Дети Хэмлина

Глава 12

За стеклами иллюминаторов сверкали звезды. Их было огромное количество. Но их свет совершенно не грел людей, которые собрались за столом в рабочем кабинете капитана.

– Вы знали, что на борту корабля чораи находился еще один взрослый, но были готовы отпустить противника вместе с пленником. Почему? – спросил капитан.

– Рут действовала самостоятельно, – ответил Дилор, не теряя обычной уверенности, хотя всего несколько часов назад именно здесь он выглядел растерянным. – Я ничего не знал...

Пикар больше не мог выдержать. Он ударил кулаком по столу и возмущенно закричал:

– Мне надоели ваши игры, посол Дилор! Или разведчик Дилор – или как вас там еще? Хватит хитрить, хватит скрывать информацию! Мне необходимо знать точно, что здесь происходит, и какую роль во всем случившемся играете вы!

Выражение невинности тотчас же исчезло с лица посла. Мужчина выглядел усталым и измученным.

– Да, – согласился он, – мне было известно о присутствии Ясона на корабле чораи. Я знал, что Рут собиралась оставить его, – Дилор откинулся на спинку кресла, будто ему требовалась поддержка для дальнейших объяснений. – Я согласился не мешать Рут, так как знал, что здесь Ясон все равно умрет. Такое случалось уже не раз. Переводчица просто не знает о всех смертельных случаях. Федерации удалось освободить двенадцать человек, двенадцать хэмлинских пленников.

– И все они умерли? – спросил Райкер.

– Не все, но те, кто остался в живых, замкнулись, отгородились от общества. Кое-кто сошел с ума. Похоже, только маленькие дети могут приспособиться к жизни вне среды кораблей чораи.

Пикар вспомнил о тех несчастных, которые сейчас находятся в изоляторе, ему было горько и досадно.

– Почему же вы не сказали мне об этом до того, как взяли на борт Ясона?

Ответ посла подтвердил его опасения.

– Потому что вы могли бы оставить его у чораи, – объяснил Дилор. – Будучи личностью цельной, ответственной, вы записали бы все в капитанский дневник. Меня совесть мучает гораздо меньше. Я решился бы оставить Ясона только в том случае, если бы об этом никто не знал. Слишком многие начальники желают, чтобы были возвращены все хэмлинцы.

Пикар мог обвинить Дилора в безнравственности, однако понимал, что сейчас посол говорит искренне.

– А почему так важно вернуть их?

– У каждого начальника по этому поводу собственные соображения. Кое-кто из них считает, что хэмлинцы должны быть освобождены, что они смогут жить калеками на родной планете. Они верят, что жить калеками на родине лучше, чем быть здоровыми и жить рядом с теми, кто убил их родителей. Другие хотят, чтобы хэмлинцы привезли с собой полезную информацию. Понимаете, дети ведь не могут рассказать, каким образом устроены и как летают корабли чораи.

– Нет, – Пикар возразил против такого объяснения и презрительно посмотрел на Дилора. – Никогда не поверю, что адмирал Заграт стал бы жертвовать жизнями людей ради таких сведений.

– Не спешите делать выводы, – сказал посол и прикусил губу, словно бы останавливая себя, чтобы не сообщить лишнего.

Он принялся нервно барабанить пальцами по крышке стола, поглядывая то на капитана, то на Райкера. Потом перестал постукивать и продолжал:

– Ромуланцы охотятся за этой информацией. Можно сказать, они вот-вот всерьез заинтересуются этим вопросом. Один из их военных кораблей, "Дефендер", погиб во время сражения с чораи. Вероятно, были и другие, мы не знаем точно.

Теперь Пикар и Райкер слушали предельно внимательно.

– Я должен был узнать, каким образом чораи смогли победить "Дефендер".

Райкер тут же уловил связь между событиями.

– И даже позволить им уничтожить "Феррел".

– Если понадобится.

– А вы просто хладнокровный ублюдок, – совершенно спокойно заявил Пикар, вскакивая на ноги.

– Вы ничего не видите дальше собственного носа, Пикар! – выкрикнул Дилор. – Как вы думаете, что произойдет, если ромуланцам удастся раскрыть секрет полетов чораи? Через Нейтральную Зону они доберутся до сердца Федерации и погубят целые миры. Вообразите только, что оставят после себя ромуланцы, если узнают секреты технологии суперполетов.

– "Энтерпрайз" был послан для сохранения равновесия, – сообщил Пикар и опустился в кресло, – Хотя, могу сказать, что равновесие очень шаткое.

– Да, знаю. Я тоже там был. Именно там и узнал о судьбе "Дефендера". К счастью, мне удалось перебраться через Нейтральную Зону до того, как я оказался без сознания от потери крови.

Снова Пикар осознал, что его мнение об этом человеке меняется уже в который раз. Очевидно, это очень мужественный и сильный мужчина. Пикар и уважал, и ненавидел его одновременно.

– "В интересах безопасности Федерации" – не пустые слова, – продолжал бесстрастно рассказывать Дилор. – Несколькими десятками жизней или экипажем корабля жертвуют ради спасения миллионов. Капитан Манин забыл об этом, когда попытался взорвать "Феррел". Он хотел избавить людей от мучительной агонии, а заодно уничтожить корабль чораи. Мне пришлось его остановить.

Мало-помалу в сознании капитана вырисовывалась достаточно полная картина происшедшего.

– Вот почему вы были ранены... – Как вы уже не раз упоминали, люди очень болезненно относятся к событиям на Хэмлине, хотя прошло уже пятьдесят лет. Они ненавидят чораи, жаждут мести. Но при помощи дипломатии можно было бы добиться большего. Учитывая то, что, даря людей с корабля на корабль, чораи укрепляют таким образом связи друг с другом, стоило бы надеяться, что, обменивая людей на металлы, мы укрепим связи между чораи и Федерацией. В свою очередь, эти связи дадут доступ к технологическим секретам.

– Мои действия, должно быть, не способствовали укреплению таких отношений, – заметил Пикар, устало вздохнув.

– Конфликтная политика Федерации изначально поставила нас в проигрышную ситуацию. Кое-кто из начальников хочет вернуть всех пленников. Кое-кто желает завязать с чораи дружественные отношения, – Дилор пожал плечами. – Тот корабль, с которым мы встретились, лишь один из многих кораблей чораи, к тому же не самый главный. Скоро мне придется вступать в контакт с другими.

– Если бы вы посвятили меня в свои дела в самом начале, то мы сумели бы избежать многих неприятностей.

– Я и сейчас не имел права говорить вам об этом, – пояснил Дилор, открывшись офицерам с другой стороны и угрожающе добавив:

– Если то, о чем вы сейчас слышали от меня, каким-то образом выплывет, то можете считать себя мертвецами. Об этом позабочусь я лично.

Дилор вернулся в каюту и удивился, когда обнаружил там Рут. Переводчица уютно расположилась на кушетке и слушала запись струнного концерта Вивальди. Когда Эндрю вошел, девушка подняла голову, посмотрела на него с отсутствующим видом и снова отвернулась, продолжая наслаждаться звучанием музыки. Он уже привык к ее молчаливости, потому что Рут вообще редко здоровалась. Рут оставалась спокойной и отрешенной до тех пор, пока не возникала необходимость обратиться к нему. Эндрю решил, что ссора каким-то образом изменит их привычные отношения, но, похоже, Рут совершенно забыла о том, что произошло вчера.

А может быть, его предательство только сравняло счет.

Дилор опустился на стул, закрыл глаза и с наслаждением стал слушать. Через какое-то время он почувствовал, что голоса альтов и скрипок постепенно снимают напряжение, в котором он находился после беседы с офицерами. Если Рут на него не сердится, то он не станет выяснять отношений.

Когда Райкер и Дилор вышли, Пикар остался на наблюдательной палубе. Он никогда не уставал смотреть на расстилающийся за иллюминаторами вид, потому что каждый раз далекие звезды выглядели иначе, были другими. Эти яркие маяки словно бросали ему вызов и одновременно вдохновляли своей переменчивой красотой. Однако сейчас панорама за бортом корабля показалась ему неинтересной, скучной.

За его спиной открылась дверь. Пикар решил, что вернулся Райкер. Но приближающиеся шаги были слишком легкими. В темном стекле иллюминатора мелькнуло отражение Беверли Крашер. Женщина остановилась в нескольких шагах от капитана и посмотрела в иллюминатор. Несколько мгновений они стояли молча, внимательно глядя на сверкающие звезды. Потом женщина заговорила:

– Если смотреть на звезды очень долго, то можно ощутить себя Богом. Или хотя бы представить, как бы ты себя вел, будучи всемогущим, всевидящим, всезнающим.

Пикар молчал, и она продолжала:

– Капитаны и врачи склонны преувеличивать собственную значимость. Мы хотим решить все проблемы, излечить все недуги, а потом обвиняем себя за то, что не в состоянии сделать невозможное. Или обвиняем других.

Пикар посмотрел на женщину.

– Мне читается лекция, доктор Крашер?

– Что-то вроде этого, – Беверли по-прежнему смотрела на сияющие во тьме искорки. – Я предпочитаю читать лекции, а не извиняться.

– Мне не нужно ни то, ни другое.

– Вы заслужили и то, и другое, – Крашер вздохнула, повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. – Извините за то, что я накинулась на вас в изоляторе, спасибо за то, что выслушали меня, когда я была раздражена и наговорила глупостей.

Капитан повел плечами и переступил с ноги на ногу.

– Да я сам был не в лучшем настроении, – виноватым тоном сказал он. – Вы не сообщили ничего такого, чего бы я не твердил себе тысячу раз.

– Должно быть, нам обоим необходимо отдохнуть.

Пикар улыбнулся, отчужденность растаяла, но осталась настороженность, такая знакомая, которая существовала между ними уже давно. Беверли отступила немного, а Жан-Люк снова стал смотреть на звезды и удивился их яркому великолепию.

– Как чувствует себя лейтенант Яр? – спросил он, чтобы скрыть скованность.

– Пытается разнести вдребезги изолятор, – вздохнула доктор Крашер. – Скоро я ее выпущу, если до этого не задушу.

– А Ясон?

– Спит после инъекции снотворного и успокоительного, – ответила женщина. – Я установила его личность по старым медицинским картам. Это Ясон Рирдон. Когда его похитили чораи, ему было всего три года. Он был немного старше малыша, которого мы забрали у чораи.

– Они не родственники?

– Нет. Мне пришлось использовать генетические знаки для того, чтобы установить родителей мальчика. Его отец – один из похищенных хэмлинцев, а мать, очевидно, родилась уже в неволе. Результат союза двух подростков. Учитывая то, что у людей на кораблях чораи прекрасное здоровье, можно предположить, что они размножаются там со сказочной скоростью. Удастся ли нам вызволить всех?

– И нужно ли вызволять? – задумчиво спросил Пикар, вспомнив, что сказал посол Дилор о фатальных исходах среди освобожденных.

Крашер подняла руку, как бы предостерегая.

– Этого пока и я не знаю. О Жан-Люк, если бы вы видели Ясона, когда его переправили на борт "Энтерпрайза"... В глазах у него застыл ужас... – она встряхнула головой, словно отгоняя неприятное видение. – Мне необходимо вернуться в изолятор. Действие снотворного кончается. Ясон может проснуться.

В коридор они вышли вместе, но направились в разные стороны. Пикар уже почти свернул за угол, когда доктор неожиданно окликнула его:

– Кстати, капитан. Профессор Баттерфилд просит приготовить к завтраку салат из того растения, которое вместе с горшком упало ему на голову.

Хотя у Дейты была такая же каюта, как и у всех остальных членов экипажа, застать его можно было либо у Джорди, либо в библиотеке, – везде он пытался удовлетворить собственное любопытство. У андроида не было физических потребностей, но он неустанно жаждал пополнения знаний. Дейта поглощал информацию с таким удовольствием, с каким гурманы поглощают новые, искусно приготовленные блюда.

Так как Джорди в данный момент находился на мостике, Дейта решил провести последний час отдыха в библиотеке. Он уже тщательнейшим образом изучил тексты, объясняющие физиологическую потребность в сне у органических жизненных форм, но его все еще волновали кое-какие психологические аспекты. Дейта вошел в библиотеку и заметил, что кто-то копошится в дальнем углу.

– О, Дейта, привет, – поздоровался Уэсли, когда андроид приблизился к нему. Мальчик попытался схватить все ксерокопии, лежащие на столе, но Дейта взял одну из книг в твердой обложке.

– Очень интересно, – заметил Дейта, прочитав заглавие.

Вообще-то, книга показалась ему немного устаревшей. Но длительное общение с людьми научило его вести себя тактично.

– "Основные принципы инженерного творчества". Хочешь повторить? Ты ведь уже проходил этот материал.

– Я должен помочь другу, – Уэсли взял последнюю копию, потом пристально посмотрел на андроида. – Дейта, желательно, чтобы ты не распространялся об этом.

Андроид нахмурился, фраза была для него незнакома.

– Не понял. Ты хочешь, чтобы я тоже взял копию?

– Нет. Имел в виду... – Уэсли тяжело вздохнул:

– Просто не говори никому о том, что я делаю. Понимаешь, это.., м-м-м...

– Секрет? – догадался Дейта.

– Да, – подтвердил мальчик. Андроид довольно улыбнулся и восторженно повторил:

Секрет: тайное действие. Стремление скрыть реальные...

Уэсли перебил его:

– Извини, но я опаздываю на урок.

Виновато улыбнувшись, мичман Крашер собрал со стола остальные бумаги и заторопился к выходу.

Андроид остался один. Так он стоял, размышляя над загадочным поведением мальчика. Дейта понимал, что стал соучастником какого-то тайного дела и теперь не знал, как ему себя вести.

Всякий раз, когда Райкер встречался с Патрицией, она относилась к нему приветливо и держалась с чувством собственного достоинства. В этот раз, когда он снова пришел к ней в каюту, женщина предложила выпить чаю, и Уильям не смог отказаться. Они выпили по чашечке теплого травяного настоя и только потом заговорили о деле. Райкер надеялся, что дружелюбие Патриции не сменится враждебностью, когда она узнает о последних событиях. Отставив в сторону пустую чашку, он кашлянул и начал:

– У меня для вас хорошие новости. Мы снова взяли курс на Новую Орегону.

– Мы успеем прилететь к тому времени, когда животных извлекут из стазисной установки? – поинтересовалась Патриция.

– Вряд ли, – Райкер действительно так предполагал. – Пришлось чинить забарахлившие двигатели. Значит, наше пребывание в космосе несколько затянется.

Райкер был доволен, что Логан не встречается с фермерами, – главный инженер был бы возмущен, если бы узнал, что кто-то компрометирует доверенную ему область деятельности.

– И насколько мы задержимся? – осторожно спросила Патриция.

Уильям мягко улыбнулся и попытался уйти от ответа. Но женщина смотрела очень серьезно, и офицер сообщил:

– Примерно на две недели.

Опасения оказались излишними. Патриция восприняла неприятное известие без комментариев. Райкер решил, что женщина ведет себя спокойно, так как Долора убедила фермеров, будто можно все время жить на импровизированном пастбище. И тут он вспомнил еще кое о чем:

– Кстати, о животных. Проще было бы переправить стазисную установку на палубу с пастбищами по транспортеру.

– Наши люди никогда не согласятся. – Патриция сердито нахмурилась, когда услышала столь кощунственное предложение. – Фермеры не признают транспортеров, – заявила она.

– Чего я и опасался.

Райкер знал, что сообщество колонистов, поднимаясь на борт корабля, собиралось путешествовать только один месяц. Вместо этого перелет затянулся на пять месяцев. Когда шаттлы перевозили переселенцев и их имущество на "Энтерпрайз" с космодрома Десятой Звездной Базы, то люди испуганно вопили и взвизгивали. На время разлучаясь с родственниками и личным имуществом, они вели себя так, будто расстаются навсегда. Первый офицер вспомнил, как ужасались фермеры, глядя на невиданную ранее технику. Ему не хотелось повторения подобной сцены.

– В ином случае придется разбирать машину и переносить отдельные ячейки на руках, – сказал он.

– Значит, животные просто-напросто погибнут, – сделала вывод Патриция. Очевидно, она также, как и Райкер, вспомнила суматоху при посадке на "Энтерпрайз".

– В таком случае принимать решение не мне, – сказал Райкер. Он не знал, стоит ли сейчас убеждать женщину в том, что безопаснее переправить установку по транспортеру.

– Я тоже не могу ничего решить одна, – Патриция отставила в сторону пустую чашку. – У нас все решается сообща.

Оба понимали, какое решение могут принять переселенцы сообща. Райкер встал, собираясь вернуться на мостик. Он подумал, что попытался сделать все, зависящее от него. Может быть, колонисты позволят членам экипажа помогать переносить стазисную установку. А еще было интересно, кто возмутится и выступит против неблагоразумных поступков фермеров.

– Конечно, если вы не будете совещаться с фермерами, они не смогут отказаться от транспортера, – сказала Патриция и поднялась.

– Прошу прощения? – изумился Уильям. Женщина отвела глаза в сторону. Но провожая его до двери, попыталась пояснить свою мысль.

– Если завтра утром стазисная установка окажется на пастбище, будет поздно возмущаться и возражать. Вероятно, никто даже не поинтересуется, каким образом она там оказалась.

– Спасибо за чай, Патриция, – довольно улыбнувшись, поблагодарил Райкер. – И за совет.

– Не за что, – спокойно ответила женщина. – Пожалуйста, не говорите никому.

– Я не выдержу больше ни одной минуты здесь! – Таша Яр ворвалась в кабинет доктора Крашер, возмущенно крича. – Я должна сейчас находиться на мостике, – там от меня хоть какая-то польза. Мы выполняем ответственное задание! А я не могу делать то, что мне полагается по должности. Кроме того, я себя чувствую отлично, – она что есть силы стукнула кулаком по столу.

– Я очень рада за тебя, Таша, – вздохнула Беверли Крашер и слегка отодвинулась от девушки. – Но я держала тебя здесь потому, что не получила результатов анализа жидкости с корабля чораи.

Женщина протянула Наташе Яр кассету. Она сделала проверку почти механически, по давно укоренившейся привычке, однако в результате получила неприятный сюрприз.

– Что ты помнишь о жидкой среде корабля чораи?

– У меня было ощущение, будто я тону, – девушка поежилась. – Самыми страшными оказались первые несколько минут. Но потом я стала дышать, что было не очень опасно. Даже можно сказать – приятно. Жидкость имела привкус и запах корицы.

– Вот то-то и оно. Я отправила жидкость на анализ в лабораторию. В ней обнаружен наркотик.

– Значит, мне придется еще какое-то время пробыть в изоляторе, верно? – казалось, Яр интересует только одно.

– Да, – подтвердила доктор. – Упорство – отличное качество для главного охранника, но не для пациента.

Крашер направилась в коридор. Лейтенант Яр потрусила следом.

– Я не могу отпустить тебя до тех пор, пока не буду уверена, что организм очистился от присутствия наркотического вещества. Даже тогда неизвестно, какие будут последствия.

– Но я чувствую себя замечательно, – воскликнула Наташа.

– Таша, то же самое ты говорила после игры в "Парижские площади" с Уорфом. Я видела, как ты то синела, то чернела, но не признавалась, что тебе больно.

– Это неверное сравнение!

– Достаточно! – Крашер резко остановилась и повернулась к лейтенанту. – Еще одно слово, и я вызову охранников, которые отведут тебя обратно в палату.

Неожиданно кто-то закричал в палате, неподалеку от которой находились женщины. Они бросились вперед и ворвались в каюту. В воздухе витал знакомый аромат.

– Таша, позаботься о Трой, – приказала доктор и бросилась к небольшому боксу.

Ясон не спал. Он плакал писклявым голосом, словно ребенок. Советник Диана Трой приглушенно всхлипывала. Доктор отодвинула защитную завесу, намереваясь подойти к больному. Он сидел на корточках, забившись в угол и раскачиваясь из стороны в сторону. Казалось, он ничего не видел, хотя его глаза были широко раскрыты. Он не прореагировал на появление доктора.

– Ясон, – Беверли подошла к нему и дотронулась до его плеча.

Мужчина громко вскрикнул, скорчился, спрятал лицо, прижав голову к коленям. Руки и ноги у него дрожали.

– Нет, не подходите ближе! – закричала Диана. – Вы только еще больше напугаете его.

Диану Трой била крупная дрожь. Наташа пыталась успокоить женщину, обняла ее за плечи.

– Каким образом успокоить его? – спросила доктор.

– Не знаю, – всхлипнула Диана. – Никак. Просто не подходите к нему.

Ясон еще плотнее вжался в угол, он кричал гортанно и резко, по-прежнему раскачиваясь из стороны в сторону.

– Проклятье, – выругалась доктор и достала из медицинской сумки шприц со снотворным. Ясон вздрогнул, когда ощутил прикосновение холодного металла, но остался сидеть в прежней позе. Спустя несколько секунд снотворное стало действовать. Мужчина затих и замолчал. Крашер осторожно положила его на кушетку, поправила руки и ноги, чтобы ему было удобнее лежать. Теперь он проспит еще часов шесть-восемь.

Доктор включила контрольные приборы, опустила защитную завесу, чтобы скрыть пациента от посторонних глаз. Приборы показывали, что физическое состояние Ясона в норме, а психическое – нет.

Беверли Крашер достала еще один шприц со снотворным и повернулась к советнику Трой.

– Нет! – запротестовала Диана, но от инъекции увернуться не успела. – Нет! Я и в самом деле чувствую себя хорошо.

– Вы все так утверждаете, – пробормотала Беверли. – Теперь ты успокоишься и сможешь благополучно добраться до каюты.

– Но я не могу оставить Моисея без присмотра.

Диана была настроена решительно, она намеревалась остаться в изоляторе, тогда как Таша Яр мечтала покинуть его.

– Малыш только что начал меня узнавать.

– Я посижу с ним, – предложила Яр. Доктор Крашер удивленно посмотрела на девушку:

– А я считала, что ты рвешься из изолятора.

Яр пожала плечами.

– Просто не могу смотреть, как плачет Диана.

Советник вытерла слезы и рассмеялась:

– Спасибо за предложение. Но ты хоть что-нибудь знаешь о детях?

– Не очень много, – призналась лейтенант, – но такой опыт может пойти мне на пользу, – она немного помолчала и добавила:

– Если только он не связан с выполнением неприятных биологических функций.

– О, делайте, что хотите, – сказала доктор. Она устала от обеих женщин.

Диана мгновенно успокоилась, у Наташи поднялось настроение. Сама же Беверли никак не могла успокоиться с тех пор, как увидела проснувшегося Ясона. Тревожные мысли никак не давали сосредоточиться на чем-нибудь другом. Оставшись одна в рабочем кабинете, Крашер не могла больше ни о чем думать. Женщину охватило отчаяние. Через какое-то время она уселась за рабочий стол, включила компьютер, но совершенно не соображала, что видит на экране монитора. Она думала и думала о хэмлинцах, пыталась найти хоть какую-то крохотную зацепку для их спасения. Но вместе с тем доктор Крашер понимала, что одной ей не справиться, кто-то должен помочь. Почти бессознательно она прикоснулась пальцами к значку коммуникатора.

– Я ждал, что вы позвоните, – сказал Эндрю Дилор. – Я почти наверняка знаю, что вам нужно.

– Вы попросите ее?

– Да, попрошу, – неохотно согласился он. – Но не могу гарантировать, что Рут согласится помочь вам.

Посол отключил связь.

А доктор Крашер призналась себе в том, что не может гарантировать, останется ли в живых Ясон.