Деяния апостолов. Главы I-VIII. Историко-филологический комментарий

Авторство Деяний

Деяния Апостолов – произведение анонимное. Согласно христианской традиции, они принадлежат перу автора Третьего евангелия – Луке[1], спутнику апостола Павла, который упоминается в нескольких его посланиях (Флм 23; Кол 4:14; 2 Тим 4:II)[2], врачу по профессии (Кол 4:14). Самая ранняя фиксация этой традиции находится во Фрагменте Муратори, списке канонических книг из восьмидесяти пяти строк, составленном в Риме около 190 г. и сохранившемся на латинском языке в палимпсесте VIII или, возможно, VII в[3]., и у Иринея. Раньше в список ранних свидетельств обычно включали и так называемый антимаркионовский пролог к Евангелию от Луки, который де Бройн (de Brune), а вслед за ним Гарнак датировали 160-180 гг. Сейчас, и особенно после публикации диссертации Регула, посвященной антимаркионовским прологам, практически не вызывает сомнения, что датировать их следует самое раннее IV в[4].. Интересующий нас текст Фрагмента Муратори[5] звучит следующим образом:

«На третьем месте стоит книга евангелия по Луке. Лука, этот врач, после Вознесения Христа, когда Павел взял его как сведущего в законах (quasi ut iuris studiosum)[6], написал ее от своего лица, но в соответствии с мнением (ex opinione) [Павла?]. Он никогда не видел Господа во плоти и поэтому писал, насколько он смог установить факты. Итак, он начал свое изложение с рождения Иоанна» (стк. 2-8).

«Деяния всех апостолов были написаны в одной книге. Лука, обращаясь к „наилучшему Теофилу“ (optime Theophile) соединил вместе события, которые произошли в его присутствии, как это видно из того, что он опустил страсти Петра и отъезд Павла из Рима (в тексте: из города) в Испанию» (стк. 34-39).

Ириней во многих местах своего антиеретического трактата пользуется Деяниями и знает об авторстве Луки (см., например, Против ересей, 3.13.3; 3.14.1-3).

Начиная с конца II в. практически все церковные писатели следуют этой традиции; см. подборку соответствующих цитат в BC V, 207-245 (H.J. Cadbury). Ее образцовое и детальное изложение с добавлением еще одной биографической детали: Лука был уроженцем Антиохии – представлено в «Церковной истории» Евсевия (3.4.6):

«Лука, уроженец Антиохии и врач по образованию, большей частью находился вместе с Павлом и деятельно общался также с остальными апостолами. От них приобрел он умение врачевать души, каковое и показал в двух богодухновенных книгах: в Евангелии, которое начертал, по его свидетельству, „как передали ему бывшие изначально свидетелями и служителями Слова“; им, по его словам, он и следовал с самого начала книги и в Деяниях Апостолов, которые составил не по рассказам, а как очевидец» (пер. М. Е. Сергеенко).

С течением времени количество подробностей из биографии Луки увеличивалось. Так Иероним на основании того, что Деяния заканчиваются пребыванием Павла в Риме, которое Иероним относит к четвертому году правления Нерона (т.е. к 58 г.), пришел к заключению, что Лука был гам вместе с Павлом и там же написал свою книгу (О знаменитых мужах, 7). Согласно Иерониму, умер Лука в Фивах. Эта же традиция содержится и в антимаркионовском прологе, где сообщается, что Лука умер в возрасте восьмидесяти четырех лет в Беотии В так называемом Монархиановом прологе к Луке (IV в., автором, возможно, является Присциллиан или, скорее, кто-то из его последователей, см. F.L. Cross, «The Prisciallianist Prologues», ExT 48 (1937), 188-189, см. также текст и обсуждение авторства в BC II, 242 сл.) говорится, что Лука был холост и не имел детей, а умер в Вифинии в возрасте семидесяти четырех лет. Иероним сообщает, что гробница Луки находится в Константинополе, куда его останки были перенесены вместе с останкам апостола Андрея на двадцатый год царствования императора Констанция, т.е. в 343-344 г. (О знаменитых мужах, 7). Ранняя церковная традиция ничего не знает о мученической кончине Луки. Но в IV в. Луку уже почитают как мученика – согласно Григорию Богослову, он был повешен за отсутствием креста на оливковом дереве (Первое слово на императора Юлиана). Тогда же Луку начинают называть среди семидесяти учеников (Адамантий, Диалог об истинной вере – Dialogus de recta fide, GCS IV, 8 слл.; BC II, 240 слл[7].).

Наконец в VI в. появляется предание, согласно которому Лука был художником и автором портрета Богородицы. Первым упоминает об этом историк Феодор Анагност, который рассказывает о том, что императрица Евдокия прислала из Иерусалима выполненный Лукой образ Богородицы[8].

В основе скептицизма тех исследователей, которые, несмотря на. единодушие наших источников и отсутствие в них других кандидатов на авторство, сомневаются в том, что спутник Павла Лука, упомянутый в Посланиях Павла, мог действительно написать приписываемые ему традицией книги Нового Завета, лежит ряд соображений, основными из которых являются следующие: автор Деяний явно не знаком с Посланиями Павла, более того, между Деяниями и Посланиями апостола существуют серьезные противоречия, в том числе теологического характера, что представляется непонятным, если Лука был близко знаком с Павлом; среди ранних христиан было принято приписывать авторство авторитетных, впоследствии канонизированных книг апостолам или лицам апостольского времени (apostolici по термину Тертуллиана, Против Маркиона 4.2.2), поэтому нет ничего удивительного, что автором Евангелия и Деяний назван человек, упомянутый в Посланиях; практически все сведения о Луке (за исключением поздних преданий об обстоятельствах смерти) вычитываются из текста Деяний и Посланий Павла, и независимая традиция, их подтверждающая, отсутствует. Так, например, сообщение об антиохийском происхождении Луки может быть интерпретацией того факта, что в Деяниях Антиохии уделено много внимания: об основании обращенными в христианство язычниками церкви в Антиохии говорится подробнее, чем о какой-либо иной (Деян 11:19-26), Лука сообщает, что именно в Антиохии впервые появляется термин «христиане» (11:26) и перечисляет имена руководителей антиохийской общины (13:1).

Одна из наиболее известных попыток найти независимое подтверждение церковной традиции об авторстве принадлежит Хобарту, который на основе анализа лексики Деяний пришел к выводу, что автором этого произведения должен был быть врач[9]. Хобарт сравнил словарь автора Деяний с языком греческих медицинских писателей, таких, как Гиппократ, Гален, Диоскорид, и заключил, что Лука использует специальную медицинскую лексику в том же объеме, что и писатели-врачи. После того как эту теорию, основательно проработав детали и сократив список медицинских слов, приведенных Хобартом (который, как это бывает с исследователями, увлеченными своей идеей, утратил критическое чувство), поддержали Гарнак[10] и Цан[11], она на некоторое время стала общепризнанной. Но в 1920 г. все вернулось на круги своя – теория Хобарта была убедительно опровергнута Кэдбери[12], который в своем детальном исследовании показал, что в сочинениях Луки профессиональной медицинской лексики содержится не больше, чем у любого, хорошо образованного греческого писателя. 90% слов, внесенных Хобартом в его список, встречаются у Иосифа Флавия, Плутарха и Лукиана. В евангелиях Марка и Матфея встречаются медицинские термины, которых нет у Луки, более того в некоторых параллельных местах у Матфея и Марка встречаются «медицинские» детали, у Луки отсутствующие. Большинство медицинских слов можно найти в Септуагинте. Кедбери резюмировал свое исследование следующим образом: «Отсутствие характерных медицинских черт в повествовании не доказывает, разумеется, что автор Евангелия и Деяний не был врачом. В сохранившихся исторических фрагментах врача Ктесия содержится не больше медицинской лексики, чем у его современника солдата и историка Ксенофонта. Так и Лука, „возлюбленный врач“ и спутник Павла, мог написать те две книги, авторство которых ему приписывает традиция, хотя их язык не более медицинский, чем язык Лукиана, „путешествующего ритора и лектора“, но так называемая медицинская лексика этих книг не может служить доказательством того, что Лука был их автором, или хотя бы аргументом, подтверждающим традицию авторства»[13].

Те, кто считает необходимым принять церковную традицию об авторстве, обращают внимание на то, что нам известны имена многих спутников Павла и Лука ничем особенным среди них не выделяется, – почему же тогда потребовалось приписать авторство двух книг Нового Завета этой ничем не примечательной фигуре?

Отсутствию знакомства Луки с Посланиями Павла также можно найти вполне правдоподобное объяснение (подробно этот вопрос будет разбираться в т. 2 настоящего сочинения, в главе «Павел в Деяниях и Посланиях»).

Но кем бы ни был автор Деяний, почти ни у кого не вызывает сомнения, что он был автором также и третьего Евангелия. Это следует, во-первых, из того, что оба сочинения обращены к одному и тому же лицу (Теофилу, см. комм, к Деян 1:1), и, во-вторых, из того, что в Деяниях упоминается и кратко резюмируется написанная тем же автором книга, которая не может быть ничем иным, кроме Евангелия. Но еще более важным является единство языка и стиля обоих произведений[14].

В настоящем комментарии автор Деяний согласно существующей конвенции в дальнейшем будет именоваться Лукой. Даже если он и не был спутником апостола Павла и врачом, то у нас нет никаких оснований полагать, что он носил какое-либо иное имя – «другим Гомером», думается, он все-таки был[15].

Датировка Деяний

Учитывая, что прямые упоминания о Деяниях появляются лишь ближе к концу II в., тогда как церковная традиция датирует их 60-ми гг. I в., многократно предпринимались попытки найти косвенные свидетельства знакомства с Деяниями у более ранних христианских авторов. Посмотрим поближе на эти свидетельства.

I. Самым ранним из сочинений, в которых усматривали скрытые цитаты (или, по крайней мере, влияние) Деяний, является I Послание к Коринфянам Климента Римского (ок. 95-96 г.):

(а) 5.4 Πέτρον, ὃς … μαρτυρήσας ἐπορεύθη εἰς τὸν ὀφειλόμενον τόπον τῆς δόξης – «Петра, который … претерпевши мученичество, отошел в подобающее место славы», и

(b) 5.7: οὕτως ἀπηλλάγη τοῦ κόσμου καὶ εἰς τὸν ἅγιον τόπον ἀνελήμφθη – «так он (Павел) переселился из мира и был взят в место святое». Ср. также Игнатий Богоносец, Послание к Магнезийцам, 5: ἕκαστος εἰς τόν ἴδιον τόπον μέλλει χωρεῖν – «каждый пойдет в свое собственное место». Эти цитаты сравнивают с Деян 1:25: πορευθῆναι εἰς τόν τόπον τόν ἴδιον (об Иуде – «пойти на свое собственное место»). Однако, судя по всему, видеть в этих цитатах влияние текста Деяний было бы натяжкой – здесь можно скорее говорить о риторическом обороте, свойственном проповедническому языку этого периода, и используемом разными авторами независимо; ср.: Поликарп Смирнский, Послание к Филиппийцам 9.2: οὖτοι πἀντες … εἰς τὸν όφειλόμενον αὐτοῖς τόπον εἰσὶ παρὰ τῷ κυρἰῳ – «они все … пребывают в подобающем им месте у Господа»; Герма, Пастырь, Подобия, 9.27.3: ὁ τόπος αὐτῶν μετά τῶν ἀγγέλων ἐστίν – «они имеют место среди ангелов» (Haenchen, 3; TDNT VIII, 205, Barrett, 35).

(c) 2.1 ἥδιον διδόντες ἢ λαμβάνοντες – «давая с большей радостью, чем получая». Ср. Деян 20:35: μακάριόν ἐστι μᾶλλον διδόναι ἣ λαμβάνειν «блаженнее давать, нежели получать», слова Иисуса, процитированные Павлом. Это можно было бы считать заимствованием, если бы не поговорочный характер выражения.

(d) 18.1 «Бог сказал: „Я нашел мужа по сердцу Моему“ (κατὰ τὴν καρδίαν μου), Давида, сына Иессеева, елеем вечным помазал его». Это место обычно сравнивают с Деян 13:22: «Отринув его, поставил им царем Давида, о котором и сказал, свидетельствуя: нашел я мужа по сердцу Моему, Давида, сына Иессеева, который исполнит все желания Мои». В обоих случаях соединены Пс 88(89):21 («Я обрел Давида, раба Моего, святым елеем помазал его») и 1 Цар 13:14 («Господь найдет Себе мужа по сердцу Своему»). Климент мог заимствовать совмещенную цитату из Деяний, но, возможно, в таком виде она уже существовала в традиции. У Климента цитата заканчивается словами Пс 88(89):21, в Деяниях же сделано добавление из Ис 44:28 (LXX). При этом контекст, в который вставлена цитата, в обоих произведениях различен: в Деяниях акцент делается на том, что Бог был доволен Давидом, из чьего потомства и явится Спаситель, у Климента же речь идет о том, что даже Давид чувствовал свою греховность и смиренно просил о милости.

Таким образом, приведенные сопоставления не могут служить надежным свидетельством того, что Климент был знаком с Деяниями, хотя и исключить это знакомство невозможно.

II. Несколько мест в Дидахе (между 100 и 150 гг. по Р. Х.) могут быть истолкованы как свидетельство знакомства с Деяниями, однако и здесь скорее всего следует говорить об общей традиции:

(a) 4.8 συγκοινωνήσεις δἐ πἀντα τῷ άδελφῷ σοῦ καὶ οὐκ ἐρεῖς ἴδια εἶναι εἱ γὰρ ἐν τῷ ἀθανάτῷ κοινωνοί ἐστε, πόσῳ μᾶλλον ἐν τοῖς θνητοῖς; – «Ты будешь иметь все общим с братом твоим и не будешь говорить, что нечто принадлежит тебе. Ведь если вы имеете все общее в бессмертии, то насколько же более в обреченном на смерть?». Ср. Деян 2:44 и особенно 4:32: καὶ οὐδέ εἶς τι τῶν ὑπαρχόντων αὐτω ἔλεγεν ἴδιον εἶναι ἀλλ᾿ ἦν αὐτοῖς ἅπαντα κοινά – «и не один не говорил, что что-нибудь из принадлежащего ему является его собственным, но все у них было общим». Ср. также Послание Варнавы 19.8: κοινωνήσεις ἐν πᾶσιν τῷ πλησίον σου καὶ οὐκ ἐρεῖς ἴδια εἶναι εί γὰρ ἐν τῷ ἀφθάρτῳ κοινωνοί ἐστε, πόσφ μᾶλλον ἐν τοῖς φθαρτοῖς; – «Ты будешь иметь все общим с ближним твоим и не будешь говорить, что нечто принадлежит тебе, ибо если вы имеете все общим в нетленном, то насколько же более в тленном?»

III. Пастырь Гермы (середина II в.). С Деяниями обычно сопоставляют следующие места:

(a) Подобия, 9.27.3 (см. выше I b).

(b) Видения, 4.2.4: δι᾿ οὐδενὸς δύνῃ σωθῆναι εἰ μὴ διά τοῦ μεγάλου καὶ ἐνδόξου ὀνόματος («никем другим ты не можешь быть спасен, кроме Его великого и преславного имени») сравниваются с Деян 4:12: «Ибо нет другого имени под небом, данного среди людей, которым нужно, чтобы мы были спасены».

(c) Заповеди, 4.3.4. Господь назван Сердцеведцем (καρδιογνώστης), ср. Деян 1:24; 15:8.

(d) Подобия, 9.28.2: οἱ παθόντες ὑπἐρ τοῦ ὀνόματος τοῦ υἱοῦ τοῦ θεοῦ («пострадавшие за имя Сына Божия»), ср. Деян 5:41: «за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие», а также Деян 9:16; 15:26; 21:13.

Во всех случаях твердой уверенности, что речь идет о заимствовании, а не использовании сходных оборотов речи или (как в случае с «сердцеведцем») о словах редких, но приобретающих популярность среди христиан, у нас все-таки нет.

IV. В «Послании к Филиппийцам» Поликарпа Смирнского (135)[16] обнаруживается довольно значительное число совпадений выражений и языковых формул – больше, чем у всех ранее упоминавшихся христианских авторов II в. И все-таки этих совпадений недостаточно, чтобы говорить о знании Поликарпом Деяний, скорее всего оба автора черпали из набора формул создаваемого христианского языка.

(a) В 1.2 Поликарп использует странное выражение ὃν ἤγειρεν ὁ θεός, λύσας τὰς ὠδῖνας τοῦ ᾅδου («которого воскресил Бог, расторгнув муки ада»). Тот же образ встречается в Деян 2:24: «Бог воскресил Его, расторгнув муки смерти». Выражение ὠδῖνες ᾅδου (θανάτου) заимствовано из Пс 17(18):6 и Пс 114(116):3; см. подробнее комм. к 1:24. В принципе нельзя исключить независимое обращение к Септуагинте или к христианскому сборнику ветхозаветных цитат, хотя использование одного и того же глагола λύω («развязывать, расторгать») дает некоторое основание для предположения об использовании Поликарпом Деяний.

(b) В 2.1 Поликарп использует ту же формулу κριτὴς ζώντων καὶ νεκρῶν («судья живых и мертвых»), что и Лука в Деян 10:42. Она встречается также во II Послании к Коринфянам 1.1 Климента Римского. В глагольной форме – в 2 Тим 4:1; 1 Пет 4:5; Послании Варнавы 7.2, а также у Гегесиппа (Евсевий, Церк. ист. 3.20.4). Из перечня видно, что эта формула является общим местом.

(c) В 2.3 Поликарп использует вводную формулу μνημονεύοντες δὲ ὧν εἶπεν ὁ κύριος διδάσκων («помня, о чем говорил Господь, поучая»), близкую к Деян 20:35. Однако текст, вводимый этой формулой, различен.

(d) 6.3: οἱ προφῆται, οἱ προσκηρύξαντες τὴν ἔλευσιν τοῦ κυρίου ἡμῶν («… пророки, предсказавшие пришествие Господа нашего») сопоставляется с Деян 7:52: «они убили предвозвестивших (προκαταγγείλαντας) пришествие Праведника». Однако и здесь скорее всего можно говорить не о заимствовании, а об общем для раннего христианства месте, тем более что Поликарп и Лука пользуются разными глаголами.

(e) 9.2 (см. I b).

(f) В 12.2 используется выражение qui sunt sub caelo[17] («живущие под небом»), которое сопоставляется с Деян 2:5 и 4:12. Это выражение встречается также в Кол 1:23. Оно взято из Септуагинты: Еккл 1:13 и 3:1, так что заимствование из Деяний совсем не обязательно.

(g) В 12.2 появляется также выражение det vobis sortem et partem inter sanctos suos («пусть Он даст вам жребий и часть среди святых своих»), которое сопоставляется с Деян 8:21, где аналогичное выражение дается в отрицательной форме: οὐκ ἔστιν σοι μερὶς οὐδέ κλῆρος ἐν τῷ λόγφ τοὐτῷ – «Нет тебе в этом слове части и жребия (удела)», с Деян 20:32 («дать вам κληρονομιάν (наследие) со всеми освященными – ἡγιασμένοις»); 26:18 («получили … κλῆρον (удел, жребий) с освященными»). Выражение «жребий (удел) и часть» явно построено по образцу из Септуагинты (Втор 12:12; 14:27, 29): οὑκ ἔστιν αὐτῷ μερὶς οὐδε κλῆρος μεθ᾿ ὑμῶν («нет ему части и удела (жребия) с вами»), а лексический состав фразы возможно, восходит к Втор 33:3 сл.: καὶ πάντες οἱ ἡγιασμένοι … κληρονομίαν συναγωγαῖς Ἰάκωβ («и все освященные … удел для собраний Иакова»).

V. Послание Варнавы (ок. 130 г.). С Деяниями обычно сопоставляются четыре цитаты.

(a) 5.9: ὅτε δὲ τοὺς ἱδίους ἀποστόλους τοὺς μέλλοντας κηρύσσειν τὸ εὐαγγέλιον αὐτοῦ ἐξελέξατο («когда избрал собственных апостолов, чтобы возвещать евангелие его»). Эта фраза напоминает Деян 1:2, причем тот вариант, который содержится в кодексе Безы (D) (см. комментарий к стиху).

(b) 7.2 см. IV b.

(c) 16.2. Здесь Варнава цитирует Ис 66:1: ὅ οὐρανός μοι θρόνος, ἡ δἕ γῆ ὑποπόδιον τῶν ποδῶν μου ποῖον οἶκον οἱκοδομήσετέ μοι; ἡ τίς τόπος τῆς καταπαύσεώς μου; («небо трон Мне, земля же – подножие ног Моих. Какой дом построите мне? Или какое место – место покоя Моего?»). Эту же цитату мы находим в Деян 7:49. Однако в Деян она продолжена Ис 66:2, а в Послании Варнавы Ис 40:12, и идея отвержения Храма, общая для обоих фрагментов, введена в различные контексты.

(d) 19.8 (см. II a).

VI. II Послание к Коринфянам (середина II в.). В этом псевдоэпиграфе, сохранившемся под именем Климента Римского, в четырех пассажах видели аллюзии на Деяния, однако, как и в предыдущих случаях, у нас нет надежных оснований утверждать, что автор был знаком с сочинением Луки.

(a) 1.1 (см. IV b).

(b) 4.4: καὶ οὐ δεῖ ἡμᾶς φοβεῖσθαι τοὺς ἀνθρώπους μᾶλλον, ἀλλὰ τὸν θεόν («но не следует нам людей бояться больше, чем Бога») напоминает Деян 4:19: «справедливо ли перед лицом Бога вас слушать больше, чем Бога» и 5:29: «Богу подобает повиноваться больше, чем людям». Это настолько распространенная мысль, что трудно видеть в ней непременное заимствование из Деяний (а в Деяниях из платоновской «Апологии Сократа», ср. комм, к 4:19).

(c) 20.5. Слова σωτῆρα καὶ ἀρχηγόν τῆς ἀφθαρσίας связывают с Деян 3:15 ἀρχηγὸν τῆς ζωῆς и Деян 5:31 ἀρχηγὸν καὶ σωτῆρα. Однако это выражение встречается также в Евр 2:10, так что и здесь мы скорее всего сталкиваемся не с цитатой из Деяний, а с общехристианской формулой.

VII. Некоторые исследователи полагают, что только начиная с Юстина Философа (умер как мученик в 165 г.) мы оказываемся на более твердой почве и что впервые, хотя Юстин, так же как и все упомянутые ранее авторы, нигде Деяния прямо не цитирует, у нас появляются основания говорить о том, что этот автор с Деяниями был знаком[18]. Другие проявляют большую осторожность: так, Барретт, например, заканчивает свой обзор цитат из Юстина, сопоставляемых с Деяниями, следующими словами: «Надежно обосновать отрицательный вывод о том, что Юстин был совершенно незнаком с Деяниями, невозможно, но если он с этим сочинением и был знаком, то пользовался им мало и сделал несколько утверждений, которые не так просто согласовать с текстом Луки»[19]. Обычно с Деяниями сопоставляют следующие места из Юстина: Первая Апология, 39.3; 40.6, 11; 49.5; 50.12; Вторая Апология, 10.6; Диалог с Трифоном иудеем, 20.3 сл.; 60.1; 68.5; 80.3; 108.2; 118.1; 131.3. Посмотрим на некоторые, наиболее характерные.

(а) I Апология 39.3. «Из Иерусалима люди, числом двенадцать, вышли в мир, и притом люди неученые (ίδιωται), не умеющие говорить (λαλεῖν μὴ δυνάμενοι), но силою Божию возвестили (ἐμήνυσαν) всему роду человеческому, что они посланы Христом научить всех слову Божию».

Эту фразу сопоставляют с Деян 4:13, где апостолы Петр и Иоанн названы ἰδιῶται и ἀγράμματοι, что напоминает λαλεῖν μὴ δυνἀμενοι Юстина. Казалось бы, апостолы в Деяниях не отправляются в мир, они остаются в Иерусалиме, даже когда остальные христиане вынуждены из него бежать (Деян 8:1), но в Деян 1:8 цель, которую перед ними ставит воскресший Иисус, состоит как раз в том, чтобы свидетельствовать о Нем «до конца земли».

(b) I Апология 40.6,11. Здесь Юстин цитирует Пс 2:1-12 в контексте, в котором упоминается предсказание Духа через Давида об альянсе Ирода, иудеев и Пилата с его солдатами против Христа. В Деян 4:25-26 тот же псалом цитируется в аналогичном контексте. Однако следует помнить о том, что христиане тщательно анализировали ветхозаветные тексты на предмет извлечения пророчеств о новозаветных событиях, так что на основании только этого совпадения говорить о знакомстве Юстина именно с Деяниями было бы неосторожно.

(c) I Апология 50.12. Этот текст сопоставляется с Лк 23:49; 24:25, 44-45 и 1-й главой Деяний, особенно с Деян 1:8 и рассматривается как основное свидетельство знакомства Юстина с Деяниями.

μετά οὖν τὸ σταυρωθῆναι αὐτὸν καὶ οἱ γνώριμοι αὐτοῦ πάντες ἀπἐστησαν, ἀρνησάμενοι αὐτόν ὕστερον δέ, ἐκ νεκρῶν ἀναστάντος καὶ ὀφθέντος αὐτοῖς καὶ ταῖς προφητείαις ἐντυχεῖν, ἐν αἶς πάντα ταῦτα προείρητο γενησόμενα, διδἀξαντος, καὶ εἰς οὐρανὸν ἀνερχόμενον ἰδόντες καὶ πιστεύσαντες καὶ δὐναμιν ἐκεῖθεν αὐτοῖς πεμφθεῖσαν παρ᾿ αὐτοῦ λαβόντες καὶ εἰς πᾶν γένος ἀνθρώπων ἐλθόντες, ταῦτα ἐδίδαξαν καὶ ἀπὀστολοι προσηγορεύθησαν.

«После того, как Он был распят, все ученики оставили Его, отрекшись от Него. Но позже, когда Он восстал из мертвых и явился им и научил прочесть пророчества, в которых было предсказано, что все это произойдет, и когда увидели Его восходящим на небо и поверили и приняли силу, посланную Им оттуда, и пошли ко всем людям, они научили этому и получили имя апостолов».

Вторая часть этой цитаты, в которой речь идет о восшествии Иисуса на небо на глазах у апостолов, о принятии Святого Духа и о проповеди всем людям, в принципе, может иметь источником Деяния (тогда как первую сопоставляют с Лк 23:49; 24:25, 44-45), особенно учитывая лексическую близость: δύναμιν … λαβόντες (Апол.) и λήμψεσθε δύναμιν (Деян), ср. Лк 24:49: ἐνδύσησθε ἐξ ὕψους δύναμιν. Однако для категорического решения этого все-таки недостаточно.

(d). Здесь речь идет о том, что Сократ призывал людей познавать неведомого им Бога (πρὸς θεοῦ δὲ τοῦ ἀγνώστου αὐτοῖς). Слово ἄγνωστος заставляет вспомнить о Деян 17:23, откуда Юстин мог позаимствовать слово. Ведь несмотря на различный контекст, у обоих авторов речь идет об Афинах, и можно предположить, что Юстин, рассуждая о Сократе, вспомнил по ассоциации выражение из речи Павла перед ареопагом. О посвящениях неизвестным богам из Афин хорошо известно из многих источников, но ставились они именно богам (во множественном числе) – такие посвящения имели в виду Дидим из Александрии (Комментарий к 2 Кор 10:5) и Иероним (Комментарий к Тит 1:12), когда отмечали, что Павел заменил множественное число «боги» на единственное, см. подробнее комм, к Деян 17:23.

Таким образом, попытки найти следы знакомства с Деяниями у авторов конца I – первой половины II в. оказались безуспешными (или, по крайней мере, не дают однозначно интерпретируемого результата). Только начиная с 180-190 гг. у нас появляются надежные данные. Помимо уже упомянутых Фрагмента Муратори и Иринея, среди самых ранних свидетельств следует назвать также Послание лионских и венских мучеников (текст в: Евсевий, Церк. ист. 5.1.3-5.3.3). В нем помимо использования схожих или тех же самых языковых формул, что и в Деяниях, находится уже прямая цитата из Деян 7:60. Из отрицательного результата поисков ранних следов Деяний, впрочем, отнюдь не следует, что само сочинение появилось только во II в. Когда же?

Разброс в датировке Деяний, существующий в ученой литературе очень велик. Условно все предложенные даты можно разделить на три основных варианта: до 64 г., 70-85 гг. и II в.

Начну с аргументов в пользу самой маловероятной, поздней датировки, которую в настоящее время принимает меньшинство исследователей. Она была популярна среди ученых, принадлежавших к Тюбингенской школе, и во многом явилась следствием применения гегелевской философии к раннехристианской истории. Согласно основоположнику Тюбингенской школы Бауру, вся ранняя история христианства проходила на фоне жесткого конфликта между двумя партиями: иудео-христианской, или партией Петра (тезис), и языческо-христианской, или партией Павла (антитезис). Синтезом является христианство II в., в котором были примирены конфликты предшествующего периода. Поскольку в Деяниях этот конфликт автором затушеван, то это свидетельствует о более позднем происхождении Деяний, когда конфликт перестал быть актуальным[20]. После того как стало ясно, что реконструкция тюбингенцами раннехристианской истории ошибочна, теоретическая основа для поздней датировки исчезла. Тем не менее существует несколько соображений, приводимых ее сторонниками.

Еще в XVIII в. было замечено, что в трех местах Лука упоминает о тех же событиях, что и Иосиф Флавий в «Иудейских древностях» (Деян 5:36-37; 21:38; Лк 3:1). Однако между текстами обоих авторов существуют противоречия. Расхождение Луки с Иосифом Флавием обычно объясняют как ошибку Луки, который заимствовал свою информацию у Флавия (что сразу же превращает 93 г., когда были написаны «Иудейские древности» в terminus post quem для Евангелия и Деяний), но или неверно понял ее, или исказил, передавая по памяти. Действительно, фактографические ошибки в тексте Луки можно объяснить, исхода из порядка изложения Иосифа (см. подробнее комм, к 5:36). Такое объяснение, однако, не является единственно возможным. Прежде всего оно во многом основано на априорном представлении об Иосифе как о более надежном источнике, чем Лука. Иосиф Флавий делал ошибки и в не меньшей степени, чем Лука, был идеологически мотивированным автором. У нас нет никаких гарантий того, что в случае противоречия между Лукой и Иосифом правда всегда на стороне последнего. Наконец, оба автора могли использовать общий источник, в котором изложение шло в том же порядке, что и у Иосифа, иными словами, если ошибка была сделана Лукой, то ему не обязательно было читать для этого Иосифа (подробнее см. комм, к 5:36)[21].

О’Нейлл считал, что сходство между сочинениями апологетов и Деяниями – в первую очередь между языком и богословием Деяний и Юстина Мученика, свидетельствует о том, что Лука и Юстин, сочинений друг друга не читавшие, принадлежали к одному поколению[22]. Теория О’Нейлла широкой поддержки не получила. Если Лука и Юстин были столь близки, как это представляется О’Нейллу, то более естественным было бы объяснить это знакомством Юстина с произведением Луки (или наоборот, Луки с Юстином).

Дж. Нокс датирует Деяния 125 г[23]. Отправной точкой для него служит невозможность принять то, что Лука был незнаком с Посланиями Павла. Между тем в тексте Деяний не только нет следов такого знакомства, но, что важнее, отсутствуют упоминания о том, что Павел когда-либо писал письма различным общинам. Следовательно, рассуждает Нокс, Лука намеренно замалчивает этот аспект деятельности апостола. Причину Нокс видит в том, что Лука, зная об использовании Павловых посланий Маркионом и его последователями, намеренно создавал свой портрет Павла, опираясь на другие источники и игнорируя оскверненные еретиками послания. Евангелие Луки, которое использовал Маркион, было, согласно Ноксу, «примитивным евангелием», впоследствии легшим в основу того, что стало Евангелием от Луки. Это искусственное построение успеха не имело.

Традиционная церковная история датирует Деяния 60-ми г. I в. Такова уже позиция Евсевия: «Он [Павел] говорит, что, когда он писал Второе послание к Тимофею, с ним был только один Лука, а при первой защите не было даже его. Вероятно, Лука закончил Деяния тем временем, когда он находился вместе с Павлом. Заметим, что мученичество Павла пришлось не на то пребывание его в Риме, о котором пишет Лука»[24]. Эта дата имеет немалое число сторонников и в современной науке. Аргументация тех исследователей, которые считают, что Деяния были написаны до 64 г[25]., в пользу этой традиционной церковной датировки сводится к следующему.

1. В Деяниях отсутствуют упоминания о важных событиях, произошедших между 60 и 70 гг., – в первую очередь о преследовании христиан при Нероне в 64-65 гг., об убийстве Иакова и о событиях Иудейской войны, закончившейся падением Иерусалима.

2. В Деяниях отсутствуют упоминания о том, чем закончился суд над Павлом в Риме, о его дальнейшей судьбе и смерти. Деяния обрываются в тот момент когда Павел находится в Риме в ожидании суда императора и беспрепятственно занимается активной проповеднической деятельностью.

3. Для сочинения Луки характерна сосредоточенность на проблемах, важных для христиан до 70 г.: сосуществование в христианских общинах евреев и бывших язычников, возможность для язычников становиться христианами, не совершая обрезания, выполнение христианами из язычников диетических законов иудаизма.

4. Богословский язык и вообще богословия Деяний «примитивны» – этим несколько неудачным термином обычно обозначают то, что они были характерными для церкви лишь на самом начальном этапе ее развития. Так, например, титул «Христос», т.е. Мессия (Помазанник), очень быстро стал восприниматься христианами из язычников как собственное имя, однако в Деяниях это все еще титул. Иисуса в Деяниях называют παῖς θεοῦ со значением «слуга Божий», а не «Сын Божий» (см. комм, к 3:13). Христиане именуются «учениками», словом λαός («народ») обозначаются евреи, а не христиане, на которых как на новый народ Божий, начиная уже с Посланий Павла переходит это обозначение. Воскресенье в Деяниях – первый день недели (Деян 20:7), как и в евангелиях, а не день Господень (κυριακὴ ἡμέρα, dies dominica), как его стали называть, начиная с Откровения Иоанна.

5. Отношение римского государства к церкви. В Деяниях всячески подчеркивается беспристрастно справедливое отношение римских властей к христианам, что плохо согласуется с написанием Деяний после жестоких преследований христиан при Нероне. В Апокалипсисе, написанном позднее Деяний, Рим представлен в виде одетой в багряницу великой блудницы, упившейся кровью христиан (Откр 17:1-6).

Все эти аргументы, в своей совокупности составляющие серьезное основание для ранней датировки, тем не менее не являются решающими и могут быть поставлены под сомнение. Те, кто датируют Деяния между 70 и 85 гг., отказываются от традиционной церковной даты по следующим соображениям.

Прежде всего, не следует упускать из виду, что проблему датировки Деяний нельзя решать в отрыве от датировки синоптических евангелий, поскольку Деяния были написаны Лукой после Евангелия. В соответствии с общепринятым решением синоптической проблемы (соотношения евангелий Марка, Матфея и Луки), евангелие Луки было написано после Марка[26], и если принять получившую наибольшее признание в науке датировку Марка 65-70 гг[27]., то это означает, что оба сочинения Луки были написаны позднее.

В третьем Евангелии также как и в евангелиях Марка и Матфея, приводится пророчество Иисуса о падении Иерусалима. При этом если в остальных евангелиях (Мк 13:14; Мф 24:15) речь идет о мерзости запустения (βδέλυγμα τῆς έρημώσεως), т.е. приводится цитата из пророка Даниила (9:27), то у Луки (Лк 19:43-44; 21:20) дается вполне реалистическая картина осады: «Ибо придут дни на тебя и соорудят враги твои вокруг тебя осадную стену (χάρακα = лат. vallum), и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и истребят тебя и детей твоих в тебе, и не оставят камня на камне в тебе …»; «Когда же увидите Иерусалим, окруженный войсками, тогда узнаете, что приблизилось опустошение его», а в Лк 21:24 упоминается о том, что Иерусалим будет захвачен язычниками. Из сопоставления предсказания о падении Иерусалима некоторые исследователи делают заключение, что в отличие от Марка и Матфея, которые писали до 70 г., Лука писал уже после падения Иерусалима и ввел в свой рассказ реальные детали. Впрочем, такой вывод, хотя и заслуживает серьезного внимания, не является обязательным: возведение осадных стен и окружение города вражеской армией при осаде было нормальной тактикой в древности и совсем не нужно было знать о реальных событиях Иудейской войны, чтобы описать осаду Иерусалима в таких выражениях, как это сделал Лука: именно таким образом за сто лет до того действовал Помпей, не говоря уже о том, что аналогичные описания возведения осадных стен вокруг Иерусалима встречаются в Септуагинте и, в принципе, Лука мог почерпнуть детали оттуда[28]. Но даже если Лука и ориентировался на описания осад в Септуагинте, это не исключает того, что выбор образца был продиктован знанием о реальном событии.

Была предпринята попытка найти в самих Деяниях косвенную аллюзию на падение Иерусалима: изгнание Павла из Храма (21:30) можно истолковать как знак того, что Бог отныне покинул Храм, и тогда события 70 г. являются естественным завершением того, что случилось ранее[29], однако такое понимание не более чем интерпретация текста, хотя и весьма интересная.

Молчание о судьбе Павла после его приезда в Рим совсем не обязательно является следствием незнания Лукой того, что в дальнейшем произошло с апостолом. Лука ведь не писал биографию Павла. Последний оказывается главным героем Деяний (во всяком случае второй половины сочинения), потому что именно он является идеологом и центральной фигурой миссии к язычникам, и если считать, что целью, которую поставил перед собой Лука в Деяниях, было описать начальный период распространения христианства – от Иерусалима до столицы империи Рима (ср. Деян 1:8 и комментарий к этому стиху), то завершение Деяний на триумфальной ноте выглядит совершенно естественным – определенный этап завершился, христианство достигло «края земли». Все, что последует далее: смерти Петра и Павла, убийство Иакова, преследования при Нероне – это уже другая история.

Архаичность словаря и богословия, а также сосредоточенность Деяний на тех проблемах, которые были актуальны для церкви на самом раннем этапе ее существования, вполне объяснимы на фоне примечательной верности Деяний своему драматическому времени, т.е. тому, когда происходили описываемые события. Это относится, в частности, к деталям географическим (границы римских провинций менялись постоянно, так что в середине I в. они отличались от границ в конце этого века, см., например, W.M. Ramsay, St. Paul the Traveller and the Roman Citizen (London, 1900), 109-114) или социальным (A.N. Sherwin-White, Roman Society and Roman Law in the New Testament (Oxford, 1963), особенно 172-181).

В отличие от Посланий Павла, полемических и страстных документов, написанных как отклики на конкретные ситуации, требовавшие немедленного вмешательства, Деяния производят впечатление сочинения, которое от описываемых событий отделяет некоторое время. «Автор … не писал как пишут те, кто находится в гуще событий, пока действующие лица еще живы. Проще понять его молчание о некоторых доктринальных спорах с другими руководителями церкви, в которые был вовлечен Павел, если представить, что автор смотрел на них по прошествии времени более спокойно, считая (справедливо или ошибочно), что они не имеют того значения, которое приписывали им протагонисты. Впечатление об отношениях между Павлом, Петром и Иаковом, создаваемое автором, отличается от того, которое мы получаем из посланий Павла. Но Павел писал in mediis rebus, а Лука тогда, когда все трое были мертвы, и он мог оценить их великие достижения более трезво и взвешенно, чем при их жизни»[30].

Все приведенные соображения склоняют меня присоединиться к тем, кто датируют Деяния концом 70-первой половиной 80-х годов I в., т.е. концом правления Тита или ранними годами Домициана.

Текст Деяний

С текстологической точки зрения Деяния апостолов представляют собой самую трудную часть новозаветного корпуса. Основная проблема состоит в том, что существуют два текста (или две редакции) Деяний, один из которых по объему превосходит другой примерно на 8,5 %. Более длинный текст относится к так называемому «западному» типу[31]. «Западный» текст был известен уже во II в., его использовали Маркион, Татиан, Ириней, Тертуллиан, Киприан.

Основным и наиболее важным представителем «западного» типа является кодекс Безы (Codex Bezae Cantabrigiensis, обозначаемый текстологами сиглой D, факсимильное издание: Cambridge, 1899)[32], названый так по имени Теодора Безы (Théodore de Béze), сменившего Кальвина на женевской кафедре. По словам Безы, этот кодекс был найден в монастыре св. Иринея в Лионе в 1562 г. Беза не решился опубликовать рукопись и подарил ее Кембриджскому университету в 1581 г. с комментарием, что ее следует скорее хранить, нежели публиковать (asservandum potius quam publicandum). В самом деле, как не без грусти заметил Роупс, если бы «западный» текст не был известен, задача текстологов существенно упростилась бы (BC III, IX). Кодекс датируется V в. и представляет собой греко-латинскую билингву. Кроме D «западный» текст содержится также

1) в двух папирусах (P38, место происхождения неизвестно, датировки колеблются в пределах от 200-250 гг. до IV–V вв., Деян 18:27-19:6, 12-16); (P48, найден в Оксиринхе, датируется III-IV вв., Деян 23:11-17, 23-29);

2) в старолатинских рукописях (содержат доиеронимовский перевод НЗ, хотя и испытавший влияние Вульгаты), наиболее важными из которых являются: гигантский кодекс (gig), рукопись XIII в., содержащая всю Библию в переводе Иеронима, за исключением Деяний и Апокалипсиса, Codex Floriacensis (h), датировка колеблется в пределах V–VII вв., очень близок тексту, который цитирует Киприан, и таким образом восходит к тексту III в.;

3) в аппарате сирийского перевода НЗ, выполненного (или переизданного[33]) в 616 г. монофизитом Фомой Гераклийским, епископом Маббугским;

4) в патриотической литературе: у Иринея (сохранился лишь латинский перевод); Тертуллиана, Киприана (африканская форма старолатинского текста); частично у Августина, который также как и Киприан пользуется африканской формой старолатинского текста, хотя был знаком и с Вульгатой.

Краткий текст Деяний, который печатается в современных стандартных изданиях НЗ, содержится или в рукописях антиохийской семьи (известной также под названиями сирийской, койне, византийской, текст большинства), или в рукописях александрийской (египетской, гезихиев, нейтральной) семьи. Антиохийская редакция, вполне возможно, подготовленная мучеником Лукианом (ум. в 311 или 312 г.), легла в основу официального текста Византийской империи и сохранилась поэтому в подавляющем большинстве минускульных рукописей (отсюда название – текст большинства). Эта редакция особого значения для реконструкции исходного текста не имеет. Критические издания опираются главным образом на александрийскую редакцию, возможно, выполненную Гезихием[34]. Основными рукописями, важными для конституции краткой версии Деяний из принадлежащих к александрийской семье, являются:

1) א – Синайский кодекс, IV в., факсимильное издание НЗ: K. Lake (Oxford, 1911); в 1862-1933 гг. находился в Публичной библиотеке Санкт-Петербурга, затем был продан и в настоящее время хранится в Британской библиотеке в Лондоне; א⁰ – исходное чтение тех мест, которые впоследствии правились; א¹ – исправления IV–VI вв.; א² – исправления VII в.; א^c– исправления XII в.

2) A – Александрийский кодекс, V в., факсимильное издание: E. Maunde Thompson (British Museum, 1879-1883); F.G. Kenyon (1909); Британская библиотека.

3) B – Ватиканский кодекс, IV в., факсимильное издание: G.Cozza-Luzi (1889-1890); факсимильное издание НЗ также издано в Милане (1904) и в Ватикане (1965); Ватиканская библиотека.

4) P⁷⁴ – VII, или даже, возможно, VI в., место происхождения неизвестно, коллекция Бодмера, Женева, содержит Деяния 1:2-28:31; издан в 1961 г. (R.Kasser).

Особенности «западного» текста

Все отклонения «западного» текста НЗ от александрийского могут быть разделены на две основные группы: добавления и пропуски. Наиболее существенные добавления в Деяниях сделаны в следующих местах: 1:2; 4:18, 32; 5:15, 39; 6:10-11; 8:24; 10:25; 11:2; 12:10, 23; 14:2-7; 15:2, 12, 20, 29; 16:4, 35, 39; 18:4, 8, 19, 27; 19:1, 9, 14; 21:16. Добавления носят самый разнообразный характер и различны по длине. Так, например, регулярно к имени Иисуса добавляется Христос или Господь (см., например, Деян 1:21, 7:55) или же появляются упоминания о Святом Духе (ср., напр., Деян 15:7 «встав, Петр сказал» – александрийский вариант, «встал Петр в Духе (ἐν πνεύματι)» и сказал – «западный»). Некоторые добавления носят характер глосс, например, в Деян 17:31 («Ибо Он установил день, в который будет судить вселенную через мужа …») после «мужа» добавлено «Иисуса». Некоторые добавления делают текст более гладким и последовательным, устраняя противоречия. Часть добавлений, однако, меняет значение текста радикально. Один из самых характерных примеров – решение Апостольского собора в Деян 15:20. В александрийском тексте перечислены четыре запрета, в «западном» три, но зато добавлено так называемое золотое правило в негативной форме («не делайте другим того, что не хотите себе»). Пропуск третьего запрета и добавление золотого правила превращает текст, содержащий главным образом диетические ограничения (воздерживаться от всего, связанного с языческим культом (τῶν ἀλισγημάτων τῶν εἰδώλων) – на фоне последующего воспринимается как, в первую очередь, запрет есть мясо принесенных в жертву языческим богам животных), от блуда, от мяса, неритуально убитых животных (τοῦ πνικτοῦ – удавленины и пищи, содержащей кровь – τοῦ αἵματος) в текст скорее этического характера: воздерживайтесь от всего, связанного с языческими культами, блуда и убийства (τοῦ αἵματος. в таком контексте воспринимается как обозначение убийства), а также не творите другим зла[35].

Иногда в «западном» тексте появляются выразительные и колоритные детали. Так в Деян 8:24 добавлено, что Симон Маг, попросив помолиться за него, непрерывно плакал; в 12:10, что Петр и ангел выходят из ворот, спускаясь по семи ступенькам; в 16:30 стражник, прежде чем вывести Павла и Силу, запирает остальных заключенных; в 19:9 указаны часы, в которые Павел ежедневно проповедовал в училище Тиранна. Некоторые из деталей указывают на хорошее знакомство с местными особенностями.

Пропуски в «западном» тексте по сравнению с александрийским получили в науке весьма неуклюжее название «западные неинтерполяции». Термин был введен Весткоттом и Хортом (Westcott-Hort, 175-177), которые использовали его, дабы избежать необходимости говорить об интерполяциях в александрийском тексте, поскольку считали этот текст (в их терминологии нейтральный) чистым от интерполяций. Западные неинтерполяции встречаются чаще всего в евангелиях, больше всего в евангелиях от Матфея и от Луки (наиболее знаменитые примеры: Мф 27:49; Лк 22:19Ь–20, 62; 24:3, 6, 9, 36, 40, 51, 52[36]).

Соотношение «западной» и александрийской редакций

По поводу соотношения краткой и длинной («западной») версий текста Деяний существует немало теорий. Остановимся на основных[37].

1. «Западный» текст (причем не только Деяний) является результатом свободного обращения писцов с имеющимся в их распоряжении текстом. Писцы сглаживали, правили текст и делали вставки. Истории об апостольском веке продолжали широко бытовать во II в. и служили тем источником, из которого черпали переписчики свои интерполяции. См. Westcott-Hort, II, 122-126; W. H. P. Hatch, The «Western» Text of the Gospels (Evanston, 1937); F.G. Kenyon, «The Western Text in the Gospels and Acts», Proceedings of the British Academy, XXIV (1939), 287-315.

2. Оба варианта принадлежат Луке. Первым эту идею высказал в XVII в. голландский ученый Жан Леклерк (Clericus), который, впрочем, от нее отказался: J. Leclerc, Sentiments de quelques théologiens de Holande (1685), Ep. XVII, 451 (рассуждение Леклерка цитируется в Clark, XXI). Ее также поддержал Лайтфут (J.B. Lightfoot, On a Fresh Revision of the English New Testament (London, 1871), 29). Наиболее подробно ее развил Бласс: F. Blass, Acta Apostolorum sive Lucae ad Theophilum liber alter editio philologica (Göttingen, 1895). По этой теории первый вариант («западный» текст) был написан в Риме и представляет собой неотредактированный набросок, подчас излишне детальный. Позднее Лука побывал в Антиохии, где он получил более точную информацию о некоторых событиях. Собираясь подарить свою рукопись Теофилу и не имея денег, чтобы нанять профессионального писца, Лука сам занялся ее переписыванием, а заодно (поскольку ни один автор не может механически переписывать свой текст, ничего в нем не исправляя и не улучшая) и редактированием своего сочинения, результатом чего и явилась краткая версия. Теорию поддержал Цан: T. Zahn, Die Urausgabe der Apostelgeschichte des Lukas (Leipzig, 1916) и Нестле: E. Nestle, Introduction to the Textual Criticism of the Greek New Testament (London, 1901), но в целом она влияния не имела. В последнее время теория «западного» текста как исходного получила развитие в двухтомном труде Буамара и Лямуля, тщательном и подробном исследовании текстов Деяний: M.-É. Boismard, A. Lamouille, Le Texte ocidental des Actes des Apôtres. Reconstitution et réhabilitation, 1-2 (Paris, 1984). Те же авторы выпустили в 1990 г. три тома, посвященных источникам Деяний: Les Actes des deux Apôtres, I–III, Paris, 1990, Études Bibliques, N.S. 12, 13, 14. Их концепция легла в основу комментария Тейлора (J. Taylor, Les Actes des deux Apôtres. V Commentaire Historique (Actes 9.1-18.22), Paris, 1994 (Études Bibliques, N.S. 23); Les Actes des deux Apôtres. VI (Actes 18.23-28.31), Paris, 1996 (Études Bibliques, N.S. 30). Авторы считают, что «западный» текст является ближайшим к тому, который был написан автором, а александрийский представляет собой редакцию, выполненную уже другим человеком. Текст, сохранившийся в кодексе Безы, несет в себе существенные искажения, но дает возможность восстановить исходный текст при помощи сличения цитат в патриотической литературе, переводах и различных текстах. Восстановив исходный, как им представляется, текст, они приходят к заключению, что он принадлежал перу Луки. Их вывод состоит в том, что Лука написал первую редакцию – «западный» текст, а затем, спустя много лет, радикально пересмотрел свою работу, причем не только со стилистической, но и с содержательной точки зрения. Обе редакции затем были соединены вместе, и это соединение и породило александрийский текст.

3. Лука умер, так и не успев закончить своего сочинения, которое местами представляло собой наброски, пометки на полях и между строк. В середине II в. авторский экземпляр попал в руки двух редакторов, которые независимо друг от друга создали те два текста, которые и дошли до нашего времени. Существенные расхождения объясняются тем, что один из редакторов включал все пометки и маргиналии в текст, а другой этого не делал; см. W.A. Strange, The Problem of the Text of Acts (Cambridge, 1992, MSSNTS, 71), 185-189.

4. «Западный» текст – результат изменений, внесенных редактором, работавшим до (причем, возможно, задолго до) 150 г. Этот редактор был грекоязычным христианином, знавшим немного древнееврейский язык. К такому заключению пришел Роупс: BC III (J. H. Ropes, The Text of Acts). См. развитие этой идеи в: G. Zunz, «On the Western Text of the Acts of the Apostles», Opuscula Selecta (Cambridge, 1972), 189-215.

5. «Западный» текст принадлежит автору Деяний, а александрийский явился результатом сокращения оригинального текста, в результате работы редактора: A. C. Clark, The Acts of the Apostles (Oxford, 1933). См. также B. H. Streeter, «The primitive Text of the Acts», JTS 34 (1933), 232-241 (рецензия на Кларка).

6. «Западный» текст обладает ярко выраженной богословской антииудейской тенденцией, привнесенной в нее редактором; см. P. Menoud, «The Western Text and the Theology of Acts», Studiorum Novi Testamenti Societas, Bulletin, 2 (1951), перепечатано в: Jesus Christ and the Faith: A Collection of Studies by P. H. Menoud (Pittsburgh, 1978), 61-83; E.J.Epp, The Theological Tendency of Codex Bezae Cantabrigiensis in Acts (Cambridge, 1966, MSSNTS, 3).

В настоящее время ученого консенсуса в вопросе о соотношении редакций не существует, хотя большинство исследователей отдает предпочтение александрийскому тексту. Стандартный критический текст Деяний опирается, главным образом, на александрийский текст, несмотря на заверения Метцгера, что Издательский комитет Греческого Нового Завета Объединенных библейских обществ считает, что ни александрийская, ни «западная» традиция не содержат исходного текста и что вопрос о преимуществе той или иной традиции нужно решать в каждом конкретном случае отдельно[38].

Язык Деяний[39]

Лука писал на койне. Литературный уровень его языка выше, чем в остальных книгах НЗ (исключая только Послание к Евреям), однако все же язык его скорее следует охарактеризовать как разговорный, нежели литературный[40]. Многое язык Деяний заимствует из Септуагинты (плеонастическое ἀνιστάνοα, ἐν μέσφ, ἐπῖ τὸ αὐτό), которая служила для Луки образцом благочестиво-религиозного стиля.

Деяниям присущи следующие черты, свойственные литературному языку: употребление оптатива (желательного наклонения), редкого в НЗ, инфинитива будущего времени с глаголом μέλλειν и причастия будущего времени для указания цели, а также использование риторических фигур речи: литот, парономасии, синонимии. Из характерных черт койне следует отметить: замену окончаний второго аориста окончаниями первого, стирание различий между сравнительной и превосходной степенями, а также между формами предлога εἰς и ἐν, замену родительного падежа конструкциями с предлогом κατά, использование перифрастических конструкций и т.д. К характерным особенностям Луки относятся: μὲν οὖν, γίνεσθαι с инфинитивом, καί после относительного местоимения, относительные придаточные как главные предложения.

Одним из наиболее дискуссионных является вопрос о характере семитизмов в Деяниях. Одна из объясняющих их наличие теорий состоит в том, что в основе Деяний лежит арамейский источник[41], однако, как показывают исследования, семитизмы, как правило, оказываются заимствованием из Септуагинты или подражанием ее языку[42].

Источники Деяний

Указывать свои источники является обязательным требованием в современной науке. В античности дело обстояло иначе. Далеко не все древние историки и далеко не всегда считали нужным упоминать, откуда они почерпнули свою информацию. Ссылки типа «как сообщают», «как гласит молва» считались вполне достаточными. Современным исследователям приходится сопоставлять тексты различных авторов, прибегать к лингвистическому анализу, изучать жизненные обстоятельства того или иного древнего автора для того, чтобы определить источники его знаний. Вопрос об источниках, на которые опираются историки, чрезвычайно важен для понимания методов его работы и, в конечном счете, надежности сообщаемой им информации. Нам важно понять, пользовался ли он в своей работе государственными архивами, имел ли доступ к хорошим библиотекам, был ли свидетелем событий, о которых писал, насколько вольно обращался со своими источниками, изменял ли найденную в них информацию, если она не подтверждала его концепцию. Поэтому вопрос об источниках является одним из первых, который задает исследователь, приступающий к изучению древнего автора. Лука ничего не сообщает нам о своих источниках, и, по словам Жака Дюпона, автора книги «Источники Деяний апостолов»[43] – знаменитого обзора работ по проблеме источников Деяний, «несмотря на тщательные и подробные исследования, определить источники Деяний так, чтобы это получило одобрение широкого круга исследователей, так и не удалось». Все попытки их нащупать – а в теориях на этот счет недостатка нет – до сих пор остаются безуспешными. И одной из основных причин является то, что для Деяний характерна единая стилистика: даже так называемые «мы-отрывки», в которых повествование ведется от первого лица множественного числа, не отличаются по языку и синтаксису от остального текста.

Посмотрим бегло на несколько основных теорий. Одни полагают, что в основе Деяний (главным образом, первой части) лежит ранний текст, причем некоторые считают, что скорее всего арамейский[44]. Другие, что автор пользовался двумя параллельными источниками: одним «хорошим», древним, написанным свидетелем событий, а другим «плохим», более поздним, легендарного характера, происходящим из иудео-христианского круга[45]. Третьи считают, что у автора было много источников: Иерусалимско-кесарийский (8:5-40; 9:29-11:18; 12:1-24), Антиохийский (6:1-8:4; 11:19-30; 12:25-15:35), некий частный источник, из которого автор почерпнул историю обращения Павла[46].

Как в пользу, так и против этих теорий было высказано немало соображений, и в процессе их обсуждений было сделано немало тонких и точных наблюдений о творческой манере и стиле Луки. По всей вероятности, с определенной долей уверенности можно сказать, что Лука пользовался как устными, так и письменными источниками, которые он перерабатывал, используя в своем повествовании. В некоторых местах, тем не менее, швы между различными источниками заметны: например, неожиданно меняется терминология (в первой части Деяний Лука пользуется словосочетанием «боящиеся Бога» – φοβούμενοι τὸν θεόν, а начиная с 13:43 «боящиеся» уступают место «чтущим (Бога)» σεβόμενοι (τὅν θεὅν), о значении этой категории см. ниже, с. 46 слл.), некоторые рассказы дублируются, иногда видны редакторские связки между двумя рассказами.

Естественным образом особое внимание тех, кто занимался проблемой источников Деяний, привлекали так называемые «мы-отрывки»[47]. В тексте Луки имеются три таких отрывка[48], все они находятся во второй части Деяний, в местах, где речь идет о морских путешествиях. Первый рассказывает о путешествии из Троады в Неаполь, порт Филлипп (Деян 16:10-17), второй о путешествии из Филипп в Кесарию (20:5-21:18), третий о путешествии из Кесарии в Италию, во время которого неподалеку от Мальты произошло кораблекрушение (27:1-28:16). Существует несколько объяснений неожиданной смены ракурса повествования.

1. Лука, спутник Павла в этих путешествиях, вставил в свой текст отрывки из дневника, который он в это время вел (эта традиция зафиксирована уже в каноне Муратори, стк. 35-37: Lucas optimo Theofilo comprendit quae sub praesentia eius singula gerebantur – «Лука, обращаясь к „наилучшему Теофилу“ соединил вместе события, которые произошли в его присутствии».

2. Автор воспользовался чужими дневниками, которые сильно отредактировал.

3. Автор, который был свидетелем происшедшего, хотел это таким образом подчеркнуть.

4. Автор не был свидетелем происшедшего, и использование первого лица является стилистическим приемом, цель которого придать правдоподобие описываемому[49].

Проблема историчности Деяний

Деяния Апостолов – первое христианское сочинение, рассказывающее об истоках христианской церкви. Если бы его не существовало, то о начальном этапе христианства нам почти ничего не было бы известно, за исключением тех крупиц информации, которые удается извлечь из Посланий Павла. Именно поэтому вопрос о том, насколько исторически надежно повествование Луки, стоит так остро.

Самый серьезный удар по вере в значимость Деяний как исторического источника был нанесен представителями Тюбингенской школы. Вердикт тюбингенцев был суров: Деяния – сочинение II в., при этом чисто богословское по характеру и дающее искаженную картину начального этапа христианства[50]. И хотя точка зрения тюбингенцев давно уже потеряла свою популярность и ошибочность многих их положений сомнения не вызывает, начатая ими дискуссия об историчности Деяний, то затухая, то разгораясь с новой силой, не прекращается. Значение Тюбингенской школы в изучении Нового Завета чрезвычайно велико. В сущности, с тюбингенцев следует вести отсчет серьезного научного исследования новозаветного корпуса. Поставленные представителями школы дерзновенные и бескомпромиссные вопросы взбудоражили и перевернули традиционную библеистику и заставили тех, кто не принимал решений тюбингенцев, искать ответы и защищать свои позиции на совершенно ином качественном уровне.

Восстановление репутации Деяний как исторического источника связано, прежде всего, с именем сэра Вильяма Митчелла Рамзи, великого английского археолога и блистательного знатока древней Малой Азии. Поначалу Рамзи был верным адептом Тюбингенской школы. Занимаясь изучением географии и истории Малой Азии, он попросту игнорировал раннехристианские исторические источники, в том числе Деяния. «Я прочел много современных критических работ о Деяниях и послушно принял распространенную точку зрения на Деяния как на сочинение, написанное автором II в., который хотел воздействовать на умы современников при помощи придуманного им описания ранней церкви. Его целью было не дать правдивое изложение фактов, относящихся к периоду около 50 г., а при помощи тщательно продуманного изображения событий и людей прошлого повлиять на свое собственное время. Он писал для современников, а не для истины. Его не волновал ни географический, ни исторический фон описываемого периода между 30 и 60 гг. I в. Он думал только о своем времени – 160-180 гг. и о том, как ему изобразить героев прошлого в ситуациях, которые тронут людей его времени»[51]. Позиция Рамзи изменилась радикально, когда, занимаясь исследованием ситуации в районе, который обычно называют Южная Галатия[52], он стал внимательно читать описание миссионерских путешествий Павла в Деяниях. Он не надеялся при этом найти информацию о времени Павла, но рассчитывал вычитать что-либо полезное для II в., т.е. времени, когда, как он считал, Деяния были написаны. Первое, что поколебало убежденность Рамзи в позднем происхождении Деяний, было чтение 14-й главы, в которой Лука рассказывает о том, как жители Листры после исцеления Павлом хромого приняли Варнаву и Павла за Зевса и Гермеса. Рамзи, знатока Малой Азии, поразило точное соответствие деталей в описании Луки тому, что было известно по независимым источникам: так из надписей мы знаем, что хотя пара Зевс-Гермес и встречается в разных частях Малой Азии, но особая концентрация совместных памятников Зевса и Гермеса (под греческими именами скрывались идентифицированные с ними местные боги) была характерна именно для района Листры[53]. Рамзи поставил вопрос следующим образом: если Лука оказался точным в одном случае, то не означает ли это, что он точен и в остальных: «Ни один писатель не является точным случайно или аккуратным время от времени. Он аккуратен благодаря определенной привычке ума. Некоторые люди аккуратны по природе, некоторые по природе рассеянны и неаккуратны»[54]. Соображения такого рода, но главным образом, тщательная проверка информации Деяний там, где такая проверка была возможна, превратила Рамзи в апологета историчности Деяний[55]. В самом деле, точность Луки в деталях поразительна. Так он совершенно правильно называет Сергия Павла, наместника Кипра, проконсулом, что, учитывая изменения в организации управления Кипром, показывает хорошее знание ситуации. Кипр попал под римское владычество в 57 г. до Р. Х.; два года спустя он был присоединен к Киликии, в 27 г. до Р. Х. он стал имперской провинцией и управлялся легатом, но в 22 г. до Р. Х. он перешел под управление сената и соответственно во главе был поставлен проконсул. Магистратов в Филиппах Лука называет στρατηγοί (стратеги), что является греческой передачей лат. praetores (преторы). Правильным титулом для городских магистратов в колониях был duumviri, но колониальные власти, копируя римские традиции, называли себя преторами, и Лука точно передает провинциальную чиновничью манеру повышать свой ранг[56]. Лука знает, что магистратов в Фессалониках называли политархами (Деян 17:6). Это редкий титул, который был в ходу в Македонии и Фессалии. Из 32 эпиграфических свидетельств 18 (а возможно, и 19) приходятся на Фессалонику[57]. Такого рода примеры можно множить. Работа Рамзи оказала очень большое влияние на протестантских исследователей, особенно в Англии и США. В немецкой протестантской науке среди защитников Луки-историка оказались такие крупные исследователи, как Теодор Цан[58], Адольф фон Гарнак[59], и знаменитый историк античности Эдуард Мейер[60]. С тех же позиций выступил и один из ведущих немецких католических специалистов по Новому Завету Альфред Викенхаузер, посвятивший большую работу специально рассмотрению исторической ценности Деяний[61]. Эти исследования изменили во многом ситуацию и сильно потеснили традиционный тюбингенский скептицизм, хотя о полном единодушии среди немецких ученых первой половины XX в. говорить все-таки не приходится.

После тюбингенцев наиболее радикально историчность Деяний была атакована американским исследователем, замечательным знатоком археологических еврейских памятников Малой Азии А. Т. Кробелем. В описании раннехристианской истории Лука отводит важное место боящимся Бога – квазипрозелитам-язычникам, которые почитали Бога Израиля, но не вступали в иудейскую общину и не становились прозелитами. Ядро этой категории составляли люди, практически принявшие единобожие, и портрет такого образцового квазипрозелита – римского центуриона Корнелия, Лука дает в 10-й главе. На периферии круга квазипрозелитов находились те, кого привлекала в иудаизме экзотика и необычность обрядов. Среди последних были даже представители римского нобилитета – иудаизм в I в. стал в Риме модной религией среди знати. Есть, например, основания полагать, что жена Нерона, Поппея, принадлежала к поклонницам иудаизма[62]. В Акмонии синагога была построена Юлией Северой[63], которая была верховной жрицей культа императора и принадлежала к самой верхушке аристократии: среди ее предков были цари эллинистического времени, а сын был римским сенатором[64]. Тем не менее споры о боящихся Бога ведутся уже больше столетия. Одна из серьезных проблем связана с тем, что термины, которыми пользуется Лука, описывая квазипрозелитов: боящиеся Бога, чтущие Бога (греч. φοβούμενοι τὸν θεόν, σεβόμενοι τὸν θεόν) не встречаются в эпиграфических памятниках – ближайшим аналогом в надписях является слово θεοσεβής и είσποιητοὶ άδελφοὶ σεβόμενοι θεόν ϋψιστον («приемные братья, чтущие Бога Высочайшего») в серии надписей из Танаиса в Боспорском царстве. Но как бы по-разному ни интерпретировали эти надписи и как бы ни объясняли соотношение их терминологии с терминологией Деяний, само существование круга иудействующих язычников ни у кого сомнения не вызывало. Ни у кого до Кробеля.

Идея Кробеля состояла в том, что появление такой группы в тексте Деяний с реальной историей никак не связано, а служило сугубо керигматической цели: «Это был символ, необходимый Луке для того, чтобы показать, что переход христианства в языческий мир свершился легитимно, без потери христианством своих ветхозаветных корней. Иудейская секта христиан совершила его по Божьей воле … Но этому есть оправдание и в самой иудейской истории: свидетельство тому – боящиеся Бога»[65]. Таким образом Лука оказывается богословом, который, не колеблясь, сочиняет исторические реалии, которые должны подтвердить его богословскую концепцию.

Аргументация Кробеля покоится на археологическом фундаменте. Кробель полагает, что количество информации о еврейской диаспоре, ставшей сейчас доступной исследователям, «позволяет реконструировать еврейскую жизнь исключительно на основе археологических находок»[66], а «поскольку археология не сохранила никаких следов боящихся Бога, их историчность представляется в высшей степени сомнительной»[67]. Насколько основательна позиция Кробеля? Прежде всего, он явно завышает возможности археологии для восстановления духовной жизни. Как заметил М. Гудмен, «нам стоит задаться вопросом, каким было бы представление историков об иудаизме, если бы они были лишены возможности черпать сведения из литературных текстов … Ни одно из археологических и эпиграфических свидетельств не содержит ни малейшего намека на действительно важные характеристики иудаизма, известные по позднеантичным еврейским и христианским источникам». Кроме того, несмотря на важные археологические находки второй половины нынешнего века, информация о жизни средиземноморской диаспоры, особенно в I в. по Р. Х., все еще, увы! лакунарна. У нас по-прежнему несопоставимо больше вопросов, чем ответов. Любопытно, однако, что сокрушительный удар по теории Кробеля пришел именно со стороны археологии.

В 1976 г., во время подготовки к строительству музея в Афродисиаде, городе в Карии (совр. западная Турция, примерно в 140 км к востоку от Эфеса), знаменитом своим святилищем Афродиты, среди лежащих на земле камней археологи обнаружили мраморную стелу с надписью, которой суждено было поставить точку в длительных дискуссиях о квазипрозелитах и подтвердить в этом вопросе историческую надежность Деяний.

Надпись, которую ее издатели[68] датировали началом III в. (до 212 г., т.е. до эдикта Каракаллы), была нанесена двумя разными резчиками на двух сторонах прямоугольной стелы, которая, возможно, стояла слева от входа в местную синагогу. На одной стороне надписи сообщается о строительстве благотворительной столовой[69]. Другая представляет собой список благотворителей, поддержавших строительство. Этот список состоит из двух частей, разделенных словами καὶ ὅσοι θεοσεβῖς = θεοσεβείς (и те, которые чтут Бога). При рассмотрении списка сразу же бросается в глаза контраст между двумя его частями. В верхней части почти половина имен имеет иудейскую окраску (транслитерация библейских имен, их греческие эквиваленты и т.д.). Хорошо известна ненадежность выводов об этнической принадлежности на основании ономастики. В частности, в еврейской среде были широко распространены греческие и латинские имена, в том числе теофорные, и поэтому быть диагностическим признаком они не могут – даже если человек носил имя, скажем, Дионисий, это еще не означает, что он не мог быть евреем. Еврейские же имена распространение в окружающем мире не получили – исключение составляют христиане, включившие в свой ономастикой определенный и ограниченный набор еврейских имен. Поэтому большая концентрация еврейских имен в первой части списка говорит о том, что в ней перечислены этнические евреи – члены общины в Афродисиаде. Это становится еще более очевидным при сопоставлении с нижней частью списка. Из шестидесяти трех имен в ней лишь два имеют иудаистскую окраску, одно, возможно, является семитским, два относятся к тем греко-римским именам, что были особенно в ходу среди евреев, а все остальные являются обычными греческими и римскими именами. При этом девять человек из второй части списка являлись городскими магистратами (βουλευταί). Сопоставление двух частей со всей очевидностью демонстрирует, что они содержат перечни имен людей, имеющих разное этническое происхождение. Таким образом, надпись из Афродисиады является первым безусловным эпиграфическим подтверждением того, что квазипрозелиты, которые занимали столь важное место в исторической концепции Луки, действительно существовали. Почему же Лука уделил им так много внимания?

Историческая концепция Деяний

В первой главе Деяний апостолы задают явившемуся им воскресшему Иисусу вопрос о том, когда (точнее, не в это ли время, не сейчас ли) будет восстановлено царство Израиля, иными словами, когда Израиль, народ Божий, обретет независимость и то значение, которое он имел при царе Давиде (ср. Мк 11:10, где толпа, приветствующая Иисуса, кричит: «Благословенно приходящее царство нашего отца Давида»). Иисус достаточно резко отвечает, что это не их забота, и объясняет, что же действительно является заботой Его учеников: быть Его свидетелями и распространить Его учение «вплоть до предела земли»[70]. Таким образом в самом начале сочинения Луки обозначена цель, которую он перед собой ставит как историк: показать, как предписанное Иисусом стало содержанием христианской истории. И действительно, Деяния заканчиваются в тот момент, когда задача выполнена: Павел проповедует в Риме, и теперь, когда благая весть достигла главного города тогдашнего мира, предела для ее распространения уже нет.

Цель, поставленная перед собой Лукой, диктует ему отбор материала и структуру повествования. Но он пишет не просто отчет о том, как постепенно в результате работы христианских миссионеров весть о воскресшем Спасителе завоевывала все новые сердца обитателей Средиземноморья. Да, автор строит свое повествование вокруг стремительно расширяющейся географии миссионерских путешествий, но интересует его не плавное течение событий, а моменты конфликтов, враги и друзья новой веры, препятствия, возникающие перед ее вдохновенными адептами, и преодоление этих препятствий. Деяния густо населенная и богатая событиями книга. В Деяниях упоминаются тридцать две страны, пятьдесят четыре города и девять средиземноморских островов. Девяносто пять человек названы по имени. Деяния – увлекательная книга. Лука рассказывает о кораблекрушениях, арестах, заключениях в тюрьму, исцелениях, воскрешениях. Как было замечено, в Деяниях есть все, что обычно включается в приключенческий роман, за исключением разве что любовной интриги[71]. И это увлекательное повествование ведет историк, имеющий четкую и продуманную концепцию.

Историк, если он действительно историк, а не хронист, фиксирующий только последовательность происходившего, всегда отбирает из доступной информации события и факты, которые ему представляются важными, организует и интерпретирует их в соответствии со своим пониманием исторического процесса. Если он хороший историк, то созданная им картина будет непротиворечива внутренне и не будет в своих принципиальных моментах разрушаться при проверке ее информацией, полученной из иных и при этом независимых источников. В чем же суть исторической концепции Луки?

Распространение христианства не было бесконфликтным. Христианство возникло как направление внутри иудаизма, и естественным образом адепты нового учения поначалу пытались рекрутировать своих союзников среди евреев. После того как новое движение выплеснулось за пределы Палестины, перед его сторонниками встали проблемы особого рода. Иудейские общины, разбросанные по территории всего древнего Средиземноморья, не могли существовать без поддержки государства и без государственных же гарантий определенных привилегий. В самом деле, как иначе смогли бы они выполнять законы своей религии, которые не совпадали с теми,, по которым жило окружающее их общество, если государство не признало бы за ними права, например, не участвовать в отправлении государственного культа и отгородиться от всего, так или иначе связанного с языческими религиозными церемониями[72]? Как смогли бы евреи выполнять свой религиозный долг и посылать в Иерусалим особый храмовый налог (священные деньги), если бы государство не обеспечивало их соответствующей охраной для транспортировки этого налога в Храм? Иосиф Флавий в «Иудейских древностях» приводит большое количество документов о правах и привилегиях евреев в греко-римском мире[73]. Из этих документов мы знаем, что, например, в Сардах евреям разрешалось иметь автономное правосудие, построить синагогу, а городским властям вменялось в обязанность позаботиться о снабжении их провизией в соответствии с диетическими религиозными требованиями[74]. В соответствии с Галикарнасским декретом всякий, кто воспрепятствовал бы строительству синагоги, был бы оштрафован[75]. Люди, отличающиеся своим образом жизни от большинства и пользующиеся определенными привилегиями, во все времена и во всех обществах вызывали, мягко говоря, настороженное отношение. Евреи здесь не были исключением. Не случайно почти везде, где существовали особенно большие еврейские общины, источники сообщают нам о конфликтных ситуациях и столкновениях (иногда очень серьезных). Именно поэтому для еврейских общин наличие слоя дружески расположенных к ним язычников, становящихся практически адептами их религии, но при этом не порывающих связей с языческим обществом и с языческой культурой, было столь важным: это был своего рода буферный слой, помогавший евреям сохранять стабильные, цивилизованные отношения с окружающим миром. Языческие поклонники иудаизма регулярно посещали синагоги и естественным образом оказались первыми среди язычников, познакомившихся с новым учением – христианством. Они, уже подготовленные своим предыдущим религиозным опытом в еврейской среде, оказались открытыми евангельской проповеди. Об этом Лука пишет подробно. Он посвящает целую главу Деяний апостолов истории обращения в христианство языческого квазипрозелита Корнилия, центуриона римской армии, с одной стороны, в силу своей должности обязанного принимать участие в языческих религиозных обрядах, а с другой – истового поклонника иудейского единобожия. Но Лука не останавливается на этой идиллической картине.

Начало христианской миссионерской деятельности поставило перед иудейскими общинами серьезную проблему. Христианские миссионеры, проповедовавшие в синагогах диаспоры, ставили перед собой двойную цель: убедить своих бывших единоверцев в том, что Иисус был Мессией, которого ждали иудеи, и обратить к вере в воскресшего Иисуса язычников. Такого раньше не было. Деятельность христиан была беспрецедентна. Иудеи не занимались прозелитизмом, их вполне устраивало доброе отношение соседей к их вере[76]. Христиане же стремились язычников обратить. Их целеустремленная деятельность имела успех среди людей, чьи социальные и религиозные связи с иудейской общиной как раз и обеспечивали евреям безопасность в языческом мире. Та хрупкая стабильность, которой добились евреи, живущие среди иноэтнического и инорелигиозного окружения, была поставлена под вопрос. Решить эту проблему легче всего было, воспользовавшись своим влиянием на квазипрозелитов. Теоретически у евреев было больше шансов добиться успеха среди квазипрозелитов, с которыми они уже давно имели хорошие отношения и которые посещали их синагоги, чем у новичков-христиан. И если еврейская община в каком-либо месте решала остановить деятельность христианских проповедников, то самым простым способом сделать это было использовать свои связи с боящимися Бога, среди которых было много влиятельных людей, принадлежащих к социальной верхушке греко-римского общества. В тех местах, где это происходило, боящиеся Бога переставали быть отзывчивыми к христианской проповеди и изгоняли миссионеров. Чем шире распространялось христианское учение, тем активнее евреи искали поддержки у квазипрозелитов и тем меньше у христиан становилось шансов на успех среди этой категории. Именно эту ситуацию и решающую роль боящихся Бога в судьбе христианской миссионерской деятельности на раннем этапе Лука обозначил как самый важный момент в своей истории христианства. Именно поэтому он так много внимания уделяет боящимся Бога. Поведение Корнилия является примером принятия квазипрозелитами христианства, события в Писидийской Антиохии – примером того, как именно квазипрозелиты, после того как местные евреи обратились к ним за помощью, изгнали христианских проповедников (Деян 13:50). Описав две модели поведения боящихся Бога, Лука проявляет себя как серьезный историк, нащупавший главные силы в развитии исторического процесса. Не случайно Лука подчеркивает, что Павел повторно посещает те христианские общины, которые образовались в результате его проповеднической деятельности (см., например, Деян 15:36: «Спустя некоторое время сказал Павел Варнаве: „Давай, вернувшись, навестим братьев наших во всех городах, в которых мы возвестили слово Господа, как они живут“»). По мере того как, с одной стороны, увеличивалось количество христиан из язычников, а с другой – все глубже становилась пропасть между иудаизмом и христианством (ставшая непроходимой в 135 г. после восстания Бар Кохбы), роль квазипрозелитов как проводников христианского учения в языческой среде уменьшается – центрами его распространения становятся уже созданные бывшими язычниками христианские общины. Боящиеся Бога последний раз упоминаются в Деян 18:6-7 и после этого исчезают со страниц сочинения Луки.

Принципиальное значение поведения квазипрозелитов для судеб раннего христианства, показанное Лукой, находит любопытное подтверждение при анализе географии распространения христианства в Малой Азии. В статье, посвященной иудеям и христианам в Афродисиаде, ван дер Хорст обратил внимание на интересный феномен. В то время как во всех регионах западной части Малой Азии присутствие христиан засвидетельствовано литературными и эпиграфическими свидетельствами не позднее III в., а иногда уже в I в., в Карии, столицей которой являлась Афродисиада – та самая, где была найдена знаменитая надпись, показавшая, что большой круг язычников, включая городских магистратов, были симпатизировавшими иудаизму квазипрозелитами – самые ранние свидетельства появляются после 325 г[77]. Ван дер Хорст объясняет это следующим образом: «Хотя это и остается в некоторой мере гипотетическим, вряд ли могут быть серьезные сомнения в том, что причиной позднего появления и успеха христианства в провинции Кария и ее столице Афродисиаде является очень сильная позиция, которую здесь занял иудаизм благодаря поддержке язычников».

Исторические идеи Луки тесно переплетены с его богословием. Но прежде чем проследить извивы этого переплетения, необходимо сопоставить богословию автора Деяний с богословием его главного и любимого героя – апостола Павла. Но это уже тема следующего тома комментариев.

ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

ABD – The Anchor Bible Dictionary

AIIFCS – The Book of Acts in Its First Century Setting

AJT – American Journal of Theology

ANRW – Aufstieg und Niedergang der römischen Welt: Geschichte und Kultur Roms im Spiegel der neuen Forschung, Berlin/New York, 1972 –

ASG – Abhandlungen d. kgl. Sächsishen Gesellschaft d. Wissenschaften (phil.-hist. Klasse), 1870 –

AV – Authorized (King James) Version

BAGD – W. Bauer, W. F. Arndt, F. W. Gingrich and F.W. Danker, Greek-English Lexicon of the New Testament and Other Early Christian Literature, (Chicago/Cambridge, 1979²)

Barrett – C.K. Barrett, A Critical and Exegetical Commentary on the Acts of the Apostles, vol. I: Preliminary Introduction and Commentary on Acts I-XIV (Edinburgh: T & T Clark, 1994, The International Critical Commentary); vol. II: Introduction and Commentary on Acts XV-XXVIII, (Edinburgh: T & T Clark, 1998 The International Critical Commentary)

Bauemfeind – O. Bauemfeind, Kommentar und Studien zur Apostelgeschichte, mit einer Einleitung von M. Hengel, hrsg. von V. Metelmann (Tübingen: J.C.B. Mohr (Paul Siebeck), 1980)

BC – The Beginnings of Christianity, eds. F.J.F. Jackson, K. Lake, Part I: The Acts of the Apostles. Vol. I: Prolegomena; Vol. II: Criticism; Vol. III: The Text of Acts (J.H. Ropes); Vol. IV: Translation and Commentary (K. Lake, H. J. Cadbury); Vol. V: Additional Notes (eds. Lake, Cadbury) (London, 1920-1933)

BGU – Aegyptische Urkunden aus den königlichen Museen zu Berlin, Griechische Urkunden, I–VII (Berlin, 1895-1926)

BJRL – Bulletin of the John Rylands Library

Bl.-Debr. – F. Blass, A. Debrunner, A Greek Grammar of the New Testament and Other Early Christian Literature, A Translation and Revision of the 9th–10th German edition, incorporating supplementary notes of A. Debrunner by R.W. Funk (Chicago/London, 1961).

Bruce – F.F. Bruce, The Acts of the Apostles, The Greek Text with Introduction and Commentary, third revised and enlarged edition (Leister/Grand Rapids: Eerdmans/Apollos, 1990)

BZ – Biblische Zeitschrift

CIJ – J.-B. Frey, Corpus Inscriptionum Judaicarum, I (Rome, 1936); I² (B. Lifshitz, Prolegomenon) (New York 1975); 2 (Rome, 1952)

CIL – Corpus Inscriptionum Latinarum (Berolini, 1862–)

CIS – Corpus Inscriptionum Semiticarum, 1881–

Clark – A.C. Clark, The Acts of the Apostles (Oxford, 1933)

Conzelmann – H. Conzelmann, Acts of the Apostles: A Commentary, англ. пер. Die Apostelgeschichte (Philadelphia: Fortress Press, 1987, Hermeneia)

CPJ – V. Tcherikover, A. Fuks, M. Stem, Corpus Papyrorum Judaicorum I–III (1957-1964)

CQ – Classical Quarterly

CR – Classical Review

Deissmann, LAE – A. Deismann, Light from the Ancient East: The New Testament Illustrated by Recently Discovered Texts of the Graeco-Roman World, англ. пер. Licht vom Osten (London, 1927, перепечатано Grand Rapids, 1978)

EDNT – Exegetical Dictionary of the New Testament, eds. H. Balz, G. Schneider, англ. пер. Exegetisches Wörterbuch zum Neuen Testament (Grand Rapids, 1990-1993)

ExT – Expository Times

EQ – Evangelical Quarterly

Gasque – W.W. Gasque, A History of the Criticism of the Acts of the Apostles (Tübingen: J.C.B. Mohr (Paul Siebeck), 1975, Beiträge zur Geschichte der biblischen Exegese, 17)

GCS – Die griechischen christlichen Schriftsteller der ersten drei Jahrhunderten (Leipzig, 1897-1940; Berlin, 1947–)

GNT⁴ – The Greek New Testament, Forth Revised Edition, eds. B. Aland, K. Aland, J. Karavidopoulos. C. M. Martini, B. Metzger (Deutsche Bibelgesellschaft/United Bible Societies, 1993)

Haenchen – E. Haenchen, The Acts of the Apostles: A Commentary, англ. пер. с 14-го немецкого изд. (Philadelphia: The Westminster Press, 1971)

Hatch-Redparh – E. Hatch, H.A. Redpath, A Concordance to the Septuagint and the Other Greek Versions of the Old Testament, 1-11 (Grand Rapids, 1987, перепечатка изд. Oxford, 1897-1906)

Hemer – C. Hemer, The Book of Acts in the Setting of Hellenistic History (Tübingen: J.C.B. Mohr (Paul Siebeck), 1989, Wissenschaftliche Untersuchungen zum Neuen Testament, 49)

HTR – Harvard Theological Review

HTS – Harvard Theological Studies

IEJ – Israel Exploration Journal

IG – Inscriptiones Graecae, 1873–

JBL – Journal of Biblical Literature

JJS – Journal of Jewish Studies

JQR – Jewish Quarterly Review

JRS – Journal of Roman Studies

JSNT – Journal for the Study of the New Testament

JSOT – Journal for the Study of the Old Testament

JTS – Journal of Theological Studies

LCL – The Loeb Classical Library

LSJ – H. G. Liddel, R. Scott. A Greek-English Lexicon, revived and augmented by H.S. Jones with assistance of R. McKenzie with a Revised Supplement, ed. P.G.W. Clare, with the assistance of A.A. Thompson (Oxford: Clarendon Press, 1996)

LXX – Септуагинта

MAMA – Monumenta Asiae Minoris Antiqua, I–IX (1929-1988)

Marshall – I.H. Marshall, The Acts of the Apostles; An Introduction and Commentary (Leicester/Grand Rapids, 1980, Tyndale New Testament Commentaries)

Metzger – B. Metzger, A Textual Commentary on the Greek New Testament: A Companion Volume to the United Bible Societies’ Greek New Testament (Forth Revised Edition), Second Edition (Stuttgart: Deutsche Bibelgesellschaft, 1994)

MHT – A Grammar of New Testament Greek, I: J.H. Moulton, Prolegomena (Edinburgh, 1985³); II: J.H. Moulton, W.F. Howard, Accidence and Word-Formation with an Appendix on Semitisms in the New Testament (Edinburgh, 1986); III: N. Turner, Syntax (Edinburgh, 1988); IV: N. Turner, Style (Edinburgh, 1986)

MM – J. H. Moulton, G. Milligan, The Vocabulary of the Greek Testament Illustrated from the Papyri and Other Non-Literary Sources (London, 1914-1929, преиздано: Grand Rapids, 1985)

MSSNTS – Society for New Testament Studies, Monograph Series

Nestle-Aland²⁷ – Novum Testamentum Graece post Eberhard et Erwin Nestle editione vicesima septima revisa communiter ediderunt B. et K. Aland, J. Karavidopoulos, C.M. Martini, B.M. Metzger (Stuttgart: Deutsche Bibelgesellschaft, 1993)

NewDocs – New Documents Illustrating Early Christianity (vol. 1-8)

NkZ – Neue kirchliche Zeitschrift

NRSV – New Revised Standard Version

NtA – Neutestamentliche Abhandlungen

NTS – New Testament Studies

OGIS – W. Dittenberger, Orientis Graici inscriptiones selectae, 1-2 (1903-1905)

Pesch – R. Pesch, Die Apostelgeschichte, Zürich/Neukirchen-Vluyn, 1986 (Evangelisch-Katolischer Kommentar zum Neuen Testament: V/1; V/2)

PG – J.-P. Migne, Patrologiae cursus completus. Series Graeca (1857-1936)

RB – Revue Biblique

RQ – Revue de Qumrdn

SBT – Studies in Biblical Theology

Schille – G. Schille, Die Apostelgeschichte des Lukas (Berlin, 1984, Theologischer Handkommentar zum Neuen Testament, 5)

Schneider – G. Schneider, Die Apostelgeschichte, 1 (Einleitung. Kommentar zu Кар. 1,1-8,40), 2 (Kommentar zu Kp. 9.1-28.31), Freibuig/Basel/Wien, 1980-1982, Herders Theologische Kommentar zum Neuen Testament, V, 1-2)

Schwyzer – E. Schwyzer, Griechische Grammatik I (München, 1939), II (hrsg. von A. Debrunner, München, 1950)

Schürer, Vermes, Millar, Black (или Schürer, Vermes, Millar, Goodman) – E. Schürer, The History of the Jewish People in the Age of Jesus Christ, revised and edited by G. Vermes, F. Millar, M. Black (vols. 1-2), by G. Vermes, F. Millar, M. Goodman (vols. 3,1-3,2) (Edinburgh: T. & T. Clark, 1973-1987)

SEG – Supplementum Epigraphicum Graecum

SJLA – Studies in Judaism in Late Antiquity

SJTh – Scottish Journal of Theology

SNTSM – Studiorum Novi Testamenti Societas (Monograph Series)

Spicq – C. Spicq, Theological Lexicon of the New Testament, 1-3, англ. пер. Notes de lexicographic ηέο-testamentaire, 1-3, (Peabody: Hendrickson, 1994)

Str.-B. – H. Strack, P. Billeibeck, Kommentar zum Neuen Testament, 1-6 (München, 1922-1961)

s. v. – sub verbo

TDNT – Theological Dictionary of the New Testament, ed. G. Kittel англ. пер. Theologisches Wörterbuch zum Neuen Testament, I–X (Grand Rapids: Eerdmans, 1987-1990)

TDOT – Theological Dictionary of the Old Testament, ed. G.J. Botterweck, H. Ringgren, англ. пер. Theologisches Wörterbuch zum Alien Testament, I – (Grand Rapids, 1977–)

TynB – Tyndale Bulletin

Westcott-Hort – B.F. Westcott, F.J.A. Hort, Introduction to the New Testament in the Original Greek (Peabody: Hendrickson, 1988), reprinted from edition published by Harper and Brothers, New York, 1882.

WUNT – Wissenschaftliche Untersuchungen zum Neuen Testament

ZAW – Zeitschrift für die alttestamentliche Wissenschaft

ZKG – Zeitschrift für Kirchengeschichte

ZNW – Zeitschrift für die neutestamentliche Wissenschaft

ZTK – Zeitschrift für Theologie und Kirche

P – текст большинства