Девять дней до весны

Эпизод четырнадцатый: четыре дня до весны

Он не собирался так тщательно даже на свидания с требовательной Яной. Даже в гости к Людмиле Георгиевне, которая первым делом осматривала вошедшего мужчину с головы до ног. Встал в семь утра, побрился, освежился дорогим одеколоном, потом достал чистую рубашку и, надев ее, долго причесывался перед зеркалом.

Подумал было, что неплохо написать завещание, только завещать нечего. И некому. Богатства не нажил, детей тоже. Да и сказать последнее «прости» любимой жене отчего-то не хочется. Может, и не было никакой любви? В такой день можно быть честным до конца хотя бы с самим собой.

Он проверил оружие, тщательно протер тряпочкой, потом зарядил магазин. Убедившись, что все в порядке, положил пистолет во внутренний карман пальто. Чтобы был под рукой.

Потом взял приманку. Винчестер. Ловить надо на живца. Вдруг убийца захочет убедиться, что винчестер при нем? Сунул в барсетку, подарок Тамары. Спустился вниз и, только сев в машину, подумал: а не накаркал ли? Вдруг «Жигули» и в самом деле не заведутся? Да хоть бы они не завелись!

Умирать всегда страшно. Илья не знал, чем закончится этот день. Показалось вдруг, что затеянное им предприятие — глупое лихачество. Романтические идеалы, от которых давно надо было избавиться. Пора повзрослеть. Надо было рассказать все следователю, пусть бы проверили обоих. Не обязательно жертвовать собой, чтобы добиться правды. То, что вчера казалось благородным поступком, сегодня утром расценил как самую обыкновенную глупость. Но, как назло, «Жигули» завелись.

Отступать было некуда, он поехал в сторону Москвы. Теперь настроение у Ильи было скорее философское. Рано или поздно смерть приходит к каждому. Лучше вот так, красиво и благородно. А потом не факт, что убийца решится последовать за ним и выяснить отношения еще до того, как на горизонте покажется Москва. Тому тоже жить хочется.

Обойдется, как-нибудь да обойдется. Ничего не будет, ничего…

И тут он заметил на обочине бежевые «Жигули», а возле них голосующего человека. Хотел было проехать мимо, но, когда узнал его, резко затормозил. Нет, вчера они друг друга поняли прекрасно.

«За что?» — подумал он, выходя из машины. В голове вертелась одна и та же фраза: «И ты, Брут…»

«Брут» дожидался Илью возле машины. Он подходил медленно, надеясь теперь только на свою реакцию. Нельзя, чтобы бывший друг выстрелил первым.

— Ты же сказал, что она сломалась, — кивнул Илья на «Жигули», когда подошел вплотную.

— Починил. А теперь снова заглохла. Не поможешь? Дай прикурить от своего аккумулятора.

— И куда ты собрался ехать?

И тогда они с Никитой посмотрели друг другу в глаза и почти одновременно опустили руку в карман.

«Это он убил Яну», — подумал Илья. И вслух сказал:

— Я все понял. Вещь, которую ты ищешь у меня. Хочешь меня убить? Ну так я подготовился. У меня в кармане пистолет. Так что…

И тут мимо проехала машина. Оба невольно вздрогнули и обернулись. Помешавшая им «Волга» скрылась за поворотом. И вновь на шоссе никого.

— Может, вспомним, что мы офицеры? — спросил Илья. — Здесь нам все равно помешают. Отойдем в лесок, поставим в снег две палки. Отсчитаем десять шагов.

— И секундантов позовем, — усмехнулся Никита.

— Если честно, я так и не понял за что.

— Тебе и не понять. Для тебя это так, рядовой эпизод в биографии. Сестренку мою помнишь?

— Но ничего же не было! Ничего!

— Для тебя не было. А для меня было, — упрямо сказал Никита. — Я до сих пор не могу понять, как тебя земля еще носит! Мне давно хотелось это сделать.

— Ну, так сделай! Только у меня теперь к тебе тоже счет.

— Ладно, пойдем.

Никита первым повернулся к бывшему другу спиной и стал спускаться вниз по тропинке, уходящей в лес. Илье захотелось прямо сейчас выстрелить ему в спину. Чтобы покончить с этим раз и навсегда. Но тогда получается, что Никита благороднее. Раз решили стреляться, значит, надо идти до конца. И он стал спускаться следом.

«Что я делаю?! — вертелось в голове. — Что мы делаем? Это же полная, нескончаемая глупость!» Но он все равно упрямо шел следом.

Было около девяти часов утра, день выдался по-настоящему весенний. Хотя до весны было еще целых четыре дня. Илья подумал, что может их так и не прожить. И весна наступит без него. И так жалко стало вдруг себя, так жалко! В лесу ветра не было, и тишина была такая, что уши закладывало. Над верхушками деревьев ослепительно сияло солнце. Илья подумал, что кто-то из них должен стать к нему лицом. И тогда солнце может помешать…

Он уже чувствовал, как немеют пальцы. Надо было надеть перчатки. Холодно. А перед собой Илья видел широкую спину Никиты, который уходил все дальше от дороги. Потом остановился и, обернувшись, крикнул:

— Хватит?

Илья молча кивнул, потом огляделся. Это была лесная поляна, которую пересекала хорошо утоптанная тропинка. Она уходила дальше, в лес. Шагнув с тропинки в снег, провалился чуть ли не по пояс. Никита, подобрав толстую, суковатую палку, пробежал несколько шагов, тоже проваливаясь, и с размаха воткнул ее в снег.

— Слушай, это же невозможно! — крикнул Илья.

— Что, поджилки затряслись? Или ты уже не мужик? Пригрелся под боком у богатой бабы.

— Черт с тобой!

Он сделал несколько шагов в противоположную сторону. Снег так снег.

— И как там дальше? — спросил, остановившись.

Вспомнил вдруг, как в школе, на уроках литературы, проходили Пушкина и Лермонтова. Оба были убиты на дуэли. Убиты!

— Кажется, дальше надо отмерить десять шагов! — крикнул Никита.

— Ну, будем считать, что здесь десять.

Никита кивнул. Десять шагов — это оказалось так мало. Такого Илья и представить себе не мог! Чтобы стоять лицом к лицу с бывшим другом, целиться в него из пистолета, чувствуя, что в тебя целятся тоже. «Это же полная, нескончаемая глупость…»

Но, повинуясь какому-то шестому, неведомому чувству, стал старательно вытаптывать снег вокруг. Чтобы образовалось пространство размером метр на метр. Откуда удобно было бы стрелять. «Это же полная, нескончаемая…»

— Ну? — крикнул Никита, который тоже утоптал снег возле торчащей палки и теперь ждал.

— Я готов.

«Он меня сейчас убьет», — подумал Илья, которому вдруг стало жарко. Так жарко, что пришлось снять пальто. А и черт с ним! Зато руки согрелись! Достав пистолет и взяв его в правую руку, кинул пальто на снег. Оно лежало, словно мертвая ворона, раскинув крыльями черные полы. Никита тоже снял куртку.

«Это же полная…»

Он увидел, как Никита поднял пистолет. Нет, этого нельзя допустить! Смерть — это же полная, нескончаемая глупость! И почувствовал вдруг, как кровь отхлынула от сердца, от рук, от ног, которые моментально онемели, и прилила к голове, так что в ушах зашумело. И тоже поднял руку с пистолетом. Все теперь было сконцентрировано на этой поднятой руке, все силы, которые в нем еще были. А в руке меж тем словно не осталось ни капли крови. Она была ледяной и твердой, как кусок гранита. Теперь Илья не сомневался, что сможет выстрелить. А дальше все решит судьба.

— На счет три, — скомандовал Никита. — Раз, два…

И тут…

Тут на тропинке появились люди. Они не шли, бежали. Впереди знакомый майор, который орал на бегу:

— Положить оружие! Оба! Оружие на снег!!!

— А вот и секунданты, — усмехаясь, сказал Никита.

Илья все еще не решался опустить руку. Пусть он сделает это первым. Ничего еще не кончено. Сейчас Никита скажет «три», и…

Когда тот нагнулся и положил пистолет на снег, глазам своим не поверил! Почти уже добежавший до Никиты майор еще громче заорал:

— Земсков!! Положи пистолет!! Ты!!!

Илья почувствовал, что сил осталось ровно на один выстрел, и, смахнув ладонью со лба выступившие капли соленого пота, опустился прямо в снег. Пистолет из его руки вынул майор, с трудом разжав пальцы.

— Вы что, мать вашу, с ума посходили?! Дуэлянты! Да я вас…

— Черт с вами. Я убил, — сказал вдруг Никита. Илья с трудом это расслышал. — А ты молодец, бывший друг. И нервы у тебя оказались крепче.

— Думаешь, я бы в тебя попал? — севшим голосом спросил Илья. Поднявшись со снега и надевая на ходу пальто, он шел по своим же следам к тропинке.

— Ты бы выстрелил. Это уж точно. Даже если я мастер спорта по стрельбе, ты-то у нас все равно любимец Фортуны. Бабу — ее ни за что не уломаешь, если она в другого влюблена.

— В машину оба. Там разберемся, — скомандовал майор. И, не удержавшись, выругался: — Дуэлянты, мать вашу…

А потом, идя следом, все еще продолжал их ругать:

— Романтики захотелось? Я вам обоим задам романтики!

…В кабинете у следователя они с Никитой сидели, стараясь не смотреть друг другу в глаза. Напряжение спало, Илья чувствовал себя опустошенным. Никита, видимо, тоже. Зато майор был чрезвычайно возбужден и первое, что сделал, сказал следователю:

— Ну такого я еще не видел! Так и знал, что с утра он поедет на встречу с убийцей! Решили перехватить. Глядь — а на обочине его машина. Номер-то я помню! А рядом другая. Что-то меня толкнуло: а ну как стреляться собрались? А если бы мы не успели? А, Земсков? Если бы не успели?

— Я бы его убил, — равнодушно сказал Илья.

— Мальчишка! Это раньше был дуэльный кодекс! Раньше! А сейчас нет! Ты сел бы в тюрьму, как за убийство! И наплевать, что на тебя в этот момент пистолет был наставлен!

— Ну это уж как суд… — вздохнув, заметил следователь. — Самооборона могла быть. Случай неординарный. Но, в общем, ты прав. Убийство есть убийство. Илья Борисович, а где та вещица, из-за которой сыр-бор?

Илья расстегнул барсетку и положил на стол винчестер. Следователь придвинул его к себе. Потом посмотрел на Никиту.

— Так, значит, вы признаете, что убили гражданку Янович?

— Докажите, — Никита уже пришел в себя. — Сгоряча сказал. Нервы подвели. Отказываюсь от своего признания.

— Напрасно вы так. А Олега Яновича кто убил?

— Не знаю. Я вчера был на службе. Весь день. Можете проверить.

— Проверим, — кивнул следователь. — Почему же вы пошли на убийство? Почему просто не влезли в квартиру в отсутствие хозяйки и не изъяли интересующую вас вещь?

— Я тут ни при чем. Я не убивал.

— А кто? Гражданин Заедов? Борис Витальевич?

— Не знаю такого.

Илья вдруг вспомнил намеки Никиты, когда вместе ходили к Яне в квартиру, и сказал:

— А от кого ты тогда узнал о винчестере? Ты же в этом ничего не понимаешь! Ты был уверен, что он у меня! Почему?

— Ты ходил к ней накануне свадьбы, — не удержался Никита.

— И в самом деле, Илья Борисович, что было в тот вечер? Вы мне так и не рассказали, — напомнил следователь.

Что было? До этого было многое. Последняя неделя перед свадьбой выдалась напряженной. Яна пыталась с ним встретиться, звонила на квартиру, где они жили с Тамарой, пришлось отключить телефон, а потом и вовсе сменить номер. Тогда Яна стала звонить его родителям. Говорила, что хочет сообщить что-то очень важное.

И все-таки встретиться пришлось. Накануне свадьбы Илья заехал к родителям. Последний звонок Яны там его и застал. Получилось, что он снял трубку. Она была в истерике, говорила что-то бессвязное. Умоляла прийти.

Он понял, что расставить все точки над «i» надо сейчас. Образумить ее и сделать так, чтобы завтрашний праздник не сорвался. Потому и пошел к ней.