Детектор лжи

Эпилог

Перед глазами Кена еще много недель стояла та страшная картина – как его друг падает с развороченной пулей грудью, вытаращенными глазами и жуткой гримасой на лице.

Он никогда не видел ничего более ужасного. И никогда не делал.

Когда ему позвонили из полиции и сказали, что он может забрать свой револьвер, Кен поблагодарил и обещал зайти попозже. Но так и не зашел.

Расследование между тем продолжалось. Кена несколько раз вызывали для дачи показаний, но никаких обвинений ему предъявлено не было. Миф тоже избежала судебного преследования, хотя гильдия адвокатов очень внимательно изучила все ее дела. Помогло то, что национальная ассоциация операторов полиграфа начисто отвергла саму возможность обмануть детектор лжи.

Правда, это не помешало той же ассоциации лишить Кена лицензии на девяносто дней.

Не успел он получить соответствующее уведомление, как ему позвонили из Университета Эмори. На факультете психологии наметили новые исследования эффективности полиграфа, Кену предложили принять в этом участие. Похоже, огласка, которую получило его дело, подвигла психологов к проведению новых экспериментов, и Кен внезапно обнаружил, что на изучении полиграфа он может заработать больше, чем на его использовании.

Президента «Виккерс» Герберта Декера привлекли к суду за нарушение корпоративного законодательства и заговор с целью убийства. Декера обвинили в том, что он приказал убить Дона Брауна, но суд не признал его виновным, поскольку предполагаемый убийца, покойный Тед Майклсон, не мог дать показаний против своего заказчика.

Банковские бланки вывели следователей на губернатора Холдена, что позволило начать дело против «Виккерс индастриз». Холден уверял, что понятия не имеет о счетах, на которые компания переводила ему деньги, но ФБР, следуя по стопам Билла, проследила их связь с губернатором. Декер упорно все отрицал. В разгар скандала Холден заявил, что не будет баллотироваться на следующий срок и проведет личное расследование, дабы обелить свое имя, а сам начал потихоньку готовиться к выборам в сенат.

Кен скучал по Марго. Он не видел ее со дня похорон Билла – церемонии, о которой предпочел бы забыть. Теперь ему не с кем было поделиться своим горем и тоской, и он чувствовал себя еще более одиноким.

Марго сказала, что хочет побыть одна. Кен понял, что это значит, но все-таки продолжал бегать по вечерам в парке, надеясь, что когда-нибудь увидит ее на дорожке рядом. Он с горечью думал, что не ошибся в ту ночь у гаража и его бывшая жена действительно рассталась с ним навсегда.

Как-то в субботу Кен решился посмотреть на камень, который Билл подарил ему в Олимпийском парке. На поиски ушло немало времени, но в конце концов он его нашел. На нем не было ни подтрунивания, ни чего-нибудь в этом духе, что ожидал увидеть Кен. Вместо этого он прочитал: «Кену Паркеру – верному другу».

Лучше бы Билл его выругал.

Кен навестил Гончую и ее друга, который быстро шел на поправку. Девушка снова каждую ночь садилась на мотоцикл и, включив свой сканер, носилась до утра по городу в поисках происшествий.

Единственным светлым пятном в жизни Кена было выступление его брата в комитете конгресса в Вашингтоне. Кен сделал ему сюрприз, всю ночь просидев за рулем машины и неожиданно явившись на слушания. Бобби говорил очень живо, с такой энергией и страстью, что вызвал слезы у многих свидетелей. Кен никогда так не гордился своим младшим братом. Хотя денег Бобби так и не выделили, грядущие выборы в конгресс внушали надежду, что это выступление все же пойдет ветеранам на пользу.

Кен проводил много времени на колесах, пытаясь привыкнуть к переменам в своей жизни. Билл погиб, Марго исчезла из его жизни, а Миф…

Он не пытался с ней связаться, хотя она сама несколько раз звонила ему по телефону. Кен не хотел ее видеть. Миф обнажила темные стороны его души, которые теперь всегда были неразрывно связаны с ней. Он разоблачил в себе лжеца. Мастера самообмана. Единственный плюс во всем этом, думал Кен, в том, что у него появилась возможность встретиться с собой лицом к лицу. Возможно, когда-нибудь он сможет одолеть свою темную половину.

Из офиса его в конце концов выставили – не за просроченные платежи, а потому что Дауни счел Паркера нежелательной персоной. Кен знал, что мог бы сопротивляться, но это было бесполезно. Запрет на лицензию еще не истек, и арендная плата истощала его средства.

– Выбросить или оставить? – Гончая держала в руках толстую пачку информационных бюллетеней, посвященных полиграфам и связанному с ними бизнесу.

– Выбрасывай.

Кен в последний раз пришел в свой офис, девушка помогала ему упаковывать вещи. Он закрыл большую картонную коробку.

– Я буду скучать по этому месту, – признался он.

– Это часть твоей жизни, Кен.

– Безобразной, скучной и никчемной, но все-таки уютной. У меня такое чувство, будто я выбрасываю на улицу хромую одноглазую собаку, которая никому больше не нужна. Я буду скучать даже по секретарше.

– А я не буду, – отозвалась Гончая. – У меня от нее мурашки бегают.

В дверь постучали. Кен открыл и увидел молодого человека в бейсбольной кепке.

– Кен Паркер?

– Да.

– Вам почта.

Парень протянул ему конверт. Пока Кен расписывался и раздумывал, стоит ли давать ему на чай, курьер исчез.

– Надо было дать ему чаевые, – сказала Гончая.

– Пожалуй.

Кен вскрыл конверт и вытащил пару бумажек. На верхнем листке рукой Миф было написано несколько строчек:

Кен взглянул на второй листок. Кое-как продравшись через юридическую невнятицу, он остановился на стоявшей внизу цифре.

Пятьсот шестьдесят тысяч долларов.

Его комиссионные. Все это принадлежало ему.

Пятьсот шестьдесят тысяч долларов. Целое состояние – и жалкие гроши по сравнению с тем, что он потерял.

Кен протянул бумаги Гончей. Та прочитала письмо, взглянула на размер суммы.

– Прекрасно, Кен.

– Половина твоя.

– Нет.

– Ты это заслужила.

Девушка покачала головой.

– Через несколько лет у меня будет столько денег, что твои полмиллиона покажутся сущим пустяком. Если, конечно, родители не лишат меня наследства.

– Уверена? Тебе это может пригодиться.

Гончая на минуту задумалась.

– Может, ты дашь немного Марку, чтобы он бросил свою работу в стрип-клубе?

– Конечно.

– Обсудим это за обедом. Ты ведь к нам придешь? Марк приготовит что-нибудь особенное.

– Обязательно приду.

Гончая завязала большой мусорный пакет и перекинула через плечо.

– Встретимся внизу?

– Ладно. Спасибо тебе.

– Не вешай нос. Если будешь хорошо себя вести, может, я расскажу тебе, почему все называют меня Гончей.

Он улыбнулся:

– Договорились.

Джессика хлопнула его по плечу и вышла из офиса.

Кен оглядел комнату. Вещи были аккуратно упакованы и готовы к отправке.

Но куда?

В его квартиру? Там и так полно всякого хлама. Иначе это и не назовешь. Хлам. Накипь на жизни, о которой он быстро забудет.

Кен полез в карман, достал колоду, составленную из одних дам червей, выбросил в корзину. Выключил свет и в последний раз оглядел кабинет.

Посреди комнаты стоял его старый побитый полиграф. Без датчиков, на четырех железных подпорках, он напоминал какое-то искалеченное животное.

Здесь ему самое место, подумал Кен.

Он вышел из кабинета, аккуратно закрыв за собой дверь. Створка громко скрипнула и захлопнулась с металлическим щелчком. Кен расправил плечи и напоследок вдохнул знакомый запах плесени в затхлом коридоре.

Не оборачиваясь, он спустился по лестнице и вышел в бледно-оранжевые сумерки догоравшего дня.