Дети Революции

Глава 2

Проглядывая газету за утренним кофе, Фокадан время от времени комментировал статьи. Получалось едко, ёмко и небезынтересно – если верить товарищам по ИРА, откуда и пошла эта привычка к утренней политинформации.

Кэйтлин, сидя на стуле и болтая ногами, пила какао, сваренное чернокожей Женевьевой.

– Вам уже десять лет, маленькая мисс, почти невеста, – укоризненно шептала служанка, суетясь вокруг, – так что вы ножкой-то вертите, будто мул хвостом?

– Комаров отгоняю, – нашлась девочка, – ты их не видишь? А они есть!

Чернокожая хихикнула негромко, прикрывая рот пухлой ладонью и погладила подопечную по голове, улыбаясь.

– Ваша взяла, мисс – отгоняйте дальше.

По негласному уговору, побеждал тот из спорщиков, кто мог привести убедительные и забавные аргументы. Чаще побеждает Женевьева, мастерски переключаясь с южного негритянского говора на господскую речь.

Манеры Кэйтлин безупречны для десятилетней девочки, но за завтраком можно дать себе маленькие поблажки. Тихое бурчанье Женевьевы, привычное с детства, делает завтрак уютней.

Девочка, препираясь с нянюшкой, успевала внимательно слушать отца и время от времени задавать вопросы. Она не всегда понимала суть статей, но вместе с комментариями взрослых получалось этакое введение в курс политологии.

– Волнения в Польше, – озвучил Алекс заголовок и бегло пробежал глазами статью, полную велеречивых[8] измышлений не слишком-то умного автора. Поскольку газета берлинская, то отношение к полякам презрительно-сочувственное – вроде как и недочеловеки, но раз под властью Австрии и бунтуют против оной, то почти союзники. Сочувствие острожное, этакая фига в кармане.

– Если верить пруссакам, то восставшие поляки – этакие прекраснодушные романтики, отстаивающие рыцарские идеалы, только что бестолковые донельзя, – подытожил Фокадан, не скрывая скепсиса.

– Я вот австрийский взгляд на эти события пролистал, – Конноли хрюкнул, пытаясь сдержать смешок, – если верить им, то восставшие – сплошь разбойники и насильники.

– Ну-ка, – отобрав газету со статьёй, Алекс просмотрел её и в голос рассмеялся, – так расписывают поляков, что хоть крестовый поход на них объявляй. Исчадья Сатаны, никак не меньше.

– А может и правда, – пискнула Кэйтлин и смущенно замолкла, но видя подбадривающий взгляд отца, заговорила:

– Раз уж австрийцы только гадости о поляках пишут, то может – заранее оправдания готовят? Вспомни, пап, у них же в газетах о поляках ничего хорошего нет. Дворяне тамошние – сплошь самозванцы. Если и дворянство подтверждённое, то их давно нужно лишить дворянства за бесчестные поступки – они же как паразиты живут, даже в годы бедствий не вставали на защиту Родины[9]. Крестьяне польские – недочеловеки, полуживотные, выведенные селекцией шляхты из самых трусливых и подлых. Так ведь?

– Верно, – согласился Фокадан, – и какой из этого следует вывод?

Он уже понял, что хочет сказать дочь, но приучает формулировать мысли и произносить речи.

– Австрийцам нужна земля, но не нужны поляки, – уже уверенно сказала Кэйтлин после короткого раздумья, – дворяне не нужны, да и горожане не требуются. Крестьян же, раз их полуживотными называют, но с оттенком жалости, сгонять с земель не будут. Наверное как в Индии сделают – высшие касты, низшие. А статьи эти – подготовка общественно мнения.

– Немного коряво, но в целом точно, – согласился Алекс и девочка просияла. Не так давно ей исполнилось десять лет – тот самый возраст, когда мозги уже появились, а гормональные взбрыки ещё впереди. Чудо, а не ребёнок!

– Командир, – нерешительно начал Конноли, кинув в сторону Кэйтлин извиняющийся взгляд. Фокадан повёл бровью, и дочка послушно встала из-за стола – пришло время взрослых разговоров. Подслушивать она не станет, не то воспитание.

– Тут такое дело, командир – англичане вокруг виться начали. Данные всё больше косвенные, да чуйка моя, но прими к сведению. С таким раскладом не стоит через Польшу ехать, могут провокацию устроить.

– Через Данию, – решил Фокадан, ни секунды не сомневаясь в словах бывшего ординарца, ставшего адъютантом, – позиции русских там сильны, но нет такого бардака, как в вассальных немецких княжествах. Напросимся под крылышко военных моряков, должны навстречу пойти. Ещё какие соображения имеются?

– Как не иметь, – тягуче откликнулся Бранн Данн, один из ближников Фокадана, некогда техасский рейнджер и ветеран двух войн, – ловушки нужно ставить.

– Стоит ли? – С сомнением поинтересовался Конан Райли, такой же матёрый вояка, – местные власти нервно трупы воспринимают. Спрятать тела в большом городе можно, но только если знаешь город как азбуку, иначе запалиться легко.

– Головорез, – привычно буркнул Бранн рослому Конану, – а головой подумать? Нам не уничтожать этих поганцев нужно, а понять хотя бы – точно ли это англичане, да какой у них уровень. Робу я верю, сам склоняюсь к такому же мнению, но проверить нужно. Мало ли, может местные решили английскую карту разыграть. Придавим человечка, а он из союзных окажется. Так, командир?

– Вполне, – согласился Фокадан, сворачивая газету, – русские или австрийцы вполне могут сыграть втёмную английских контрабандистов, – те на библии поклянутся, что на английские спецслужбы работают. Подведут нас к силовому решению, а потом за яйца прихватят – для лучшего сотрудничества. Провокации от лица противника в разведке не редкость, сами так работали.

– Кто как, – хмыкнул Бран, ехидно покосившись на силовика Конана, – кто мозгами больше, а кто и мышцами.

Началась привычная беззлобная перебранка двух заклятых друзей, в которую охотно влез Конноли, шуточно подзуживая. Алекс не прерывал весёлую свару, обдумывая ситуацию.

– Сделаем так, – молвил он и ближники немедленно замолкли, – поставим по пути сторожки, чтобы понять немного наших преследователей. Тебе, Бран, придётся выехать вперёд, да готовить ловушки. Продумай ситуации, в которых наши преследователи могут спалиться – меня кто-то на английском будет обсуждать в их присутствии, ирлашек ругать. Впрочем, не мне тебя учить. В Дании к русским подойдём с жалобами, а по реакции и посмотрим – англичане балуются или союзники подход к нам нащупать желают.

– Принято, командир, – отозвался фений, – к вечеру в дорогу соберусь.

Бран не оговорился по старой памяти – генерал, как и многие вояки, числился в активном резерве. Борегар пару лет назад провёл закон, позволяющий не платить бывшим военным жалование из казны, поскольку они не состоят на действительной службе, но дающий возможность мобилизовать в случае необходимости.

Поскольку ополчение КША и без того поддерживало высокую боеготовность, закон восприняли как нечто совершенно естественное. Немногие оценили иезуитскую хитрость, подводящую резервистов под действие армейских законов, кажущихся естественными в милитаризованном государстве с беспокойными соседями.

Креолу запали в голову рассуждения попаданца о швейцарской армии двадцатого века. Подробностей в том давнем разговоре Алекс не приводил, рассуждая вроде как умозрительно, но концепция вооружённого народа джентльменам Юга близка и понятна.

Профессиональный костяк в армии КША остался, но территориальные войска получили наконец официальный статус. Владельцам приграничных ферм, обладающим званием офицера или сержанта территориальных войск по совместительству, нововведение пришлось по душе – как ни крути, но быть частью Системы порой выгодно. Разговор с мелкими чиновниками и скандальными соседями строится иначе, да и с нарушителями границы можно не церемониться.

Немаловажен и экономический аспект закона. Экономика Юга хоть и выросла после войны с Севером, но куда меньше, чем хотелось бы – сказалась война в Европе, аукнувшаяся в обеих Америках. Пусть в Конфедерации не голодают, да и промышленность развивается, но надежды на сверхбыстрое развитие экономики не оправдались.

Фокадан отказался от жалования консула, получив взамен большую степень свободы. Схема вышла хитрая – консулом попаданец стал нештатным[10], с правом заниматься торговлей и посредничеством. Формальное отсутствие дипломатического иммунитета нивелируется генеральским званием.

Поскольку не состоит на службе действительной, то жалование генерал-майора Конфедерации не выплачивается. Не выплачивается оно и второму лейтенанту Конноли, сержантам Конану Райану и Брану Данну, из доверенных людей Фокадана. Взамен всё та же схема – право иметь заработок на стороне, используя возможности официальных структур КША.

Отсутствие жалование от КША фениев не огорчает, Фокадан платит куда как больше, да и проценты за кое-какие сделки начальника порой капают. Жить можно, и очень неплохо. Тем паче, что пусть жалования от правительства они не получают, но вот пенсия им положена – раз уж на службе. Такой вот хитрый выверт законодательства позволяет привлечь на государственную службу полезных людей, ни выплачивая ни цента.

Приняв закон о пенсиях для резервистов, КША ничего не теряет. Через пятнадцать-двадцать лет, когда оных пенсионеров станет достаточно много, Конфедерация окрепнет… или канет в Лету.

Первым делом Фокадан представился русскому послу Степанову. Своих дипломатических представителей у КША в Дании по ряду причин пока нет, интересы Конфедерации представляли русские.

Немолодой дипломат начинал своё путь как военный, но получив на Крымской войне тяжёлое ранение бедра, подал в отставку, едва дослужившись до поручика.

– … оно и к счастью, – весело смеялся дипломат, рассказывая официальную историю молодости. Привычно подвернув покалеченную ногу, Степанов уютно устроился в кресле напротив Алекса, потчуя того рассказами под кофе.

– Пожалуй, – улыбнулся попаданец, – не сочтите за лесть, но храбрых офицеров ведром черпать можно, а вот дельных дипломатов мало.

– Как ни печально, но вы правы, – развёл руками дипломат, и тут же весело рассмеялся:

– Печально для державы, но как ни стыдно – хорошо для меня!

Засмеялся и Фокадан, с русским удивительно уютно. Невысокий, кругленький, с седой бородой, он здорово походил на сусальную[11] версию Деда Мороза внешне и ещё больше – внутренне – на первый взгляд. Этакий добрый дедушка.

Очень правдоподобно играет, но в выжимке от Патрика, Степанов значился как очень серьёзный разведчик. Достоверных сведений добыть удалось немного, но они впечатляли – одна только прогулка через Афганистан впечатляла. По косвенным данным, дипломат не просто наладил контакты с сикхами, но и успел немного пошалить в Индии.

В Данию Степанова направили во время последней войны, и дипломат прижился, сместив с поста былого посла – Вильгельма Августовича Коцебу, заняв в итоге его место. Опять-таки по косвенным данным, Степанов не просто ловко воспользовался возможностью для смещение члена влиятельной пронемецкой семьи, но и руководил всей операцией, как умелый дирижёр.

– У нас ещё хуже, – доверительно сказал Фокадан, чуточку наклоняясь вперёд, – меня консулом попросили, представляете?

– Да полноте! – Замахал полными ручками Степанов, – вы как раз таки не худший представитель!

– Уничижением не страдаю, но ведь социалист известный, вольнодумец и практически атеист – да консулом!

Говоря это, Алекс поймал глаза собеседница и уцепился, пытаясь прочитать. Короткое противостояние закончилось ничьёй, но Степанов всё-таки признал его пусть не за ровню, но за серьёзного человека. Разговор пошёл откровенней, уже без хиханек.

– …англичане, значит?

Фокадан кивнул и перечислил настораживающие моменты.

– За время поездки из Мюнхена в Данию несколько раз ловушки хитрые ставили – англы это, безусловно. Песенку английских моряков просвистеть наняли человека… не мне вам рассказывать. Если время есть, таких вот мелких ловушек выстроить можно десятки. Во время службы в полиции Нью-Йорка и Береговой Охране Луизианы кое-чего нахватался.

Степанов серьёзно кивнул и ненадолго задумался, прикрыв ярко-синие глаза.

– Каков их уровень, по вашему мнению?

– Опытные контрабандисты. Похоже, что это и есть основная их профессия, а секретная служба Англии – подработка.

– Знакомо, – кивнул русский, – мелкие поблажки своим преступникам.

– Исполнителей вычислил, а вот руководителя не смог, – чуточку нехотя сказал Фокадан, почти не играя. – Рядом ведь ходит, поганец, но не хватило ни людей, ни профессионализма. Да и дочкой рисковать боюсь.

– А сами готовы рискнуть? – Индифферентно спросил Степанов, – хороший скандальчик может получиться.

– Я так понимаю, в свои планы посвящать не будете? Втёмную?

Дипломат изобразил обиду, но под скептическим взглядом попаданца сдался:

– Не буду, уж простите. Дания основательно почищена от английской агентуры, но осталось вражин куда больше, чем хотелось бы. Помимо англичан ещё и пруссаки есть, шведы, французы и вовсе уж мелочь.

– Наживка? – Поморщился Фокадан, – не мальчик уже, рисковать ради чужих прожектов.

– Господь с вами, какой риск?! Хотели бы убить, так давно убили бы! Нехитрое дело – револьверщика подослать, аль отраву в еду подсыпать. Не случалось ведь таких происшествий? Больше похоже, что похитить хотят для последующего суда. Может, скомпрометировать попытаются – ныне модно с фотографическими карточками баловаться. Опием угостят, да снимков погаже наделают.

– Хм, – Фокадан потёр подбородок, всем видом давая понять, что поддаётся уговорам.

– Неужто не хочется разорвать эти паучьи сети? Спровоцировать их немножко, пусть спешат, пока вы в Петербург не прибыли. Глядишь, удалим хоть часть звеньев в этой преступной цепи? В Москве, конечно, риску изначально поменьше будет, но ведь будет! А так хоть знать будем, за кем приглядывать. А?