шваба, который, руководствуясь страстным желанием служить индивидуальным инвесторам и защищать их, полностью реформировал эту отрасль и основал компанию, насчитывающую 8,2 миллиона клиентов, а 300 ее филиалов по всему миру управляют активами в размере 2,38 триллиона долларов.

В последующих главах я продемонстрирую вам самые разные пути к победе, то есть к финансовому успеху и богатству в сегодняшнем мире. Несмотря на то что каждый из этих легендарных инвесторов придерживается разных подходов, я обнаружил, что все они исповедуют, по крайней мере, четыре общих принципа.

1. Не допускать потерь. Как бы все мастера ни были настроены на высокие доходы, их еще больше волнуют потери. Даже менеджеры самых крупных в мире хедж-фондов, которые, по общему мнению, постоянно идут на огромный риск, на самом деле больше всего настроены на защиту своих инвестиций. И Рэй Далио, и Кайл Бэсс, и Пол Тюдор Джонс твердо уверены, что если ты не допустил потерь, значит, у тебя есть минимум один день для продолжения борьбы. Пол говорит: «Я очень люблю зарабатывать деньги, но еще больше не люблю их терять… Защита для меня значит в десять раз больше, чем нападение… Надо постоянно думать о том, как уберечься от потерь». И это говорит человек, который на протяжении 28 лет подряд делал для своих клиентов большие деньги. Все, казалось бы, просто, но я не устаю повторять эти слова. Почему? Если вы потеряли 50 процентов, то вам надо добиться прибыли в 100 процентов, чтобы только вернуться на исходную позицию. А для этого приходится тратить невосполнимый ресурс — время.

2. Рисковать малым ради больших прибылей. Хотя все инвесторы заняты поиском большого дохода, самые успешные из них настроены на большее: они хотят, чтобы высокие доходы не требовали высокого риска. Они называют это асимметричным соотношением риска и прибыли.

Вы узнаете, что путь Джона Темплтона к большим деньгам заключался не просто в том, чтобы скупать биржу, а в том, чтобы ждать, пока, по выражению английского аристократа XVIII века барона Ротшильда, «по улицам не потечет кровь» и все в панике не бросятся распродавать активы. Именно в такие моменты совершаются самые лучшие сделки.

Пол Тюдор Джонс тщательно отслеживает рыночные тенденции. В своем интервью он говорит, что не будет инвестировать до тех пор, пока потенциальная прибыль не составит минимум 5 долларов на один вложенный. В этом и заключается вся его экономическая философия!

Из интервью с Кайлом Бэссом вы узнаете, как, рискуя всего 3 процентами, получить стопроцентную прибыль, а затем поставить ее на кон и выиграть еще 600 процентов!

3. Уметь прогнозировать и диверсифицировать. Лучшие из лучших обладают даром предвидения и умеют использовать ситуации с асимметричным соотношением риска и прибыли. Они тщательно выполняют свои домашние задания до тех пор, пока интуитивно не почувствуют, что пришли к правильному решению. А чтобы защитить себя от возможных ошибок, они используют диверсификацию. Ведь все выдающиеся инвесторы принимают решения в условиях дефицита информации. Во время интервью бывший партнер Кайла Бэсса Марк Харт сказал мне: «Многие умные люди являются никудышными инвесторами. Причина в том, что они не в состоянии принять решение при нехватке информации. Но к тому времени, когда у них будет вся информация, она будет известна всем и вы утратите всякое преимущество». Т. Бун Пикенс выражает эту же мысль по-своему: «У большинства людей последовательность команд выглядит так: „Готовься! Целься! Целься!..“ До „Пли!“ дело так и не доходит».

4. Не останавливаться на достигнутом. Вопреки ожиданиям большинства людей, великие инвесторы никогда не довольствуются тем, что имеют. Они не перестают учиться, развиваться, зарабатывать деньги и делиться ими! Независимо от достигнутых успехов они продолжают работать. Ими всегда движет чувство голода — мощный стимул человеческого гения. Многие думают: «Будь у меня столько денег, я сразу же остановился бы». Но все дело в том, что кому многое дано, с того много и спросится. Эти люди просто любят свою работу.

Мастера денежных игр зарабатывают деньги по-разному и отдают их тоже по-разному. Они делятся с окружающими своим временем, деньгами, создают благотворительные фонды, инвестируют в различные проекты. Каждый из них осознал, что подлинный смысл жизни заключается в том, чтобы делиться чем-то с другими людьми. Они считают своим долгом использовать данные им способности на благо окружающих. Уинстон Черчилль говорил: «Наше существование строится на том, что мы зарабатываем, а жизнь — на том, что отдаем». Всех их объединяет одна великая истина, гласящая, что жизнь человека на самом деле состоит не из того, что он имеет, а из того, чем делится с другими.

Чем же могут быть полезны для вас жизненные сценарии миллиардеров? Вы будете сидеть рядом со мной, когда я буду задавать вопросы 12 самым великим умам в мире финансов, чтобы попытаться выяснить, как пролегал их путь к финансовой свободе. Вы сможете проникнуть в некоторые тайны, позволившие им взойти на вершину и помогающие сохранять бдительность и готовность ко всему, что может произойти. Вы узнаете их инвестиционные стратегии, способные пережить любую непогоду, инфляцию и дефляцию, войну и мир, или, говоря словами Джека Богла, «времена печали и радости».

Глава 6.1 Карл Айкан: повелитель Вселенной

Вопрос: Может ли одно сообщение в Twitter стоить 17 миллиардов долларов?

Ответ: Да, если в нем Карл Айкан сообщает, что акции «Apple» недооценены и он собирается их покупать.

В течение часа после того, как летом 2013 года появился твит Айкана, акции «Apple» подскочили на 19 пунктов. Рынок понял намек: если такой миллиардер и бизнесмен проявил интерес к компании, значит, пришло время покупать. Спустя четыре месяца журнал «Time» поместил его фотографию на обложке под заголовком «Повелитель Вселенной». В статье он был назван «самым влиятельным инвестором Америки». И это правда. За последние четыре десятка лет предприятия Айкана заработали на 50 процентов больше, чем икона инвестиционной отрасли Уоррен Баффет. Из последнего анализа, опубликованного в «Kiplinger’s Personal Finance», следует, что, хотя широкая общественность приписывает Баффету самые высокие доходы, на самом деле, если бы я инвестировал в 1968 году так же, как Айкан, к 2013 году заработал бы в общей сложности 31 процент, в то время как компания Баффета «Berkshire Hathaway» — «только» 20 процентов.

Деловые навыки Айкана сделали его одним из самых богатых людей в мире. В последнем перечне «Forbes» он занимает 27-е место, а его личное состояние насчитывает более 23 миллиардов долларов. А ведь он еще заработал многие миллиарды для простых акционеров, которые покупают акции его диверсифицированной холдинговой компании «Icahn Enterprises LP» (биржевое обозначение: IEP) или тех компаний, на которые он обратил свой взор. В чем секрет его успеха? Даже критики скажут вам, что Карл Айкан не просто ищет благоприятные возможности для своего бизнеса, а создает их.

Однако большинство непосвященных по-прежнему считают его исчадием Уолл-стрит, беспощадным стервятником, который разоряет другие компании ради собственной выгоды. Если вы введете в поисковую систему Google запрос «корпоративное рейдерство», то автоматически всплывет имя Айкана.

Однако сам Карл опровергает этот устаревший стереотип. Он считает себя «активистом борьбы за права акционеров». Что это значит? «Мы обращаем внимание общественности на публичные компании, которые не дают своим акционерам того, чего они заслуживают», — рассказывал он мне. Он видит свою миссию в том, чтобы прекратить злоупотребления и издевательства над акционерами, заставить руководство лучше управлять корпорациями и нести ответственность за свои действия. За счет этого компании становятся только сильнее, а вместе с ними крепнет и американская экономика.

«New York Times» пишет об Айкане: «Будоража руководство компаний, угрожая им потрясениями и открыто призывая к переменам, он сколотил себе многомиллиардное состояние. Айкан внушает страх генеральным директорам, одновременно вызывая восхищение у инвесторов».

Он скупает акции задолжавших и демонстрирующих плохие результаты компаний, а затем обращает внимание их советов директоров на то, что пора уже встряхнуться и начать работать, иначе им придется бороться с ним за контроль над предприятиями.

Айкан ведет войну с компаниями, наживающимися за счет акционеров. «Тони, многие люди даже не догадываются, как им пудрят мозги», — сказал он мне. По его словам, рядовые инвесторы не подозревают, какие злоупотребления творятся за закрытыми дверями советов директоров. Однако отчасти эта проблема объясняется тем, что акционеры не готовы бороться со сложившимся положением, потому что не считают себя собственниками. Айкан же хорошо знает эту кухню изнутри и не боится пользоваться своими знаниями.

В качестве примера можно привести действия компании «Coca-Cola», глубоко возмутившие Айкана и вынудившие его выступить с острой критикой. Компания планировала «разбавить» стоимость своих акций за счет выпуска новых на сумму в 24 миллиарда долларов. Зачем? Чтобы найти средства для поощрения своих руководителей высшего звена. Но это существенно обесценило бы пенсионные накопления многих рядовых инвесторов, включая, например, учителей и пожарных, так как многие люди держат в своих пенсионных портфелях акции этой компании.

Айкан опубликовал статью в журнале «Barron’s», в которой обвинил компанию в использовании мошеннических схем и подверг критике Уоррена Баффета — крупнейшего держателя акций «Coca-Cola» и члена ее совета директоров — за то, что тот не выступил против этого решения. Айкан писал: «Такое поведение лишь поощряет посредственных руководителей».

Баффет ответил, что воздержался от голосования, но был против этого плана. По его словам, он в кулуарах переговорил с руководством и предложил умерить свои аппетиты, однако решил не вступать в открытое противостояние.

Айкан же всегда готов к противоборству. Он не раз вступал в борьбу с такими компаниями, как «US Steel», «Clorox», eBay, «Dell» и Yahoo. Однако на этот раз все было немного иначе: уже не Айкан, а молодой менеджер инвестиционного фонда Дэвид Уинтерс купил значительный пакет акций и подал иск против руководства «Coca-Cola». К неудовольствию заплывших жиром руководителей, повсюду подрастают все новые активисты, вступающие в борьбу, которую Айкан начал еще несколько десятилетий назад.

Разумеется, вскрыв целый ряд корпоративных злоупотреблений, Карл Айкан нажил себе немало врагов и обеспечил массу негативных откликов о себе в прессе. От его критиков часто можно услышать, что он делает все это только ради денег, что специально накачивает, а потом обваливает акции, принося в жертву немедленной выгоде долгосрочные цели компаний. Однако Айкан считает подобные обвинения смехотворными и утверждает, что зачастую держит у себя активы по 10, 15 и даже 30 лет, то есть намного больше, чем полагают многие. А если уж он устанавливает контроль над какой-то компанией, то стоимость ее акций растет на протяжении нескольких лет даже после того, как он ее покидает. Это подтверждает и исследование Люциана Бебчука, профессора Гарвардской школы права, который проанализировал 2 тысячи кампаний, проведенных активистами с 1994 по 2007 год. Он делает вывод, что «в результате вмешательства активистов управленческий уровень повышается». Исследование также показало, что подобные акции не только не приводят к разрушительным долгосрочным последствиям, но и улучшают результаты работы фирм на протяжении пяти последующих лет.

Карл Айкан не охотится за головами всех без разбору глав корпораций в Америке. Он признает, что есть выдающиеся лидеры и команды, которые по максимуму используют ресурсы компаний и добиваются устойчивых экономических показателей. Однако он всегда ищет возможности напомнить об ответственности перед акционерами руководителям даже самых популярных и успешных фирм.

Взять хотя бы уже упомянутый твит, касающийся «Apple». Карл рассказал мне, что его планы состояли не в том, чтобы поднять цену акций и затем продать их (действительно, в тот день, когда я брал у него интервью, он приобрел дополнительно большое количество акций «Apple»). Он не пытался вмешиваться в управление компанией, которое, на его взгляд, осуществляется успешно. Это сообщение в Twitter было частью кампании, которая должна была заставить «Apple» направить 150 миллиардов из своих резервов ликвидности на дивиденды акционерам. Результатом стало то, что в апреле 2014 года корпорация осуществила программу повышения своей капитализации до 130 миллиардов долларов, в которую, в частности, входило увеличение объема обратного выкупа акций до 90 миллиардов по сравнению с ранее объявленными 60 миллиардами. Одновременно «Apple» объявила о повышении размера квартальных дивидендов и о сплите акций в пропорции семь к одному. Сегодня ее акции стоят на 50 процентов больше, чем в день опубликования твита.

Айкан сам является руководителем компании «Icahn Enterprises», в которой ему принадлежит 88 процентов. Ее акции давали потрясающие доходы даже во время так называемого потерянного десятилетия. Если бы 1 января 2000 года вы вложили деньги в «Icahn Enterprises», то ваша прибыль по состоянию на 31 июля 2014 года составила бы в общей сложности 1622 процента по сравнению с 73 процентами, которые за тот же период продемонстрировал индекс S&P 500!

Карл Айкан не родился миллиардером. Он говорит, что рос на улицах Куинса в Нью-Йорке. Его мать была учительницей, а отец, неудавшийся певец, ранее учившийся на юриста, работал кантором в местной синагоге. Чтобы оплатить свою учебу на факультете философии в Принстоне, Карл играл в покер. После непродолжительного периода учебы в медицинской школе и службы в армии (где продолжал играть в покер) он понял, что его главное призвание — делать деньги. Корпоративная Америка в то время была уже не той, что прежде.

Сейчас Айкану 78 лет и он начинает подумывать о завещании. Карл пишет публицистические статьи и время от времени дает интервью о правах инвесторов и акционеров. Однако Айкана раздражает то обстоятельство, что его часто неправильно понимают и цитируют высказывания, вырванные из контекста. Поэтому, не будучи знакомым со мной и не зная моих целей, он попросил меня не снимать интервью на камеру и с самого начала заявил: «Я могу уделить вам только несколько минут».

К моему огромному облегчению, уже после нескольких довольно натянутых секунд в начале встречи Айкан оттаял, а еще полчаса спустя мы с ним уже мирно беседовали, прохаживаясь по коридору, где он познакомил меня со своей очаровательной женой Гейл, с которой они вместе уже 15 лет. В личном общении Карл совсем не такой, как на публике. Он остроумен и любознателен. Друзья называют его добряком. В его речи все еще слышен говор Куинса, а повадки нет-нет да и выдают бывшего уличного дебошира из Нью-Йорка. Айкан говорит, что принадлежит к числу людей, которые не умеют сдаваться, особенно если есть за что сражаться.

ТР: Вы выросли в семье с весьма скромным достатком и ходили в школу не в самом спокойном районе Куинса. Думали ли вы в то время, что однажды станете лучшим инвестором всех времен?

КА: Во мне силен дух соперничества. Мною движет страсть или, если хотите, одержимость. Если уж я что-то делаю, то в полную силу. Когда подошла пора поступать в колледж, учителя говорили мне: «Даже не пытайся соваться в престижные университеты. Таких туда не берут». Но я все же выбрал Принстон. Отец сначала предлагал оплачивать мою учебу полностью, но потом дал задний ход и согласился только на ежегодные взносы в университет, которые — вы не поверите — составляли в те годы 750 долларов. Когда я спросил: «А где я буду жить и чем питаться?», родители ответили: «Ты умный, придумай что-нибудь».

ТР: И что же вы придумали?

КА: Я нашел работу уборщика на пляже в одном из прибрежных клубов. Я был хорошим работником! Однажды владельцы заведения пригласили меня: «Эй, парень, составь нам компанию в покер и проиграй все чаевые, которые заработал за неделю». Но я не умел играть, и меня выгнали из-за стола. Тогда я за две недели прочитал три книги по покеру и стал играть в десять раз лучше, чем любой из них. По тем временам я вел игру по-крупному и выигрывал за лето около 2 тысяч долларов, что в 50-е годы было равносильно сегодняшним 50 тысячам.

ТР: Как вы начали заниматься бизнесом?

КА: После колледжа я пошел в армию, где продолжал играть в покер. По окончании службы в 1961 году у меня скопилось примерно 20 тысяч долларов и я решил заняться инвестициями на Уолл-стрит. У меня началась прекрасная жизнь. Я обзавелся подружкой модельной внешности и белым кабриолетом «Galaxie». Но в 1962 году биржа рухнула и я все потерял. Сейчас я даже не помню, что у меня пропало первым — подружка или машина!

ТР: Я читал, что, вернувшись на биржу, вы продавали опционы, а потом решили заняться арбитражными сделками.

КА: Я занял денег, чтобы купить себе место на Нью-Йоркской бирже. Я был ушлым парнем и уже понял, что попытки переиграть рынок могут быть опасными, поэтому решил использовать свои математические способности, чтобы стать экспертом в определенных областях. Банки ссужали мне 90 процентов денег, необходимых для арбитража, потому что в те времена риск был очень мал и умный человек практически не мог проиграть. Вот тогда-то я и начал зарабатывать большие деньги — от полутора до двух миллионов в год.

ТР: Я бы хотел поговорить с вами об асимметричном соотношении риска и выгоды. Использовали ли вы этот подход, когда взялись за скупку и поглощение недооцененных компаний?

КА: Я начал искать такие компании и пристально анализировать их деятельность. Это чем-то напоминает арбитраж, хотя мало кто это понимает. Покупая акции компании, вы на самом деле приобретаете ее активы, а потом рассматриваете эти активы и задаете себе вопрос: «Почему они не дают такую отдачу, какую должны?» В 90 процентах случаев причина заключается в плохом управлении. Таким образом, если у меня было достаточно денег, я находил компанию, которая демонстрирует плохие результаты, а потом приходил туда и говорил: «Либо поглощение, либо вы что-то меняете в своей работе и принимаете такие-то и такие-то меры». Нередко руководители соглашались со мной, но иногда вступали в борьбу и дело даже доходило до суда. У меня были качества, которых не хватает многим другим: упорство и готовность рискнуть деньгами. На первый взгляд риск был велик, но на самом деле это не так.

ТР: Вы не считали затею слишком рискованной, потому что хорошо знали истинную стоимость активов?

КА: Вся жизнь — это соотношение риска и выгоды. Во всем есть риск, и во всем есть выгода. Главное — понимать, в чем заключается риск и какова выгода. Большинство людей считают те или иные ситуации более рискованными, чем я. Но математика не врет, а они этого просто не понимают.

ТР: Почему?

КА: Потому, что есть много переменных факторов и слишком много аналитиков, которые подталкивают тебя в разных направлениях.

ТР: Значит, это они мешают вам работать?

КА: Дело не в этом. Система настолько прогнила, что выгнать бездарного менеджера просто невозможно. Приведу пример. Допустим, я получил в наследство виноградник на прекрасном участке земли. Спустя шесть месяцев я решаю его продать, потому что он не приносит дохода. И вот тут начинаются проблемы: управляющего виноградником невозможно застать на месте, потому что он целыми днями играет в гольф. Да он и не заинтересован показывать потенциальным покупателям виноградник, поскольку не хочет, чтобы его продавали. Вы скажете: «Да как же так? Позовите полицию, выгоните его!» Но в публичных акционерных компаниях это невозможно сделать без долгой и трудной борьбы.

ТР: Закон мешает выгнать руководителя, который управляет вашей собственностью?

КА: В том-то и дело. Акционеры корпораций никак не могут добиться того, чтобы их услышали. Но наша IEP вступает в борьбу и нередко выигрывает. Обеспечив себе контроль над компанией, мы порой обнаруживаем, что руководитель не так уж плох. Однако в целом можно утверждать, что в Америке акционерными компаниями управляют очень плохо, а множество правил мешает активистам осуществлять свою деятельность. Но, когда нам удается установить контроль над компанией, все акционеры включаются в борьбу. Помимо всего прочего, это идет на пользу экономике, потому что в компаниях повышается производительность, причем в долгосрочной перспективе. Иногда мы не продаем их акции по 15–20 лет!

ТР: Как же решить эту проблему?

КА: Надо прекратить порочную практику дополнительной эмиссии акций по сниженным ценам, если кто-то из акционеров приобретает слишком большой пакет, а также модифицировать систему выборов в совет директоров, при которой каждый раз можно менять только часть правления. В этом случае у акционеров появляется право решать, как должно осуществляться управление компанией. Даже политическая система, какой бы плохой она ни была, дает возможность при желании менять президента каждые четыре года. А вот в компании очень трудно избавиться от генерального директора, даже если он работает спустя рукава. Зачастую на этот пост попадает человек, который знаком членам совета директоров еще со студенческих времен. Пусть даже он не отличался большим умом, но зато всегда был хорошим парнем, и для назначения этого оказывается достаточно.

_Новости из мира инвестиций_

■ IEP обгоняет конкурентов по доходности акций

Примечание. 1 апреля 2009 года считается началом восстановления экономики. Данные приведены с учетом реинвестирования дивидендов. За основу взяты цены акций по состоянию на 31 июля 2014 года.

ТР: Иногда вам даже не нужно вступать в борьбу за контроль над компанией, чтобы изменить ее политику. Недавно вы купили большой пакет акций «Netflix», почти 10 процентов, и заработали на этом за два года 2 миллиарда долларов.

КА: На самом деле это сделал мой сын Бретт со своим партнером. Я не слишком разбираюсь в технологии, но он за 20 минут продемонстрировал мне, какая это отличная сделка. Я только сказал: «Покупайте все, что сможете!» Эта акция не имеет никакого отношения к деятельности активистов.

ТР: Что вы в ней разглядели? Что такого он показал вам за 20 минут и как вы сумели понять, что эти акции недооценены?

КА: Все очень просто. Большинство экспертов обращали внимание не на то, на что нужно. В то время «Netflix» каждый год собирала по 2 миллиарда долларов абонентской платы, но это не отражалось в ее финансовом балансе. Все эксперты думали: «Откуда же они возьмут деньги на покупку фильмов?» А к ним регулярно поступало по 2 миллиарда! Кроме того, подписчики обычно сохраняют верность компании дольше, чем вы можете себе представить. Такой поток денег быстро не иссякает, что бы ни случилось.

ТР: Но вы никогда не пытались поглотить «Netflix»?

КА: Они так считали, но я сказал: «Рид (Хастингс, соучредитель и генеральный директор „Netflix“), я не собираюсь воевать с вами за контроль над компанией. От вас требуется лишь повышение прибыли на 100 процентов!» А потом спросил, знают ли они, в чем заключается правило Айкана. «В чем?» — поинтересовались они. Я ответил: «Тому, кто принесет мне 800 миллионов за три месяца, ничего за это не будет».

ТР (смеется): В конце 2013 года вы продали эти акции.

КА: Когда их цена поднялась до 350 долларов, я расстался с некоторыми из них, но не со всеми.

ТР: Как по-вашему, чего именно люди не понимают в отношении вас?

КА: По-моему, люди не понимают, а может быть, я и сам не понимаю, в чем моя мотивация. Иногда я выражаюсь слишком резко, но на самом деле всего лишь пытаюсь сохранить величие нашей страны. Я хочу, чтобы люди помнили обо мне как о человеке, который изменил порядок ведения бизнеса. Меня очень беспокоит то, что многими великими компаниями так плохо управляют. Я хочу изменить правила так, чтобы руководители и советы директоров несли подлинную ответственность перед акционерами.

_Новости из мира инвестиций_

■ Карл Айкан считает, что сейчас у активистов самое лучше время для инвестирования.

— В качестве причин называются:

1) низкие банковские ставки, благодаря которым приобретение компаний обходится дешевле;

2) обилие компаний с большими запасами ликвидности, которые выиграют от синергетического эффекта слияний;

3) осознание многими инвесторами того, что надо что-то предпринимать против никудышной работы руководства и безответственности советов директоров во многих компаниях, если мы хотим справиться с высокой безработицей и сохранить свою конкурентоспособность в мире.

— Всего один активист может стать катализатором, необходимым для осуществления покупки.

— Компания IEP долгие годы участвует в движении активистов и считает, что такие катализаторы нужны для расширения процессов слияний, поглощений и консолидации предприятий.

— Низкие банковские ставки повышают способность компаний, контролируемых IEP, осуществлять законные дружественные и не слишком дружественные поглощения с использованием опыта активистов.

■ Подтвержденные данные о доходности свидетельствуют о нашем превосходстве.

• Общая доходность акций IEP выросла с 1 января 2000 года на 1622 процента*.

— Индексы S&P 500, «Dow Jones Industrial» и «Russell 2000» продемонстрировали за тот же период примерно 73 процента, 104 процента и 168 процентов соответственно.

• Результаты работы инвестиционных фондов «Icahn» с начала работы в ноябре 2004 года:

— Общая доходность составляет около 293 процентов**, а среднегодовая — примерно 15 процентов**.

— Доходность в 2009, 2010, 2011, 2012, 2013 годах и за 6 месяцев 2014 года составила соответственно 33,3; 15,2; 34,5; 20,2; 30,8 и 10,2 процента.

■ Последние финансовые показатели:

— Скорректированная чистая прибыль «Icahn Enterprises» за шесть месяцев 2014 года — 612 миллионов долларов.

— Индикативная стоимость основных активов по состоянию на 30 июня 2014 года — 10,2 миллиарда долларов.

— Скорректированный доход «Icahn Enterprises» по EBITDA за последний год, заканчивающийся 30 июня 2014 года, — примерно 2,2 миллиарда долларов.

■ Ежегодные дивиденды на 1 акцию — 6 долларов (5,8 процента по состоянию на 31 июля 2014 года).

* Данные приведены с учетом реинвестирования дивидендов. За основу взяты цены акций по состоянию на 31 июля 2014 года.

** Доходность подсчитана по состоянию на 30 июня 2014 года.

ТР: Вы с женой подписали «Клятву дарения». Какие другие благотворительные акции вы проводите?

КА: Я не жадный человек, но мне хотелось бы поддерживать тех, кого я сам выберу. Недавно я пожертвовал 30 миллионов на так называемые независимые альтернативные школы, потому что директора и педагоги в них несут ответственность перед родителями и учениками. Как следствие, такие школы дают ученикам более высокое образование, чем обычные. Мы великая страна, но, к сожалению, уровень управления компаниями и системой образования находится во многом не на должном уровне. Я надеюсь, что мое богатство поможет изменить сложившееся положение. Если этого не случится, мы, к сожалению, скатимся до уровня второразрядной страны, а может быть, и ниже.

Таблица составлена компанией «Icahn Enterprises» в качестве ответа тем, кто ставит под сомнение включение активистов в состав советов директоров публичных компаний.

С 1 января 2009 года по 30 июня 2014 года назначенные Айканом лица входили в состав совета директоров двадцати трех компаний. В таблице показано, что инвестор, вложивший деньги в компанию в день прихода туда активиста и продавший свой актив в день его ухода (или хранящий актив по состоянию на 30 июня 2014 года, если активист по-прежнему является членом совета директоров), получил бы среднегодовой доход в размере 27 процентов.

Доходность рассчитывалась при условии равных взвешенных величин в каждой инвестиции.

Данные приведены с учетом реинвестирования дивидендов.

Таблица не отражает результативности инвестиционного сегмента IEP и не позволяет судить о будущих доходах этого сегмента.

Глава 6.2 Дэвид Свенсен: любимая работа стоимостью 23,9 миллиарда долларов

Дэвид Свенсен, пожалуй, самый известный инвестор, о котором вы никогда не слышали. Его называют Уорреном Баффетом институциональных инвестиций. За время, в течение которого он отвечает за инвестиционную деятельность в Йельском университете, его фонд вырос с 1 до 23,9 миллиарда долларов, а инвестиции приносили в среднем 13.9 процента годовых. Таких результатов не добивались даже многие крупные хедж-фонды, которые вот уже 27 лет безуспешно пытаются переманить его к себе.

При первой же встрече со Свенсеном сразу становится заметно, что он занимается этим делом не ради денег. Его главными мотивами являются любовь к игре и чувство служения великому университету. Это нетрудно доказать: в частном секторе он зарабатывал бы намного больше, чем сейчас.

Свенсен по натуре изобретатель и ниспровергатель основ. Свою так называемую йельскую модель инвестирования, которая является одной из версий современной портфельной теории, он разработал совместно с коллегой и бывшим учеником Дином Такахаси. Идея заключается в том, что портфель делится на 5–6 приблизительно равных частей, и в каждую из них инвестируются разные категории активов. Йельская модель представляет собой долгосрочную стратегию, в основе которой лежит широкая диверсификация. При этом основной упор делается на акции, а не на облигации или сырьевые активы, дающие более низкий доход. Позиция Свенсена по вопросу ликвидности также считается революционной. Он не стремится к приобретению ликвидных активов, объясняя это тем, что они не столь доходны и потраченные на них деньги можно было бы вложить более эффективно.

Прежде чем стать звездой в сфере институционального инвестирования, Свенсен работал на Уолл-стрит в банке «Salomon Brothers». Многие приписывают ему организацию первого в мире валютного свопа, которым стала сделка между компанией IBM и Всемирным банком, приведшая фактически к возникновению рынка свопов на отказ от кредитных обязательств, на котором сегодня обращается свыше триллиона долларов (но не пытайтесь обвинить в этом Свенсена!).

Я имел честь беседовать с Дэвидом в его офисе в Йельском университете, но прежде, чем я вошел под овеянные славой своды этого знаменитого учебного заведения, мне пришлось, словно студенту, испытать на себе, что такое последняя ночь перед экзаменом. Я не хотел явиться неподготовленным, поэтому перед встречей проштудировал 400 страниц «Нешаблонного успеха» — этого манифеста личных инвестиций и диверсификации. Далее следует отредактированная и сильно сокращенная версия нашего почти четырехчасового интервью.

ТР: Вы работаете в одном из крупнейших учебных заведений страны, но при этом глубоко интересуетесь проблемами индивидуальных инвесторов и сочувствуете им. Расскажите мне об этом.

ДС: Я по натуре оптимист, но, когда сталкиваюсь с миром, в котором приходится жить индивидуальным инвесторам, мне становится не по себе.

ТР: Почему?

ДС: Главным образом потому, что у частных лиц нет права выбора, так как взаимные фонды ориентируются только на прибыль. Поймите меня правильно: я капиталист и тоже мыслю категориями прибыли. Однако существует фундаментальный конфликт между нацеленностью на прибыль и ответственностью. Чем выше доход брокера, оказывающего финансовые услуги, тем меньше получает инвестор.

ТР: Если уж говорить об ответственности брокера, то большинство инвесторов даже не понимают, о чем идет речь. А на самом деле это означает, что интересы инвестора должны быть превыше его личных интересов.

ДС: Проблема в том, что менеджеры взаимных фондов зарабатывают большие деньги на том, что привлекают огромные средства и взимают с клиентов комиссию. А комиссионные проценты прямо противоречат главной цели инвестирования — получению высокой прибыли. Раз за разом алчность фондов побеждает, а инвестор теряет деньги. Существует только две организации, которым этот конфликт несвойствен, — «Vanguard» и TIAA-CREF. Обе они работают на некоммерческой основе и поэтому ставят на первый план интересы клиентов. У них также сильные консультанты, а ответственность независимых консультантов на порядок выше, чем у брокеров.

ТР: Помимо всего прочего, взаимные фонды со всей очевидностью не дотягивают до показателей рынка. Я читал, что с 1984 по 1998 год лишь 4 процента фондов (управлявшие активами свыше 100 миллионов долларов) сумели превзойти по результатам «Vanguard 500». Причем каждый год это были разные 4 процента. Другими словами, 96 процентов всех взаимных фондов не способны победить рынок.

ДС: И эта статистика — только верхушка айсберга. Реальность выглядит еще хуже. Глядя на прошлые результаты, вы анализируете только те фонды, которые существуют в настоящее время.

ТР: Те, что сумели выжить?

ДС: Совершенно верно. В статистике отражены только выжившие. За последние 10 лет сотни взаимных фондов пропали со сцены ввиду плохой работы. И они не просто исчезли, а вошли в результате слияний в состав других фондов, демонстрирующих лучшие результаты.

ТР: Таким образом, 96 процентов нельзя считать окончательной цифрой?

ДС: Все еще хуже.

ТР: Ничего себе!

ДС: Есть еще одна причина, по которой реальность выглядит хуже, чем приводимая вами статистика. Это поведенческие ошибки индивидуальных инвесторов. В погоне за прибылями люди обычно покупают паи фондов, демонстрирующих высокие показатели. Но, когда результаты снижаются, паи продаются. Получается ситуация, когда купили дорого, а продали дешево. Таким способом не заработаешь.

ТР: К чему же в действительности приводит погоня за прибылью?

ДС: Здесь очень велика роль маркетинга. Никто не хочет признаваться в том, что у него на руках куча паев фондов, отмеченных одной или двумя звездами. Все хотят иметь паи четырех- или пятизвездочных фондов и хвастать ими перед коллегами.

ТР: Разумеется.

ДС: Но четыре или пять звезд, присвоенных фонду, говорят лишь о том. что он хорошо работал в прошлом. Это не дает никаких гарантий хороших результатов в будущем. Если вы будете систематически покупать паи фондов, которые работали успешно, и продавать те, которые работали плохо, то в конечном итоге потратите больше, чем заработаете. Таким образом, к статистике, свидетельствующей о том, что более 90 процентов фондов не дотягивают до показателей рынка, необходимо приплюсовать ошибки инвесторов, и получится, что истинные результаты еще ниже.

ТР: Значит, погоня за успешными фондами — это гарантированный путь к снижению дохода или потере денег?

ДС: Факторы, которые случайным образом способствовали хорошим результатам того или иного фонда, могут измениться и привести к неудаче. Это явление называется регрессией. Его суть в том, что все показатели стремятся к средней величине.

ТР: Хорошо. Но что тогда делать инвесторам?

ДС: Существует лишь три инструмента увеличения дохода. Первый — это распределение активов. Какие активы вы намерены поместить в свой портфель? И в какой пропорции? Второй инструмент — тайминг. Вы пытаетесь угадать, какие категории активов в краткосрочной перспективе будут давать больший доход, чем другие.

ТР: То есть надо решить, на что делать ставку — на облигации, акции или недвижимость?

ДС: Да. Это попытка угадать, как поведет себя рынок в ближайшее время. А третий инструмент — это обеспечение безопасности. По сути, все сводится к тому, какой должна быть пропорция акций и облигаций в вашем портфеле. Вот и все. У нас есть только три инструмента, и самым главным из них является (как вы уже, должно быть, поняли) распределение активов.

ТР: Я читал об этом в вашей книге, и данная тема меня очень заинтересовала.

ДС: Я всегда внушаю своим студентам в Йеле, что на самом деле от распределения активов зависит более 100 процентов успеха в инвестировании! Как такое может быть? Дело в том, что тайминг не обходится вам бесплатно. Каждый раз, когда вы покупаете или продаете активы, вам приходится платить брокеру, а это снижает общий процент доходности. То же самое можно сказать и об обеспечении безопасности.

ТР: Это значит, что мы возвращаемся к индекс-фондам и их пассивному подходу к инвестированию.

ДС: Правильно. Менеджеры фондов с активным управлением берут с вас высокую комиссию, обещая, что смогут победить рынок, хотя мы видим, что в большинстве случае эти ожидания не оправдываются. Но можно избрать пассивный подход и приобрести долю во всем рынке в целом. А накладные расходы при этом очень и очень низки.

ТР: Насколько низки?

ДС: Менее 20 базисных пунктов. Вы можете приобрести такой пай в фонде «Vanguard». Если вы разместите свои деньги в дешевом индекс-фонде с пассивным управлением, то окажетесь в победителях.

ТР: Таким образом, вы избавляетесь от комиссий и не пытаетесь одолеть рынок.

ДС: Кроме того, у вас появляется еще одно преимущество — более низкие налоги. Это очень важно. Одна из самых серьезных проблем во взаимных фондах (а их там и без того немало) заключается в том, что почти все менеджеры ведут себя так, словно налоги не имеют никакого значения. Но это ошибка. Они имеют колоссальное значение.

ТР: Существует ли какая-то статья расходов, которая по размерам превышает налоги?

ДС: Нет. И это липший раз говорит о том, как важно использовать любые доступные налоговые льготы. Вы должны по максимуму вкладывать деньги в программу 401(k) (или 403(b), если работаете на некоммерческой основе) и хвататься за любую возможность отсрочки налогов при инвестировании.

ТР: Как эффективнее всего распределить активы в портфеле?

ДС: Любой человек, знакомый с азами экономики, слышал, что бесплатных обедов не бывает. Однако Гарри Марковиц, которого называют отцом современной портфельной теории, утверждает, что «диверсификация — это бесплатный обед».

ТР: Почему?

ДС: Потому, что при равном уровне доходности диверсификация позволяет снизить риск, а при равном уровне риска — получить более высокий доход. Вот и получается бесплатный обед. Диверсификация улучшает качество портфеля.

ТР: Какой должна быть минимальная диверсификация?

ДС: Существует два уровня диверсификации. Один связан с обеспечением безопасности. Если вы решили воспользоваться услугами индекс-фонда, то это максимально возможная диверсификация, поскольку вы владеете долей всего рынка. В этом и заключается вся прелесть индекс-фонда, которую Джек Богл подарил американским инвесторам. Он дал им возможность за небольшие деньги приобрести весь рынок. Но если говорить о распределении активов, то диверсификация заключается в том, чтобы вкладывать деньги в разные типы активов. Наибольшее значение имеют шесть из них: акции американских компаний, облигации Казначейства США, казначейские облигации, защищенные от инфляции (TIPS), акции развитых зарубежных стран, акции компаний на развивающихся рынках и инвестиционные фонды недвижимости (REIT).

ТР: Почему вы выделяете именно эти активы и как они распределяются в вашем портфеле?

ДС: Основу долгосрочного портфеля должны составлять акции. Они являются более рискованным активом, чем облигации, но приносят больший доход, если мир будет развиваться так, как ожидается. Разумеется, день на день и даже год на год не приходится, но если период достаточно продолжительный, то акции выгоднее. У меня в книге есть гипотетический инвестор, и у него в портфеле акции (или схожие по свойствам активы) составляют 70 процентов, а активы, дающие фиксированный доход, — 30 процентов.

ТР: Давайте начнем с акций, которые составляют 70 процентов портфеля. Одно из ваших правил диверсификации гласит, что ни один вид активов не должен превышать 30 процентов. Это так?

ДС: Да.

ТР: И во что же вы вкладываете первые 30 процентов?

ДС: В американские акции. Я хочу, чтобы вы поняли одну важную вещь: не следует недооценивать экономику США. Она очень мощная. Как бы политики ни старались развалить ее, под ней находится прочный фундамент.

ТР: Именно поэтому вы делаете такой упор на корзину роста, составляющую 70 процентов. Причем речь идет об экономике не только США, но и всего мира.

ДС: Далее я, пожалуй, вложу 10 процентов в рынки развивающихся стран, 15 — в компании развитых зарубежных стран и 15 — в инвестиционные фонды недвижимости.

ТР: Теперь перейдем к активам с фиксированной доходностью, которые занимают 30 процентов.

ДС: Здесь я все вкладываю в казначейские долговые обязательства. Одну половину составляют традиционные облигации, а другую — облигации, защищенные от инфляции. Если вы купите только обычные облигации, то при росте инфляции понесете потери.

ТР: Многие люди этого не понимают.

ДС: Помню, в самом начале своей деятельности на Уолл-стрит я шел на встречу к своему первому клиенту и всю дорогу шепотом повторял: «Ставки растут — цены снижаются». Мне ни в коем случае нельзя было это перепутать, потому что в противном случае я оказался бы в идиотском положении.

ТР: Могут ли индивидуальные инвесторы заработать деньги на бирже в наши дни?

ДС: В этом-то и заключается преимущество долгосрочной стратегии «купи и держи». Но необходима диверсификация. Я не настолько умен, чтобы предсказать, в какую сторону двинется рынок. В конце 90-х годов люди говорили: «Зачем забивать себе голову какой-то диверсификацией? Нужно всего лишь придерживаться индекса S&P 500». Именно так они и поступали, то есть ориентировались на самый лучший актив, которым в то время была недвижимость. Все остальное они считали пустой тратой времени. И так было не только в Америке. Если бы вы в начале 90-х годов были японским инвестором, то к концу 90-х тоже оказались бы на мели. Вы никогда не получите доход, который был бы сравним с показателями лучшей на данный момент категории активов, и никогда не будете знать, как поведет себя эта категория в дальнейшем.

ТР: Что вы порекомендуете беби-бумерам, которым в ближайшее время предстоит выход на пенсию?

ДС: К сожалению, большинство из них понятия не имеет о том, сколько денег необходимо скопить, чтобы обеспечить себе жизнь в старости. Меня очень беспокоит ситуация, когда человек, глядя на свой счет 401(k), говорит: «У меня пятьдесят или сто тысяч долларов. Это же куча денег». Но если говорить о финансировании жизни на пенсии, это не так уж и много.

ТР: Очень многие просто не могут позволить себе бросить работу и уйти на пенсию.

ДС: Единственный путь для них — это финансовое образование. Я с восхищением наблюдаю, как вы стараетесь дать людям знания, необходимые для принятия разумных решений.

ТР: Я слышал, что у вас были серьезные проблемы со здоровьем. Что вы намерены делать дальше?

ДС: Примерно год назад мне поставили онкологический диагноз. Я не стал составлять список дел, которые необходимо завершить до смерти, не бросил работу и не отправился путешествовать по миру. Я просто продолжил делать то, что в моих силах, чтобы помочь университету. Я хочу управлять инвестиционным портфелем Йеля, пока хватит сил. Именно этим я и занимаюсь. Я люблю свою работу.

ТР: Похвальная позиция.

ДС: Йельский университет — один из самых знаменитых в мире. Если я смогу сделать его еще сильнее и лучше, то буду считать, что прожил свою жизнь не зря.

ТР: Спасибо, Дэвид. Это была замечательная беседа. Я чувствую себя так, словно прослушал курс по формированию портфеля в Йельском университете.

ДС: Считайте, что так и есть.

Глава 6.3 Джон Богл: в авангарде инвестиций

Если вы не читали книг Джека Богла и не слышали его глубоких комментариев по телевизору, то можете считать, что прошли мимо одного из американских сокровищ. Журнал «Fortune» называет Богла одним из четырех столпов инвестирования XX века. По изобретательности его сравнивают с Бенджамином Франклином. Некоторые говорят, что он сделал для индивидуальных инвесторов больше, чем кто-либо другой за всю историю бизнеса.

Как ему это удалось? Когда в 1974 году Джек Богл основал «Vanguard Group», индекс был всего лишь академическим понятием. Но Богл был готов доказать, что дешевый инвестиционный фонд с низкими накладными расходами, отражающий движение всего рынка в целом, способен год за годом переигрывать большинство фондов с активным менеджментом. Почему? Потому, что его инвесторы в своей совокупности не стараются победить рынок, а сами являются рынком. Это было ниспровержением основ! Поначалу над индекс-фондами посмеивались как над «глупой причудой Богла». а один из конкурентов даже назвал эту идею антиамериканской.

Но Богл не обращал внимания на критиков и продолжал развивать «Vanguard», пока тот не превратился в крупнейший инвестиционный фонд мира, в управлении которого находятся активы в размере 2,86 триллиона долларов. Насколько велика эта сумма? Если бы «Vanguard» был государством, то мог бы сравниться по своей экономической мощи с Великобританией. Сегодня, по данным агентства «Morningstar», американские индекс-фонды составляют более одной трети всех инвестиционных фондов.

Джек Богл родился в Нью-Джерси в 1929 году, в самом начале Великой депрессии. Его семья не относилась к числу богатых, но Богл был достаточно умен, чтобы получить стипендию для обучения в Принстонском университете, где подрабатывал в студенческой столовой. Свою дипломную работу по экономике Джек посвятил взаимным фондам, и это определило его дальнейшую карьеру. Он до сих пор помнит, как во время летней практики на бирже один из коллег сказал ему: «Богл, сейчас я поведаю тебе главный биржевой секрет: здесь никто ничего не знает».

Закончив университет с отличием, он в 1951 году устроился работать в компанию «Wellington Management» в Филадельфии, где дорос до президента. Но в лихие 60-е годы произошло слияние его компании с группой, специализировавшейся на управлении активами. Богл сказал мне: «Это было самой большой ошибкой в моей жизни». Новые партнеры довели инвестиционные фонды до ручки, а затем использовали свой перевес в совете директоров, чтобы уволить Богла.

Как же он поступил? Вместо того чтобы сдаться, Богл обратил свое поражение в величайшую победу, изменившую облик рынка инвестиций. Ввиду особенностей юридической структуры компании Богл по-прежнему возглавлял инвестиционные фонды «Wellington», которые были отделены от управляющей фирмы и имели несколько иной состав совета директоров. Но, оставаясь председателем правления фондов, он не имел возможности управлять их активами. «Как же управлять фондами, не имея возможности распоряжаться деньгами? — рассказывал он мне. — Видимо, вы уже сами догадались: основать фонд, не требующий активного менеджмента. Мы назвали его индекс-фондом, и он получил имя „Vanguard“. Поначалу все сочли это шуткой». Вы только представьте себе: если бы Джек Богл не допустил ошибку, он не основал бы «Vanguard» и многие миллионы частных инвесторов никогда не получили бы шанса избавиться от комиссий и других поборов, по-прежнему теряя миллиарды долларов.

Я встретился с живой легендой в штаб-квартире «Vanguard» в Малверне, штат Пенсильвания. Мы устроились в его кабинете, наблюдая в окно, как с Восточного побережья надвигается снежная буря. Богл по-прежнему каждый день ходит на работу в исследовательский центр «Vanguard», который он возглавил, уйдя в 2000 году с поста председателя правления компании. При встрече Джек сжал мою руку так крепко, как будто был вдвое моложе. Возможно, это объясняется тем, что в 1996 году он перенес операцию по пересадке сердца, которая вдохнула в него новую жизнь и дала возможность продолжать, говоря его словами, «крестовый поход за права инвесторов».

Ниже следует отредактированная и сокращенная версия нашей четырехчасовой беседы.

ТР: Скажите, Джек, откуда вы берете силы для продолжения работы?

ДБ: Сколько себя помню, я постоянно был чем-то занят. Уже в девять лет я разносил газеты в своем квартале. Мне всегда нравилось работать. По натуре я в некоторой степени интроверт, а когда ты занят какими-то делами, времени на пустую болтовню не остается. Кроме того, во мне силен дух соперничества. Я всегда настроен на борьбу, даже если в ней нет особой необходимости.

ТР: Вы начали свою карьеру в традиционном взаимном инвестиционном фонде?

ДБ: Тогда я был молод и недостаточно умен, чтобы усвоить исторический урок и поступить в соответствии с ним. Я считал, что можно найти хорошего инвестиционного менеджера, который постоянно будет добиваться хороших результатов. Но на самом деле таких не бывает. Успехи сменяются неудачами.

ТР: Почему так получается?

ДБ: В инвестировании огромная доля успеха приходится не на знания и умения, а на везение. Я сказал бы, что на 95 процентов удачи приходится 5 процентов умения. А может быть, я ошибаюсь, и это соотношение составляет 98:2.

ТР: Не в обиду будь сказано активным менеджерам!

ДБ: Судите сами: если вы посадите 1024 человека и предложите им подбрасывать монетки, то среди них обязательно найдется один, который выбросит монетку одной и той же стороной 10 раз подряд. Что вы ему скажете? «Тебе повезло». Правильно? А в инвестиционном бизнесе ему говорят: «Ты гений!» (Смеется.) Вы можете вместо людей взять горилл, и результат будет тот же самый!

ТР: Что вы имеете в виду, когда говорите, что существует большая разница между умным человеком и хорошим инвестором?

ДБ: Ну, во-первых, начнем с того, что инвесторы — это усредненная масса. Все очень просто. И большинство индивидуальных инвесторов платят слишком высокую цену за то, чтобы быть середнячками.

ТР: Как это?

ДБ: Активный менеджмент в обычном фонде обходится им в целом примерно в 2 процента (включая 1,2 процента общих затрат, трансакционные затраты, плату за снятие средств со счета, трейдинговые расходы). Таким образом, если рынок поднялся на 7 процентов, они получат только 5 процентов. В индекс-фонде все затраты составляют только 0,05 процента, и на долю клиента в этом случае придется 6,95 процента. При доходности 6,95 процента годовых вложенный доллар превратится в 30 за 50 лет. А вот при 5 процентах вы за тот же срок получите не 30, а 10 долларов. Что это значит? То, что вы вкладываете 100 процентов средств, берете на себя 100 процентов риска, а получаете только 30 процентов дохода. Вот что происходит на протяжении достаточно долгого периода времени. Но люди этого не понимают, хотя стоило бы задуматься.

ТР: Они не видят аккумулирующего эффекта затрат.

ДБ: Людям пора уже понимать, для чего они покупают акции. Акции дают доход в виде дивидендов и в виде роста курсовой стоимости. В долгосрочной перспективе половина дохода на фондовом рынке приходится на дивиденды. Вот отсюда и проистекают все издержки фонда. Задумайтесь на минутку, Тони: в среднем дивиденды составляют 2 процента стоимости акций, но у фонда собственные затраты доходят до 1,2 процента. Он вычитает их из дивидендов. Таким образом, клиент получает только 0,8 процента. Менеджер берет больше половины ваших дивидендов, чтобы заплатить себе! На собственные расходы уходит 60 процентов дивидендов, а иногда даже больше. Теперь вы понимаете, почему я для этой отрасли словно бельмо на глазу?

ТР: И все же 100 миллионов людей по-прежнему вкладывают деньги в фонды с активным менеджментом. Почему?

ДБ: Нельзя недооценивать значение маркетинга. Анализ, проведенный в 2000 году, показал, что фонды, рекламировавшие свою деятельность в журнале «Money», заявляли о среднегодовой доходности в размере 41 процента. Многих из них, а может, и большинства, уже не существует. Инвесторы ожидают, что успешный менеджер будет и впредь достигать высоких результатов, но такого не может быть и никогда не будет.

ТР: «Vanguard» осуществляет свою деятельность только в интересах клиентов, которые фактически являются его совладельцами. Вы поддерживаете этический стандарт независимых консультантов?

ДБ: Не просто поддерживаю, но и настаиваю на нем. Институт инвестиционных компаний (лоббирующая организация взаимных фондов) говорит: «Нам не нужен федеральный стандарт консультантов. Мы сами являемся этим стандартом». Хорошо, но тогда, во-первых, почему они возражают против стандарта? Это интересный вопрос. А во-вторых, они не понимают, в чем суть конфликта интересов. У менеджера публичной компании, например инвестиционной компании «BlackRock», две обязанности: обеспечить максимальный доход своим клиентам; заработать как можно больше денег для акционеров своей компании, которые являются ее совладельцами. В результате глава «BlackRock» Лоуренс Финк оказывается перед дилеммой: чтобы повысить доходы клиентов, он должен снизить комиссионные, но, чтобы обеспечить хороший доход акционерам, комиссионные необходимо повысить. Как следствие, он пытается делать то и другое, а компания тем временем зарабатывает больше, чем когда-либо.

ТР: Парадокс.

ДБ: И мы после этого говорим, что живем в великой стране.

ТР: Какие сложности, по-вашему, ожидают нас в ближайшие 10 лет?

ДБ: Я вижу, что корпоративная Америка продолжает расти и развиваться. Не забывайте, что фондовый рынок — это производное от экономики. Он лишь отражает ценности, создаваемые нашими корпорациями. Они зарабатывают и будут продолжать зарабатывать деньги. Возможно, доходы несколько сократились, но компании растут и становятся более эффективными. Этот рост будет продолжаться, хотя, возможно, и не такими темпами, к которым мы привыкли.

ТР: Почему, на ваш взгляд, снижается уровень потребления: по демографическим причинам или потому, что мы набрали слишком много долгов?

ДБ: Нам необходимо снижать уровень задолженности. В стране накопилось слишком много долгов. В корпоративном секторе это не так заметно. Финансовые балансы компаний не внушают большого опасения. Но государственная задолженность на федеральном уровне и на уровне штатов чрезмерно велика. И с этим надо что-то делать.

Одна из самых больших проблем и серьезный фактор риска состоит в том, что Федеральный резерв в настоящее время создал запасы в размере примерно 4 триллионов долларов. Это на 3 триллиона больше, чем обычно, и накоплены они на протяжении последних 5–6 лет. Этот узел надо как-то развязать. Пока никто не знает как, но всем понятно, что рано или поздно это необходимо будет сделать.

ТР: Надо ли нам тревожиться по поводу очередного финансового кризиса?

ДБ: Если вы хотите мыслить не как рядовой инвестор, а пытаетесь увидеть общую картину, нельзя забывать об истории. Не думайте, что она не повторится. Марк Твен говорил: «История не повторяется, она рифмуется». Конечно, мы учитываем возможность серьезного мирового финансового кризиса и даже мировой депрессии. Каковы шансы на мировую депрессию? Я сказал бы, один к десяти. Но не один к тысяче. Поэтому считаю такое развитие маловероятным, но ошибается тот, кто утверждает, что такого не может быть.

ТР: Тот, кто так утверждает, не помнит историю.

ДБ: Да. Поэтому используйте здравый смысл, данный вам Богом. Не поддавайтесь современным причудам и модным течениям. Не успокаивайте себя тенденциями, которым подвержены акции и облигации в данный момент.

ТР: За 64 года, проведенных в бизнесе, вы повидали всякие ситуации на рынках. Как вы устраняете эмоциональный фактор из процесса инвестирования?

ДБ: Этого никто не в состоянии сделать, в том числе и я. Люди спрашивают меня: «Какие чувства вы испытываете, когда рынок обрушивается на 50 процентов?» Я честно отвечаю: «Отвратительные». У меня появляются спазмы в желудке. Что я делаю в таком случае? Читаю книги о том, что надо проявлять выдержку и не сворачивать с выбранного курса!

ТР: Если бы у вас не было возможности оставить своим детям или внукам деньги в наследство, каким принципам вы их обучили бы?

ДБ: Во-первых, я посоветовал бы им обратить внимание на то, в какие активы они вкладывают деньги. Необходимо выбрать модель распределения активов в соответствии со своими целями и отношением к риску. Во-вторых, нужна диверсификация. Лучшую и самую надежную диверсификацию предлагают дешевые индекс-фонды. Об этом нельзя забывать. И, в-третьих, откажитесь от спекуляций. Это самое главное. Ничего не делайте — просто ждите и сохраняйте спокойствие! Что бы ни происходило! Проще всего отказаться от различных соблазнов и искушений, если в облигации вложено немного больше денег, чем вам представляется целесообразным.

ТР: Что еще вы могли бы посоветовать инвесторам?

ДБ: Не читайте «Wall Street Journal»! Не смотрите CNBC! Мы в своем кругу просто смеемся над всем этим. Я часто даю интервью каналу CNBC и все время удивляюсь, почему они продолжают меня приглашать. А уж программу Джима Крамера я не в силах выдержать больше 40–50 секунд. Все эти крики и вопли по поводу того, что надо срочно покупать, а что — продавать, только отвлекают от нормального инвестирования. Мы тратим слишком много времени и энергии на подобные вещи и в результате все равно приходим к рыночному уровню доходности — где-то больше, где-то меньше. Чаще всего меньше. Так зачем тратить целый день на торговлю индексом «Standard & Poor’s 500» в реальном времени, как это предлагалось в рекламной кампании первого фонда ETF?

Тому, кто этим занимается, я бы порекомендовал вернуться к жизни. Сходите с детьми в парк. Сводите жену в ресторан. Если уж и это не помогает, прочитайте хорошую книгу.

ТР: Что деньги значат для вас?

ДБ: Я рассматриваю их не как цель, а как средство, ведущее к цели. Я слышал интересную историю о двух писателях — Курте Воннегуте и Джо Хеллере. Однажды Курт сказал Джо: «Устроитель нашей вечеринки заработал сегодня миллиард долларов. Всего за один день он делает столько денег, сколько тебе никогда не заработать, даже если ты распродашь весь тираж своей „Уловки-22“». Хеллер посмотрел на Воннегута и ответил: «Зато у меня есть то, чего у него никогда не будет. Я могу сказать себе: „Мне уже хватит“».

Я оставлю своим детям достаточно денег, чтобы они могли заниматься тем, чем захотят, но не столько, чтобы они могли бездельничать. Я как-то сказал им: «Иногда мне хочется, чтобы вы росли, пользуясь всеми теми преимуществами, что были в детстве у меня». «Но у тебя же не было никаких преимуществ», — возразили они. «Нет, дети, были. Они заключались в том, что я сам пробивал себе путь в жизни».

ТР: Понадобились годы, чтобы донести до людей концепцию индексного инвестирования, а сегодня индекс-фонды заполонили весь рынок. Что вы чувствуете, понимая, что были правы?

ДБ: Люди говорят, что у меня есть все основания гордиться собой и тем, что я создал. А я отвечаю им: «Возможно, когда-нибудь для этого придет время. Но пока оно не настало». По-моему, Софокл однажды сказал: «Чтобы оценить великолепие дня, надо дождаться вечера». А у меня еще не вечер. Хочу признаться: я уже давным-давно должен был умереть. Я пережил восемь инфарктов, прежде чем мне пересадили сердце. Мое сердце остановилось. Меня уже не должно было быть в живых. Но жить — это так здорово! Я не думаю об этом постоянно, но все же осознаю, что индексное инвестирование переживает, на мой взгляд, триумф. Оно произвело настоящий переворот в умах инвесторов. В этом нет сомнений. Оно изменило Уолл-стрит, сильно сократив его влияние. Было бы жаль, если бы я умер, не увидев всего этого.

ТР: Вы когда-нибудь подумывали о том, чтобы отойти от дел?

ДБ: Это скорее зависит от Бога, чем от меня. Я наслаждаюсь тем, что делаю, и радуюсь тому, что у меня есть возможность протянуть инвесторам руку помощи.

1. Распределение активов в соответствии с вашими целями и отношением к риску.

2. Диверсификация за счет участия в дешевых индекс-фондах.

3. Доля облигаций в портфеле в процентном отношении должна примерно соответствовать вашему возрасту.

Джеку уже за восемьдесят, но его портфель содержит 40 процентов облигаций, однако он не исключает, что портфель молодого человека может состоять из облигаций на 100 процентов.

«В моем портфеле, включающем личные и пенсионные накопления, 60 процентов активов составляют главным образом акции инвестиционного фонда „Vanguard“. Оставшаяся часть поделена между паями облигационного фонда „Vanguard’s Total Bond Market“ и фондов муниципальных облигаций (не облагаемых налогами). Муниципальные облигации, в свою очередь, на две трети представляют собой паи фонда „Vanguard’s Intermediate-Term Tax-Exempt“ и на одну треть — „Vanguard’s Limited-Term Tax-Exempt“ (по срокам погашения они занимают промежуточное место между краткосрочными и среднесрочными и за счет этого предоставляют больше купонных выплат).

У меня нет необходимости изымать основной капитал из портфеля и платить на него налоги. Выплаты за счет доходности активов не облагаются налогами и составляют порядка 3 процентов, что в абсолютных суммах примерно соответствует 5 процентам доходности у людей с моим уровнем дохода, платящих налоги. Мне больше не нужно. Я доволен и этим.

Конечно, меня немного тревожит стабильность рынка муниципальных облигаций, но высококлассные аналитики компании „Vanguard“ заверяют меня, что все будет в порядке. В той части портфеля, на которую распространяется отсрочка налогов, основную долю составляют паи облигационного фонда „Vanguard’s Total Bond Market“. Они включают в себя долгосрочные, среднесрочные и краткосрочные облигации, в том числе казначейские, ипотечные и корпоративные.

Я доволен доходностью своего портфеля. После спада на 17 процентов в ужасном 2008 году (S&P 500 тогда упал на 37 процентов, то есть вдвое больше) мои доходы постоянно находятся в плюсе, составляя в среднем 10 процентов годовых. Я рад, что придерживаюсь своей линии и остаюсь на курсе».

Глава 6.4 Уоррен Баффет: пророк из Омахи

Мы сидели в комнате ожидания перед началом телевизионного шоу «Сегодня», когда туда вошел сам Уоррен Баффет, один из величайших инвесторов XX века, обладатель состояния в 67,6 миллиарда долларов третий из списка самых богатых людей мира. Нам предстояло участвовать в дискуссии за круглым столом вместе с учредительницей компании «Spanx» Сарой Блейкли и будущим министром жилищного строительства и городского развития США Джулианом Кастро. Темой беседы были экономические успехи и взгляды на дальнейшее направление развития американской экономики. Я всегда был большим поклонником Баффета Как и миллионы других инвесторов во всем мире, я восхищался историей скромного биржевого брокера из Небраски, который превратил находившуюся в полном упадке текстильную фабрику «Berkshire Hathaway» в Новой Англии в пятую по величине компанию мира, активы которой составляют почти полтриллиона долларов и которая имеет существенную долю во многих других компаниях, начиная от «Geico» и заканчивая «See’s Candies». Секретом его успеха стало использование «ценностного инвестирования» — системы, которую он усвоил от своего учителя Бена Грэма, а затем усовершенствовал ее. Суть этой системы состоит в поиске недооцененных компаний и скупке их акций в надежде на то. что со временем они поднимутся в цене. Это одна из самых простых форм асимметричного соотношения риска и выгоды, для которой, правда, требуются обширные исследования, знания и наличие большого количества свободных средств. Именно поэтому в холдинге Баффета большую долю занимают страховые компании, которые снабжают его деньгами для инвестиций.

Уоррен не только добился феноменальных успехов в бизнесе; он известен и как один из самых щедрых филантропов в истории. Он завещал 99 процентов своего личного состояния благотворительному фонду Билла и Мелинды Гейтс. Кроме того, он является, пожалуй, самым цитируемым из лидеров бизнеса. В данной книге вы уже не раз встречались с его яркими и глубокими высказываниями.

Оказавшись в одной комнате с Баффетом, я не смог устоять перед искушением рассказать о замысле своей книги и спросил, не мог бы он выбрать время для интервью на тему «Может ли индивидуальный инвестор одержать победу в условиях волатильного рынка?».

Баффет взглянул на меня и слегка прищурился: «Тони, я рад был бы помочь вам, но боюсь, что уже сказал по этой теме все, что мог».

С этим трудно было спорить. Начиная с 1970 года он ежегодно пишет открытые обращения к своим акционерам, в которых дает советы и комментарии по инвестированию. Кроме того, за это время издано почти 50 книг, на обложке которых красуется его имя (некоторые из них написал он сам).

И все же я продолжал настаивать: «Но теперь, когда вы объявили, что жертвуете почти все свое состояние на благотворительные цели, хотелось бы узнать, какой состав портфеля вы порекомендовали бы своей семье».

Он снова улыбнулся и взял меня за руку: «Все очень просто. Надо идти по пути индексов. Вкладывайте деньги в крупный американский бизнес и не платите комиссионные менеджерам взаимных фондов. Тогда вы в конечном счете окажетесь в выигрыше».

Вот это да! Самый известный в мире охотник за выигрышными акциями вдруг выступает в поддержку индекс-фондов как самого лучшего и дешевого инвестиционного инструмента.

Позднее, когда к Баффету по моей просьбе обратились Стив Форбс и Рэй Далио с предложением дать более развернутое интервью, он передал мне, что в этом нет необходимости. Все самое главное в инвестировании, о чем он мог рассказать, уже опубликовано. Единственное, что он мог бы порекомендовать индивидуальным инвесторам в наше время, — это вкладывать деньги на долгосрочной основе в индекс-фонды, которые предоставляют доступ ко всему рынку и к самым лучшим компаниям мира. Повторение — мать учения. Уоррен, я понял вас! В обращении к акционерам за этот год он вновь подчеркивает данную мысль. Что он думает о распределении активов? Ниже я привожу инструкцию, которую он оставил своей жене и доверенным попечителям своего состояния на случай смерти:

«Вложите 10 процентов в краткосрочные государственные облигации, а 90 процентов в самые дешевые индекс-фонды S&P 500 (я предлагаю „Vanguard“). Думаю, что в долгосрочной перспективе результаты окажутся лучше, чем у большинства инвесторов, будь то пенсионные фонды, финансовые компании или индивидуальные вкладчики, которые прибегают к помощи высокооплачиваемых менеджеров».

Джек Богл может быть польщен таким советом! Самый уважаемый инвестор Америки поддерживает стратегию, предложенную Джеком почти 40 лет назад!

Кстати, Баффет поспорил на миллион долларов с нью-йоркской компанией «Protégé Partners», что той не удастся, собрав вместе даже пять лучших менеджеров хедж-фондов, превзойти индекс S&P 500 по итогам десяти лет. По состоянию на февраль 2014 года S&P 500 демонстрировал совокупную доходность на уровне 43,8 процента, а пять менеджеров хедж-фондов — только 12,5 процента.

Пророку из Омахи больше нечего сказать!

Глава 6.5 Пол Тюдор Джонс: современный Робин Гуд

Пол Тюдор Джонс, один из самых успешных трейдеров всех времен, основал свою первую фирму в возрасте 26 лет после того, как успешно провернул десятую сделку по продаже на бирже партии хлопка.

Пол опровергает законы природы, добиваясь положительных результатов на фондовом рынке в течение 28 лет подряд. Он прославился тем, что предсказал «черный понедельник» 1987 года, когда биржа за один-единственный день рухнула на 22 процента (до сих пор непревзойденный исторический рекорд). В том месяце все подсчитывали убытки, а Пол со своими клиентами добился прибыли в размере 60 процентов. По итогам года его доходы составили почти 200 процентов!

Пол — один из моих ближайших друзей и кумиров. Я имею честь быть его личным советником по вопросам повышения производительности с 1993 года, то есть в течение 21 года из 28 лет непрерывных побед. Но еще больше, чем поразительный финансовый успех, меня впечатляет его неутолимая страсть делиться с окружающими и менять их жизнь к лучшему. Будучи учредителем фонда с говорящим названием «Robin Hood», в работе которого сочетаются как благотворительные, так и коммерческие принципы, он убедил многих самых влиятельных и богатых инвесторов вступить в борьбу с бедностью в Нью-Йорке. Пол и команда этого фонда выполняют свою работу с не меньшим рвением, чем хедж-фонды, куда вкладывают деньги миллиардеры. Начиная с 1988 года фонд «Robin Hood» инвестировал свыше 1,45 миллиарда долларов в городские программы. Точно так же, как Джонс непрестанно ищет возможности асимметричного соотношения выгоды и риска в финансовых делах (на данный момент это соотношение должно быть не менее 5:1), его благотворительный фонд придерживается схожего подхода. Операционные и административные расходы фонда полностью покрываются членами попечительского совета. Таким образом, спонсоры, вкладывая деньги в дела своего города, получают прибыль в соотношении 15:1. Исполнительный директор Google Эрик Шмидт говорит: «Я не знаю ни одного другого фонда, ни одной организации, которые были бы столь же эффективны!»

Сам Джонс обычно говорит о себе как о трейдере, а не о традиционном инвесторе, но, как и его бывший работодатель Э. Ф. Хаттон, он пользуется огромным авторитетом в среде инвесторов. Будучи трейдером на макроуровне, Джонс проводит технический анализ, изучает фундаментальные факторы, психологию, финансовые потоки, мировые события и их влияние на стоимость активов. Вместо того чтобы концентрироваться на конкретных акциях, он делает ставки на тенденции, определяющие облик мира от США до Китая, курсы валют, стоимость сырья и величину учетных ставок. К нему обращаются за советом самые влиятельные финансовые лидеры планеты, министры финансов, главы национальных банков и научных центров.

Чтобы взять интервью у Пола, я приехал в штаб-квартиру его компании в Гринвиче, штат Коннектикут. В ходе беседы мы основательно проработали самые важные инвестиционные принципы, которыми должны руководствоваться индивидуальные инвесторы. В результате вы видите перед собой секреты, которыми он делится со своими трейдерами, а также с небольшой группой студентов университета, которым повезло слушать его лекции. Всю эту мудрость пришлось уместить на шести страницах.

ТР: Пол, ты добился невероятных успехов и в инвестировании, и в трейдерстве. Двадцать восемь успешных лет подряд без единой потери! Разве это по силам смертному?

ПТД: Все мы являемся продуктом окружающей среды. Я начал карьеру в 1976 году, торгуя сырьевыми активами на бирже. В торговле сырьем, будь то хлопок, соевые бобы или апельсиновый сок, важно понимать, что этот рынок чрезвычайно сильно зависит от погодных условий. На протяжении всего трех-четырех лет вы можете стать свидетелем и резких подъемов, и крутых спадов. Я очень быстро усвоил психологию как «быков», так и «медведей» и понял, как стремительно может поменяться ситуация. Я видел, какие эмоции овладевают людьми в периоды спада и как в такие моменты создаются и теряются целые состояния. На моих глазах Банкер Хант в 1980 году купил на 400 миллионов долларов серебра и заработал на этом 10 миллиардов долларов, что сделало его богатейшим человеком планеты. А затем в течение пяти недель он съехал с 10 миллиардов до 400 миллионов.

ТР: Ничего себе!

ПТД: Вот так я усвоил, как быстро можно всего лишиться и как важно удержать то, что имеешь. Для себя я сделал главный вывод: защита в 10 раз важнее нападения. Богатство настолько эфемерно, что надо постоянно заботиться о его сохранении.

ТР: Ты абсолютно прав.

ПТД: Если у тебя хорошая позиция в какой-то категории активов, на нее можно не обращать внимания: она сама о себе позаботится. Все внимание надо сфокусировать на том, где ты можешь потерять деньги, а вот как раз туда люди и не любят смотреть: «Деньги куда-то уплывают со счета. Даже не хочется открывать финансовый отчет». Поэтому я разработал процесс, в котором основное место занимает контроль рисков, осуществляемый каждый день. Я хочу быть уверен, что у меня нет потерь.

ТР: Что ты думаешь о самых больших мифах относительно инвестирования?

ПТД: Ты можешь инвестировать в течение длительного времени, но это не значит, что в долгосрочной перспективе обязательно разбогатеешь, потому что у всего есть своя цена и стоимость, которые со временем меняются. Но я считаю, что постоянное отслеживание ценностных характеристик — это слишком сложная задача для рядового инвестора. Если вы не принадлежите к числу самых информированных людей о каждой категории инвестиций, то наилучший способ защитить себя от неприятностей — это диверсифицированный портфель.

ТР: Разумеется.

ПТД: Я хочу рассказать одну историю. Дело было в 1976 году. К тому времени я работал всего полгода и постоянно надоедал своему боссу, торговцу хлопком Эли Таллису: «Я тоже хочу продавать. Дайте мне возможность поторговать». Он обычно отвечал: «Сынок, тебе пока рано. Может быть, через полгода». Но я настаивал: «Нет, я хочу сейчас». И он сказал: «Послушай, рынок будет здесь и через тридцать лет, а вот останешься ли ты на рынке, это еще вопрос».

ТР: Отлично сказано.

ПТД: Так что спешить здесь некуда. Я считаю, что самое главное, что вы можете сделать, — это диверсифицировать свой портфель. Диверсификация — ключ к успеху. Важно научиться играть в защите и повторю еще раз, оставаться в игре как можно дольше.

ТР: Раз уж мы заговорили о диверсификации, то что ты скажешь о таком средстве защиты, как распределение активов?

ПТД: Никто и никогда не сможет сказать с абсолютной уверенностью, что подобрал себе состав портфеля, который будет идеальным в следующие 5–10 лет. Мир меняется слишком быстро. Если взять нынешний момент, то и облигации, и акции в США переоценены, а наличные деньги обесцениваются. Так что же делать с деньгами? Бывают такие времена, когда их надо придерживать, чтобы вложить позже. Ведь может получиться так, что возникнет благоприятная ситуация, а инвестировать будет нечего.

ТР: Как ты поступаешь в этом случае?

ПТД: Иногда надо просто сказать себе: «На рынке нет ничего ценного и привлекательного. Перейду-ка я в защиту и посижу некоторое время с портфелем, от которого нельзя ожидать больших результатов. Я буду в безопасности, а когда на рынке наметится рост, у меня будут средства для инвестиций».

ТР: Ладно, у тебя есть конкретные стратегии по защите портфеля?

ПТД: Я преподаю на младших курсах в Виргинском университете и всегда говорю своим студентам: «Я хочу, чтобы вы сэкономили 100 тысяч долларов на поступление в бизнес-школу. Я преподам вам всю эту науку в двух фразах. Вместо того чтобы учиться в бизнес-школе, вам надо запомнить только две вещи. Во-первых, вы всегда должны придерживаться доминирующего тренда. Никогда не инвестируйте вопреки господствующей тенденции. Как заработали свои деньги два самых богатых человека в Америке — Уоррен Баффет и Билл Гейтс? Билл Гейтс получил пакет акций „Microsoft“, который вырос в цене в 800 раз. Он постоянно оставался в тренде. А Уоррен Баффет сказал: „Я буду покупать акции сильных компаний и держать их. потому что в долгосрочном плане закон аккумулирующего эффекта сработает в мою пользу, если я их не продам“.»

ТР: А средства для этого он получил от своих страховых компаний.

ПТД: Он оседлал самую мощную в истории цивилизации восходящую тенденцию рынка и сумел противостоять искушению предпринимать что-то еще.

ТР: Поразительно. Но тогда у меня следующий вопрос: как ты определяешь тренд?

ПТД: У меня для всего есть один критерий: средний показатель движения цен на момент закрытия торгов за 200 дней. Мне слишком часто приходилось видеть, как цена на какие-то акции или сырье опускается до нуля. Главное, о чем должен думать инвестор: «Как уберечься от потери?» Если будешь использовать правило 200 дней, то сможешь обезопасить себя. Это игра в защите, которая спасает от неприятностей. Проходя со студентами тему технического анализа, я предлагаю им одно упражнение. Я рисую на бумаге или на доске приведенный ниже график, который имеет непрерывную восходящую тенденцию.

Потом я задаю вопрос: «Вам известно только то, что вы находитесь в этой точке. Кто из вас при такой тенденции хочет продолжать держать эти активы?» Примерно 60 процентов поднимают руку. «А кто хочет соскочить и продать активы?» Таких находится около 40 процентов. И тогда я говорю: «Вот эти 40 процентов никогда в жизни не должны заниматься инвестированием! Вы заражены духом противоречия, а это самый верный путь к краху. Это значит, что вы будете покупать активы, которые обесцениваются, и продавать те, которые будут расти до бесконечности. В один прекрасный день вы разоритесь».

ТР: Отличный и очень наглядный пример. Но некоторые из твоих самых больших побед объясняются как раз тем, что ты сумел уловить поворотную точку. Этим ты и отличаешься от других.

ПТД: Правильно. На крахе 1987 года я сделал большие деньги.

ТР: Расскажи подробнее. Эта сделка считается одной из трех самых крупных в истории! Большинство людей были бы в восторге, если бы получили 20 процентов годовых, а ты только на одной операции заработал 60 процентов в месяц. Тебе помогла твоя теория 200 дней?

ПТД: Да. Она заставила меня насторожиться. В результате в самой верхней точке перед крахом я все распродал.

ТР: Ты ждал точку смены тренда?

ПТД: Совершенно верно.

ТР: Потрясающе! Просто слов нет. Значит, ты не рискуешь, а постоянно думаешь о защите и стараешься соответствовать тренду? А в чем заключается вторая мысль, которую ты сообщаешь студентам?

ПТД: Правило «пять к одному».

ТР: Асимметричное соотношение риска и выгоды?

ПТД: Точно. Это правило означает, что я рискую одним долларом, чтобы заработать пять. Это дает возможность принимать верные решения лишь в 20 процентах случаев. Я могу быть полным идиотом и совершать ошибки в четырех случаях из пяти, но все равно ничего не потеряю, если, конечно, в достаточной степени контролирую свой риск. Плохо то, что люди инвестируют совершенно иначе. Человеческая природа такова, что мы ничего заранее не просчитываем. Мы не задумываемся над тем, во что ввязываемся и чем рискуем.

ТР: Но, Пол, ты же не ошибаешься в 80 процентах случаев! Если распределение активов имеет такое значение, позволь задать еще один вопрос: если бы ты не имел возможности оставить детям деньги в наследство, то какой состав портфеля и какие принципы инвестирования ты им передал бы? Я спрашиваю об этом, чтобы помочь рядовым инвесторам сформировать правильный взгляд на то, как надо вкладывать деньги.

ПТД: Я всегда прихожу в сильное замешательство, когда речь идет о рядовом среднестатистическом инвесторе, потому что это действительно очень трудный вопрос. Если бы существовал какой-то простой путь, некая универсальная формула, мы все были бы миллиардерами. С уверенностью могу сказать, что один из принципов заключается в том, чтобы держаться подальше от всего, что не вписывается в правило 200 дней. Второй принцип — это соблюдение правила «пять к одному» и дисциплина. Но я могу посоветовать тебе взять интервью у Рэя Далио. Он знает обо всем этом больше, чем кто-либо. Если хочешь узнать про распределение активов, то это как раз тот человек, который тебе нужен.

ТР: Спасибо, он следующий в моем списке! Хорошо, давай сменим тему. Ты добился феноменальных успехов, тебя считают легендой, хотя ты предпочитаешь об этом скромно молчать. Тогда расскажи мне о себе как о филантропе. Что заставляет тебя проводить такую огромную благотворительную деятельность? Почему ты так заинтересован в том, чтобы изменить жизнь людей к лучшему?

ПТД: В детстве я с мамой часто ходил на большой овощной базар в Мемфисе и хорошо помню, как однажды потерял ее там. А ведь когда тебе всего четыре года, мама для тебя — это все. И тут ко мне подошел очень добрый чернокожий старик и сказал: «Не волнуйся, мы ее отыщем. Хватит плакать, через минуту все будет в порядке». Он взял меня за руку и повел по рядам, пока я не увидел маму. Она заметила, что я плачу, и рассмеялась.

ТР: Надо же!

ПТД: Такие вещи не забываются. Все эти мелочи накапливаются и приобретают огромное значение. Мы часто забываем, насколько важны даже самые незначительные наши поступки. Лично я считаю, что за добрые дела окружающих надо расплачиваться всю жизнь.

ТР: Хорошо сказано, Пол. Я могу увидеть и почувствовать влияние того давнего случая на твою сегодняшнюю жизнь. Ты растрогал меня чуть ли не до слез. Спасибо. Хочу задать последний вопрос. Большинство людей находятся под властью иллюзии, что чем больше денег, тем меньше стресса. Так ли это? Ты уже избавился от финансового стресса?

ПТД: Этот день еще не наступил.

ТР: Именно это я и ожидал услышать.

ПТД: Проблема в том, что денег никогда не бывает достаточно. В настоящее время причина финансового стресса заключается для меня в том, что мне может не хватить денег, чтобы реализовать дела, которые сделали бы мою жизнь полной, счастливой и радостной. Есть один грандиозный проект, о котором я узнал примерно месяц назад и который пока, пожалуй, не потяну. Он рассчитан минимум на 100 лет. И я думаю: «О боже! Если бы я мог купить это деревообрабатывающее предприятие, рекультивировать и облагородить землю! Через 100 лет этому месту не будет равных по красоте. Это будет настоящий рай на земле. Да, пока мне это не по силам, но так хочется! Я буду работать как сумасшедший, потому что это будет мое самое главное наследие для тех, кто будет жить через 100 лет. Они даже не будут знать, кто все это сделал, но им там будет хорошо и они будут счастливы».

ТР: Спасибо, Пол. Я люблю тебя, брат.

Глава 6.6 Рэй Далио: всесезонный человек

Интервью Рэя Далио стали неотъемлемой частью моей книги с того самого момента, как я впервые встретился с ним для интервью в его доме в Коннектикуте. Наша первая беседа длилась почти три часа. Мы разговаривали обо всем: от пользы медитаций («Они настраивают меня на спокойный лад». — утверждает Рэй) до устройства экономики («Это довольно простая машина»). Я уже знал о поразительных результатах его хедж-фонда «Bridgewater». который является самым большим в мире, управляя активами в размере 160 миллиардов долларов. Мне также было известно, что Рэй управляет рисками лучше, чем кто-либо другой на нашей планете, и что к нему обращаются за советами мировые лидеры и крупные финансовые учреждения, ища опору на этом нестабильном рынке. Однако, задавая ему тот же вопрос, что и остальным героям книги («Какой инвестиционный портфель вы порекомендовали бы своим детям, если бы не имели возможности завещать им деньги?»), я даже представить себе не мог. что его ответ станет той чашей святого Грааля, поисками которой я был занят с самого начала. Чем же он со мной поделился? Инвестиционным планом для индивидуальных инвесторов вроде вас, который годится для любого экономического времени года и позволяет умножать свои накопления без всякого риска. Та щедрость, с которой он делится с миром своими секретами, наполняет меня чувством восхищения и благодарности.

У меня нет необходимости обращаться к жизненному пути Рэя. Вы уже знаете и его историю, и принципы, лежащие в основе его инвестиционного портфеля. Сначала я собирался изложить их в данном разделе, но потом понял, что для этого необходим соответствующий контекст. Если вы перескочили через главы 5.1 и 5.2, обязательно вернитесь к ним! Они произведут переворот в ваших мыслях и изменят вашу жизнь! Если же вы прочитали эти принципы и усвоили их, то пора претворять полученные знания в жизнь. Рэй Далио — мастер, доказавший свое умение инвестировать в любых условиях.

Глава 6.7 Мэри Каллахан Эрдоус: женщина на триллион

Мэри Каллахан Эрдоус — руководитель одной из самых авторитетных финансовых организаций мира, входящей в состав крупнейшего банка США. Журнал «Forbes» называет ее «редкой кометой на небосклоне Уоллстрит, где доминируют преимущественно мужчины», и включает в список 100 самых влиятельных женщин мира. Начиная с 2009 года, когда Мэри возглавила департамент управления активами «J.P. Morgan», стоимость этих активов выросла на полтриллиона долларов, то есть более чем на 30 процентов! Сегодня в ее управлении находится 2,5 триллиона долларов, которые вложены различными благотворительными и пенсионными фондами, центральными банками и самыми богатыми людьми планеты. В прессе нередко проскальзывают намеки, что Эрдоус находится в списке самых вероятных преемников главы «J.P. Morgan Chase» Джейми Даймона.

Хотя многие из героев моей книги считают, что пассивный менеджмент в дешевых индекс-фондах дает индивидуальным инвесторам наилучшие результаты в долгосрочной перспективе. Эрдоус настаивает, что фонды, в которых активный менеджмент осуществляют лучшие умы этой отрасли, вполне оправдывают взимаемые высокие комиссионные. Она говорит, что лучшим доказательством служит лояльность довольных клиентов и постоянно расширяющаяся сфера деятельности.

Управление деньгами у нее в крови. Она была первым ребенком и единственной девочкой в большой ирландской католической семье из Уиннетки, штат Иллинойс. Ее отец Патрик Каллахан работал в инвестиционном банке «Lazard Freres» в Чикаго, В школе Мэри демонстрировала большие успехи в математике и завоевывала призы в конном спорте. Она была единственной девушкой в Джорджтаунском университете, специализировавшейся на математике. Со своим мужем Филипом Эрдоусом она познакомилась, получая степень МВА в Гарвардской школе бизнеса.

Став руководителем финансовой организации, Эрдоус сломала немало стереотипов. Несмотря на то что этот бизнес известен своим агрессивным менеджментом, коллеги описывают ее управленческий стиль как «лояльный», «командный» и «заботливый». Выстраивая карьеру в «J.P. Morgan», она была известна как работник, готовый полететь через всю страну к клиенту, нуждавшемуся в срочной помощи. Сейчас Мэри 47 лет. Она входит в высшее руководящее звено компании, насчитывающей 260 тысяч сотрудников, славится своими выдающимися лидерскими качествами и блестящими финансовыми решениями.

Наша встреча состоялась в штаб-квартире «J.P. Morgan», которая расположена в классическом здании с видом на Парк-авеню и небоскребы Манхэттена. Пока я поднимался в лифте в конференц-зал, директор по связям с общественностью Дейрин Одуойе рассказал мне историю, которая глубоко тронула меня и одновременно позволила лучше понять человека, с которым мне предстояло встретиться. Одуойе всегда хотел работать на радио, но попал в отдел по связям с общественностью «J.P. Morgan». Когда Эрдоус попросила его стать продюсером ежедневной утренней радиопрограммы для сотрудников департамента, он изумился до глубины души:

— Я ведь плохо разбираюсь в инвестициях.

— Но вы же сами говорили мне, что хотели работать на радио, — ответила она. — Теперь у вас есть возможность стать продюсером ток-шоу.

«Она разглядела во мне то, чего я сам о себе не знал», — сказал мне Дейрин.

Эрдоус старается лично познакомиться с каждым из своих подчиненных, какую бы должность в компании он ни занимал. При этом она умудряется периодически находить время, чтобы пообедать с тремя своими дочерьми, и почти каждый день забирает их из школы. Благодаря этому ее считают выдающимся лидером и замечательным человеком.

ТР: Вы возглавляете одну из крупнейших организаций мира по управлению активами. Расскажите, пожалуйста, о своем жизненном пути, о трудностях, с которыми вы сталкивались, и принципах, которыми руководствовались.

МЭ: Я не думаю, что можно заранее наметить путь к своим жизненным целям. Во многом это происходит случайно или в силу каких-то обстоятельств.

Я помню, как у меня впервые появилась акция компании «Union Carbide». Это был подарок от бабушки на день рождения. Тогда мне исполнилось семь или восемь лет. Я была уже достаточно взрослой, чтобы это запомнить, но еще слишком маленькой, чтобы понять, что делать с таким подарком.

Она сказала мне: «Никогда не продавай ее. Если ты сохранишь эту акцию, со временем она будет становиться все дороже». Не знаю, согласилась бы я с ней сегодня или нет, но это накрепко отложилось у меня в памяти, и я с малых лет поняла, какое значение имеет накопление. Уже тогда я начала задумываться о том, как надо обращаться с деньгами. Поскольку я всегда была в ладах с математикой, мне легко было разобраться в концепции роста накоплений. Помогло и то, что отец работал в этой области, и по выходным мы ходили к нему на работу. Я садилась на его место во главе стола, а мои братья — по бокам. Помню, нам было очень весело. Пожалуй, именно тогда у меня возникла мысль, что финансы — это интересный и увлекательный вид деятельности и бояться его не стоит. Это очень помогло мне в жизни.

ТР: Вы работаете в сфере, в которой традиционно доминируют мужчины. Что для вас труднее всего?

МЭ: Управление активами — это такая деятельность, в которой результаты говорят сами за себя. Создается своего рода заколдованный круг: если ты добиваешься хороших показателей для клиентов, они вкладывают больше денег, а эти деньги, в свою очередь, дают еще больший доход. Сказывается аккумулирующий эффект, о котором я узнала еще от бабушки. Поэтому в данном бизнесе полное равноправие. Если ты хорошо работаешь, то добьешься успеха.

ТР: Что такое лидерство? Как бы вы его определили?

МЭ: Очень важно не путать понятия «управление» и «лидерство». Лидер — это такой человек, который не просит других сделать то, что может сделать сам. Он каждое утро просыпается с мыслью о том, чтобы сделать свою организацию местом, где всем приятно работать. Я искренне считаю, что это я работаю на всех сотрудников своего департамента, а не они на меня. Поэтому стараюсь смотреть дальше и глубже, чем они.

В прошлом я сама была портфельным менеджером, консультантом и руководила своим бизнесом, поэтому знаю, что мы можем делать для клиентов. Я считаю, что моя работа отчасти заключается в том, чтобы не только руководить командой, но и самой спускаться к людям в окопы и трудиться бок о бок с ними.

Думаю, что человек уже рождается лидером, но это не значит, что над этим качеством не нужно работать, оттачивать его, выделять эффективные методы. Стиль лидерства должен быть разным в зависимости от того, с кем и в какой ситуации ты имеешь дело, но основные принципы остаются неизменными.

ТР: Недавно я брал интервью у доктора Роберта Шиллера после вручения ему Нобелевской премии в области экономики, и он рассказывал мне, как много полезного финансовые учреждения делают для мира, но люди не замечают этого, так как считают чем-то само собой разумеющимся. Почему, на ваш взгляд, репутация финансистов пошатнулась и что можно сделать, чтобы поправить ее?

МЭ: После финансового кризиса люди потеряли доверие к этой отрасли. Конечно, задним числом можно сказать, что какие-то вещи надо было делать иначе, что многие продукты были слишком сложными и вводили в заблуждение. Но в целом финансовая отрасль делает для мира очень многое. Мы снабжаем компании капиталом для роста, а это создает новые рабочие места. Мы помогаем индивидуальным инвесторам накапливать деньги и вкладывать их, чтобы иметь возможность купить себе дом, заплатить за учебу в колледже или безбедно прожить старость. Мы помогаем местным властям финансовым, интеллектуальным и физическим капиталом наших сотрудников.

Я очень горжусь тем, что являюсь частью этой отрасли, а особенно своей работой в «J.P. Morgan». У нас 260 тысяч сотрудников, которые каждый день трудятся на благо клиентов и стараются помочь им, чем могут. Мы считаем, что если кто-то продает продукт, который не посоветовал бы своей бабушке, то ему не место в этом бизнесе. Это, конечно, упрощенный взгляд на вещи, но он позволяет понять общий принцип.

ТР: Я хочу затронуть щекотливую тему. Рэй Далио, Джек Богл, Дэвид Свенсен и Уоррен Баффет утверждают, что активный менеджмент в долгосрочной перспективе неэффективен и что 96 процентов фондов с активным менеджментом не в состоянии превзойти показатели индексов. Я хотел бы узнать ваше мнение на этот счет, потому что вы добиваетесь экстраординарных результатов.

МЭ: Самая большая проблема инвестирования состоит в том, что не существует одного рецепта на все случаи жизни. Но если взглянуть на самых успешных портфельных менеджеров мира, то можно увидеть, что многие из них активно продают и покупают акции компаний, о которых у них имеется информация, недоступная другим. Их результаты доказывают, что активный менеджмент в течение достаточно продолжительного времени может оказывать большое влияние на доходность портфеля. Задача активного менеджера состоит в том, чтобы, рассматривая две, казалось бы, одинаковые компании, на основе глубоких исследований прийти к выводу, что одна из них в плане вложения денег предпочтительнее другой. В компании «J.P. Morgan» достаточно таких менеджеров, которые успешно работают уже долгое время. Именно поэтому люди доверили нам 2,5 триллиона долларов.

ТР: Великие инвесторы постоянно заняты поиском ситуаций с асимметричным соотношением риска и выгоды. Так поступают и самые богатые люди. Но как, скажите мне, может рядовой инвестор, не располагающий большими деньгами, разбогатеть без риска или хотя бы сведя его к минимуму?

МЭ: Дело не в наличии денег, а в том, чтобы основательно продумать свои действия, получить хороший совет и твердо придерживаться избранного плана. Очень часто бывает так, что люди разрабатывают план диверсификации, но, когда условия на рынке меняются в ту или другую сторону, они пытаются извлечь максимум из текущего момента и либо чрезмерно рискуют, либо перестраховываются. Но это очень опасно, потому что невозможно предсказать, по какому сценарию будут разворачиваться события.

Хорошо диверсифицированный портфель позволяет избежать большого риска, а если вы будете придерживаться намеченного плана, то в долгосрочной перспективе сможете получить весомый доход.

ТР: В чем вы видите сегодня самые благоприятные возможности для инвестирования и самые большие опасности, к которым следует быть готовыми?

МЭ: Я думаю, что через какое-то время, оглянувшись на сегодняшние условия, мы скажем: «Это было отличное время для инвестиций». У нас в системе достаточное количество ликвидных средств, чтобы исправить допущенные в прошлом ошибки. В ближайшие пять лет инвестирование, особенно с дальним прицелом, предоставит множество отличных возможностей, но думать об этом надо уже сейчас. Большинству инвесторов сегодня нужны хорошая доходность, умеренная волатильность и ликвидность. В настоящее время все еще ощущаются негативные последствия 2008 года, и это многих тревожит. Они думают: «Смогу ли я получить свои деньги, если они понадобятся мне прямо сейчас?» Если эта проблема вас не беспокоит, можете смело инвестировать. Последующие годы обещают быть хорошими, и вы еще не раз с благодарностью их вспомните.

ТР: Удалось ли вам избавиться от финансового стресса?

МЭ: Этот стресс никогда не покинет ни одного человека независимо от уровня его богатства и успеха.

ТР: Почему?

МЭ: Потому, что, сколько бы денег у вас ни было, вы хотите быть уверены в том, что используете их с максимальной эффективностью и при страховании здоровья и жизни, и при обеспечении жизненных потребностей семьи, и при заключении договоров страхования имущества, и при инвестировании, и при пожертвованиях на благотворительные цели.

ТР: Существует ли противоядие от этого стресса?

МЭ: Лично я стараюсь видеть перспективу и концентрироваться только на том, что подвластно моему контролю, то есть каждый день делать все, что в моих силах. Вы никогда не потеряете равновесие, если будете развивать себя как личность, совершенствовать свои профессиональные навыки, заботиться о семье и друзьях, о своей душе и теле. Бывает, что порой что-то идет не так, но это не может продолжаться вечно.

ТР: Если бы вы могли оставить в наследство своим детям только набор правил и стратегий формирования портфеля и распределения активов, то как бы они выглядели?

МЭ: Инвестируйте на долгосрочной основе и изымайте деньги лишь в том случае, когда возникает острая необходимость. Состав портфеля может быть разным для разных людей. Например, у меня три дочери. Все они разного возраста, у них разный уровень знаний и умений. Я не знаю, как сложится их будущее. Возможно, кто-то из них будет расходовать больше денег, кто-то меньше. Кто-то найдет высокооплачиваемую работу, а кто-то по натуре окажется филантропом и будет много тратить на благотворительные нужды. У кого-то могут возникнуть проблемы со здоровьем. Кто-то выйдет замуж, а кто-то не захочет. У одной будут дети, а у другой нет. Со временем жизненные обстоятельства меняются. Поэтому, даже если бы я с первых дней учила их, как надо распоряжаться своими сбережениями, с годами обязательно все поменялось бы.

ТР: Сколько лет вашим девочкам?

МЭ: Одиннадцать, десять и семь. Они доставляют мне много радости.

ТР: Судя по тому, что я о вас читал, вы сторонница тесной интеграции работы и личной жизни. Расскажите мне об этом.

МЭ: Мне посчастливилось работать в компании, которая заботится о семьях сотрудников и проявляет большую гибкость в организации работы. Поэтому вам всегда пойдут навстречу, если надо уйти чуть пораньше, чтобы успеть на футбольный матч с участием ваших детей, а потом прийти вечером и закончить проект, или привести детей в выходные дни на работу, как это делал в свое время наш отец.

ТР: Значит, и ваши дочери сидят за вашим рабочим столом, готовясь к будущей жизни?

МЭ: Совершенно верно. Работа и семья для меня неразделимы, и я всегда стараюсь извлечь максимум из обеих сторон жизни.

Глава 6.8 Т. Бун Пикенс: человек, которому суждено быть богатым и щедрым

Т. Бун Пикенс, которого телеканал CNBC называет «нефтяным пророком», всегда опережал свое время. В начале 80-х голов он был одним из первых корпоративных рейдеров, хотя всегда предпочитал говорить о себе как об «активисте борьбы за права акционеров». Он с давних пор ставил во главу угла интересы акционеров. Тогда подобный подход был чем-то неслыханным, но в последнее время стал стандартом корпоративной культуры Америки. Журнал «Forbes» писал: «Идеи Буна, поначалу казавшиеся революционными, теперь считаются краеугольным камнем экономики и воспринимаются всеми как нечто само собой разумеющееся».

В начале 2000-х годов Пикенс возглавил хедж-фонд и заработал свой первый миллиард, когда ему уже перевалило за семьдесят. Свою вторую карьеру он посвятил инвестированию в энергетические активы. В последующие 10 лет Пикенс превратил этот миллиард в четыре, из которых два вновь потерял, а один пожертвовал на благотворительные цели.

Будучи неисправимым оптимистом, Бун недавно женился в пятый раз и в свои 86 лет не сходит со страниц светской хроники. Выйдя в прошлом году из списка 400 самых богатых людей, он опубликовал в Twitter знаменитое сообщение: «Не беспокойтесь. Даже со своими 950 миллионами я чувствую себя прекрасно. Как ни смешно, но миллиард, пожертвованный мною на благотворительность, превышает мое нынешнее состояние». Когда я затронул в беседе эту тему, он сказал: «Тони, ты же меня знаешь. В ближайшие два года я верну себе эти два миллиарда».

Бун родился в годы Великой депрессии и начал свою карьеру с нуля. В 12 лет он разносил газеты и очень быстро расширил свой список адресов с 28 до 156. Позднее он рассказывал, что это был его первый опыт «роста бизнеса за счет захвата чужой территории». Окончив Оклахомский университет в 1951 году и получив ученую степень в области геологии, Пикенс впоследствии создал свою энергетическую империю в Техасе. В 1981 году его «Mesa Petroleum Corporation» превратилась в одну из крупнейших независимых нефтедобывающих компаний мира. В 80-е годы история присоединения к ней таких компаний, как «Gulf Oil», «Phillips Petroleum» и «Unocal», стала одной из легенд мира бизнеса.

Успехи чередовались с неудачами. Когда в 1996 году Пикенс покинул компанию «Mesa» и ее доходы резко пошли на убыль, он потерял 90 процентов своего инвестиционного капитала и многие списали его со счетов. Однако его возвращение в бизнес оказалось не менее громким, чем уход, так как в своем инвестиционном фонде Пикенс сумел вновь превратить оставшиеся у него 3 миллиона долларов в миллиарды.

Хотя в последнее время мы сосредоточились главным образом на двух категориях активов — акциях и облигациях, — фонд Буна «ВР Capital» идет своим путем. Он делает ставку на энергетические фьючерсы и другие деривативы. Поскольку эта книга посвящена вопросам достижения финансовой независимости, Бун утверждает, что зависимость США от иностранной нефти является главной угрозой не только национальной безопасности, но и состоянию экономики. Он всегда выбивался из общего потока и в настоящее время участвует в крестовом походе за избавление страны от зависимости от ОПЕК, разрабатывая план новой энергетической политики.

Бун всегда был моим кумиром, а сегодня я имею честь называть его своим другом. Он не раз оказывал мне любезность, выступая на моих семинарах. Ниже я привожу выдержки из нескольких наших последних бесед о богатстве, защите энергетического будущего Америки и о скромном начале его карьеры.

ТР: Я хотел бы начать с необычной истории вашего появления на свет. Вы часто называете себя самым везучим человеком в мире, и это не просто слова. Расскажите мне об этом.

ТБП: Моя мама забеременела в 1927 году, а роды начались в мае 1928 года в маленьком городке в Оклахоме. Врач сказал моему отцу: «Том, тебе придется принять нелегкое решение. Выжить может только кто-то один: либо жена, либо ребенок». Отец ответил: «Это невозможно. Наверняка есть какой-то другой путь, чтобы сохранить обоих». К счастью, мамин врач (один из двух в нашем городе) оказался по специальности хирургом. Он сказал: «Ладно, Том, но тогда необходимо прибегнуть к кесареву сечению. Я никогда его не делал сам. Только видел со стороны. Я прочитал все, что у меня есть по этой теме». Он подошел к книжной полке, взял учебник и показал отцу полторы страницы, посвященные кесареву сечению. Отец тоже прочитал, а потом взглянул на него и сказал: «Я думаю, ты сможешь это сделать». Они встали на колени, помолились, и врач приступил к операции. Вот так я и появился на свет в 1928 году.

ТР: Вот это да!

ТБП: Прошло еще 30 лет, прежде чем в нашей больнице была проведено очередное кесарево сечение.

ТР: Просто невероятно, что у вашего отца хватило смелости не слушать других, когда речь шла о жизни близких людей! Он настоял на том, что должен существовать другой способ, и не позволил убедить себя в обратном. Должно быть, этот случай оказал большое влияние на вашу жизнь. Вы ведь тоже не принимаете ответа «нет»?

ТБП: Точно.

ТР: Кроме того, с вами в детстве произошла одна история, которая говорит о вашей честности, хотя многие, к сожалению, считают, что это не самое главное качество в мире финансов. Расскажите об этом.

ТБП: Как-то, разнося газеты, я случайно посмотрел под ноги и заметил в траве пачку денег. Я решил, что они принадлежат хозяину дома по соседству, постучал в дверь и сказал: «Мистер Уайт, я нашел ваши деньги». «О боже! — воскликнул он. — Даже не знаю, что бы я без них делал. Тебя надо отблагодарить». И он дал мне доллар. Я не мог поверить своим глазам. Ведь доллар в то время — это были большие деньги.

ТР: Конечно.

ТБП: Это был 1940 год, мне было 11 лет.

ТР: Могу себе представить.

ТБП: Я весь такой радостный пришел домой и рассказал маме, тете и бабушке, что мистер Уайт подарил мне доллар. Но они только укоризненно покачали головами. Я никак не мог сообразить, в чем дело: «Вы что, не понимаете? Он же так обрадовался, что я нашел и принес ему деньги». Бабушка посмотрела на меня и сказала: «Малыш, за честность денег не берут». Было решено, что я пойду к мистеру Уайту и верну ему этот доллар.

ТР: Чудесно! Значит, на ваш характер повлияли две истории: о необходимости принимать трудные решения и о честности. Я помню еще одно ваше высказывание, которое прочитал, еще будучи ребенком. Мне всегда было интересно, что отличает лидера от его последователей, а вы тогда сказали, что главное качество лидера — это его решимость.

ТБП: В 1984 году мы приняли решение присоединить к себе «Gulf Oil», так как я считал, что в этой компании слишком слабая управленческая команда. Я тогда сказал себе: «Эти ребята не способны нажать на спусковой крючок. Они только целятся, целятся, целятся, но никак не могут выстрелить!»

ТР: Хорошо сказано. Значит, вы открываете огонь быстрее?

ТБП: Многие люди оказываются в лидерской позиции, но меня просто бесит, когда они тянут с решениями. Они не хотят ничего решать и ждут, пока кто-то сделает это за них. Я всегда чувствую, что у меня созрело хорошее решение, и могу предвидеть результаты.

ТР: Да, это подтверждается практикой. Вы стали миллиардером, поняв значение энергетических ресурсов и воспользовавшись этим к своей выгоде.

ТБП: В 19 случаях из 21 я правильно предсказывал цены на нефть.

ТР: Ничего себе: 19 из 21!

ТБП: Да, в эфире канала CNBC.

ТР: Просто невероятно! Вы ведь еще предсказали, что галлон бензина будет стоить 4 доллара, не так ли? Кто бы мог подумать, что цены так скакнут в 2011 году?

ТБП: Тони, выступая в 2011 году на твоем семинаре в Сан-Вэлли, я рискнул предположить, что к 4 июля баррель нефти дойдет до 120 долларов. Так оно и случилось. Помню, я тогда говорил, что глобальный спрос подбирается к отметке 90 миллионов баррелей в сутки и цена неизбежно должна вырасти, чтобы спрос соответствовал предложению.

ТР: Многие участники моей «платиновой группы» заработали тогда неплохие деньги на вашем предсказании. Вы ведь предложили им выгодный синтетический опцион на это повышение цены. С учетом ваших успехов я хотел бы затронуть тему, которую мы обсуждали со всеми выдающимися инвесторами: асимметричное соотношение риска и выгоды. Как снизить степень риска или привести его к такому уровню, чтобы полученная выгода его оправдывала? Что вы думаете по этому поводу?

ТБП: Ты в свое время получил степень МВА. Вспомни, чему вас учили: необходимо обезопасить себя от потерь и добиться некоторой доходности. На выходе получается выигрыш. Я никогда не руководствуюсь этим принципом при инвестировании.

ТР: Серьезно?

ТБП: Одни сделки сулят больший доход, чем другие. Я считаю, что главное — это проанализировать риски. Но я не могу сказать тебе, как именно я прихожу к такому решению. Я знаю, что могу сесть в лужу, но ведь есть и возможность сорвать огромный куш. Ради большой выгоды я готов пойти на большой риск.

ТР: Хорошо, я вас понял. Тогда позвольте еще один вопрос. Если бы вы не имели возможности завещать детям деньги, а могли только передать им свой подход к инвестированию и стратегию формирования портфеля, то как они выглядели бы? Чему вы их научили бы, чтобы обеспечить на долгие времена?

ТБП: Я искренне считаю, что надо передать им высокую мораль и этику по отношению к работе. А если добавить к этому хорошее образование и готовность трудиться не покладая рук, то успех не обойдет стороной. Я думаю, что моральные принципы были заложены в меня еще в детстве, в маленьком городке в Оклахоме. Я видел, как усердно работали мои бабушка, мать, отец и все, кто меня окружал. Я видел, что люди с хорошим образованием зарабатывают больше.

ТР: Если я правильно понял, надо оставлять детям в наследство не основы формирования портфеля, а мировоззрение и моральные принципы?

ТБП: Правильно.

ТР: Вы зарабатывали и теряли миллиарды долларов. Что для вас значат деньги? Как бы вы определили, что такое богатство?

ТБП: Хочешь, я расскажу тебе, в какой момент почувствовал себя богачом?

ТР: В какой же?

ТБП: Когда завел 12 охотничьих собак.

ТР: Сколько лет вам тогда было?

ТБП: Пятьдесят.

ТР: Серьезно?

ТБП: Я с детства любил охотиться на перепелов, как и отец. И у меня всегда были охотничьи собаки. Одну я держал на заднем дворе. Потом, когда дела пошли получше, завел себе вторую. А когда у меня их стало двенадцать и пришлось построить псарню, я вдруг в один прекрасный день подумал: «Господи, а ведь я богач. У меня целых 12 собак!»

ТР: Вы использовали свое богатство, чтобы сделать множество добрых дел для общества. Я знаю, что вы один из самых щедрых спонсоров образования и пожертвовали свыше 500 миллионов долларов своей альма-матер — Охклахомскому университету. Просто невероятно!

ТБП: Я всегда хотел, чтобы мой университет был более конкурентоспособным и в спортивном, и в учебном плане. Для меня это большая честь.

ТР: Правду говорят, что ваше пожертвование университету на спортивные цели в 2005 году было самым крупным в истории национального студенческого спорта?

ТБП: Да, правду.

ТР: Поразительно! И я знаю, что это не единственная ваша благотворительная акция. Но давайте сменим тему и поговорим об энергетической независимости. Вы сделали состояние на нефтяной индустрии и вряд ли можете претендовать на роль проповедника, осуждающего зависимость США от нефти, но вот уже семь лет исполняете эту миссию. Расскажите мне о так называемом плане Пикенса.

ТБП: Видишь ли, в чем дело, Тони. Америка подсела на нефть, и эта зависимость угрожает нашей экономике, окружающей среде и национальной безопасности. И ситуация с каждым десятилетием становится все хуже. В 1970 году мы импортировали 24 процента необходимой нам нефти. Сегодня мы ввозим почти 70 процентов, и эта цифра продолжает расти.

ТР: И вы стараетесь уберечь нас от этого?

ТБП: Да. Мы отдали свою безопасность в руки потенциально недружественных и нестабильных стран. Если мы на 70 процентов зависим от поставок нефти из-за рубежа, то это очень сомнительная позиция в нашем непредсказуемом мире. А в ближайшие 10 лет мы потратим на закупки нефти 10 триллионов долларов. Это будет самое большое перераспределение богатства в истории человечества.

ТР: Трудно даже поверить! Каково же решение?

ТБП: Мы можем много выиграть за счет развития возобновляемых источников энергии, но это не решит проблему, которую ставит перед нами ОПЕК[16]. Дело в том, что энергия ветра и солнца не используется в транспортных средствах. Зато для этого хорошо подходит природный газ. Для нужд транспорта в настоящее время используется 70 процентов всей добываемой нефти. Единственный способ лишить ОПЕК ее козырей — это использовать природный газ или свою собственную нефть.

ТР: И что для этого надо сделать?

ТБП: Мы импортируем примерно 12 миллионов баррелей нефти в день, пять из которых поступают из стран — членов ОПЕК. Чтобы избавиться от такого положения, мы должны добывать природный газ в США. И у нас для этого есть все ресурсы. Тони, мы сидим на запасах природного газа, которых хватит на 100 лет. В эквиваленте это составляет по меньшей мере 4 триллиона баррелей нефти. Это втрое больше, чем все нефтяные запасы Саудовской Аравии. Если мы этим не воспользуемся, то будем последними идиотами.

ТР: Невероятно.

ТБП: Природный газ в настоящее время очень дешев. Сто долларов, уплаченных за нефть, эквивалентны примерно 16 долларам за газ. Таких цен за газ мы никогда не видели. Все области использования энергетических ресурсов, будь то транспорт или добыча электричества, должны задуматься о переходе на газ.

ТР: Я знаю, что вы потратили уйму времени, энергии и денег на разработку своего плана. Вы представили его американской общественности и организовали национальную кампанию в средствах массовой информации. Как вы считаете, это сработает?

ТБП: В 2008 году я представил свой план в Вашингтоне, потратив на это 100 миллионов долларов из собственных средств. Мне кажется, я сделал все, что было в моих силах. Да, у Америки будет своя энергетическая программа.

ТР: Я в своей книге много говорю о распределении активов. Практически все ваши активы — это энергетические ресурсы. Я прав?

ТБП: Да, но в энергетической сфере много различных направлений. Мы вкладываем деньги в весь спектр энергетических активов, но не выходим за его пределы.

ТР: Значит, так выглядит ваша версия распределения активов. Если бы сегодня вы были индивидуальным инвестором, располагающим, скажем, 50 тысячами долларов, куда вы их вложили бы?

ТБП: Конечную стадию этой отрасли составляют нефтеочистные и нефтеперерабатывающие предприятия. Лично я большую часть своей жизни посвятил начальной стадии — геологоразведочным работам и добыче нефти. Однако в настоящее время природный газ очень дешев. Это крайне интересная тема, которой надо заниматься. В целом я считаю, что у нефтяной и газовой отрасли большое будущее ввиду развития технологий. Мы добились невероятного технологического прогресса. Сегодня наша страна с точки зрения природных ресурсов выглядит намного лучше, чем 10 лет назад. Топь у меня не было такой уверенности в будущем.

ТР: Скажите, Бун, в чем источник вашей энергии?

ТБП: Видишь ли, Тони, я люблю зарабатывать деньги и люблю их отдавать. Второе, конечно, не так сильно, как первое, но все же я твердо уверен, что именно в этом и состоит мое земное предназначение — зарабатывать и щедро тратить.

ТР: Вам свойственна щедрость?

ТБП: Одна из моих целей заключается в том, чтобы еще до смерти раздать миллиард долларов. Вы знаете о «Клятве дарения», которую принесли Уоррен Баффет и Билл Гейтс? Они позвонили мне и предложили присоединиться. Я ответил: «Если вы заглянете в „Forbes“ за 1983 год, то увидите, что я обещал отдать 90 процентов своего состояния. Почему бы вам не присоединиться ко мне?»

ТР: Показательный факт.

ТБП: Я каждый день хожу на работу и буду продолжать это делать. Так было на протяжении всей моей жизни. Работа для меня — это все. Кто-то скажет: «Нельзя же так. Главное — это семья». Но для меня и то и другое — радость. Я радуюсь, проводя время с семьей. Я радуюсь, работая. Мои результаты нельзя назвать отличными, но они достаточно хороши, чтобы прожить еще один день с мыслью о том, что завтра меня ждет большая удача. Возможно, этого и не случится, но я думаю так каждый день.

ТР: Ваши слова вдохновляют меня и многих других людей в мире. Я в восторге от вашей страсти и упорства. В свои 86 лет вы добились очень многого, но продолжаете расти и делиться с окружающими.

ТБП: Спасибо, Тони. Ты тоже добился больших успехов и помог многим людям. Возможно, даже больше, чем я.

ТР: Ну, не знаю.

ТБП: Но мы с тобой оба победители, потому что умеем делиться.

ТР: Да, согласен. Я очень люблю вас, дружище. Спасибо.

Глава 6.9 Кайл Бэсс: мастер риска

Занимаясь прыжками в воду и участвуя в соревнованиях. Кайл Бэсс разбирается в основных законах физики. Он хорошо знает, что любой предмет, поднятый вверх, должен упасть. Именно полом) в 2005 году он задался вопросом о судьбе рынка жилья, переживавшего в то время невиданный бум. Причем это был вопрос, о котором раньше никто не задумывался: «Что будет, если цены на жилье вдруг перестанут расти?» В результате Кайл сорвал огромный куш, сделав в 2008 году ставку на неминуемый крах рынка недвижимости и последовавший за этим экономический кризис. Так он заработал свой первый миллиард. Но Бэсс пошел еще дальше, вложив эти деньги и получив с них прибыль в размере 600 процентов в течение всего 18 месяцев. Это сделало его одним из самых успешных менеджеров хедж-фондов своего времени.

Обычно Кайл очень редко дает интервью, но выяснилось, что моя работа интересовала его еще в колледже, поэтому мне выпала честь встретиться с ним в его небоскребе в Далласе. Бэсс считает свою удаленность от Нью-Йорка конкурентным преимуществом. «Нас, по крайней мере, не угнетает шум», — говорит он.

Бэсс — скромный и доступный человек. Когда я спросил, что привело его к мысли сыграть против рынка недвижимости, он ответил: «Тони, для этого не надо быть семи пядей во лбу. Просто у одного идиота из Далласа возникли некоторые сомнения».

Бэсс живет вместе с женой и детьми в Далласе и работает в попечительском совете Техасского университета, помогая управлять одним из самых крупных университетских инвестиционных фондов в США, активы которого составляют 26 миллиардов долларов. Вы уже вкратце познакомились с Бэссом, читая историю о пятицентовых монетах. Именно он преподал своим детям урок асимметричного соотношения риска и выгоды, скупив пятаков на 2 миллиона долларов в расчете на 25-процентную прибыль. Кайл говорит, что с удовольствием вложил бы в эту операцию все свое состояние, если бы нашел на рынке достаточное количество монет!

Однако, если отвлечься от никелевых монет, постоянные поиски асимметричного соотношения риска и выгоды привели его в 2008 году к двум крупнейшим финансовым операциям века, в которых он воспользовался крахом рынка недвижимости в США и европейским долговым кризисом. На примете у него и третья сделка, которая, по его словам, будет еще крупнее. Ниже следует краткое изложение его интервью, продолжавшегося два с половиной часа.

ТР: Расскажите немного о себе.

КБ: Я долго занимался прыжками в воду. Некоторые считают, что для этого нужны соответствующие физические данные, но на самом деле этот вид спорта на 90 процентов требует определенных ментальных качеств. Фактически это борьба с самим собой. Лично мне спорт принес большую пользу. Я научился дисциплине и умению извлекать уроки из ошибок. Личность человека на самом деле определяется его отношением к неудачам. Отец и мать очень любили меня, но заработать денег за всю свою жизнь так и не смогли. Я поклялся, что никогда не буду так жить. Мои родители курили, а я поклялся никогда не курить. Отрицательная мотивация была у меня всегда сильнее положительной. В этом мои взгляды во многом совпадают с вашими теориями.

ТР: Полностью совпадают. Когда я пытаюсь найти общие черты у людей, добившихся успеха, то наряду с образованием и талантом там всегда присутствует голод.

КБ: Голод и боль.

ТР: Голод является следствием боли. Сильного желания не может возникнуть, если не приходится преодолевать большие трудности.

КБ: Это правда.

ТР: Итак, голод побудил вас основать собственный фонд. Это было в 2006 году, правильно?

КБ: Верно.

ТР: Меня особенно удивляет скорость, с которой вы начали получать прибыль.

КБ: Мне повезло.

ТР: В первый год доходность составила 20 процентов, а на следующий — уже 216 процентов. Так?

КБ: Правильно. Я достаточно рано заметил, что происходит на рынке недвижимости. Мне всегда нравилось выражение «Удача возникает, когда готовность встречается с возможностью». Мне кажется, я прочитал его в одной из ваших книг, когда учился в колледже. Так вот, я был подготовлен. Мне повезло оказаться в нужное время в нужном месте, потому что у меня были готовы для этого все ресурсы.

ТР: Многие люди видели эту проблему, но ничего не предпринимали. В чем ваше отличие? Что позволило вам добиться успеха?

КБ: Если помните, деньги в ту пору доставались практически даром. В 2005 и 2006 годах вы могли получить кредит по ставке LIBOR плюс 250 базисных пунктов (что очень дешево) и купить любую компанию, имея лишь небольшую часть собственного капитала, но зато целую кучу долгов. Однажды мы с моим другом и коллегой Аланом Фурнье обсуждали по телефону, как не допустить потерь на сделках с недвижимостью. В то время все умники твердили: «Цены на жилье являются следствием роста занятости и доходов населения». Они уверяли, что, пока растут доходы и создаются рабочие места, недвижимость будет становиться только дороже. Это, конечно, было ошибкой.

ТР: Теперь это всем очевидно.

КБ: В сентябре 2006 года меня пригласили на совещание в Федеральный резерв и сказали: «Кайл, вы новичок в этой области и не понимаете, что рост доходов стимулирует рынок жилья». Рынок жилья действительно шел рука об руку с медианным уровнем доходов на протяжении пятидесяти лет. Однако в последние четыре года цены на жилье увеличивались на 8 процентов в год, а доходы росли только на 1,5 процента. Показатель стандартного отклонения[17] при этом составляет от 5 до 6. Чтобы вернуть это соотношение к норме, необходимо, чтобы доходы выросли почти на 35 процентов или, наоборот, чтобы цены на недвижимость упали на 30 процентов. Поэтому я стал посещать все финансовые компании на Уолл-стрит с одним вопросом: «Покажите мне свою модель развития рынка. Что произойдет, если цены на жилье будут подниматься только на 4 процента, на 2 процента в год или вообще перестанут расти?» Так вот, в июне 2006 года ни одна компания не рассматривала такого сценария, при котором рост цен прекратится.

ТР: Вы серьезно?

КБ: Ни одна.

ТР: Эти ребята слепо верили тому, что сами же придумали.

КБ: Поэтому в ноябре 2006 года я попросил компанию USB разработать модель поведения рынка при прекращении роста цен на жилье. Получилось, что потери пула ипотечных кредитов составят 9 процентов. (Ипотечный пул — это портфель, состоящий из объединенных в общую массу индивидуальных ипотек со схожими сроками погашения и кредитными ставками, на основе которого выпускались ценные бумаги, обеспеченные закладными на недвижимость. Этим ценным бумагам присваивался высокий кредитный рейтинг, и инвесторы покупали их в расчете на доход. При условии роста цен на недвижимость доход обещал быть весьма высоким. Но в условиях прекращения роста эти ценные бумаги должны были потерять 9 процентов.) Тогда я позвонил Алану Фурнье, работавшему в «Pennant Capital Management» (а до этого в «Appaloosa Management» у Дэвида Теппера), и сказал: «Такие вот дела». Затем я учредил генеральное партнерство, которое должно было заниматься этими субстандартными кредитами, и в память об этом телефонном разговоре дал ему название AF GP по имени Алана Фурнье. Для меня этот наш разговор стал поворотной точкой.

ТР: Ясно. Вы можете мне сказать, каким было соотношение риска и выгоды, когда вы с Аланом начали играть против рынка?

КБ: Степень риска составляла 3 процента годовых. То есть при продолжении роста цен на недвижимость я терял 3 цента из каждого вложенного доллара!

ТР: Поразительно, практически никакого риска!

КБ: Да, всего 3 процента.

ТР: Все считали, что этот рынок будет расти до бесконечности. А что касается доходной части?

КБ: При остановке роста или снижении цен мой выигрыш составил бы целый доллар.

ТР: Таким образом, вы потеряли бы 3 процента, если бы ваша ставка не сыграла, но выиграли бы 100 процентов, если бы ваши расчеты оказались верными.

КБ: Да. Хорошо, что я не стал прислушиваться к экспертам по недвижимости. Все они говорили: «Кайл, ты просто не понимаешь, о чем говоришь. Это не твой рынок. Такого не может случиться». Я отвечал: «Возможно, я и не знаю того, что знаете вы, но провел большую исследовательскую работу». Они не видели леса за деревьями, а для меня он был как на ладони.

ТР: Вы хорошо просчитали соотношение риска и выгоды.

КБ: Мне приходилось слышать и другое: «Такого не может быть, потому что в этом случае рухнет вся финансовая система». Но это тоже не было для меня аргументом. Мы всегда настроены на лучшее — такова уж человеческая природа. Если бы вы не ожидали в будущем ничего хорошего, то вам даже незачем было бы вставать по утрам с кровати. Людям свойствен оптимизм.

ТР: Он помогает во всем, кроме финансов.

КБ: Совершенно верно.

ТР: Еще более удивительно, что сразу после того, как сыграла ваша ставка против рынка недвижимости, вы оказались правы также насчет Европы и Греции. Как это получилось? Мне опять-таки хочется понять ход ваших мыслей.

КБ: В середине 2008 года, уже после банкротства «Bear Steams» и перед крахом «Lehman Brothers», мы провели совещание, и я сказал: «В результате возникшего кризиса риск должен переместиться из частных финансовых балансов в государственные. Давайте проанализируем финансовые балансы стран Европы, Японии и США, посмотрим, где самая большая задолженность, и попытаемся осмыслить обстановку». При этом я исходил из следующего: «Если бы я был Беном Бернанке (в то время глава Федерального резерва) или Жаном-Клодом Трише (президент Европейского центрального банка), то как бы стал решать эту проблему? Прежде всего надо взять данные по задолженности страны и сравнить их с ВВП и доходной частью бюджета».

ТР: Логично.

КБ: Таким образом мы проанализировали множество стран, а потом у нас возник вопрос: «Насколько надежна их банковская система? Много ли кредитов получено этими странами?» Нам надо было подсчитать, сколько кредитов окажутся невозвратными и как это может сказаться на нашей стране. Поэтому я попросил свою команду обзвонить несколько финансовых компаний и получить данные о надежности банковских систем в этих странах. Как вы думаете, сколько компаний располагало такой информацией в середине 2008 года?

ТР: И сколько же?

КБ: Нисколько. А ведь мы обзвонили всех.

ТР: Ничего себе!

КБ: Мне пришлось самому по уши закопаться в бумаги, чтобы установить размер суверенного долга разных стран. В основном меня интересовали долги развивающихся стран, потому что так уж исторически сложилось, что именно они постоянно реструктурировали свои задолженности.

ТР: Обычно реструктурируются долги, возникшие в результате войн.

КБ: Правильно. Страны тратят на войну огромные деньги. Они залазят в долги. Все, что останется в результате, достается победителю, а на долю проигравшего выпадают только долги. Так устроен мир. Но в данном случае речь шла о самых колоссальных задолженностях в истории, сформировавшихся в мирное время.

ТР: Потрясающе.

КБ: Итак, насколько надежными были их банковские системы? Мы собрали все имеющиеся данные и использовали для их оценки два критерия: ВВП и налоговые поступления в бюджеты. Нам пришлось нелегко, поскольку раньше мы никогда этим не занимались.

ТР: Похоже, что этим вообще никто не занимался.

КБ: Это никому не было нужно. Просто одному идиоту из Далласа пришло в голову заняться этой проблемой. После того как мы проделали всю работу, составили таблицы и диаграммы, я попросил: «Теперь расположите их в порядке от худшего к лучшему». Как вы думаете, какая страна оказалась самой худшей?

ТР: Исландия?

КБ: Правильно. Она заняла первое место в списке. А следующая? Тут даже долго думать не надо.

ТР: Греция?

КБ: Да.

ТР: Вот как!

КБ: Проанализировав все материалы, я сказал своей команде: «Такого не может быть. Но если все подсчитано верно, то вы знаете, что надо делать дальше». Я спросил: «Как оцениваются страховые риски по Исландии и Греции?» Мне ответили: «По Греции — 11 базисных пунктов». Одиннадцать базисных пунктов! Это же 0,11 процента. Тогда я распорядился: «Нам надо купить их на миллиард долларов».

ТР: Просто невероятно!

КБ: Учтите, это был третий квартал 2008 года.

ТР: Казалось бы, всем уже должно было быть понятно, чем это грозит.

КБ: Я позвонил профессору Кеннету Рогоффу из Гарвардского университета, который знает меня еще с незапамятных времен, и сказал: «Я потратил несколько месяцев, чтобы составить мировой финансовый баланс, и теперь пытаюсь все это осмыслить. Результаты кажутся мне слишком негативными. Должно быть, я неправильно их трактую. Вы не могли бы назначить мне время, чтобы я мог обсудить их с вами?» Он ответил: «Разумеется».

ТР: Здорово!

КБ: В феврале 2009 года мы просидели с ним два с половиной часа. Я никогда не забуду, как он, держа в руках последний лист с итоговыми данными, откинулся в кресле, сдвинул очки на лоб и сказал: «Кайл, неужели все так плохо?» Я сразу же подумал про себя: «Вот те на! Отец теории оценки суверенных рисков подтверждает мои опасения». Но ведь если даже он раньше не задумывался об этом, то такие мысли наверняка не приходили в голову ни Бернанке, ни Трише. Об этом никто не думал, и ни у кого не было цельного плана.

ТР: Ни у кого?

КБ: Он видел все эти графики и таблицы в первый раз.

ТР: Просто не верится! Теперь я должен задать вопрос насчет Японии, поскольку знаю, что вы обращаете на эту страну пристальное внимание.

КБ: В настоящее время Япония предоставляет самые благоприятные возможности. Конечно, точный момент краха определить невозможно, но выигрыш может быть во много раз больше, чем на рынке недвижимости. Я считаю, что точка наивысшей напряженности в мире приходится как раз на Японию. А ставки по ее кредитным рискам в настоящее время низки, как никогда.

ТР: Как вы оцениваете свои затраты?

КБ: Обычно при определении цены опциона учитывается два фактора: безрисковая процентная ставка и волатильность актива. Но представьте себе индейку, которая захотела бы воспользоваться этой теорией. Если она станет оценивать риск быть убитой исходя из прежних показателей волатильности ее жизни, то он окажется нулевым.

ТР: Верно.

КБ: Но только до Дня благодарения.

ТР: Когда будет уже слишком поздно.

КБ: Вернемся к Японии. В течение десяти лет в этой стране сдерживались цены и подавлялась волатильность. Волатильность там держится в средних пределах. Она так же низка, как и у любой другой категории активов в мире. Степень кредитного риска составляет 0,1 процента. Поэтому если вы спрашиваете о цене опциона, то по формуле она оказывается практически равной нулю. Если японские облигации вырастут на 150–200 базисных пунктов (1,5–2 процента), наступит конец. Вся система взорвется.

ТР: Ого!

КБ: Моя теория состоит в том (и я не устаю говорить об этом инвесторам), что если что-то способно вырасти в цене на 200 базисных пунктов, то может продолжать расти и до 1500.

ТР: Правильно.

КБ: Либо все останется как прежде, либо разлетится на куски.

ТР: Это только подтверждает вашу идею «хвостов риска». Расскажите что это такое, поскольку данное понятие известно лишь немногим инвесторам.

КБ: Если вы заметили, то на Японию я трачу только 3–4 базисных пункта в год. Это не более 0,4 процента. Если я правильно оцениваю бинарную природу потенциального дохода в этой ситуации, то облигации принесут доход в размере 20 процентов годовых или даже выше. Итак, в течение 10 лет я плачу 0,4 процента за опцион, который потенциально принесет 2000 процентов. Тони, более выгодного опциона не существовало в мировой истории. Правда, это всего лишь мое мнение. Я могу и ошибаться. Кстати, пока ничего и не происходит.

ТР: Возможно, вы ошиблись в тайминге.

КБ: Я могу ошибиться на 10 лет, но и через 10 лет сохранится стопроцентный шанс на то, что это когда-нибудь случится. Люди говорят мне «Как ты можешь делать ставку на то, чего еще никогда не было?» А я отвечаю: «А как же можно не воспользоваться предложенным мною сценарием? Забудьте на минутку о том, прав я или не прав. Если взглянуть на соотношение риска и выгоды, то разве позволительно упускать такой шанс? Если ваш дом стоит в пожароопасной местности и 200 лет назад большой пожар опустошил здесь все дотла, то глупо было бы отказываться от страховки».

ТР: Я понял. Это здорово. А теперь хочу задать еще один вопрос: считаете ли вы себя рисковым человеком?

КБ: Нет.

ТР: Я так и думал, поэтому и спросил. Почему вы считаете, что не способны пойти на большой риск?

КБ: Большой риск — это возможность потерять все, а я никогда не подставляюсь под удар, который может отправить меня в нокаут.

ТР: Если бы у вас не было возможности завещать детям деньги и вы могли бы передать им только набор правил по формированию инвестиционного портфеля, то что вы им порекомендовали бы?

КБ: Я дал бы им пару сотен миллионов долларов, чтобы они накупили на них пятицентовых монет. В этом случае им никогда в жизни не придется о чем-то волноваться.

ТР: Они так и сделали. Их портфель сформирован. Боже, что за сумасшедшая идея! Что доставляет вам самую большую радость в жизни?

КБ: Мои дети.

ТР: Это прекрасно!

КБ: Полностью с вами согласен.

ТР: Кайл, спасибо за беседу. Было очень интересно. Я узнал много нового!

Глава 6.10 Марк Фабер: миллиардер по прозвищу Мистер Апокалипсис

То, что инвестиционный бюллетень Марка Фабера носит название «Gloom, Boom & Doom»[18], уже позволяет составить себе некоторое представление о его взглядах на рынок! Но этот швейцарский миллиардер — не просто биржевой делец. Марк, которого я уже давно называю своим другом, считается в кругах инвесторов белой вороной и действует вопреки всем тенденциям рынка. Он явно следует советам инвестора XVIII века барона Ротшильда: «Лучшее время для покупок наступает тогда, когда по улицам текут потоки крови». Как и Джон Темплтон, он охотится за сделками, от которых все стараются держаться подальше. Именно поэтому в условиях, когда большинство инвесторов нацелено на американский фондовый рынок, Марк Фабер смотрит почти исключительно в сторону Азии. Кроме того, он яростно критикует все центральные банки, особенно Федеральный резерв США, обвиняя его в том, что он наводняет рынок триллионами ничем не обеспеченных долларов и тем самым дестабилизирует мировую экономику.

Свое прозвище Мистер Апокалипсис Марк заслужил благодаря тому, что регулярно предсказывает крах самых популярных активов, которые считает переоцененными. Лондонская «Sunday Times» пишет: «Марк Фабер говорит вещи, которых никто не хочет слушать». И все же он зачастую оказывается прав. В частности, так было в 1987 году, когда Марк заработал огромные деньги, предугадав обвал американского фондового рынка.

Отец Фабера был хирургом-ортопедом, а мать происходила из семьи швейцарского владельца отеля. Марк получил степень доктора экономики в Цюрихском университете и начал свою финансовую карьеру в инвестиционной фирме «White Weld & Company». В 1973 году он перебрался б Азию и с тех пор не собирается возвращаться назад. Сидя в своем офисе в Гонконге или на вилле в Таиланде, он имеет возможность непосредственно наблюдать невероятную трансформацию Китая из коммунистического захолустья в локомотив, тянущий за собой экономику целого региона. Фабер считается одним из ведущих экспертов по азиатским рынкам.

Марк славится своей эксцентричностью. Он охотно соглашается с тем, что его называют знатоком мирового закулисья, часто выступает на различных финансовых форумах и дает интервью на телевидении. Он является постоянным членом престижного круглого стола журнала «Barron’s», и его рекомендации, по данным независимых наблюдателей, уже на протяжении 12 лет подряд позволяют добиваться чрезвычайно высокой доходности — почти 23 процента годовых. Перу Марка принадлежит несколько книг об Азии. Он возглавляет «Marc Faber Limited» — консультационную и инвестиционную фирму, работающую в Гонконге. Марк говорит по-английски с сильным швейцарским акцентом и никогда не воспринимает самого себя всерьез. Ниже я привожу выдержки из интервью, которое брал у него в 2014 году прямо на сцене во время экономической конференции в Сан-Вэлли.

ТР: Назовите, пожалуйста, три самых распространенных инвестиционных мифа.

МФ: Я все считаю мифом! Послушайте, на самом деле все просто. Я встречал много честных и порядочных людей, но, к сожалению, чаще всего вам попадаются финансовые консультанты, которые, по сути, являются продавцами. Могу сказать вам из собственного опыта: все и всегда хотят всучить вам какие-то сказочные инвестиции. Я вхожу в правление многих инвестиционных фондов и вижу, что обычно клиенты зарабатывают очень немного. Зато менеджеры и брокеры получают кучу денег. Все без исключения.

ТР: Что же делать инвестору?

МФ: В мире инвестиций бытует множество теорий. Кто-то проповедует теорию эффективного рынка и говорит, что рынок сам все отрегулирует. Другими словами, лучше всего вкладывать деньги в индексы, а подбор конкретных активов в принципе бесполезен. Однако могу сказать, что знаю многих менеджеров фондов, которые на протяжении длительного времени действительно переигрывают рынок, причем существенно. Я считаю, что либо у них хорошие бухгалтеры, либо они действительно обладают способностью анализировать состояние компаний.

ТР: Что вы думаете о рынках в настоящее время?

МФ: Я считаю, что рынки развивающихся стран все еще таят в себе определенный риск. Покупать их валюту и акции пока слишком рано, а вот приобретать американские акции слишком поздно. У меня нет желания приобретать индекс S&P после того, как он достигнет отметки 1800 пунктов. В этом уже нет никакого смысла. Поэтому надо все бросить и идти пить и танцевать! Вы понимаете? Знаменитый трейдер XX века Джесс Ливермор говорил: «Больше всего можно заработать, ничего не делая. Просто сиди и жди». Но это возможно лишь тогда, когда у вас много денег.

В жизни самое главное — не терять деньги. Если вы не видите по-настоящему хороших возможностей, то зачем рисковать? Отличные возможности появляются один раз в три, четыре или пять лет. Вот тогда и надо делать деньги. В конце 2011 года сложилась великолепная возможность на американском рынке жилья. Я тогда приехал в Атланту и Финикс, чтобы присмотреть себе недвижимость. Я не собирался там жить, но обстановка была очень благоприятной. Однако она очень быстро изменилась, а индивидуальные инвесторы не успели ею воспользоваться, поскольку хедж-фонды вышли на рынок с большими деньгами и скупили тысячи домов.

ТР: Как вы считаете, что нас ждет: дефляция или инфляция?

МФ: На мой взгляд, дискуссии об инфляции и дефляции бесполезны. Инфляцию можно определить как увеличение денежной массы. Если количество денег в обороте растет, то увеличивается количество кредитов. Это и есть монетарная инфляция. Подчеркиваю: именно монетарная. Потом начинают проявляться симптомы. Они могут быть самыми разными. Например, повышение потребительских цен, повышение зарплат, но, опять-таки, все не так просто, потому что в США во многих секторах экономики на протяжении последних 20–30 лет происходит реальное снижение зарплаты, если учитывать инфляцию. А что происходит с зарплатами во Вьетнаме и Китае? В Китае и других развивающихся странах они растут на 20–25 процентов в год.

Поэтому, отвечая на ваш вопрос, могу сказать, что в рамках общей мировой системы у нас может быть где-то дефляция, которая затрагивает активы, цены на товары и даже услуги, а где-то — инфляция. Очень редко бывает так, чтобы весь мир двигался в одном направлении и чтобы рост или падение цен происходили везде с одинаковой скоростью. Обычно, особенно если мы имеем дело с административной монетарной системой, которая может напечатать столько денег, сколько требуется, деньги никогда не заканчиваются А вот кредиты могут исчезнуть. Поэтому уровень цен может в целом снизиться.

Но мы, инвесторы, хотим знать, на какие активы цены будут повышаться. Нас интересует, например, будут ли расти цены на нефть Если да, я, возможно, прикуплю акции нефтяных компаний, а если нет, то приобрету что-нибудь другое.

ТР: Что вы могли бы порекомендовать в плане распределения активов чтобы можно было сполна воспользоваться текущими возможностями и одновременно защитить себя?

МФ: Обычно у меня в портфеле 25 процентов акций, 25 процентов золота, 25 процентов наличных денег и 25 процентов недвижимости В настоящее время я сократил количество акций, и теперь у меня больше свободных денежных средств, чем обычно. Во Вьетнаме я повысил долю недвижимости и ценных бумаг.

ТР: Позвольте полюбопытствовать, как это выглядит на данный момент в процентном выражении.

МФ: Мне трудно ответить на этот вопрос.

ТР: Вы не знаете состава собственного портфеля?

МФ (смеется): Дело в том, что я не знаю точно! Я ведь не подсчитываю все каждый день.

ТР: Ну хотя бы приблизительно.

МФ: Если приблизительно, то облигации и наличные составляют где-то 30–35 процентов, акции — около 20 процентов, недвижимость — ну, пусть 30 процентов, золото — 25 процентов. Получается больше 100 процентов, но кого это волнует? Я сам себе казначейство!

ТР: Мы знаем, почему вы держите наличные, но вот что касается облигаций, то многие люди относятся к ним с опаской, поскольку сегодня они дают крайне низкий доход.

МФ: Обычно я держу облигации развивающихся рынков. Их корпоративные облигации в большинстве своем номинированы в долларах и евро. Но мне хотелось бы осветить этот вопрос более подробно. Облигации развивающихся рынков имеют схожие черты с акциями. Если цены на акции идут вниз, то и цены на облигации тоже снижаются. Так. например, в 2008 году они упали до уровня мусорных. Поэтому относиться к ним надо скорее как к акциям, а не как к привычным нам казначейским долговым обязательствам. Я держу несколько видов таких облигаций. Поэтому когда я говорю, что у меня в портфеле 20 процентов акций, то на самом деле, с учетом особенностей местных облигаций, их, возможно, не 20, а где-то 30 процентов.

Я считаю, что порой инвесторы допускают ошибку, излишне доверяясь своим взглядам и убеждениям. Ведь наши взгляды рынку совершенно безразличны, понимаете? Рынок движется в том или ином направлении независимо от наших убеждений. Поэтому я не проявляю большого оптимизма по отношению к казначейским облигациям, но вполне допускаю, что могут сложиться условия, при которых эти облигации будут хорошей инвестицией даже на протяжении нескольких лет. Да, их доходность составляет всего 2,5–3 процента, но это может оказаться не так уж плохо, если цены на все другие активы будут падать. Понимаете? Если стоимость акций станет, к примеру, снижаться на 5–10 процентов годовых на протяжении следующих трех лет, то вы со своими облигациями, дающими 2,5 или 3 процента, будете королем.

ТР: А что вы скажете о других категориях активов?

МФ: Сейчас много говорят об элитной недвижимости. На мой взгляд, она сильно переоценена. Я не утверждаю, что она не будет и дальше расти в цене, но думаю, что в один прекрасный день ее стоимость значительно упадет. А это значит, что инвесторам понадобится какая-то защита.

ТР: Четверть ваших активов составляет золото. Почему?

МФ: Интересно, что, когда я выступал на эту тему до 2011 года (когда цена начала снижаться), люди спрашивали: «Марк, если уж вы такой сторонник золота, то почему вкладываете в него только 25 процентов денег?» Я отвечал: «Может быть, я ошибаюсь, но мне хочется диверсифицировать свой портфель, потому что цена на золото тоже подвержена изменениям». Золото — это в определенной степени защита, но не самая совершенная, если вы храните его в физической форме. Однако лучше все же вкладывать деньги в него, чем в другие неликвидные активы. Оно тоже может обесцениваться, но не так сильно, как другие материальные активы. При дефляционном сценарии, когда цены на активы будут снижаться, государственные долговые обязательства могут обеспечить надежную защиту на протяжении нескольких лет, во всяком случае, пока не обанкротится правительство!

ТР: Последний вопрос: если бы у вас не было возможности завещать своим детям деньги, то какими принципами формирования портфеля вы посоветовали бы им воспользоваться?

МФ: Самый главный совет, который я могу дать и детям, и всем остальным, заключается в следующем: важно не то, что вы покупаете, а по какой цене. Нужно соблюдать большую осторожность, покупая дорогие активы. Ведь если их стоимость снизится, вы окажетесь в непростой ситуации. Вам нужно сохранять холодную голову и иметь свободные средства в тот момент, когда ваши соседи и все остальные переживают депрессию. Свободные деньги не нужны, когда их в избытке у всех, потому что в этот период все гоняются за активами и создают конкуренцию, отчего покупки становятся дороже.

Кроме того, лично я не знаю, что произойдет через пять или десять минут, не говоря уже о пяти или десяти годах. Мы можем строить какие-то прогнозы. Иногда они оказываются правильными, иногда нет, но никто ничего не знает наверняка. Поэтому я посоветовал бы уделить внимание диверсификации.

Но так поступают далеко не все инвесторы, потому что многие предпочитают вкладывать деньги в собственный бизнес. Будь я, к примеру, Биллом Гейтсом, то вложил бы все деньги в «Microsoft». На определенном этапе это, безусловно, очень хорошая инвестиция Пожалуй, лучше всего иметь свой бизнес и инвестировать в него, так как здесь вы имеете определенное конкурентное преимущество перед рынком и обладаете инсайдерской информацией. Лично я так и делал бы. Или отдал бы деньги портфельному менеджеру. Если повезет, то он не потеряет ваши деньги, но нужно, чтобы вам очень повезло.

Глава 6.11 Чарльз Шваб: разговор с народным брокером Чаком

Вы не раз видели его в рекламе: симпатичный седовласый джентльмен смотрит с экрана прямо на вас и убеждает стать хозяином своего будущего. А может быть, вы видели карикатуры, в которых один из персонажей на все вопросы людей, озабоченных судьбой своих инвестиций, неизменно отвечает: «Поговорите с Чаком». Этот стиль личного участия и открытости позволяет Чарльзу Швабу на протяжении 40 лет оставаться на вершине индустрии дисконтных брокерских услуг. Именно он помог Швабу построить финансовую империю, которая управляет активами клиентов на общую сумму 2,38 триллиона долларов, ведет 9.3 миллиона брокерских счетов, имеет 1,4 миллиона корпоративных клиентов, реализующих через нее свои пенсионные программы. 956 тысяч банковских счетов и целую сеть из 7 тысяч сертифицированных консультантов.

До того как Чарльз Шваб появился на рынке, инвесторам для покупки акций надо было пробиться через плотные ряды брокеров и брокерских фирм, сдиравших с них за каждую операцию немыслимую комиссию. Но в 1975 году, когда Комиссия по ценным бумагам и биржам вынудила эту отрасль упростить свою работу. Шваб создал одну из первых дисконтных брокерских контор и стал родоначатьником совершенно нового направления бизнеса, до основания потрясшего Уолл-стрит. Он возглавил революцию в стане инвесторов, которые теперь получили возможность непосредственно участвовать в работе биржи. Пока брокерские компании типа «Merrill Lynch» для узкого круга клиентов повышали свои комиссионные, «Charles Schwab» сокращала или вообще устраняла накладные расходы, предлагая целый спектр простых продуктов и услуг без всяких излишеств, что полностью отвечало интересам клиентуры. Так закладывалась модель новой отрасли. Впоследствии эта компания ввела систему электронной торговли и до сих пор продолжает внедрять различные новшества, позволяющие клиентам принимать самостоятельные решения.

В свои 76 лет Чак Шваб по-прежнему подкупает скромностью и честностью. «Люди, похоже, доверяют нам, — говорит он. — Мы стараемся обращаться со всеми так, чтобы ни у кого не возникало сомнений в том. что мы бережно и заботливо обходимся с деньгами клиентов».

Возможно, эта скромность объясняется тем, что Швабу пришлось преодолеть немало трудностей. Взять хотя бы борьбу с дислексией (неспособностью к обучению чтению), которой страдали многие успешные бизнес-лидеры, такие как глава «Virgin Group» Ричард Брэнсон и председатель правления «Cisco Systems» Джон Чемберс. Чак окончил Стэнфордский университет и получил степень МВА в Стэнфордской школе бизнеса. Свою карьеру в мире бизнеса он начал в 1963 году, издавая инвестиционный бюллетень. Чак все время подчеркивал свою независимость от Уолл-стрит и предпочитал работать в своей родной Калифорнии, в Сан-Франциско, где и была основана в 1973 году его брокерская фирма. За 40 лет она пережила множество взлетов и падений рынка, оправляясь от тяжелых ударов в 1987, 2001 и 2008 годах, обходя на поворотах подражателей и конкурентов и всегда находя возможности для инноваций и роста.

Хотя в 2008 году Шваб сложил с себя полномочия генерального директора, он по-прежнему активно участвует в делах компании в качестве председателя правления и крупнейшего акционера. По данным журнала «Forbes», личное состояние Чака Шваба насчитывает 6,4 миллиарда долларов. Вместе с женой и дочерью Кэрри Шваб-Померанц он создал семейный благотворительный фонд, который поддерживает предпринимателей, работающих в сфере образования, социальной защиты и здравоохранения. Кроме того, Шваб является председателем попечительского совета Музея современного искусства в Сан-Франциско.

Несмотря на то что и у Чака Шваба, и у меня очень напряженный рабочий график, мы в конце концов смогли встретиться в его офисе в Сан-Франциско накануне выхода этой книги в печать. Вот несколько выдержек из нашей беседы.

ТР: Имя Чарльза Шваба известно каждому. Всем знакома организация, носящая ваше имя. Однако лишь немногие знают историю вашей жизни. Может быть, вы немного расскажете о себе? Насколько я слышал, вы впервые заинтересовались инвестированием еще в тринадцать лет?

ЧШ: Это правда. Тогда мне было тринадцать. Только что закончилась Вторая мировая война, и в мире было не слишком много богатства. Мой отец работал адвокатом в маленьком калифорнийском городке Сакраменто-Вэлли. Семья не относилась к числу зажиточных. Я понимал, что с деньгами жить было бы намного легче и веселее, поэтому меня интересовал вопрос, где можно больше заработать. Я поговорил на эту тему с отцом, и он посоветовал мне почитать биографии известных американцев. Оказалось, что все они в той или иной степени занимались инвестированием. И я сказал себе: «Это занятие как раз для меня!» Поэтому в 13 лет я создал фирму по разведению кур. Потом у меня было много разных других мелких фирм. Таким образом я узнал многое о бизнесе и начал мыслить как бизнесмен.

ТР: Как вы представляли себе свою будущую жизнь? Какими были ваши первые практические шаги? Поделитесь, пожалуйста, тем, как складывалась ваша карьера.

ЧШ: Мне с самого начала везло. Свою финансовую карьеру я начал с должности финансового аналитика, и на этом пути у меня были различные взлеты и падения. Тогда мне было около 35 лет, и я сумел приобрести немалый опыт, прежде чем в 1973 году основал свою компанию. Мне были хорошо известны все препятствия и трудности мира финансов. Знал я и о том, почему финансовые компании не обращаются с людьми так, как они того заслуживают. Просто все они заботились не об интересах клиентов, а в первую очередь о собственных прибылях. Тогда я сказал себе: «Должен существовать какой-то другой путь!»

ТР: В чем заключалось конкурентное преимущество «Charles Schwab»? Ведь, если взять американский инвестиционный рынок, он составляет порядка 32 триллионов долларов, а вы сумели занять в нем весомую долю.

ЧШ: Наша доля в рынке составляет, пожалуй, 5–10 процентов. Видите ли, приходя в этот бизнес, я ставил перед собой цель смотреть на каждый продукт и на каждую услугу глазами клиента. Мы хотели создать нечто вроде взаимного фонда, но без накладных расходов. И нам это удалось в полной мере. Уже несколько лет назад мы дали возможность людям свободно покупать паи фондов без дополнительной нагрузки. Кто-то может спросить: «А как же вы зарабатываете деньги?» Мы убедили взаимные фонды передать нам часть денег, которые они получают за управление активами. Нашим клиентам это только на пользу. Индивидуальные инвесторы получают выгоду, приобретая паи множества взаимных фондов и не неся при этом никаких комиссионных расходов. Создавая «Charles Schwab», мы анализировали его так же, как и все остальные, которые мы предлагаем, то есть оценивали прежде всего с позиций клиентов. Уолл-стрит всегда поступал наоборот. Там в основе принятия решения лежало только одно соображение: «Сможем ли мы заработать на этом продукте? Если да, тогда вперед, парни, продавайте его». Они строили свою работу только так. У нас же полностью противоположный подход.

ТР: Изменилось ли у них что-то в этом плане?

ЧШ: Ничего не изменилось. Вот почему этот рынок представляет для нас большой интерес. Видите ли, у нас неограниченные возможности для роста, потому что во главу угла мы ставим выгоду клиента, делаем все, чтобы в первую очередь соблюдались его интересы. Конечно, мы на этом тоже кое-что зарабатываем. Мы ведь коммерческая организация. Но в первую очередь думаем о клиенте.

ТР: Назовите два-три мифа, на которые вы хотели бы обратить внимание инвесторов, чтобы уберечь их от ошибок.

ЧШ: Это очень просто. Я много раз наблюдал на Уолл-стрит, как выходит такой лощеный брокер и говорит: «Мэм, хотите заработать денег?» А кто же не хочет? Естественно, да. И тут он начинает ей заливать: «Эти парни изобрели такую штуковину, равной которой нет в мире. Это будет почище, чем „Apple“». Клиент развешивает уши и говорит: «Хорошо, я вложу туда деньги».

Я скажу вам: вероятность того, что эта затея сработает, составляет 1:10 000. Так, может, лучше пойти на конные скачки и сделать ставку на лошадь? Или купить лотерейный билет? Возможно, это утолит ваш азарт. А реальные деньги надо вкладывать в индекс-фонды, где результат в большей степени предсказуемый и доходность достаточно высокая.

ТР: Вся беда в том, что, если люди чего-то не знают, они не задают вопросов, а вы были одними из первых, кто говорил им: «Спрашивайте».

ЧШ: Верно.

ТР: Но ведь мало кто знает, какие именно вопросы надо задавать. Человеку попадается на глаза взаимный фонд, и он видит показатели его доходности. Он считает, что весь этот доход достанется ему. Но мы-то с вами знаем, что это не так.

ЧШ: Так не бывает и никогда не было. Любые прошлые результаты не гарантируют, что они повторятся в будущем. Но есть еще одна причина, по которой мы выступаем за индекс-фонды. Акции — это лучшее средство вложения денег в долгосрочной перспективе, поскольку компании растут. Я был членом совета директоров шести или семи компаний, входивших в перечень «Fortune 500», и буквально на каждом заседании правления поднимался вопрос обеспечения роста. Что сделать для того, чтобы компания росла? Если она не растет, надо увольнять руководство и ставить во главе новую команду. Видите красивое здание напротив? Давайте мысленно перенесемся на 100 лет вперед. Это здание будет такого же размера, как и сейчас. Или его снесут. Оно не растет. А компании растут. Вот почему акции — это лучшие инвестиции. Именно поэтому мы призываем людей обращаться в индекс-фонды, чтобы у них был самый широкий спектр компаний и отраслей. В этом случае их расходы…

ТР:…будут самыми низкими.

ЧШ: Вот именно. И они будут уверены, что доходность будет соответствовать индексу. А если посмотреть показатели любой отрасли за последние 100 лет, то они были совсем неплохими, и клиенты сделали на этом хорошие деньги.

ТР: Джек Богл и Дэвид Свенсен выступают за пассивный менеджмент, так как 96 процентов взаимных фондов не в состоянии превзойти индекс по доходности на протяжении десяти лет. А что вы посоветовали бы рядовому инвестору: пассивный или активный менеджмент?

ЧШ: У меня смешанный подход. Я вкладываю достаточно много денег в акции конкретных компаний. Но у меня для этого есть время, опыт и образование. Девяносто восемь процентов людей этим не обладают. Помимо инвестиций у них много других дел. Они не могут посвящать этому столько же времени и сил, сколько я или Уоррен Баффет. Они профессионалы в других областях. Они могут быть врачами, юристами — кем угодно. Обществу нужны люди всех профессий, но лишь 2 процента из них действительно понимают что-то в инвестировании. Остальным в той или иной степени требуется помощь или совет. Этим мы и занимаемся сегодня. Я считаю, что 98 процентов должны пользоваться преимущественно услугами индекс-фондов. Там они будут иметь самые предсказуемые доходы. Во всяком случае, это лучше, чем выбирать активы самостоятельно. Ведь людям еще и работать надо. Невозможно одновременно делать и то и другое.

ТР: Кроме того, люди не понимают, какие расходы они несут. Джек Богл говорит, что каждый процент, который вы выплачиваете фонду за услуги, отнимает в перспективе 20 процентов от ваших будущих доходов.

ЧШ: Да, это так.

ТР: Если вы отдаете фонду 2 процента, то теряете 40. Если 3 — то 60.

ЧШ: Это большие деньги. А если учитывать налоги, то потери становятся еще больше.

ТР: Каждый крупный инвестор, с которым я беседовал, говорит о том что самое главное для вкладчика — правильно распределить активы. Вы имеете дело с самыми разными типами инвесторов. Какой подход к этому вопросу вы и ваша команда стараетесь у них сформировать?

ЧШ: Вообще-то в наше время все стало проще, чем 40 лет назад. Сегодня у нас есть уже упомянутые индекс-фонды, ETF. Поэтому можно выбрать любую часть рынка, и у вас будет достаточная диверсификация Хотите акции энергетических компаний? Обращайтесь в ETF, который специализируется на таких компаниях. Вас больше привлекают фирмы, выпускающие медицинское оборудование? Есть и такие варианты. Разумеется, лучше всего осуществлять диверсификацию между ведущими компаниями и десятью самыми развитыми отраслями. Это вы можете сделать в индекс-фонде общего направления. В данном случае у вас в портфеле будет всего понемногу, потому что никто не знает, как будут развиваться события. Допустим, сегодня лидирует электронная промышленность, а нефть демонстрирует не столь высокие результаты. Но что будет в следующем году? Возможно, спрос на нефть возрастет, и цена на нее поднимется. И это будет продолжаться постоянно. Такой сбалансированный портфель позволит вам пользоваться преимуществами каждого сектора.

ТР: А что вы скажете о соотношении американских и зарубежных активов?

ЧШ: Это уже следующий уровень. Я считаю, что определенная доля в портфеле должна отводиться для иностранных активов хотя бы уже потому, что в настоящее время американская экономика демонстрирует рост в пределах 2–3 процентов в год. Но есть много других стран, таких как Китай, Индонезия и Япония, которые растут быстрее. Честно говоря, если вы хотите больше зарабатывать, то имеет смысл вкладывать деньги туда, где развитие идет быстрее. Но даже если американская экономика в целом растет всего на 2 процента, то в ней есть отдельные секторы, которые развиваются намного быстрее. На них тоже нужно обращать внимание.

ТР: Как вы считаете, в каком направлении будет двигаться мир в ближайшие 10 лет? Какие возможности и риски ожидают инвесторов?

ЧШ: Думаю, что впереди нас ждут огромные возможности. Пусть даже сегодня экономика развивается не слишком быстро, но это развитие, на мой взгляд, приобретет взрывной характер, как только мы вернемся к прежней политике, поскольку невозможно представить себе Америку без роста. Инновационный фактор в нашей стране поистине огромен. Я живу в Сан-Франциско, где этот процесс уже начался, и это можно заметить на каждом шагу.

ТР: Не надувает ли Федеральный резерв очередной пузырь в экономике, контролируя банковские ставки? В чем вы видите риски, сулящие потенциальные выгоды? Ведь рынок — единственное место размещения денег. Сколько это может продолжаться?

ЧШ: Я не являюсь большим поклонником нынешней политики Федерального резерва. Думаю, что манипулирование ставками — это не самое правильное решение. Мне кажется, оно создает потенциал для надувания пузыря. Так не может продолжаться вечно, и нам когда-нибудь придется за это заплатить. Но все проходит. То, что мы сегодня делаем, возможно, приведет к росту инфляции, спаду на рынках или к каким-то иным последствиям, но мы с этим справимся, как справлялись и со всеми остальными неверными решениями политиков.

ТР: Все крупные инвесторы называют в числе своих конкурентных преимуществ асимметричное соотношение риска и выгоды, хотя и используют разные слова для его обозначения. Они рискуют малым в расчете на большее. Способны ли на это рядовые инвесторы? Какими секретами в данном плане вы можете с ними поделиться?

ЧШ: Мне кажется, все опять сводится к одному и тому же вопросу: где можно надеяться на самый большой рост? Понимание фундаментальных причин роста очень важно для получения долгосрочной прибыли. Уоррен Баффет понял это уже в молодости. Он просто скупает активы компаний и никогда не продает их. Почему? Потому, что они продолжают расти. А вместе с ними и он сам становится все богаче и богаче.

ТР: И еще он не платит налоги.

ЧШ: Да, не платит налоги, потому что ничего не продает!

ТР: Достойно подражания.

ЧШ: В этом весь его секрет. Тайна раскрыта! Он ничего не продает!

ТР: Я слышал, у вас пятеро детей.

ЧШ: И двенадцать внуков.

ТР: Двенадцать внуков! Скажите, что вы посоветовали бы своим детям, если бы могли оставить им в наследство только принципы инвестирования и правила формирования портфеля?

ЧШ: Думаю, для начала им надо научиться самостоятельно зарабатывать деньги и добиться в этом успеха, а затем откладывать часть заработанного.

• Необходимо получить хорошее образование, желательно такое, чтобы оно отвечало потребностям рынка, создающего рабочие места.

• Надо получить высокооплачиваемое место, а выбор таких мест в наше время невелик.

• Затем надо переводить деньги в пенсионные программы 401(k) или IRA. Для этого придется кое от чего отказаться, например от покупки новой машины, от поездки в отпуск. Необходимо создать накопления.

• Только после этого можно приступать непосредственно к инвестированию.

Это довольно простая формула. Многие не понимают подобных вещей, но, думаю, вы научите им людей.

ТР: Надеюсь, что смогу!

ЧШ: Видите ли, я убежден, что каждый должен что-то оставить после себя, но лучше дать детям хорошее образование, чем завещать им большие деньги. Нельзя отнимать у них желание добиться чего-то своими силами. Пусть они сами отыщут свое предназначение. Для этого они должны быть любознательными. Постарайтесь развить это качество в детях, причем необязательно в финансовой сфере.

Поскольку я сам вырос в небогатой семье, для меня это совершенно очевидно. Разумеется, в последние 20 лет я многого добился и многое могу себе позволить. Мы отправляемся с женой в отпуск, не заботясь о расходах. Мы развлекаемся. Я занимаюсь спортом, люблю поиграть в гольф. Мы хотим, чтобы все это продолжалось и чтобы следующие поколения могли иметь все, что имеем мы, и даже больше. ТР: Вы общаетесь с многими преуспевающими личностями и анализируете действия людей, обеспечивающих рост компаний. Что, по вашему мнению, их объединяет?

ЧШ: Пожалуй, на 99 процентов это фактор необходимости. Но многим другим, обычным, людям нужны дополнительные ресурсы, поскольку им не хватает знаний, иногда мотивации. Иногда они не видят благоприятных возможностей прямо у себя под носом. Как разглядеть эти возможности? Ведь вокруг столько успешных людей! Вы смотрите на них и думаете: «Я тоже так могу». Но как им это удается? Я не знаю.

ТР: Вам 76 лет, но о том, что у вас дислексия, вы узнали только тогда, когда вам было уже за сорок.

ЧШ: Правильно.

ТР: Многие считают, что это серьезное препятствие в жизни. Почему так получилось, что вам оно не помешало?

ЧШ: Возможно, потому, что я не знал об этом в детском возрасте! Но, когда мой сын пошел в школу, мы повели его на обследование, и оказалось, что у него дислексия. Я подумал тогда: «Господи, да ведь у него те же трудности, которые были и у меня в семь, восемь и девять лет!» Тогда-то мне и стало понятно, что у меня тоже была дислексия. Этим объясняются все мои проблемы в начальной школе. Выучить алфавит было для меня непосильной задачей. А что касается чтения — я до сих пор не читаю романы. Только специальную литературу.

ТР: Подумать только! Но как же объяснить ваши успехи в бизнесе?

ЧШ: Мне хорошо давалась математика, и я умел ладить с людьми. С письмом было хуже, но вокруг меня всегда было много тех, кто умел хорошо писать. Я с детства понял: невозможно все делать самому. Надо окружить себя людьми, которые лучше разбираются в том, чего не знаешь ты. Но их надо убедить сообща работать ради достижения общей цели. Этим я и занимался всю свою жизнь.

ТР: Каково ваше главное желание?

ЧШ: Больше всего я хочу убедить людей в необходимости зарабатывать, экономить и инвестировать сэкономленное, так как каждый человек несет ответственность за то, чтобы обеспечить свою старость. Слава Богу, что нам дарована долгая жизнь. Сейчас мне за семьдесят, и есть все шансы, что я проживу до 90 или 95 лет. Это действительно долго для неработающего человека. Поэтому необходимо что-то откладывать, чтобы старость проходила в достатке.

ТР: Люди, с которыми я беседовал, говорят, что сегодня энтузиазма у вас не меньше, чем 20 лет назад.

ЧШ: Возможно, даже больше. (Смеется.)

ТР: Замечательно. Чем вы это объясняете? Как вам удалось его сохранить и даже приумножить?

ЧШ: Ну, например, я обнаружил, на что способна благотворительность. Почему я могу реально помогать людям? Потому, что добился финансового успеха. Если бы этого успеха не было, я ничего не смог бы. У меня просто не было бы для этого ресурсов. Но оказать помощь можно и другими способами. Взять, к примеру, дислексию. Я могу помогать детям, участвовать в работе независимых альтернативных школ. Если речь идет о музеях, мы можем создать для них лучшие условия, чтобы у людей была возможность наслаждаться искусством. Я считаю, что финансовый успех дает возможность поделиться с окружающими чем-то таким, что доставит им радость.

ТР: Чем вы могли бы помочь человеку, открывающему совершенно новый вид бизнеса? Какие советы помогут ему пройти путь от молодого человека, думающего о благе клиентов, до владельца огромной компании, управляющей триллионами долларов? На что вы обратили бы его внимание в первую очередь?

ЧШ: Для начала необходимо приобрести все возможные знания и практический опыт. А затем терпеливо претворять их в жизнь день за днем. Это нелегко, можете мне поверить. Представьте себе хозяина ресторана, которому каждый день надо подавать гостям роскошный ужин. Это сложно. Но только так можно завоевать репутацию отличного ресторана. Или взять автомобильного дилера. Ему надо каждый день заниматься сервисом. И здесь не должно быть ни малейших упущений. То же самое и с овладением новыми технологиями. Мы видели немало компаний, которые исчезли с рынка, потому что не способны были идти в ногу с новшествами и не смогли разработать новые товары и услуги, которые приносили бы пользу людям. Они потеряли потребителей. А клиентов нельзя терять ни в коем случае. Это очень важно.

ТР: Последний вопрос. Я уверен, что вы проживете еще 20 или 30 лет, поскольку заботитесь о своем здоровье. Но все же каким бы вы хотели остаться в памяти людей? Что останется после вас?

ЧШ: Думаю, много чего. И для семьи, и для других. В профессиональном плане я могу по-настоящему гордиться тем, что внес колоссальные изменения в практику работы финансовых учреждений Уолл-стрит, которая складывалась на протяжении пары сотен лет. Наша маленькая компания с Западного побережья обставила их по всем статьям. Она заставила их по-новому относиться к клиентам. Теперь они работают значительно лучше. Но не лучше, чем мы. (Смеется.) Однако теперь им приходится значительно больше думать о клиентуре.

ТР: Это вы подали им пример.

ЧШ: Большое спасибо.

ТР: Успехов вам. Спасибо за то, что уделили мне время.

Глава 6.12 Сэр Джон Темплтон: величайший инвестор XX века

Сэр Джон Темплтон был не просто одним из величайших финансовых деятелей всех времен. Он был грандиозной личностью. Я имел честь считать его одним из своих наставников. У него был девиз: «Сколько бы ты ни знал, стремись знать больше». Этим девизом он руководствовался на протяжении всей своей долгой и яркой жизни первопроходца, ниспровергателя основ, поборника духовности и филантропа. Сэр Джон славился способностью даже в самых сложных ситуациях находить благоприятные возможности и использовать их для всеобщего блага.

Джон Темплтон далеко не сразу получил титул сэра Джона. Его небогатое детство прошло в маленьком городке штата Теннесси, где семья привила ему определенные духовные ценности, чувство самодостаточности и дисциплинированность. Отучившись в Йельском и Оксфордском университетах, он в 1937 году, в самый разгар Великой депрессии, нашел работу на Уолл-стрит. С самого начала он действовал вопреки тенденциям рынка, так как был убежден, что акции надо покупать «в момент максимального пессимизма». Джон считал это самым подходящим временем для инвестирования, даже если весь мир, по убеждению окружающих, катился к своему концу. Точно так же он начинал распродавать активы, когда все вокруг говорили: «Боже, это самые лучшие времена в истории!»

Осенью 1939 года, когда депрессия еще давала о себе знать и войска Гитлера вторглись в Польшу, положив начало Второй мировой войне. Темплтон впервые испытал свою теорию инвестирования. Собрав все свои сбережения и взяв некоторую сумму в долг, он начал скупать на Нью-Йоркской бирже акции стоимостью от доллара и ниже, вкладывая в каждое наименование по 100 долларов. Этот инвестиционный портфель заложил основу его личного состояния и стал началом финансовой империи. Темплтон стал также первопроходцем в сфере международного инвестирования. В то время, когда американцы отказывались вкладывать деньги за пределами своих границ, он прочесывал весь мир в поисках благоприятных возможностей.

Вместе с ростом богатства росло и желание делиться им с окружающими. В 1972 году он учредил самую большую в мире ежегодную премию за духовные достижения, которая превышала по размерам Нобелевскую. Первым лауреатом премии Темплтона стала мать Тереза. Кроме того, его фонд финансировал научные и технологические исследования. В 1987 году королева Елизавета произвела Темплтона в рыцари за огромные заслуги перед человечеством.

Вплоть до самой смерти в 2008 году в возрасте 95 лет сэр Джон продолжал писать и выступать, вдохновляя миллионы людей своим личным примером честности, предпринимательского духа и веры (кстати, именно на этот год пришелся точно предсказанный им коллапс рынка недвижимости). Ниже я привожу выдержки из интервью, которое взял за несколько месяцев до его смерти. В каждом ответе просматривается его философия, сделавшая Темплтона не только выдающимся инвестором, но и замечательной личностью.

ТР: Сэр Джон, люди в большинстве своем делятся на тех, кто ориентирован на деньги, и тех, кто ориентирован на духовность. Вы же, похоже, нашли способ естественным образом объединить и реализовать оба этих направления. Способны ли на это другие люди?

ДТ: Совершенно определенно! Между ними нет противоречий. Захотели бы вы иметь дело с бизнесменом, которому не доверяете? Нет! Если у него плохая репутация, люди будут его сторониться. Его бизнес придет в упадок. Но, если у человека высокие моральные и духовные принципы, он будет стараться давать своим клиентам и сотрудникам сверх того, что они ожидают. В этом случае его популярность возрастет и у него появится больше клиентов и прибыли. Он сможет сделать много добрых дел, обрести больше друзей и уважения.

Поэтому надо всегда стараться давать больше, чем от вас ожидают, и проявлять честность по отношению к людям. В этом секрет успеха.

Старайтесь никогда не извлекать для себя выгоду за счет окружающих. Чем больше вы помогаете другим, тем богаче становитесь.

ТР: Что представляла собой ваша первая инвестиция? Как вы ее нашли и какие результаты она принесла?

ДТ: Я начал свою карьеру в сентябре 1939 года, когда разразилась Вторая мировая война. Мы только что пережили самую масштабную экономическую депрессию, в результате которой обанкротились многие компании. Но война создает повышенный спрос практически на любую продукцию, поэтому в то время почти все компании вновь встали на путь процветания. Поэтому я поручил брокеру купить для меня акции стоимостью 1 доллар и ниже — по 100 долларов за каждое наименование, — а всего их набралось 104. Из них 100 компаний принесли мне прибыль, и только на четырех я понес потери.

Таким образом, спустя три года, когда у нас с женой появилась возможность купить в Нью-Йорке контору одного инвестиционного консультанта, который уходил на пенсию, мы уже располагали для этого достаточной суммой. Поначалу у нас не было ни одного клиента, но мы проработали 25 лет, продолжая откладывать по 50 центов с каждого заработанного доллара, и смогли накопить себе и на пенсию, и на благотворительность.

ТР: Могу себе представить, сколько вы накопили, откладывая по 50 центов с каждого доллара. Большинство людей сегодня скажут: «Это невозможно! Никто не может позволить себе экономить и вкладывать 50 процентов заработка». Но вам это удалось, причем во время депрессии! Я также читал, что если бы в 1940 году кто-то вложил в вашу фирму 100 тысяч долларов и после этого не добавил ни цента, то к 1999 году они выросли бы до 55 миллионов! Это точно?

ДТ: Да, при условии реинвестирования дивидендов.

ТР: Позвольте задать вопрос о вашей инвестиционной философии. Когда-то вы говорили мне: «Надо не только совершать покупки в момент максимального пессимизма, но и продавать на пике оптимизма». Вы согласны с этими словами?

ДТ: Согласен. Есть еще одно хорошее высказывание: «Для „медвежьего“ рынка характерен пессимизм. Начало подъема сопровождается скептицизмом, продолжение — оптимизмом, а окончание — эйфорией!» Так бывает всегда, и это позволяет определить, на какой рыночной стадии вы находитесь. Поговорив с достаточным количеством инвесторов и выяснив их психологическое состояние, вы всегда сможете понять, можно ли еще вкладывать деньги или уже опасно.

ТР: Какую самую большую ошибку допускают инвесторы?

ДТ: Подавляющее большинство людей не могут создать достаточную массу накоплений, потому что им не хватает самодисциплины, чтобы каждый месяц откладывать часть дохода. Но это еще не все. Скопив необходимую сумму, вы должны с умом вложить ее, а это не так легко. Редко бывает так, чтобы человек, особенно если он может уделять вопросам инвестирования только свое ограниченное свободное время, мог самостоятельно выбрать правильные активы для покупки. Вы ведь не захотите быть сами себе врачом или юристом? Так зачем же пытаться стать самому себе инвестиционным менеджером? Лучше привлечь на помощь профессионала, опытного аналитика.

ТР: Беседуя с вашими партнерами на Багамах, я спросил о вас: «Во что он вкладывает деньги?» Они ответили: «Во все! Он купит даже дерево, если сочтет, что оно даст хорошую прибыль». Тогда я задал вопрос: «Как долго он держит у себя активы?» «Вечно, — ответили они. — Во всяком случае, до тех пор, пока не найдет что-то лучшее». Сэр Джон, в какой момент вы осознаете, что актив пора продавать? Как вы понимаете, что допустили ошибку? Откуда вы это знаете?

ДТ: Это один из самых важных вопросов. Многие говорят: «Я знаю, когда надо покупать, но не знаю, когда продавать». За 54 года, в течение которых я помогаю инвесторам, мне, кажется, удалось найти ответ. Продавать актив надо только тогда, когда вы нашли другой, который доходнее на 50 процентов. Занимаясь поиском новых вложений, сравнивайте их с теми, которыми уже располагаете. Если окажется, что имеющийся актив хуже нового на 50 процентов, продавайте его и покупайте другой. Но и в этом случае вы будете порой допускать ошибки.

ТР: Сэр Джон, почему американцам стоит задуматься о вложении денег в иностранные активы?

ДТ: Подумайте сами: ваша задача — отыскать наилучшие возможности. Этих возможностей будет больше, если вы не будете ограничивать себя рамками одной страны. Но главное, что каждая страна время от времени переживает спад на своем рынке. Обычно в течение 12 лет каждую крупную страну дважды накрывает серьезный кризис, но это происходит не одновременно. Поэтому если вы распределите свои вложения между несколькими странами, то не будете страдать от «медвежьих» периодов так, как человек, положивший все яйца в одну корзину.

ТР: Что, по вашему мнению, отличает вас от других инвесторов? Что сделало вас величайшим инвестором всех времен?

ДТ: Спасибо, но я так не считаю. Я не всегда был прав. На это не способен никто, но мы старались быть чуточку лучше конкурентов, давать клиентам больше, чем они ожидали, и использовать новые методы, чтобы опережать других. Если здесь и есть какой-то секрет, то только один: старайтесь отдавать больше, чем брать!

ТР: Сэр Джон, сегодня все слои общества поражены страхом. Как с ним справиться?

ДТ: Лучшее средство от страха — чувство огромной благодарности. Если вы, проснувшись утром, вспомните пять новых вещей, за которые следует быть благодарными, то страх уйдет. Вы будете излучать оптимизм, у вас появится желание работать, к вам потянется больше людей. Я считаю, что чувство благодарности изгоняет страх.

ТР: Я хотел бы, чтобы вы взглянули на себя со стороны и сказали, кто такой сэр Джон Темплтон. В чем смысл вашей жизни? Каким вы хотели бы остаться в памяти людей?

ДТ: Я вечный студент, который не перестает учиться. Я грешник, как и все мы. Я всегда стараюсь каждый день быть хоть чуточку лучше, чем вчера. Я постоянно задаю себе вопрос: «В чем замысел Бога? Зачем он создал Вселенную? Чего он ждет от детей своих?» И все больше прихожу к пониманию того, что он ждет от нас духовного роста. Он посылает нам испытания и несчастья, но это то же самое, что экзамены в школе, которые помогают расти и развиваться. Жизнь — это вызов, приключение. Чудесное, захватывающее приключение. И мы должны делать все, что в наших силах, пока Бог дает нам возможность жить на этой планете.