Дети аквамарина

Десять

Человечек подбежал к конвертоплану, не дождавшись, пока лопасти остановятся полностью. Спросил у выпрыгнувшей вслед за охранником на старый потрескавшийся асфальт Даны:

— Это вы журналистка? Как вас там: Лемберг, Лемберт?

С произношением у человечка была беда. Видимо, на немецком говорить ему приходилось в исключительных обстоятельствах, а других языков Евросоюза он и вовсе не знал. Но спасибо, хоть так изъясняется, переводчика не искать. Вопросу Дана, знаменитый медицинский репортёр, чьё лицо не сходило со страниц популярного информационного канала, не удивилась тем более. Во-первых, потому, что на суше новостями медицины вряд ли интересовались так, как в цивилизованном мире. Во-вторых, лицо её скрывала маска костюма биозащиты.

— Ламбер, — поправила она. — Наша договорённость в силе?

— Да, разумеется! Я положил её в заводской холодильник, дожидается вас в целости и сохранности. И она, и её...

Человечек запнулся, и Дана подсказала:

— ...ребёнок.

— Ну да, именно. Весь комплект всего за пятьсот евро.

На человечке защитного костюма, естественно, не было. Плюгавый, ниже среднего роста, сморщенное лицо, пигментные пятна на коже. Редкие пегие волосы обрамляют обширную лысину в полголовы. На вид ему было лет пятьдесят. Или около тридцати. Человека, никогда не покидавшего уютный мирок своего купола, могла шокировать такая неопределённость с возрастом, однако Дане, в силу профессии, приходилось часто общаться с «внешними».

— Вы обещали обеспечить транспорт, — напомнила она.

— Так вон же она, моя красавица!

Человечек с готовностью махнул рукой в сторону древней малолитражки, стоявшей на краю городской площади, послужившей «аэродромом» для конвертоплана. Окрас машины, некогда травянисто-зелёный, поблёк, крылья проржавели до дыр. В моделях автомобилей прошлой эпохи Дана не разбиралась. Да и какой смысл делить на «модели» ржавый металлолом? Единственное, что имело значение, — машина была слишком мала, чтобы вместить репортёрскую группу с охраной. В салон влезут лишь четверо, включая водителя.

Дана покосилась на высунувшегося из двери конвертоплана оператора, перевела взгляд на старшего охраны. Предложила:

— Выделите мне одного человека. Остальные пусть ждут здесь.

— Никак невозможно. — Старший отрицательно покачал головой. — Это противоречит инструкции. Нужен ещё транспорт, для охраны.

Разговаривали они на французском, общепринятом в Карфагене, но последнюю фразу мужчина произнёс по-немецки, — специально для «принимающей стороны».

— Так ведь тихо у нас в городе, спокойно! — затараторил человечек. — Разве что вечерами постреливают. Но до вечера долго, а завод рядом, в двух кварталах отсюда. Мы же по-быстрому — туда и обратно.

Он не врал, с картой городка Дана ознакомилась перед поездкой. И она прекрасно знала, сколько времени могут занять поиски более или менее работоспособного транспорта в таком захолустье. Просительно посмотрела на возвышающегося над ней охранника, предложила:

— Тогда Вальтер пусть останется, а едут двое ваших.

Старший охраны помедлил, кивнул нехотя. Уточнил:

— Я еду с вами.

На удивление машина завелась с первой попытки. Движок тарахтел, трансмиссия стучала и повизгивала, но способности передвигаться ржавое корыто не утратило. На переднее сиденье Дану не пустили, но это её ничуть не расстроило. Пейзажи, подобные тому, что разворачивался за мутными стёклами малолитражки, она видела не единожды. Заброшенные десятки лет назад, зияющие пустыми оконными рамами разваливающиеся панельные дома, остовы автомобилей, скелеты разгромленных и сожжённых ларьков вдоль дороги, заросли сорняков в пол человеческого роста на месте тротуаров. Так выглядит весь некогда заселённый людьми мир. Во всяком случае, девяносто девять и девять десятых его процента.

Конечно, полностью заброшенным городок не был, какое-то количество людей здесь ещё влачили существование. Но на глаза чужакам они предпочитали не попадаться, очень уж эфемерными стали право и власть во внешнем мире.

— К главному входу я вас не повезу, вопросы начнут задавать ненужные: «зачем», «почему», — сообщил плюгавый, поворачивая на перекрёстке. — Сейчас к задним воротам подъедем. Они заперты, но у меня ключики от калитки имеются. Холодильник сразу за забором, получите свою «посылку», денежки отсчитаете, и дело сделано. Деньги ведь при вас?

В куполах не пользовались наличностью со дня их заселения, но для расчётов с внешнемирцами информационный канал держал небольшой «кэш» в хранилище карантинной зоны. Человечек при первом контакте назвался кладовщиком консервного завода, единственного предприятия, работающего в городке и худо-бедно обеспечивающего средствами к существованию его население. То, что продавать в этот раз он собирался не упаковку ворованных концентратов, а тело собственной жены, было мерзостью. Но чистоплюи и неженки репортёрами, тем более медицинскими, не работают.

— Деньги у меня, не беспокойтесь, — подтвердила Дана. — Расскажите ещё раз...

Она хотела, чтобы мужчина повторил историю с гибелью женщины, но попросить не успела, — ожил смарт, надетый поверх комбинезона на левое запястье. Дана взглянула на экранчик и удивлённо приподняла бровь, — Франк? Поспешно коснулась зелёной трубки, активируя связь. Экран вспух, развернулся небольшой голосферой. Бледное лицо мужчины занимало весь её объём.

— Привет, Дана! Нужно срочно встретиться. Минут через двадцать я буду в городе.

С Франком Ленартсом они учились в медицинском университете на кафедре прикладной генетики. Познакомились и начали встречаться, когда она только перешла на третий курс, а Франк уже писал диплом. Потом он закончил аспирантуру, блестяще защитился, получил заманчивое предложение от биотехнологической корпорации. Обещал, что и для подруги подыщет там место. Надо лишь подождать год-два. Но спустя два года Дана уже твёрдо знала: лабораторные бдения не для неё, студенческие статьи на медицинских информканалах переросли в профессию. Их роман с Ленартсом постепенно угас. Слава богу, они сумели остаться друзьями.

Последние четыре года Франк занимался делом благородным, но бесперспективным: разрабатывал новые вакцины для «внешних» в рамках Программы Сохранения Вида.

— Я на задании, вернусь часа через три, — ответила Дана. — А ты разве не в лаборатории?

— Три часа? — Ленартс проигнорировал её риторический вопрос. — Ладно, как вернёшься, набери меня.

— Да что случилось?

— Кое-какая интересная информация о новом «мультирексе». Тебе уже предлагали...

Увлечённая разговором, Дана не следила, что происходит вокруг, и когда автомобильчик резко затормозил, её бросило на спинку переднего сиденья. От толчка голосфера схлопнулась, связь оборвалась, проглотив окончание фразы. Они были почти на месте, в тридцати метрах от консервного завода. Однако вопреки уверениям кладовщика задние ворота оказались не заперты. Наоборот, открыты нараспашку и створ их перегораживал бронеавтомобиль без опознавательных знаков.

— Это кто такие? — настороженно спросил старший охраны.

— Понятия не имею.

Плюгавый нервно тискал баранку руля. Видимо, колебался, как поступить: выйти из машины и выяснить диспозицию или немедленно дать задний ход.

Ни первое, ни второе сделать он не успел. Потому что башенка бронемашины с торчащим из неё стволом крупнокалиберного пулемёта пришла в движение, поворачиваясь в сторону незваных визитёров.

— Из машины! — рявкнул охранник, первым сообразив, что сейчас произойдёт.

Проверять, как выполнит команду вверенная его заботам журналистка, он не стал, выдернул её из салона, как морковку из грядки. Потянул за собой под защиту ближайшего здания.

В следующий миг пулемётная очередь ударила в автомобильчик, заставив тот вздрогнуть. Стёкла разлетелись фонтаном звенящих брызг, пули скосили разросшиеся кусты форзиции, выбили крошево из бетона многоэтажки.

Дану и старшего охраны угол здания защищал надёжно, но второму охраннику, чтобы присоединиться к ним, пришлось бы преодолеть открытое теперь пространство под кинжальным огнём. Он залёг за старым жестяным киоском, стоявшим когда-то между проезжей частью улицы и тротуаром. Слабая преграда для крупнокалиберных пуль. Спасало парня то, что сидящие в бронемашине его позицию пока не заметили. Плюгавого кладовщика уже ничто спасти не могло. Реакция у него оказалась не такой быстрой, как у профессиональных телохранителей. Он так и остался сидеть в своей таратайке, изрешечённый пулями, утыканный осколками стекла.

— Уходим! — снова распорядился старший. Скомандовал напарнику: — Прикрываешь!

Пробираться сквозь заросли и руины совсем не то самое, что ехать пусть на стучаще-гремящей, но машине. Дана оценила это в полной мере. Два квартала? Ей показалось, что два километра. На счастье, бронемашина не преследовала и подкрепление, вызванное старшим, им не понадобилось. Зато оно пригодилось оставшемуся прикрывать парню. Пуля разорвала бедро, кость не задела, но крови он потерял достаточно. Ещё хуже — в рану набилась всякая дрянь, пока он уползал из-под обстрела по траве и грязи. И произошла разгерметизация защитного костюма, само собой. Рану прочистили и обработали антисептиком, парню вкололи усиленную дозу иммуноактиватора, но надежды на благополучный исход было немного, это понимали все.

Когда конвертоплан, подняв клубы пыли, оторвался от бетона площади, над головами пронёсся штурмовик Альянса. Из-под крыльев сорвались ракеты, прочертили блёклое сентябрьское небо. Громыхнуло, два огненно-дымных облака поднялись над тем местом, где стоял консервный завод.

По стечению обстоятельств Франк Ленартс сидел за штурвалом конвертоплана такой же модели. Только раскраска машины была иной: серебристо-белая, с большими алыми крестами на фюзеляже и символикой ПСВ. Настоящим пилотом Франк не был, но в юности серьёзно задумывался об этой профессии, посещал курсы. Да и потом, во взрослые годы, мечтая о собственном гидроплане, время от времени обновлял навыки. Никогда не знаешь, что пригодится в жизни. Это — пригодилось.

Когда Дана Ламбер внезапно прервала разговор, Франк не повторил вызов немедленно. Если репортёр «в поле», случиться может всякое. Пусть закончит со своей маленькой сенсацией, вернётся в город. Там и получит настоящую.

Полёт подходил к концу. По правому борту конвертоплана тянулся африканский берег, впереди уже можно было разглядеть острова Керкенна. А над головой синело небо. Франк вдруг подумал, как редко он его видел — вот так, собственными глазами, а не в голосфере. Считанные разы за всю жизнь. Небо над головой они отдали в обмен на безопасность. Как и всё, оставшееся снаружи. Не слишком ли дорогая цена? Возможно, Фауста в чём-то права, а он поддался эмоциям. Стоит ещё раз выслушать её аргументы?

Франк Ленартс коснулся экрана смартфона. Не открывая голосферу, включил аудио.

— Я слушаю, — раздался в кабине знакомый сухой голос.

Ответить Ленартс не успел, краем глаза уловил движение с левого борта. Невольно повернул голову.

— Какого чёрта...