Детство 2

Пролог

– Государь изволит гневаться, – Бесцветным голосом сказал Сергей Александрович, стоявший у открытого окна с заложенными за спину руками. Повернувшись неторопливо, Великий Князь смерил московского обер-полицмейстера холодным взглядом, от которого у Дмитрия Фёдоровича едва не застыла кровь, и еле заметно приподнял бровь.

– Пустяшная безделица, Сергей Александрович, – Начал было мигом взмокнувший Трепов, – рядовое по сути происшествие, пусть и неприятное. Постоянно…

– Рядовое? – Холодным тоном прервал московский генерал-губернатор, и генерал вытянулся по стойке смирно. Привыкший к снисходительному отношению патрона, обер-полицмейстер проникся сейчас едва ли не до судорог в конечностях.

Некстати вспомнился Трепову незадачливый предшественник на этом ответственном посту, Власовский Александр Александрович, без малейшей жалости брошенный Великим Князем на растерзание сперва суда, а затем и общественности, едва только потребовалось найти виноватого в происшествии на Ходынке. А ведь тоже, казалось бы, любимец… Уволен без прошения и пребывает ныне в позоре.

– Рядовое происшествие, – Продолжил Великий Князь, убедившись в действенности разноса, – не вызывает в народе столь живого и бурного отклика. Это не жалкая карикатура и не дурно сочинённый пасквиль.

– Враг! – Великий Князь стремительно шагнул к побелевшему обер-полицмейстеру, – Умный и расчетливый враг. Казалось бы – мазня, дурно пахнущая карикатура! Ан нет! Гора трупов под ногами этого… этой нелепой пародии на Государя, нелепая пляска на них и корона, связала воедино в сознании обывателя коронацию и это… эту нелепую трагедию. А слова? Один к одному подобраны, въедаются в самую душу. Нет, Дмитрий Фёдорович, это умный и опасный враг.

– Да, Ваше Императорское Высочество, – Выдохнул генерал, – враг!

Сергей Александрович вгляделся ему в глаза и кивнул удовлетворённо. Проникся.

– Ступайте, Дмитрий Фёдорович, – С привычной мягкостью сказал Великий Князь, но Трепов уже не обманывался этой деликатной снисходительностью. Козырнув, он неловко развернулся всем телом, застывшим будто после долгого стояния на морозе, и вышел.

За дверью он позволил себе немыслимое – ослабил ворот, чувствуя явственную нехватку воздуха. Обошлось. Чуть переведя дух, обер-полицмейстер вышел и, не обращая ни что внимания, сел в экипаж. В голове раз за разом звучали слова Великого Князя и его вымораживающий взгляд.

Велев никого не пускать, Трепов разложил злополучную холстину на столе, пытаясь подметить пропущенные детали, какие-то мельчайшие штрихи.

– Верёвка! – С видом Архимеда негромко вскричал он, прищёлкнув пальцами, – Ещё один символ! Жерди из осины и петля на дереве – прямая же отсылка к Иуде! Символ предательство и позорной смерти.

– Так… – Генерал задумался, – в таком роде подбор самых простых и дешёвых красок становится символом! Не распространённость и дешевизна материала, а именно символ некоей «народности». В таком разе и нарочитая примитивность рисунка может быть…

Трепов встал и прошёлся вокруг стола, так и этак оценивая чертов плакат.

– А ведь и в самом деле, – Чуточку неуверенно сказал он, – чувствуется некий примитивный, но всё же стиль. Как их там…

Вспомнить новомодные течения живописи обер-полицмейстеру не удалось, но это его совсем не расстроило. Известное дело, кто у нас с символами играть любит!

Не только и даже не столько масоны, вопреки общепринятому заблуждению, но число таких людей невелико. Если не они сами, так их родные и близкие, так или иначе причастные к подобным развлечениям. Словом, вычислить можно, если только эта гадина не затаится!

Обер-полицмейстер засмеялся негромко своим мыслям, сбрасывая остатки недавнего оцепенения и какого-то инфернального ужаса. Затаится?! Не те это люди, не те! Подобные громкие акции совершают ради славы революционеров и ниспровергателей, пусть даже и в узких кругах.

Сейчас организатор и исполнители ходят, замирая от сладкого ужаса. От того, что их акция получила столь неожиданно громкий общественный резонанс, они в восторге, вот желание «пострадать»… с этим сложней! Слишком уж громкой вышла акция, слишком велико недовольство Государя. Творческие натуры не отделаются почётной ссылкой и признанием общественности!

– Никак вспоминает кто?

– Пустое! – Подавляя икоту, подхватываю узел и проскакиваю под колёсами стоящего на путях вагона. Следом за мной проскочил Санька, опасливо переводя дух.

– Ну всё… ик! – Пхаю его в плечо, – Прибыли! Теперь нам с вокзала убраться чисто – так, штоб полицейским на глаза не попасться, и полдела сделано! Ах, Одесса, жемчужина у моря!