Десять желаний

Глава 25. Разлом

Ян не чувствовал за себя особенной гордости, но был уверен, что это понравится Кэт.

Его приняли на работу.

Вообще-то, его приняли еще три недели назад, сразу после собеседования, на котором всего-то и нужно было показать умение трепать языком. Но попросили подождать, когда уйдет в декрет его предшественница. Сегодня ему позвонили, чтобы окончательно согласовать детали.

Меньше, чем через сутки Ян официально станет менеджером по продаже бухгалтерской системы 1С. Будет делать первичный обзвон базы и перенаправлять клюнувших на предложение клиентов в отдел продаж. Его передергивало от мысли, что придется сидеть за рабочим столом, в костюме — зачем костюм, если не нужно общаться с клиентами вживую?! — приходить к определенному времени и уходить по часам. Каждый день. Пять раз в неделю. Но если это именно то, что необходимо Кэт, если эта глупость сделает ее счастливой — то пусть так и будет.

Телефон Кэт был недоступен, и Ян понятия не имел, где ее носило с утра, но свою смену она бы точно не пропустила. Ян собирался дождаться ее у входа в казино и сообщить новость перед началом рабочей ночи. Он стоял в вестибюле клуба, того самого, где оставил Кэт в День всех святых, и после чего все пошло наперекосяк, и вглядывался в окно.

Вход в казино был виден, как на ладони. Стекались дилеры. Спешила просадить деньги на автоматах шпана. Кэт опаздывала.

Странно, но казино больше не будило в нем каких-либо чувств. Когда-то — не так и давно — оно было частью его организма, как рука или нога. Но теперь этап жизни под названием «Казино» закончился и начался новый, название которому Ян еще не придумал. В голове крутилось что-то связанное с кабинетной работой, но к такому варианту Ян привыкать не хотел. Потом, если и вытравишь его из памяти, след все равно останется, как от сведенной татуировки.

На улице моросил ледяной дождь. Холодно было даже смотреть на капли, стекающие по стеклу вместе с мокрым снегом. Ян подумал, что Катино пальто не подходит для декабря, и надо бы купить ей теплую куртку. С первой зарплаты.

Зазвонил мобильный. Ян поспешно вытащил телефон из кармана, но это был звонок не от Кэт: номер не определился. Приятный женский голос попросил Яна перейти дорогу и заглянуть в казино.

Ян оглянулся. Как они его заметили?

— Мне запрещено появляться в казино.

— Это личная просьба Султана Ахмедовича, — ласково пояснил голос.

Ян оперся ладонью о стекло. Опустил голову.

— Хорошо. Я приду.

* * *

Валера больше не приглашал ее домой. Обычно они встречались по вечерам, когда он уже не работал, а она — еще. Ходили в кино, на концерты, на каток. Валера обнимал ее на людях, нисколько этого не стесняясь, и, наверное, со стороны они выглядели, как влюбленная пара.

Он был смешной, галантный и нетребовательный. Не скупился на комплименты, и, казалось, Катя одинаково нравилась ему и в коктейльном платье на презентации нового клипа какой-то там «звезды», и в джинсах и шапочке на катке.

Они сидели за шатким пластмассовым столиком в одном из торговых центров. Катя потягивала колу, а Валера заказал чашечку кофе, но не притронулся к напитку. За высокой прозрачной оградой носились на коньках люди всех возрастов, пестрые, воодушевленные. Играла романтическая музыка. Свет над катком и кафе был приглушенный, синий, по льду скользили цветные пятна светомузыки.

— А у меня сегодня день рождения, — сказал Валера, поглаживая Катину ладонь.

Взгляд у него был лучистый, с тонкими морщинками в уголках глаз. А улыбка такая… беспомощная. Иногда рядом с Катей он казался юным и ранимым. Вот как сейчас.

— У меня нет для тебя подарка, — извиняясь, ответила она.

— Вообще-то, есть. Можешь сегодня сказать на работе, что заболела?

— И что мы будем делать вместо моей работы? — с любопытством спросила Катя.

— Поедем ко мне.

* * *

Покинув кабинет Султана, Ян подошел к Мадлен, но она, беспокойно вглядываясь в его лицо, только коснулась цветка в своих волосах, словно поправляла прическу.

Прослушка…

Ян тускло улыбнулся и, поцеловав ее в щеку, ушел.

Ночь он провел в баре в квартале от казино, выцедив пару бокалов виски. Ближе к шести утра вызвал такси и попросил водителя припарковаться во дворе, через дорогу от паркинга, где стояли служебные машины. После смены на них развозили по домам особо ценный персонал.

Такси прождало больше получаса, прежде, чем из глубины паркинга выполз черный джип. Если бы на ближайшем светофоре Мадлен не приоткрыла окно, чтобы покурить, Ян вряд ли бы различил ее лицо сквозь затемненное стекло.

Такси двинулось следом. Слепили встречные фары, стеклоочистители едва справлялись с потоком воды.

Мадлен вышла возле старого двухэтажного дома-развалюхи без балконов. Такси остановилось с другой стороны двора. Ян дождался, когда джип уедет, вывернул перед водителем карманы и отдал все, что было, — но оказалось меньше половины суммы. Водитель с презрением глянул на пассажира, смачно плюнул на асфальт — прямо перед носками его ботинок, и уехал. Ян без злости выговорился ему вслед.

Он спрятался от дождя под крышей детской песочницы и стал высматривать, в каком из окон зажжется свет. Но свет все не зажигался, и Ян уже начал думать, что упустил ее. Окна квартиры Мадлен могли выходить на другую сторону дома. Возможно, они давно и зажглись, и погасли, и Мадлен уже смотрела цветные сны.

Ян проторчал в песочнице с четверть часа. Было зябко. Ботинки промокли. Ян втягивал голову в ворот куртки, переминался с ноги на ногу — но не уходил. И вдруг свет зажегся, на первом этаже, прямо перед его глазами, словно Ян был зрителем, который дождался представления. И спектакль действительно начался — потому что иначе назвать увиденное было трудно. В комнате, возле туалетного столика с зеркалом, остановилась Мадлен. Вернее, та женщина, которая была Мадлен полчаса назад. Укутанная в махровый халат по колено, она вытирала влажные волосы полотенцем.

А ты думал, она и спать ложится в вечернем платье? Только туфли снимает?

Мадлен и без косметики была красивой. Только совсем другой. Милой, а не роковой. Домашней. И выглядела моложе. Теперь Ян не дал бы ей и двадцати пяти.

Она подошла к зеркалу. Нанесла на руки крем и долго смотрела в свое отражение, втирая крем тыльными сторонами ладони.

Ян вычислил номер ее квартиры, на мобильном телефоне ввел в поисковик адрес и, пролистав пару ссылок, нашел номер домашнего телефона. Он числился на фамилию Козлов Е.В. То есть его Мадлен могла носить фамилию Козлова.

А потом случилось и вовсе невероятное. В комнату влетело двое детей, мальчишка лет пяти и девочка постарше. Девчушка что-то требовала от Мадлен, тягая ее за рукав халата. А мальчишка самозабвенно прыгал на кровати, как на батуте.

Ян набрал номер. В его телефоне звучали длинные гудки, но Мадлен не двигалась с места, все что-то разъясняла дочке.

Дети были похожи на Мадлен, они находились в ее комнате, но все равно Ян не сразу осознал, что это ее дети. У его Мадлен не было детей. По правде говоря, у нее не было и дома, и махрового халата. Его Мадлен жила в дорогой гостинице и часто ночевала не одна. Она всегда была при макияже, прическе и в вечернем платье. Это был тот еще спектакль! И как-то нехотя Ян допустил, что настоящий спектакль был там, в казино. Для Султана, для него и для других мужчин, таких же, как Ян. Вот где была настоящая сцена. А здесь — жизнь. Серые дома под снос. Скелет древнего автомобиля в углу двора. Забытая в песочнице розовая лопатка, которую Ян машинально шевелил носком ботинка.

И теперь ему стоило уйти.

Но быстрее, чем Ян сбросил вызов, в телефоне раздалось «Алло!»

Теперь Мадлен не было в комнате. Он упустил ее.

— Привет. Это Ян.

Пауза была такой длинной, что Ян проверил, не прервался ни вызов.

— Привет, — бесстрастно произнес телефон.

— Мне нужно поговорить с тобой. Сейчас.

Снова длинная пауза.

— Где ты?

— В песочнице, — он улыбнулся тому, как это прозвучало, — возле твоего подъезда.

— Жди меня там.

— Светик… — раздался в трубке мужской голос, прежде, чем звонок прервался.

Ян видел, как она вернулась в комнату и задернула шторы.

Мадлен пришла через десять минут. Перебежала дорогу, придерживая капюшон короткой черной курточки. Ей все-таки оказалось больше двадцати пяти. В уголках глаз разбегались морщинки, но сами глаза были ясные, живые.

Странно, но она совсем не обращала внимания на его шрам — ни сегодня в казино, ни сейчас. Словно на его лице ничего не изменилось.

— Ты красивая. Света.

— Ты мог бы сказать мне об этом и в казино, — она переступила борт песочницы и скинула капюшон. Ее волосы, уже высушенные, были собраны в хвост.

— В казино ты не такая красивая.

Света горько улыбнулась и отвернулась к своему окну. За шторами маячила маленькая прыгающая тень.

Сейчас Света была ему ближе, чем когда-либо, но Ян не мог ее коснуться. Он даже разговаривал с ней через силу.

— Я не знал… — он кивнул в сторону окна, хотя Света не могла этого видеть. — Обо всем этом, когда набирал твой номер. Почему?..

Света все молчала. Потом встрепенулась, обняла себя руками.

— Я в двадцать лет осталась одна с ребенком. Настюша заболела, оперировать нужно было в немецкой клинике. Тридцать тысяч. А я работала кассиром в магазине. По ночам, пока мама сидела с Настюшей, подрабатывала официанткой в клубе. Султан предложил больше. Я сказала, насколько больше мне нужно. Он согласился. Вот и вся история.

— А муж?

— Муж все знает. Он хотел деньги вернуть. Но дело ведь не в тридцати штуках. Султан же не в долг давал, он меня всю купил. И это была честная сделка.

Ян медленно глубоко втянул носом воздух. Также медленно выдохнул.

Каким же мерзавцем, наверное, он выглядел в ее глазах…

— Султан хочет, чтобы двадцать первого января я встретил в аэропорту девушку. Кубинку. Сказал, я должен развлечь ее.

— У тебя получится, — усмехнулась Света и достала из кармана пачку сигарет. — Будешь?

Ян покачал головой. Он и сам не знал, почему эта улыбка так сильно его задела.

— Не надо делать из меня монстра. У меня тоже сделка с Султаном.

— Тоже больной ребенок? — пряча лицо за огоньком зажигалки, спросила Света.

— А ты еще большая стерва, когда становишься обычной женщиной, — холодно ответил он.

— Послушай, Ян, — Света спрятала зажигалку в карман джинсов. — Я не знаю, кто это за девушка. Или что должно произойти в этот день. Могу только предположить, что у нее тоже своя сделка — у клиентов сейчас спрос на темнокожих девушек. Но, если потянешь за этот кирпич — на тебя обрушится стена. Чтобы ни происходило, кем бы ни оказалась эта кубинка, ты будешь причастен к чему-то большему. Поэтому, если у тебя есть возможность, — беги.

— Ты же знаешь, я не стану сбегать. Сделка есть сделка.

— Твое дело, Ян. Это просто был мой совет. В обмен на обещание больше никогда не заговаривать со мной.

Она ждала.

Дождь гулко барабанил по жестяной крыше.

В доме напротив, один за другим, зажигались окна.

— Обещаю, — сказал Ян и вышел под ливень.

* * *

Они молча сидели в машине. «Дворники» сгоняли со стекла мокрый рыхлый снег. Капли серебрились в свете фонаря. При таком освещении лицо Валеры казалось бледным. Ее, наверное, тоже. Они сидели так минут пять — или десять, и Катя все не могла заставить себя выйти из машины. Потому что потом ей придется войти в подъезд, открыть дверь — и увидеть Яна. Посмотреть ему в глаза. А дальше… Она даже представить не могла, что будет дальше. Мысли обрывались. Черная дыра.

— Ты же не в этом подъезде живешь, верно? — рассматривая Катин профиль, спросил Валера.

— В следующем.

Валера положил руку на рычаг переключения скорости.

— Не надо, — тихо попросила Катя.

— Почему? Ты боишься его? Хозяина квартиры? — попытался угадать Валера.

— Нет. Я боюсь…

…увидеть его взгляд…

— …пересудов. На генетическом уровне это присутствует у всех жителей крохотных населенных пунктов, — врала Катя, удивляясь тому, как ровно звучал ее голос.

— Переезжай ко мне, — вдруг предложил Валера, отводя Кате за ухо прядь, упавшую ей на лицо. Он произнес это так просто, словно говорил о пустяке.

— Я не могу просто взять — и переехать жить к…

…другому

— …мужчине.

Наверное, теперь это было глупо: делить постель — но не квартиру. Только знать бы еще, что именно заставляло ее метаться между двух домов.

— Если решишься — только дай знать.

— Конечно.

Катя поцеловала его в губы и вышла из машины.

Она очень медленно, беззвучно повернула ключ в замке. Не включая света, сняла сапоги — но едва сделала шаг к своей комнате, как раздался щелчок — и в спальне Яна зажглась настенная лампа. Ян сидел на застеленной кровати, прислонясь спиной к стене.

— Привет, — спокойным тоном поздоровался он.

— Привет, — Катя попробовала улыбнуться.

— Не слышал шума подъезжающей машины. Ты не на такси?

Катя моргнула, но взгляда не отвела.

— На автобусе, как обычно.

Ян подошел к ней, не спеша, словно давая шанс укрыться в своей комнате. Катя едва заставила себя остаться на месте.

— На улице дождь. Ты без зонта, — он провел ладонью по едва влажному воротнику ее пальто.

Катя молчала.

— Откуда ты приехала? — и быстрее, чем Катя успела снова соврать, добавил: — Я заходил в казино. Тебя там не было.

Она только едва заметно покачала головой.

— Пока я жду тебя, ты проводишь время с другим мужчиной, — все таким же спокойным тоном продолжил Ян.

Катя машинально глянула в сторону кухонного окна, хотя знала, что Валера не смог бы ей помочь — даже если бы стоял там, за стеклом.

— Я не просила меня ждать.

* * *

Она не просила…

Ян подошел ближе. Ему захотелось ее ударить. Со всей силы, наотмашь, чтобы Кэт отлетела к стене, а на щеке осталось горячее бордовое пятно. Чтобы она поняла, что творит! Но вместо этого он положил руки ей на плечи и легонько погладил.

— Кто он? — ласково спросил Ян. — Скажи мне правду, малышка Кэт. Помнишь мое желание?.. Мне нужна правда.

— Мужчина, который подобрал меня после вечеринки, — покорно ответила Кэт.

Руки Яна замерли.

— Ты не поехала с тем лысым?

— А ты думал, я поехала?! — воскликнула Кэт. Ян невольно убрал ладони с ее плеч. — Я сбежала через окно в туалете! Без пальто! Без денег! После пяти бокалов «Шампанского»! Валера меня подобрал. Можно сказать — спас. Я заснула у него в машине, утром он привез меня сюда. А потом разыскал.

Ян, словно со стороны, услышал свой тихий стон. Опустил голову, зажмурился — и снова поднял взгляд на Кэт.

— У вас это серьезно?

— Нет.

Ян взял ее лицо в ладони. Кэт попыталась увернуться, но он только усилил хватку.

— Мне перед каждой репликой просить тебя говорить правду, или ты просто отнесешь эту просьбу ко всему диалогу? — мягко спросил он. — Так у вас это серьезно?

— Это не твое дело, Ян, — ледяным тоном ответила Кэт. — Совершенно не твое.

Ян опустил руки. Так и стоял, не двигаясь, и все смотрел на Кэт. Что-то рвалось, рушилось между ними, но так незаметно, так тихо, что казалось — ничего страшного не происходит.

— Я хочу, чтобы ты его бросила.

— Что?.. — Кэт поморщилась, словно он сказал бестактность.

Ян пытался оставаться спокойным, но кровь уже гулко стучала в висках. Грудная клетка быстро поднималась и опускалась — словно после пробежки. Он чувствовал себя по-мальчишески обиженным — и разозленным. Будто его обвели вокруг пальца.

— Думаешь, он твой принц? Почувствовал твою тонкую душу, а я — нет? На сколько баллов он оценил бы тебя полгода назад?.. — Ян сжал кулаки. — Он просто мужчина, который тебе подвернулся. Я хочу, чтобы ты порвала с ним. Это! Мое! Желание!

Глаза Кэт расширились.

— Ян, ты что? не понимаешь? Это больше не игра. Я не сделаю этого.

— Сделаешь!

Она смотрела на него с жалостью. С жалостью!

— Тогда проваливай, — сквозь зубы произнес он. — Нет игры — нет комнаты. Таковы правила.

— Ян… — ее голос дрогнул.

— Чтобы к моему возвращению тебя здесь не было. Иначе… — он не договорил, схватил с вешалки куртку. — У тебя пять минут. Время пошло.

* * *

Катя знала, что дверь сейчас с грохотом захлопнется, но все равно вздрогнула, когда это произошло. Растерянно огляделась. Вот так, в одно мгновение, она перестала быть частью этого мира. Тогда почему коридор, ее комната, звуки, запахи — все оставалось прежним?

Кровать, наскоро застеленная покрывалом, едва слышно скрипнула, просев под ее весом.

Рано или поздно это все равно бы произошло. Если бы не Валера, нашелся бы другой повод. Потому что представить будущее с Яном было невозможно. Как невозможно смириться с его непредсказуемостью и легкомыслием. С тем, что он запросто может оставить ее на вечеринке и сбежать с первой попавшейся барышней. Что способен бросить ее на остановке, только потому, что так хитроумно переплелись мысли в его голове. Все существование Яна было похоже на бесконечную игру, в которой бонусы находятся в самых неожиданных местах, а у героя — несколько жизней.

Разве она таким представляла свое будущее? Разве за этим срывалась с места? Ей нужна была уверенность в завтрашнем дне. Фундамент. С Яном фундамента не построишь. С ним можно лишь нестись на плоту по горной реке. И то — пока Яну не надоест ее общество.

Она бы все равно ушла. Пусть позже — но и тогда было бы также больно.

Ян — как плохая привычка. Как зависимость. Пока он рядом — Катя чувствовала себя невероятно счастливой. Но последствия того не стоили. Ей следовало как-то ловко ухватиться за все, связанное с Яном, проросшее в ней, — и рвануть сильнее. Черт с ними — со шрамами.

Она наскоро собрала вещи — те, что вместилось в черную спортивную сумку, с которой когда-то приехала сюда. В этой спальне Катя прожила почти восемь месяцев — странных, зыбких, как сон. Здесь произошло ее перерождение. А теперь Катя покидала свою комнату — так быстро, что не успевала с ней проститься.

На несколько секунд она задержалась в коридоре — стояла, глядя на дверь комнаты Яна, в стекло которой бился свет. Потом вышла в тамбур. Вернулась — и оставила ключи за фотографией на полке.

* * *

Ян не собирался возвращаться через пять минут. Он понял это, как только вышел на улицу. Моросил мелкий дождь. Холод остудил голову, и на смену ярости пришла тихая, разъедающая злость. Ян размашисто шел вдоль озера, не зная, чего хочет больше: вернуться в пустую квартиру или вернуться и застать Кэт в слезах, ноющую «прости» и «мне некуда идти». Первый вариант Яну нравился больше. Эта провинциалочка украла его удачу, а вместе с ней — деньги. Друзей и подруг. Сон. Гордость. Привычный уклад жизни. Она хотела его комнату.

Может, еще и жизнь?!

Потом и эти чувства прошли. Яну стало стыдно за них — не похоже на него, не достойно. Он подумал, что ведет себя, как в казино — когда проиграл. Вот что вытягивало грязь — не сам проигрыш, а нежелание с ним мириться.

Волосы постепенно тяжелели и липли к шее, на кончике носа собирались капли. Куртка была распахнута, но Ян не чувствовал холода. Он удивился, когда осознал, что дрожит.

Ноги сами привели его к дому Мариши. Сейчас ее студия казалась чем-то, вроде гавани в шторм. Ему бы перевести дух. Собраться с мыслями. Кэт, конечно, уйдет, — теперь он не сомневался. Мариша просто поможет ему спокойно принять этот факт.

Дверь открылась, когда Ян, устав звонить, начал барабанить в ее кулаком. Перед ним возникла женщина, которая когда-то была суккубом. Без макияжа. Поверх пижамы — халат. Волосы заплетены в короткую тугую косу. Ян едва сдержался, чтобы не повторить ее имя с вопросительной интонацией.

— Я думала, ты больше не придешь… — словно оправдываясь, произнесла она.

Чтобы войти в студию, Яну пришлось протиснуться между Маришей и дверью.

Негостеприимная.

— Налить тебе чая? — Мариша, помедлив, закрыла дверь.

Чая?!

— Нет.

Ян ходил по студии, не останавливаясь. Потом застыл — прямо перед ней. Мариша напряженно покусывала губу.

— Каким бы ты нарисовала меня теперь? — с вызовом спросил Ян.

— Не цельным, — окинув его взглядом, ответила Мариша. — Разорванным на части. Черные, белые, красные.

— Не цельным… — повторил Ян, подойдя к окну.

Он чувствовал себя так, словно стоял на ступени мчащегося поезда. Повиснув на поручнях, высунул голову, глотал воздух, пьяный от скорости, и ждал малейшего знака — гудка, взмаха флажка — чтобы спрыгнуть.

— Я выхожу замуж, — раздалось из глубины комнаты.

Ян обернулся. Он смотрел на Маришу, словно не понимая смысла ее слов.

— Я выхожу замуж, — разделяя слова паузами, повторила она. — Ты больше не можешь приходить ко мне — вот так, без приглашения, без звонка.

Конечно, она имела в виду, что он больше вообще не может к ней приходить.

Наверное, вежливость требовала спросить, кто избранник. Но Яну было все равно.

— Поздравляю.

— Он фотограф. У нас любовь.

— Скоро свадьба?

— Через неделю.

— А платье? — вдруг осенило Яна.

Стоп. Не надо…

— Какое оно? — отмахнувшись от самого себя, спросил он.

Мариша, улыбаясь, отодвинула штору, достала из шкафа вешалку с белым атласным платьем.

Белым.

Свадебное платье Мариши Ян мог представить любым: красным, желтым, фиолетовым, зеленым. В горошек. В полоску. Даже в пятна, как шкура леопарда. Но белое… Стандартно-белое… Как у обычной девушки, мечтающей пойти под венец по большой любви…

— Примерь.

Мариша колебалась.

— Примерь, — Ян улыбнулся. Внутри себя он чувствовал затишье — то самое, которое возникает перед бурей. На горизонте уже чернели тучи, доносились раскаты грома, остро пахло озоном.

Мариша зашла за ширму — Ян стерпел и это. Вышла — цветущая, даже слегка смущенная. Белый ей был не к лицу.

Ян медленно обошел ее по кругу. Мариша все оглядывалась, пытаясь поймать его взгляд. Ждала подвоха. Она хорошо его знала.

Ян зашел на второй круг.

— У тебя молния застегнута до середины.

Она пожала плечами. Смущенно? Кокетничая?

— Да, одной с таким платьем не справиться.

— Но ты не попросила помочь, — Ян прищурил глаза. — Давай, застегну.

Она сделала жест, словно хотела его оттолкнуть.

— Не надо…

— Надо, — он грубо развернул Маришу к себе спиной.

Но вместо того, чтобы застегнуть платье, опустил застежку до конца.

— Ян!

Все женщины такие похожие… И Кэт…

Как давно она встречалась с тем? Сколько времени водила Яна вокруг пальца?

Мариша вынесла его поцелуи в шею — поддалась, невольно склонила голову — но, когда руки Яна стали стаскивать с нее платье, вздохнула — словно застонала — и вырвалась.

— Ян, прекрати!

— Я ничего не сделаю против твоей воли, — медовым голосом ответил он.

Ян снова двинулся к ней. Мариша пыталась сбежать, но сбегать в студии было некуда. Ян оттеснил ее к барной стойке. Его руки стали шарить по ее телу. Мариша извивалась, пытаясь его оттолкнуть, потом замерла — и Ян почувствовал резкую боль: Мариша до крови укусила его губу. Стоило ему поднять голову, как вдобавок он получил по лицу стеклянной пепельницей. Рот наполнился кровью. Мариша, напуганная своим поступком, стояла перед ним в спущенном с плеч платье, с растрепанными волосами.

Этот удар стал для него и гудком, и взмахом флажка.

Ян сплюнул на пол кровавый сгусток — и размашисто, всей ладонью хлестнул ее по лицу. Мариша ахнула, схватилась за пылающую щеку — но ее глаза уже горели. В них больше не было ни страха, ни, тем более, смущения. Только желание.

Любительница экспериментов.

— Совет вам… — Ян вытер губы рукой — по щеке протянулся кровавый след, — да любовь, — и вышел за дверь.

Вот он и спрыгнул с поезда. И не было больше ни пьянящего ожидания, ни ветра, бьющего в лицо, — только боль после падения.