Девочка на спор. Игры мажоров (СИ)

Глава 23

Аня

Двери лифта разъезжаются, и первое, что я вижу на лестничной площадке — Ларина собственной персоной.

— Ты где была?! — сразу налетает он на меня. — Почему на звонки не отвечаешь?

— Почему? Ты серьёзно? — поражаюсь наглости. Он что реально не понимает, почему я везде его заблокировала?

— Ладно, Аня, показала характер и хватит. Давай мириться, — как ни в чём ни бывало говорит Кир. — Я всё осознал. Больше не повторится.

От возмущения даже сразу не нахожу, что сказать. Но уже через пару секунд меня несёт:

— Ларин, ты офигел?! Считаешь, что можешь вот так просто заявиться, сказать, что сожалеешь, и снова всё будет, как прежде?

— Детка, — он пытается меня обнять, но я отшатываюсь от него, как от прокажённого. — Ты знаешь, как я люблю тебя.

— Не знаю, — качаю головой. — Если бы любил, не трахался бы со всякими…

— Это было всего раз. Ошибка.

— Неужели? — уверена, что не единожды.

— Авдеев уже доложил? — зло скалится он, тем самым подтверждая все мои предположения. — А ты и уши развесила. Он просто завидует мне! Всегда завидовал! Думаешь, я не вижу, как он на тебя пялится?

— Дима здесь ни при чём.

— Дима значит? Что, уже спелась с ним?

— Не твоё дело, — не собираюсь ничего ему объяснять. Он мне больше никто.

— Ты наивная дура, а мы с ним просто поспорили на тебя! Разыграли на гонке! — выдаёт Ларин с триумфом, вот только меня его разоблачение не цепляет.

— Не новость, — равнодушно пожимаю плечами.

Ларин окидывает меня презрительным взглядом.

— Я думал, ты особенная, а ты такая же, как все, — выплёвывает он и, не дожидаясь лифта, сбегает по лестнице вниз.

Захожу в квартиру, бросаю рюкзак на пол, скидываю обувь и первым делом начинаю в суматохе собирать в мусорный пакет всё, что напоминает о Ларине.

Мечусь из комнаты в комнату, уничтожая его подарки и совместные фото.

Господи, что я в нём нашла? Что?! Кроме сладких речей и смазливой морды в нём же ничего нет!

Дособирав, вытаскиваю пакет на лестничную площадку и отправляю в мусоропровод. В удовлетворении потираю ладони.

Возвращаюсь в квартиру, ощущаю, что даже дышать стало будто бы легче.

Впервые за последнюю неделю улыбаюсь. И в этот момент раздаётся звонок.

— Да, блин! — если это снова Ларин… — Какого тебе ещё… — распахиваю дверь и замолкаю на половине предложения.

— Привет, — здоровается Дима. Выглядит подавленным и даже похудевшим.

— Привет. Я думала, Ларин опять заявился.

— Он приходил? — стискивает зубы Авдеев.

— Да, извиняться.

— А ты?

— Я похожа на дуру? — даже обидно. — Конечно, я его послала.

Мне кажется, или он с облегчением выдыхает?

Когда Авдеев снова без приглашения вваливается в прихожую, пряча улыбку, констатирую:

— Ты, как всегда, сама бесцеремонность.

— Ну, ты же снова не приглашаешь, поэтому я сам.

— Дим, я… — понимаю, зачем он пришёл, но не уверена, что готова к разговору.

— Держи, — протягивает мне пакет.

— Попкорн? — с удивлением заглядываю внутрь, обнаружив большое ведро воздушной кукурузы.

— Кино посмотрим, — снимая куртку, говорит Дима.

С сомнением смотрю, как он разувается, и вспоминаю о том, чем закончилось прошлое кино.

— Просто кино, Аня, — словно читает мои мысли. — Попкорн и кола. Больше ничего. Никаких разговоров, пока ты сама не захочешь. Обещаю.

Его желание быть со мной и то, что он не давит, а предоставляет мне выбор — подкупают, и я сдаюсь:

— Ладно, проходи. Ты знаешь куда, я пока переоденусь.

В спальне быстро надеваю свободные домашние штаны и топ. Сверху накидываю рубашку. Закалываю волосы в гульку. Не нужно сейчас никакой сексуальности.

Когда возвращаюсь в гостиную, Дима уже сидит на диване. Плазма включена, на журнальном столике ведро попкорна и четыре банки колы.

— Как к родителям съездила? — интересуется он, листая на экране названия фильмов.

— Хорошо, — устраиваюсь на диване, но так чтобы не касаться Димы. Мне неловко рядом с ним. В голове всё время та ночь.

Если за время своего побега из города относительно Ларина я быстро приняла решение, то что делать с Авдеевым так и не решала. Не понимаю, как относиться к тому, что между нами было.

— Ань? — отвлекает меня от размышлений Дима. — Ты что зависла?

— А?.. Прости, задумалась.

— Я спросил, что ты сегодня хочешь посмотреть? В прошлый раз ужасно-смешное тебе не зашло, — с улыбкой напоминает, как я уснула во время фильма.

— А давай теперь оригинал? — предлагаю, особо ни на что не надеясь. Парни не смотрят романтическое кино.

— «Гордость и предубеждение»? — с сомнением спрашивает Авдеев. Так и знала. — Там вроде сериал.

— Есть и фильмами. Старые и новые экранизации. Последняя с Кирой Найтли. Я, кстати, ещё не видела.

— Кира Найтли это… красотка из Пиратов? — оживляется он.

— Ага.

— Тогда ладно, — соглашается, ищет по поиску фильм.

— Ты у нас, значит, любитель брюнеток? — усмехаюсь, зачерпывая попкорн.

— С некоторых пор — рыжих, — не задумываясь отвечает он, повернувшись.

Усмешка гаснет, когда сталкиваюсь с прожигающими зелёными глазами, на долю секунды потеряв дар речи.

Заметив моё замешательство, он снова, как ни в чём не бывало, отворачивается к экрану, а я не могу так просто переключиться.

Взгляд цепляется за чёрную футболку, плотно облегающую его натренированное тело, руки с прочерченными рельефами и рисунком татуировок, длинные пальцы…

Не к месту вспоминаю, что эти пальцы вытворяли в ту ночь. При одной мысли о том, где они были, между ног становится горячо.

Предательски краснею и отворачиваюсь, оправляя в рот уже подтаявший в ладони липкий попкорн.

К счастью, начинается фильм, вот только он совсем не помогает отвлечься. Вместо того, чтобы следить за сюжетом, я думаю о парне, что сидит рядом.

Я скучала. Поняла это, как только увидела его на пороге. Но как быть дальше так и не решила.

— Не хотел бы я такую тёщу, — выдаёт Дима, когда фильм заканчивается.

Прыскаю со смеху.

— То есть это всё, что ты можешь сказать?

— А что ещё? — пожимает плечами. — Только не говори, что тебе нравится этот надменный…

— Эй! — предупреждающе вскидываю руки. — Хоть одно плохое слово о мистере Дарси, и больше никаких совместных фильмов.

— Да что в нём такого? — не понимает Дима. — Сопливая история для девчонок. — снисходительно усмехается, а я швыряю в него попкорн.

Димка растерянно смотрит на свою футболку, на которую прилипла сладкая кукуруза.

— Светлова! — возмущается, стряхивая с себя попкорн.

— Так тебе и надо. Вот тебе ещё! — запускаю в него новую порцию.

— Ах, ты маленькая вредина! Ну, держись! — угрожая, зачерпывает горсть из ведра.

— Ты не посмеешь, — неверяще мотаю головой.

— Ещё как посмею, — скалится Димка, и в следующее мгновение теперь уже в меня летит сладкая кукуруза. В лицо, в волосы, на одежду.

— Это война, Авдеев! — объявляю ему, и начинается нешуточное сражение.

Мы боремся за “снаряды”, вырывая у противника картонное ведёрко, швыряем попкорн в друг друга.

Когда он умудряется запихать мне кукурузу за шиворот, я, уже не церемонясь, пытаюсь надеть ему на голову почти пустое ведро из-под попкорна.

Уворачиваясь, Димка летит с дивана на пол и утягивает меня следом за собой.

Он растягивается на ковре, а я, визжа, приземляюсь на него сверху. Сильные руки смыкаются на талии.

Смех тут же гаснет, мы одновременно замираем в недвусмысленной позе…