Джангар

В пору, когда во славу обильной арзы

Клики гремели всей богатырской семьи,

Джангар сказал, не стыдясь внезапной слезы:

"Счастливы мы сегодня, друзья мои,-

Завтра, быть может, народы Бумбы святой

Будут раздавлены чужеземной пятой.

Знайте: под правым углом заходящих лучей

Мощного хана Кюрмена лежит страна.

Войско его состоит из одних силачей.

Некогда он покорил себе племена

Хана Узюнга - родного отца моего.

Ныне, когда в государствах мира всего

Имя мое прославляют, державу мою,-

Возненавидел он громкую славу мою.

Он говорит: "На бугристой тверди земной

Слишком прославлен Джангар, единственный сын

Воина, некогда покоренного мной".

Бумбу задумал завоевать властелин,-

Надо нам хана Кюрмена забрать в полон".

Справа сидящий, воскликнул Алтан Цеджи:

"Кто же поедет за ним? Нойон, укажи!"-

"Славный Мингйан поедет,- сказал нойон.-

Главный певец богатырского пира, Мингйан,

Первый красавец подлунного мира, Мингйан,

Ты полетишь на крепком соловом коне,

Ты приведешь Кюрмена живого ко мне!"

Молвил Мингйан, снимая шишак золотой:

"Помните, Джангар, пришел я к вам сиротой,

Вотчину бросив свою, людей и стада.

Вы, осчастливив меня, сказали тогда:

"Будешь ты нежной усладой бойцов моих,

Будешь ты первым из первых певцов моих..."

Вот оно, Джангар, сказалось безродство мое!

Как вы решились послать меня одного

В край чужеземный, забыв про сиротство мое!

Нет у меня под этой луной никого,

Сгонит могучий противник со свету меня.

Йах! Ни сестер, ни братьев нет у меня,-

Что выходили бы вместе, встречая меня,

Что напоили бы чашкою чая меня!"

И зарыдал он, горем своим обуян.

"О запевала Бумбы, красавец Мингйан!-

В ставке раздался голос Алтана Цеджи.-

Ты поезжай, за судьбу свою не дрожи.

Если сумеешь - захватишь Кюрмена живым,

А не сумеешь - с прекрасным даром своим

Даже в плену будешь первым из первых певцов!"

Поднял Мингйан, услыхав слова старика,

Желтую чашу: семьдесят сильных бойцов

Вряд ли поднимут ее! Шумит арака

В теле могучем, сжата в кулак рука,-

Крикнул, неистовый, друзьям боевым:

"Если пролью богатырскую кровь свою –

Обогатится земля глоточком одним,

Высохнут кости мои в далеком краю –

Обогатится горсточкой праха всего...

Эй, коневод, побеги скорей на луга,

Эй, коневод, оседлай Алтана Шарга

И приведи сюда скакуна моего!"

В травах душистых, у холода чистых вод,

Бегал Соловый. Привел его коневод

И оседлал у чешуйчатых светлых дверей.

Добрый скакун снаряжен по законам страны.

Вот попрощался Мингйан с нойоном страны.

Выслушав пожелания богатырей,

Благоухающие, как лотос в цвету,

Славный Мингйан вскочил на коня на лету.

Перевалил Мингйан курган-перевал,-

Холмик заметил. Остановился на нем,

Спешился, перед соловым уселся конем,

Повод к седлу привязал он и зарыдал.

Видит он: что-то чернеет в тумане степном.

Это несется Цеджи на Улмане своем.

Знают во всех государствах света его!

Вот развеваются полы бешмета его

Над скакуном, развевается борода...

"Бедный Мингйан мой,- сказал он,- иди сюда"

И, на колено правое посадив,

В правую щеку Мингйана поцеловал,

И, на колено левое посадив,

В левую щеку Мингйана поцеловал.

"Я помогу тебе, милый Мингйан, - он сказал. -

Огорожу тебя, славный певец, от беды.

На девяностые сутки своей езды

Первого ты повстречаешь врага,-он сказал.-

Это - небесный верблюд, по прозванью Хавсал.

Если скрипит он зубами, пищу жуя,-

Пышет во рту десятиязыкий пожар.

Здесь, богатырь, и нужна умелость твоя:

Должен ему нанести ты смертельный удар!

Дальше проскачешь три месяца по полю ты,

Три величавых заметишь тополя ты.

Выйдет к тебе пятьсот невесток и дев.

Яства на тысячу разных вкусов у них,

Лица - святых, но сердца - шулмусов у них!

Выход один: на красавиц не посмотрев,

Повод коня отпусти - Алтана Шарга:

Он уже знает, как унести от врага.

Минет еще три месяца,- встретишь в степи

Двух желтокрылых ужасных ос... Поступи

Так же, как прежде: дай волю Алтану Шарга,

Помни: Соловому жизнь твоя дорога.

Если живым доедешь до ставки врага –

Помни: живет у Кюрмена девица одна,

Ханши служанка. Ей можешь открыться: она

Джангрова родственница и ханская дочь.

Должен ты свидеться с ней: сумеет помочь!"

Так ясновидец сказал. Приложив сперва

К белому лбу священный мирде-талисман,

Мудрый Цеджи произнес такие слова:

"Да повернешь, по обычаям предков, Мингйан,

Повод коня золотой. Победив в бою,

Да возвратишься ты в Бумбу, страну свою!"

Сели богатыри на могучих коней.

Мудрый провидец пустился в обратный путь.

Резвый Соловый помчался, выпятив грудь,

Не замечая ночей, не считая дней,

Надвое силой дыханья деля траву.

Красная пыль поднялась, уперлась в синеву.

Так богатырь девяносто дней проскакал.

Близилось время к полудню. Увидел Мингйан:

Мчится к нему небесный верблюд Хавсал,

Десять огней полыхает в огромном рту.

Резвый Соловый, ужасом обуян,

Остановился, весь в холодном поту.

Голову поднял Мингйан скакуна Шарга,

Повод его золотой к седлу привязал,

С черной нагайкой своей побежал на врага.

Справа пытался Мингйана схватить Хавсал,-

Кинулся влево Мингйан и одним прыжком

Между горбами двумя оказался верхом.

Морду направо сворачивает Хавсал,-

Влево тогда наклоняется богатырь.

Морду налево сворачивает Хавсал,-

Вправо тогда наклоняется богатырь.

Вынул Мингйан смертоносный меч из ножон,

Сталью взмахнул - у верблюда лоб размозжен,

Падает он с окровавленной головой.

Вот он покрыл половину степи вековой,

Перегораживая девяносто рек.

Чтобы скорее пройти, богатырь отсек

Голову; срезав горбы, зажарил потом

И, подкрепившись, поехал прежним путем.

Ровно три месяца мчался по полю он.

Три величавых заметил тополя он.

Девушки, жены выходят из тени к нему.

Яства несут, и доносится пенье к нему:

"Голод, старший наш брат, утолите вы,

Жажды великий пожар погасите вы!"

Вспомнил Мингйан разумного старца слова,

Волю Соловому дал. Запрядал сперва,

Будто бы перепугавшись, Алтан Шарга,

В ужасе мнимом отпрянул на два шага,

На небо прыгнул одиннадцать тысяч раз,

Наземь он спрыгнул одиннадцать тысяч раз,

Не дал опомниться женам, скрылся из глаз!

И повторяли бесовки в досаде тогда:

"Мы на дорогах стояли в засаде всегда,

Целый тюмен приходил - мы хватали тюмен,

Десять тюменов - и тех забирали в плен.

Если сумел он ловкостью нас превзойти,

Если сумел он уйти - пускай на пути

Больше не встретит преград, не встретит

засад, Благополучно да возвратится назад!"

И, прославляя создателя Бумбы своей,

Дальше помчался Мингйан. Когда же ездок

К цели приблизился на девяносто дней,

Дождик закапал. Затрепетал ветерок,

Блестки рассыпались радужной полосы,

И, беспрерывно меняясь местами, вдали

Тучи, две черные тучи по небу шли

И превращались в две желтокрылых осы.

"Предупреждал об этом провидец меня",-

Вспомнил Мингйан. Отпустил он поводья коня,

И поскакал золотоволосый его.

Снизу пытались ужалить осы его -

Делал он вверх одиннадцать тысяч прыжков.

Сверху пытались ужалить осы его -

Делал он вниз одиннадцать тысяч прыжков.

Изнемогая, свалились тогда с высоты

Желтые осы, ушибли свои животы.

К ним возвратиться Мингйан повелел коню.

И желтокрылых тварей он предал огню.

И, помолившись творцу родимой страны,

Воин подумал: "Победа! Теперь не страшны

Недруги, названные святым стариком..."

И натянул он ремни золотой узды,

И полетел жеребец, как брошенный ком.

После двенадцатидневной быстрой езды

Гору плешивую всадник увидел вдруг

С белой вершиной, лицом обращенной на юг.

Всадник взобрался наверх, чумбур растянул,

Ноги Соловки согнул, на землю взглянул

Взором пронзительным кречетовых очей.

Он увидал: под углом заходящих лучей

Высится башня, похожая на орла,

Перед полетом расправившего крыла,

Светятся окна из огненного стекла,

И в небосвод упираются купола...

"Кто же владелец башни,- подумал Мингйан,-

Видимо, тоже один из властителей стран,

Видимо, тоже один из могучих владык,

Видимо, тоже отважен, богат и велик.

Разве такого смогу победить врага?"

Так вопрошая, плакал прекрасный Мингйан.

Крупные слезы текли - за серьгою серьга.

С белой вершины сошел, наконец, великан.

Он отпустил своего Алтана. Шарга

К водам прохладных ключей, на зеленый простор.

Вырвал сандаловый ствол и развел костер,

Чаю сварил, навес над собой развернул,

И, раскрасневшись, как жимолость, воин заснул

И на земле растянулся, как цельный ремень.

И молодой богатырский сон, говорят,

Длился тогда сорок девять суток подряд.

Только лишь пятидесятый начался день,

Воин проснулся. Взглянул он прежде всего

На скакуна своего - и не верит глазам:

Кажется, с пастбищ сейчас привели его!

И подошел он к ручью, погляделся: и сам

Стал он таким же, каким перед выездом был.

И засмеялся, печали свои позабыл,

И превратил коня в жеребенка потом,

И превратил он себя в ребенка потом,

И в государство хана Кюрмена вступил.

Ехал впритруску, двухлетку не торопил.

Там, где давали побольше, там ночевал,

Там, где давали поменьше, там он дневал.

Прибыл в цахар *, когда еще было светло.

Ясная, как луны золотое стекло,

Вышла девица: видимо, в башне жила.

Остановил он коня, чтобы мимо прошла,

Но побежала девица навстречу ему.

Он поскакал, чтоб осталась она позади,-

Рядом бежит, обращается с речью к нему:

"Старший мой брат, не спеши, мой нойон, погоди,

С благополучным приездом поздравлю тебя

И безошибочно к цели направлю тебя",-

"Девушка, с виду кажетесь кроткою вы,

А посмеяться непрочь над сироткою вы,

Над мальчуганом без матери, без отца.

Если, девица, для шуточек вздорных вам

Недостает покорного молодца,

Трудно ль такого найти средь придворных вам?"-

С гневом притворным ответствовал мальчуган.

"Сразу тебя признала я, славный Мингйан,

Первый красавец вселенной! Ты - исполин

Бумбы нетленной, и Джангар - твой властелин

Послан сюда нойоном на гибель врагу.

Можешь открыться мне, воин, я помогу".

"Верно,- Мингйан отвечал, не слезая с коня.-

Послан я Джангром сюда, нойоном своим.

Верно и то, что Мингйаном зовут меня.

Должен я Джангру доставить Кюрмена живым.

Что предпринять? Помогите, красавица, мне.

С хитрым врагом помогите справиться мне".

"Та, про которую, мой прекрасный Мингйан,

Мудрый Цеджи тебе говорил, это - я.

Все расскажу тебе, ничего не тая.

Этот Кюрмен - воистину сильный хан,

Этот Кюрмен - один из могучих владык,

Принадлежит ему света четвертая часть.

Ханский очир, железную ханскую власть,

Белый Мудрец охраняет - древний старик.

Как-то в один из тихих степных вечеров

Вышел из башни старик. На звездный покров

Он посмотрел и, вернувшись, хану сказал:

"Видишь, оттуда,- и на восток указал,-

Воин великого Джангра прибыл уже.

Ханство в опасности. Будем настороже".

"Кто же из этой забытой на тверди земной,

Слабой страны Узюнг-хана, разгромленной мной,

Кто же со мною вступить осмелится в спор?

Правду всегда говорили вы до сих пор,

Даром провидца мой просветляя народ,

Все, что случится, ведали вы наперед.

Ваши слова - не пустые слова ли теперь?

Мудрости вашей года миновали теперь,

Старости вашей теперь наступили года!"

Так и не принял хвастливый Кюрмен тогда

В бедный свой ум старика разумного речь.

Старец не смог властелина предостеречь.

Вот почему я встречаю тебя, Мингйан!

Если ты снимешь с Кюрмена мирде-талисман -

Станет слабее дитяти грозный Кюрмен,

И ничего не стоит взять его в плен;

Если не снимешь - никто не осилит его

Между двуногими нашего мира всего.

Ночью приди на пиршество богатырей

И, превратив дорогого коня своего

В косточку, альчик, оставь у наружных дверей.

Если ты снимешь обличье Будды с груди –

Хана вяжи; не снимешь - к ногам припади

И попроси, чтоб испытывать начал тебя,

Лучшим из лучших певцов назначил тебя.

Духом не падай, надейся на помощь мою".

И возвратилась девица к себе домой.

Славный Мингйан в безмолвной тиши ночной

Чудо содеял: себя превратил в змею

И ко дворцу Кюрмена тотчас же подполз.

Мимо наружной и внутренней стражи прополз,

Щелку нашел он и юркнул в ханский покой.

Перед иконой горел светильник святой,

Отсвет его на стене над престолом дрожал,

А на священном ложе Кюрмен возлежал,

И не поймешь его - спит он или не спит.

Острый булат на груди, как солнце, слепит,

Слева от хана левый находится ад,

Справа от хана правый находится ад,

Барс и гиена с обеих сторон стоят,

Прыгнут - ничто не сумеет тебя спасти.

Смотрит на них Мингйан, и дрожит Мингйан,

Что-то заныло в груди, заныло в кости,

Горько заплакал он, ужасом обуян.

Долго поднять испуганных взоров не мог.

Поднял - и что же? Видит: паук-осьминог

С ханской груди снимает святой талисман.

Понял Мингйан: перед ним не простой паук!

Спрыгнул паук - превратился в девушку вдруг.

Разом знакомку свою признает Мингйан!

Девушка направляется к богатырю

И на него надевает святой талисман.

"Воин, запомни то, что сейчас говорю:

Барс и гиена заснули, не встанут, поверь;

Их усыпила я на сорок суток теперь;

Я до рассвета должна расстаться с тобой:

Выйду, вступлю со стражей внутренней в бой,

Ты же, по правилам веры, в ночной тиши,

Дело благое свое, Мингйан, заверши

И постарайся покинуть башню к утру".

Вышла. Мингйан испил благодатной арзы.

Огненная вода разлилась по нутру,

Вспыхнули в зорких глазах зарницы грозы.

Соединил для молитвы ладони Мингйан,

И поклонился грозной иконе Мингйан,

И потушил светильник пальцем одним,

И, подойдя к владыке, склонился над ним,

И закричал он, вынув булат из ножон:

"Будешь, Кюрмен, не моей рукой поражен –

Это великий Джангар тебя покарал!"

С этим вонзил он в живот блестящий булат

И повернул его семьдесят раз подряд.

От неожиданной боли Кюрмен заорал,

Бросил с размаху противника в правый ад –

Тот устоял на мизинце правой ноги.

Бросил с размаху противника в левый ад –

Тот устоял на мизинце левой ноги.

Стали тогда врукопашную биться враги

В ханском покое, погруженном во тьму.

Бросил Мингйан Кюрмена к противной стене:

Без талисмана не страшен Кюрмен никому!

Руки и ноги скрутив на ханской спине,

Хана Кюрмена сунул в большую тулму.

Он увидал, распахнув двенадцать дверей:

Травы росою покрылись утренней там,

Девушка билась со стражей внутренней там,-

С доблестной ратью Кюрменовых богатырей,

С грозным тюменом она сражалась одна.

Славный Мингйан перепрыгнув через поток

Пеших и конных, попал в седло скакуна,

И превратилась девушка в желтый платок,

Над изумленным войском взметнулась она,

За пояс богатыря заткнулась она.

Наш богатырь нагайкой ударил коня.

На расстоянье пробега целого дня

Ставил свои передние ноги скакун.

Задние ноги ставил в дороге скакун

На расстояние в целый ночной пробег.

Если же сбоку смотрел на него человек –

Чудилось: выскочил заяц из муравы.

Травы степные тонули в красной пыли.

Пламя ноздрей обжигало стебли травы.

Мчался Шарга, подбородком касаясь земли,

А подбородок стальной опирался на грудь...

"До расстоянья в двенадцать дней и ночей

Мы сократим двенадцатимесячный путь",-

Молвила девушка и подняла суховей,

Страшному ветру степному велела подуть.

Ветер подул за хвостом Алтана Шарга –

Вот уже мысли быстрей Соловый летит!

Всадники вдруг услыхали топот копыт.

Это Мерген догонял их - Кюрмена слуга.

Молвила девушка, сразу признав врага:

"Дайте мне ваш Кивир *- знаменитый лук.

Если на горле застежки Мерген отстегнул –

Мы победим главаря Кюрменовых слуг.

Если ж на горле застежки Мерген застегнул

Плохо, Мингйан, окончатся наши года".

Девушка синий лук натянула тогда,

Через плечо поглядела в степную ширь.

Видит она: из-за сильной жары богатырь

Обе застежки на горле своем отстегнул!

В желтое горло вонзилась тогда стрела

И богатырскую голову сорвала.

Враг обезглавленный повод коня повернул,

Спешился, в черную землю саблю воткнул

И обмотал поводья вокруг колен...

Саблю сжимая, дух испустил Мерген.

Славный Мингйан велел возвратиться коню,

Спрыгнул на землю, с убитого снял броню,

Воина зла, чародея, он предал огню,

Вражеского жеребца повел за собой.

На девяностые сутки слез у дверей

Джангровой башни, покрытых искусной резьбой.

Вышло навстречу множество богатырей,

И развязали они большую тулму.

Освободили Кюрмена, сказали ему:

"Справа садитесь, на восьминогий престол".

Слушать не стал их Кюрмен и дальше пошел,

Сел он повыше Джангра Богдо самого!

Семеро суток длилось уже торжество,

Молвил в разгаре пиров могучий Кюрмен:

"Много я вижу в этой стране перемен!

Сын Узюнг-хана, Джангар великий, владей

Этой прекрасной землей бессмертных людей".

И, провожаемый всей богатырской семьей,

Этот могучий Кюрмен уехал домой.

Возобновилось в ханском дворце торжество.

Молвил Алтан Цеджи, богатырь и пророк:

"Милый Мингйан, покажи-ка мне желтый платок,

Что из кармана выглядывает твоего".

Вынул Мингйан платок, и у всех на глазах

Девушка появилась такой чистоты,

Девушка появилась такой красоты,

Что потускнело солнце на небесах!

Справа, пониже ханши Ага Шавдал,

Девушка села, и каждый тогда увидал:

Ханшу затмила она сияньем своим...

"В жены красавцу - красавицу отдадим,

Пусть она будет Мингйану доброй женой!-

Крики послышались.- Доблестный воин Мингйан!"-

"Слишком заслуги ее велики предо мной,-

Молвил Мингйан,- ее недостоин Мингйан:

Неоднократно спасала мне душу и честь.

Равным красавице я не могу себя счесть,

Девушку эту назвать не посмею своей".

Эти шесть тысяч двенадцать богатырей,

Долго советуясь, изрекли приговор:

"Сын ясновидца, отважный Аля Шонхор

Пусть эту девушку спутницей изберет".

И богатырские снова пошли пиры,

Бумбы страна воссияла из рода в род...

И в золотом совершенстве с этой поры,

В мире, в довольстве, в блаженстве с этой поры

Зажил могущественный богатырский народ.