Девушки в погонах

И. Волк ПАРТИЗАНСКАЯ «ЕЛОЧКА»

Находясь в служебной командировке в Новозыбкове, я услышала о комсомольцах-партизанах, совершавших героические подвиги во славу Родины. Среди других упоминалось имя девушки из Новозыбкова — Марии Третьяковой. Вторично это имя я встретила в сборнике «Партизанская быль». Герой Советского Союза Г. Артозеев, рассказывая о подвигах белорусских партизан, о замечательном партизанском командире Василии Козлове, упомянул юную разведчицу Марию Третьякову.

Жива ли безвестная героиня? Я решила разыскать Марию. Сейчас она находится в Гомеле, воспитывает сынишку.

Груда бумаг на столе все растет. Мария строчит как автомат. С советского паспорта в немецкий вид на жительство переписываются все данные. Рука устала выводить строчки. Такими странными кажутся родные русские имена, начертанные латинскими буквами.

Мария стучится в кабинет начальника паспортного стола полиции. Тот морщится:

— Опять целая гора. А я хотел пораньше уйти…

Он берет верхний документ, внимательно сверяет немецкую бумажку с советским паспортом. Все правильно. Он подписывает и принимается проверять второй вид на жительство. «Неужели он будет смотреть все паспорта?»

— Я все проверила, — спокойно говорит Мария.

Гитлеровец торопливо подписывает документы.

Мария, взяв бумаги, осторожно закрывает за собою дверь. На секунду она прислоняется к косяку: если бы фашист заглянул в середину этой пачки…

Она запирает стол, сбегает с крыльца и идет по улице, нарядная немецкая служащая в щегольских сапожках, ощущая на себе ненавидящие взгляды прохожих. В этом маленьком городке все знакомы, а с тех пор как она стала работать в полиции, ее, конечно, знает каждый. Давно прошли времена, когда соседки стучались в их дверь, чтобы взять взаймы горсть соли, луковицу или спички… Теперь горожане обходят дом стороной.

Темнота окутывает городок: свет не горит с того дня, как пришли фашисты.

Девушка идет быстро. Но в переулке, торопливо оглядевшись, перелезает через изгородь и останавливается возле низенького домика. Трижды стучит в окно. Ей отворяет невысокая пожилая женщина и тихо говорит кому-то:

— Выходите!..

Двое мужчин выскакивают из чердачного люка. Женщина, накинув шубейку, выходит за дверь сторожить.

— Задержалась… — говорит девушка и вытаскивает из авоськи плотный пакет. — Тут ровно семнадцать!.. На всех.

Один из мужчин развернул пакет, придвинул поближе чадящий фитилек и прочитал вслух:

— Козлов Василий… Отлично! Это, стало быть, мне. А это тебе. — И он протянул заполненный бланк своему другу.

— Вот мы теперь и с паспортами. А ты продолжай свое дело. Ищи партизан, передай: военнопленные незаметно исчезают из лагеря, скоро будут у вас в лесу.

— Слышала я, — сказала Мария, — учитель один живет на Палмских хуторах. Место тихое: пяток домиков в лесу… Говорят, учитель связан с партизанами. Я отпрошусь завтра, схожу.

Днем идти было просто, а к вечеру завыла метель. Снег слепил глаза, и Мария, проваливаясь в сугробы, еле добрела до маленького домика на опушке леса. Шел второй час ночи. Дверь открыл высокий худощавый человек. Он удивленно приподнял брови, когда девушка, теряя силы, опустилась на пол. Мужчина вгляделся в ее лицо и внезапно нахмурился.

«Узнал. Встречались в полиции», — поняла Мария и сказала:

— Не бойтесь меня. Я партизан ищу…

И девушка рассказала историю, похожую на сказку: она, две ее подруги и двое юношей — бывшие студенты — подобрали в дни боев у городка Новозыбкова семнадцать раненых советских воинов, вылечили их, спрятали. А оружие зарыли.

— Меня командир прислал с партизанами связаться. Наших надо в лес перебросить. Я еще смогу в лагерь пленным паспорта передать. Мне немцы верят.

Учитель думал: «Провокатор? Возможно… О ней говорили: в бургомистрат поступила, потом в полицию». Он спросил сухо:

— Почему немцы доверяют вам?

Мария усмехнулась горько:

— Рекомендация хорошая! С дочкой бургомистра училась. Подружки!..

В голосе девушки, во всем ее облике была неподдельная искренность, и даже этот опытный, осторожный человек почти поверил ей. Но он не мог, конечно, сразу сказать, что тут неподалеку те, кого она ищет. Он заметил уклончиво:

— Пока не слышно о партизанах. Через недельку загляни.

Конечно, это было рискованно с его стороны… Но если там в самом деле такие нужные люди и оружие.

Через неделю радостная Мария уже докладывала Козлову:

— Ждут! Поверили!

Стояли морозные дни декабря 1941 года. Гитлеровцы выгоняли из лагеря пленных на уборку снега, очистку дорог. Конвоиров не хватало, и никто не замечал, что по двое, по трое пленных в сутки исчезало. Мария успела уже оформить сто видов на жительство и передала их Козлову.

Первая группа в шестьдесят человек ушла в лес под покровом темноты. Потом перебежали еще сорок. Близился день ухода последних вместе с командиром партизанского отряда Василием Козловым. С этими тридцатью отважными людьми должна была уйти в лес и Мария. За два часа до назначенного времени она прибежала к Козлову сияющая: кончается страшная двойная жизнь.

Но Козлов сказал:

— Паспорта, явки нам в городе нужны. Надо остаться, будешь связной…

Партизанский командир молча смотрел на девятнадцатилетнюю девушку, которая, ежеминутно рискуя жизнью, обманывала немцев.

Мария сказала сквозь слезы:

— Возьмите. Себе берегла, — и протянула Козлову два офицерских браунинга.

В шесть часов вечера Мария, как всегда, вышла из полиции. Ей уже некуда было торопиться. На крыльце стояли немецкие офицеры. И вдруг взрывы потрясли город. Вскрикнув, девушка с притворным ужасом глядела в сторону моста, над которым поднялся столб дыма. Потом загорелась водокачка… Еще взрыв.

Фашистам никого не удалось поймать… Партизаны незаметно скрылись. Мария с нетерпением стала ждать того часа, когда ей можно будет прийти в заранее условленное место.

Козлов был не один. Рядом с ним стоял высокий плечистый человек с густой окладистой бородой — начальник разведгруппы пришедшего с Украины партизанского отряда Георгий Сергеевич Артозеев.

— У него дело к тебе, Маруся, — сказал Козлов. — Новому отряду тоже нужны немецкие паспорта.

И Мария обещала принести чистые бланки с подписью начальника паспортного стола.

— Встречаться с нами надо пореже, — предупредил Артозеев. — Заведем почтовые ящики, кличку тебе дадим. Твоего имени никто не должен знать, кроме нас с Козловым. Беречь тебя надо.

Мария стояла под пушистой елкой, обняв дерево рукой, и молча кивала головой.

— Вот и дадим тебе имя Ель, — неожиданно предложил Козлов, — наша партизанская Елочка.

Стаял снег, зазеленели леса, и густая трава покрыла тропки, ведущие в партизанский лесной городок, где собралось несколько тысяч народных мстителей. Гитлеровцы боялись по вечерам нос высунуть на улицу и удивлялись, откуда партизаны все знают: и о самых секретных операциях, и о явках контрразведки… Чья это работа?.. Они искали, следили. А Артозеев и Козлов почти каждый день вынимали из лесных почтовых ящиков — трухлявого пня, дупла старого дуба — донесения, подписанные коротким словом «Ель».

Хорошо встретили партизаны Новый, 1942 год. В театре, где гитлеровцы устроили вечеринку, разорвалось несколько мин. Погибло много фашистов. Самоотверженность Марии отметили немцы: девушка суетилась, бегала, помогала выносить раненых. А на рассвете Ель бросила в дупло подробное донесение с веселыми комментариями.

Однажды девушка услышала — гитлеровцы ищут советских парашютистов, среди которых есть какой-то молоденький радист. Она решила найти юношу и помочь ему. Целыми вечерами Мария бродила по городу, всматриваясь в подростков. Всех местных она знала в лицо. И вот на одной из улиц она увидела невысокого черноволосого парня, сражавшегося в городки. Ощутив на себе пристальный взгляд, незнакомый паренек сконфузился. Мария подождала, пока он отошел в сторону, и тихонько сказала:

— Ты радист? Не бойся меня…

Через час Мария уже ехала на лошади в лес за хворостом. В кустах ждал ее радист Панков. Рацию они укрыли в заброшенном доме. Решение было найдено неожиданное и смелое. В доме Марии вместе с другими немцами бывал и один шофер. На его легковой машине, которую он оставлял во дворе, была установлена рация. И Мария вместе с Панковым заряжала на немецком автомобиле аккумуляторы. Как-то они передали партизанам важную радиограмму:

Но вот Мария впервые оказалась на подозрении. Кто-то донес, что она слишком часто исчезает надолго в лес. И хотя не было у врагов прямых улик, но они поручили гестапо проверить причины отлучек Марии. Девяносто семь дней девушка провела в одиночке. Она вела себя, как настоящая артистка: возмущалась тем, что ей не верят, плакала, ссылалась на свою подружку — дочку бургомистра. Наконец ей сказали:

— Мы выпустим тебя, но ты найдешь нам тех, кто выдает партизанам немецкие планы.

Она согласилась не раздумывая. Согласилась для того, чтобы в новой обстановке попытаться, используя свой опыт, сыграть с врагом двойную игру. Две недели бродила Мария по родному городу, зная, что за ней следят, боясь навлечь новые подозрения. Как-то на базаре ей удалось сунуть записку одному из связных — Степану Богатенко. Ей было радостно: снова она не одна — рядом честные советские люди, без которых она была бы бессильна. Они верят ей несмотря ни на что.

В тот же вечер она пошла в кино вместе с немецкими офицерами. Но во время сеанса сказала своим спутникам, что почувствовала себя нехорошо, и вышла подышать свежим воздухом. Во дворе за поленницей дров был спрятан велосипед. Через несколько минут Мария уже очутилась там, где ее ждал Козлов. Разговор был очень короткий:

— Работай пока на немцев. И держи нас по-прежнему в курсе.

Мария вскочила на машину и снова вернулась в кино.

Через некоторое время Марию вторично арестовали. На этот раз ей, несомненно, грозила жестокая расправа. Но друзья помогли отважной разведчице. С огромным трудом, больная, измученная, добралась она до отряда.

Долгое время подвиги Марии Васильевны Третьяковой, девушки из брянского городка Новозыбков, оставались неизвестными Родине. О самоотверженности и храбрости советской разведчицы знали лишь несколько человек. И вот сейчас эта героиня с лирическим партизанским прозвищем Ель сидит перед нами и рассказывает свою простую и ясную историю.