Девушки в погонах

М. Ребров ПОДВИГ ИСПЫТАТЕЛЯ

Нина Ивановна Русакова — единственная в нашей стране женщина заслуженный летчик-испытатель СССР. В авиации она служит более двадцати шести лет. Летала на сорока типах самолетов. Более пяти тысяч раз поднималась в воздух. Русакова награждена орденом Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды и медалями.

Красавец ТУ-104 прибывал в столицу нашей Родины Москву. Когда стройная стюардесса объявила об этом пассажирам, все повернулись к иллюминаторам. Каждому хотелось побыстрее окинуть взглядом Подмосковье.

Однако земля не была видна. Самолет летел за облаками, гораздо выше них. Вокруг до самого горизонта раскинулась белая равнина. А сверху сияло солнце. Прозрачный синеватый воздух стратосферы почти не задерживал его лучей, и веселые «зайчики» прыгали по стенам и потолку воздушного лайнера.

Все вокруг казалось праздничным. Люди отряхивали с ресниц остатки недавней дремоты и были готовы хоть сейчас броситься в объятия москвичей. Но их разделяла посадка — самый трудный этап полета.

Прошло совсем немного времени, и картина полета резко изменилась. Самолет вошел в облака. В кабине сразу потемнело. Машину начало потряхивать.

Болтанка сказалась на настроении пассажиров. Шутники примолкли, а в откровенных детских глазенках даже запрыгали искорки нескрываемого страха. И лишь один человек из всех сидевших в креслах оставался совершенно спокоен. Это была черноволосая женщина с простым русским пучком на голове. Для нее все происходящее было обычным явлением.

Через несколько минут за круглыми окнами самолета вновь посветлело. Теперь машина мчалась вдоль длинного светлого коридора, словно вырубленного в густом облачном массиве. Под колесами проносились шестигранники летного поля.

Полет завершился. А пассажиры так и не узнали, что солнцу, пробивающемуся сквозь тучи, и самой посадке они обязаны черноволосой женщине, летевшей с ними, — Нине Ивановне Русаковой, заслуженному летчику-испытателю СССР.

Впервые ее имя стало известно советским людям летом 1940 года из короткого сообщения ТАСС. В нем говорилось:

Труден был этот полет. Много часов провели в воздухе три отважные женщины, борясь с разбушевавшейся стихией. Десять часов не снимали летчицы кислородных масок. Возможно, именно в этом полете, а может, и раньше загорелось в душе Нины Ивановны Русаковой страстное желание увидеть авиацию «всепогодной», летающей днем и ночью, в простых и сложных метеорологических условиях.

Стране нужны были могучие самолеты-гиганты с оптическими глазами, видящими в темноте, с механическими руками, могущими справиться с управлением в любых условиях. И перед мысленным взором молодой летчицы взлетали ввысь армады стальных кораблей. Они шли сквозь ночь и грозы. Люди смотрели на землю с огромной высоты и радовались.

Мечта, дерзание, смелость привели Русакову в семью летчиков-испытателей. Ей, одной из немногих женщин-воинов партия доверила опытные самолеты.

Нина Ивановна уверенно шла к намеченной цели. В стенах научно-испытательного института решались проблемы завтрашнего дня нашего воздушного флота. Конструкторы предлагали самые, казалось бы, фантастические проекты самолетов. А Нина Ивановна постоянно думала о человеке, который будет управлять этими самолетами. Обеспечат ли ему необходимые удобства, безопасность, надежность управления? Сможет ли он вести уверенно свой воздушный корабль в облаках и за облаками, сажать в любую погоду? Ведь пока еще авиация очень зависит от метеорологических условий.

В пылкой голове летчицы созревали смелые планы, которыми она делилась со своими товарищами. Конечная цель — полная автоматизация не только полета, но и посадки. Пусть летчик лишь контролирует работу автоматических устройств. Вот идеал, к которому нужно стремиться.

Заслуженный летчик-испытатель СССР Н. И. Русакова.

Русакова налетала в общей сложности свыше четырех тысяч часов — почти полгода непрерывно пребывала в воздухе. И какие только не испытывала самолеты: истребители, штурмовики, бомбардировщики, летала на трофейных машинах. И в каждом полете не забывала думать, претворять в жизнь свою заветную мечту о слепом полете, о пилотировании по приборам, о посадке сквозь облака.

На самолете множество приборов, и самых различных: с беспокойными стрелками, зеленоватыми фосфористыми цифрами. Глядя на них, летчик уверенно определяет положение самолета в пространстве, даже если не видно земли, безошибочно выводит его на нужный курс, выдерживает заданную высоту.

Но вот появились новые приборы. Как они поведут себя в полете, может ли летчик довериться им, как самому себе? Ответить на эти вопросы и предстояло Русаковой.

…Машина стремительно мчалась по прямой, стрелки приборов замерли на своих местах. Стоит слегка потянуть штурвал или «дать ногу», как магические помощники летчика оживают и говорят с ним на понятном ему языке: на столько-то градусов изменился курс, самолет идет вверх, крен такой-то.

Однако далеко не всегда приходится летать по прямой. Взять истребитель. Весь его полет, особенно во время воздушного боя, — это целый комплекс фигур горизонтальных и вертикальных, стремительных пикирований и быстрых подъемов. И что бы пилот ни делал, в любой момент приборы должны помочь ему найти ответы на многие вопросы.

Удостоверившись, что в полете по прямой приборы работают надежно, Нина Ивановна начала вторую, самую трудную часть испытательного полета. С огромной высоты скоростная машина стремительно мчалась к земле, потом траектория полета резко переламывалась, и самолет опять устремлялся ввысь. Одна за другой следовали несколько петель Нестерова, иммельманы, «бочки», боевые развороты.

Товарищи с земли внимательно следили за безукоризненно четким полетом своей соратницы. Даже бывалым летчикам было что посмотреть в этом состязании человека с машиной. Кто-то стал подсчитывать фигуры пилотажа. Уже счет перевалил за первую сотню, потом за вторую, а самолет все продолжал легко и четко выписывать в небе замысловатые кривые.

Двести сорок фигур высшего и сложного пилотажа сделала Нина Ивановна за сорок минут испытательного полета. И когда самолет коснулся посадочной полосы, быстро промчался мимо наблюдавших за ним, бурные аплодисменты полетели вслед бесстрашной летчице.

Еще в то время, когда на фронтах Великой Отечественной войны раскатывались громы орудий, в тиши кабинетов научно-исследовательского института думали о мирных днях. Уже не только в чертежах, но и в натуре красовались перед конструкторами первые опытные образцы новых пассажирских самолетов — будущих воздушных лайнеров. Особенно широко развернулась эта работа после нашей победы над немецко-фашистскими захватчиками.

Один проект самолета сменялся другим, еще лучшим. Творцы воздушных кораблей думали над тем, какие двигатели установить на самолете, чтобы он летал выше и быстрее других подобных самолетов. А Нина Ивановна не переставала мечтать о «всепогодных» самолетах. И уже многое придумали, сделали наши ученые и конструкторы, чтобы отменить многие ограничения полетам.

Начали проводиться опыты по рассеиванию облаков над аэродромом с помощью охлажденной углекислоты. Русакова поднимает в воздух самолет, наполненный этим продуктом, пробивает облака и как бы посыпает их сверху белыми холодными хлопьями. Там, где прошел ее самолет, облака словно рассекаются, разводье в тучах ширится с каждой минутой, открывая аэродром. Нина Ивановна разворачивает машину, ныряет в голубую «прорубь» и приземляется.

Сколько труда она затратила, чтобы научиться быстро и безошибочно делать такие «проруби» в облаках! До нее никто толком не знал, как лучше «высевать» на облака углекислоту, сколько ее нужно, как прокладывать маршрут полета, никто не умел угадывать влияние ветра при этом. Добрую сотню раз поднималась Русакова в воздух, чтобы все это уточнить, проверить.

А потом начались испытания разнообразных технических систем слепой посадки. Начались новые, не совсем обычные полеты.

С земли все это обычно выглядит очень просто. Взлетает двухмоторный самолет, идет по кругу над аэродромом, потом выходит на приводную радиостанцию и начинает снижаться. Все ниже и ниже летит машина. Вот она уже на высоте 100… 70… 50 метров.

Но самолет не садится. Пролетев над посадочной, он снова набирает высоту, и все повторяется сначала.

Одна из особенностей такого испытательного полета та, что почти на всем маршруте летчик пилотирует самолет по приборам. Кабина закрыта плотным колпаком. Ни один луч дневного света не проникает снаружи. Изнутри не видно, что делается за бортом самолета. Где аэродром, где посадочная полоса — об этом летчик может судить только по показаниям стрелок.

По указателю радиокомпаса он заходит на посадочный курс, потом попадает в зону действия курсоглиссадной системы и теперь целиком полагается на показания приборов, ведущих самолет по глиссаде. На определенной, очень малой высоте летчик может откинуть закрывающий его колпак и удостовериться в точном выходе на посадочную полосу.

Каждый заход на ВПП тщательно фиксируется самописцами. Потом эти записи будут расшифрованы, сопоставлены одна с другой и летный состав получит четкую инструкцию, как заходить на посадку по данной системе. Но это будет потом, а сейчас…

Нину Ивановну Русакову целиком поглотило пилотирование. Чем ниже летел самолет, тем строже и точнее действия органами управления, тем сосредоточеннее взгляд на приборы. Медленно тянется время в приборном полете, особенно когда приходится отсчитывать каждую секунду нахождения самолета на посадочном курсе.

Нина Ивановна буквально слилась с машиной. А высотомер неуклонно отмечал потерю высоты. Вот потерян еще десяток метров, потом еще и еще. Летчица действует все осторожнее. Можно бы уже и прекратить снижение, но не таков неукротимый дух испытателя, коммунистки Русаковой, чтобы остановиться в своих дерзаниях на половине пути. Ведь, чем ниже она сумеет подвести самолет к земле, тем точнее будут данные о возможностях посадочной системы, тем большие результаты принесет ее полет. И Русакова, теперь уже не без риска, еще и еще приближала самолет к земле.

У земли воздушная масса не спокойна, и полет напоминает езду по ухабистой дороге. Хоть неровности воздуха не видны, они дают себя знать через броски машины. Все труднее парировать эти отклонения от линии горизонтального полета.

Самолет летел ниже, чем в предыдущем заходе. Но данные высотомера не позволяют снижаться дальше, а то бы ничто не удержало летчицу достигнуть самой минимальной высоты.

Пролетев по кругу, самолет снова заходит на посадочный курс. По невидимой для простого глаза, но четко обозначенной для радиочувствительных приборов глиссаде, он, словно с горы, скатывается со стороны леса к началу бетонной дорожки. Все ближе и ближе земля. Огромная стальная птица с убранными шасси пересекает границу аэродрома. Могучий поток закручивает песчинки, поднятые с земли, и отбрасывает их назад.

В жизни каждого человека бывают такие моменты, когда он должен принимать какое-то ответственное решение. Большинство людей располагают для этого достаточным временем, чтобы взвесить все «за» и «против», обдумать различные варианты решений и остановиться на таком, которое во всех отношениях лучше остальных. У летчика-испытателя для этого очень часто не бывает времени. Правильное решение должно быть принято за секунды, даже за доли секунд, иначе он может погибнуть.

Нечто такое пережила и Русакова. Самолет подходит к самой земле. Машина идет ровно. Хорошо! И тут в момент, когда, казалось, все уже сделано, внезапно тряхнуло самолет. Винты коснулись грунта. А в следующую секунду машина резко взмыла вверх…

Как это случилось? Нина Ивановна успела сделать тот единственный маневр (штурвал на себя), который нужно было сделать в эти секунды.

В последующих полетах уже многое сделала за летчицу автоматика. Каждый очередной заход на посадку приносил Русаковой новую частичку знаний о характере и возможностях новейшей техники. И когда коммунистка Русакова выступила на заседании ученого совета одной из академий с анализом достоинств и недостатков автоматики, с толковым предложением об изменениях в ее конструкции, профессора, доктора наук восторженно аплодировали ей, женщине-летчику, исследователю.

На улице еще чуть брезжит рассвет, еще не зажигаются огни в домах, а Нина Ивановна Русакова уже на ногах. Наутро назначен вылет на другой аэродром для продолжения начатых испытаний. Что нового принесет сегодняшний день? Удастся ли разгадать еще один из многих вопросов, поставленных перед ней упрямым норовом машины. Может, удастся, может… Ведь это испытание. Испытание не только машины, но и человека, который ее покоряет.

Только семь часов, а Нина Ивановна уже в воздухе. Спокойно всматривается летчица в показания приборов. Временами ее взгляд переносится на стекло фонаря кабины, за которым клубятся белые облака. А на душе спокойно и радостно — так бывает всегда, когда Нина Ивановна берет в руки штурвал самолета.

Но на этот раз ее ожидала еще одна большая радость. Стоило командиру корабля Русаковой настроиться на волну московской станции, и она услышала бы волнующую новость. Как раз в это время диктор столичного радио зачитывал Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР. По всей стране разносились его слова:

— За многолетнюю творческую работу в области испытаний и исследований новой авиационной техники присвоить почетное звание «Заслуженный летчик-испытатель СССР» Русаковой Нине Ивановне.

Узнать это в полете Нина Ивановна не могла. Самолетная радиостанция была настроена на аэродром посадки, и в наушниках шлемофона слышались другие слова, которые указывали путь самолету.

Не успела Нина Ивановна явиться на командный пункт, как один за другим ее стали поздравлять летчики и штурманы, инженеры и техники, товарищи по работе, знакомые и совсем незнакомые люди.

…И вот уже на воздушном лайнере в качестве пассажира заслуженная летчица страны возвращалась в любимую столицу. Ей ли не знакома такая посадка, когда самолет летит в облаках, плотным слоем закрывающих землю, когда облака неожиданно расступаются и огромная стальная птица уверенно приближается к бетонной полосе аэродрома.

В мире много, очень много дорог. Воздушные пути порой нам кажутся широкими, просторными и прямыми. Но это потому, что смотрим мы на них с земли. Воздушные дороги — самые длинные из всех путей. На них нельзя останавливаться, нельзя терять скорость.