ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА XII. ТАСЕНДА

Разговоры, которые Тасенде доводилось слышать о Зеленштайне, были очень странными и противоречивыми. Селяне готовы были славить Безымянного Ангела за этот бесценный дар Подступам. Они, похоже, по-настоящему гордились своей реликвией, которая успокаивала души последователей церкви, не давая им восставать в виде гейстов или иных нечистых созданий.

Но она также не давала их душам вернуться в Топь. И потому, хотя жители Подступов и гордились благодатью Ангела, многие из них отказались переходить в лоно церкви. Тасенда понимала их. Зеленштайн был изумительным благом — но он напоминал подаренного вола, когда у тебя нет телеги, чтобы тащить её, или поля, чтобы пахать. Сама она была благодарна за это сокровище, и вместе с тем от него ей почему-то становилось не по себе.

Она и представить не могла, что столь ценную вещь будут прятать в катакомбах. Ром вёл её вниз по узкой винтовой лестнице, высвечивая фонарём древние камни, истёртые не ветром или дождём, но ногами людей, изо дня в день проходивших здесь бесконечной вереницей. Воздух стал холодным, сырым, и вскоре они вступили в царство корней, земляных червей и прочих незрячих тварей. На самом дне не оказалось никакой двери — лишь странное каменное панно, изображающее летящих ангелов.

Ром надавил на определённый участок камня, — маленькую выпуклость, замаскированную под голову ангела, — и тот погрузился в толщу. Какой-то древний механизм отодвинул камень в сторону, открыв проход. Его нельзя было считать настоящей преградой, — любой, потратив достаточно времени, наверняка нашёл бы часть, на которую нужно нажимать, — но он служил напоминанием. Даже в столь священном месте, хранилище артефакта, предназначенного усмирять духов, было разумно отгородиться от своих мертвецов запертой дверью.

Они прошли через отверстие и оказались в катакомбах — существовавших задолго до приората в его нынешнем виде. Тасенда ожидала увидеть черепа, но её взору предстала лишь сеть узких коридоров. Стены были выложены рядами неровных шестиугольных камней, около трёх ладоней в ширину. Многие из них несли на себе символ Безымянного Ангела.

— Никаких костей? — удивлённо спросила она, когда Ром повёл её направо.

— Не-а, — отозвался он. — Здесь не любят выставлять мёртвые тела напоказ. Эти люди заслужили покой, а не любопытные взгляды зевак. Те камни на стенах можно вынуть, и за каждым будет длинное углубление, выдолбленное в стене. Мы кладём тело на доску, заталкиваем внутрь и запечатываем.

Тасенда молча кивнула, следуя за ним.

— Здесь просто уйма места, — продолжил Ром. — Тот, кто построил эти катакомбы, позаботился, чтобы мертвецам здесь было просторно. Но твои люди нечасто соглашаются быть похороненными здесь, как подобает.

— Мы..., — но что она могла ответить? Это было чистой правдой. — Топь — наше наследие. Мне жаль.

— Твои люди, — сказал он, — мечутся между двумя религиями. Я думаю, вы пытаетесь исповедовать сразу обе. Терпите священников, когда те наведываются к вам, но потом всё равно отдаёте вашу истинную преданность Топи. Знаю, приорессе это не по душе, но кто я такой, чтобы в чём-то вас упрекать? Можно сказать, я и сам поклонялся двум богам. Большую часть жизни меня вело упоение охотой — а вовсе никакая не добродетель.

Он провёл её по изогнутому туннелю, затем прикоснулся ладонью к изображению, выгравированному на одной из гробниц. Воздетые крылья, символ Безымянного Ангела. Такой же сейчас висел на запястье Тасенды, прямо над зажатой в руке виолой.

— Я слышал об этой вашей Топи, — заметил Ром, — ещё до того, как попал сюда. Так что был готов к ней. Но Безымянный Ангел... знаешь, многие местные священники с большей охотой носят его символ, чем символ церкви.

— Авацина — наш архангел… то есть, была им, — принялась оправдываться Тасенда. — Она повелевала целыми сонмами других ангелов. Это её церковь… была её, но она всегда казалась каким-то далёким, недосягаемым божеством. Здешним верующим, вроде моей сестры, хотелось иметь своего ангела.

— Ты не так поняла, — усмехнулся Ром. — Я был очень рад узнать об этом. После предательства Авацины услышать весть о другом ангеле, который по-прежнему любит людей... в общем, это дало мне надежду. Надежду на то, что даже такой заскорузлый охотник, как я, чьи руки по локоть в крови, может обрести мир и покой.

Почему-то уголки его губ печально опустились, когда он произнёс последнюю фразу, но он тут же тряхнул головой и повёл её по одному из многочисленных путей, разбегающихся во все стороны. Он не соврал — здесь и правда было много места. Тасенда всегда представляла себе несколько маленьких душных склепов, а не эту бесконечную паутину коридоров. В конце концов они вышли в небольшой каменный зал с мягкими скамейками по стенам.

И здесь был он, сам Зеленштайн: белоснежный камень, похожий на большое гусиное яйцо, венчал собой постамент в центре зала. Ром закрыл шторку на своём фонаре, давая ей убедиться, что камень сияет собственным слабым светом. Зыбкое клубящееся свечение напоминало масляные разводы на поверхности воды. Они чинно вращались и плыли, словно Зеленштайн был наполнен разными переливающимися жидкостями, беспрестанно текущими по кругу.

У Тасенды перехватило дыхание. Это было прекрасно.

— Говорят, он становится ярче всякий раз, когда новый житель Подступов приходит в церковь, — сказал Ром.

— Можно мне… потрогать его?

— Лучше не стоит, юная мисс, — ответил он. — Но смотреть не возбраняется. Вот, садитесь сюда и полюбуйтесь на узоры.

Не в силах отвести взгляда от завораживающего танца цветов, Тасенда попятилась назад, пока не нащупала скамейку, и села, положив виолу на колени.

— Они всегда отправляют новых священников сюда, присматривать за камнем в качестве первого послушания, — тихо произнёс Ром. — Мы не сторожим его постоянно, но здесь полезно медитировать, оставаясь при этом начеку всю ночь. Прошло уже порядком времени с тех пор, как я делал это в последний раз. Но я хорошо помню, как сидел тут ночи напролёт, таращил глаза и думал. Про все те годы, что видел этот камень.

Сначала он был дан монаху-отшельнику, который хранил его в святилище. Затем для него выстроили церквушку, а при ней — катакомбы, чтобы хоронить усопших. Наконец, пришла приоресса — и здесь появилось подобающее здание. Камень видел всё это, и гораздо больше. Пускай это и прозвучит дерзко, юная мисс, но он — такое же ваше наследие, как и Топь.

— Лорд Давриел недавно говорил мне, что мой народ слишком часто твердит о судьбе. Он сказал, что я должна сама решать за себя и выбирать собственный путь вместо того, чтобы верить в рок и тому подобные вещи.

Она взглянула на Рома и увидела, как свет Зеленштайна струится по его лицу. — Что ты об этом думаешь? — спросила она.

— Я не знаю, — вздохнул он. — Как по мне, невозможно что-либо по- настоящему решить за себя. То есть… я хочу сказать, какая разница, кого я буду слушать — Давриела или свою деревню? Это не самостоятельность. Ты просто выбираешь, кто станет влиять на твои решения.

Ром хмыкнул, а Тасенда продолжила вглядываться в зыбкие мерцающие огоньки. Она догадалась, что Ром привёл её сюда, чтобы она не мешала Давриелу и приорессе выяснять отношения наверху. Вместо того чтобы пойти за водой, он спросил её, не желает ли она взглянуть на камень.

Давриел… она вспомнила тот взгляд, ту тень, которую видела, когда они нашли мёртвого Брерига. В глазах Давриела тогда застыл второй мрак. Пустота, способная поглотить всю жизнь, сделав мир таким же холодным, как и она сама…

— Ром? — спросила она. — Ты когда-нибудь думал о демонах, которых убивал в молодости? Тебя волновало то, что ты причинял им боль?

— Нет, — ответил старый охотник. — Нет, не припомню, чтобы думал об этом, пока был молодым.

— Ох.

— А вот когда я стал старше, — продолжил он, — и ангелы начали сходить с ума? О да, тогда я много об этом думал. Я задался вопросом, неужели вся моя жизнь будет наполнена убийствами? Неужели нет способа это прекратить? Создать мир, где людям не нужно будет бояться ни тьмы, ни света?

— Ты... нашёл ответ?

— Нет. Потому-то в конце концов я и бросил всё это, — он взглянул наверх, а потом призывно махнул ей рукой. — Пошли, поглядим, что они успели натворить наверху.

Тасенда кивнула, взяла свою виолу и последовала за ним. Однако, когда они уже покидали зал, она увидела кое-что, что ускользнуло от неё прежде. Она была так поглощена Зеленштайном, что не заметила, что и здесь на стене тоже имелось панно — резной камень изображал поражение ужасного демона из неизвестной ей истории.

— Это панно, — пробормотала она. — Там есть утолщение, вроде того, что ты нажимал прежде. Под ногой у демона. Это тоже потайная дверь?

— Ага, — отозвался Ром. — Здесь таких хватает, ты ещё не раз их увидишь. Но за многими из них нет ничего примечательного — просто крохотные каморки, где мы держим инструменты для бальзамирования или мусорные корзины.

— О.

— Эта, впрочем, совсем другое дело, — продолжил он. — За ней находится туннель, ведущий прочь из катакомб, в чащу леса. Это место — оно ведь не только для мертвецов. Здесь можно забаррикадироваться, если что-то нападёт на приорат. Мы можем спрятаться здесь, а потом сбежать одним из тайных проходов.

Она кивнула, размышляя об услышанном. Даже приорату — а может, приорату в особенности — нужно было безопасное место, чтобы укрыться в случае атаки. Все дома и деревни на самом деле были всего лишь бастионами среди мрака, и по ночам везде старались запирать ворота покрепче.

Когда они выходили, она бросила через плечо последний взгляд на радужный камень. Странно — прожив в Ферласене всю свою жизнь, она ни разу не удосужилась прийти сюда и своими глазами взглянуть на дар Безымянного Ангела.

А кто он для тебя? Ты когда-нибудь его видела? Наверное, было даже к лучшему, что Безымянный Ангел давно исчез. Красочных историй хватало Виллии, — её вообще влекло ко всему, где говорилось о борьбе с мраком, — но не Тасенде.

Она поспешила за Ромом, но, когда они уже дошли до самой лестницы, заметила свет в одном из боковых коридоров. Она похлопала Рома по плечу и указала ему в ту сторону.

— А, — ответил он, — это? Там мы готовим тела усопших и держим их до панихиды.

Она застыла на месте, пока Ром продолжал говорить. Тела усопших в ожидании панихиды? Как...

Тасенда не смогла устоять и свернула в этот коридор. Ром окликнул её, но она не обратила на него внимания. Вскоре она очутилась в ещё одном маленьком помещении, освещённом мерцающими свечами, водружёнными на груды старого воска. На задней стене располагался барельеф Безымянного Ангела, держащего резной Зеленштайн. Его лицо было прикрыто рукой.

Вдоль стены на каменных плитах лежало три тела в погребальных одеждах. Одно из них принадлежало юной девушке к короткими волосами. Люди часто путали их, хотя Тасенда никак не могла взять в толк, почему. Виллия была заметно стройнее и крепче Тасенды, волосы она стригла короче, и они имели более золотистый оттенок. К тому же Виллия была гораздо красивее — несмотря на то, что сёстры имели одинаковые лица.

Ром запнулся на пороге, затем увидел тела. — Ах, ну и дурень же я, юная мисс! Мне следовало сразу догадаться.

Подойдя к Виллии, Тасенда опустила руку с виолой, а другой погладила труп по щеке. Нет, не труп — просто тело. Душа Виллии до сих пор скиталась где-то поблизости, и её можно было вернуть. Как и Йорла с Кари, чьи тела также украшали помещение.

Даже после смерти Виллия казалась очень сильной. На лицах остальных жертв застыли гримасы ужаса, но она выглядела так, словно просто забылась безмятежным сном. Тасенда приложила ладонь к щеке Виллии, стараясь передать хоть толику своего тепла её бессознательному телу — как делала это, напевая сестре долгими холодными ночами, прежде чем они обе узнали, сколь велика скрытая в них сила.

Ты должна сама выбирать свой путь, самостоятельно принимать решения, сказал ей Давриел. Это казалось пустяком, недостойным упоминания, когда ты был могущественным лордом — когда тебе не нужно было заботиться о деревне или защищать семью. Может, вовсе не судьба удерживала Тасенду на её месте возле цистерны, заставляя песней прогонять первый мрак. Может, это было нечто посильнее.

— Так вот куда ты запропастилась! — раздался резкий голос. Давриел ворвался в комнату, и полы плаща взметнулись вокруг него, словно разминаясь после утомительной прогулки по узким тесным коридорам.

— М'лорд, — поклонился Ром. — Выходит, приоресса... То есть...

— Нам с Мерлиндой удалось достичь обоюдного соглашения, — ответил Давриел. — Она согласилась, что была во всём не права, а я согласился, что убивать её будет слишком хлопотно. Тасенда, я получил то, за чем приходил. И теперь я желаю удалиться из этого места, пока его зловоние не пропитало мою одежду.

Она убрала руку от щеки Виллии. Лучшим способом помочь ей — единственным способом — было пойти с этим человеком. — Мы пришли посмотреть на Зеленштайн, — объяснила она, догоняя его. — Как ты думаешь, не может ли он чем-нибудь нам помочь?

— Когда я проверял в последний раз, — ответил Давриел, — он был всего лишь красивым куском камня, на который наложены простые заглушающие чары. Твои песни на несколько порядков сильнее его.

— Это могущественная реликвия! — воскликнула она, ощутив необъяснимое желание вступиться за камень. — Дарованная нам самим Безымянным Ангелом!

— Ангелом, которого десятилетиями не видела ни одна живая душа, — парировал он, шмыгнув носом. — Эти старые россказни — полнейшая чепуха. Я не знаю, откуда взялся этот камень, но сильно сомневаюсь, что его действительно принёс ангел. Зачем ему давать такой могущественный предмет незначительной кучке мелких деревень? Он принёс бы гораздо больше пользы в густонаселённых центрах.

— Не всё решают голые цифры.

— Ну разумеется, — ответил Давриел, подходя к лестнице. — Гораздо важнее, как эти цифры суммируются друг с другом.

Он начал подниматься по лестнице. Почему он вдруг стал таким нетерпеливым? Ведь поначалу ей пришлось буквально шантажировать его, чтобы он вообще взялся за это дело.

Тасенда поотстала и поравнялась с Ромом, который поднимался медленной, размеренной походкой, крепко держась за перила.

— Он не прав, — сказал Ром. — Может, магия Зеленштайна не так сильна, но это и не обязательно. Он здесь для того, чтобы оберегать души верующих, а простота чар вовсе не означает, что они не могут быть важными. То же самое и с верой. Не хотелось бы говорить плохо о его светлости, но в этом-то и состоит главная беда умных людей вроде него. Ты привыкаешь находить объяснение всему у себя в голове, а если реальный мир ни в какую не желает ему соответствовать, ты придумываешь оправдания.

На вершине лестницы она заметила, что в глубине коридора строгие белые стены были испещрены жуткими чёрными символами, от одного вида которых у неё заболели глаза. Он что, действительно вызывал демонов прямо посреди приората?

Они дошли до выхода. — Благодарю тебя, Ром, — сказал Давриел, — за твою верную службу. Если когда-нибудь обстоятельства вынудят меня истребить всё население приората, тебя я убью последним. Мисс Ферласен, нам пора.

Он вышел на свет. Ром поспешно поднял фонарь. — Мой лорд, если вам угодно...

Давриел поднял руку и выпустил струю яркого пламени, освещая себе путь через двор приората.

Увидев это, Ром сокрушённо вздохнул. — Пожалуй, я лучше проверю, как там приоресса, — сказал он Тасенде. — Берегите себя этой ночью, юная мисс. Опасная тьма следит за всеми нами. Истинно вам говорю.

Тасенда благодарно кивнула ему и побежала вдогонку за Давриелом. Хотя сам он словно не замечал жара от пламени в его руке, у неё мгновенно вспотело лицо.

— С чего вдруг такая спешка? — спросила она. — Ты узнал что-нибудь полезное?

— Откровенно говоря, нет.

— Тогда почему ты в таком нетерпении?

Демоны заметили их издалека, и Злобогрыз повёл карету по тёмной дороге им навстречу.

— Я, — торжественно провозгласил Давриел, — решил, что мне пора вздремнуть.

ГЛАВА XIII. ТАСЕНДА

Он не шутил.

Прямо посреди важнейшей миссии по спасению целой деревни — в то время как ночь неумолимо утекала, и каждый миг приближал Тасенду к потере зрения — лорд Давриел Кейн решил вздремнуть.

Когда они отъехали от приората на несколько миль, Давриел выставил Тасенду и демонов из кареты, задвинул все занавески и свернулся калачиком, закутавшись в плащ. Мисс Хайуотер со щелчком заперла дверь, качая головой и улыбаясь.

— Просто поверить не могу, — сказала Тасенда.

— Сейчас полтретьего утра, — ответила ей мисс Хайуотер. — Он может быть очень сильным человеком, если захочет. Но он всё ещё смертен. Ему необходимо спать, а сегодня его приготовления ко сну были прерваны появлением ребёнка с импровизированным кинжалом.

Внутри экипажа Давриел начал тихонько похрапывать.

Злобогрыз и мисс Хайуотер направились к ложбине у обочины дороги, где кто-то сложил из камней походный очаг. Должно быть, люди часто делали здесь привал на пути к Топи. Возможно, ей и самой доводилось останавливаться в этом месте, но её путешествия в этом направлении всегда происходили днём — когда она была слепа.

Демоны натаскали дров, а затем Злобогрыз коснулся своего лба, и на кончике его пальца вспыхнул маленький огонёк. Вскоре в яме разгорелся приветливо потрескивающий костёр. Мисс Хайуотер чопорно уселась на камень, поставила фонарь за спину и принялась листать гроссбух, время от времени делая в нём какие-то пометки.

Подсев поближе к огню, Тасенда поняла, что её тоже неумолимо клонит в сон. Она привыкла не спать ночами, но... эта ночь была слишком долгой. Изнурительной для чувств и ума. Однако она не могла позволить себе уснуть здесь — только не наедине с демонами, в особенности со Злобогрызом.

И всё же, несмотря на уродливое лицо, большие рога и кроваво-красные глаза, даже он выглядел… по-человечески, сидя на корточках перед костром и пытаясь согреться. — Никогда не любил внешний мир, — пробубнил он. — Слишком холодно. Не пойму, как вы, люди, умудряетесь так жить? Промерзая до костей каждую ночь?

Тасенда пожала плечами. — Выбор у нас небольшой. Хотя, думаю, если бы мы действительно захотели найти местечко потеплее, вы бы нам охотно его показали...

Злобогрыз осклабился. — Сомневаюсь, что тебе пришлись бы по нраву огни преисподней, девочка. Знаешь, низшие демоны вроде меня обычно вынуждены отдавать добычу нашим владыкам. За своё существование я сумел завладеть душами восьмерых человек, но мне самому достался лишь крохотный кусочек каждой из них.

— Ты когда-нибудь испытывал жалость к тем душам, которые забирал? Вину за то, что ты сделал?

— Я был создан для этого. Таково моё место в мире. Почему я должен испытывать за это вину?

— Ты мог бы стать кем-то другим. Лучшим.

— Я не могу противиться своей природе, как и ты, девочка, — Злобогрыз кивнул в сторону экипажа. — Он любит делать вид, что каждый волен выбирать свой путь, но рано или поздно даже ему придётся платить по счетам. И вся его «свобода» окажется столь же долговечной, как искра, вылетевшая из костра.

Тасенда поёрзала на своём камне. От этих слов ей стало слегка не по себе — очень уж они напоминали то, что она сама не так давно говорила Давриелу. Топь избрала меня. Я должна следовать своей судьбе...

— Ты меня понимаешь, — удовлетворённо произнёс Злобогрыз. Адское пламя, его глаза совершенно сбивали с толку! У мисс Хайуотер хотя бы имелись зрачки, пускай и красные. Глаза Злобогрыза были полностью багровыми. — Ты умнее его, несмотря на всю его самоуверенность.

— Я…

— Мы можем заключить сделку, — продолжил Злобогрыз. — Я должен охранять жизнь Давриела ещё шестнадцать лет, но, возможно, у нас получится как-нибудь убрать его с дороги. Скажем, сделать нашим пленником. Он любит выставлять напоказ свою мощь, но на самом деле у него нет собственной силы — только та, что он крадёт у других. Мы можем заточить его в темницу, и ты станешь Хозяйкой Имения. Будешь править вместо него, — демон встал во весь рост, возвышаясь над костром. Освещённый его резким светом, он отбрасывал в лес длинную зловещую тень. — Я стану служить тебе и расправлюсь с каждым, кто посмеет усомниться в твоей власти. Я не буду посягать на твою душу; мне нужен только он. Через шестнадцать лет я тебя покину. Без подвоха.

Злобогрыз подошёл ближе, и Тасенда сжалась перед ним. Она закусила губу, а затем принялась тихо напевать себе под нос.

При звуках Охранной песни демон испуганно вздрогнул. — Это вовсе ни к чему, — прорычал он.

Тасенда запела громче, и струны её виолы завибрировали в такт.

— Злобогрыз, — подала голос мисс Хайуотер, — кто-то шумит в лесу к северу отсюда. Тебе стоит проверить.

— Подумай над моим предложением, — сказал он Тасенде, а затем кивнул на мисс Хайуотер, — и не верь этой, если она предложит тебе лучшую сделку. Эта сейчас едва ли достойна называться настоящим демоном.

— А ты едва ли достоин называться разумным, — парировала мисс Хайуотер. — Но мы же не тыкаем тебя в это носом, не так ли? А теперь будь хорошим мальчиком и делай, как я сказала.

Злобогрыз тихо заворчал, но всё же направился к кустам. Выйдя из круга света, он начал двигаться совершенно бесшумно, чем крайне удивил Тасенду. При его исполинских размерах он обладал опасной грацией.

Тасенда позволила песне умолкнуть, и струны виолы затихли. — Спасибо, — сказала она мисс Хайуотер.

— Твоя песня причиняла боль и мне, дитя, — ответила та. — Очень жаль, ведь музыка кажется очень красивой. Я бы хотела услышать, как ты споёшь какую-нибудь песню целиком — такую, которая не сможет меня уничтожить.

Тасенда уставилась на огонь, вспоминая лучшие дни. Дни, когда она пела другие песни, вдохновляемая Виллией. Пела Песнь радости для работников в поле. Пела, чувствуя тепло материнских объятий. Теперь эти песни были мертвы.

Она подалась вперёд, грея руки над костром, который зародился из жара демонического пламени. — А ты… ты согласна со Злобогрызом? Насчёт вашей природы?

Мисс Хайуотер постучала себя карандашом по щеке. В её глазах отражались отблески костра, и казалось, что они тоже ярко пылали. — Тебе известно, — наконец произнесла она, — что я была первым демоном, которого он призвал? Когда только появился в этих краях?

Тасенда помотала головой.

— Никто из нас ни разу о нём не слышал. Все мы только что освободились из нашего узилища, где провели, казалось, целую вечность — хотя на самом деле прошло не так уж много времени. Получив свободу, мы начали алчно искать новых контрактов со смертными.

Я решила, что быстро управлюсь с этим разодетым в пух и прах щёголем с ленивой манерой речи. Я ухватилась за этот контракт, а потом бросила все силы на то, чтобы поскорее соблазнить его. Но он даже не взглянул на меня, а сразу же отправил пересчитывать наличность в сундуке бывшего лорда. В течение следующих нескольких дней я перепробовала все известные мне приёмы. Но всякий раз, увидев меня, он просто давал мне очередное задание.

«О, мисс Сластия, вас-то мне и надо» — восклицал он, как будто это действительно была моя фамилия. «Я тут просматривал записи о сборе налогов с деревень, и, похоже, многие из них платятся товарами. От этого натурального обмена у меня просто голова идёт кругом. Не могли бы вы проверить, всё ли сходится?»

Она покачала головой, словно до сих пор не могла поверить, что это действительно происходило. — Я, значит, стою перед ним — и выгляжу просто сногсшибательно! — а он проходит мимо и вручает мне перечень расценок на скот!

— Это... наверное, тебя расстраивало, да? — спросила Тасенда, стараясь не краснеть слишком сильно.

— Да я была просто вне себя от бешенства! — ответила мисс Хайуотер. — В конце концов я прямо потребовала у него объяснить, почему из всех демонов для этой работы он выбрал именно меня. Призывать Пожирательницу Мужчин, чтобы она вела его бухгалтерию? И знаешь, что он сделал? Он достал какие-то бумаги. Копии контрактов, которые я заключала в прошлом. Демонологи, знаешь ли, частенько так делают — призывают контракт, снимают копию, а затем внимательно читают его, изучая тонкости ремесла.

В общем, у него было около десятка моих старых контрактов, и он разве что слюни на них не пускал. Всё твердил о том, сколь хитроумны были мои формулировки, как ловко я заманивала в ловушку моих прошлых хозяев. Для него эти контракты были настоящими произведениями искусства.

Мисс Хайуотер улыбнулась и с неподдельной нежностью посмотрела на карету Давриела. — Ему было наплевать на то, как я выгляжу. Он призвал меня именно для того, чтобы я занималась его делами, потому что был убеждён, что я с этим справлюсь. И он оказался прав. Я действительно хороша в том, что касается контрактов; это всегда было моей особой гордостью. И благодаря этому я стала превосходной экономкой.

Я не стыжусь того, кто я есть и как я выгляжу. Но… приятно, когда в тебе видят что-то ещё. То, чем я всегда гордилась, хотя остальные — и смертные, и демоны — не придавали этому никакого значения. Так что нет, я не считаю, что Злобогрыз полностью прав. Возможно, все мы и были созданы для какой-то определённой цели, но это вовсе не мешает нам находить себе другое предназначение.

Тасенда кивнула и вновь уставилась на огонь, пытаясь переварить услышанное, пока внезапный шум в лесу неподалёку не заставил её подпрыгнуть от неожиданности. Но это был всего лишь Злобогрыз, неуклюже вышедший обратно на свет.

— Банши, — сказал он, указывая большим пальцем через плечо. — Похоже, посторонняя. Я прогнал её, но, наверное, нам всё-таки стоит разбудить Давриела.

— Дадим ему ещё пару минут, — ответила мисс Хайуотер. — Ему пришлось помучиться, впитывая то заклинание из разума приорессы, и сейчас ему не помешает хороший отдых, если мы действительно собираемся пойти против самой Топи.

— Ты уверена, — с издёвкой поинтересовался Злобогрыз, — что он хотел сделать тебя своей любовницей, а не мамочкой?

— Мне повезло, что место сторожевого пса уже занял ты.

Этот обмен оскорблениями заставил Тасенду поморщиться, но, к счастью, демоны замолчали, и Злобогрыз подбросил в костёр пару поленьев. Похоже, их совершенно не беспокоило, что в лесу поблизости рыщут монстры вроде банши — но, с другой стороны, чем вообще можно напугать демона?

Казалось неправильным сидеть вот так и не играть при этом музыку. Хотя она провела множество ночей в одиночестве, при свете сиротливой свечи, по крайней мере, в эти часы она развлекала себя, подбирая новые варианты Охранной песни.

Впервые она исполнила эту песню, защищая свою семью. Её не нужно было разучивать — это просто случилось. Песни существовали в ней помимо её воли. Разве это не доказывало её предназначение? Что смысл её существования заключался в том, чтобы петь эти песни?

Да... , как будто прошептал внутри неё незнакомый голос. В этом, и не только...

В конце концов Тасенда взяла свою виолу и принялась наигрывать тихую мелодию. Не Охранную песнь, а нечто другое — более печальное, более торжественное. Злобогрыз покосился на неё, когда она начала петь, но задача этой мелодии была не в том, чтобы прогнать их. Тасенда ещё ни разу не исполняла эту песню, но она казалась прекрасно подходящей к моменту.

Она закрыла глаза и позволила себе раствориться в музыке. Казалось, что в этом состоянии песня струилась сквозь неё, через неё, словно это её душа была настоящим инструментом, а виола — всего лишь усилителем. Время, пространство и она сама сплавились воедино, а песня начала дёргать струны без её участия.

Она пела о потере. О смерти и неумолимом ходе времени. О вечных, незыблемых лесах, видевших, как возникают и обращаются в прах поселения, вспыхивает и угасает вера, как дети становятся дряхлыми стариками, а затем уходят в небытие по мере того, как всё новые и новые поколения накладываются друг на друга и неугасимый огонь сжигает их дотла. О девочке, которая была вынуждена позабыть свои радостные песни и вместо этого начать петь одной лишь ночи.

Песня простёрлась от неё во все стороны, и виола перестала быть её единственным вместилищем. Ветви деревьев дрожали, камни гудели, экипаж тихонько дребезжал, выстукивая ритм. Песня отыскала каждый доступный путь, и Тасенда больше не могла управлять ею, как не могла управлять ветром или луной.

И постепенно… она менялась, становясь всё ближе к той песне, которую она когда-то знала: той, что очень любила её сестра. Тасенда постаралась ухватиться за неё, но... обнаружила лишь пустоту.

Она замолчала. Обрывки песни эхом звучали в её разуме. Вздохнув, она подняла взгляд.

Демоны не сводили с неё глаз. Гроссбух выскользнул из пальцев мисс Хайуотер и упал на землю, но она не придала этому значения. Злобогрыз смотрел на неё с отвисшей челюстью.

— Что случилось? — первой пришла в себя мисс Хайуотер. — Я как будто летала...

— Я…, — прошептал Злобогрыз, — я стоял на коленях среди расплавленных озёр Рассветного Горна, и огни… огни гасли…, — он ощупал себя, а затем огляделся вокруг, словно желая убедиться, что он действительно находится в лесу.

Дверь экипажа распахнулась, и Давриел выскочил наружу, оставив внутри свой плащ. С безумным взглядом он направился в Тасенде.

Та испуганно отшатнулась, когда он схватил её за плечи.

— Что это было? — грозно спросил он. — Что ты сделала?

— Я… Я просто… пела...

— Это были не простые чары, — произнёс он, и его глаза заволокло молочно-белой пеленой. — Что ты такое?

Что-то вонзилось в разум Тасенды. Огромная, непреодолимая сила. Она почувствовала, как чьи-то руки погружаются в её мозг, пытаясь схватить её душу. Она почувствовала…

НЕТ.

Музыка непокорно взбрыкнула в ней, и она закричала. Вспышка яркого света ударила из неё, разбрызгав осколки, точно искры по ночному небу, и отшвырнула от неё Давриела. Он пролетел спиной вперёд добрых десять футов и врезался в бок кареты, сломав доски, а затем с глухим стуком рухнул на лесную почву.

Злобогрыз поднялся и потянулся к мечу — но мисс Хайуотер опередила его, приставив к горлу Тасенды холодную сталь кинжала.

— Что ты сделала? — прошипела демонесса.

— Я..., — пролепетала Тасенда, — я не знаю...

Давриел зашевелился. Он с трудом приподнялся с земли и помотал головой. К его сорочке прилипли мокрые листья.

Тасенда сидела ни жива ни мертва. Нож упирался ей в шею.

Давриел встал и отряхнул с себя мусор, затем потянулся.

— Ох, — заметил он, оглядывая экипаж. — Мисс Хайуотер, кажется, я испортил пару досок, проломив их своим черепом.

— Неудивительно, — ответила она. — Я и не сомневалась, что окажется крепче.

Она не спешила убирать кинжал от шеи Тасенды.

Злобогрыз запоздало выхватил свой клинок. — Эм… Мне прикончить её?

— Уверен, было бы весьма забавно наблюдать за тем, как её магия разорвёт тебя на куски, — сказал Давриел. — Но ты ещё можешь мне пригодиться. Так что нет.

Он вновь приблизился к Тасенде. Ей было страшно. Она ждала, что от её бешеного сердцебиения нож мисс Хайуотер в любой момент может соскользнуть и пустить ей кровь.

Давриел едва заметно кивнул в сторону, и мисс Хайуотер убрала кинжал, неуловимым движением вернув его в ножны на поясе. Как ни в чём не бывало, она отошла и подняла с земли свой гроссбух. Давриел опустился перед Тасендой на колени.

— Тебе вообще известно, что скрыто в глубинах твоего разума?

— Песни, — ответила Тасенда. — Ты хотел украсть их! Ты пытался забрать у меня силу, как у тех охотников!

— А толку-то, — Давриел щёлкнул пальцами, и его глаза окрасились тёмно- зелёным. Вспыхнул крохотный огонёк, создавая вокруг его руки нечто вроде защитного барьера зелёной энергии. — Я украл всего-навсего простые защитные чары, которые и ожидал найти внутри тебя. Но, когда я коснулся их, я обнаружил под ними нечто другое, более глубокое. Нечто грандиозное, — он посмотрел на Тасенду и развеял барьер. — Так вот, я повторяю вопрос. Тебе известно, что это такое?

Она покачала головой.

— Оно разговаривает с тобой? — не унимался он.

— Конечно нет, — ответила она. — Если... если не считать песни. Порой мне кажется, что они говорят через меня.

Он нахмурился, затем встал и направился к экипажу.

— Давриел? — спросила Тасенда, поднимаясь с камня.

— Я не припомню, чтобы разрешал тебе обращаться ко мне по имени, девочка.

— А я не припомню, чтобы разрешала тебе копаться в моей голове.

Он промолчал, затем оглянулся на неё. В стороне послышался смешок мисс Хайуотер.

Ты знаешь, что это такое? — спросила Тасенда. — Та штука, которую ты почувствовал внутри меня?

— Поехали, — бросил он, забираясь в карету. — Пора взглянуть на эту вашу Топь.

ГЛАВА XIV. ДАВРИЕЛ

Давриел пользовался силой Сущности всего один раз.

Это произошло пять лет назад. К тому времени он уже успел привыкнуть к своим силам — и своей странной способности перемещаться между различными планами бытия. Он провёл годы, путешествуя, исследуя и постигая безграничность Мультивселенной. Он страдал в рабстве и вершил месть. Он стал экспертом в сделках с демонами. Он осознал, насколько он особенный.

И в конце концов он решил, что достоин трона. Во время той битвы — отчаянного, кульминационного столкновения армий и идеологий — он, наконец, сдался и прибегнул к силе Сущности.

Пока они ехали к Топи, он позволил Сущности завладеть его чувствами. Теперь он видел себя не внутри экипажа, а посреди поля, усеянного трупами. Женщины и мужчины в ярко-красных одеждах лежали бесформенными грудами, среди которых тут и там виднелись чёрно-золотые камзолы его стражи. Знамёна сиротливо трепетали на ветру. В воздухе висел резкий запах дыма, который едва заглушал смрад крови.

Враг пришёл, намереваясь разбить его оборонявшуюся армию. И тогда, в порыве отчаяния, он обратился к силе. Но даже он не был готов к такому исходу.

Я могу дать тебе всё, обещала ему Сущность. Бесчисленные миры могут стать твоими.

Именно тогда, стоя посреди залитой кровью пустоши, Давриел впервые почувствовал, что другие открыли за ним охоту. Они возникли на поле битвы, привлечённые в тот мир его силой. Как мотыльки к огню.

Он не знал, кто они. Вероятно, они были союзниками того умирающего мужчины, из разума которого он изначально украл Сущность. Но он знал, что, кем бы они ни были, ради этой силы они будут охотиться за ним вечно. И рано или поздно они уничтожат его.

И потому он сбежал, оставив позади и трупы тех, кто противостоял ему, и тех, кто верил в него. Их кровь смешалась на забытом поле брани, а их тела так и не были преданы земле.

Экипаж подпрыгнул, вырвав Давриела из его видения. Воспоминания угасли, оставив лишь ощущение того, что он использовал Сущность для усиления своих заклинаний. Внезапное и будоражащее чувство, возникшее от прикосновения к чему-то гораздо, гораздо большему, чем он сам.

Ровно то же самое он ощутил несколько минут назад, когда проник в разум девочки. От этого происшествия у него до сих пор болела голова, но последствия беспокоили его значительно сильнее, чем боль.

Он взглянул на Тасенду, которая сидела напротив него, поджав ноги. Мисс Хайуотер делала вид, что читает книгу, но, судя по тому, как нечасто переворачивались страницы, на самом деле она украдкой следила за Тасендой. И на то были веские причины.

Тут есть ещё одна вроде тебя, мысленно обратился он к Сущности. И она внутри этой девочки.

Да, ответила Сущность. По крайней мере, её часть. Она не вполне живая, и может общаться с ней лишь самым грубым способом.

Почему ты не говорила мне, что есть и другие? требовательно спросил Давриел. За все эти годы ты ни словом об этом не обмолвилась!

Другие не были твоей заботой, ответила Сущность. Я — сильнейшая из всех. Но когда я почувствовала, что ты сделал, — что те, кто охотятся за нами, хотят уничтожить тебя, — я осознала. Тебе не хватит одной меня. Сколь бы сильной я ни была, и у меня есть свои слабости.

Всё-таки это ты привела меня сюда, понял Давриел. Ты заронила в мою голову эту мысль — ты хотела, чтобы я оказался там, где прячется ещё одна из ваших. Чтобы я… мог забрать и её силу.

Да, ответила Сущность. Как и я, эта Сущность — всё, что осталось от древнего плана бытия. Его уничтожили, поглотили, но его сила собралась воедино. Можно сказать, что это душа целого мира. Большая часть этой силы сейчас сосредоточена в Топи. Ты можешь взять её себе и стать настолько могущественным, что никто больше не посмеет бросить тебе вызов.

Ты так и не ответила на мой вопрос, раздражённо подумал Давриел. Почему ты не сказала мне, что вас двое?

Я обязана защищать тебя, сказала Сущность. Ты — мой хозяин и мой носитель. И было... тяжело смириться с тем, что мне придётся делить тебя с другой.

И тем не менее, тебе следовало рассказать.

Ты мог снова сбежать. Порой я тебя не понимаю. Очевидно, что тебе суждено было завладеть мной и пользоваться моей силой. Но ты по-прежнему сомневаешься. Я чувствую твои амбиции. Мне известно, что ты осознаёшь, какая слава тебя ждёт. И твоё промедление приводит меня в замешательство. Поэтому я терпеливо ждала подходящего кризиса, который заставил бы тебя двигаться, действовать.

По спине Давриела пробежал тревожный холодок. Это ты стоишь за всем этим? грозно спросил он. Ты убила людей в Ферласене?

Нет, сказала Сущность. Но это оказалось очень кстати. Ты поймёшь, когда столкнёшься с Топью. Ты воспользуешься мной, и вместе мы поглотим и впитаем силу второй Сущности.

А девочка? спросил Давриел.

У неё лишь небольшая часть силы, ответила Сущность. Поначалу я боялась, что она владеет всей — но едва ты заглянул в неё, как я узнала правду. В ней заключён осколок силы. Я не знаю, как так вышло… и почему души людей ведут себя так, как ведут. Возможно, Сущность Топи почувствовала, что мы пришли за ней. Но когда мы одолеем её и добавим её силу к нашей, мы сможем избавиться от девочки.

Смысл этого разговора потряс Давриела. Выходит, он всё-таки мог невольно стоять за всем этим. Возможно, Топь напала на деревню, чтобы увеличить свою силу? Возможно, так она готовилась к встрече с Давриелом?

Мог ли он действительно сразиться с Сущностью наподобие той, что засела в его разуме, и одолеть её? Блуждающую, вольную силу? Её части, заключённой внутри девочки, оказалось достаточно, чтобы отшвырнуть его, как тряпичную куклу. Как он мог победить в сражении против гораздо большей силы?

Тебе потребуется моя помощь, сказала Сущность. В конце концов ты сделаешь верный выбор. Ты станешь подобен богу.

Эти люди, подумал Давриел, уже достаточно натерпелись от своих богов.

Выбор, повторила Сущность. Её голос становился всё тише по мере того, как экипаж замедлял свой ход. Тасенда встрепенулась. При этом внезапном движении рука мисс Хайуотер потянулась — едва заметно — к кинжалу на поясе.

— Мы приехали, — сказала Тасенда, распахнув дверь ещё до того, как Злобогрыз успел полностью остановить экипаж. Свет хлынул наружу, озарив ветхую сторожку и тёмный водоём.

Тасенда спрыгнула и поспешила к Топи, цепляясь подолом за кусты. Давриел подождал, когда экипаж остановится, и вышел вслед за ней, проведя рукой по тому месту, где его затылок впечатался в доски.

Ему совершенно не нравилась идея противостояния. Он был измотан, а его голова гудела, словно колокол. Сущность могла исцелить большинство обычных недугов, но никогда не снимала его мигрень. Возможно, Давриел нуждался в напоминании, что он, несмотря ни на что, всё же был человеком.

Злобогрыз тяжело спрыгнул с козел, стукнув подошвами об землю. Его тело исцелялось с невероятной скоростью — раны, полученные им в церкви, уже превратились в царапины, едва заметные в оранжевом свете поднятого демоном фонаря.

— Я знала, что рано или поздно мы окажемся здесь, — раздался голос Тасенды от Топи. — Почему-то я всегда это знала, — она повернулась к нему в темноте. — Ты ведь тоже знал, верно?

Давриел приблизился к Топи, словно притянутый к ней невидимой цепью. Тасенда опустилась перед чёрной ямой на колени и пристально смотрела на воду — которая не отражала свет, как положено нормальной воде. Свет также не проникал в её толщу. Словно каким-то образом Топь существовала вне освещения.

Заклинания. Давриелу нужны были заклинания. А что он имел? Парочку слабых чар? Пиромантию, которая неумолимо таяла, и сейчас уже едва могла поджечь простую свечу? Ему следовало потратить месяцы на подготовку, выуживая и запасая самую мощную магию в Мультивселенной, чтобы сразиться с тем, что сейчас находилось перед ним.

Тебе ничего этого не нужно, вновь заговорила Сущность. У тебя есть я. Сила, которую ты взял у приорессы, способна сдерживать бродячие сущности наподобие призраков — и здесь она тоже сработает. Если ты позволишь мне усилить эту способность, мы сможем поймать Сущность Топи.

Сбежать. Все инстинкты Давриела буквально вопили о том, что ему нужно удирать отсюда как можно скорее. Запрыгнуть в карету и мчаться к имению, не жалея лошадей. Или, что ещё лучше, вовсе покинуть этот проклятый мир.

Пускай с Топью разбирается кто-нибудь другой. Пускай они будут героями или деспотами; всё равно между ними нет существенной разницы. Просто цифры в таблице, одни — со знаком плюс, другие — со знаком минус. А эти земли? Какое ему было до них дело? Всего лишь временное пристанище, не более того. Он сможет найти сколько угодно точно таких же владений по всей Мультивселенной. Ему следует покинуть их. Прямо здесь. Прямо сейчас.

И всё же.

И всё же… он продолжил двигаться вперёд, переступил через поваленное дерево и встал рядом с девочкой на краю Топи. Она походила на чёрную бездну, дыру, пронизывающую реальность.

— Я знала, что мы окажемся здесь, — повторила Тасенда. — Это наша судьба.

— У меня нет судьбы, — ответил Давриел, — кроме той, что я творю для себя сам, — он поднял руки, собирая свою силу. — Но твоя деревня принадлежит мне. Эти люди принадлежат мне. Топи давно пора понять, кто на самом деле правит Подступами. Тебе лучше отойти.

Она не отступила, несмотря на то, что Злобогрыз и мисс Хайуотер благоразумно остались рядом с экипажем. Как знаешь, подумал Давриел. Сделав глубокий вдох, он погрузил свои магические чувства прямо в Топь.

И обнаружил, что она совершенно пуста.

ГЛАВА XV. ДАВРИЕЛ

Когда-то здесь и правда обитала Сущность. Давриел ощущал следы её присутствия, словно застарелый запах. Могущественная сила исказила вокруг себя саму реальность, навеки преобразив окрестности.

Но теперь эта сила исчезла. Пусто, как в разорённой могиле.

Это неправильно, тревожно прошептала Сущность. Она… она должна быть здесь... Что с ней случилось?

Я не знаю, подумал в ответ Давриел, опустившись на колени и погрузив пальцы в воду, ощущая остаточную силу. Здесь ему не с чем было сражаться.

Здесь ему даже нечего было украсть.

Он поднял голову и применил талант приорессы: способность видеть, где находились духи, а затем заякоривать их. Это вызвало боль, очередной приступ мигрени — но зато позволило увидеть неподалёку светящийся зеленоватый след.

Шептуны побывали здесь, и их отпечаток выглядел именно так, как описывала приоресса. Но было здесь и нечто ещё, нечто более древнее… след, ведущий прочь отсюда, к деревне Ферласен. Он сумел разглядеть его лишь потому, что был хорошо знаком с Сущностью внутри себя, и сходство сразу бросалось в глаза.

Сила переместилась. Покинула это место, причём довольно давно. Около… пары десятков лет назад? Может, немного позже. Способность не могла сообщить ему точнее.

— То, что обитало в Топи, исчезло, — сказал он вслух. — Много лет назад.

— Что? — удивилась Тасенда у него за спиной.

— Часть этого находится внутри тебя, — продолжил Давриел. — Сущность Топи жила здесь веками, наполняя всё вокруг своим присутствием. Она просочилась в ваши души — подобно тому, как яд проникает в тела через подземные воды — и привязала вас к себе. Поэтому тот, кто завладел этой силой, сейчас может командовать гейстами.

Это плохо, сказала Сущность внутри него. Я не ожидала встретить носителя, который уже умеет управлять силой и пользуется ею для усиления своих способностей. Мы всё ещё можем победить, но это будет опасно.

— Они не тронули меня, — пробормотала Тасенда, — потому что...

— Потому что гейсты могут чувствовать силу Топи внутри тебя, — сказал Давриел. — Скорее всего, они спутали тебя со своим хозяином. Я бы предположил, что ты тоже можешь ими командовать, но почему-то твои песни на них не действуют.

Давриел нахмурился, когда мисс Хайуотер приблизилась к нему, шурша травой. — И что это нам даёт? — спросила она.

— Повод для беспокойства, — ответил Давриел. — Зачем Сущности было покидать Топь?

— Она была напугана, — прошептала Тасенда, склонившись над водой с остекленевшим взглядом.

— Напугана? — удивился Давриел. — Что может напугать нечто настолько могущественное?

— Вера.

— Что?..

— Кейн! — раздался крик Злобогрыза.

Давриел развернулся к экипажу, где Злобогрыз уже успел выхватить меч. Он ткнул остриём в сторону дороги. — У нас проблемы. Возвращайтесь, живо!

Давриел бросился к карете, мисс Хайуотер — за ним. Фонарь Злобогрыза едва мог разогнать ночной мрак, но это было и не нужно, потому что духи, растянувшиеся вереницей вдоль дороги, сами источали бледно-зелёное свечение. Их были сотни — с отвисшими челюстями, с искажёнными, нечеловеческими лицами. Они струились меж деревьев и кустов, неумолимо приближаясь к экипажу.

Одна нескладная фигура впереди подняла палец, указывая на Давриела, и её пасть раскрылась ещё шире в беззвучном вопле.

Десятки мёртвых глаз устремились на него. Затем рты призраков по очереди искривились в ухмылке, когда — один за другим — они его узнали.

ГЛАВА XVI. ТАСЕНДА

Тасенда опустилась перед Топью на колени. Давриел, должно быть, просто ошибся. Всю свою жизнь она верила в Топь. Та просто не могла оказаться пустой. Или могла?

Тасенда… Тихий шёпот напоминал шелест листвы. Она вгляделась в прозрачную воду, и увидела — словно в отражении — лицо своей матери. Как будто оно всплыло из чернильно-чёрных глубин.

Тасенда протянула руку и кончиками пальцев коснулась поверхности Топи. Вода оказалась на удивление тёплой — точно кровь.

Чья-то рука схватила её за плечо. Мисс Хайуотер — и откуда только в ней взялась такая сила? — рывком поставила Тасенду на ноги и потянула за собой к экипажу. Что за…

Гейсты. Они струились сквозь лес. Жуткие, исковерканные создания, лишь отдалённо напоминающие людей. Ветер донёс до неё их ужасающий шёпот. Тасенда застыла с раскрытым ртом, но мисс Хайуотер бесцеремонно запихнула её в карету. Давриел уже сидел внутри. Он нетерпеливо стучал по крыше и орал Злобогрызу, чтобы тот пошевеливался.

Испуганные лошади сорвались с места, как ошпаренные, увлекая за собой экипаж. Деревья за окном слились в одну смазанную завесу мрака. Развив внушительную скорость, экипаж начал ужасно дребезжать, заставляя Тасенду всем телом ощущать каждую выбоину и кочку на дороге.

— Мисс Хайуотер, — прокричал Давриел, — кто у нас отвечает за состояние этой дороги? Если мы выживем, я желаю, чтобы его хорошенько выпороли.

— Ну, — ответила мисс Хайуотер, — вы ведь помните тот разговор, в котором мы обсуждали перераспределение налоговых поступлений для поддержки инфраструктуры?

— Нет, но это звучит чертовски скучно.

— Ты...

— Предлагаю компромисс, — примирительно сказал Давриел. — Давай просто согласимся, что во всём виноват Злобогрыз?

Тасенда высунула голову в окно и оглянулась на дорогу. Ветер тут же с воем набросился на её волосы и принялся их трепать.

Шептуны гнались за ними. Их призрачный свет омывал стволы деревьев и кусты — препятствия, на которые духи попросту не обращали внимания. Они следовали за экипажем с поразительной скоростью, и даже сквозь дребезжание кареты она могла слышать их шёпот. Сдавленные голоса, перекрывающие друг друга.

Это жители моей деревни, подумала она, дрожа. Захваченные какой-то силой и превращённые в гейстов. Была ли среди них и её сестра?

Изуродованная до неузнаваемости? Приходила ли Виллия с остальными, чтобы забрать живых людей Ферласена, когда Тасенда в кровь стирала пальцы о струны?

— Мисс Ферласен! — крикнул Давриел.

Тасенда засунула голову обратно в карету и увидела, что Давриел протягивает ей виолу.

— Вам не кажется, что сейчас самое время для песни? — предложил он.

— Она не действует на шептунов! — простонала она, взяв виолу непослушной рукой. — Именно с этого и начались все наши беды!

— Они созданы той же силой, что скрыта в тебе, — прокричал в ответ Давриел. — Внутри тебя обитает Сущность, питающая магией твои песни. Эта сила обязана как-то воздействовать на них!

— Ты сам говорил, что во мне только часть этой силы! За этим стоит что-то, что сильнее меня!

Он скрипнул зубами, стараясь удержаться на месте, когда они совершили особенно резкий поворот. — Ты сказала, — крикнул он, — что знаешь, что напугало Сущность Топи — ты произнесла слово «вера». Почему?

— Я не знаю! Оно просто показалось мне правильным!

— Этот ответ совершенно неприемлем! — поворот вынудил Давриела вновь хвататься за борт кареты. Он был ещё более резким, чем предыдущий, и Тасенда, кряхтя, впечаталась в доски. Спустя миг они свернули в другую сторону, от чего Тасенда проехалась по сидению и врезалась в мисс Хайуотер.

— На такой скорости этот кретин точно размажет нас об дерево, — процедила та.

За окном показалось зелёное свечение. Среди деревьев Тасенда заметила призрачные фигуры, почти поравнявшиеся с каретой. Они были быстры. У Злобогрыза не оставалось выбора — либо гнать во весь опор, петляя сквозь лес, либо позволить гейстам настигнуть их. На самом деле, ему следовало даже прибавить скорость, потому что шептуны уже…

Они вошли в очередной поворот, и Тасенду снова бросило о борт.

Давриел зарычал и вцепился в дверную ручку. — Слишком резко! — крикнул он. — Мы сейчас...

Под полом что-то хрустнуло. Карета опасно накренилась.

В тот же миг Давриел распахнул дверь. Тасенда не видела, что было дальше — сперва у неё гадко засосало под ложечкой, а затем она ощутила внезапный и сильный толчок, когда экипаж всё-таки опрокинулся.

Тасенда кувыркнулась внутри, отчаянно пытаясь уберечь свою виолу. Сверху на неё, кряхтя, навалилась мисс Хайуотер. Опрокинутый экипаж ещё некоторое время продолжал движение на боку, царапая дверью о землю. Сквозь открытое окно на Тасенду посыпались пыль, грязь и листья.

Наконец экипаж замер. Тасенда со стоном попыталась вылезти из-под мисс Хайуотер, которая цедила проклятья сквозь зубы. Снаружи доносился тревожный храп лошадей и голос Злобогрыза, который, видимо, пытался их успокоить.

Мисс Хайуотер смогла встать на ноги и ухватилась за дверь над головой. Поскольку экипаж завалился на бок, одна его дверь оказалась под, а другая — над ними. Давриела нигде не было видно, хотя Тасенда, кажется, успела заметить, как он выпрыгнул из кареты во время падения.

Тасенда застонала и проверила виолу. На удивление, инструмент оказался цел. Нежно прижимая его к себе, она вскарабкалась на боковое сидение, а затем — с заметным усилием — подтянулась и выбралась на бок кареты, теперь ставший её верхом. Она была с ног до головы покрыта грязью, её волосы спутались, и мисс Хайуотер выглядела немногим лучше.

Давриел сумел приземлиться без видимого ущерба. Он встал посреди дороги и — нарочито небрежным движением — набросил на себя свой длинный плащ. С поразительным хладнокровием он повернулся и взглянул на приближающихся шептунов. Его глаза стали белоснежными, губы поджались, словно от боли, а затем из его тела вырвалась вспышка силы.

Яркий свет в ночи едва не ослепил Тасенду и заставил шептунов замедлиться. Они окружили упавший экипаж, возбуждённо гримасничая и бормоча. Было похоже, что они почему-то опасаются Давриела.

— Магия приорессы, — раздался за спиной Тасенды голос мисс Хайуотер; они вдвоём по-прежнему сидели на корточках на боку опрокинутой кареты. — Он может заякорить этих гейстов, насильно сделав их осязаемыми.

Хотя в такой момент это чувство казалось глупым, Тасенда поняла, что она злится на лорда. Было ужасно несправедливо, что он сумел выбраться из этой передряги, даже не запачкавшись. И как этому человеку, несмотря на всю его никчёмность, всякий раз удавалось выглядеть так, словно он полностью владеет ситуацией?

— Мисс Хайуотер, — произнёс Давриел, поворачиваясь вокруг себя, пока шептуны медленно сжимали кольцо вокруг кареты. — Распрягите лошадей и попробуйте усмирить их. Злобогрыз, полагаю, твой меч здесь придётся кстати.

Могучий демон усмехнулся и направился к Давриелу, не спуская глаз с духов. Судя по свежим царапинам на его руке, Злобогрыз свалился с экипажа, когда тот опрокинулся.

Послушавшись приказа, мисс Хайуотер спрыгнула с кареты и стала голосом успокаивать лошадей, запутавшихся уздечками. Тасенда осталась наверху, посчитав, что сейчас для неё это самое безопасное место.

Поначалу шептуны оставили между собой и экипажем зазор примерно в двадцать футов — затем один из них дерзнул приблизиться. Это послужило сигналом для остальных, и они со всех сторон кинулись на Давриела. Их сопровождал ужасный шёпот — сводящий с ума звук, невероятно близкий к тому, чтобы быть членораздельным.

Тасенда вглядывалась в эти перекошенные лица, стараясь отыскать знакомые черты. Если они и впрямь были её друзьями и соседями, разве не должна была она их узнать? Увы, лица были настолько искажены, что едва походили на человеческие.

Злобогрыз принялся размахивать мечом, точно вошедший в раж барабанщик, без разбора обрушивая его на головы призраков. Магия Давриела сделала их материальными, и оружие действительно наносило им урон, превращая их тела в облачка зелёного дыма, который, вместо того, чтобы развеяться, оседал на землю. Тасенду охватила лёгкая паника — в конце концов, это были души людей, которых она любила. Не причинят ли эти атаки непоправимого вреда? Однако стелющийся по земле дым давал надежду на то, что они не уничтожаются окончательно.

Мисс Хайуотер лихорадочно пыталась освободить лошадей от спутавшейся сбруи. Давриел вытянул руку в сторону, призывая оружие.

Тасенда удивлённо вскрикнула, когда виола в её руках исчезла и вновь возникла в протянутой руке Давриела, которой он тут же замахнулся на духов. На середине взмаха он, похоже, осознал, что держит вовсе не меч. Замерев, он бросил на Тасенду испепеляющий взгляд, как будто это её вина была в том, что он недавно потрогал виолу.

Давриел в сердцах отшвырнул инструмент, заставив Тасенду наверху кареты протестующе вскрикнуть. Но её крик сразу же оборвался, когда она увидела, как Давриела со всех сторон обступили светящиеся зеленоватые фигуры. Они принялись рвать его когтями, но вместо того, чтобы царапать кожу, их пальцы погружались внутрь его лица. Он напрягся и застыл на месте; другие духи крепко держали его руки и плащ.

В ужасе Тасенда наблюдала за тем, как сквозь лицо Давриела начинает пробиваться зеленоватое свечение. Они пытаются вынуть душу из его тела!

На миг она вновь очутилась в деревне, беспомощно рыдая в окружении второго мрака и ужасающего шёпота. Слушая, как люди, которых она любила, пропадают один за другим. Слушая, как...

Нет!

Тасенда соскочила с кареты и приземлилась на мягкую почву рядом с дорогой. У неё не было оружия, кроме её голоса, и потому она затянула Охранную песнь. Злобогрыз взревел от боли, но шептуны — как обычно — не обратили на неё внимания. Раздосадованная, она прекратила петь, схватила с земли острый камень и принялась со всей силы колотить им по спинам сияющих зелёных фигур, отчаянно стараясь проложить себе путь к Давриелу.

Её усилия были тщетными — призраки, казалось, даже не замечали их.

Только не его! подумала она. Он — моя единственная надежда!

Она сразила духа прямо перед собой, и тот растёкся клубами тёмно-зелёного дыма, но его место тут же заняли другие, окружив её стеной шёпота. Она билась и брыкалась, стараясь высвободиться — и снова ощутила свою полнейшую беспомощность.

Духи не трогали её, но продолжали забирать всех, кто был рядом. Всех, кого она любила, или хотя бы просто знала. Оставляя её одну в бесконечной, непроглядной черноте.

Внезапно её накрыла вспышка слепящего света, и голубая стена волшебства растворила всех духов вокруг неё. Она застыла на месте, по-прежнему сжимая в руке камень, и обнаружила, что в центре пустого пространства скорчился Давриел. Он выпрямился; синий дым застилал его глаза. Когда к ним приблизился очередной призрак, — со свёрнутой набок головой и пастью, разинутой на длину предплечья, — Давриел поднял руку и выстрелил в него сгустком синей энергии.

— Как? — пролепетала Тасенда. — Я видела, как они забирают твою душу!

— Чары, что я извлёк из твоего разума, стали щитом для моей души, когда я их применил, — ответил он. Хотя его голос казался спокойным, он был бледен, как мел, и заметно дрожал. — После этого мне оставалось лишь использовать изгоняющее заклинание, добытое у тех охотников, — он вытер лоб трясущейся рукой. — Ты волновалась из-за меня? Глупое дитя. Мне, разумеется, ровным счётом ничего не угрожало...

Он взглянул на стелющийся по земле зелёный дым. Из него показалась голова с растянутой, неестественно широкой пастью. Следом возникли когтистые руки.

— Какого пекла? — пробормотал Давриел, создавая кольцо синего света, чтобы вновь развеять призраков. Эта вспышка казалась меньше, чем предыдущая, и после неё гейсты почти сразу же начали восстанавливаться, поднимаясь с земли.

— Дурацкие, никчёмные охотники! — в сердцах выругался Давриел. — Да у чертей магия и то действеннее! Что ты стоишь? Скорее беги к лошадям!

Он подтолкнул Тасенду к экипажу. Она подбежала к транспорту и вжалась в него спиной, в то время как Давриел послал ещё один залп света, чтобы помочь Злобогрызу. У огромного демона не было души, — и призраки не вытягивали из него зеленоватый свет, — но они хватали его, царапали ему руки и пытались повалить на землю.

Залпы Давриела вывели из строя многих шептунов, хотя со стороны леса к ним уже спешила подмога из числа отставших. Тасенда с ужасом поняла, что некоторые из них остановились на краю дороги и теперь неотрывно глядели на неё. Несколько мгновений они внимательно её рассматривали, поворачивая свои чересчур вытянутые головы под неестественными углами, а затем один указал на неё пальцем.

Тасенду пробрала дрожь. Это новички могли её видеть? Что изменилось?

— Давриел! — позвала она, осторожно отступая вдоль опрокинутого экипажа ближе к колёсам. — Мисс Хайуотер! — она угрожающе подняла камень.

Гейсты застыли на месте. Неужели... они и правда испугались камня?

Нет. Всё дело было в ожерелье, которое она обмотала вокруг запястья. Гейсты не сводили с него глаз. Пока трое из них просто стояли, последний вдруг начал меняться. Его глаза уменьшились до нормальных размеров, зыбкий контур стал более чётким, а лицо приобрело почти человеческие, узнаваемые черты.

Он попятился, закрыв лицо руками.

Мисс Хайуотер возникла между Тасендой и гейстами и вогнала нож призраку в висок, от чего тот вздрогнул и начал распадаться. Она потащила Тасенду к испуганной лошади с простой уздечкой, отрезанной от упряжи кареты.

— В седло, — скомандовала мисс Хайуотер. — Умеешь ездить верхом?

— Да. Отец учил меня, по вечерам после...

— Поменьше историй. Побольше желания убраться отсюда ко всем чертям. Дав! Мы готовы!

Он показался с другой стороны опрокинутой кареты с несколько измождённым видом и развеял пару призраков, разглядывавших Тасенду. Того, чьё лицо начало преображаться, среди них не было. Он отступил в чащу; Тасенда видела его зеленоватое свечение, мелькающее среди деревьев.

Злобогрыз — руки сплошь в кровоточащих порезах — тяжело вскарабкался на спину лошади и пришпорил пятками несчастное создание. Животное с трудом выдерживало его вес. Мисс Хайуотер взяла другую лошадь под уздцы, чтобы Давриел мог забраться в седло.

— Давриел, — Тасенда оставила свою лошадь и схватила его за руку, — с одним из тех духов творится что-то странное!

— С каким именно? — тут же уточнил он, пристально осматривая местность. Его магия и меч Злобогрыза превратили большую часть шептунов в бесформенные клочья тумана, но стелющаяся по земле пелена дрожала и корчилась, и из неё вновь проступали лица и руки.

Тасенда указала в чащу. — Несколько духов погнались за мной — это первый раз, когда кто-то из них попробовал напасть на меня. Но потом они увидели символ Безымянного Ангела и сразу же остановились. А один сбежал в лес!

Давриел нахмурился. — Мисс Хайуотер, держите лошадей наготове. Я скоро вернусь, — с этими словами он решительно направился к лесу.

Помешкав, Тасенда побежала за ним.

— Что? — крикнула им вслед мисс Хайуотер. — Вы совсем спятили?

Пробираться сквозь лес ночью было нелегко. Казалось, что невидимые ветки так и норовили схватить её за подол, а земля то и дело оказывалась на пару футов ниже, чем она ожидала. Вскоре первый мрак окружил их, но Давриел сотворил свет в виде небольшого огонька на кончике пальца — последние крохи его пиромантии.

Она поравнялась с ним, стараясь не упустить из виду мерцающий зеленоватый свет, когда тот внезапно остановился. Они приблизились к гейсту, который стоял перед деревом на коленях, склонив голову. Он снова начал распухать, теряя очертания.

— Символ, — потребовал Давриел, протягивая Тасенде свободную руку.

Она отвязала ожерелье Виллии от запястья и вручила ему. Обойдя гейста, Давриел сунул ожерелье ему в лицо. Существо подняло голову, и его взгляд остановился на символе — распростёртых крыльях.

— Это сила церкви? — спросила Тасенда.

— Нет, — ответил Давриел. — Это сила привычки. Помнишь, что я тебе говорил? Призраков наподобие этого можно привести в чувство, если напомнить им о том, что они хорошо знали при жизни.

Гейст благоговейно протянул руки и кончиками пальцев прикоснулся к символу Безымянного Ангела. Его чудовищная гримаса стал лицом человека. Страдающего человека. Бедняга не мог проронить слёз, и, тем не менее, он рыдал.

Это был... Ром.

Старый охотник, ставший садовником, теперь превратился в гейста? Но как? Он был даже не местным!

— Что…, — прошептал дух Рома, — что вы сделали со мной, м'лорд?

— Что ты помнишь? — спросил Давриел мягким, даже нежным голосом. — Вспомни последнее, что ты видел.

— Я видел, как вы уезжаете в ночь, — произнёс дух, — Я устал, и отправился в свою келью, чтобы поспать. Я не мог уснуть. Как обычно. Вспоминал всех тех, кого убил…, — сияющий призрак моргнул, затем посмотрел на свои руки, — О, Ангел. Я надеялся обрести здесь покой. Но нет… нет мне покоя...

— Почему священник стал шептуном? — спросила Тасенда. — Что происходит?

— На приорат напали после нашего отъезда, — мрачно произнёс Давриел. — Души священников превратили в гейстов. Боюсь, тот, кто стоит за этим, догадался, что призраки из твоей деревни не станут вредить тебе, и потому начал искать души людей, не тронутых Топью, — он бросил символ на землю. — Очевидно, Ангел им не помог.

— Я видел его, — прошептал Ром. — Когда впервые попал сюда. Из-за него… меня и пригласили… Он обезумел, как и остальные…, — призрак понурил голову и тихо заплакал.

— Ром, — сказал Давриел. — Примерно двадцать лет назад что-то произошло с Топью. По какой-то причине Сущность покинула её.

— Двадцать лет назад…, — повторил Ром. — Меня здесь ещё не было. Я убивал демонов.

— Давриел, — вмешалась Тасенда. — Ты сказал, примерно двадцать лет? Мы знаем, что тогда произошло. Пятнадцать лет назад, — она указала на себя, — родилась я.

При этих словах Давриел нахмурился, затем бросил взгляд в сторону дороги — призрачная армия успела полностью восстановиться и теперь текла в лес. — Пойдём.

Он быстро зашагал через кусты прочь от гейстов. Тасенда протянула было руку к Рому, но дрожащий призрак снова начал терять форму, бормоча что-то о совершённых им убийствах. Почувствовав холодок страха, Тасенда бросилась догонять Давриела. Спотыкаясь, она продиралась сквозь кусты буквально на четвереньках.

— Твоя защитная магия не просто сильнейшая за много поколений, — сказал ей Давриел. — Сама Сущность Топи поселилась внутри тебя и твоей сестры. По крайней мере, то, что от неё осталось. Она была напугана. Вероятно, что-то её ослабило.

— Церковь, — прохрипела Тасенда, с трудом перелезая через поваленный ствол. — Ты разве не понял? Приоресса появилась здесь примерно два десятка лет назад, и привела за собой толпу священников. Люди начали принимать другую веру и отдавать свои души Ангелу вместо Топи. Зеленштайн!

— Зеленштайн — это побрякушка, на которую наложены пятисортные чары, — отрезал Давриел. — Им только крестьян завлекать. Он, конечно, успокаивает души, но в остальном...

Давриел встал, как вкопанный, в паре шагов впереди неё. Она оглянулась через плечо, чувствуя озноб — зелёное свечение преследующих гейстов неумолимо приближалось к ним.

— Ты говорил, — вспомнила Тасенда, — что сила Топи просочилась в души всех здешних жителей. Что случалось с этой силой, когда человек умирал?

— Полагаю, в обычных обстоятельствах она возвращалась в Топь.

— Если только какое-нибудь приспособление — скажем, магическая побрякушка — не начало собирать эти души вместо неё? Мог ли камень лишать Топь силы, впитывая её в себя? Сила Сущности таяла до тех пор, пока она не решилась на отчаянный шаг — собрать всё, что от неё осталось, и отправиться на поиски носителя.

— Двух носителей, — поправил Давриел. — Роковая случайность. Она искала утробу, нерождённое дитя, и в итоге оказалась разделённой между двумя сёстрами. Тот, кто стоит за всем этим, должно быть, догадался об источнике ваших сил, и убил твою сестру ради её половины. Но он не смог навредить тебе. Почему?

Позади них духи обтекали стоящего на коленях Рома, который держал в пальцах символ Безымянного Ангела. Тасенде показалось, что она видела, как он бросил ожерелье и встал в полный рост. Его лицо окончательно исказилось.

— Поспешим, — сказал Давриел, увлекая её за собой. Они вышли на открытый воздух, вновь очутившись рядом с дорогой. В этих местах она петляла и извивалась, и сквозь лес они срезали путь к очередному изгибу.

— Нам нужно вернуться в имение, — решил Давриел.

— Сила, — сказала Тасенда. — Остальная часть этой… Сущности, что живёт во мне. Она в приорате. Внутри камня.

— Она была в приорате. Очевидно, что кто-то завладел ею, — его лицо помрачнело в свете луны. — Клянусь, если это всё-таки дело рук приорессы…

Тасенда оглянулась на лес. Проклятые духи настигали их всё быстрее и быстрее.

— Они ускоряются! — крикнула она. — Нужно попытаться обогнать их!

— Мисс Ферласен, — в ужасе воскликнул Давриел, — вы что, предлагаете мне бежать?

Она схватила его за руку, но он остался неподвижным. Чего он ждал? Когда она уже готова была припустить по дороге в одиночку, до неё донёсся стук копыт.

Спустя миг впереди из-за поворота показалась мисс Хайуотер, едущая без седла на одной из лошадей. В свете фонаря, который она держала в руке, было видно, что ради этого она разорвала свою юбку спереди и сзади. Ещё двух лошадей она вела за собой в поводу, а позади них тащился Злобогрыз на своей измученной кляче, которая по сравнению с ним казалась пони.

Мисс Хайуотер натянула поводья, подняв лошадь на дыбы прямо перед Давриелом.

— Ты как нельзя вовремя, — похвалил он. — Да и фасончик что надо.

— Я выставлю тебе счёт за юбку, — буркнула она. — Вам повезло, что мы поскакали вам наперерез — Злобогрыз предлагал дожидаться вас там, как ты и приказывал.

Тасенда нетерпеливо вскочила на спину одной из лошадей, не обращая внимания на отсутствие седла. — Почему вы решили отправиться за нами?

— Если годы службы чему меня и научили, — вздохнула мисс Хайуотер, — так это никогда не надеяться на то, что Давриел успеет на встречу без моей помощи, — она развернула лошадь, с трудом справляясь с норовистой бестией. Похоже, для себя она выбрала самое непослушное животное; статная вороная кобыла Давриела стояла смирно, пока он взбирался ей на спину.

— Ну что, назад, в имение? — уточнила мисс Хайуотер, кивая головой в направлении, противоположном призракам, которые как раз показались из леса.

— Нет, — ответил Давриел и глубоко вздохнул. — Назад, туда, откуда мы приехали. В приорат.

— Но...

Он пнул лошадь пятками и послал её вперёд, прямо в копошащуюся массу гейстов, и Тасенда последовала его примеру. Мисс Хайуотер громко выругалась, но поскакала за ними, как и Злобогрыз — чья лошадь прилагала невероятные усилия, чтобы не рухнуть под его тяжестью.

Когда они достигли призрачного столпотворения, Давриел вновь сотворил вспышку синего света. На этот раз она развеяла только ближайших к ним гейстов. К счастью, остальные на миг замешкались, словно оцепенев.

Тасенда и прочие въехали в гущу духов. Она могла поклясться, что ощущала прикосновения призрачных пальцев к рукам и ногам. Их ледяной холод, казалось, пробирал её до самого нутра, замораживая даже ту её часть, которая прежде знала лишь тепло.

А потом всё закончилось, и вслед за Давриелом она вырвалась из толпы, вцепившись в спину лошади. Ей даже не пришлось ничего делать — она отпустила поводья и теперь пыталась удержаться коленями.

На дорогу от приората до Топи у них ушло больше часа — но они делали остановку, чтобы Давриел мог вздремнуть, а оставшуюся часть пути проделали в неспешном темпе экипажа. Возвращение заняло лишь малую часть этого времени.

От бешеной гонки все лошади роняли клочья пены, но Тасенде ни разу не пришлось понукать своего скакуна. Шепчущие призраки преследовали их всю дорогу, и казалось, что, как бы быстро ни скакали лошади, духи всегда держались рядом. Струились сквозь лес, оставаясь вне досягаемости — в какой-то момент Тасенда даже начала подозревать, что её попросту пасут, загоняя в нужное место.

Наконец они миновали лес и въехали на территорию приората. Неожиданно раскинувшийся перед ними небосвод был покрыт россыпью звёзд — луна уже почти пропала из виду. Это вызвало у Тасенды внезапный приступ ужаса. Она оглянулась и посмотрела мимо призраков на восточный край неба. Горизонт, как обычно, был скрыт деревьями, но она увидела слабое зарево, предвещающее рассвет.

Они потратили на расследование всю ночь. Скоро взойдёт солнце, и Тасенда вновь ослепнет.

Она повернулась обратно, пытаясь снова заставить лошадь слушаться, пока они приближались к приорату. Только сейчас она поняла, что все окна были тёмными. Костры и фонари по периметру уже погасли, и нигде в здании, похоже, не горела даже крохотная свеча.

Мисс Хайуотер остановила лошадь и слезла на землю. Давриел не стал излишне себя утруждать — он просто сошёл с лошади на ходу и, пробежав несколько шагов, остановился. Как, во имя Авацины, он сумел проделать это, даже не споткнувшись? Тасенда оказалась не столь искусной наездницей и случайно подняла лошадь на дыбы, слишком сильно натянув поводья. Она соскользнула вниз, наполовину умышленно, наполовину вынужденно, и неловко плюхнулась на мягкую землю.

Злобогрыз появился последним, его лошадь плелась мелкой рысью. Он сошёл на землю, тихо ворча о том, как он ненавидит ездить верхом — хотя бедное животное явно натерпелось куда больше. Но это не помешало ему по примеру остальных пуститься вскачь при виде светящейся шеренги призраков, показавшейся из леса.

Вместо того, чтобы приблизиться, шептуны рассредоточились, образовав кольцо вокруг прогалины. Мы в ловушке, промелькнуло в голове у Тасенды. Неужели я привела всех на верную смерть?

Давриел без колебаний отпустил лошадей. Возможно, он понимал, что после такой изнурительной скачки они не смогут дальше нести на себе седоков.

Беднягам очень повезёт, если они сумеют пережить эту ночь.

Как и нам, подумала Тасенда.

Злобогрыз пошёл первым, обнажив меч и внимательно осматриваясь по сторонам. За ним следовал Давриел, потом — мисс Хайуотер с их единственным оставшимся фонарём.

В коридоре было темно и пусто — но прямо у входа лежало два трупа. Церковные стражи пали там же, где стояли, с выпученными глазами и приоткрытыми ртами, застывшими в безмолвном крике. Они выглядели точь-в-точь как первые жертвы шептунов, обнаруженные в деревне.

Давриел кивком головы указал направо, и Злобогрыз свернул туда — ступая на удивление бесшумно для своей внушительной комплекции. Мисс Хайуотер стянула с подоконника несколько свечных огарков и подожгла их от фонаря. Тасенда взяла один, хотя его дрожащий тусклый свет в любой миг грозил погаснуть.

Они миновали ещё несколько тел, — молодые служки, монахи-послушники, — но большую часть местных обитателей нападение, по-видимому, застигло в их постелях. Биение сердца громом отдавалось в ушах Тасенды, а медленное продвижение после столь спешного прибытия лишь усиливало её тревогу. Бросив взгляд в окно, она увидела, что гейсты подошли к самому приорату, окружив его плотным сжимающимся кольцом.

Злобогрыз дошёл до места, где стены до сих пор были покрыты зловещими письменами Давриела, и приоткрыл дверь в келью приорессы. Тело старой женщины лежало на полу, прислонившись к столу — окоченевшее, как и все остальные.

Давриел выругался себе под нос. — Было бы проще, если бы за всем этим действительно стояла она, — сказал он, — ведь я уже высосал её силу.

Тасенда поёжилась, осматривая потемневший коридор. Быть может, не укради Давриел у приорессы её способности, солдаты сумели бы отбиться?

— Что дальше? — поинтересовалась мисс Хайуотер.

Словно в ответ на её вопрос всё здание охватил слабый гул, проникающий сквозь камни. Что-то в нём... в этом звуке крылась мелодия. Словно… словно часть знакомой Тасенде песни...

— Вниз, — скомандовал Давриел, направляясь обратно к лестнице, ведущей в катакомбы. Они достигли каменных ступеней, дыры, уходящей в недра земли. Отсюда её очертания напоминали пасть духа, искривлённую воплем.

— Я осмотрел Зеленштайн вскоре после того, как прибыл сюда, — сказал Давриел, спускаясь по ступеням. — Я опознал наложенные на него чары, но не ощутил в нём того источника силы, что вы описывали, мисс Ферласен. И всё же, полагаю, вы можете быть в определённой степени правы. Сущность Топи искала в вас носителя после того, как упрочнение церкви начало угрожать ей.

Но, поскольку рождение близнецов разделило её пополам, Сущность утратила целостность и не смогла с вами общаться. Однако Сущности умеют влиять на чувства людей — что само по себе уже может объяснять, почему вы временами слепнете. Возможно, так она пытается — увы, безуспешно — завладеть вашим зрением, чтобы установить с вами контакт. Но у меня нет версий, почему слепота наступает с такой регулярностью.

— Откуда ты столько об этом знаешь? — с подозрением спросила Тасенда.

— Скажем так — мне самому доводилось сталкиваться с подобными обстоятельствами, — ответил он. — Я…, — он замолчал и замер на лестнице, склонив голову. Тасенда взглянула на потолок, поверх голов демонов.

Шёпот.

Она услышала, как наверху эхом разносится шёпот, тихий, но вездесущий. Гейсты вошли в приорат.

Давриел продолжил спуск, и Тасенда поспешила за ним, подняв свечку и ладонью заслоняя её от встречного потока воздуха.

— Сейчас нам следует сосредоточиться на твоих талантах, — вновь заговорил Давриел. — Несмотря на изрядную долю суеверной чепухи, в ваших историях о Безымянном Ангеле, вероятно, всё же есть зерно истины. Я могу лишь предполагать, что упустил что-то важное касательно этого камня.

Они вошли в катакомбы, и Давриел открыл дверь, не нуждаясь в подсказке, куда следует нажимать. Он свернул направо, следуя извилистым путём к залу с Зеленштайном. Вскоре Тасенда разглядела впереди его мерцающие стены и потолок, освещавшие им дорогу.

Они достигли зала, где на своём постаменте покоился невредимый камень. В задней части комнаты, не сводя глаз с разноцветных завихрений в камне, сидела молодая девушка с золотистыми волосами и бледной кожей.

Виллия.

ГЛАВА XVII. УНИСОН

Виллия.

Она была жива.

Тасенда хотела было броситься в комнату и заключить сестру в объятья, но Давриел крепко схватил её за плечо. И… с Виллией творилось что-то неладное. То, как она сияла изнутри, исходящая от неё сила, которую ощущала Тасенда. Она не была гейстом.

Она... она была той, кто ими командовал.

— Виллия, — взмолилась Тасенда. — Что же ты наделала?

Виллия встала — на ней был белый погребальный саван. — Знаешь, это ведь они отправили меня сюда. Сторожить Зеленштайн — одно из заданий, которое они дают новым послушникам. Я настояла на том, чтобы выполнять его днём, потому что мне не хотелось оставаться в этом царстве мёртвых во власти кромешного мрака. Тебе ведь знаком этот мрак, не правда ли, Тасенда?

Виллия уставилась на зыбкий свет камня. — Он говорил со мной, — прошептала она. — Рассказывал мне о моей силе, о нашей силе. Силе, способной развеять мрак. Мне просто нужно было собрать её воедино. Разыскать другие кусочки, разбросанные среди жителей Подступов. В каждом таился крохотный осколок…

Её сладкий голос был таким родным, но его кровожадный оттенок заставил Тасенду ужаснуться. — Виллия, — прошептала она. — Что ты сделала с нашими родителями?

Виллия наконец-то взглянула на неё. И она могла видеть. Как, ведь ночь ещё не прошла? Впервые в жизни Тасенда смотрела сестре в глаза, и Виллия смотрела на неё в ответ.

— Я не хотела забирать их, Тасенда, — ответила Виллия. — Но они несли подношения Топи — которую я считала ложным божеством. Мы повздорили, я кричала на них, но вовсе не собиралась их убивать. Но сила, которую даровал мне камень — она объединилась с моей собственной силой и жаждала большего. В конце концов я не смогла её сдержать, и... это просто случилось.

— Ты убила их.

— Не убила. Спасла, — Виллия сделала шаг вперёд, и переливающийся свет Зеленштайна отразился в её глазах. — Знаешь, поначалу я была уверена, что голос из Зеленштайна принадлежит ему. Ангелу. Я думала, что это он нашёптывает мне. Тогда я ещё не знала, что он мёртв.

Злобогрыз осторожно проскользнул в зал. Давриел продолжал удерживать Тасенду, заслоняя собой выход из маленького помещения. Мисс Хайуотер стояла прямо позади него. Заметив, как Злобогрыз бесшумно извлекает меч из ножен, Тасенда заволновалась.

— Нет! — крикнула она. — Стой. Виллия, послушай меня. Лорд Кейн может вернуть души обратно в их тела, если ты их отпустишь. Всё опять станет как прежде. Мы сумеем всё исправить.

— Ты так уверена, что я этого хочу, — Виллия бросила взгляд на Злобогрыза, а затем смахнула Зеленштайн с постамента. Камень упал на пол и разбился вдребезги. — Мне больше не нужно бояться мрака, Тасенда. Больше не нужно прятаться за твоими песнями, — она воздела руки к потолку, и её тело стало наливаться изнутри насыщенным ярким светом. — Настало время мраку бояться меня.


***

Давриел слышал достаточно. Он ударил, пронзив разум юной девушки, в надежде докопаться до её таланта. Возможно, она всё ещё была достаточно неопытна, чтобы он мог проникнуть в глубины её сознания, вырвать оттуда Сущность, а потом…

Давриел на что-то наткнулся. Его остановила непреодолимая сила, которая была гораздо больше той, что он обнаружил внутри Тасенды.

Лёгким, почти равнодушным взмахом Виллия отшвырнула Давриела назад в его собственный разум. Он крякнул, и жуткая боль пронзила его голову сразу за глазами. Следом Виллия высвободила столп бело-зелёной энергии, настолько яркий, что он окрасил стены комнаты в цвета радуги.

НЕТ!

Давриел призвал остатки той магии, которую он забрал у Тасенды — защитных чар. Боль расколола его голову надвое, когда он возвёл из этой силы барьер. Сияющий зелёный щит частично отразил невероятный луч Виллии, создав своего рода безопасный пузырь, внутри которого Давриел укрыл ошеломлённую мисс Хайуотер.

Злобогрызу повезло меньше — он испарился в мгновение ока. Меч демона — уже занесённый над головой Виллии для удара — лязгнул об пол. Тасенда закричала и упала на колени, но эта сила напоминала концентрированную, грубую версию её собственной Охранной песни. Она не могла навредить человеку вроде неё.

Хлопья пепла, оставшиеся от Злобогрыза, кружили в воздухе вокруг Давриела, который, кряхтя, из последних сил поддерживал защитные чары. Охранный свет бился о них, словно нечто осязаемое, бурной рекой растекаясь вокруг и заполняя коридоры позади него. Лишь маленький кусочек пространства прямо за спиной Давриела оставался для него недосягаемым.

— Адское пламя! — мисс Хайуотер испуганно прижалась к нему после того, как обожгла палец, случайно коснувшись потока света. — Дав?

— Похоже, — с натугой произнёс он, — я недооценил силу нашего противника. Мощь карающего света пригибала его к земле. Его щит состоял из той же магии, но был гораздо, гораздо слабее.

Наконец-то, голос Сущности в его голове казался на редкость довольным. Вот оно, испытание, что я тебе обещала. Здесь мы докажем, чего стоим, и завладеем новой силой.

Давриел хрипел, пот ручьями катился по его вискам. Он выжимал из защитных чар последние крохи силы, уже отчётливо понимая, что их не хватит.

Используй меня, твердила Сущность. Не медли. Используй, как уже использовал однажды.

Нет! подумал Давриел.

Почему? Почему ты сопротивляешься? Это твой шанс — не упусти его!

Давриел с усилием повернул голову и взглянул на мисс Хайуотер. Она прижималась к нему всё теснее по мере того, как магический щит давал слабину. Вдвоём они стояли в дверном проёме, а коридор позади них купался в слепящем свете. Ей было некуда бежать. Если он позволит барьеру рухнуть, она тут же испарится.

— У меня ещё осталось изгоняющее заклинание, — прошептал он ей. — Совсем чуть-чуть. Ты состоишь из магии, оно должно сработать.

— Я…, — она покосилась на его зелёный щит силы, который уже начал крошиться и осыпаться по краям.

— Ты сумеешь восстановиться, как те гейсты, — заверил её Давриел. — Заклинание оказывало на них лишь временный эффект, — он заглянул в её бездонные багровые глаза. Пот заливал ему лицо. — Это всё, что я могу.

Она кивнула. — Действуй.

Он пробудил заклинание, собрав всю его силу. Синева заволокла его глаза, окрасив собой комнату.

Мисс Хайуотер схватила его за сорочку прямо под воротником и притянула его лицо к своему. — Не вздумай погибнуть, Давриел Кейн, — прошептала она. — Я с тобой ещё не закончила.

Он улыбнулся, но чудовищный натиск заставил его вновь стиснуть зубы. — Помнится. Я хотел. Провести. Вечер. Дома.

Он применил заклинание. Внутри него что-то надломилось, когда серая кожа мисс Хайуотер превратилась в чёрный дым, и она исчезла, уронив на пол свой гроссбух.

Давриел взревел, его щит раскололся, и белый свет поглотил его целиком. Вспышка ослепила его и слегка коснулась его души, словно ребёнок, потянувший за край плаща. Но не причинила ему вреда.

В конце концов, он был просто человеком.

Наконец свет угас, но слепота осталась. Давриел неловко поднялся на ноги и принялся мотать головой и часто моргать, пытаясь вернуть зрение. По-прежнему видя перед собой лишь белую пустоту, он применил заклятье призыва, решив, что с мечом ему по крайней мере будет спокойнее.

Однако предмет, возникший в его ладони, был деревянным и имел необычную форму. Снова эта треклятая виола. Какого пекла? Почему заклинание так упорно продолжает считать её оружием?

Виллия не стала нападать на него в момент слабости, но он слышал, как она что-то шепчет. Приказы? В коридорах катакомб раздавался ответный шёпот, вторящий её голосу.

Она призывала своих гейстов сюда, вниз, к нему. Случившееся со священниками доказывало, что души чужаков они похищают так же легко, как и души жителей Подступов. Учитывая, что теперь эту силу подпитывала Сущность, как скоро во всём мире не останется никого, кроме жутких зелёных призраков, перешёптывающихся друг с другом?

Ты ни за что не одолеешь другую Сущность в одиночку, сказала Сущность в его голове. Она уничтожит тебя. Если ты не уничтожишь её раньше и не заберёшь её силу себе.

Кто-то взял Давриела за руку.

— Сюда, — раздался голос Тасенды. На миг он почти забыл о ней. Юная девушка потянула его прочь из зала, и он — по-прежнему ослеплённый ярким светом — развернулся и побежал вслед за ней.

ГЛАВА XVIII. УНИСОН

Пока Тасенда уводила Давриела подальше от зала, наступило утро. С восходом солнца её зрение — и без того расплывчатое после вспышки, выпущенной Виллией — окончательно пропало. Второй мрак окутал её, и теперь она пробиралась по коридору на ощупь, волоча Давриела за собой.

Сзади раздавались шаги Виллии. — Мне следовало собраться с духом и прикончить тебя собственноручно, — голос девушки эхом отдавался от стен катакомб. — Я ведь без труда заколола того священника, чтобы мои призраки могли войти в церковь. А потом, в деревне, я стояла прямо у тебя за спиной, с ножом в руке… и услышала, как ты начала петь. Я всегда любила эту песню, Тасенда.

Тасенда упрямо заставляла себя идти вперёд, одной рукой ощупывая стену подземелья, другой направляя Давриела. Чувствуя пальцами прохладу гладких отполированных камней, она шла от склепа к склепу.

— Виллия, — крикнула она, — это безумие! Ты же не такая!

— А какая? Скажи, Тасенда? Кто я? Уверенная в себе девушка, которой меня видели все вокруг? Или дрожащая от ужаса трусиха, которую видела лишь ты? Знающая, что ночью мрак снова придёт за ней...

— Нет, Виллия, — сказала Тасенда, достигнув места схождения коридоров. Лестница должна быть слева... но оттуда же доносился шёпот. Она повернулась в темноте на голос Виллии. — Прошу.

— Нам с тобой с рождения была уготована такая участь, — продолжила Виллия. — Мы — две половинки одной души. А наша сила… она всегда была лишь частью того, чем могла бы стать. Мне нужны были души других, чтобы снова собрать вместе все обрывки Сущности. И здесь не о чем сожалеть. Это было неизбежно. Сущности суждено вновь стать целой.

— А священники? — оборвала её Тасенда. — Чем ты оправдаешь их убийство?

Ей ответила тишина — лишь было слышно, как Давриел, что плёлся позади, тихонько бормочет ругательства себе под нос. Кажется, к нему постепенно возвращалось зрение — по крайней мере, поначалу он потянул её к лестнице, но затем остановился, как будто увидел там гейстов.

— Я больше не буду слабой, Тасенда, — раздался, наконец, голос Виллии. — Каждая новая крупица дарит мне больше света. Сейчас я слепну лишь на пару часов около полуночи. Если я соберу Сущность воедино, я сама стану целой. И мне больше никогда не придётся быть в плену у этого кошмарного, невыносимого мрака.

Было очень странно слышать в голосе сестры эти резкие, беспощадные ноты.

— Пойдём, — сказал Давриел и потянул её за руку прочь от надвигающихся шептунов.

Тасенда не сдвинулась с места. У неё непременно получится достучаться до Виллии. Непременно получится...

— Мне хорошо знаком этот тон, — вздохнул Давриел. — Она слушала обещания Сущности так долго, что начала им верить. Пойдём.

Тасенда смягчилась и позволила ему увести себя в один из боковых коридоров. Безнадёжно. Скоро шептуны заполонят это место, и они с Давриелом станут частью их зловещей шепчущей толпы.

И всё же она последовала за ним в темноту. И в этот момент ей показалось, что она… слышит что-то сквозь непрерывный шёпот. Песню, одновременно далёкую и близкую. Которую — каким-то образом она твёрдо это знала — можно было услышать, лишь находясь внутри второго мрака.

Далёкая из-за своей эфемерной, недосягаемой мягкости. Близкая, потому что она проникала сквозь все остальные звуки, пробуждая внутри неё странное, волнительное чувство.

Что же это была за песня?


***

Давриел быстро шёл по коридору, увлекая за собой Тасенду. Он снова начал видеть, но теперь, очевидно, проклятье отняло зрение у девочки.

Глупец, подумал он про себя. Ты должен был это предвидеть. Он ведь сразу понял, что сила Тасенды должна была позволить ей как-то влиять на гейстов — но не сообразил, что её якобы мёртвой сестре сделать это было даже проще. Возможно, всё действительно началось невинно, как она и утверждала, и гибель родителей стала трагической случайностью. После этого ей понадобился козёл отпущения, чтобы свалить на него вину за убийство. А кто годился на эту роль лучше, чем Хозяин Имения?

Если бы она остановилась на этом, никто, вероятно, так и не узнал бы правду. Но Сущность нашёптывала ей, что нужно продолжать, и вскоре последовало нападение на торговцев — свидетелем которого стал священник. Возможно, они даже заранее условились, что он будет там и подтвердит её слова о причастности Давриела. Как бы то ни было, он увидел то, что должен был увидеть. Кто-то сшил убедительное подобие его костюма, а ему даже в голову не пришло, что это могло быть делом рук дочери деревенских портных?

— Давриел, — прошипела Тасенда, когда они свернули в очередной коридор, — ищи панно на стенах. Ром говорил, что за некоторыми из них скрыты тайные выходы из катакомб. Один такой был в зале с Зеленштайном.

Он резко остановился, увидев на другом конце коридора слабое зеленоватое свечение. Адское пламя! Когда они успели сюда добраться? Он развернулся и потащил Тасенду в боковой проход.

Используй меня, твердила Сущность. Ты напрасно теряешь время!

Он не обращал внимания на её слова, слишком занятый пересмотром своего арсенала. У него почти ничего не осталось. Пиромантия иссякла, как и изгоняющее заклинание. Чары, призывающие оружие, всё ещё держались, но толку от них было немного, как и от глупого заклинания, заставляющего чернила появляться на бумаге.

Единственным, на что он мог положиться, были остатки силы приорессы. Впрочем, оставалось ещё крайнее средство — его способность покинуть этот план бытия и сквозь Слепую Вечность перейти в другой мир. Однако он ничего не мог взять с собой, и уйти означало бы бросить всё, что он успел здесь построить.

Значит, собрался сбежать, как трус? спросила Сущность. Так и не воспользовавшись мной? Почему?

Он отважился бросить взгляд через плечо. Мертвенно-зелёные гейсты следовали за ним по пятам, вылетая из стен и вновь пропадая в них. Позади них, словно зловещая тень, маячила юная девушка — сестра Тасенды.

Верно. Его единственным шансом было поскорее отыскать выход из этого лабиринта и вернуться в особняк за подкреплением. Он выбросил вперёд руку и — заранее приготовившись к жуткой боли — применил талант приорессы, чтобы сделать гейстов осязаемыми.

Вспышка света, покинув его тело, пронеслась по всем катакомбам. Шептуны задрожали, когда магия вытолкнула их из стен в коридор, где они — внезапно обретя физическую форму — натолкнулись друг на друга и устроили посреди прохода кучу-малу. Они жутко разевали пасти, но не издавали ни криков, ни стонов. Только непрерывный шёпот.

Несколько гейстов впереди сумели избежать затора, поэтому Давриел снова схватил Тасенду за руку и потащил её в другой коридор, стены которого были испещрены похоронными отметками. Его освещали свечи, которые в отсутствие смотрителей приората уже почти догорели.

Он затолкал Тасенду в укромный уголок и шикнул на неё — а затем применил чернильное заклинание, раскрасив стену чёрным так, чтобы она казалась тенью, протянувшейся по коридору направо. Затаив дыхание, он стал ждать приближения гейстов. К счастью, те заглотили наживку и утекли прочь в погоне за тенями.

Вытащив Тасенду из закоулка, Давриел свернул направо, надеясь, что этот коридор выведет их обратно к залу с Зеленштайном. Леденящий душу шёпот эхом пронёсся по туннелям, словно раздаваясь со всех сторон одновременно.

— Виллия наверняка знает о секретном проходе, — прошептала Тасенда. — Должно быть, именно так она уходила и возвращалась после того, как они принесли сюда её тело. Будь осторожен.

— Она выставила гейстов-часовых, чтобы не дать нам пройти этим путём, — тихо ответил Давриел, выглядывая из-за угла. — Есть идеи, как нам пройти мимо них?

— Нет, — сказала Тасенда, глядя перед собой невидящим взором. — Неужели она и правда совершила все эти ужасные вещи? Она… она подстроила свою смерть, да? Притворилась, что её забрали шептуны, чтобы отвести от себя подозрения. Она знала, что её не предадут Топи, а доставят в приорат. Но как она сумела нас провести?

— Умышленная передозировка сыпучей ивы, я полагаю, — задумчиво произнёс Давриел. — Её листья производят седативный эффект; съешь слишком много, и потеряешь сознание.

Он слышал, что иногда с фермерами такое случается.

Давриел развернулся и потащил её к очередному туннелю, но она вдруг упёрлась. — Ты слышишь эту песню? — спросила она.

— Нет, — ответил Давриел. — Я слышу только гейстов.

Он насильно потянул её за собой, свернул за угол — и внезапно застыл на месте. Зелёное сияние осветило гейстов, плывущих ему навстречу.

Ах так? Он ринулся назад, туда, откуда они пришли, снова свернул за угол — и снова застыл на месте. В конце этого туннеля стояла высокая фигура, преграждая путь к лестнице. С двух сторон её подсвечивали зелёные шепчущие призраки.

Он испытал соблазн просто отшвырнуть её с дороги. В конце концов, она была всего лишь пятнадцатилетней девчонкой. Но он узнал тот мерцающий свет, что отражался в её глазах. Сила. Невообразимая сила. Даже если он сумеет добраться до неё сквозь всех этих гейстов, Сущность внутри защитит её от обычного физического урона.

— На что бы ты пошёл ради того, — спросила девочка, — чтобы раз и навсегда перестать бояться? Перестать чувствовать себя добычей? Навечно прогнать тварей, что скребутся в твою дверь по ночам? Чтобы — хотя бы раз в жизни — получить возможность приказывать, а не подчиняться приказам?

— Я знаю, что ты чувствуешь, — ответил Давриел, ощущая запах крови и дыма. — Но всему есть цена. Порой она оказывается слишком высокой, чтобы её платить. Простая экономика.

Пора! завопила Сущность. Чего же ты медлишь?

Виллия взмахнула рукой, и гейсты потекли по коридору — на этот раз осторожно, чтобы снова не запутаться друг в друге. Давриел хотел было броситься влево, но Тасенда дёрнула его за руку в другой коридор. — Нет, сказала она. — Сюда. Песня слышится отсюда.

— Но там тупик, — возразил он. — Мы уже были в той комнате сегодня ночью.

— Там есть панно, — ответила Тасенда. — Может, это выход наружу.

Она вырвалась из его хватки и побежала в выбранном направлении. Увидев, что гейсты уже наводнили коридор, Давриел чертыхнулся и неохотно последовал за ней.


***

Грубый камень под пальцами. Холодный, спёртый воздух. Второй мрак, готовый вот-вот поглотить её.

И песня. Сладкая, чарующая, печальная песня.

Тасенда почувствовала, что туннель закончился открытым круглым помещением. Она вспомнила это место — именно здесь хранились тела в ожидании панихиды. Дрожащими руками она принялась ощупывать пространство вокруг себя, пока не наткнулась на пустую каменную плиту, где ещё недавно покоилось тело её сестры.

В этот миг Тасенда, наконец, смирилась с тем, что произошло. Её сестра стала убийцей.

Бедная Виллия. Испытывая ужас перед вторым мраком, она пряталась от него до тех пор, пока он всё-таки не завладел ею. Но вовсе не так, как они боялись.

— Ты можешь открыть секретный туннель? — спросил Давриел. Его сапоги шаркали по каменному полу, когда он вошёл в комнату.

Эта мелодия… Такая завораживающая…

Теперь песня была ближе. Тасенда пошарила руками и нащупала резную часть чёрной стены. Барельеф, изображающий Безымянного Ангела.

— Хозяин Имения! — звонкий голос Виллии эхом отразился от камня. Тасенда поняла, что сестра приближается к ним по туннелю, ведущему в комнату. Шептуны сопровождали её, их голоса сливались и перекрывались друг с другом. — Твоя дурная слава оказалась полезной. Всем так хотелось верить, что настоящий убийца — ты.

— Давай заключим сделку, дитя, — ответил Давриел. — Предлагать тебе богатство было бы оскорблением, но и моя ценность измеряется не деньгами. Позволь мне жить, и я расскажу тебе много интересного про голос у тебя в голове.

— Он предупреждал, что ты предложишь сделку, — прошептала Виллия. — А ещё он говорил, что у тебя есть кое-что, что нужно мне. Это сделает меня настолько могущественной, что никто больше не посмеет бросить мне вызов.

Тасенда ощупывала резьбу, скользя пальцами по изгибам камня. Она нашла руку Ангела, держащую резную версию Зеленштайна. А вот и кнопка.

— Ты убьёшь собственную сестру? — спросил Давриел. — Серьёзно? Неужели ты настолько бессердечна?

Виллия на мгновение умолкла. Тасенда слышала её неровное, чуть надрывное дыхание. Она была близко. Возможно, стояла в туннеле у самого входа в комнату.

— У Тасенды, — произнесла Виллия ледяным тоном, — всегда был ангельский голос. А ты ведь знаешь, что с нами сделали ангелы, Хозяин Имения? То же, что делал каждый лорд, чёрт или демон в этих краях. Они заставили нас умыться кровью. Поэтому мы отплатили им тем же.

Тасенда надавила на резьбу так, как при ней это делал Ром. В стене что-то щёлкнуло, а потом она слегка отодвинулась под её весом, царапая камнем о камень. Тасенда спешно протиснулась в тайную комнату — источник песни находился там.

Позади неё ахнул Давриел.

— Что? — спросила она. — Что ты видишь?

— Это… он.

ГЛАВА XIX. УНИСОН

Это был ангел.

С крыльями, приколоченными к стене.

Женская фигура неземной красоты с бледной серебристой кожей и невесомой копной струящихся волос сгорбилась на полу в этом блёклом и унылом помещении. Одетая в бело-красную мантию, она выделялась на фоне общей серости, словно роза на могиле. Её голова опустилась на грудь, а крылья были распростёрты за спиной, как реющие боевые знамёна — но их пронзали толстые железные стержни, вбитые прямо в трещины в стене.

От изумления Давриел позабыл о гейстах. Боль от усиливающейся мигрени. Гнев, обида, даже первые признаки подкрадывающегося страха — всё меркло по сравнению с этим потрясающим зрелищем.

Безымянный Ангел. Он был реален. Он был здесь. Он был прекрасен.

И он был мёртв.

Фигура даже не шелохнулась, когда Тасенда ощупью вошла в комнату и опустилась на колени. Протянув руку, она погладила кукольное личико Ангела, а затем обхватила его ладонями и приподняла, ощупывая кожу. Похоже, из-за своей слепоты девочка не заметила, что у Ангела перерезано горло. Должно быть, когда-то его одеяния сверкали безупречной белизной — багрянцем их окрасила кровь.

Какая ужасная утрата. Какая несправедливость, что нечто столь прекрасное было уничтожено здесь, в этой грубой и грязной темнице. В этом месте умирали люди. Нельзя было допустить, чтобы столь возвышенное и чистое создание постигла та же мирская участь.

Глупец, подумал Давриел. Ты злишься на самого себя. Тебя подвела твоя человечность. Это существо не было ни возвышенным, ни чистым, ни безусловно добрым — оно лишь было создано так, чтобы пробуждать в тебе подобные чувства.

В любом случае, здесь не было никакого секретного хода. Потайная дверь, которую открыла Тасенда, вела в этот тесный каменный мешок.

Он повернулся к Виллии. Юная девушка стояла в дверях крохотной усыпальницы, а вокруг неё собирались сияющие зелёные призраки, освещая коридор позади. Свечи, догорая, мерцали в своих нишах, бросая отблески света на тела новопреставленных, смиренно ожидающих погребения.

Виллия смотрела мимо него, на Ангела. — Он не разлагается. Никто не знает, почему. За все эти месяцы даже кровь не высохла. Знаешь, они заставили Рома сделать это. Когда ангела охватило безумие, его заперли здесь. А Ром — он ведь пришёл сюда, спасаясь от крови. Но, стоило ему появиться, как его тут же заставили прирезать нашего бога.

Она подняла затравленный взгляд и посмотрела Давриелу в глаза. — Я вернулась сюда, после того, как впервые… впервые воспользовалась своей силой. После того, как забрала родителей. Я никому не сказала о том, что сделала, но я умоляла священников, умоляла поклясться мне, что Ангел существует. Они дали мне лишь лживые заверения, но Ром... я думаю, он просто не мог больше это выносить. Он привёл меня сюда и показал мне. Именно тогда я поняла. Никто не сможет защитить меня. Я должна сделать это сама.

— Сущность поглотит тебя, — прошептал Давриел. — Она будет питать твои силы до тех пор, пока они не уничтожат всё, что тебе дорого.

— Мне плевать, — ответила она.

— Я знаю, что сейчас это ещё не так. Но скоро станет правдой.

Виллия указала пальцем, и гейсты — до этого застывшие на пороге усыпальницы — потекли в комнату, окружая Давриела. Адское пламя! Что он имел — чары, призывающие оружие? Бесполезно. Защитная магия Тасенды? От неё остались жалкие крупицы. Чернильное заклинание? Он мог бы записать на стенах свою последнюю волю, пока его дух будут вырывать из тела.

Ему оставалось разыграть лишь две карты. Сущность.

И способность покинуть этот мир.

Давриел попятился и вскоре споткнулся о Тасенду, всё ещё сидевшую на коленях перед ангелом. Она тихонько плакала, и скорбная песнь срывалась с её губ.

Какая-то часть Давриела понимала, что ему нужно бежать. Уйти из этого мира, ускользнуть сквозь Слепую Вечность, спасая свою шкуру. Глубоко внутри он знал, что именно эта последняя способность и придавала ему уверенности. Если всё станет по-настоящему плохо, он всегда сможет уйти.

Ты… ты и впрямь обычный трус, недоверчиво произнесла Сущность в его голове, словно это стало для неё откровением. Я считала, что твой прошлый побег был проявлением мудрости. Ты увидел, что твои преследователи слишком сильны, и принял здравое решение. Но теперь… теперь ты можешь обрести достаточно могущества, чтобы одолеть их. Стоит лишь захотеть. И ты всё равно помышляешь о том, чтобы удрать?

Давриел изо всех сил сосредоточился, и — усилием воли отбросив и Сущность, и помыслы о побеге — вновь проник в разум Виллии. Он представил свою силу как меч, пронзающий её череп.

Виллия охнула и отшатнулась назад. Её контроль ослаб — всё же ей недоставало практики и опыта. И, всего на краткий миг, Давриел смог прикоснуться к силе, таящейся внутри неё.

Адское пламя...

Сознание Давриела расширилось, словно от взрыва. В мгновение ока перед ним пронеслись сотни различных миров. Он увидел миллионы людей, живущих, любящих, обедающих, спящих, дышащих и умирающих, даже не подозревая, насколько они ничтожны.

То же самое он чувствовал, когда много лет назад впервые прикоснулся к Сущности.

Большинство людей были незначительными. Но некоторые… некоторые личности двигали миры. Некоторые личности создавали миры. Он так отчаянно стремился стать одним из них. Человеком, который управляет судьбой, а не живёт по её указке. Это было величайшим противоречием в его жизни, и, вероятно, в каждой жизни. Он признавал, что все миры работают на стимулах и ответах. Что в глубине души люди были и остаются животными, послушными инстинктам.

И всё же Давриел Кейн хотел верить, что он не такой.

Теперь уже его контроль ослаб. Он слишком устал, а сила внутри Виллии была поистине безграничной. Если он не воспользуется своей Сущностью, то ни за что не сумеет её победить. Давриела вновь отшвырнуло в его тело, и осознание комнаты вокруг вернулось к нему.

Гейсты обступили его плотным кольцом. Они протягивали к нему когтистые руки, и их ледяные пальцы погружались ему под кожу, доставая до самой души. Давриел застонал, оседая на пол, но десятки полупрозрачных рук крепко вцепились в него и удерживали на месте. Они ковырялись в его душе, словно вороны в кишках солдат, убитых на поле боя.

Тасенда запела громче. Прощальная песнь павшим.

Давриел кряхтел под напором шептунов, ощущая, как его душа — всё его существо — медленно утекает из тела. Он воспользовался последними остатками силы Тасенды, чтобы противостоять им, и это едва помогло спасти его дух от похищения. Но в этот миг он сломался и попробовал сбежать. Он попробовал отправить себя в Слепую Вечность и навеки расстаться с этим миром.

Ничего не вышло.

Шептуны вцепились в его душу, тем самым намертво привязав его к этому месту. Он попробовал снова, и снова потерпел неудачу.

Впервые за долгое время Давриел Кейн по-настоящему запаниковал.

Время пришло, сказала Сущность. Ты это знаешь.

Нет, подумал Давриел, ощущая запах дыма и крови.

Почему? возопила Сущность. Почему ты сопротивляешься? Используй меня!

Нет!

Почему? Почему ты решил выбрать смерть?

— Я, — закричал Давриел, — БОЛЬШЕ НЕ СТАНУ ТЕМ ЧЕЛОВЕКОМ!

Он закрыл глаза, приготовившись к неизбежному.

Понятно, холодно произнесла Сущность. Ты — не тот, кем я тебя считала.

Что же, быть посему. Умри, если тебе угодно. Я найду другого.

Его сила иссякла, все возможности были израсходованы, и Давриел смиренно обмяк в руках гейстов. Как вдруг их хватка на его душе ослабла.

Он открыл глаза. Гейсты убрали от него руки и замерли. Все они смотрели в сторону — на мёртвого ангела?

Нет. На Тасенду. В комнате раздавался её тихий напев.

Песня никогда не действовала на этих существ. Он так и не понял, почему, и что изменилось сейчас.

Её песня, подумал он. Та, что она мурлычет себе под нос. Она стала другой?

Обессиленный, он заглянул внутрь себя, обнаружил одно из последних оставшихся у него заклинаний, и применил его. Простые чары призыва.

В его руке возникла виола.

— Тасенда, — прошептал он, — что бы ты ни делала, не останавливайся.


***

Тасенда обняла лицо мёртвого ангела, напевая песню — ту, что она слышала в отдалении, ту, что привела её сюда. Вокруг неё стих гомон шептунов. Она услышала свою виолу, внезапно откликнувшуюся на её пение — словно на зов.

Со всех сторон её окружал второй мрак. И всё же, взглянув наверх, она увидела мерцание — что-то сияло у неё над головой. Фигура, состоящая их чистого белого света, с крыльями, которые, казалось, простирались в вечность.

— Тасенда, — раздался голос Давриела. Она почувствовала, как он подполз к ней по каменному полу. — Эта песня… она другая. Услышав её, шептуны застыли на месте. Похоже, даже твою сестру проняло.

— Но я не знаю этой песни, — прошептала она, умолкая. — Я давно позабыла её.

— Это какая-то бессмыслица! Просто продолжай петь!

Но вместо этого Тасенда потянулась вверх, к свету. Фигура в ответ протянула свою руку и коснулась её.

— Душа Ангела, — прошептала Тасенда. — Она всё ещё здесь. В ловушке, как и души верующих…

— Чепуха, — ответил Давриел. — Ангелы — порождения магии. Как и у демонов, у них нет души.

И всё же Тасенда прикоснулась к свету.

Дитя, произнёс отчего-то знакомый голос, почему ты перестала петь?

— Как я могу петь эту песню, — прошептала она, — если все они мертвы? Если я забыла тепло солнца? Если истинный мрак отнял у меня даже сестру? Зачем мне петь после всего этого?

Потому что сейчас твои песни нужны больше всего.

— Охранная песнь не работает. Им нужна была она, но она их не спасла, — Тасенда опустила голову. — Света больше нет. И я ничего не вижу.

В этом-то и секрет, Тасенда. Что нужно делать, когда ночь становится холодной, и тьма подкрадывается к тебе со всех сторон?

Она вновь посмотрела вверх.

Какую песню ты бы спела, спросил голос, если бы могла выбирать?

— Разве это важно?

Это всегда было важно. Слушай музыку, дитя. Услышь её. И пой.

Тасенда принялась напевать, и виола вновь откликнулась, словно подбадривая её. Что-то всколыхнулось в её душе, и она встала в полный рост, тронув пальцами плечо Давриела. Осторожно взяв виолу из его рук, Тасенда отступила к дальней стене усыпальницы.

Она шла словно сквозь ледяной ветер. Среди призраков мёртвых. Эти шептуны когда-то были её соседями. Они не чудовища. Они — её друзья, семья, те, кого она любила. Они просто об этом забыли.

Пришло время напомнить им.

Тасенда открыла рот и запела. Не Охранную песнь — та предназначалась для первого мрака и звучала в пору, когда люди спали. Песнь зловещих мест и запертых дверей. Ощущая, как их пальцы проникают ей под кожу, она запела другую песню. Песню её детства, которую она пела им, пока они трудились.

Песню размеренной жизни. Радостную песню, чистую эмоцию, которая мгновенно воспламенилась, выпущенная на свободу. Казалось, что холодные пальцы на её коже потеплели, когда она вспомнила дни под светом солнца — светом, который она не могла видеть, но могла почувствовать. Дни весёлых песен, что она пела работникам в поле, и женщинам в деревне, и ребятишкам, танцующим вокруг неё.

Так нелегко было отыскать тепло во мраке. Но когда ночь становится холодной, и тьма подкрадывается к тебе со всех сторон, нужно всего лишь зажечь огонь.

И сотворить свой собственный свет.


***

Давриел прислонился к стене. Он слишком устал, чтобы вставать. Слишком устал, чтобы сделать что угодно, кроме как подползти к девочке.

Песнь Тасенды наполнила комнату неуместно — практически невозможно — радостными звуками. Вовсе не такую песню ожидаешь услышать в склепе после того, как всю ночь убегал от призраков.

Гейсты стояли, словно загипнотизированные этим странным, почти забытым чувством. Их хозяйка, сестра Тасенды, отвернулась и зажмурилась, как будто от яркого света, хотя Давриел не видел ничего подобного.

Лица гейстов начали таять. Точнее... наоборот, они перестали таять. Дрожание утихло. Искажения пропали. Пустые глаза наполнились сознанием, а рты уменьшились, из разинутых пастей превратившись в опасливые улыбки. Повсюду вокруг него ужасы ночи становились прачками, пахарями, кузнецами и детьми.

Ещё ни разу в жизни он так не радовался толпе крестьян.

Песня охватила всю усыпальницу, заставив камни дрожать с собою в такт. Она прошла сквозь Давриела — торжественная, возвышенная мелодия. Он с удивлением обнаружил, что твёрдо стоит на ногах, а его усталость как рукой сняло от этих удивительных, ликующих звуков.

Виллия, однако, рычала и скрипела зубами. Её тело зримо затряслось, она гневно взвыла и бросилась вперёд, растеряв всё самообладание. Она потянулась к сестре, словно желая задушить Тасенду — или вырвать из неё ненавистную силу.

Ну уж нет, подумал Давриел и указал на неё пальцем, призывая из глубин разума последние остатки угасающей магии. Писчее заклинание.

С его помощью он закрасил Виллии глаза.

В тот же миг она завопила, споткнулась и упала на пол. — Мрак? Нет! Я прогнала тебя! — она дрожала, вытянув перед собой руки и не видя их. — Второй мрак...

Адское пламя. Песнь Тасенды заглушила жалобные стоны Виллии. Чёртова мелодия была такой жизнерадостной, что ему — ему — захотелось пуститься в пляс. Давриел с трудом поборол в себе это желание, а песнь тем временем понеслась по катакомбам. От её восторженных звуков завибрировали склепы, и казалось, что даже старые кости гремят в радостном возбуждении.

Гейсты медленно направились к Тасенде, пульсируя ярким зелёным светом, который выглядел гораздо живее их прошлого нездорового мерцания. Один за другим они сливались с Тасендой, добавляя свой свет к тому ореолу, что окружал её. Двигаясь всё быстрее, десятки духов влетали в комнату и становились частью этого пульсирующего сияния.

Пока, наконец, Тасенда не осталась стоять в одиночестве над скорчившейся на полу сестрой.

— Я не понимаю, — прохрипела Виллия, царапая себе лицо в тщетных попытках вернуть зрение. — Что случилось с моими гейстами?

— Они просто вспомнили, кем были, — ответила Тасенда.

— Эта песня, — Виллия подняла голову. — Я помню эту песню. Тасенда… я просто хотела сбежать от мрака.

— Я знаю. Но ради этого тебе не следовало изгонять туда всех, кто был рядом, — Тасенда протянула руку и дотронулась до сестры. — Прости, но для тебя, Виллия, существует третий мрак.

Тасенда слегка подтолкнула сестру. Тело Виллии завалилось на спину, и из него вылетело облачко света. Душа, болезненная и зелёная. Она скорчилась, а затем тихо исчезла, растворившись в воздухе.

Как только Виллия умерла, новый — гораздо более яркий — зелёный свет ударил из её трупа и устремился прямо в Тасенду. Тасенда запрокинула голову, широко распахнув глаза, и свет полностью охватил её.

Это твой последний шанс, сердито произнесла Сущность внутри Давриела. Какое-то время она будет поглощена своей новой силой, и у тебя есть прекрасная возможность воспользоваться твоим талантом. Отними у неё силу, Давриел! Ты всё ещё можешь получить нас обеих!

Сущность была права. Давриел инстинктивно потянулся к ней — и обнаружил, что внутри Тасенды теперь обосновалась вся мощь Топи. Она не отшвырнула его, как раньше. В этот миг она была обескуражена не меньше, чем сама девочка.

Он мог забрать её. На мгновение он увидел себя носителем сразу двух Сущностей. Его могущество не будет иметь себе равных. Он видел, как целые королевства покоряются его воле. Он видел себя абсолютным хозяином судьбы, провидения, миллионов жизней.

Какая мощь! Какая невероятная мощь!

И сколько же горя она несла. Изувеченные тела простирались до самого горизонта. Он увидел себя ужасным человеком, восседающим на жестоком престоле. Он увидел, как ему приходится уничтожать соперников, одного за другим, без права на передышку.

Никаких больше головоломок со словами. Никакого чтения тихими ночами, пока мисс Хайуотер пытается научиться готовить человеческую еду.

Давриел Кейн не был героем. Но он твёрдо знал, чего хочет от жизни. Эта истина открылась ему ценой чудовищного личного опыта.

Больше он не станет тем человеком. Поэтому он опустил руку и оставил силу в покое.


***

К Тасенде вернулось зрение.

Она ахнула, когда внутри неё распустился бутон света. Прекрасного, чистого, живого света — света, казавшегося таким мощным, что он мог бы проникать сквозь камни, словно сквозь бумагу.

Ты была избрана, раздался голос в её голове. И ты прекрасно справилась.

Тасенда упала на колени перед лицом этой силы, которая каким-то образом была ей очень хорошо знакома. Эта сила сотворила её и дала ей предназначение. Эту силу они называли Топью. Она была главным секретом Подступов.

Её судьбой.

— Ты…, — прошептала она. — Ты была внутри нас. Внутри каждого жителя Подступов. Но особенно внутри нас с сестрой. Случайность, разделившая тебя пополам?

Нет. Я часто ищу сильнейшего носителя, ответила Сущность. Но когда приорат начал лишать меня силы, мне пришлось ускорить процесс.

Свет распространялся, поглощая всё, что она видела. Её душа вибрировала безупречной красотой его песни. И внутри Сущности она увидела тысячи душ тех, кто был взращён здесь, в Подступах. Сущность сеяла в них семена своей силы, позволяла ей прорасти в их душах, а затем вновь собирала её, — созревшую, спелую, — когда люди умирали.

— Моя сестра, — спросила она. — Мы можем её вернуть? Можем сделать всё так… как было раньше?

Нет. Выбор твоей сестры навечно изменил её и тех, кто был рядом. Таков закон жизни, и бесконечного роста.

— Мне это не нравится, — сказала Тасенда. — Я заново открыла в себе Песнь радости. Разве она не должна делать вещи лучше?

Другими, да. Но «лучше» или нет — это лишь вопрос человеческого восприятия. Как бы то ни было, я не заставляю тебя владеть мной. Если ты хочешь передать меня другому, ты вольна это сделать. Или же ты можешь оставить меня — и пользоваться моей силой, как своей.

— Что… что тогда будет со мной? — спросила Тасенда. — Я стану злой, как Виллия?

Всё зависит от твоего выбора. Но ты уже не сможешь стать такой, как раньше. Ты можешь вернуться в деревню без меня, и навсегда измениться. Или со мной. И навсегда измениться.

Потому что не меняются только мёртвые.

Поколебавшись, Тасенда решилась.

Я приму эту силу.

Образы обрушились на неё тяжестью горы. Она видела… видела миры. Сотни, тысячи миров. Так много людей.

Сила пронизывала её. В один миг ей стали знакомы поколения тех, кто жил в Подступах. Воспоминания веков, суть всего, что существовало до неё. Она задыхалась под этой тяжестью, разом став единой с десятью тысячами душ.

А потом… она отпустила часть из них на волю. Сущности это не понравилось, но не она была здесь главной. Тасенда не собиралась удерживать души тех, кто всё ещё мог жить. Она вернула Йорго и его семью. Учительницу Дакну. Мельничиху Хедвику. Рома и священников. Каждого, чьё тело было ещё живо и дожидалось возвращения духа.

Это не относилось к её родителям, которым больше некуда было возвращаться. Их души, тёплые и мягкие, прильнули к её собственной. Но души сестры с ними не было. Тасенда забрала себе её силу, но бедная Виллия… просто исчезла.

Свечение Тасенды расширялось. Она была силой, была душами. Сущностью Топи, Тасендой из Ферласена, и тысячью других людей одновременно.

Обернувшись, Тасенда взглянула на несчастный труп, запертый в темнице с крыльями, прибитыми к стене. — Я видела душу Ангела. Я касалась её.

Мне об этом ничего не известно, ответила Сущность. Но я не думаю, что это возможно.

И всё же это было правдой. Она была дочерью двух миров, двух богов, двух идеалов. Пока она размышляла над этим, что-то глубоко внутри неё словно взорвалось, пробуждаясь к жизни.

Постой.

Она шагнула к Давриелу, который выглядел по-настоящему измождённым. Тасенда протянула руку и осторожно коснулась его щеки.

— Спасибо, — произнесла она голосом, который перекрывался сам с собой, словно тысячи людей говорили хором. Затем она проникла в его разум и забрала маленький кусочек силы, который он похитил у неё этой ночью. — Но больше не смей влезать мне в голову.

И затем — впервые в жизни ощущая себя целой — Тасенда исчезла.

Загрузка...