Дезинтеграция. Признаки грядущего краха Америки. 2021

Глава 4.Энергия.

Современная цивилизация и энергетика — две стороны одной медали. Не существует цивилизации без производства энергии, потому что нет цивилизации без потребления энергии. Как и у любого человека, процесс расходования и восполнения энергии постоянный, даже когда мы, люди, спим. В еще большей степени это относится к современным обществам, существование которых без энергии – будь то бензин для автомобилей, керосин для реактивных двигателей, электричество для освещения и питания промышленных машин цивилизации – немыслимо. В конце концов, история прогресса человечества — это история добычи и использования энергии, от примитивных костров в пещерах до Международной космической станции и атомных электростанций, и, не следует забывать, оружия такой огромной мощности, что они могут означает гибель человеческой цивилизации в целом.

Сегодня современную геополитику и геоэкономику можно правильно определить только в рамках, учитывающих энергетику. Энергия – это не только самый важный экономический фактор; это также масштабная геополитическая проблема. Лично для меня, как уроженца города Баку, ныне столицы независимого Азербайджана, с рождения производство энергии имело очень специфический запах, который я впитал с детства. Баку и Апшеронский полуостров, где расположен Баку, пахли нефтью. Этот запах стал постоянным сенсорным признаком из-за того, что на Апшероне безостановочно перекачивали нефть с 1846 года, когда там была пробурена первая нефтяная скважина, задолго до начала разработки американских нефтяных месторождений.¹ Остальное уже история: Дмитрий Менделеев и братья Нобель сыграли ключевую роль в разработке нефтяных месторождений Апшерона и тамошней нефтехимической промышленности. К началу 20 века Азербайджан, входивший тогда в состав Российской империи, производил более половины мировой нефти.² Азербайджан в целом, и Баку в частности, стали горнилом российской нефтяной промышленности.

В советское время Апшерон представлял собой одно огромное нефтяное месторождение, и нефть перекачивалась недалеко от Баку, в пригородах Баку и внутри самого Баку. В начале ХХ века здесь был основан первый в Евразии Политехнический институт, полностью посвященный подготовке инженеров-нефтяников. Апшеронская нефть была также буквально топливом, которое обеспечило победу Советского Союза во Второй мировой войне. Разведка морских месторождений также развивалась с поразительной скоростью, и к 1950-м годам Баку стал настоящей нефтяной и нефтехимической столицей Советского Союза. Он также становился все более красивым и живописным городом. Хотя запах сырой нефти сохранялся, часто смешиваясь с запахом олеандров и рододендронов, он не особо беспокоил большинство бакинцев. Даже для чисто бакинской версии игры в воздушный керлинг нейлоновые крышки от трехлитровых банок заполнялись веществом под названием кир, из которого перегоняли керосин и который использовали для асфальта.

Любой, кто родился в Баку в ХХ веке, автоматически рождался в мире добычи и переработки самого важного вещества в истории современного человечества — сырой нефти. Сырая нефть и все, что с ней связано, от технологий до людей, была и остается основным двигателем экономики не только Баку, но и Кавказского региона в целом. Конечно, после распада Советского Союза роль Азербайджана в добыче сырой нефти на пространстве бывшего Советского Союза резко упала: в мае 2020 года Россия добыла почти в 14 раз больше сырой нефти, чем Азербайджан.³ Это привело к резкому снижению относительной важности Азербайджана в эпоху, когда экономические, военные и энергетические гиганты вернулись к тому, что многие на Западе назвали соперничеством или соперничеством великих держав, большая часть которого построена вокруг энергетики. Сырая нефть и другой углеводород — природный газ — остаются в основе современной геополитики и геоэкономики, если использовать этот последний термин для обозначения конкуренции или, используя определение Латтвака, — войны другими средствами.

Общее производство энергии в мире часто выражается в метрике MTOE, что означает Эквивалент миллионов тонн нефти — который определяет общую выработку энергии в диапазоне от фактической сырой нефти до газа и выражается в количестве джоулей (стандартный показатель энергии), получаемых при сжигании одной тонны сырой нефти. К 2019 году баланс производства энергии, выраженный в MTOE, стал показательным. Китай лидировал в мире с 2684 МТOE, за ним следовали США и Россия с 2303 и 1506 МТOE соответственно.⁴ Еще один важнейший показатель экономического развития — производство электроэнергии из всех источников, от нефти до гидроэлектростанций, угля и атомной энергии, — показал, что Китай резко лидирует в мире с производством 7482 ТВтч тераватт/час, при этом Соединенные Штаты занимают лидирующие позиции в мире. Второе место занимает Индия(?) [описка, скорее всего, Китай] с 4385, Индия с 1614 и Россия с 1122 ТВтч.⁵ Эти цифры имеют решающее значение для понимания формирования не просто новой экономической, но и новой геополитической реальности, в которой Соединенным Штатам все чаще приходится бросать вызов или обгонять их экономически (реальность, которую американские элиты пытаются отрицать), но и с точки зрения общая национальная власть. Энергия в этой геополитической и геоэкономической реальности играет решающую роль и будет продолжать играть и расширять ее в будущем.

Любой, кто читал экономические заголовки в марте 2020 года о встрече ОПЕК+ в Вене, с тем же успехом мог прочитать сообщения о провале дипломатических переговоров, который предшествует большинству войн. ОПЕК+ была модификацией первоначальной ОПЕК (Организации стран-экспортеров нефти), основанной в 1960 году, путем присоединения к ней России, Мексики, Азербайджана и нескольких других стран-производителей нефти в 2016 году. Bloomberg описал распад в Вене следующим образом:

Этот кризис стал крупнейшим кризисом с тех пор, как Саудовская Аравия, Россия и более 20 других стран создали альянс ОПЕК+ в 2016 году. Группа, контролирующая более половины мировой добычи нефти, поддержала цены и изменила геополитику Ближнего Востока, увеличивая Влияние президента Владимира Путина в регионе. Но за последний год ситуация стала подвергаться растущему напряжению.⁶

Срыв венских переговоров между двумя крупнейшими игроками, Саудовской Аравией и Россией, которых западные СМИ называют «союзниками», произошел из-за отказа России продолжать сокращение добычи нефти, чтобы поддерживать цены на нефть на комфортном для производителей уровне. Россия, по сути, отвергла все ограничения ОПЕК+ на добычу нефти. Министр энергетики России Александр Новак прямо заявил, что российские нефтяные компании имеют право наращивать добычу, начиная с 1 апреля.⁷ Западные СМИ и эксперты сразу же представили крах ограничений добычи ОПЕК+ как нефтяную войну между Россией и Саудовской Аравией. Они были очень неправы, даже учитывая всегда очень низкие стандарты западных экспертов при обсуждении всего, что связано с Россией. В конце концов им будет преподан жестокий и унизительный урок. Россия, отказываясь от любого сокращения добычи нефти, воевала не с Саудовской Аравией, а с Соединенными Штатами. А именно с американской индустрией сланцевой нефти и гидроразрыва пласта. И фактически Саудовская Аравия, которая затем развернулась и увеличила собственное производство вопреки сокращениям, которых она требовала вначале, поступила аналогичным образом.

Появление Америки на международном нефтяном рынке — это история победы технологий над здравым экономическим смыслом, а также история откровенного мошенничества. Добыча нефти в США в период с 2000 по 2011 год колебалась в коридоре 5-6 миллионов баррелей сырой нефти в день. Но к 2012 году ситуация изменилась — добыча начала расти ускоренными темпами и к 2019 году достигла более 12 миллионов баррелей в день.⁸ К январю 2020 года Соединенные Штаты добывали почти 13 миллионов баррелей нефти в день.⁹ Cтоль масштабный рост добычи сырой нефти был обусловлен главным образом тем, что тогда называлось сланцевым бумом. Конечно, технология добычи сланцевого масла, существующая с середины 20-го века, с течением времени продолжала совершенствоваться. Но добыча сланцевой нефти всегда была дорогой, и на протяжении всего ХХ века сланцевая нефть не могла конкурировать с дешевой нефтью, добываемой классическим вертикальным бурением, которое часто определяло облик таких богатых нефтью мест, как Апшеронский полуостров в целом и Баку в частности, мимо нефтяных вышек, а позже и моря, усеянного хорошо видимыми нефтяными платформами.

Резкое изменение ситуации со сланцевой нефтью произошло с усовершенствованием технологии гидроразрыва в США и появлением дешевых кредитов (то есть долговых обязательств) для многих независимых нефтяных компаний, которые в середине 2000-х годов бросились осваивать даже недоказанные месторождения сланцевой нефти и в конечном итоге привели к росту нефтяной промышленности, на долю которой к 2019 году придется почти две трети добычи нефти в США. Весь этот рост был достигнут, как выразился финансовый аналитик Дэвид Декельбаум: «В этой отрасли на каждый внесенный доллар они потратят два».¹⁰ Говоря простым языком, отрасль была экономически нежизнеспособна, как бы на нее ни смотрели, даже если принять во внимание довольно высокие цены на нефть. Однако на фоне падения цен на сырую нефть, которое началось в 2019 году, а в 2020 году для выхода на уровень безубыточности отрасль требовала цены на уровне от 55 до 65 долларов за баррель, перспективы сланцевой нефти в США становились все более мрачными.¹¹ Но два фактора, как сказали бы приверженцы геоэкономики, геоэкономики, сыграли против американской нефти и преждевременного провозглашения США энергетической независимости, а также против идеи превращения Америки в нетто-экспортера нефти:

1. Сланцевая нефть США была финансово нежизнеспособна;

2. Экспорт нефти из США был возможен в первую очередь благодаря тому, что США «забрали» квоты, высвободившиеся главным образом в результате ранее проведенных Россией и Саудовской Аравией сокращений в рамках ОПЕК+ в попытке сбалансировать мировой рынок нефти, который столкнулся с падением цен из-за перенасыщения добычи.

Конечно, здесь действовал третий фактор, который имел решающее значение для американской сланцевой нефти, — это затраты России. Стоимость саудовской нефти, официально заявленная на уровне 2,80 доллара за баррель, не имела значения.¹² Просто считалось само собой разумеющимся, что саудовцы останутся чрезвычайно конкурентоспособными практически при любой стоимости нефти. Проблема Саудовской Аравии заключалась в ее отсталой политической системе, в ее моноэкономике и огромном весе социальных и социальных обязательств, возлагаемых на обширную сеть саудовских членов королевской семьи и ее населения в целом, которые нельзя было бы пересмотреть, не создав серьезную политическую нестабильность в стране Эр-Рияд. Никогда официально не раскрывая свои расходы, Россия несколько раз официально заявляла, что Россию устраивает цена на нефть около 40 долларов.¹³ Бюджет России, в котором нефть была одним из основных источников дохода, хотя и далеко не единственным, использовал эту цифру в качестве базовой цены для сбалансированного бюджета. Усталость России от того, что американская сланцевая компания забрала себе долю рынка в сокращении ее добычи, стала основной причиной провала переговоров ОПЕК+ в Вене в феврале 2020 года, направленных на сокращение добычи, и, с другой стороны, имела очень мало общего с каким-либо саудовско-российским нефтяным «альянсом», или, если на то пошло, любые непримиримые противоречия внутри него, а скорее во многом связаны с американской сланцевой нефтью, говоря языком непрофессионала, не имеющей никакого экономического права вытеснять хорошо зарекомендовавших себя нефтедобывающих компаний, которые были готовы к переговорам и компромиссам, как им приходилось это делать уже много раз, чтобы лодка не раскачивалась.

С экономической и финансовой точки зрения сланцевая нефть в США была аномалией, или, как задался вопросом один репортер: «Заслуживают ли американские сланцевые бурильщики существования на свободных рынках?»¹⁴ Это был трудный вопрос для страны, которая на протяжении двух столетий пропагандировала достоинства «свободного рынка» и «свободной торговли» во всем мире, распространяя евангелие финансовой экономии и чистой прибыли. Ведущие американские СМИ, всегда бдительные в отношениях с Россией, хотя и некомпетентно, как всегда, провозгласили распад ОПЕК+ в Вене началом российско-саудовской нефтяной войны. Журнал Time даже назвал эту войну «Королевской битвой» и поместил в центр предполагаемого спора намерение Саудовской Аравии «наводнить рынок» и «преподать урок России».¹⁵ Для таких комментаторов, выступавших от имени страны, чья базовая цена на нефть составляла около 80 долларов, это был довольно безрассудный поступок. Как это всегда бывает с ведущими СМИ США, они все поняли неправильно. Во всяком случае, большинство из них. Только относительно маргинальный Newsmax смог увидеть мрачную для Соединенных Штатов реальность предполагаемого российско-саудовского спора и сделал то, что сделал бы любой нормальный профессиональный журналист в таких обстоятельствах: спросил русских о том, как они смотрят на всю ситуацию. Россияне видели это не так, как это видели в США. Как заявил Александр Дынкин, один из самых влиятельных российских экспертов, президент Института мировой экономики и международных отношений в Москве, государственного аналитического центра: Кремль решила пожертвовать ОПЕК+, чтобы остановить американских производителей сланцевой нефти и наказать США за вмешательство в «Северный поток-2». Конечно, расстраивать Саудовскую Аравию может быть рискованным делом, но это стратегия России на данный момент — гибкая геометрия интересов».¹⁶

Последующие события полностью подтвердили эту первоначальную гипотезу, и если кому и нужно было преподать урок, так это Соединенным Штатам. Урок заключался не только в теории, но и в практическом и успешном применении геоэкономики и здравого геополитического анализа. Действия саудитов по наводнению рынка дешевой нефтью не были направлены против России как таковые. Русские также не обязательно намеревались полностью уничтожить американскую сланцевую нефть, поскольку изначально их главной целью было усадить Соединенные Штаты за стол переговоров и превратить ОПЕК+ в ОПЕК++. В конце концов, самим саудитам пришлось свести счеты с американской сланцевой нефтью. Россия могла противостоять любым катаклизмам на мировом нефтяном рынке, а сланцевая отрасль США — нет, особенно на фоне пандемии Covid-19 и остановки экономик западных стран. Американские производители сланцевой нефти могли бы воспользоваться долгами, чтобы выжить еще немного в разгар падения цен на нефть, Россия могла бы воспользоваться заранее подготовленной подушкой в пол триллиона долларов США. Фактически, русские уже заявляли о своей способности пережить очень низкие цены на нефть задолго до российско-саудовских трений в Вене. В интервью CNCBC в октябре 2019 года министр финансов России, довольно прозападный и либеральный реформатор, был вполне уверен, что даже если цена на нефть упадет до «30 или 20 долларов за баррель, Россия не пострадает от экономического шока и будет способна выполнить свои бюджетные обязательства в течение трех лет благодаря своим огромным золотым запасам».¹⁷

В классическом случае высокомерия, упрямства и некомпетентности американские СМИ разразились спекуляциями (и искажением информации) о российских золотовалютных резервах и даже начали заниматься своим любимым занятием, предсказывая потерю власти Владимира Путина в России. Некоторые западные репортеры, как обычно, проецируя собственную некомпетентность и незрелость, определяющую черту журналистского корпуса в США, даже начали объяснять в апреле 2020 года, когда цены на нефть упали ниже 30 долларов за баррель и началась резня американской сланцевой нефтяной промышленности, серьезно, что кажущаяся негибкость Путина (и России) перед лицом растущих цен на нефть была предметом гордости Путина.¹⁸ Конечно, не было никакого «вызова» «власти» Путина, как предполагалось в статьях, и русские очень громко заявляли, что они могут жить с ценой в 25 долларов за баррель в течение 10 лет. Россияне также сохраняли абсолютное спокойствие, когда в конце апреля 2020 года объем добываемой в США нефти упал исторически беспрецедентным образом до отрицательной территории. В какой-то момент американская марка нефти WTI (West Texas Intermediate) торговалась по цене -40 долларов. Ситуация была настолько необычной, что становилось ясно, что возврата к ценам на нефть в диапазоне 80 или даже 60 долларов за баррель не будет в течение очень долгого времени, если вообще когда-либо произойдет.¹⁹

Хорошо известна истина о том, что ретроспективный взгляд составляет 20/20, но любой, кто в момент написания этой статьи осенью 2020 года наблюдает за результатами предполагаемой российско-саудовской «ценовой войны», не может игнорировать главный результат этой ценовой политики, а именно: опустошение, которое оно принесло сланцевой нефтяной промышленности США. Уже в июне 2020 года, после того как цены на нефть несколько стабилизировались в районе 39 долларов за американскую марку WTI и начали стабильно колебаться выше 40 долларов за основную российскую марку нефти марки Юралс, CNBC, ссылаясь на отчет Deloitte, 22 июня выступил с устрашающим заголовком: «Сланцевая промышленность будут потрясены убытками в 300 миллиардов долларов и волной банкротств, говорит Deloitte».²⁰ Если признаки неплатежеспособности американской сланцевой нефти были заметны уже в середине 2010-х годов, как назвал это один обозреватель нефтяной отрасли, то 2020 год стал годом «Великой американской сланцевой нефтегазовой резни».²¹ Это было удачное описание катастрофического обвала американской нефти, конечным результатом которого все же стало присоединение Соединенных Штатов к ОПЕК+, когда они обсуждали сокращения, необходимые для стабилизации рынка, по цене ровно около 40 долларов, что сделало Россию счастлива, Саудовская Аравия недовольна, а сланцевая нефтяная промышленность США фактически прекратила свое существование. Россия изначально хотела, чтобы США сидели за столом переговоров ОПЕК+. Россия добилась этого, в том числе использовала Саудовскую Аравию в качестве третьего шара в русском бильярде, причем два шара оказались в лузах.

Урок для Соединенных Штатов был унизительным. Он в очередной раз выставил напоказ клику американских экспертов и «экспертов» по России как собрание невежественных идеологов, которые, далекие от зная что-либо о России или о нефтяной промышленности, если уж на то пошло, он также очень мало знал о Соединенных Штатах и их главном «союзнике» на Ближнем Востоке, Саудовской Аравии. Как написал один из таких самопровозглашенных «экспертов» по России, Джордж Фридман, известный в STRATFOR, в бессвязной, эмоционально заряженной, бредовой статье, наполненной всеми обычными пропагандистскими штампами США о России – от путинской гордости до зависимости России от нефти, олигархам, надвигающемуся коллапсу России – что Россия стала «крупнейшим в мире проигравшим от нефтяного краха».²² Тот факт, что таким «экспертам» по-прежнему предоставлена общественная трибуна в Соединенных Штатах и с ними обращаются как с экспертами, является убедительным свидетельством упадка профессиональных знаний в Соединенных Штатах, причем не только в таких областях, которые по своей сути подвержены мошенничеству, таких как политология. и политические комментарии, но в областях, которые на самом деле требуют хорошего понимания реальности «на местах» и достаточных навыков, чтобы иметь хотя бы некоторое понимание предмета.

Нефтяной кризис 2020 года действительно преподал уроки всем, кто хотел учиться. Даже несмотря на то, что одна из так называемых «крупнейших» нефтяных компаний, British Petroleum, опубликовала отчет, в котором предсказывалось окончание неустанного роста спроса на нефть, главным уроком была даже не траектория развития нефтяной промышленности.²³ Было ясно, что закрытие западных экономик из-за чрезмерной реакции на пандемию Covid-19 изменит структуру спроса. Главный урок заключался в том, что Россия была абсолютно невосприимчива к давлению США и была единственной по-настоящему энергетически независимой страной на земле. Россия сделала это, не принимая во внимание мнение и угрозы со стороны, казалось, в то время собрания самых влиятельных игроков нефтяного рынка, в том числе США и Саудовской Аравии. Некоторые наблюдатели в Соединенных Штатах, наконец, усвоили некоторые уроки и пришли к выводу: «Для любого, у кого есть хотя бы половина мозга, было очевидно, что последняя спровоцированная Саудовской Аравией война цен на нефть закончится для саудовцев полным провалом, как и предыдущий 2014 год». Усилия 2016 года были успешными, и по тем же причинам».²⁴ Саймон Уоткинс, который пришел к такому выводу, по крайней мере, имел право трубить о таком выводе; он предсказал провал Саудовской Аравии еще в марте 2020 года, в самом начале нефтяного кризиса.

На самом деле, однако, Уоткинс был одним из очень немногих, кто говорил здраво, но даже такие редкие голоса, как его, в значительной степени не смогли идентифицировать войну цен на нефть как прежде всего российско-американское дело, при этом Саудовская Аравия была просто доверенным лицом России или, в соответствии с американской Традицией Заговора — мировой рынок нефти Маньчжурский кандидат. Конечно, тем, что у Саудовской Аравии на фоне падения цен не было других вариантов, кроме двух – либо смириться со своей судьбой и начать жить за счет своих резервов, имея при этом постоянно увеличивающийся бюджетный дефицит, либо что-то с этим делать. Россия, отказавшись сократить добычу в феврале, вынудила саудовцев во главе с Мухаммадом бен Салманом выпустить на волю армаду танкеров, наполненных нефтью, что привело к падению цен на нефть до уровня, при котором это привело бы к полному коллапсу в американской индустрии гидроразрыва. Если когда-либо и был более последовательный акт государственного управления в глобальных экономических делах, чем действия Кремля, то это должно было быть событие такого масштаба, как образование ОПЕК в 1960 году и нефтяное эмбарго 1973-74 годов, введенное арабской версией ОПЕК ОАПЕК, которая потрясла основы американской экономики и радикально изменила геополитический ландшафт.

Для американских исключительных людей сама мысль о том, что Россия может заставить Соединенные Штаты делать что-либо, что принесет пользу России, например, участвовать в сокращении добычи нефти и устанавливать цену на нефть, удовлетворяющую Россию, была невыносимой. Однако еще больше усугубляет ситуацию тот факт, что, в то время как сланцевая нефть в США продолжает подвергаться массовым банкротствам и радикальным сокращениям, Россия фактически увеличила свои золотовалютные резервы до 600 миллиардов долларов.²⁵ Более того, дополнительным унижением стало то, что Китай наполнил свои нефтяные хранилища дешевой нефтью, одновременно подписав масштабное соглашение о стратегическом партнерстве с Ираном, как сообщается, на сумму 400 миллиардов долларов, включая возможность военного пакта, который имел огромные геополитические последствия для Ирана. США, которые открыто рассматривают Иран и Китай как врагов.²⁶

Масштабы геоэкономического поражения Америки, которые не удалось затмить непрекращающейся пропагандой политтехнологов, высветились. одна очень важная и фундаментальная истина: нефтяная промышленность вместе с углеводородными ресурсами страны была наиболее эффективной в геоэкономической и геополитической борьбе только тогда, когда находилась под прямым контролем национального правительства, как это было в условиях все более смешанной экономики России. Обратной стороной этого поражения было традиционное американское невежество, если не совершенно изнурительное заблуждение, относительно экономических вопросов России и роли углеводородов в российской экономике. Хотя западные эксперты продолжали эксплуатировать миф о том, что Россия зависит исключительно от доходов от продажи нефти и природного газа, реальность оказалась совершенно иной.

Как отмечалось в оперативном отчете Счетной палаты России в августе 2020 года, доходы бюджета России в первом полугодии 2020 года от продажи углеводородов составили менее трети (29,3%) совокупных доходов бюджета и снизились на 13% по сравнению с аналогичным периодом 2020 года. аналогичный период 2019 года.²⁷ Очевидно, что каким-то образом, с точки зрения необразованных наблюдателей, Россия имела 70,7% доходов помимо доходов от углеводородов, чтобы поддерживать свою экономику. Россия в очередной раз превзошла ожидания западных экспертов и «аналитиков» и вместо того, чтобы развалиться из-за ухудшения внутриполитической и экономической ситуации, продолжила ускоренное промышленное развитие. Это была версия Обамы о том, что российская экономика снова «осталась в клочьях».

На данном этапе приходится усомниться в компетентности американской элиты, чья история полнейших неспособностей правильно предсказать что-либо даже в пределах «примерного» диапазона продолжает расти в геометрической прогрессии, причем не только в вопросах прогнозирования и понимания иностранных государств, о которых современные Американские элиты всегда знали очень мало, если вообще что-нибудь знали.²⁸ Все чаще возникает вопрос, понимают ли эти элиты и лица, принимающие решения, свою собственную нацию. Отсутствие внутренней реакции России на предполагаемое ухудшение ситуации «путинской пропагандой» можно было бы объяснить только до тех пор, пока это «объяснение» не станет устаревшим и устаревшим, а потому совершенно неэффективным. Вопрос в том, как на самом деле работает экономика в России, Иране, Китае или где-либо еще, если уж на то пошло – урок, который американские исключительные люди и евангелисты «свободного рынка» решительно не хотели усвоить из идеологических и политические причины или, как неизбежно подтверждает сам ужасающий вывод, были и остаются просто неспособными к обучению. Нефтяной кризис дал ответ: это было второе, а не первое, и оно имеет огромные геополитические последствия.

Пандемия Covid-19 и крайне, а возможно и преднамеренно, непропорциональная реакция на нее в США и Европе стали спусковым крючком как экономического коллапса, так и, вместе с ним, самого серьезного нефтяного кризиса в истории. Но и мировая экономика, и, как следствие, спрос на нефть сокращались задолго до начала пандемии. Проблема носила системный характер, и коллапс был неизбежен, вне зависимости от пандемии или без нее. Пока неясно, насколько злой умысел стоял за принятыми решениями, но в более широком смысле кризис доказал, что углеводороды в целом и нефть в частности никуда не денутся как основной двигатель мировой экономики в ближайшее время. Отчет Управления энергетической информации США за сентябрь 2020 года звучит как приговор приверженцам утопии «зеленой» энергетики:

Ископаемое топливо или источники энергии, образовавшиеся в земной коре из разложившегося органического материала, включая нефть, природный газ и уголь, по-прежнему составляют наибольшую долю производства и потребления энергии в Соединенных Штатах. В 2019 году 80% внутреннего производства энергии приходилось на ископаемое топливо, а 80% внутреннего потребления энергии приходилось на ископаемое топливо.²⁹

Излишне говорить, что из оставшихся 20%, связанных с производством и потреблением неископаемой энергии, возобновляемые источники энергии составляли немного большую долю, чем атомная энергия. Среди этих возобновляемых источников энергии традиционная гидроэлектроэнергия и биомасса более чем в два раза превышали производство энергии с помощью основных продуктов экологов, солнечной и ветровой энергии, тем самым сокращая долю политически важных, но экономически и технологически сомнительных источников до чуть менее 4% от всей энергетической продукции Америки.³⁰ Энергетические тенденции безжалостно игнорировали «зеленую» энергетическую программу и, по сути, оставляли очень мало вариантов для роста Зеленого движения США, идеологического продукта, поддерживаемого в первую очередь Демократической партией, если бы у нее была какая-либо реалистичная экономическая программа, основанная на актуальных, работоспособных и экономически жизнеспособных технологиях, не разрушающих основы современной, полностью энергозависимой цивилизации. Для Соединенных Штатов, чей «роман» со сланцевой нефтью и статусом чистого экспортера энергоносителей был довольно недолгим в историческом плане, демонстрация полного экономического безумия, вызванного идеологией борьбы с изменением климата, могла бы легко быть найдена в Европе.

Проблема изменения климата давно перестала быть научной проблемой, превратившись в моральный крестовый поход, ошибочно приписываемый в Соединенных Штатах «левым» или, в более общем плане, либералам. Конечно, климат меняется, но суть проблемы в том, почему он меняется. Целое поколение людей на Западе сейчас выросло с убеждением, что изменение климата имеет антропогенный характер, то есть вызвано человеком. Эта точка зрения доминирует в западной сфере изменения климата и служит новым отвлечением существующего десятилетиями движения против вполне реального и, по сути, антропогенного загрязнения окружающей среды. Одним из наиболее показательных примеров является та самая индустрия сланцевой нефти, в которую США погрузились на полную мощность, которая добывается в процессе гидроразрыва, что приводит к отравлению источников питьевой воды, создает большие подземные полости, которые угрожают наземной инфраструктуре и имуществу при землетрясениях и с ущербом имуществу. В конце концов, с этим или даже с традиционными методами экстракции связаны и другие опасности для здоровья. Тем не менее, не существует ни малейшего жизнеспособного доказательства, за исключением всегда ненадежных моделей, того, что деятельность человечества приводит к изменению климата.

Владимир Путин, как президент России, конечно, не является учёным-климатологом, но его, несомненно, консультирует один из лучших учёных в области климата и окружающей среды в мире, и Путин официально заявляет: изменение климата не вызвано людьми.³¹ Но для Запад в целом и Соединенные Штаты в частности, где взгляды в основном необразованных знаменитостей, полуграмотных школьниц из Швеции или людей с журналистским прошлым (эвфемизм для степени в области языка) представляют собой жизнеспособный пул мнений, любые подлинно научные контраргументы не являются для них поводом для размышлений. Но судьба Германии и ее энергетического самоубийства, положившего некогда мощную промышленную экономику на алтарь невежества и некомпетентности в погоне за химерой зеленой энергетики, должна послужить предупреждением для всех.

Одной из самых поразительных статистических данных по Германии является тот факт, что немецкая экономика в течение многих лет находилась в состоянии паралича или упадка. Уже к августу 2019 года экономика Германии, как выразился один наблюдатель, несколько месяцев подряд находилась в застое, поскольку уровень производства в Германии упал до самого низкого уровня за шесть лет.³² К августу 2020 года, год спустя, экономика Германии находилась в свободном падении.³³ Связь между энергетикой и экономическим спадом в Германии, возможно, не сразу очевидна для многих, но это прямая связь, поскольку товары Германии чрезвычайно зависят от энергии, а энергия, или, скорее, ее цена, является основным источником затрат, что делает немецкие товары от автомобилей до потребительских товаров, менее конкурентоспособных, например, по сравнению с китайскими товарами, которые требуют как более низкой рабочей силы, так и, что наиболее важно, более низких затрат на энергию. Как сообщал Forbes в сентябре 2019 года:

В новом отчете консалтингового гиганта McKinsey говорится, что немецкий Energiewende , или энергетический переход на возобновляемые источники энергии, представляет значительную угрозу для национальной экономики и энергоснабжения. Одна из крупнейших газет Германии Die Welt резюмировала выводы отчета McKinsey одним словом: «катастрофические».… McKinsey делает самое серьезное предупреждение, когда речь идет о все более ненадежном энергоснабжении Германии из-за ее сильной зависимости от прерывистой солнечной и ветровой энергии. В течение трех дней в июне 2019 года электросеть была близка к отключению.³⁴

Для любого, у кого когда-либо были остановки в аэропортах Германии, например, во Франкфурте-на-Майне, во время волн жары, которые не редкость для Германии или Европы в летние месяцы, преобладающим чувством является полный дискомфорт от жары. Кондиционеры просто запрещены. Контраст между мгновенным переходом между прохладным и комфортабельным салоном самолета и самим аэропортом в такую погоду может шокировать. Человеческий комфорт, а иногда даже здоровье людей с сердечно-сосудистыми и другими заболеваниями занимает в Германии далекое второе место после «экологических проблем», поскольку кондиционеры якобы вредят окружающей среде. Это выглядит лучше, чем признание фактора затрат. В декабре 2019 года стоимость электроэнергии в размере 0,38 доллара за кВтч (киловатт-час) для средней немецкой семьи была второй по величине в мире после Бермудских островов. Для сравнения, тот же кВтч в США стоит $0,14, а в России — $0,06.³⁵ Для бизнеса цена за кВтч в Германии составляла 0,23 доллара США — самая высокая цена среди развитых стран, тогда как в США она составляла 0,11 доллара США. Россия стоила 0,08 доллара; Китай был на уровне 0,10 доллара.³⁶ Таким образом, вывод неизбежен. Учитывая, что Германия имеет самые высокие в мире затраты на электроэнергию для развитой индустриальной экономики, перспективы выживания Германии как полностью независимой конкурентоспособной развитой экономики выглядят все более призрачными, если принять во внимание не только энергетическую политику Германии, но и ЕС в целом, которая среди компетентных специалистов промышленности и энергетики вызывает чувство недоумения.

Но они не должны быть сбиты с толку. Подход Германии, или, скорее, безумие, в ее приверженности ложной предпосылке «спасения планеты» довольно прост:

Спросите практически любого экономиста, и он скажет вам то же самое: если вы хотите спасти планету от безудержного изменения климата, вам придется сделать энергию дорогой. «Экономика содержит одну фундаментальную истину о политике в области изменения климата», — написал в 2008 году экономист Йельского университета Уильям Нордхаус, получивший за свою работу Нобелевскую премию 2018 года. «Чтобы любая политика была эффективной в решении проблемы глобального потепления, она должна поднять рыночную цену на углерод, что повысит рыночную цену на ископаемое топливо и продукты из ископаемого топлива». Для повышения стоимости электроэнергии можно использовать различные политики. Например, вы можете ввести налог на выбросы углекислого газа или ввести правила загрязнения воздуха. Однако самый популярный способ сделать энергию дорогой — это сделать то, что сделала Германия, а именно субсидировать солнечную и ветровую энергию посредством надбавки (или налога) на электроэнергию. Но такие усилия вызывают вопрос: почему, если для сокращения выбросов необходимо удешевление энергии, Франция производит менее одной десятой выбросов углекислого газа, чем Германия, при почти половине затрат?³⁷

Ответ на этот вопрос довольно прост: Франция производит более 72% своей электроэнергии на атомных электростанциях — абсолютное табу в Германии, которая по собственному желанию отказалась от своей передовой атомной энергетики в 2000-х годах в результате политики, продвигаемой в Германиии громких и влиятельных «Зеленых», а также после усиления общественного давления после катастрофы на атомной электростанции «Фукусима». Сегодня цыплята вернулись домой, и даже Франция, которая лидирует в мире по доле энергии, производимой на атомных электростанциях, не может поколебать утопические планы ЕС стать «углеродно-нейтральными» к 2050 году. Эти цели стали законом в как в Германии, так и во Франции в 2019 году.³⁸ На бумаге цели выглядят хорошо, и, более того, ядерная энергетика имеет большие перспективы в качестве трамплина на пути к новым, неуглеводородным источникам энергии, но только при одном условии — что эти новые источники способны поддерживать краеугольный камень современных передовых технологий цивилизации — электрическая сеть. Ни солнечная, ни ветровая энергия, которую боготворили поколения поклонников Греты Тунберг, большинство из которых никогда не работали ни дня в реальной производительной экономике, не способны поддерживать напряжения и частоты, необходимые для выживания и стабильности электрической сети. Не решена и проблема хранения энергии, необходимой для поддержания энергосистемы.

Однако это не мешает европейским и все более радикальным американским защитникам окружающей среды продвигать программу, которая подрывает саму основу современной человеческая цивилизация, которая в целом улучшила условия жизни человека – от транспорта до изобилия еды и комфортной жизни – способность человечества добывать ресурсы и преобразовывать их в различные виды энергии. Примечательно, что в Европе за наиболее радикальными экологическими идеями стоят люди, не имеющие абсолютно никакого опыта работы в энергетической отрасли или вообще в какой-либо реальной отрасли. В 2017 году Министерство экологии Франции или, если использовать его полное название, Министерство экологического перехода, или, как его тогда называли, Министерство экологии и солидарности, возглавил Николя Юло. Юло является выдающейся фигурой в европейском экологическом движении, поскольку в его резюме есть всевозможные политически и идеологически привлекательные записи, например, о том, что он журналист и экологический активист, но нет записей, связанных с образованием в области естественных или инженерных наук, которые можно считать необходимым для управления этим министерством в такой стране, как Франция.³⁹ Неудивительно, что Юло выступал за поэтапный отказ от ядерной энергетики.

Личность Юло и отсутствие каких-либо серьезных навыков, необходимых для решения чрезвычайно сложных экономических и технологических проблем, связанных с экологией и ее связью с техническими потребностями инфраструктуры, поучительны, но ни в коем случае не уникальны для Европы. В своем Послании о состоянии Евросоюза президент Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйн сделала ставку на экологию, поставив ее на первое место в обращении, и предложила еще более ужесточить ограничения на использование углеводородов.⁴⁰ Ляйн, гинеколог и специалист по уходу за детьми по образованию и политический бюрократ по призванию, известна прежде всего своим провальным пребыванием на посту министра обороны Германии.⁴¹ В западном мире, где профессиональные и человеческие качества были принесены в жертву политкорректности, выступлениям в СМИ и фактической коррупции в высших политических эшелонах, выживают и даже процветают псевдонаучные, экономические законы и бросают вызов здравому смыслу идеологии, такие как радикальный энвайронментализм, не только предсказуемы, но и неизбежны. Ситуация в Европе станет намного хуже и, возможно, никогда не улучшится.

США, однако, не в состоянии радоваться. Меритократия США мертва и, скорее всего, никогда не вернется, как это наглядно продемонстрировали события нескольких последних лет. Тем не менее, у Соединенных Штатов, по крайней мере на данный момент, есть одно решающее преимущество перед Европой, которое будет съедено Соединенными Штатами как изнутри, так и снаружи – если США выживут как единая нация. В зависимости от успеха Америки в саботаже газопровода «Северный поток-2» из России в Германию, Соединенные Штаты еще могут заставить Европу отказаться от того, что является последней каплей в проигрышной борьбе Европы с энергетической недостаточностью и экономической несостоятельностью, серьезно усугубляемой ее экологическим фундаментализмом. Это может стать крупнейшим геоэкономическим триумфом Соединенных Штатов, даже если и недолгим, поскольку это позволит США убить двух кроликов одним выстрелом: вынудив Европу покупать гораздо более дорогие углеводороды, включая сжиженный природный газ (СПГ), тем самым одновременно снижая конкурентоспособность европейских товаров, которые уже едва находятся на плаву, и стимулируя рост любых других продуктов американского производства, которые могут быть доступны для экспорта в Европу, кроме энергии и оружия.

Такова суть игры сегодня, и судьба Европы имеет второстепенное, если не третье значение, для Соединенных Штатов, которые, вполне естественно, сделают все возможное, чтобы выжить. Если это будет за счет Европы, пусть будет так. Все средства саботажа попыток Европы получить доступную энергию уже используются: от фальшивых операций (например, «отравление» лидера российской «оппозиции» Алексея Навального с возможным участием британских спецслужб) до наращивания кампаний шантажа и подрывной деятельности из тех немногих оставшихся в европейской политике людей, которые не поддались идеологическому промыванию мозгов и зависимости, «двухминутным сеансам ненависти» к технологическому и экономическому смыслу, который уменьшается в Европе с поразительной скоростью.⁴² Россия ожидала такого развития событий. После откровенно лживых заявлений Германии об «отравлении» Навального министр иностранных дел России Сергей Лавров, обращаясь к ЕС в целом и к Германии в частности в беспрецедентно жестких для российской дипломатии терминах, разъяснил намерения России так:

Другими словами, предусмотреть для себя все возможности, если ЕС останется на своих негативных деструктивных позициях, быть независимыми от его прихотей и чтобы мы могли обеспечить собственное автономное развитие, а также в партнерстве с теми, кто готов сотрудничать на равной основе и взаимном уважении.⁴³

Заявление Лаврова равносильно ультиматуму Кремля Германии: решить, чего на самом деле хочет Германия: надежного энергоснабжения, которое дало бы ее экономике шанс на борьбу, или, наконец, полностью поддаться американским требованиям и безвозвратно оформить ее вассальную зависимость, что, в конечном итоге, превратить Германию в страну третьего мира с устаревшей и неплатежеспособной промышленностью, которая станет жертвой китайской, американской и даже российской конкуренции. В конце концов, Россия не обязана жертвовать своими интересами ради Германии. В конце концов, даже беглый взгляд на политическую элиту ЕС, ее некомпетентность и трусость не оставляет сомнений в том, что дни ЕС сочтены. Некоторые люди в Соединенных Штатах понимают это и неустанно работают в этом направлении, несмотря на то, что некомпетентность и должностные преступления американских элит иногда превосходят все разумные ожидания.

Однако в послании России содержался один очень серьезный и почти прямо сформулированный момент. Пока США изо всех сил старались саботировать «Северный поток-2», геоэкономическая и геополитическая реальность остается неизменной. Как заметил один из самых уважаемых и проницательных российских геополитических аналитиков Ростислав Ищенко: «Для России закрытие проекта «Северный поток-2» — это просто неприятность, для Германии — это катастрофа».⁴⁴ Даже пресловутое терпение России имеет свои пределы, но Россия, в отличие от ЕС и, в конечном итоге, также в отличие от США, располагает роскошыью энергии и времени, а также гораздо большим количеством степеней свободы. По иронии судьбы, в основе всего этого лежат огромные природные ресурсы России, особенно энергетические, которые использовались, чтобы вытащить Россию из колеи неолиберальной экономики и самоубийственных радикальных идеологий.