Девушки в погонах

А. Фомин СЕРДЦЕ ПАТРИОТКИ

Женщиной необыкновенной судьбы можно назвать Анну Егорову. Пионер прокладки первых тоннелей Московского метрополитена, отважный штурман, стойкий и мужественный боец, женщина, попавшая после ранения в фашистский концлагерь и вынесшая там страшные муки, но оставшаяся верной Родине — вот страницы ее биографии. Когда она говорит о себе или о ней рассказывают ее друзья, нельзя без волнения слушать эти рассказы.

Над Москвой опускались весенние сумерки. Уже вспыхнули цепочки первых огней, заморгали неоновыми лампами рекламы. Наступал самый обычный вечер, каких много было в жизни Анны Александровны. Внешне он, казалось, ничем не отличался от других весенних вечеров. И все же она волновалась. Ей предстояла встреча с молодыми строителями метро, с такими же ребятами и девчатами, какими были ее друзья и она сама четверть века назад.

Метрострой тридцатых годов — это ее юность, первые шаги в трудовой жизни. Это учеба, увлечение авиацией. Наконец — первый самостоятельный полет, начало суровой и романтичной дороги в небо, начало интересной и необычной судьбы.

В вестибюле Дворца культуры, где собралась молодежь, гостью встретила невысокая рыжеволосая девушка.

— Вы летчица? К нам на вечер?.. — спросила она.

— Да, — ответила Анна Александровна. И, немного помедлив, добавила: — Была когда-то летчицей…

Анну Александровну уже ждали. В небольшом фойе ее сразу окружили бывшие друзья по работе и те, с кем она училась в аэроклубе.

Вскоре звонок возвестил о начале молодежного вечера. Все пошли в зал.

Анну Александровну попросили поделиться воспоминаниями о работе на строительстве первой очереди метро и участии в боях. Молодежь слушала ее с большим интересом. И это понятно. Перед юношами и девушками постепенно раскрывалась волнующая судьба одной из славных патриоток нашей Родины.

Вот эта история. Она дополнена на основе личных бесед с Анной Александровной и ее друзьями.

На строительство метро Аня Егорова пришла после окончания ремесленного училища. Бригада арматурщиков, куда ее направили, работала тогда на станции «Красные ворота». Это был один из самых трудных участков Кировского радиуса. На пути строителей встретился неустойчивый грунт. Горное давление было настолько велико, что нередко под тяжестью вековых напластований земли толстые сосновые бревна креплений ломались, как спички.

Выручил железобетон. Чтобы избежать обвалов, строители решили сразу же после установки креплений одевать стены и свод тоннеля в железобетонную «рубашку».

Основу этой рубашки — металлический каркас — готовила и устанавливала в забое бригада арматурщиков. Трудное было это дело, не каждому оно давалось.

Может, здесь, в забоях станции «Красные ворота», в суровых условиях подземного труда в характере Ани Егоровой и стали вырабатываться смелость и настойчивость, способность преодолевать трудности, чувство ответственности за порученное дело.

После работы молодая арматурщица спешила на занятия. Она мечтала о далеких походах по неизведанным краям.

— Вот окончу рабфак, пойду в геологоразведочный, — говорила девушка.

Однако не пришлось Ане с обушком в руках искать новые месторождения медного колчедана. Неожиданно для себя и своих подруг девушка увлеклась авиацией, стала летчицей.

…В этот летний воскресный день тысячи жителей города Калинина с утра направились за Волгу. По прозрачной глади реки сновали легкие катера и множество лодок. Они переправляли горожан на правый берег.

Здесь, на залитых солнечными лучами полянах, царило веселое оживление. Казалось, никогда еще за Волгой не было столько музыки, песен и смеха. Многие приехали сюда с семьями.

Небо было высоким и ослепительно голубым. Белые облачка внезапно появлялись на нем и так же незаметно таяли. Ничто не предвещало ни грозы, ни дождя в этот хороший летний день.

Среди отдыхающих была и Аня Егорова, инструктор Калининского аэроклуба. Ей давно хотелось вот так просто поиграть в мяч, побегать босиком по мягкой бархатистой траве, с разбегу броситься в прохладную синь реки.

Натянув сетку между березами, друзья играли в волейбол, потом начали танцевать под патефон, а когда затихла музыка, Аня предложила:

— Давайте споем…

Ее поддержали. И над Волгой полилась знакомая всем мелодия:

Потом все вместе пошли кататься на лодках.

А потом… В этот мирный безоблачный день, в это веселье, в эту радостную жизнь ворвалось страшное слово — война! Перед каждым советским человеком встал вопрос: что ты сделаешь, чтобы спасти страну, защитить ее от смертельной опасности?

«Я пойду на фронт», — решила комсомолка Егорова.

Уже на следующий день она подала начальнику аэроклуба докладную с просьбой направить ее в действующую армию.

— Твой фронт здесь, — ответил начальник. — Будем летчиков готовить для армии.

Аня понимала, что страна переживает тяжелое время, что и в тылу нужны люди, нужны для того, чтобы обеспечивать фронт всем необходимым. И все же ей хотелось быстрее попасть туда, где шли тяжелые бои с врагом.

Вскоре Егорову командировали в город Донецк. Прибыв туда, она никого не застала в аэроклубе. Самолеты и личный состав были эвакуированы в тыл.

Случайно Ане встретился старший лейтенант.

— Вы кого ищете, девушка? — спросил он Егорову.

— Начальника аэроклуба…

— Я его тоже жду. Приехал с фронта за летчиками, а здесь ни души. Может, вы со мной поедете?..

— С радостью! — выпалила девушка. Она знала, что Калининский аэроклуб скоро тоже будет эвакуироваться, и решила туда не возвращаться.

Так Аня стала летчиком эскадрильи связи при штабе Южного фронта. Для нее началась новая жизнь.

Первая военная осень была тяжелой для советских людей. Почти каждый день приходили вести об отступлении наших войск. Гитлеровские полчища неудержимо двигались по земле Украины и Белоруссии, занимали города Прибалтики, рвались к Москве. Обстановка на фронтах была сложной. Порой старшие командиры не знали, где находилась та или другая подчиненная им часть.

В этих условиях нелегко было работать летчикам эскадрильи связи. Они летали в любую погоду, садились в расположении частей, окруженных врагом, искали отступавшие подразделения, доставляли срочные пакеты в штабы полков и соединений. Это были не просто полеты, а сложные боевые задания, от своевременного выполнения которых зависела судьба сотен людей.

Как-то Аню Егорову вызвал командир.

— Надо срочно связаться со штабом кавалерийского корпуса, — сказал он и, нарисовав на карте красным карандашом квадрат, добавил: — Он должен быть где-то здесь, в одном из населенных пунктов.

Повторив приказание, летчица спросила:

— Когда вылетать?

— Немедленно!

На улице кружила февральская поземка. Резкий ветер бросал в лицо горсти колючего жесткого снега. В такую погоду не летали в мирные дни. Но где они, те мирные дни? Война. Приказано — лети.

И вот небольшой самолет по оврагам, почти задевая верхушки заснеженных елей, летит искать штаб кавалерийского корпуса.

Через полчаса под крылом показались отмеченные ориентиры. Лента заснеженного шоссе, узкая полоска леса, ветряная мельница на краю села. «Еще один населенный пункт проскочу и приземлюсь, узнаю», — подумала Аня, сверяя карту с местностью. Она мысленно уже намечала место посадки.

Прошло еще несколько минут, и самолет сел на окраине небольшой деревушки. Приглушив мотор, летчица направилась к крайнему дому. Она не успела дойти до него, как увидела спешащего ей навстречу старика.

— Дедушка! В селе есть кавалерийские части? — издали крикнула Егорова.

— Нет, дочка! Немцы тут! Улетай скорей!..

У летчицы от неожиданности подкосились ноги. Такого с нею еще не случалось.

— Наши ушли за лес. Ищи их там, — добавил старик и махнул рукой в сторону шоссе.

Последние слова старика вывели летчицу из оцепенения. Собрав все свои силы, она бросилась к самолету. Глубокий снег мешал передвигаться. Аня не слышала, как где-то в деревне раздались винтовочные выстрелы, не замечала, как по заснеженным улицам спешили вражеские автоматчики. «Только бы успеть! — стучала в голове мысль. — Только бы добежать до самолета…»

Гитлеровцы появились на окраине села, когда самолет уже оторвался от земли и уходил в сторону леса.

Анна Егорова (снимок военных лет).

А сколько раз приходилось спасаться беззащитному «кукурузнику» от вражеских истребителей! Сколько довелось совершить вынужденных посадок! И даже… гореть в воздухе. Об одном из таких случаев было рассказано во фронтовой газете.

Это случилось под Барвенковом. Машина шла бреющим полетом над лесом. В этом районе патрулировали немецкие истребители, и Ане очень не хотелось встречаться с ними. У нее в кармане лежала шифровка, которую надо было как можно быстрее доставить в штаб армии. Летчица старалась ближе прижаться к лесу, слиться с его зеленью и пройти незамеченной. Но вскоре лес кончился. Теперь самолет летел над бескрайним полем.

Не прошло и нескольких минут, как впереди показались два «мессершмитта». Что мог сделать беззащитный связной самолет против вооруженных до зубов стервятников. Машина задымила. Огонь подбирался к кабине. Начала тлеть одежда. С трудом посадила летчица горящий самолет. Отбежав от него, еле сумела сбить пламя с одежды.

С болью в сердце Аня рассталась со своей машиной. Поздно ночью она добралась до штаба армии. Усталая, голодная, с обожженными руками, летчица своевременно доставила шифровку…

После каждой встречи с вражескими истребителями у Ани Егоровой все больше укреплялось желание пересесть с У-2 на боевую машину, чтобы непосредственно самой громить ненавистного врага. И летчица своего добилась. После небольшой переподготовки ее направили в полк штурмовой авиации. Не сразу летчица освоила грозную машину.

— Сначала «Ил» мне показался тяжелым и неповоротливым, — вспоминает Анна Александровна. — Но это были первые впечатления. Потом я привыкла к самолету.

Полк в те дни воевал на Кубани. Штурмовики наносили удары по «Голубой линии». На этот мощный оборонительный рубеж, прикрывавший подступы к Таманскому полуострову, гитлеровское командование возлагало большие надежды. С воздуха наземные войска противника прикрывали лучшие авиационные части. Сюда были переброшены даже истребители, охранявшие небо над Берлином. В этих условиях от наших летчиков требовались особое мастерство и храбрость.

Аня Егорова бесстрашно громила врага. Ее боевые успехи были высоко оценены. Отважную летчицу наградили медалью «За отвагу» и орденом Красного Знамени.

Как-то советское командование поручило штурмовикам перед решающим боем поставить дымовую завесу над боевыми порядками врага. Для выполнения этой задачи командир части отобрал самых опытных и смелых летчиков. Среди них была и Аня Егорова.

За день до вылета с самолетов сняли вооружение и вместо фугасок подвесили дымовые баллоны. И вот рано утром, когда солнце еще не поднялось из-за гор, над вражескими позициями появились краснозвездные «Илы». Пролетая через шквальный огонь зенитной артиллерии, на бреющем полете они пронеслись по переднему краю «Голубой линии», оставляя за собой густые облака дыма. Потом, развернувшись, сделали еще один заход.

Гитлеровцы пришли в замешательство. Наши части, воспользовавшись этим, пошли в атаку и без особого ущерба продвинулись вперед.

За образцовое выполнение этого боевого задания Егорова была награждена вторым орденом Красного Знамени.

Шло четвертое военное лето. Советские войска громили врага на территории Польши. Полк штурмовиков в те дни базировался недалеко от Варшавы. Был период, когда бои на этом участке немного утихли.

Однажды на магнушевском плацдарме фашисты перешли в наступление. Полк получил приказ — поддержать с воздуха наши части. На выполнение задания вышли почти все машины.

Одну группу штурмовиков возглавила штурман части Анна Егорова. Ей было поручено атаковать с воздуха скопление живой силы и техники противника у одного из населенных пунктов. Это был двести семьдесят седьмой боевой вылет отважной летчицы.

Под прикрытием истребителей штурмовики благополучно дошли до цели. Самолет Егоровой первым вошел в пике и сбросил бомбы. За ним пошли в атаку другие машины. Сверху видно было, как задымили подожженные вражеские танки, как в страхе разбегались гитлеровцы.

При выходе из пике Егорова почувствовала, что ее «Ил» с трудом набирает высоту. Видимо, осколком снаряда повредило рулевое управление.

Вражеские зенитчики, заметив, что машина ведущего потеряла маневренность, почти весь свой огонь перенесли на нее. Осколки все чаще стали барабанить по обшивке фюзеляжа. Вдруг машину сильно встряхнуло. Казалось, она повисла в воздухе. Аня заметила, как по мотору побежали огненные языки. Они быстро приближались к мотору, а потом ворвались в кабину. Стало нестерпимо жарко. Все заволокло черным дымом. А потом самолет стал проваливаться…

Из шестнадцати машин на аэродром возвратились пятнадцать. Летчики рассказали товарищам о том, как вспыхнул подбитый самолет Ани Егоровой, как он в воздухе начал разваливаться.

Через несколько дней в небольшое село Володово, затерянное где-то под Осташковом, пришло извещение с черной окантовкой. Смерть Ани долго оплакивала ее престарелая мать.

А в это время пленную советскую летчицу уже в который раз допрашивал эсэсовский офицер.

— Сколько авиации на этом участке? Где аэродромы? — задавал он одни и те же вопросы.

Аня молчала, стиснув от боли зубы. У нее был перебит позвоночник, в двух местах сломана правая рука, обгорели пальцы. Огонь обезобразил лицо.

Ничего не добившись от пленной, эсэсовец приказал бросить ее в пустой товарный вагон и отвезти в Кюстринский лагерь военнопленных.

Аню поместили в одиночную камеру. Здесь она испытала все ужасы фашистских застенков. Полуголодная, обессиленная, летчица часто теряла сознание. А когда приходила в себя, в отчаянии думала: «Значит, все… скоро конец…»

Но смерть и на этот раз отступила. Благодаря самоотверженным усилиям советских военнопленных, которые тайно от охранников оказывали раненой помощь, поддерживали ее морально, она выжила.

Анна Александровна с благодарностью вспоминает замечательных советских людей — врача Георгия Федоровича Синякова и санитарку Юлию Кращенко. Несмотря на запреты и угрозы, они в тяжелых лагерных условиях лечили Аню.

В лагере были не только русские военнопленные, но и французы, поляки, чехи, югославы. Многие из них старались хоть чем-нибудь помочь раненой советской летчице. Они тайком передавали ей часть своих пайков и лекарств, которые получали через организацию Красного Креста.

Иногда в кусочках хлеба Аня находила небольшие клочки бумаги с надписью: «Держись, сестренка».

И она держалась.

Администрация лагеря делала все, чтобы сломить дух советской летчицы, склонить ее на измену Родине. Когда состояние здоровья Егоровой немного улучшилось, в камеру стали приходить эсэсовцы. Они обычно приводили с собой власовца, который уговаривал пленную перейти в так называемую «освободительную армию». Аня с презрением отвергала все их предложения. А потом и совсем перестала отвечать гитлеровцам.

Убедившись, что их старания напрасны, эсэсовцы установили для летчицы строжайший режим. Военнопленным под угрозой наказания запретили с ней разговаривать. В камеру никого не пускали. Аня не видела Георгия Федоровича и Юлю. Теперь эсэсовцы присылали своего врача. Во время перевязок он накладывал на раны и ожоги специальную мазь, которая не заживляла их, а, наоборот, растравляла.

Но это продолжалось недолго. Звуки фронтовой канонады все чаще долетали в одиночную камеру. С каждым днем они становились все ближе, все сильнее. И вот, разорвав колючую проволоку, в лагерь вошли советские танки.

Прошли долгие годы, прежде чем врачи смогли восстановить здоровье отважной летчицы. К ее боевым наградам прибавился еще орден Отечественной войны I степени. А правительство Польской Народной Республики наградило ее орденом «Серебряный Крест Заслуг».

Теперь Егорова живет в Москве. Воспитывает двух сыновей.

— Старший недавно приезжал на каникулы, — не скрывая радости, говорит Анна Александровна. — Он учится в авиационном училище.

Младший пока ходит в девятый класс. Но кто знает, может, и он, продолжая традиции своих родителей (муж Анны Александровны в недавнем прошлом тоже военный летчик), через несколько лет пополнит ряды пилотов нашего славного воздушного флота.