Джек-пот для Золушки

40

«Ты родилась в рубашке» — говорили Наташе в больнице.

Действительно, то, что ей удалось уцелеть в такой жуткой аварии, уже само по себе было огромной удачей, но еще поразительней было то, что отделалась она при этом сущими пустяками. Перелом руки, сотрясение мозга, ушибы и ссадины — все это и в самом деле казалось пустяком, если учесть, в какой передряге ей пришлось побывать.

Не проходило дня, чтобы Наташа не возвращалась мыслями к трагическим событиям, снова и снова пытаясь понять и оценить степень своей вины в гибели Левчика. Ведь она совсем не желала его смерти. Эта мысль ни на секунду не возникала у нее ни во время погони, ни даже в тот последний момент, когда она бросила свой «Форд» наперерез его машине. Ее цель была другой — остановить, любой ценой остановить убийцу. Да, она сознательно протаранила джип Левчика, но в том, что за этим последовало, ни ее умысла, ни вины не было! Так кто же она теперь, в конце концов, — убийца или нет?!

А еще она много думала о программе. Наташа никак не могла понять, почему всемогущая «рыбка» нарушила условия ее последнего, «миллиардного» желания. «Чтоб никто из моих знакомых не пострадал» — единственное, что оговорила Наташа, когда вводила в DREAMREALIZER третью задачу. Так почему же проклятая программа пренебрегла этим условием и потребовала смерти Коли? И почему, кстати, не уберегла от гибели Левчика?

Впрочем с Левчиком все было ясно — в тот момент, когда столкнулись их машины, программа уже была остановлена. И кто знает — не отключи Наташа вовремя DREAMREALIZER, может, Левчик и добился бы своего. Уж наверное «рыбка» бы расстаралась и устроила так, чтобы никто не смог помешать ему выполнить ее указание — ни Наташа, ни кто-либо другой!

Но Коля… Почему программа оказалась так жестока именно к Коле? Неужели чертова «рыбка» просто-напросто выбрала самую дорогую плату за исполнение желания?! Назначила цену, выше которой ничего нет и быть не может?! Так же, как было с бабулей и квартирой? Хочешь миллиард — получай, но уж и заплати за него сполна!

А как же Наташино условие — чтоб никто не пострадал? Неужто расплата за выполненное желание превыше самого желания? Быть этого не может!

Ей пришлось немало поломать голову, прежде чем родилось единственное логичное объяснение случившемуся. В то время, когда Наташа вводила свое третье желание, она еще не была знакома с Колей. Видимо, «рыбка» оказалась формалистом и не включила нового знакомого своей хозяйки в число первоначально избранных — тех, о чьей безопасности ей следовало заботиться. Коля всего-навсего не подпадал под Наташино условие! Вот почему программа так хладнокровно и безжалостно добивалась его устранения!

Наташа поправлялась быстро, головокружения и тошнота уже почти не беспокоили, рука тоже болела все меньше. Хуже было другое. В больнице ее навестил следователь прокуратуры и сообщил, что по факту гибели в ДТП гражданина Усачева возбуждено уголовное дело, и что Наташа проходит по этому делу главным подозреваемым. И хотя она давно ждала чего-нибудь подобного и была к этому готова, как выбираться из этого положения — было совершенно непонятно. Наташа сослалась на плохое самочувствие и отказалась до своего полного выздоровления давать какие бы то ни было показания. Ей нужно было выиграть время, чтобы обдумать варианты защиты.

Ежедневно приходил Коля. Садился рядом, брал ее руку в свою и молчал, не сводя с нее больных от сострадания глаз. Он не задавал никаких вопросов, но Наташа понимала, что это вовсе не означает, что их у него нет. Ее безумный поступок — таран на дороге в Филатовку — конечно же, требовал объяснений. К тому же теперь, считала она, настало, наконец, время рассказать ему и о DREAMREALIZERe.

Когда врачи разрешили ей вставать, они отыскали укромный уголок под лестничным маршем. Там, в пыльном полумраке, на старом сломанном топчане, Наташа и рассказала Коле все — от объявления на автобусной остановке до сообщения по электронной почте, отправленного «рыбкой» Левчику. Она утаила от него только одну небольшую деталь — причину, по которой программа требовала устранения Коли. Такая немотивированная жестокость ноутбука выглядела несколько непонятно, но, черт возьми, разве только это было непонятно во всей этой невероятной истории!

К немалому удивлению Наташи, Коля поверил ей сразу и полностью. DREAMREALIZER вызвал у него огромный интерес, и он пообещал разобраться с ним, как только Наташу выпишут из больницы. Впрочем, он не стал развивать эту тему, а перевел разговор на другое дело — уголовное. Наташе грозило обвинение в непредумышленном убийстве, и именно это, по его мнению, было сейчас самым важным. Оказывается, Коля уже подключил к этому делу адвоката — его привел Боря, тот самый юрист, троюродный брат Лени Гуральника, что помогал им на заводе. Вообще, по словам Коли, все заводские очень переживали за Наташу и давно бы появились у неё в больнице, если бы не запрет врачей.

Она увидела их в день выписки. Концессионеры — все до единого с цветами! — встречали ее в больничном дворе. Обступив ее со всех сторон, они хором гомонили что-то радостное, возбужденное. Наташа растерянно улыбалась, даже не пытаясь вникнуть в то, что ей говорят, просто было очень приятно видеть знакомые, почти родные лица. Кто-то предложил немедленно «рвануть на завод» — похвастать перед директором уже сделанным, обсудить, что делать дальше. И она, наверное, согласилась бы на это предложение, но решительно возразил Коля.

— И думать не моги! — отрубил он в ответ на ее вопросительный взгляд. — А ты, Мара, соображай, что предлагаешь! Значит так, друзья-товарищи, еще минимум неделю — никаких дел! Это врач сказал, не я, всем понятно? А сейчас нам нужен полный покой, поэтому торжественный митинг объявляю закрытым! Кто нас отвезет домой?

— Я! — поднял руку Леня Гуральник.

Наташу усадили в белую «Шкоду» и завалили цветами. После шумных, горячих прощаний и пожеланий выздоровления, наконец, поехали.

— Я сегодня встречался с Борькой и адвокатом, которого он привлек, — заговорил Леня после долгой паузы. — Дела неважные, ребята. У следователя лежат показания свидетелей аварии. По ним выходит, что столкновение с Наташиной стороны было умышленным — что-то вроде тарана. Это обстоятельство серьезно осложняет наше положение. Теперь списать все на обычную неосторожность, неумение или на Плохую дорогу не получится. Дело пахнет сроком, вот какая петрушка, и, увы, отнюдь не условным. Сейчас Борька со своим другом разыскивают этих свидетелей. Если удастся уговорить их — словами или рублем — изменить показания, то можно рассчитывать на сравнительно благополучный исход, а если нет… — Гуральник замолчал.

— Спасибо, Леня, — тихо отозвалась Наташа.

— Ты держи нас в курсе, хорошо? — попросил Коля.

— Ладно, — кивнул Леня. — Да они сами позвонят, как только что-нибудь выяснят…

Ближе к вечеру Наташа, Коля и Елена Михайловна сели пить чай с любимым черничным пирогом. За полдня, проведенных Наташей дома, неприятности успели постепенно отойти на задний план. О них старались не вспоминать, говорили о разных мелочах — от рецептов пирогов до предстоящего ремонта в квартире. В уюте и спокойствии тихой домашней обстановки Наташа отдыхала душой, да и разговор ее увлек, и она уже деятельно обсуждала, какого цвета обои подойдут в их с Колей комнату и как будет лучше — заново перестелить паркет или покрыть полы ковролином.

И тут раздался телефонный звонок. Незнакомый мужчина представился следователем Семибратовым и вежливо, но категорично пригласил Наталью Александровну Цыбину прибыть завтра к нему в прокуратуру для беседы.

Вот так — Наташа сумела забыть о своих проблемах, но проблемы о ней не забыли…

Старший следователь прокуратуры Григорий Васильевич Семибратов был похож на цыгана — темноволосый, кучерявый, с жестким, пронзительным взглядом колючих черных глаз из-под кустистых бровей. Некоторое время он, ни слова не говоря, буравил гостью своими глазами-жалами, пытаясь таким образом то ли смутить подозреваемую, то ли проникнуть в ее мысли и понять, что она скрывает. Наташа, в свою очередь, изо всех сил старалась выглядеть невозмутимой и не выказать следователю свое волнение, такое понятное и естественное в ее положении.

— Признаюсь вам, Наталья Александровна, — заговорил, наконец, Семибратов глухим, бесцветным голосом, — что поначалу это дело показалось мне абсолютно ясным. Плохая дорога, невнимательность, ваш мизерный водительский стаж — все это вполне объясняло случившееся. Но вскоре открылись новые, очень любопытные обстоятельства, — он открыл красную папку перед собой и перевернул несколько страниц. — Вот что показали свидетели ДТП. Гражданин Коновальчук, водитель «МАNа», заявил, что синий «Форд» целенаправленно мчался наперерез джипу Усачева так, словно гнался за ним. При этом скорость вашей машины составляла никак не менее 130 километров в час. То же самое показали граждане Бивнев и Куманько, следовавшие по дороге непосредственно за машиной Усачева. Как вы можете это объяснить?

— Ни за кем я не гналась, просто очень торопилась, — пожала плечами Наташа.

— Но вы даже не пытались тормозить перед выездом на асфальт. На такой скорости вписаться в поворот невозможно! — развел руками следователь.

— Я… У меня что-то случилось с машиной. Педаль газа заело, я растерялась и не смогла затормозить. — Наташа продолжала гнуть свое, как и посоветовал ей накануне адвокат.

— Да? А в акте технической экспертизы, — следователь ткнул пальцем в папку, — утверждается, что ваш «Форд» до столкновения был абсолютно исправен. И тормоза, и другие системы управления на вашем автомобиле были в полном порядке! Что вы скажете на это?

Наташа только снова пожала плечами.

— Хорошо. Скажите, Наталья Александровна, вы были знакомы с гражданином Усачевым?

— Я? — растерялась Наташа.

— Он был вашим первым заместителем в принадлежащей вам компании «Цна». У вас был с ним конфликт? Вы ссорились накануне аварии? — Семибратов впился в нее колючим взглядом.

— С Левой?! Да с чего вы взяли?! Мы с ним прекрасно ладили, дружили еще со школьных времен… Вы думаете, что я… — Наташа старательно изображала полнейшее недоумение. — Вы что?! Это же простое совпадение, неужели вы не понимаете?!

— На столе Усачева в вашем офисе обнаружена распечатка сообщения электронной почты за вашей подписью. Оно содержало некоторые довольно странные указания относительно другого вашего сотрудника — Николая Ярославцева.

— Но я ничего ему не отправляла! — совершенно искренне воскликнула она.

— Возможно, — кивнул мужчина, — хотя сообщение отправлено с компьютера, зарегистрированного по вашему адресу. Тогда как объяснить тот факт, что всего через полтора часа после этого послания именно вы протаранили машину Усачева в пяти минутах езды от дачи, где находился в данный момент Ярославцев? Или это тоже простое совпадение?

Наташа молчала, опустив голову. Кто бы мог подумать, что Левчик решит распечатать роковое послание «рыбки»?! Она совершенно не знала, что ей отвечать следователю. Было ясно, что теперь схему защиты надо было менять, но как?

— Что же вы молчите, Наталья Александровна? Вы понимаете, что все это позволяет квалифицировать ваши действия как предумышленное убийство?! — повысил голос следователь.

— Я… я не готова сейчас все это объяснить. — Наташа, прикрыв глаза, потерла пальцем переносицу. — Поверьте, мне самой еще нужно во многом разобраться.

— Хорошо, — неожиданно легко согласился Семибратов и закрыл папку. — Вернемся к этой теме позже.

— Я могу идти? — встала Наташа.

— Ни в коем случае! — следователь тоже поднялся. — Присядьте, пожалуйста, Наталья Александровна. Разговор только начался, и у нас с вами впереди еще столько интересного!

Он открыл железный шкаф, убрал в него папку и достал оттуда другую — на сей раз синего цвета.

«А это что еще такое?» — насторожилась Наташа.

Следователь сел на свое место, вздохнув, помял руками виски. Взглянул исподлобья на Наташу и вдруг криво усмехнулся.

— А вы прелюбопытнейшая личность, Наталья Александровна! Тихая аспирантка, исследователь, так сказать, пыли веков, прекрасные отзывы в институте, и вдруг — главный фигурант сразу двух уголовных дел!

— Двух? — опешила Наташа. — Почему двух?

— На днях в прокуратуру поступило заявление гражданки Митрохиной Валентины Павловны, — Семибратов перешел на сухой, казенный тон. — В нем говорится, что вы с помощью прямого обмана выманили у ее несовершеннолетней дочери разработки в области электронной техники ее мужа, Митрохина Анатолия Витальевича. На основании этих разработок вы подали на свое имя заявку на изобретение нового метода обработки цифровой информации. Вы подтверждаете это?

— Что именно? — вскинула голову Наташа. — Да, я взяла у Любы Митрохиной папку с бумагами ее отца. Да, я сказала ей неправду, просто так было проще. Почему? Дело в том, что мне рекомендовали работы Митрохина как весьма интересные, но я не хотела подавать девушке какие-либо надежды до той поры, пока не смогу лично убедиться в ценности исследований ее отца. Я, между прочим, показывала Митрохинские записи лучшим московским специалистам, и ни один из них не нашел в них ничего заслуживающего внимания. Так что к моей заявке работы Митрохина не имеют никакого отношения!

— Это всего лишь ваше частное мнение, у меня, например, — другое. Окончательно этот вопрос будет решать компетентная экспертная комиссия. Пока оформление патента на ваше имя приостановлено — до выяснения всех обстоятельств. Если выяснится, что ваша заявка на изобретение — плод трудов другого человека, причем добытых вами обманом, вам грозит обвинение в мошенничестве и присвоении чужой интеллектуальной собственности. Кстати, Наталья Александровна, — на лице следователя опять появилась неприятная ухмылка, — не соблаговолите ли объяснить, как вам, историку по образованию, удалось совершить открытие в электронике? Знаете, а я где-то слышал, что времена ученых-энциклопедистов закончились лет двести-триста назад? Неужто неправда? Неужели не перевелись еще на Руси Ломоносовы, а? Как же вы осилили-то это, голубушка?!

Наташа решила не реагировать на едкости следователя и промолчала. Да и что она могла ему ответить?

— Молчите? Ну и правильно делаете! То, что заявку подготовил Ярославцев по материалам Митрохина, мне и так известно. Давайте будем считать этот вопрос риторическим! — Семибратов решительно захлопнул папку и отодвинул ее на край стола. — Что меня действительно крайне интересует — так это то, где сейчас записи Митрохина! Их уже заждались в экспертной комиссии, и я намерен заполучить их сегодня же! Вот, ознакомьтесь. — Следователь протянул Наташе бумагу.

— Что это?

— Постановление о проведении обыска в вашей, Наталья Александровна, квартире и в квартире Ярославцева, — отчеканил Семибратов и тут же следом улыбнулся. — Впрочем, «обыск» — это слишком громко сказано. Просто мы с вами сейчас проедем к вам домой, и вы отдадите мне все бумаги Митрохина. И те, что вы взяли у него дома, и те, что получили от него самого в больнице. А заодно осмотрим и ваш компьютер — надо же выяснить, кто все-таки послал Усачеву то самое сообщение…

41

В черную прокурорскую «Волгу» кроме шофера, Семибратова и Наташи сели еще двое мужчин. Одного из них следователь представил как эксперта-криминалиста, о другом не сказал не слова.

— Ну-с, Наталья Александровна, куда прикажете? — повернулся к ней сидевший впереди Семибратов. — Мне бы хотелось сначала получить записи Митрохина. Где вы их храните? У себя, на Чугунной, или у Ярославцева?

— У Ярославцева.

Наташа решила отдать бумаги по-хорошему. Конечно, это была наиважнейшая улика против нее, без них никакая экспертиза состояться не могла, и можно было бы попытаться их спрятать, уничтожить, сказать, что они, например, утеряны. Но времени на это уже не было, и Наташа понимала, что при тщательном обыске следователь все равно сегодня же их отыщет. К тому же устраивать полномасштабный «шмон» в Колиной квартире, на глазах у Елены Михайловны, ей совсем не хотелось. Поэтому когда машина остановилась у дома Ярославцевых, Наташа обратилась к Семибратову:

— Послушайте, Григорий Васильевич, давайте обойдемся без излишней помпы. Оставьте, пожалуйста, своих помощников здесь, в машине. Я сама отдам вам Митрохинские записи — все до последнего листочка, честное слово.

Семибратов коротко переглянулся с неизвестным, сидящим рядом с Наташей, и согласился:

— Что ж, пожалуй. Но мне все-таки позвольте поприсутствовать!

К счастью, ни Елены Михайловны, ни Коли дома не оказалось. Наташа, не раздеваясь, быстро прошла в Колину комнату, взяла бумаги — обе тетрадки и папку с черновиками — и вручила их следователю:

— Вот, здесь все, можете убедиться…

Тот заглянул в папку, перелистал мельком тетради и, засовывая их к себе в портфель, удовлетворенно кивнул.

— Ну вот и хорошо, сейчас составим акт об изъятии…

— Григорий Васильевич, — перебила его Наташа, аккуратно, но настойчиво оттесняя незваного гостя к выходу, — давайте сделаем это потом! У меня дома или хотя бы внизу, в машине, а?

— Да, вы не слишком гостеприимная хозяйка, Наталья Александровна! — усмехнулся мужчина. — Надо же, вы так трогательно беспокоитесь о своей репутации, а между тем вам грозит самая что ни на есть настоящая тюрьма!

— Ну, пока еще я не в тюрьме, да и окажусь ли там — это еще неизвестно, а о репутации следует думать всегда! Не правда ли, Григорий Васильевич?… Да пойдемте же скорей, Господи! — Наташа уже открыто подталкивала его к двери.

В ответ на это следователь отрывисто хохотнул и, укоризненно покачивая головой, вышел на лестничную площадку…

В старой квартире Наташи прокуратуру и в самом деле интересовал только ее ноутбук. Сначала над ним колдовал криминалист — снимал отпечатки пальцев с клавиатуры и «мышки», — а потом настал черед второго помощника Семибратова. Он оказался специалистом по компьютерам, и его задачей, видимо, было изучить содержимое DREAMREALIZERa.

Он расположил рядом с ним свой ноутбук, соединил их шнуром и включил оба компьютера. Эти манипуляции хмурого дядечки поначалу не вызвали у Наташи и тени беспокойства. Она думала, что он, как и говорил Семибратов, займется злополучным посланием, отправленным «рыбкой» Левчику. Действительно, он первым делом залез в почтовый ящик и перекачал все его содержимое в свой ноутбук.

«Ну, все?» — с облегчением подумала Наташа.

Но компьютерщик и не думал останавливаться. Он открыл обзор жесткого диска DREAMREALIZERa и принялся методично — директорию за директорией — переписывать все содержимое Наташиного ноутбука в свой. Он двигался по списку сверху вниз и копировал все подряд с неумолимостью танка, прущего напролом к своей единственной цели. Наташа похолодела — она поняла истинный смысл действий хмурого дядечки. Он искал «рыбку».

Семибратов пристроился за спиной компьютерщика и молча следил за его работой. Они были уже на середине списка. «Golden Fish» была в нем на последнем месте, сразу после игрушек. Еще минута-другая, и они доберутся до нее. И что тогда? Наташа лихорадочно пыталась понять — что будет, если следователь сейчас скопирует «рыбку»? Как распорядятся дьявольской программой в прокуратуре? И какими последствиями это обернется для нее лично? Использование магических программ в корыстных целях — это отягчающее обстоятельство или наоборот?!.. А может, это и к лучшему — спишут теперь все на «рыбку»…

— Все, у меня винт забит, — с легкой досадой сказал компьютерщик. — Что делать?

Наташа заглянула ему через плечо. Они остановились на директории «Games».

— Открой и посмотри, что там. Если и правда одни игры — черт с ними, а если что-то еще, будем скачивать на дискеты, — распорядился следователь.

Компьютерщик принялся одну за другой открывать программы. Он не пропускал ни одной, запуская даже самые общеизвестные игры, и только убедившись, что перед ним и в самом деле всего-навсего безобидная игрушка, переходил к следующей.

«Все! „Lines“ — последняя, следующая — „рыбка“!!! — заметались в панике мысли. — Что делать-то, Господи?… А-а-а! Скажу — не знаю ничего! Ничего не знаю!!! Никогда ее не включала, и вообще — первый раз вижу!»

— А это что еще за «Золотая рыбка»? — повернул к ней голову Семибратов.

Удавкой перехватило горло, и, чтоб не выдать себя, Наташа в ответ лишь пожала плечами.

Компьютерщик щелкнул мышкой, запуская программу. Наташа замерла — сейчас на экран выплывет сонный карась и…

Но что это?!.. Вместо привычного карася дисплей высветил совсем другую картинку!!!

Неровная ломаная линия разделяла экран на две части — синюю и зеленую. Возле линии стояла какая-то непонятная фигурка, еще одна неподвижно расположилась на зеленом поле, а на синем — то тут, то там периодически появлялось крохотное желтое пятнышко.

Вяло потыкав в клавиши со стрелочками (фигурка на экране при этом судорожно задергалась в разные стороны), мрачный дядечка буркнул:

— Примитив…

— Хлам, как и все остальное. Ладно, заканчивай, — с раздражением бросил Семибратов и повернулся к Наташе. — Ну вот и все, Наталья Александровна… Что это с вами? Вам плохо?

Бледная как мел Наташа приложила ладонь ко лбу и, прикрыв глаза, прошептала:

— Да, нехорошо… Что-то голова кружится… Извините, мне надо лечь…

— Конечно-конечно… — Испугавшийся следователь взял Наташу под руку и повел в комнату. — Прилягте, пожалуйста! Мы, собственно, уже закончили… Может быть, вызвать врача?…

— Спасибо, не надо. Мне нужен только покой, — жалобно сказала она, опускаясь на диван. — Григорий Васильевич, вы захлопните за собой дверь, хорошо?…

— Ну разумеется! Отдыхайте, Наталья Александровна, поправляйтесь… Я позвоню вам на днях, а вы… Если что-то вспомните, вот, — он положил на диван рядом с ее рукой визитку и стал торопливо отступать к выходу. — До свидания, выздоравливайте…

Едва за следователем закрылась дверь, Наташа вскочила как ужаленная и бросилась на кухню, к DREAMREALIZERy. To, что пять минут назад у нее на глазах изобразил ее ноутбук, было настолько невероятно, что она хотела немедленно убедиться, что все это ей не померещилось.

В два счета был включен компьютер и запущена злосчастная программа. Наташа впилась в экран. Нет, ничего ей не померещилось — загадочная и непостижимая «рыбка» действительно сменила свое обличье.

Теперь, без посторонних, можно было спокойно рассмотреть, что же отныне скрывалось под названием «Golden Fish». Это и в самом деле была игра, причем либо очень старая, из самых первых, либо слепленная второпях, на скорую руку, крайне небрежно и даже убого.

Сюжет, разумеется, был традиционный. Кое-как прорисованный старик метался по берегу, пытаясь накрыть неводом появляющуюся на поверхности моря рыбку. Невод в его руках больше походил на обычную авоську с несоразмерно длинными ручками. На берегу сидела такая же невнятная старуха, естественно, со своим разбитым корытом. При каждой удачной попытке старика звучал корявый туш и исполнялось очередное старухино желание: сначала появлялось целое корыто, потом новая изба, боярский терем, царский дворец и, наконец, — снова разбитое корыто. Игра была совершенно примитивной, а графика — настолько отвратительной, что если б вдруг отыскался где-нибудь невежда, слыхом не слыхавший об этой сказке Пушкина, он бы ни за что не догадался, где на экране кто.

Наташа, как завороженная, бездумно гоняла бедного старика по берегу, раз за разом прогоняя полный цикл программы — от разбитого корыта, через растущее благосостояние ненасытной старухи — назад, к корыту. Метаморфоза, случившаяся с программой, настолько сбила ее с толку, что она никак не могла решить — хорошо это для нее или плохо.

«Я — как эта старуха, — ворочались в ее голове вялые мысли. — Тоже, можно сказать, у разбитого корыта очутилась. А то, что у меня свой завод… В тюрьме это вряд ли меня утешит! Зато у этой старушенции на экране рыбка всегда под рукой, а моя… Уплыл мой карасик в синее море! Все, капут… Теперь придется выкарабкиваться только самой, помощи мне ждать больше неоткуда… Эх, „рыбка“, „рыбка“…»

Из оцепенения Наташу вывел звонок телефона. Это был Коля, он искал ее повсюду, чтоб узнать, чем же окончился ее визит к следователю. Наташе было что рассказать ему об этом, но первым делом, неожиданно даже для себя самой, она выложила ему совсем другую новость.

— Коля, «рыбка» исчезла!

— Какая рыбка? О чем ты? — не понял он.

— Программа «Golden Fish», я же тебе рассказывала, — она исчезла!

— Как исчезла?

— Так! Вместо нее в ноутбуке теперь какая-то тупая игра! Я ничего не понимаю, Коленька! — раздраженно пожаловалась Наташа. — К компьютеру никто не прикасался, а программа…

— Подожди ты с компьютером, — перебил ее встревоженный Николай, — скажи лучше — ты была в прокуратуре?

— Да.

— И что?

— Ничего нового. Свидетели показали, что столкновение было умышленным. А еще следователь нашел то сообщение Левчику, ну, где я якобы приказала тебя… того… Да! — взвинчено, на нерве воскликнула она. — Против меня же завели еще одно дело — о мошенничестве! Жена Митрохина заявила, что я добыла тетрадки обманом, поэтому патент мне не выдадут, вот! Все Митрохинские. бумаги у меня отобрали, а главное, Коля, — «рыбка» уплыла! — В Наташином голосе звенели слезы.

— Наташ, ты успокойся, слышишь — мягко попросил Коля. — Все обойдется, вот увидишь. Я сейчас приеду и мы во всем разберемся! Дождись меня, ладно?…

— Приезжай скорей, Коленька, мне так паршиво… — Наташа положила трубку и расплакалась…

42

Весь следующий день Наташа провела в каком-то тупом и безысходном оцепенении. Ею овладело отчаянье — в то, что ситуацию с уголовными делами можно уладить, больше уже не верилось.

Коля целый день мотался где-то с юристами и домой вернулся поздно вечером. Хоть он и старался держаться бодро и уверял Наташу, что дела идут совсем неплохо, она сразу догадалась — ничего существенного сделать ему не удается.

Ей вдруг стало жалко Колю — бегает, суетится, а толку… Он ведь не дурак, понимает, что шансов у Наташи почти нет. И что его ожидает впереди? Будет ей передачки в тюрьму таскать? А может — не будет?…

Так или иначе, но сейчас она была благодарна ему за участие, за заботу, и ей пришло в голову, что сидеть и раскисать квашней — это с ее стороны свинство по отношению к Коле. Он так старается, а она… Наташа задумалась, чем бы заняться, и не нашла ничего лучшего, чем взять свои черновики по диссертации. Сначала она лишь делала вид, что читает, потом до нее постепенно начал доходить смысл написанного, наконец, она взяла ручку и по-настоящему принялась за работу.

Утром — а это была суббота — Наташа продолжила свои занятия. Она спряталась от всех своих бед в работу, как улитка в раковину. И, как не раз уже бывало, это ей помогло — она быстро увлеклась и уже почти не вспоминала ни о смерти Левчика, ни об уголовных делах, ни об исчезнувшей «рыбке».

Зато о «рыбке» не забыл Коля. В выходные он не мог продолжить хлопоты по делам Наташи, поэтому остался дома. У него нашлось другое занятие — он водрузил на стол DREAMREALIZER, захваченный накануне из старой квартиры, подключил его к сети и, потирая руки, воскликнул:

— Ну-с, давай знакомиться, Золотая рыбка? Но скорого знакомства не вышло. Игра запустилась легко, но вот ни раскрываться, ни переписываться на Колин компьютер файлы программы не желали ни в какую.

— Черт знает что! — озадаченно пробормотал Коля.

— Что там у тебя? — оторвалась от диссертации Наташа.

— Да вот, «рыбка» твоя фортели выкидывает! Прячется, негодница, знакомиться не желает!

— А ты что думал? Это тебе не «тетрис» какой-нибудь! Погоди, попьет она твоей кровушки, вот увидишь! — ехидно улыбнулась Наташа.

— Ничего, мы тоже не лыком шиты! Дай срок, я эту твою «рыбку» и выпотрошу, и разделаю… — пообещал Коля.

Однако время шло, а результата не было. На вопросы Наташи он лишь взъерошивал свои волосы и бурчал что-то невнятное, а то и не отвечал вовсе. Она оставила его в покое — пусть человек работает. Изредка бросая на Колю взгляды, Наташа замечала, что его бедная прическа становится все ужасней и ужасней. Судя по ней, программа и в самом деле оказалась весьма крепким орешком.

Битва с несокрушимой «рыбкой» продолжалась до самого вечера.

Наташа уже давно закончила свои занятия, успела даже почаевничать с Еленой Михайловной, когда Коля, наконец, откинулся в кресле и, устало улыбаясь, произнес:

— Ну вот и все! Спеклась, голубушка!..

— Что — неужели выпотрошил? — подскочила к нему Наташа.

— А то! — подмигнул ей Коля.

Она взглянула на монитор ноутбука — там были какие-то непонятные таблички, знакомым сонным карасем и не пахло.

— И где же «рыбка»? — спросила она. — А это что такое?

— Это, Наташ, такая штуковина, которая нам вскроет нутро твоей «рыбки». Вот смотри, — он щелкнул мышкой, и появилось окошко с двумя файлами «Golden Fish». — Вот она, твоя «рыбка». Это — так называемый исполняемый модуль или, проще говоря, — сама программа как таковая. А это — вспомогательный файл. В нем может быть справочная информация, результаты игроков или еще какие-нибудь сведения. Ну, что открываем сначала?

— Какие еще результаты игроков?! Ты же видел эту тупую игрушку! Хотя… А ну, давай-ка вспомогательный!

Коля что-то быстро настучал на клавиатуре, окошко на экране сменилось табличками, и DREAMREALIZER недовольно, как показалось Наташе, загудел. Прошло несколько томительных секунд, наконец, экран, на мгновенье погаснув, высветил длинный список.

— Что это? — озадаченно пробормотала Наташа и тут же осеклась.

У нее перехватило дыхание. Она поняла — что!

На мониторе DREAMREALIZERa был перечень всех, кто когда-либо пользовался услугами «рыбки».

Судя по нему, ноутбук немало походил по рукам. Первая запись датировалась аж 1987 годом, а всего записей было никак не менее полусотни.

Открывал список некто Коротаев Сергей Иванович. Кто был этот человек? Изобретатель DREAMREALIZERa или его первый подопытный кролик? Как и откуда попал к нему таинственный чемоданчик? Как он сумел им распорядиться? И что заставило его запустить «рыбку» в свободное плаванье в людское море?

Ответить на все эти вопросы мог, конечно, только сам Коротаев, но как его отыскать?

Кроме имени, никаких других данных о клиентах DREAMREALIZERa в перечне не было. Был только лаконичный отчет о работе программы — «тогда-то выполнена первая задача», «тогда-то выполнена вторая задача»… А о том, что это были за задачи — ни слова.

Наташа заглянула в самый конец списка. Под шестьдесят вторым номером значилась она сама.

«Цыбина Наталья Александровна, 02.11.00 — выполнена первая задача, 05.11.00 — выполнена вторая задача, 06.02.01 — Программа остановлена Пользователем».

И все. Все. Всего-то одна строчка в длинном сухом перечне — а сколько за ней событий!!!

Она вздохнула, невольно вспомнив разом все, что произошло с нею по вине проклятого ноутбука. Ее взгляд рассеянно скользил по списку и вдруг зацепился за знакомую фамилию. Наташа ахнула — оказывается, и он… Боже мой — и она тоже?!!

Одну за другой она обнаруживала в списке известные фамилии. Кого тут только не было! И бездарные политики, и безголосые певички, и новоявленные богатеи, и проворовавшиеся министры, и гремевшие на каждом углу всякие маги-целители-психотерапевты, и всенародные жулики, облапошившие полстраны, и популярнейшие актеры, чей талант был весьма сомнителен, и даже… Господи!.. Даже ОН…

Всех этих знаменитостей объединяло одно — их таланты и прочие достоинства были столь неочевидны, что у Наташи, как и у любого здравомыслящего человека, часто возникал вопрос — как же удалось этим вполне посредственным людям достичь таких невероятных успехов и взлететь на самую вершину?

Теперь Наташа знала — как.

Да, успела «рыбка» натворить дел… И откуда она только взялась на нашу голову?!!

А списочек-то был куда как любопытный!

Наташа штудировала его самым внимательным образом и вскоре обнаружила странную закономерность.

Абсолютно у всех бывших владельцев DREAMREALIZERa последней записью в строке была одна и та же фраза — «Программа остановлена Пользователем». У большинства это случалось на третьем желании, у некоторых — на втором, а у двоих — даже на первом! Так или иначе, но среди шестидесяти двух «счастливчиков» не нашлось ни одного, кто захотел воспользоваться всемогуществом «рыбки» в полной мере!

Наташе стало жутко. Неужели ВСЕМ клиентам программы довелось испытать нечто подобное тому, что испытала она?! Неужели «рыбка» всех ставила перед таким же чудовищным выбором?! Зачем? С какой целью? Или это чей-то эксперимент? Но что ж это за эксперимент такой — жуткий, безжалостный, бесчеловечный?! И кто, в конце-то концов, его над нами ставит?!!!

Наташа взглянула на Колю. Он, похоже, думал о том же. Во всяком случае, вид у него был крайне озадаченный и даже слегка испуганный.

— Ну что, посмотрим саму программу? — после паузы чуть хрипловато спросил он.

«А стоит ли?» — хотелось спросить Наташе, но она только пожала плечами.

Коля опять произвел какие-то манипуляции на клавиатуре, и список исчез. Снова сердито загудел DREAMREALIZER, а через несколько секунд на экран вылезло нечто совершенно неудобоваримое. Строчка за строчкой экран заполнили какие-то странные символы, не имеющие ничего общего ни с одной человеческой азбукой.

— Это что за абракадабра? — опешила Наташа.

— Абракадабра и есть! — ответил Коля, озадаченно почесывая затылок. — Сие есть, Наташ, отображение информации в неправильной кодировке. То, что на компьютерном сленге и называется — «абракадабра»!

— И как прикажешь ее понимать?

— А понимать это надо так, что либо сама программа защищена иначе, чем приложение, либо защита на ней — двойная. Короче, пошли спать. Завтра я постараюсь ее добить, а сейчас — извини, башка уже не варит…

Утром, когда Наташа проснулась, Коля уже сидел за компьютером. Было понятно, что настроен он весьма решительно.

— Ко-о-оля, — потянулась она, — ты с этой программой свихнешься!

— А, проснулась? — повернулся к ней Коля. — Не свихнусь, не боись! Нет такой загадки, чтоб один человек придумал, а другой не смог разгадать!

— Да? А ты уверен, что эту программу придумал человек?

— А кто? — не понял он.

— Дед Пихто! — подмигнула ему Наташа, рассмеялась и, накинув халат, отправилась умываться.

После завтрака каждый принялся за свое дело. Наташа — за диссертацию, Коля — за «рыбку».

Наташе работалось плохо, сосредоточиться на диссертации мешали постоянные мысли о программе. Раз за разом, отложив свои бумаги, подходила она к Коле и тихо спрашивала:

— Ну как?

«Никак», «подожди», «сейчас», «угу» — отвечал он односложно. Коле приходилось туго — «рыбка» сдаваться явно не собиралась! Его напряжение передалось и ей. К тому же Наташа помнила о вчерашних сенсационных откровениях во вспомогательном файле и сегодня от самой программы ждала уж никак не меньшей «бомбы»! Какую тайну могла хранить «рыбка» — это ей было трудно даже вообразить! Но было невероятно любопытно и чуточку страшно…

К вечеру Коля стал походить на Медузу Горгону — его взъерошенные волосы торчали во все стороны, как щупальца у разъяренного осьминога. Вид он имел усталый, растерянный и смущенный. Наташа поняла — он зашел в тупик.

Ей стало жалко его. Она подошла и погладила его по голове, хоть немного приводя в порядок вздыбленную прическу.

— Плюнь, Коль. Далась тебе эта программа… Что ты, программ не видел, что ли? Ну что в ней может быть интересного? Циферки разные, буковки… — приговаривала Наташа, продолжая гладить его мягкие волосы.

— Ну да… циферки и буковки… Что-о-о?! Циферки-буковки?! — он рванулся к ноутбуку, впился глазами в монитор, а через мгновение, хлопнув себя по лбу, вскричал: — Господи, какой же я олух! Это же простой код! Простой код, понимаешь?!.. — он радостно тыкал пальцем в экран. — Это вот — наверняка гласная… И это тоже…

Коля резко вскочил и, кинувшись к книжному шкафу, зарылся в стопку компакт-дисков.

— Ты умница, Наташ, а я-то… Вот что значит стереотип мышления! Да где же он… А, вот! — он вставил в свой компьютер компакт-диск и повернулся к Наташе. — Понимаешь, я как баран ищу у этой абракадабры защиту, а ее и нет вовсе! Похоже, здесь использован простой код — ну, это когда каждый значок соответствует определенной цифре или букве, понятно?

— А это что? — Наташа кивнула на программу, которую Коля переписывал с диска в REAMREALIZER.

— Да обычная программка декодирования. И если здесь действительно стоит простой код, она снимет его в два счета…

Он принялся торопливо стучать по клавишам.

— Ну вот, смотрим… — он нажал клавишу «Enter».

По низу экрана слева направо побежала синяя полоска, сопровождающая процесс дешифровки. Вот она достигла самого конца, экран коротко моргнул и выдал текст.

Едва взглянув на него, Коля с Наташей откинулись от компьютера и переглянулись. Их изумлению не было предела.

— Фан-тас-тика… — ошеломленно вытаращил глаза Коля.

— Вот это да-а-а… Ай да «рыбка»!.. — медленно покачивая головой, пробормотала Наташа. — А дальше? Что там дальше?…

Коля прокрутил открывшийся текст до конца, потом опять вернулся к началу.

— От и до — не подкопаешься! Бред какой-то!!! Ты что-нибудь понимаешь? — спросил он.

Наташа не ответила — как это можно было понять!!!

Текст, появившийся на экране DREAMREALIZERa, начинался словами:

Жил старик со своею старухой

У самого синего моря;

Они жили в ветхой землянке

Ровно тридцать лет и три. года…

А заканчивался:

Глядь: опять перед ним землянка;

На пороге сидит его старуха,

А пред нею разбитое корыто.

Это была «Сказка о Рыбаке и Рыбке» Пушкина. От первой и до последней строчки. Без вставок и купюр. Одна только сказка — и ничего кроме…

Они спорили до полуночи. Коля настаивал на том, чтобы копать дальше. Он уверял, что пушкинский текст — это тоже какой-то код, и если его взломать, они обязательно доберутся до самой программы!

Но Наташа стояла насмерть — нет и все! Ей стало страшно. То, что выдал DREAMREALIZER в качестве своей главной программы, ввергло ее в состояние, близкое к тому, что было накануне гибели Левчика. На дне души опять зашевелились какие-то мрачные предчувствия. Непостижимая сущность «рыбки» нагоняла на нее ноющую тоску и холодный страх. Наташа снова и снова вспоминала все беды, которые ей пришлось пережить по вине злосчастного ноутбука.

Нет, решила она, хватит бездумных и рискованных экспериментов! Держаться от тайн «рыбки» как можно дальше — вот лучшее, что можно придумать в их ситуации!

И в конце концов Наташе удалось добиться своего — уже в постели Коля все-таки дал ей слово, что больше к DREAMREALIZERy не прикоснется…

43

Утром, когда Коля уехал по делам, Наташа запрятала ободранный черный чемоданчик в узкую щель между шкафом и стеной. Как говорится — от греха подальше. Конечно, руки чесались обойтись с ненавистным ноутбуком покруче — вышвырнуть эту гадость вон из дома, но Наташа удержалась от самых радикальных действий.

Во-первых, DREAMREALIZER еще мог пригодиться Коле, ведь внутри компьютера наверняка нашлось бы масса интересного и полезного для его исследований. А во-вторых — если уж и избавляться от этого сатанинского отродья, то исключительно точно таким же способом, как она его и приобрела. Больше — никакого риска! Ну его к черту, этот ноутбук, с ним лучше не шутить. Да и вообще — береженого Бог бережет.

Пусть один довод полностью противоречил другому, однако оба они говорили за то, что лучше всего DREAMREALIZER пока припрятать — так Наташа и поступила.

Теперь черный чемоданчик не мозолил глаза, и это заметно подняло ей настроение. Оставив все свои страхи, Наташа принялась за диссертацию. Но спокойно поработать ей не дали.

В десять позвонил Сергей Кабалин и сообщил, что на завод нагрянула налоговая инспекция.

— Наташ, их интересует вся финансовая документация по «Цне», — извиняющимся голосом говорил он, — но она же в том, другом офисе, правильно?

— Конечно. Пусть едут туда, там же есть бухгалтер — он все им покажет.

— Понимаешь, — замялся Сергей, — они только что оттуда и говорят, что офис закрыт и в нем — ни души…

— Что за ерунда?! Быть того не может! — возмутилась Наташа.

— Но они так говорят…

Наташа задумалась. А почему, собственно, — не может? Сотрудников в офис набирал Левчик, и после его гибели они вполне могли разбежаться. Ведь с того самого дня никто из «концессионеров» в том офисе не появлялся, об их будущем с людьми никто не говорил, все биржевые операции прекратились, да и вообще… Да, это прокол. Об офисе на Разгуляе просто забыли!

— Вот что, Сереж, пусть налоговики отправляются на Разгуляй, я с ключами сейчас туда подъеду, — решительно скомандовала Наташа. — А ты возьми Леню, и поезжайте за ними — поможете мне разобраться там с документацией, хорошо?

— Хорошо. Ты уж извини, Наташ, что мы тебя сейчас напрягаем, но… — принялся оправдываться Кабалин. — Сама понимаешь — с налоговой инспекцией лучше не ссориться…

— Перестань, Сергей! — оборвала его Наташа. — Все правильно — дело есть дело. Ну, все, до встречи!

Несколько часов Наташа, Гуральник и Кабалин отбивали атаки налоговиков, но в конце концов вынуждены были признать свое полное поражение.

Бухгалтерия в «Цне» оказалась в катастрофическом состоянии. Нарушение на нарушении, к тому же — подчистки, исправления… А самое страшное — многих совершенно необходимых документов не было вовсе! По всей финансовой отчетности словно Мамай прошел! В какой-то момент у Наташи даже мелькнуло подозрение, что этот полный бардак — результат чьих-то злонамеренных действий. Обычная некомпетентность или разгильдяйство вряд ли могли привести к настолько выдающимся результатам.

Хоть сколь-нибудь внятно и правдоподобно объяснить инспекторам такую гибельную ситуацию с отчетностью не удалось. Не помогли ни уговоры, ни пылкие обещания сегодня-завтра все исправить, ни даже неуклюжая попытка Сергея «договориться по-человечески». Налоговики были неумолимы, как каменные истуканы с острова Пасхи.

Дело кончилось плохо, даже очень плохо. Часть документации инспектора изъяли, офис опечатали, а хуже всего — наложили арест на банковские счета «Цны». А это означало, что все работы по подготовке спеццеха на заводе уже через день-другой встанут.

Наташа была не просто огорчена, она была буквально оглушена этим обстоятельством. Все складывалось хуже некуда. Сначала гибель Левчика, потом уголовное дело — одно, второе… Завис патент, а теперь еще и это! Все один к одному! Словно какой-то вселенский заговор против нее!

Домой ее вез Гуральник. Всю дорогу он ругался — на налоговиков, на неизвестных ему бухгалтеров «Цны», на себя — за то, что прошляпил это дело и за целый месяц работы на новом месте не додумался поинтересоваться отчетностью в центральном офисе.

Наташа ему рассеянно поддакивала, а сама постоянно возвращалась к мысли о заговоре. И чем больше она об этом думала, тем очевидней для нее становилось: заговор — не заговор, но без чьей-то злой руки тут не обошлось.

Откуда, например, жена Митрохина смогла узнать о том, что Наташа подала заявку на изобретение? Мало того, ей, видимо, стало известно даже ее содержание, иначе как она смогла бы обвинить Наташу в присвоении трудов своего мужа? А почему вдруг пропали сразу все люди с Разгуляя? И пропали, причем, без следа — в офисе не осталось ни адресов, ни даже имен бывших сотрудников! И почему все несчастья свалились на нее подряд, одно за другим — словно кто-то планомерно и безжалостно давил на нее? Если так — то с какой целью? Чего они добиваются? Уничтожить, втоптать ее в грязь или напугать, сделать сговорчивой?…

И еще один вопрос не давал Наташе покоя. Если все это не бред ее «сотрясенных» мозгов и если давление на нее действительно кем-то организовано, то, черт возьми, — кем?! Кто смог собрать о ней столько информации, все так тщательно продумать и подстроить? Кто этот человек? И человек ли это? А не может ли быть такого, что все ее беды — это месть отправленной в отставку «рыбки»?! Да — отключенной, да — обесточенной, но разве Наташе известен предел ее возможностей? Да и есть ли у них предел?!..

Леня Гуральник довез ее до самого дома и, пообещав сегодня же что-нибудь придумать с арестованными счетами, уехал обратно на завод. Наташа, погруженная в свои мысли, медленно двинулась к подъезду и, уже потянув на себя дверную ручку, вдруг услышала сзади громкое и решительное:

— Минутку, Наталья Александровна!

Наташа обернулась. К ней от черной прокурорской «Волги» торопливо шел следователь Семибратов.

— Минутку, Наталья Александровна, — приблизившись, повторил он спокойнее. — Здравствуйте.

— Здравствуйте, Григорий Васильевич, в чем дело? — У Наташи тревожно защемило сердце — неужели ее неприятностям не будет конца!

— Мне необходимо поговорить с вами, Наталья Александровна. Не могли бы вы прямо сейчас проехать со мной ненадолго? Поверьте, этот разговор прежде всего в ваших интересах! — Семибратов пристально смотрел в ее глаза и говорил проникновенно и очень убедительно.

Ехать не хотелось никуда, а уж тем более — в прокуратуру. Но тон следователя почему-то сразу заставил поверить в то, что предстоящая беседа и в самом деле крайне важна. Наташа очень устала, была раздражена, расстроена, но, подумав, ответила:

— Хорошо, едемте.

44

Уже через десять минут Наташа поняла — они едут не в прокуратуру.

— Куда вы меня везете, Григорий Васильевич? — спросила она следователя.

— Потерпите, Наталья Александровна, — ответил он, не отрываясь от дороги (Семибратов был без шофера и вел машину сам), — скоро мы будем на месте и там вы все узнаете.

Доехали действительно быстро. «Волга», попетляв по переулкам Малой Бронной, остановилась у неприметного трехэтажного особнячка. Наташа вопросительно взглянула на Семибратова. Тот кивнул — приехали.

— Прошу вас, Наталья Александровна, — распахнул он дверь машины. — Не беспокойтесь, пожалуйста, сейчас вы все поймете.

Вслед за Семибратовым Наташа поднялась по лестнице на второй этаж и зашла в просторную приемную.

— Подождите минутку, я сейчас, — следователь скрылся за дверью кабинета.

Наташа не успела толком осмотреться, как Семибратов вернулся и, распахнув дверь, пригласил:

— Проходите, пожалуйста, вас ждут!

Отчего-то возникла уверенность — именно сейчас все должно объясниться. Наташу росило в жар, она нервно вздохнула и перешагнула порог кабинета. Дверь за ее спиной закрылась — Семибратов остался в приемной.

За обширным письменным столом сидели двое мужчин. Одного из них Наташа узнала сразу — это был Сергей Петрович Ханевский, знаменитый Хан. Второй, совершенно лысый коренастый мужчина, был ей незнаком. Лысый — а хозяином кабинета был, видимо, он — встал из-за стола и, радушно улыбаясь, двинулся ей навстречу.

— Здравствуйте, дорогая Наталья Александровна, здравствуйте, голубушка! — он широко раскинул руки, словно собирался заключить свою гостью в крепкие дружеские объятия. — Давно, знаете ли, мечтал с вами познакомиться! Прошу вас, проходите, присаживайтесь, будьте как дома! С Сергеем Петровичем вы уже знакомы, а я — Борис Борисович, ваш, так сказать, покорный слуга… Позвольте вашу шубку… — лысый, не переставая приговаривать любезности, помог Наташе раздеться.

В сопровождении словоохотливого Бориса Борисовича она прошла к столу и села напротив Хана — тот лишь коротко и хмуро кивнул ей.

— Позвольте узнать — для чего меня сюда привезли? — довольно резко спросила Наташа.

— А вы действительно весьма решительная барышня, Наталья Александровна! Эк вы: сразу — быка за рога! — хохотнул Борис Борисович, усаживаясь рядом с Ханом. — Знаете, Сергей Петрович мне тут рассказывал, как вы лихо выторговали у него заводик, так я, признаться, не поверил! А сейчас вот вижу — могла! Такая — могла!! Да, прав был классик: «есть женщины в русских селеньях!..»

Как только Борис Борисович упомянул о заводе, Наташа сразу поняла: именно эти двое и есть причина всех ее бед! Это открытие, как ни странно, мгновенно ее успокоило. Успокоило настолько, что она едва удержалась от вздоха облегчения. Да, ее противниками оказались люди богатые и могущественные, но, к счастью, это были все-таки люди, а не магический ноутбук с его непостижимыми возможностями! Люди есть люди, и с ними всегда можно договориться!

— Так для чего же меня сюда привезли? — повторила свой вопрос Наташа, уже зная на него ответ.

— Мы пригласили вас, Наталья Александровна, для того, чтоб поговорить о ваших проблемах, — вдруг резко став серьезным, значительно проговорил лысый. — И не только поговорить, но и помочь их решить.

Наташа молча взглянула на сидящих напротив мужчин. Четыре черных глаза не моргая смотрели на нее из-под насупленных бровей, как четыре револьверных ствола. По ее спине пробежали мурашки. «Ишь вылупились… Упыри!..» — мелькнуло в Наташиной голове. Мрачный и решительный вид противника не оставлял сомнений — бой будет тяжелым. «Ну что ж, повоюем!» — решила она.

— Вот как? — вскинула брови Наташа. — И какие же мои проблемы вы можете решить?

— Все! — отрезал Борис Борисович. — Мы можем решить все ваши проблемы, Наталья Александровна!

— Что вы имеете в виду? — Наташе хотелось выяснить, к каким из ее неприятностей имели отношение упыри.

— Я имею в виду, например, два уголовных дела против вас, Наталья Александровна. Или вам этого мало? — едва улыбнулся Борис Борисович.

— Скажите, а сегодняшний «наезд» налоговой инспекции — это тоже ваших рук дело? — впрямую спросила Наташа.

— Фи, Наталья Александровна, что за жаргон! — поморщился лысый. — А потом, разве ж это «наезд», милая моя? Да вы просто настоящих «наездов» не видели! И, как говорится, не приведи Господи!

— Согласна, — кивнула Наташа. — Так в чем же суть вашего предложения? Вы можете поспособствовать смягчению наказания или речь идет о полном оправдании в суде по обоим делам?

— Да не будет никакого суда, голубушка! — всплеснув руками, засмеялся Борис Борисович. — Уверяю вас — никакого суда не будет! Что вы! Если мы с вами договоримся, из этого кабинета вы выйдете абсолютно законопослушной гражданкой, без малейших претензий к вам со стороны властей!

— Даже так? И сколько же вы за это хотите?

— Немного, если учесть то, что вам грозит, — хитро прищурился Борис Борисович. — Нам нужно, чтобы вы отказались от патентной заявки и отдали нам вашу «Цну» вместе с заводиком.

У Наташи перехватило дыхание — упыри хотели получить практически все, что у нее было!

«Вот теперь-то я уж точно у разбитого корыта! — вихрем пронеслось в ее голове. — Вернее, окажусь перед ним, если сейчас сдамся, спасую перед этими гадами! Господи, дай мне силы и твердости!»

Наташа опустила глаза, словно раздумывая над предложением лысого, а на самом деле — просто прятала свое волнение и собиралась с духом перед схваткой. После небольшой паузы она подняла глаза и холодно произнесла:

— Короче, вы хотите отобрать у меня все. Это невозможно, ваша цена — запредельна.

Послушайте, девушка, — подал, наконец, свой басовитый голос Хан. — Вы, похоже, плохо представляете себе, что вас ожидает. Вы, наверное, думаете, что судить вас будут по двести шестьдесят четвертой, что получите вы годика три, а там, глядишь, через годик-полтора и это скостят? Ошибаетесь, дорогая моя! Вы пойдете по сто пятой 2, при отягчающих, а это — вплоть до вышака, ясно?! (1 Ст. 264 УК РФ — «Нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств». 2 Ст. 105 УК РФ — «Убийство».)

— Как — до вышака?… — растерялась Наташа.

— А вы что думали?! — в руках у Хана появились две папки — те самые, из прокуратуры. — Вот, можете убедиться. Свидетельские показания в деле есть, ваш «е-мейл» Усачеву — тоже…

— Но я ничего ему не отправляла! — против воли жалобно воскликнула Наташа.

— Знаем, — согласно кивнул Борис Борисович. — Знаем, что не отправляли. Но, вот беда, — данные следствия указывают именно на вас, Наталья Александровна! Сообщение отправлено с вашего компьютера, на его клавиатуре — только ваши пальчики, а программу пересылки электронной почты вы — видимо второпях — стерли. А писульку-то эту вы действительно не отправляли. Ее послал ваш таинственный покровитель, верно?

— К-какой покровитель? — опешила Наташа.

— Бросьте, Наталья Александровна! — укоризненно покачал головой Борис Борисович. — Мы ведем вас с самого начала вашей стремительной карьеры и знаем о вас все! Сказать, на сколько вы нагрели казино? Кому сдали антиквариат? Что откопали под яблонькой на старой дачке?

«Левчик! Это Левчик… Предатель, гад! Он работал на них!» — похолодела Наташа.

— Что с вами, Наталья Александровна? Вы так побледнели, вам нехорошо? Может быть, водички? — с наигранным участием заглянул ей в лицо лысый «упырь».

— Какой, к черту, водички! — громыхнул Хан. — Пусть лучше скажет, кто ей помогал! Кто этот отец-благодетель?! Говори, ну!!!

— Не знаю… — прошептала, опустив голову, Наташа.

— Не кричи, Сергей! — поморщился Борис Борисович. — Самое смешное, что она скорее всего и в самом деле не знает, кто он. Просто получала указания по «е-мейлу», а потом послушно их стирала. Так, Наталья Александровна?

Наташа, не поднимая головы, коротко кивнула.

— И обратного адреса у этих сообщений, разумеется, не было? — улыбнулся лысый.

Наташа снова только горестно кивнула, изо всех сил стараясь вызвать слезы.

— Вот видишь, я же говорил… Эх, Наталья Александровна, наивная вы душа! Неужели вам было не понятно, что эта помощь — только до поры до времени? Ведь вас же просто-напросто использовали! Вы загребали жар для кого-то другого! Вот запустили бы вы свой заводик, а там, глядишь, и убрали бы вас, как мавра, сделавшего свое дело… — Борис Борисович говорил мягко, даже ласково — как заботливый папаша своей несмышленой дочке. — Совсем убрали бы, понятно? Так что, по большому счету, вы нам по гроб жизни благодарны должны быть — за то, что уберегли вас от этого. А с плодами трудов ваших все равно пришлось бы расстаться, вы уж мне поверьте…

Наташа уже поняла, что платить за свою свободу все равно придется. Теперь ее задача была — выторговать себе хоть что-нибудь, чтобы не начинать опять все с нуля, когда Коля разродится своим открытием. Упыри считали ее наивной дурочкой — это можно и нужно было использовать. Она решила попробовать сыграть на жалости.

— Но это же несправедливо… — Наташа подняла на мужчин заплаканные глаза. — Вы даже не представляете, что мне пришлось пережить… сколько всего вынести… Нет, это несправедливо, несправедливо… — всхлипывала она.

— Послушайте, как вас там! Хватит ломать комедию! — рассердился Хан. — Вы ввязались в жесткую игру, так будьте добры — ведите себя пристойно!

«Ага! Ему не нравится!» — злорадно подумала Наташа и заревела в голос:

— У-у-у-у…

— Черт знает что!!! — гневно рявкнул Хан и, отшвырнув стул, вскочил из-за стола. — Боб, да сделай же что-нибудь! Дай ей воды, что ли!

Лысый торопливо плеснул в стакан воды из сифона и подал Наташе.

— Успокойтесь, голубушка, вот — выпейте…

— Справедливо, несправедливо — это как посмотреть! У каждого своя справедливость! — продолжал громыхать, расхаживая по кабинету, рассерженный Хан. — Вы вот у меня завод увели — это, по-вашему, справедливо?!

— Но я же вам за него заплатила! — сквозь рыдания прокричала Наташа. — А вы хотите отобрать!.. Все отобра-а-а-ать… у-у-у-у.

— Но мы же предлагаем вам взамен свободу… — вкрадчиво возразил Борис Борисович.

— Да?! — сверкнула Наташа полными слез глазами и подбросила здорового цинизма: — А зачем мне она без дене-е-е-ег?… Опять в нищету-у-у-у?

— О, Господи!!! — взревел Хан, схватившись обеими руками за голову. — Хорошо, черт вас побери! Я верну вам ваши деньги!! Только прекратите немедленно это издевательство!!! Слышите, вы!!!

— Я… я… я постараюсь, — всхлипывая, пробормотала Наташа. — Сейчас… одну минуту…

Она выпила воды, громко икнула и шумно высморкалась. Хан, стоящий у окна спиной к столу, возмущенно фыркнул, но промолчал. Через минуту Наташа, не поднимая глаз, смиренно пробормотала:

— Все, я готова.

Ханевский вернулся за стол, но смотреть на Наташу все еще избегал. Теперь Наташа сидела рядом с лысым, а Хан — один — напротив. Какое-то время все трое тягостно молчали, потом Борис Борисович осторожно спросил:

— Итак, господа, о какой сумме идет речь?

— Что значит — о какой сумме? — буркнул Хан. — Я обещал вернуть ей то, что она мне заплатила, вот и все!

— Позвольте мне сказать?… — робко пискнула Наташа.

— Да, Наталья Александровна, слушаем вас… — любезно склонил свою лысую башку Борис Борисович.

— Господа, как я понимаю, наши с вами интересы пересеклись в тот момент, когда я решила приобрести завод СиAM, — осторожно, вкрадчиво говорила Наташа. — До этого я вам, кажется, никак не мешала?

— К чему вы клоните? — наморщил лоб лысый.

— Я, Борис Борисович, предлагаю всем нам перенестись в ту самую точку и разойтись полюбовно. Вы получите завод, контракт с японцами и изобретение Митрохина, а я — те деньги, что были у меня тогда. Я думаю, что так будет справедливо! — Услышав последнее слово, Хан вздрогнул.

Снова повисла тишина. Немного погодя Хан мрачно спросил:

— Сколько у нее тогда было, Боб?

Тот поскреб свое блестящее темечко и озадаченно пробормотал:

— Примерно три с половиной… Мужчины опять замолчали. Наташа реши ла слегка поднажать.

— Это совсем несложно. Сейчас на счету «Цны» более полутора миллионов, плюс те деньги, что обещал вернуть Сергей Петрович, ну а остальные, я думаю, добавите вы, Борис Борисович! К тому же вы, господа, приобретаете предприятие, которое имеет действующий контракт с ведущим мировым производителем. И если вы вдруг заплатите за него смешные деньги, это неизбежно вызовет тучу кривотолков и домыслов. Подумайте, разве это — в ваших интересах? И как на это посмотрят щепетильные японцы?

Борис Борисович снова поскреб лысину и процедил задумчиво:

— А в этом что-то есть, Сергей…

— Знаю! — буркнул Хан.

Он осторожно, исподлобья взглянул на Наташу и нехотя кивнул:

— Хорошо, три.

— Но у меня было три с половиной, даже больше! — возразила Наташа. — Знаете, это несп…

— Я сказал — три!!! — что есть мочи рявкнул Хан, и от души приложился ладонью к столешнице. — Три и ни цента больше! А если вы еще раз заикнетесь о справедливости, я пошлю эту сделку к чертовой матери и упеку вас на нары, ясно?!!

— Три, Наталья Александровна, три… — поддакнул и Борис Борисович. — Три миллиона долларов — это очень хорошие деньги!

— Ну что ж, — горестно вздохнула Наташа и из вредности напоследок шмыгнула носом, — три так три!

— Уф-ф-ф… — шумно выдохнул лысый. — Ну, слава Богу, вроде договорились! Давайте бумажки подписывать?

— Минутку! — несогласно покачала головой Наташа. — А где гарантий моей свободы? Пообещать-то вы пообещали, а где гарантии?!

— Ах да, конечно! — хозяин кабинета подошел к двери и позвал: — Гриша, зайди!

Семибратов подошел к столу и выжидающе уставился на босса.

— Видишь ли, Гриша, мы тут сейчас выяснили, что Наталья Александровна, оказывается, ни в чем не виновата. Как бы ей помочь, а? — устало и вальяжно спросил у следователя Борис Борисович.

— Совсем не виновата? — уточнил Семибратов.

— Совсем, Гриша, совсем… — кивнул лысый.

— Угу. Ну, с патентом все просто. Наталья Александровна пишет сейчас заявление об отзыве своей заявки, а Митрохина — забирает свое заявление из прокуратуры. Все, дела нет. А с Усачевым… Вот, — он достал из портфеля бумаги и положил их на стол. — Это показания Коновальчука, Бивнева и Куманько о том, что джип Усачева сам врезался в припаркованный на обочине «Форд» Цыбиной и от этого столкновения вылетел под встречную фуру. Заменить показания, а заодно и изъять из дела все, что касается сообщения по электронной почте, я могу прямо сейчас. Уважаемая Наталья Александровна, таким образом, превратится из обвиняемой в потерпевшую.

Через полчаса ЗАО «Цна» было продано. Пятьдесят один процент акций приобрела Группа компаний «ХАН», оставшиеся сорок девять — холдинговая компания Бориса Борисовича «Уния — Траст». Все три участника сделки были весьма довольны или, по крайней мере, старались выглядеть таковыми. Они даже решили выпить по рюмочке в честь такого выдающегося события.

Наташа нашла силы поздравить упырей со сверхудачным приобретением и пожелать им успехов на ниве отечественной электроники. «Подождите, гады, — думала при этом она, — вот дозреет мой Коленька, мы вам тогда покажем!» Новые хозяева «Цны» тоже поздравляли Наташу — с обретением свободы и независимости. «Как какую-нибудь Бангладеш!» — усмехнулась про себя она. Кроме того, ей пожелали не расстраиваться, не вешать носа и даже в случае чего обращаться без церемоний — это сказал, разумеется, лысый.

Явно симпатизирующий гостье Борис Борисович предложил довезти Наташу до дома, но она отказалась. «Хочу прогуляться» — сказала она, сославшись на головную боль. Упыри еще раз попросили ее не унывать и дружно пообещали завтра же перевести ей все причитающиеся деньги. Наконец они расселись по своим слоноподобным «меринам» и, весело посигналив на прощанье обобранной ими девушке, укатили.

Наташа вздохнула с облегчением и даже помахала им вслед подаренной ей Борисом Борисовичем изящной кожаной папочкой. В ней лежали Наташины экземпляры договоров на продажу «Цны» вместе с ее собственным, персональным компроматом — листочками из уголовного дела, собственноручно изъятыми оттуда следователем прокуратуры Семибратовым Г. В. Наташа осталась в темном переулке совершенно одна, она растерянно смотрела вслед исчезнувшим машинам и не знала — радоваться ей или огорчаться…

45

Домой Наташа не торопилась, прежде нужно было осмыслить новую ситуацию и понять — что же делать теперь? В глубокой задумчивости она шла малолюдными вечерними переулками, и с каждым шагом то неимоверное облегчение, которое она испытала, узнав, что ей лично больше ничего уже не угрожает, постепенно сходило на нет.

Да, ей удалось выцарапать совсем неплохие отступные. Но по сравнению с тем, от чего она была вынуждена отказаться, эти три миллиона долларов казались жалкой подачкой. А главная беда была даже не в том, что она потеряла львиную долю своего состояния, а в том, что «упыри» украли генеральную идею всей их концессии.

Будь Наташа одна (в смысле — только вдвоем с Колей), она бы не чувствовала сейчас и тени огорчения. Три миллиона зеленых и почти стопроцентная перспектива грядущего открытия Коли — Бог ты мой! — да разве же этого мало?! Но за ее спиной стояли люди, которые, побросав все свои дела и планы, круто изменили свою жизнь, поверили и пошли за ней! Пошли, потому что Наташа дала им грандиозную цель, и вот сегодня она же эту цель и отняла. И что она может предложить им теперь?! С какими глазами скажет, что все кончено?!

Она вспоминала, каких усилий стоило уговорить СиАМовскую четверку, как мучительно делал свой выбор Леня Гуральник. Да и Петька с Максом — они тоже ради Наташиных прожектов оставили теплые места…

Ее грызла мысль, что она подставила не просто абстрактных деловых партнеров, а своих единомышленников, прекрасных людей, успевших стать настоящими, близкими друзьями. Именно на них и рассчитывала в первую очередь Наташа, когда настанет время Колиного открытия. Лучшей команды для этого было просто не придумать. А что теперь? Все концессионеры разбегутся кто куда, не станут же они сидеть и ждать у моря погоды! Эх, если б только она могла рассказать им о пророчестве «рыбки»!..

Чем больше она думала об этом, тем тягостнее становилось на душе. В конце концов она почувствовала себя чуть ли не предательницей, загубившей громадное общее дело только ради того, чтоб спасти свою шкуру.

Домой Наташа пришла совершенно расстроенной. Коля, едва взглянув на нее, сразу понял — случилось что-то неладное.

— Где ты была, Наташ? Что с тобой? Что-то случилось? — встревоженно засыпал он ее вопросами.

Она не отвечала — просто не знала, как сказать ему о том, что она сделала. Молча разделась и прошла в комнату. Коля не отходил ни на шаг, он ждал ответа, и по лицу его было видно — он сходит с ума от волнения. Наташа вдруг почувствовала огромную, опустошающую усталость. Она без сил опустилась на стул, сложила на коленях руки и оцепенело уставилась в пол.

Коля опустился на корточки перед ней и взял ее руки в свои.

— Ну что же ты молчишь, родная моя? — услышала она его мягкий, чуть подрагивающий от волнения голос. — Ты же знаешь — нас двое, а значит, мы с тобой осилим любые беды. Что бы ни случилось, какие бы испытания… Не надо отчаиваться, солнышко мое, прошу тебя… Ну, посмотри на меня…

Она подняла взгляд и увидела в его глазах море боли, океан веры и целый мир любви! И тут же ухнуло куда-то в бездну ее любящее сердечко, и взлетело вновь, и ударилось, затрепыхалось в горле! И против воли неудержимо хлынули жаркие слезы — то ли от счастья, то ли от горя — разве разберешь?!..

— Коленька, миленький… Я… Меня не будут судить… Но они отобрали у меня все!.. Все, понимаешь?… И «Цну», и патент, и завод… Все… Как же теперь, Коленька?…

— Что?! Суда не будет?! — вскричал он, изо всех сил сжимая ее руки. — Повтори!

— Да, суда не будет, я откупилась… Но за это они отобрали…

— Ура-а-а!!! — заорал он в полный голос и, схватив Наташу в охапку, закружился с нею по комнате. — Свобода!!! Ура, Наташка, живем!!!'

— Ты что, не понял? У меня же все отняли — и фирму, и завод, и… — растерялась Наташа.

— Да черт с ними! Наплевать, еще наживем! Главное — свобода, глупая! Свобода!!! — он опустил свою ношу на пол и стал покрывать радостными поцелуями ее соленые глаза, щеки, губы.

— Коля… Подожди, Коля… А как же…

— Heт, это ты подожди! — Он вдруг разом стал серьезен и даже немного смущен. — Послушай, что я тебе скажу…

— Ну?

Коля глубоко вздохнул и, пристально глядя в ее глаза, негромко произнес:

— Я хочу, чтоб ты стала моей женой.

У Наташи перехватило дыхание. Она давно ждала от него этих слов, а сейчас, когда, наконец, услыхала — растерялась.

— Что же ты молчишь, Натуся? — почти прошептал он. — Ты… ты согласна?…

«Ты слышишь, бабуленька?» — на секунду зажмурившись, со счастливой улыбкой подумала она и бросилась ему на шею.

— Согласна! Ну конечно согласна, мучитель ты мой! — горячечным шепотом выдохнула ему в самое ухо Наташа и, чуть отстранившись, заглянула ему в лицо. — Почему же ты столько тянул с этим, а?

— Ну-у-у… — протянул смущенно Коля и пожал плечами. — Раньше ты была миллионершей и моей начальницей… Глупо, конечно, но… мне было как-то неловко, ты могла подумать, что я…

— …Дурачок! — Она, радостно засмеявшись, закончила его фразу. — Я так думала раньше, так же думаю и сейчас! Ты просто дурачок, Колька! — Наташа взлохматила его шевелюру и звонко чмокнула его в губы.

— Да! — лукаво прищурилась она. — Я, кажется, забыла тебе сказать, что мне все-таки удалось кое-что выторговать себе на приданое!

— У кого? Что за приданое? О чем ты? — не понял Коля.

— О фирме. Это же не кошелек, правда? Ее нельзя просто вот так взять и отобрать — нужно официально оформить куплю-продажу… Должны же они были хоть что-то заплатить мне за это! Конечно, то, что я смогла выцарапать у этих бандюг за свою «Цну», — жалкие крохи, но все-таки…

— И сколько же они тебе заплатили? — улыбнулся Коля.

— Надеюсь, на первое время нам должно хватить, — не удержалась от кокетства Наташа. — Три миллиона долларов.

— О, Господи!.. — ахнул Коля.

— Но имей в виду, дорогой мой, — с озорной улыбкой погрозила ему пальцем Наташа, — слово — не воробей! И даже если тебе не по душе мое приданое — жениться теперь все равно придется!

46

Следующий день Наташа начала с того, что обзвонила всех концессионеров. Каждому из них она сообщила лишь о том, что уголовные дела против нее закрыты, но в связи с этим все работы на СиАМе будут прекращены. В подробности она не вдавалась, впрочем, всем все было понятно и так — Наташе пришлось откупиться. А еще все они получили приглашения собраться вечером на квартире Ярославцевых, чтобы вместе обсудить сложившуюся ситуацию и решить, что делать дальше.

Последующие ее хлопоты были связаны со вчерашней продажей компании. Надо было открыть новый счет, сообщить его упырям и убедиться, что деньги ей действительно переведены. Она не поленилась лично навестить и Ханевского, и Бориса Борисовича. Не потому, что успела соскучиться по ним, — просто перед вечерним сбором она должна была быть абсолютно уверена, что деньги у нее есть.

Получив от обоих копии платежек, Наташа несколько успокоилась: до самого последнего момента ее не оставляло подспудное опасение, что новые хозяева «Цны» могут ее самым банальным образом кинуть. Теперь оставалось только дождаться вечера и предложить концессионерам обсудить то, что они решили вчера вместе с Колей.

Они пришли ровно в семь, все как один с цветами, а некоторые — и с шампанским. Пришли словно лишь для того, чтоб поздравить Наташу с освобождением, радостно галдели, смеялись и, толкаясь, лезли к ней с поцелуями. Она ожидала чего угодно — хмурых, озабоченных лиц, упреков, обид, — но только не этого. Предательски защипало в глазах, но Наташа сдержалась. Впереди предстоял трудный и, возможно, тяжелый разговор, расслабляться было нельзя. Ведь от того, как этот разговор завершится, зависело очень многое. Главное: как предстоит начинать дело с будущим Колиным открытием — опять с нуля, со скрежетом, медленно и мучительно или же с разгона, в проверенной, боевой команде, легко и лихо.

Наконец возбужденный гомон утих, концессионеры расселись за круглым столом в гостиной и замерли, ожидая Наташиных слов.

Перед тем как начать, она обвела внимательным взглядом их всех, каждому заглянула в глаза. Ей было важно понять — представляют ли ее друзья в полной мере, какой крах потерпело их общее дело? Что думают об этом, какие у них настроения?

Шесть пар глаз неотрывно и выжидающе смотрели на нее. Наташа переводила взгляд с одного на другого и понимала: да, все они знали, что с приставками покончено, да, им было ясно, что «концессия» на мели, но ни у одного из них Наташа не увидела ни страха, ни отчаянья, ни раскаяния. Они были готовы не только принять самые плохие новости — они были готовы бороться, искать выход и идти дальше. Они верили ей и верили в нее.

Наташа облегченно вздохнула и начала.

— Ребята! Вам известно, что за закрытие уголовных дел мне пришлось дорого заплатить. У нас больше нет ни завода, ни «Цны». От заявки на изобретение мне тоже пришлось отказаться. За свою свободу я вынуждена была отдать все, что составляло наше общее дело, что фактически принадлежало нам всем. Это, конечно, гнусно, но, поверьте, у меня просто не было другого выбора. В свое время, убеждая каждого из вас бросить свои дела и перейти ко мне, я обещала всем золотые горы. Теперь мы все — у разбитого корыта. Такова реальность.

— Наташ, ну зачем же так мрачно? — перебил ее Коля. — Ведь не все же так плохо!..

— Да, конечно, не все. Но понимаете, ребята, я хочу быть перед вами абсолютно честной, и я хочу, чтоб каждый из вас, принимая сегодня новое решение, помнил, что однажды я вас уже подвела. Что касается новостей, то у нас, как в анекдоте, — есть новость плохая, но есть и хорошая.

— Да, Наташ, давай-ка лучше хорошую! — улыбнулся Макс. — Ну их, эти плохие…

— А хорошая… — Наташа выложила на стол бумаги из папки. — Вот. Это договор на продажу «Цны» и платежные документы. За нашу фирму мне удалось получить три миллиона долларов. Да, я знаю, — это очень мало. Это в лучшем случае десятая часть нынешней реальной стоимости завода, но… в известных вам обстоятельствах, ребята, большего добиться я, честное слово, не могла. Эти три миллиона — все, что у нас осталось.

— Наступили трудные времена, — беззаботно ухмыльнулся Марат, — остался последний мешок денег.

На него дружно шикнули, и все опять повернулись к Наташе.

— Я подвела вас, ребята, поэтому будет так. Эти деньги — общие, и каждый из вас волен распорядиться своей долей так, как он сочтет нужным. Но прежде чем мы с вами разделим этот последний мешок, я хотела бы сказать вот что. Вы — замечательные партнеры и отличные друзья. Мне было очень легко и радостно работать с вами. У нас была прекрасная команда — дружная, высокопрофессиональная, творческая. Вы все способны на очень многое, и не ваша вина в том, что все так внезапно оборвалось… И мне обидно, ужасно обидно, что наша «концессия» теперь распадается!..

Наташа остановилась и опустила голову — ей трудно было говорить.

— В общем так, ребята, — после паузы подняла глаза Наташа. — Есть два варианта. Первый — вы забираете свои деньги и уходите. Это ваше право, и никто не посмеет вас а это осудить. Второй — вы оставляете свой пай в деле, и мы с вами пытаемся начать все заново. Я не знаю, чем мы будем заниматься, никаких идей по этому поводу у меня лично нет. Но я уверена — они есть у вас! И еще. Рискну предположить, что кто-то решит так, а кто-то иначе. Возможно сегодня нас останется уже не восемь человек, а шесть, или четыре, или вообще — двое… Так вот. Пусть те, кто захочет уйти, знают — в любой момент они смогут вернуться, и им будут рады. Ну, вот вроде и все… Теперь — думайте и решайте.

Она отошла от стола и села в сторонке, словно давая понять «концессионерам», что она никак не намерена влиять на их решение. Взглянула на Колю — он незаметно подмигнул ей. Мол, не дрейфь, все будет нормально!

За столом повисла тишина. То, что предложила Наташа, безусловно, требовало осмысления.

Секунды бежали, а концессионеры, переглядываясь украдкой, продолжали молчать. Как показалось Наташе, никому из них просто-напросто не хотелось высказываться первым.

— Да что тут думать! — буркнул, наконец, себе под нос Петр. — Лично мне, например…

— Лично тебе, Петя, — перебил его Гуральник, — а так же и всем прочим, я готов кое-что объяснить, чтобы было понятнее. А вы слушайте сюда внимательно, чтобы потом ни о чем не жалеть. Значит, так. Три миллиона на восьмерых — это по триста семьдесят пять тысяч на нос. Если вложить эти деньги… ну, скажем, под пять процентов, это даст… — он задумчиво взглянул на потолок, — это даст восемнадцать тысяч семьсот пятьдесят долларов годового дохода. Или другими словами — более полутора тысяч в месяц! Подумайте: полторы тысячи баксов ежемесячно — просто так и до самой смерти! Кто из вас до этого имел такие деньги? — Гуральник со скрипом повернулся на стуле и без улыбки, исподлобья взглянул на Наташу. — Это, кстати, относится и к тебе — к вопросу о вине перед коллективом и всеобщем разбитом корыте! — Он опять повернулся к столу и продолжил. — Так вот. Вы спросите меня: Леня, а с чего это ты тут вздумал упражняться в арифметике, мы тоже умеем делить и умножать! А я вам отвечу: я хочу, чтоб перед тем, как вы все хором завопите «я остаюсь!», каждый из вас полностью осознал, от чего он отказывается.

— Хорошо, Леня, я осознал! И все-таки — я остаюсь! — засмеялся Петя.

— Я тоже!

— И я!

— И я! — один за другим выкрикивали «коцессионеры».

— А ты-то сам, Гурвинек? — как когда-то на заводе, ехидно спросил Леню Марат. — Неужели предпочтешь за полторы штуки на диване валяться?

— Зря ты так, Мара, — покачал головой Гуральник. — Полторы тысячи долларов — очень хорошие деньги! Я думаю, моя Сонечка была бы просто счастлива… Да… Но, черт возьми, все-таки лично мне тоже больше нравятся три миллиона!

— Так что — выходит, все «за»?… — растерянно улыбаясь, спросила Наташа.

— Еще бы! Кто бы сомневался! Все как один! Даешь! — радостно загалдели все.

— Ребята, а чем мы будем заниматься?

— Интернет-технологиями! У меня на этот счет есть парочка любопытных мыслишек…

— Вычислительными системами! Ведь если разобраться, то рабочие станции…

— Программированием, ребята! Знаете, сейчас на рынке специальных программ…

— Торговать надо, босяки! С капиталом в три «лимона» можно такое закрутить!.. — наперебой, заглушая друг друга, возбужденно кричали «концессионеры».

— А назовем новую компанию — «Цна-2»! — предложил Макс. — Согласны?

— Нет, Максик, не получится… — засмеялась Наташа.

— Почему?

— Дело в том… — Она быстро взглянула на Колю и по его улыбке поняла — он не против. — Дело в том, что очень скоро Цыбиной Натальи Александровны не будет!

— Как это?! Ты что — уезжаешь?… — удивился Дима.

— Нет, Димочка, я, как и вы все, остаюсь, но… — Наташа с загадочным видом обвела взглядом растерянные и настороженные лица друзей и не сдержалась, прыснула в ладошку и захохотала. — Я скоро стану Ярославцевой!!!

— Вот это да! Поздравляем! Молодцы, ребята! — накинулись на Колю с Наташей концессионеры.

— Тогда — «Яна»!!! — что было мочи, перекрывая всех, заорал Макс. — Мы назовем нашу компанию «Яна»! Идет?!!

— Идет! — крикнул Марат. — Конечно идет! Кстати, ребята, такая речка тоже есть — в Якутии!

— А где шампанское? Шампанское, говорю, где? А ну, давай его сюда! Никола, да не стой ты столбом! Тащи бокалы!..

В мгновение ока появились бутылки, фужеры… Хлоп! — ударила в потолок пробка, а за ней — вторая, третья. Пенистые струи с веселыми брызгами ударили в звенящий хрусталь и вскипели тысячами пузырьков под радостные крики:

— Счастья вам, ребята! За вас!! За вашу любовь!! За «Яну»!!!

Наташа, оглушительно счастливая, поднесла бокал ко рту, и вдруг…

«Яна!!!» — молнией полыхнуло у нее в мозгу и разом всплыло четко, как на фотографии. Старая подмосковная больница, несчастный Митрохин и его безумный неистовый вопль: «Яна?… Скажите, вы — Яна?!!»

Глоток шампанского застрял в горле, по коже пробежали ледяные мурашки и, совершенно растерявшись, она беспомощно подумала: «Господи, да что ж это за наказание такое?… И когда все это закончится!..»

И тут же следом вспомнилось — рядом, в соседней комнате, между шкафом и стеной стоит обшарпанный черный чемоданчик. Стоит. Просто стоит — или?…

Стоп!!! — приказала себе она. Хватит сходить с ума! Что было — то было, но вся чертовщина навсегда осталась в прошлом, а теперь… Теперь у нее другая, новая жизнь, и в ней не будет места ни мистическим фобиям, ни идиотским рефлексиям.

Она зажмурилась и решительно отшвырнула свой внезапный страх туда, где он и должен навсегда остаться, — назад, в прошлое!

И улыбнулась, и снова подняла бокал, и воскликнула:

— За вас, ребята! За всех вас! И — за «Яну»!!!