Джеки Чан. Я счастливый

А-Пао

Я родился в Гонконге 7 апреля 1954 года в год Лошади. Родители дали мне имя Чэнь Ганшэн.[47]

Пока я был в утробе матери, я был неспокойным ребенком, очень любил вертеться. В этом, конечно, нет ничего удивительного, удивительно то, что мама была беременна мной двенадцать месяцев, а я все не хотел вылезать. Однажды у мамы начались схватки, и папа без промедлений отвез ее в больницу. Бедняжка корчилась от боли, и после осмотра врач сказал, что ребенок слишком крупный, роды скорее всего будут трудными, и поэтому посоветовал немедленно делать кесарево сечение.

Папа подписал нужные бумаги, и вся операция заняла примерно два часа. При рождении я весил почти пять с половиной килограммов, что поистине удивило и моих родителей, и врачей. Кстати, по этой же причине я еще и попал на страницы местной газеты, в статье меня прозвали «младенцем-гигантом». Из-за того, что с самого рождения был таким крупным, родители дали мне детское имя А-Пао.[48] Иногда меня еще называли Пао-Пао.

В 50-е годы XX века родители бежали из материкового Китая в Гонконг. Отец устроился поваром в семью французского консула, а мама работала там прислугой, среди беженцев того времени это считалось большой удачей. И хотя финансовое состояние моих родителей было неважным, я с самого рождения жил в резиденции богатых людей на пике Виктория. Однако другие дома, помпезные и просторные, стояли спереди, а наш тесный и простенький дом был спрятан сзади. Семья консула относилась к нам очень благосклонно, но мы все равно чувствовали, что мы живем с ними в двух разных мирах.

Здесь я хочу еще рассказать про один небольшой эпизод.

Стоимость кесарева сечения составляла несколько сотен гонконгских долларов, и тогда у родителей не было такой суммы. Операцию делала женщина, у которой не было детей, и она попробовала договориться с папой: если они отдадут меня ей, то она не только не возьмет денег за операцию и за стационар, но еще и заплатит моим родителям пятьсот гонконгских долларов. Эта были довольно неплохие деньги, и папа всерьез задумался над ее предложением. На самом деле тогда многие бедняки отдавали своих детей в семьи богатых людей, и чтобы самим получить деньги, и чтобы обеспечить ребенку будущее. К счастью, мои родители не согласились на эту сделку. Как-никак я был их первым малышом, и им было жалко меня отдавать. Папу поддержали его несколько друзей: «Правильно, возможно, это твой последний ребенок». В то время моей маме было под сорок. «Двенадцать месяцев беременности, пять с половиной кило при рождении, этот ребенок будет на редкость выдающимся!» Друзья дали отцу в долг денег, что позволило ему расплатиться по счетам, а мне вырасти рядом с моими родными папой и мамой.

^{Папа и мама дали мне детское имя А-Пао, иногда они меня еще называли Пао-Пао.}

В нашем доме было очень чисто, но также и очень тесно, втроем мы занимали десять с лишним квадратных метров. Мебель самолично мастерил мой папа, а мама всегда натирала ее до блеска. По ночам я частенько громко плакал, докучал всему дому, не давая никому покоя. Ладно, что я будил родителей, но я тревожил семью консула, и те не могли уснуть. Несмотря на то что все они были очень воспитанными людьми, они все же иногда спускались вниз, чтобы посмотреть, что со мной, может, у меня что-то болит, — моим родителям было жутко неудобно. Иногда мои крики беспокоили даже жильцов других домов, и глубокой ночью были слышны гневные возгласы: «Чей ребенок так орет? Как же он бесит!» И тогда мама быстро выносила меня в сад, расположенный поодаль, легонечко махала веером, тихо напевала песню и убаюкивала меня. Из-за того, что я был очень тяжелым, мама сильно уставала: ей приходилось много работать днем, а ночью носить меня на руках.

Я очень хорошо запомнил, как папа целыми днями усердно работал на кухне, а мама часто перебирала гору нестираной одежды в прачечной. Когда я немного подрос, мама стала водить меня с собой на работу: она и мыла, и полоскала, и гладила, и складывала вещи. А я ползал туда-сюда вокруг ее ног, мешая ей работать. Иногда, когда она отворачивалась, я съедал то клочок бумаги, то кусочек мыла. Это очень расстраивало маму. Потом она наконец-то придумала способ, как бороться со мной: как только она клала меня в наполненную водой ванную, я сразу же расцветал, я шумно плескался и сам себя развлекал, так мама могла некоторое время спокойно поработать.

Папа говорил, что в детстве я был больше похож на маму, при рождении у меня уже были достаточно длинные волосы, маленькие глаза, и был я очень пухленьким. Еще одна постыдная деталь: от чрезмерной любви ко мне мама кормила меня грудью до трех лет, а когда у нее уже не осталось молока, я все равно не сдавался. Иногда, когда ей наконец-то удавалось немного расслабиться и поиграть с соседями в маджонг, я мог подбежать к ней и задрать ей кофту в надежде попить молока.

Когда мне исполнилось четыре года, папа стал более строгим по отношению ко мне. Каждое утро, когда только-только начинало светать, он вытаскивал меня из постели и тащил с собой на утреннюю тренировку. Иногда мы вместе принимали холодный душ. У папы были золотые руки, он мог из всякого мусора смастерить мне тренажер, и ежедневно он следил за тем, как я на нем занимаюсь. Папа в прошлом изучал стиль ушу хунгар, и он научил меня некоторым простым упражнениям и приемам.

В пять-шесть лет я все еще не хотел идти в школу. Каждый день я либо озорничал, либо терял портфель по пути домой. Те деньги, что родители давали мне на проезд, я тратил на рисовую лапшу с рыбой и яйцом. Да и дома обычно я не был тихоней: рядом с пиком был склон, залитый бетоном, я часто ходил туда кататься и в итоге стирал до дыр подошвы кроссовок. Тогда мне приходилось просить одного старого сапожника починить их.

— Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? — часто спрашивали у меня соседи.

— Хочу стать летающим человеком! — говорил я.

— А как ты будешь летать?

— Буду летать высоко-высоко! — отвечал я.

— Ты только сейчас не пытайся, иначе разобьешься, подожди, пока вырастешь, — предупреждали они.

Я согласно кивал им. В то время все наши старые соседи говорили, что хоть я и очень озорной, но в то же время еще и очень умный.

Детство шалуна А-Пао было очень коротким. Когда родители поняли, что я не способен к учебе, они придумали другой выход. Этот привело к тому, что мне пришлось прожить десять лет в «беспросветном мраке», однако именно эти десять лет и создали сегодняшнего Джеки Чана.

Китайская драматическая академия

Меня оставили на второй год в первом классе, и почти сразу после этого меня окончательно забрали из школы — я постоянно хулиганил. И именно в это время папа получил одну отличную работу — его пригласили на должность шеф-повара в американском консульстве в Австралии.

Эта работа позволила бы папе заработать денег, обрести больше возможностей, но в то же время это означало, что ему нужно было уехать из Гонконга, на время расстаться с женой и сыном. И именно тогда мои родители серьезно задумались над моим будущим. Если я совершенно не способен спокойно сидеть в школе, что же меня ждет?

Папины друзья посоветовали отдать меня в Китайскую драматическую академию наставника Джим Юэня. Учитель будет держать меня в ежовых рукавицах, в результате чего меня быстро отучат проказничать. К тому же там я смогу получить много полезных навыков. Однако та академия была закрытого типа, ученикам предоставляли жилье и питание, и как только родители отдавали туда ребенка, можно считать, что тем самым они подписывали за него кабальный контракт. Это может показаться бесчеловечным, но для моих родителей тогда это было оптимальным решением.

Однажды утром папа сказал, что кое-куда поведет меня поиграть, и это меня очень обрадовало. Я вернулся к себе, переоделся в свой любимый костюм ковбоя и, прихватив с собой один игрушечный пистолет, радостно вышел из дома. По пути папа, к моему удивлению, ни разу не попрекнул меня, а когда мне захотелось съесть паровой пирожок со сладкой начинкой из красной соевой пасты, папа сразу же купил его мне. Просто немыслимо! Когда мы дошли до академии, папа завел меня внутрь, и я увидел полный двор мальчиков и девочек, одетых в белые рубахи и черные штаны, все они стояли в ряд и выполняли упражнения. Они выглядели достаточно круто, и я повсюду там бродил, а когда пришло время уходить оттуда, мне было даже жаль расставаться с этим местом. Папа спросил меня: «А что ты скажешь, если мы тебя отдадим сюда в будущем?» Я обрадовался.

Во второе посещение академии уже подписывали контракт. Учитель сказал, что контракты бывают нескольких видов: на три года, на пять лет, на семь лет и на десять. Папа спросил меня: «Пао-Пао, сколько ты хочешь здесь пробыть?» Я, не раздумывая ни секунды, ответил, что согласен остаться тут навсегда. Родители переглянулись, но все равно подписали контракт с учителем. Тогда я вовсе не знал, что после того как договор будет подписан, я стану «личной собственностью» своего учителя. К тому же если в ближайшие десять лет он изобьет меня до смерти, ему за это ничего не будет.

Мое детство официально закончилось в тот момент.

Когда я все осознал, было уже слишком поздно. Папа вскоре после этого уехал в Австралию, а мама временно осталась, чтобы вместе со мной пережить этот переходный период. В то время мой распорядок дня был таким: я вставал в пять часов, завтракал, тренировался до полудня, потом обедал и тренировался до ночи. Мы спали только по шесть часов, и затем все повторялось вновь. Я вместе со всеми остальными братьями-соучениками стелил постель на полу. Ковер в комнате не меняли в течение многих лет, а мы делали на нем все: ели, спали. На нем скапливалась грязь, остатки еды, риса, плевки учителя; думаю, что тогда ковер весил в несколько раз тяжелее, чем когда его только изготовили.

К счастью, тогда мама еще навещала меня раз в неделю, она приносила с собой мои любимые сладости и лакомства и делила все это с моими товарищами. Кроме этого, она притаскивала горячую воду и просила у учителя тазик, чтобы помыть меня. В то время в Гонконге не хватало воды, вначале мы мылись по два раза в неделю, а затем — только один. Мама часто мыла меня и плакала, потому что она каждый раз замечала царапины и рубцы на моем теле, например, следы от розг.

Я пытался ее успокоить: «Это пустяки, я уже привык». И от этого мама плакала еще горше.

Но вскоре меня начали высмеивать из-за того, что меня моет мама, говорили, что я — изнеженный ребенок. После этого я стал вымещать на ней свое недовольство: «Не надо приходить и тискать меня, как маленького, и не надо приносить воду и мыть меня! Я уже взрослый!» Мама ничего не ответила на это, только слегка кивнула в ответ. Вспоминая об этом сейчас, я осознаю, каким же я тогда был глупым и неблагодарным. Ведь маме сначала приходилось кипятить воду в доме консула, а затем, с кипятком в руках, она начинала свой путь от вершины пика: пройдя пешком около двадцати пяти минут, она садилась на фуникулер и за один мао доезжала до конечной станции. После она полчаса шла оттуда до портового терминала Star Ferry, затем доезжала на лодке за один мао до полуостровной части города — Коулуна и шла от причала до многоэтажного здания Mirador. И ей постоянно приходилось торопиться, иначе вода могла остыть, к тому же ведро было тяжелым… А она всего лишь хотела искупать сына.

Спустя два-три года вернулся папа. Как-то раз они пришли с мамой в академию, чтобы по-настоящему проститься со мной. Мама собиралась уехать с ним в Австралию. Перед тем как расстаться, родители повели учителя и моих соучеников в ресторан. В тот день, когда я провожал их в аэропорт, мама купила мне пакет фруктов. Увидев, что они заходят внутрь, я разрыдался и плакал до тех пор, пока их самолет не улетел.

После того как мои родители уехали, я стал тихонько плакать в подушку по ночам, но спустя неделю я постепенно принял сложившуюся ситуацию. В ту пору они каждую неделю присылали мне аудиокассету, и, получив ее, я прятался на черной лестнице и слушал ее с помощью подаренного папой магнитофона. Услышав, как они говорят: «Сынок, как же мы по тебе скучаем!», я вновь начинал плакать. После родители еще стали присылать мне деньги. Со временем я перестал внимательно слушать, что они говорят, в любом случае содержание этих записей почти не менялось от раза к разу, и как только я их слушал, я сразу же расстраивался. В то время по выходным мне было немного не по себе: у меня ныло сердце, когда я видел, как других навещают их родители и как некоторые даже возвращаются домой.

^{Научившись некоторым приемам ушу в Китайской драматической академии, я стал считать себя очень крутым и важным.}

Жизнь в Китайской драматической академии была очень тяжелой: кроме бесконечных изнурительных тренировок, практиковались еще и разнообразные телесные наказания.

За десять лет моего пребывания в академии я болел лишь раз. Вспоминаю об этом сейчас, и это кажется мне поистине невероятным, но тогда попросту не осмеливались заболеть. Однажды, когда мне было восемь-девять лет, меня вырвало сразу же после еды, и я почувствовал слабость. Одна старушка по фамилии Фан, работавшая при академии, подошла и потрогала мне лоб: «Ай, да у тебя температура, чертенок, быстрей приляг в сторонке, я дам тебе лекарства». Услышав это, я очень обрадовался. «Я заболел, неужто я смогу избежать тренировок? Как минимум можно будет отдохнуть дня два-три», — думал я. Я прилег в уголке и слышал, как остальные делали растяжку, тренировали удары ногой в прыжке.

Немного спустя пришел учитель. Увидев меня лежащим там, он спросил:

— Что с тобой?

— Я заболел… — ответил я.

— Ага, болен, значит?

— Да-да, у него температура, — подтвердила старушка Фан.

— Температура, да? Ну хорошо, хорошо… Так, остальные, прекратите тренировку, остановитесь!

Все разом поднялись. Он повернулся ко мне:

— Вставай, сто подсечек левой ногой!

Я застыл от удивления. Сделав сто подсечек левой ногой, я стал делать сто подсечек правой. Затем сто ударов ногой в прыжке левой ногой и еще сто — правой.

— Ну что, выздоровел? — спросил учитель.

— Да-да-да! — поспешно ответил я. После этого раза не то что я, все ученики академии не осмеливались больше болеть.

У учеников Китайской драматической академии было лишь одно желание: поскорее выступить на сцене. В то время театр еще процветал, и участие в спектаклях для нас было самой главной целью в жизни.

Однажды учитель сообщил нам, что вскоре мы устроим первое публичное представление. Эта новость всех взволновала, к тому же учитель сказал, что выберет для исполнения главных ролей нескольких самых талантливых учеников. В тот вечер, когда мы узнали об этом, многие так и не смогли уснуть, все надеялись, что именно они будут в числе избранных.

На следующий день все проснулись ни свет ни заря в ожидании оглашения результатов. Поскольку имя нашего учителя было Джим Юэнь, то и наши театральные псевдонимы в академии начинались с «Юэнь», например, меня звали Юэнь Лоу, Саммо Хунга — Юэнь Лун. В те годы Саммо Хунг немало притеснял меня, но в академии важно было чтить наставления, и я ни в коем случае не смел давать сдачи — это могло засчитаться за предательство учителей и предков. Сегодня, спустя столько лет, я все еще считаю Саммо Хунга своим старшим братом-наставником. Наши с ним истории можно рассказывать вечно. Как гласит одна древняя мудрость: «Хоть братья могут и не ладить в своем доме, но они объединятся, как только появится угроза извне» — как бы мы ни дрались между собой, нас навсегда сплотил наш братский союз.

Вернемся к тому утру. Учитель назвал поочередно несколько имен счастливчиков. «Юэнь Лун, Юэнь Квай, Юэнь Так, Юэнь Ва, Юэнь Мо, Юэнь Бяо…» Все они вышли вперед на сцену один за другим, волнение усиливалось, каждый понимал, что оставалось всего лишь одно место. Учитель откашлялся, и все успокоились: «И последний, Юэнь Лоу!» Я немедленно вскочил и присоединился к ребятам на сцене.

«Вы семеро, поклонитесь вашим братьям и сестрам!» Мы сделали глубокий поклон. Нам выпал шанс исполнить на сцене главные роли, а это означает, что другим остается либо быть в массовке, либо работать за кулисами: управлять занавесом, отвечать за реквизит, помогать с гримом. И хотя многие, должно быть, расстроились, но чувство гордости за коллектив превзошло все, и в зале раздались оглушительные аплодисменты и радостные возгласы!

Так образовалась труппа «Семь маленьких счастливчиков», и имена этих ребят навсегда вошли в историю киноиндустрии.

^{Я — второй справа. (Фото вверху)}

^{Я — первый слева. (Фото внизу)}

Мои братья-соученики были сильны каждый в своей области. Юэнь Бяо мог с легкостью исполнить чрезвычайно сложные акробатические трюки — для него стоять вверх ногами было так же легко, как стоять просто на земле. Юэнь Ва прекрасно кувыркался. Юэнь Так очень быстро разгонялся, Юэнь Лун и Юэнь Мо оба хорошо владели разными приемами ушу, а Юэнь Квай же мог изображать различные театральные маски китайской оперы. А что касается меня, то я не был силен ни в одной отдельной области, но я был неплох в каждой из них. В то время я ничем особенно не выделялся, но можно считать, что я равномерно развивался во всех сферах, но в одном я все же превосходил всех — я очень быстро бегал. За мной частенько гонялся Саммо Хунг с кулаками наготове, и раз мне не разрешалось давать сдачи, я по крайней мере мог убежать! Роли распределили, исходя из наших особенностей, Саммо Хунг исполнял обычно роль императора или главнокомандующего, Юэнь Бяо часто играл молодых женщин, поскольку был худым и проворным. Например, в «Путешествии на Запад»[49] Саммо Хунг сыграл бы царя обезьян Сунь Укуна, я бы играл получеловека-полусвинью Чжу Бацзе, а Юэнь Так был бы монахом Ша-сэн.

Пока Юэнь Бяо не поступил в академию, я был самым младшим, и меня постоянно обижали старшие ребята. Но после того как он пришел, доставалось уже ему.

Поначалу Юэнь Бяо показался нам слабым и мягким, когда он только-только пришел, он без конца плакал. Увидев его печальный вид, я вспомнил, как мне самому было тяжело в момент расставания с родителями, и решил немного успокоить его. После обеда он наблюдал, как мы тренируемся, и все стали его уговаривать, чтобы он тоже попробовал. А когда он решился, оказалось, что у него настоящий талант, он умел очень профессионально кувыркаться, за что его похвалил учитель и невзлюбили Саммо Хунг и Юэнь Так.

У меня сложились очень хорошие отношения с Юэнь Бяо, я часто заступался за него. Однажды Саммо Хунг взял в долг у Юэнь Бяо, и, когда мы ехали в автобусе, у Юэнь Бяо не оказалось денег на проезд. Тогда он попросил Саммо Хунга вернуть долг, но тот отказался, и я решил заступиться за младшего товарища. В итоге Саммо Хунг бежал за мной с кулаками, и так как я не смел дать сдачи, мне оставалось только удирать. В то время Саммо Хунг уже начал полнеть, и, пока он выбирался из автобуса, я уже убежал. Но тем не менее он гнался за мной вплоть до самой академии, и в итоге он все же меня поколотил.

Старшие обижали младших, а младшие подчинялись старшим — это было уже неписаным правилом в академии. В последующие годы нас часто обижали братья-соученики, и я все равно часто заступался за Юэнь Бяо. Хоть мы и не могли дать сдачи, зато мы наловчились быстро бегать. Иногда мы переругивались со старшими ребятами и сразу же пускались бежать, а те ничего не могли с нами поделать. Но несмотря на то что Саммо Хунг меня часто колотил, он все равно остается моим братом, человеком, которого я больше всего уважаю.

^{Саммо Хунг (тогдашний Юэнь Лун), Джеки Чан (Юэнь Лоу) и неизменный Юэнь Бяо.}

Невзирая на то, что нас уже выбрали в состав группы «Семь маленьких счастливчиков» и мы стали маленькими актерами, мы вовсе не стали меньше хулиганить.

Было время, когда в академии меня называли «маленьким иностранцем», поскольку в детстве я рос на территории французского консульства. А еще я превосходил остальных в физической силе и крепости и часто ел за двоих. Тогда я многим не нравился. Как-то раз я подрался с Юэнь Кваем, уже не помню, из-за чего. Все ребята окружили нас и просто наблюдали это зрелище.

У меня отлично получался прием «ножницы», но когда мы начали сражаться, я не смел его использовать. Пока мы дрались, неожиданно появился учитель, и все бросились врассыпную. Он властно прикрикнул на всех, затем остановил убегающих и повернулся к нам: «Что случилось?» Я и Юэнь Квай тяжело дышали и злобно поглядывали друг на друга. Тогда учитель сказал: «Ладно, любите драться, да? Все отошли в сторону! А вы двое выходите и деритесь!» Сначала мы застыли и молча смотрели на учителя, но потом он крикнул: «Деритесь же!», и мы не смели ему перечить.

Вы знаете, драка очень выматывает. Ладно еще держаться тридцать-сорок секунд, но если продолжать и дальше, то ты очень сильно устаешь. К тому же мы тогда были маленькими, мы еще ничего не смыслили в таких вещах, как стойка или дыхание, и просто колотили друг друга без разбора. В конце концов мы оба упали на землю без сил. Учитель спросил: «И это все?» Мы ответили, что мы больше не можем. Учитель не растерялся: «Не можете? Ну хорошо, встаньте на колени, друг напротив друга, и бейте друг друга по лицу». Мы с Юэнь Кваем отвешивали оплеухи, раз слева, раз справа, и в итоге окончательно вымотались. Вначале мы еще изо всех сил били друг друга, но потихонечку стали сдаваться: у нас опухли лица, десны стали кровоточить, нам обоим было и тяжело, и больно, и мы начали плакать. Увидев, что мы и правда больше не можем, учитель приказал нам лечь ничком и десять раз ударил каждого розгами. После десяти оглушительно свистящих ударов мы оба чуть не потеряли сознание. Кроме того, учитель еще временно убрал нас из группы «Семь маленьких счастливчиков». Как же мы тогда расстроились!

После этого никто больше не смел драться, а если же этого нельзя было избежать, мы старались не попадаться на глаза учителю.

А однажды Юэнь Квай и Юэнь Бяо побратались. Когда мне было тринадцать-четырнадцать лет, мы поехали выступать на Тайвань. Как-то раз мы втроем читали комиксы для детей, принадлежавшие Юэнь Бяо. Я очень быстро читал, и как только Юэнь Бяо дочитал одну книжку, я сразу же взял ее в руки. И тут Юэнь Квай сказал: «Мы с ним названые братья, после него моя очередь, а ты чего лезешь? Сначала мне!» Услышав это, я очень рассердился, а он попытался отнять у меня книжку. Тогда я попросту бросил ее на пол, и когда Юэнь Квай хотел ее подобрать, я отшвырнул ее подальше. Юэнь Квай разозлился и бросился на меня с кулаками.

В то время я не смел бить только Саммо Хунга, но среди остальных я считался самым ловким, к тому же я отличался крепким телосложением. В итоге я врезал Юэнь Кваю, и, потрогав нос, он сказал: «Я сейчас пойду к зеркалу, и если у меня опух нос, я обязательно вернусь!» Я стал ждать его, и немного спустя у нас все же завязалась драка. В это время наши сражения уже были не как в детстве, мы не просто катались по полу и без разбору друг друга били — наоборот, мы использовали разные приемы ушу. Юэнь Квай никак не мог одолеть меня, и, увидев, что он хочет схватить табуретку, я повернулся и взял увесистую жестяную банку и, пошатываясь, стал дразнить его: «Ну давай же! Подходи!»

И в этот момент внизу раздался голос учителя: «Вы что там делаете?» Мы втроем буквально за секунду (я не преувеличиваю!) спустились вниз с пятого этажа и чуть ли не кубарем покатились к учителю.

— Что вы там делали? — спросил он.

— Мы тренировались, — не растерялись мы.

— Юэнь Квай, что у тебя с лицом?

— Да пустяк, сам стукнулся.

Он внимательно посмотрел на нас троих, развернулся и ушел. Как только он пропал из виду, мы сразу же вцепились друг в друга.

А став еще немного взрослей, мы не только участвовали в театральных выступлениях, но еще и начали подрабатывать на съемочных площадках. В то время мы сдружились с одним мужичком, который приводил нас к автобусу, сажал, а затем давал знак водителю, что он может трогаться с места. Он также помогал нам купить билеты (всего нас было человек тридцать-сорок, и в сумме мы тратили на всех по три-четыре гонконгских доллара). Потом мы узнали, что водитель был его сыном — его звали Цуйлу, а его табельный номер был 1033. Каждый раз, заходя в машину, тот мужичок говорил «член семьи, Цуйлу, 1033», и поэтому ему самому не нужно было платить за проезд.

Мы запомнили эту фразу. Если у него не получалось поехать с нами вместе, мы тратили свои деньги на еду, а заходя в автобус, с серьезным видом говорили: «Член семьи, Цуйлу, 1033». А однажды нас было так много, что контролер сразу же почуял неладное и сказал: «Что-то мне не верится, что Цуйлу-мать смогла родить десять с лишним детей!» В итоге он начал требовать, чтобы мы оплатили проезд, и пока мы разбирались, у него упала сумочка с билетами. Помнится, тогда автобус проезжал по улице Принца Эдварда, и контролер в ужасе кричал водителю, чтобы тот не останавливался, а прямиком следовал в полицейский участок. Тогда мы открыли двери вручную и на ходу спрыгнули из автобуса. Пожалуй, это была наша первая тренировка выполнения опасных трюков.

Однажды Саммо Хунг сломал ногу во время тренировки и потерял сознание от боли. Его немедленно отвезли в больницу. Нога заживала очень медленно, и каждый день дедушка Саммо Хунга приносил ему лапшу с кусочками мяса в густой подливе, и в итоге он раздулся, как шарик. Нога зажила, а вот фигуру было не вернуть, и учителю ничего не оставалось, как приостановить его выступления. Это стало большим ударом для Саммо Хунга, и вскоре он покинул академию. Перед тем как уйти, он сказал: «Время театра подходит к концу, будущее — за киноиндустрией. Если я чего-то добьюсь, вы можете всегда обращаться ко мне за помощью!»

Когда мы подрабатывали на съемочных площадках, то ежедневно получали по шестьдесят пять гонконгских долларов, причем шестьдесят из них забирал себе учитель. После того как ушел Саммо Хунг, Юэнь Так стал самым старшим среди нас. Однажды сказал нам: «Невозможно получать так мало денег, пять долларов — это слишком мало». Мы согласились и, отважившись, решили все вместе пойти к учителю, при этом Юэнь Так должен был подвести нас и начать говорить первым. Для нас, проживших под строгим надзором учителя десять лет, это было настоящим психологическим испытанием, но, вопреки нашим ожиданиям, он вовсе не разозлился, а лишь медленно повернулся к нам спиной и сказал: «Вы уже взрослые, крылья окрепли, скоро улетите». Когда мы услышали эту фразу, у всех нас на глаза навернулись слезы, но после этого он стал отдавать нам по тридцать пять долларов, и это было великой победой!

Дни летели, и мы стали все больше понимать то, что тогда сказал Саммо Хунг. Действительно, театральных выступлений становилось все меньше и меньше, их заменял кинематограф. Из академии постепенно уходили ученики — все устремились в этот новый мир. Однажды момент прощания с учителем настал и для меня.

^{Перед воротами академии. Первый справа — я.}

В тот особенный день приехал мой отец. Он болтал с учителем, а я собирал вещи. Кое-как запихнув все свое добро в чемодан, я также специально напялил на себя три пары джинсов. По старому обычаю, в день окончания обучения мастерству было принято бить выпускника розгами — десять раз.

Я принес скамью и розги и встал на колени.

— Учитель, я собираюсь уйти.

— Эх, оставь это… — Учитель подошел ко мне и погладил меня по голове.

Я наконец-то расслабился.

— Премного благодарен, учитель.

Папа еще немного полюбезничал с учителем:

— Ну что ж, мы пошли, обязательно навестим вас, как будет время.

Я схватил свой чемодан и объявил, что ухожу. Затем я глубоко поклонился, развернулся и пошел.

Выйдя за ворота, я оглянулся. Если честно, мне было немного страшно. Папа подозвал такси, и, сев в машину, я еще раз оглянулся, и мне по-прежнему было как-то не по себе. И только когда такси повернуло и академии уже не было видно, я громко воскликнул: «А-а-а! Я наконец-то уехал!»

В 1988 году уже обосновавшийся в Америке учитель вернулся в Гонконг, чтобы отметить свой юбилей, и на это торжество приехали буквально все. Только тогда мы осознали, что учитель воспитал массу способных людей, которые немало сделали для развития экшн-фильмов не только в Гонконге, но и во всей Азии. Среди его учеников также нужно назвать Юэнь Ву Пина, который покинул академию до моего поступления туда, да и в целом списки актеров и сотрудников на больших съемочных площадках почти все испещрены объединяющим нас иероглифом «Юэнь». С одной лишь этой стороны заслуги учителя огромны. В 1997 году в Америке учитель скончался, и я приостановил съемки, чтобы присутствовать на его похоронах.

Как я уже говорил: «Чарльз Чан — отец Чан Кон Сана, а Ю Джим Юэнь — отец Джеки Чана».

^{Учитель воспитал для киноиндустрии Гонконга, да и всего мира, половину постановщиков боевых сцен.}

Рядовой каскадер

В течение десяти лет я почти никогда не выходил за пределы академии.

Покинув академию окончательно, я внезапно очутился на свободе. Папа изначально хотел меня увезти в Австралию, чтобы я жил вместе с ними, но я пожелал остаться в Гонконге и попытать счастья в киноиндустрии. Как-никак десять лет я занимался кунг-фу и мог продемонстрировать эти навыки на съемочных площадках. Увидев, что я настроен серьезно, отец купил мне небольшую квартиру в районе Сан По Конг, потратив на это сорок тысяч гонконгских долларов. В том числе туда были вложены восемь тысяч австралийских долларов, накопленных за десять лет мамиными чаевыми и деньгами, заработанными папой на должности повара. В тот момент я вдруг понял, почему мои родители приняли решение уехать: в любом случае у них не было возможности получать много денег, и они могли лишь постепенно откладывать то, что заработали физическим трудом, а затем потратить эту сумму на то, чтобы предоставить мне крышу над головой.

Много лет спустя, когда папа вернулся в Гонконг, он продолжил жить в той маленькой квартирке. Я много раз просил его переехать в более просторное жилье, которое я ему купил, но он все время отказывался. В итоге мне пришлось пойти на хитрость: я обманул его, сказав, что я продал ту квартирку. И только после этого он съехал оттуда. До самой своей смерти он думал, что я действительно продал ту студию, но на самом деле она и по сей день все еще числится за мной. Для меня она дорога как память о моих родителях…

До переезда в эту квартиру у меня еще никогда не было собственной комнаты. В детстве я теснился с родителями на двухъярусной кровати, в академии мы спали все вместе, а тогда у меня наконец-то появилось пространство, которое полностью принадлежало мне. Несмотря на то что студия была тесной и ветхой, я был очень доволен. В первые дни я натаскал стройматериалов и сколотил себе несколько простых предметов мебели, а затем стал искать возможность подработать на съемочных площадках. Именно в это время я перестал жить шумной коллективной жизнью и вместо этого стал учиться привыкать к одиночеству — кстати, это я не умею до сих пор.

Каждое утро я очень рано вставал, покупал еду, садился в автобус и со всеми вместе отправлялся на съемочную площадку Shaw Brothers. В то время они считались самой крупной кинокомпанией, у них были целые «города» для съемок и огромные съемочные павильоны. Мы, группка знакомых или же незнакомых каскадеров, толпились там целыми днями и выжидали возможности подработать — сыграть фонового персонажа, лицо которого не появляется в кадре, поучаствовать в массовке или же побыть временным актером, которого все пинают и бьют. Иногда нас еще приглашали выполнять тяжелую работу, перетаскивать вещи или что-то в этом роде. Нам было неважно, чем именно заниматься, если только на площадке находилась для нас работа, мы уже этому радовались.

Как я уже упоминал, именно тогда я встретил свою первую любовь. Минуты, проведенные с этой девушкой, было бесконечно прекрасными, и зачастую, чтобы встретиться с ней, я отлынивал от работы. Когда мы были вдвоем, я рассказывал ей забавные случаи со съемочных площадок. Все продолжалось до тех пор, пока ее родители не узнали, чем я занимаюсь, и не настояли на том, чтобы она непременно рассталась со мной. Слова, брошенные ее отцом, я не забуду никогда: «Ты простой каскадер, ничего путного из тебя не выйдет, не приближайся к моей дочери».

Мучения на съемочных площадках не могут сравниться по силе воздействия с тем ударом, что мне нанесли эти слова. Я впервые отчетливо ощутил всю убогость моей ситуации, эти слова растоптали мое достоинство и ранили намного сильней тех болезненных наказаний, что я некогда получал от своего учителя в академии. После этого я пришел домой и разнес в щепки стул… Дальше я стал потихоньку приходить в себя, начал серьезно раздумывать о своем будущем. Возможно, до этого я и не осмеливался думать о том, что однажды стану на голову выше других, заслужу славу, стану знаменит, но после того раза я понял, что в будущем у меня есть только одна дорога, по которой я смогу пойти.

Мастер «Дракон-Тигр»

На съемочной площадке мастер «Дракон-Тигр»[50] считался вторым по важности человеком после постановщика боев в группе экшн-постановок. Любой рядовой каскадер мечтал стать таким же высококвалифицированным и первоклассным мастером, незаменимым членом в съемочной группе, снимающей экшн-фильмы. Мастер «Дракон-Тигр» — это даже звучит грозно! И я решил, что я во что бы то ни стало добьюсь этого звания.

Потеряв любовь, я вложил всю свою энергию — как психологическую, так и физическую — в работу. Каждый день я приходил на площадку первым и уходил оттуда последним, старался активно проявлять себя, произвести на всех хорошее впечатление. Иногда я еще отваживался выполнять особенно рискованную работу, говоря при этом, что я не стану брать за это деньги. Выполнив трюк, я всегда делал вид, будто мне все далось с легкостью, и никогда не позволял другим видеть мои мучения.

И вот однажды мне наконец выпал шанс.

В тот день съемочной группе нужно было снять эпизод, в котором главный герой преодолевает высокие перила на балконе, после чего падает спиной вниз, делает сальто в воздухе, твердо приземляется на ноги и затем продолжает драться дальше. Режиссер той картины славился непрофессионализмом, часто злоупотреблял своим положением, заставлял каскадеров выполнять небезопасные трюки, и на этот раз произошло то же самое. Когда актер, исполняющий главную роль, спокойно сидел и попивал чай, режиссер попросил найти человека, который сможет выполнить сложный трюк без страховки. Еще более возмутительным было то, что он потребовал, чтобы на земле не было ни коробок, ни матов, поскольку он желал запечатлеть все целиком на широкоугольный объектив.

Лицо постановщика боев омрачилось: «Этот трюк нельзя выполнить без страховки, мои люди не пойдут на такой риск». Мы очень уважали его, он не только являлся известным постановщиком боевых сцен, но и чрезвычайно хорошо относился к своим ребятам-каскадерам. Пару раз мы вместе выпивали, и он наставлял нас: «Если в будущем вы станете постановщиками боев, ни в коем случае не заставляйте своих каскадеров делать то, чего они не желают, или то, чего они выполнить не могут».

Режиссеру это вовсе не понравилось: «Вы взяли деньги, следовательно, вам нужно что-то делать, а если снять этот эпизод, подвесив каскадера, это будет совершенно нереалистично!» Постановщик еще ничего не успел ответить, как я внезапно вышел вперед: «Извините, я бы хотел попробовать».

Эта фраза сразу же разозлила постановщика боев: «Что с тобой не так? Жить надоело?» Я очень хорошо понимаю его негодование, мой выпад ставил его в неловкое положение перед всеми присутствующими, как-никак в вопросах постановки экшн-сцен его слова были решающими. Я отвел его в сторону: «Вы говорите совершенно верно, но я хочу, чтобы вы услышали и меня. Если у меня получится выполнить этот трюк, это будет ваша заслуга, если же я потерплю неудачу, значит, режиссер — полный балбес. Я не хочу всю жизнь быть на десятых ролях, я хочу показать себя! Даже если у меня не выйдет и я получу травму, то я буду знать, что я хотя бы попробовал!»

Услышав это, он понял, что отговаривать меня бессмысленно, и просто кивнул, а затем, повернувшись к режиссеру, сказал: «Вот этому молодому человеку надоело жить, раз он хочет попробовать, то мы дадим ему шанс, но я и мои другие каскадеры сейчас работать не будут. Не задирай нос, мы зарабатываем себе на жизнь своими реальными способностями, и у тебя нет ни малейшего права презирать нас!»

Затем он повернулся ко мне с наставлением: «Постарайся максимально расслабить тело, как приземлишься, сразу прокатись по земле, береги голову и спину. Запомни это!»

Мне начали наносить грим и принесли костюм, а я медленно взобрался на балкон и увидел внизу огромную толпу. Затем я сказал себе: «Обязательно докажи, что ты можешь!»

Прозвучала команда «Начали!» — отрицательный персонаж ударил меня в прыжке ногой, а я развернулся и перепрыгнул через перила. В это же время я, выгнув спину, сделал переворот в воздухе и приземлился на обе ноги. Хоть и немного пошатнулся, но как-никак у меня получилось!

Все вокруг громко визжали и кричали мне «Браво!», я слышал, как коллеги скандируют мое имя, а постановщик боев подбежал и похлопал меня по спине: «Ты — молодец! Ты станешь мастером «Дракон-Тигр»!» В душе я был ужасно рад, но я все же старался сдерживать свои эмоции: «Я хочу попробовать еще раз, в этот раз я приземлюсь более удачно!»

Благодаря репутации бесстрашного каскадера, выполнившего этот прыжок, я стал очень молодым мастером «Дракон-Тигр». После этого я понял, что навсегда хочу связать свою жизнь с экстримом, хоть все и могло поменяться в любой момент. В то время мы тратили все свои заработанные деньги на алкоголь, азартные игры и девушек, поскольку не знали, останемся ли мы живы после очередного опасного трюка. Мы наслаждались простыми радостями, стараясь как можно меньше думать о завтрашнем дне, а только прожигали молодость в свое удовольствие!

Первая дальняя поездка

Почти сразу после того, как я стал считаться мастером «Дракон-Тигр», по рекомендации друга я, к своему удивлению, получил главную мужскую роль, однако фильм, в котором я играл — «Маленький тигр из Квантунга» — в итоге потерпел фиаско и даже не вышел на экраны. Я вновь вернулся к тяжелой работе на съемочных площадках, и в этот промежуток времени мне посчастливилось стать постановщиком боев. Я давно грезил об этой должности, но два фильма, в которых я принимал участие, вновь провалились.

Я был в отчаянии. У меня ничего не было, кроме купленной папой квартирки. Внезапно моя одинокая жизнь в Гонконге стала совсем невыносимой, и я позвонил своим родителям в Австралию и сказал, что хочу приехать. Собираясь в поездку, я не стал связываться с моими коллегами со съемочных площадок и ежедневно убеждал себя: «Ты много чем можешь заниматься, помимо кино».

Впервые в жизни я отправлялся так далеко один.

Мои друзья помогли мне купить самый дешевый авиабилет со скидкой, и, не осведомившись о деталях поездки, я сел в самолет. На борту всех попросили заполнить форму, и так как я ничего не понимал по-английски, мне пришлось побеспокоить одного стюарда.

К тому же я не понял, что объявляли по громкой связи, и всю дорогу боялся заснуть. Затем я почувствовал, что самолет снижается, и вскоре мы совершили посадку в каком-то захолустном аэропорту. Я вышел из самолета со всеми, и место, где мы оказались, не было похоже на Австралию.

В тот момент я заметил того стюарда и махнул ему рукой. Он подошел ко мне и любезно сказал: «У этого рейса пересадка в Индонезии, самолет полетит в Австралию только на следующий день, вам нужно поехать в отель, предоставленный авиакомпанией». Но поскольку я плохо говорил по-английски, то он помог мне вызвать такси, на котором я доехал до одного захудалого отеля с совершенно крошечными номерами. Стюард также предупредил, что в стране сильны антикитайские настроения, и порекомендовал не выходить из номера без крайней надобности. Заселившись, я начал нервничать. Сначала я решил убрать паспорт подальше в стол, затем хорошенько припрятал деньги. Находиться одному в номере было скучно и одиноко. Внезапно в дверь постучали — пришел стюард, который помогал мне всю дорогу, и я радушно пригласил его войти. А затем произошел тот неловкий случай, ранее описанный в данной книге.

После того как я прогнал его из своей комнаты, измотанный и утомленный, я быстро заснул. На следующий день я встал часов в пять-шесть утра, вызвал такси и, уже доехав до аэропорта, обнаружил, что забыл свой паспорт! Слава богу, я знал, как сказать на английском слово «паспорт», и водитель нашел телефонную будку и позвонил в отель, чтобы попросить прислать ко мне человека с моими документами. После того как привезли паспорт, водитель передал, что я должен денег курьеру, и я дал ему пятьдесят австралийских долларов. Также я заплатил какую-то сумму таксисту, но он сказал, что этого недостаточно, и в итоге утащил у меня из рук еще сто долларов. Тогда у меня не было ни малейшего представления о ценах, только после я узнал, что меня жестоко обманули.

Наконец-то я сел в самолет. Моим соседом оказался очень тучный человек весьма надменного вида, который разложил руки на два подлокотника, а мне лишь оставалось сидеть съежившись. Сойдя с трапа, я очень обрадовался, что наконец-то прибыл в Австралию. Простояв в очереди и получив багаж, я буквально выбежал наружу и, не увидев встречающих меня родителей, побрел к стоянке такси.

Я знал, что мне нужно попасть в город Канберра, который на английском звучит похоже на слово «камера», и я постоянно повторял про себя это слово. Когда я нашел машину, положил вещи и дал водителю свой домашний адрес, таксист начал что-то долго объяснять, но я почти ничего не понял, только потом я смог кое-что уловить, общий смысл. Оказывается, я прибыл в Сидней, а мне же нужно в Канберру, до которой как минимум еще нужно лететь час…

Я чуть не упал.

Я забрал багаж из машины и осознал, что я совершенно не понимаю, что мне нужно делать дальше. Даже где мне покупать билет…

Вновь зайдя в аэропорт, я вдруг заметил того толстяка, который сидел рядом со мной. Я быстро подбежал к нему и увидел, что он сначала подошел к одной стойке, поставил там багаж на весы, поговорил с человеком за стойкой и затем отдал свои сумки.

Я подумал про себя: если я отдам багаж туда же и его примут, это будет значить, что я все делаю правильно. И я поставил туда свою сумку, в итоге ее приняли, а мне дали новый посадочный талон и объяснили, во сколько мне нужно вернуться. Все было как в тумане, я почти не понимал, что мне говорят, и, пока сотрудник беседовал со мной, я пристально следил за тем толстяком. Взяв обратно свои документы и еще кучу талончиков, я метнулся следом за ним. Решив не упускать его из виду, я ходил следом за ним и даже ждал его, пока он завтракает в ресторане. Заметив, что он присел у одного из выходов на посадку, я тоже там сел. Затем у нас проверили билет, и мужчина зашел в автобус. Я поспешил за ним. В автобусе толстяк отдал какой-то талон, а я совершенно запутался и в итоге заплатил за проезд деньгами, и наконец я вновь сел в самолет. Уже потом я понял, что среди тех талонов, которые мне выдали, был и проездной билет.

Таким образом, преодолев множество сложностей и сделав две пересадки, я наконец-то приземлился в Канберре.

Вокруг было довольно пустынно. Я еще издали увидел седовласого человека, это был мой папа. Мы не виделись несколько лет, и я даже не думал, что он так постарел. Я подошел к нему, и тут меня кто-то обнял — наклонив голову, я увидел, что это была мама. Тогда я понял, как я вырос — ведь раньше, когда она меня обнимала, она была со мной одного роста.

Увидев их двоих и вспомнив свой долгий путь, я заплакал в голос.

Итак, я наконец-то вернулся к родителям. Целыми днями мне было нечем заняться, и я сидел дома. Я не хотел учиться английскому, мне не нравилась местная кухня, а что еще важней, я стал тайком скучать по моей жизни на съемочных площадках. Наконец я соврал, что в Гонконге у меня появилась возможность поработать и мне нужно туда вернуться. Они, возможно, и поняли, что это неправда, но не стали разоблачать меня, и папа сказал: «Твой дом всегда здесь, если в Гонконге что-то не получится, скорее возвращайся к нам».

По возвращении в Гонконг я стал везде мотаться с Саммо Хунгом и через какое-то время все же получил работу. Но после смерти Брюса Ли индустрия экшн-фильмов пришла в полный упадок, и шансов пробиться становилось все меньше и меньше. Так продолжалось еще достаточно долго, пока Саммо Хунг не стал уговаривать меня вернуться в Австралию, где по крайней мере я не умру от голода. И я понял, что настало время спуститься с небес на землю.

Но в этот раз у меня не было даже денег на билет, и я совершенно не понимал, что мне делать.

И тут внезапно объявилась моя первая любовь. Она всучила мне двадцать тысяч гонконгских долларов — это была крупная сумма по меркам тех времен. Я отказывался изо всех сил, но она настаивала, подчеркивая, что дает эти деньги мне в долг и что я должен буду их вернуть. Я принял деньги, но мне все равно было как-то не по себе. Перед поездкой я купил родителям по паре элитных часов, а также купил небольшие подарки своим приятелям — так я попрощался с Гонконгом.

Увидев часы, мама прослезилась — ведь я первый раз ей что-то дарил. Папа же все время протирал их тряпочкой, и я знал, что они очень обрадовались.

Для начала я записался на вечерние языковые курсы. Во время урока преподаватель спросил, как меня зовут, и я ответил: «Чэнь Ганшэн». Учитель предложил: «Давай ты будешь Стивеном?» Я согласился. А вообще, в американском консульстве, где работали мои родители, все звали меня Полом, включая и многочисленных американских солдат, которые весьма уважительно относились к моим папе и маме. В детстве меня называли А-Пао, поэтому имя Пол меня не смущало.

Преподаватель на курсах говорил очень быстро, и у меня не было никаких шансов угнаться за ним, поэтому позже я забросил это дело. Затем, по рекомендации одного знакомого, я нашел работу цементщиком. Когда у меня спросили, как меня зовут, мой знакомый сказал, что я Джек, поэтому у меня появилось очередное имя. Кстати, его самого тоже звали Джеком. В то время у меня уже было некоторое поверхностное представление об английском языке, и мне казалось, что сочетание Джек Чан звучит как-то блекло, неинтересно, поэтому я решил назваться Джеки.

В то время я ежедневно вставал в пять утра, ловил попутку, чтобы добраться до стройки, мешал на холоде бетон, возил тачку… И хотя с производительностью у меня все было в порядке, все же я сильно уставал. Я часто наблюдал, как работают строители, и решил поучиться их ремеслу.

Тот период жизни был чрезвычайно стабильным, но иногда по ночам меня мучила бессонница. Вспоминая о несбывшихся мечтах и сравнивая их с моим нынешним положением, я нередко расстраивался. Затем я решил, что раз уж так сложилось, лучше найти еще одну подработку, чтобы не только иметь больше денег, но и обеспечить себе полную занятость — так бы у меня не осталось времени на размышления. И я устроился еще и в ресторан. Таким образом, днем я помогал строить дома, возил цемент и таскал кирпичи, после шел домой и принимал душ, а в пять с лишним отправлялся работать в ресторан. В месяц я мог заработать примерно восемьсот долларов.

Мама всегда встречала меня возле дома, поэтому, возвращаясь днем после стройки, я всегда останавливался неподалеку, чтобы немного отряхнуться и напустить на себя бодрый вид, а затем, посвистывая и хохоча, заходил внутрь и крепко ее обнимал. Она спрашивала, устал ли я, а я громко отвечал ей: «Нисколько!» — чтобы она думала, что сыну живется хорошо. После душа я шел в ресторан «Лотос», его хозяин был папиным другом. Сначала я отвечал там за мойку и чистку овощей, но поскольку я совершенно не могу стоять без дела, закончив свою часть работы, я шел помогать другим. После десяти часов кухня уже не принимала заказы, поэтому я шел в зал и подавал гостям кофе, чай и мороженое.

Поэтому ко мне все хорошо относились, учили меня разным вещам, и постепенно я стал помощником повара и начал отвечать за подготовку ингредиентов. В то время дела в ресторане шли очень хорошо, особенно в выходные, и у меня всегда было много работы. Когда я заканчивал заготовки, я передавал их двум шеф-поварам. Вообще, в то время я не очень хорошо знал английский и плохо понимал меню, но для меня старались составлять максимально понятные списки с ингредиентами: например, вместо омлета для меня писали «яйцо», вместо жареного риса по-кантонски — просто «рис». Удивительно, но я частенько действовал наугад и ни разу не ошибся.

Тогда я понял, как зарабатываются деньги. Крохотный стеклянный стаканчик с одним шариком мороженого и тремя плодами личи продавали за два с половиной австралийских доллара, или двадцать гонконгских долларов. Про себя я подумал, что прибыль выходит просто невероятная. Некоторое время я специально накладывал полный стакан мороженого. Потом хозяин все же заметил меня за этим делом и пригрозил увольнением.

До сих пор я нигде не заказываю жареный рис, за исключением проверенных мест, где его готовят прямо на моих глазах. Я знаю, как это блюдо делается в китайских ресторанах за границей: для него используют все оставшиеся продукты, к тому же это блюдо может лежать целую неделю, а когда его все же закажут, то сотрудники ресторана просто его подогреют. Поэтому когда я хочу поесть жареный рис, я прошу сделать его без гороха, креветок и мяса, чтобы мне не могли подсунуть лежалые объедки, а приготовили все заново.

Пока я жил в Австралии, я успел завести много друзей. Коллеги в ресторане часто любили посмеяться со мной, многие говорили, что некоторые посетительницы приходят исключительно из-за меня. Я частенько травил анекдоты, а иногда я настолько увлекался своими рассказами, что все заслушивались и бросали свои дела. Хозяин заведения Ду Юэсян даже как-то наругал меня и попросил не отвлекать сотрудников ресторана в рабочее время.

Тогда я ежедневно трудился до седьмого пота, а вернувшись домой, сразу же засыпал. Папе нравилось такое положение дел, но мама все же заметила, что я подавлен. Неизвестно, сколько бы это еще продолжалось, но однажды я получил телеграмму из Гонконга.

Меня приглашали принял участие в фильме «Новый кулак ярости», который снимал режиссер Ло Вэй. Это был неплохой шанс! Мама открыто поддержала меня, она знала, что я действительно хочу чего-то добиться в киноиндустрии, папа же поставил условие: если за два года у меня так ничего и не получится, то я должен буду окончательно вернуться в Австралию.

Перед моим отъездом хозяин ресторана подарил мне кошелек, в котором лежало десять долларов. На прощание он сказал: «Надеюсь, в будущем ты сможешь положить сюда больше денег». После того как я уехал из Австралии, мама, как и раньше, положила мою фотографию у изголовья кровати и каждый день целовала ее.

К счастью, в этот раз я их не разочаровал.

Новое имя — Чэнлун

Вернувшись вновь в Гонконг, я подписал контракт с кинокомпанией режиссера Ло Вэя, а моим агентом стал Вилли Чан. Они хотели сделать из меня представителя нового поколения звезд кунг-фу, но всех смущало мое имя.

В детстве папа с мамой звали меня А-Пао, Пао-Пао, Шаньдунский Пао… В свое время у папы было прозвище Старый шаньдунец, и меня по аналогии иногда называли Маленьким шаньдунцем. Моим же настоящим именем по паспорту было Чэнь Ганшэн. А когда я поступил в Китайскую драматическую академию, учитель дал мне новое имя, и я стал Юэнь Лоу. А когда из академии выпустился Саммо Хунг, он стал Хун Цзинбао, а я же забрал его старое имя — Юэнь Лун, поэтому под псевдонимом Чан Юэнь я не просто работал постановщиком боев, но и сыграл свои первые главные мужские роли. Когда же я опять вернулся в Гонконг, нужно было как-то обозначить начало нового пути, поэтому шеф посчитал, что мне нужно придумать новое имя.

Ло Вэй нашел одну очень известную писательницу того времени, Пань Людай, которая в итоге и придумала мне имя. Кстати, ее сын тоже был актером, и я как-то сотрудничал с ним на съемочной площадке. Однажды я пришел к ней домой, чтобы выбрать себе имя, и увидел, что у нее на стене висит множество имен с иероглифом «дракон» («лун»). Тогда она спросила, какое я хочу выбрать.

— Твое прошлое имя — Юэнь Лун — не годится, потому что иероглиф «юань» («монета») созвучен иероглифу «круглый, законченный», что означает завершение. «Маленький дракон» (Сяолун)[51] уже погиб, а «Большой дракон» (Далун) звучит не очень хорошо, поэтому надо что-то придумать.

Для начала я выбрал Вэньлун[52], тогда я казался бы весьма образованным.

— Нет, не подойдет, «вэнь» — не слишком звучный иероглиф, — отвергла она.

Тогда я предложил другой вариант — Цзылун (в эпоху Троецарствия жил выдающийся главнокомандующий Чжао Цзылун), но она сказала, что Цзылун тоже мелковат, и предложила выбрать что-то более звучное. Про себя я подумал, что я никогда не решусь это сделать. Конечно, я давно уже приметил имя Чэнлун,[53] но у меня не хватало смелости предложить этот вариант.

— Ну тогда Юньлун?[54] — сказал я.

— Тоже не очень подойдет, так ты никогда не сможешь по-настоящему превзойти всех — в облаке то не видно голову, то не видно хвоста, ты будешь постоянно то скрываться, то пропадать и навсегда останешься в облаках, — заявила она.

— Как по мне, Юньлун — очень даже неплохой вариант, — сказал я.

— Ладно, — предложила Пань Людай, — я выберу за тебя. Как тебе вариант Чэнлун?

— Ой, нет, нет, нет, это слишком напыщенно! — протестовал я.

— А все остальное тебе не подходит, так что будешь Чэнлуном!

Я сделал вялую попытку отклонить это предложение, но в итоге согласился. Хотя, честно говоря, в то время я не особо переживал насчет имени, меня больше интересовала возможность заработать деньги.

В фильме «Новый кулак ярости», снятом по возвращении в Гонконг, я уже звался Чэнлуном.[55] Но в итоге эта картина не получила хороших оценок, да и все мои последующие фильмы были неудачными. В то время на меня яростно набрасывались критики: «Каким же драконом он может стать?! Скорее он станет букашкой!» Или: «Большой нос, маленькие глаза, а еще называет себя Чэнлун!»

Когда озвучивали фильм «Новый кулак ярости», я захотел понаблюдать за процессом работы. Сначала прошел аппаратную, а затем, открыв вторую дверь, увидел сидящих там актеров озвучки. Еще дальше находилась сама студия звукозаписи. Я пробрался в соседнюю комнату и стал подсматривать оттуда сквозь одно маленькое окошко. Когда я появился на экране, то услышал, как актеры стали судачить: «Вот скажи, чем думал режиссер Ло Вэй? Почему он взял этого человека? Как с такими данными можно вообще прославиться? Пустая трата времени!» Я слушал все это, и у меня текли слезы из глаз… Так как они не знали, что я тут, то спокойно продолжили обсуждать меня дальше, поэтому я просто развернулся и тихо ушел.

Я снялся в нескольких фильмах подряд, и каждый раз я ходил смотреть на процесс создания сопроводительных звуковых эффектов, мне хотелось убедиться, что я все делаю правильно, но там внутри меня по-прежнему ругали, а я, плача, подслушивал их снаружи.

Конечно, их можно понять, для того, чтобы сделать озвучку, обычно нужно по много раз пересматривать одну и ту же сцену — они меня и так недолюбливали, а им еще приходилось постоянно смотреть на меня, от чего, естественно, они не были в восторге. Но со временем я так наслушался всего этого, что уже никак не реагировал на эту брань, все равно каждый раз они говорили одно и то же, и иногда я даже засыпал в соседней комнате под их пересуды.

^{Я в молодости.}

Спустя несколько лет я прославился благодаря фильмам «Змея в тени орла», «Пьяный мастер» и «Бесстрашная гиена». Эти картины завоевали оглушительный успех и побили рекорд по кассовым сборам. Ко мне стали подходить на улицах, чтобы взять автограф или сфотографироваться, за мной стали охотиться папарацци, в общем, я наконец-то стал известным. Возможно, по этой причине настроение в комнате для звукозаписи внезапно сменилось, все начали наперебой хвалить меня: «Посмотри на этого парня, а он действительно не промах, а как он выразительно работает руками!»

И еще через некоторое время я стал сотрудничать с компанией Golden Harvest. В ту пору мое английское имя по-прежнему было Джеки Чан, и в знак того, что я начал новую главу жизни, перейдя в Golden Harvest, Рэймонду Чоу предложил изменить в нем пару букв.[56]

В Golden Harvest я наконец-то стал снимать те фильмы, которые я хотел, но их озвучивали все те же актеры. Теперь они относились ко мне очень почтительно, и я вовсе не держал на них зла — уже тогда я решил покорять людей своей доброжелательностью. Нужно не только уважать чужие профессиональные навыки, но и вдохновлять других своим отношением к работе. Когда мы записывали звук для моего фильма, только я один знал, чего я хочу. Все актеры готовились, а затем внимательно слушали мои команды: «Начинаем!», «Заканчиваем!», «Потише… а теперь чуть громче!» Когда нам нужно было записать фоновые звуки (например, крики зазывал, торгующих пирожками, или шелест одежды во время рукопашного боя), я всегда им помогал. Все зависело от одного моего слова: когда сделать первый шаг, когда пустить музыку, когда включить фоновую тему. После работы я всегда просил купить на всех еды, и я чувствовал, что им было в радость сотрудничать со мной.

Прославившись, я, как и прежде, ставил боевые сцены для своих фильмов, и именно в то время зародилась «команда Джеки Чана». Я был первым в Гонконге, кто решил одеть свою группу каскадеров в униформу. На самом деле мне просто хотелось, чтобы мы выглядели безукоризненно. Тогда я купил рубашки с открытой грудью и с короткими рукавами и попросил в ателье вышить на них инициалы JC, а затем раздал их своим людям. Я подготовил три варианта: белые, черные и желтые. Когда мы появлялись где-то всей командой, это выглядело очень внушительно и стильно. У меня дома до сих пор хранятся фотографии тех лет.

Именно тогда официально наступила эра Джеки Чана.

Заново собраться с силами

В 80-е годы XX века я два раза пытался покорить Голливуд, но эти оба раза закончились ничем. Мои фильмы не просто провалились в прокате, меня очень сильно разочаровали американские СМИ.

Когда я доснял фильм «Драка в Бэттл Крик», моя кинокомпания захотела, чтобы я воспользовался случаем и развернул в Штатах масштабную рекламную кампанию. Конечно, перед первыми встречами с репортерами коллеги предупредили меня, что мне не помешает хорошая моральная подготовка. Тогда мне показалось, что они делают из мухи слона: какие только трудности я не преодолевал в молодости, чего только не видел! Что мне могут мне сделать какие-то журналисты?

В итоге оказалось, что я глубоко ошибался.

«Как произносится ваше имя?», «Вы — ученик Брюса Ли?», «Вы можете разбить рукой кирпич?», «Продемонстрируете технику карате?», «Покажите нам свое кунг-фу!»… Подобного рода вопросы звучали со всех сторон, и я немного растерялся. В то время я уже считался звездой, я прославился на всю Азию, меня все уважали, так с какой же стати они относились ко мне, как к обезьянке из цирка? А еще как-то раз я принял участие в одной телевизионной передаче, для записи которой я специально прилетел из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк, но из-за того, что вопросы ведущего мне были неприятны, да и к тому же я плохо говорил по-английски, я выдавил из себя всего пару фраз, и в итоге это эксклюзивное интервью со мной попросту убрали.

В тот вечер я лежал ничком на кровати и горько плакал. Такого я не ожидал. Что со мной не так? Почему я решил бросить Азию и приехал туда, где меня никто не любит?

Вернувшись в Гонконг, я снял еще один экшн-фильм в стиле Джеки Чана. Я чувствовал себя отлично, но мои коллеги вовсе не оставляли надежду продвинуть меня на мировой рынок, и, в частности, отправить меня в Голливуд. После двух неудачных попыток в 1995 году я наконец собрался с силами и вернулся в Америку.

В этот раз я решил сам выбрать для себя кинопроект и больше не танцевать под чужую дудку. Я знал, какой тип фильмов мне подходит.

Как только я приехал в Голливуд, мне постоянно предлагали сниматься, и во всех этих проектах участвовали популярные режиссеры и актеры. Майкл Дуглас хотел, чтобы я сыграл японского убийцу в фильме «Черный дождь», Сталлоне надеялся на мое сотрудничество с Сандрой Буллок, а также предлагал мне сыграть роль наркодилера… Но я отклонил все эти предложения, поскольку считал, что мне это совершенно не подходит. В то же время я принял участие в фильме «Разборка в Бронксе», снятом Стэнли Тонгом.

И хотя картина была гонконгского производства, она была нацелена на мировой рынок. Основные сцены изначально планировалось снимать в Нью-Йорке (в итоге их досняли в Канаде), многие актеры были иностранцами, и почти все диалоги велись на английском. Оба директора компании Golden Harvest, Рэймонд Чоу и Леонард Хо, считали, что этот фильм поможет мне наконец открыть двери западного рынка.

В 1995 году фильм вышел в США, сборы за первую неделю составили девять миллионов восемьсот тысяч американских долларов, побив все мыслимые рекорды. Американская выпускающая компания New Line Cinema провела масштабную рекламную кампанию для этого фильма, и когда я вновь предстал перед СМИ, ситуация коренным образом изменилась. Я попал на обложки всех журналов, принял участие во многих ток-шоу, и в этот раз все радушно встречали меня.

Именно тогда я присутствовал на премьере настоящего «фильма Джеки Чана». Я иду по красной ковровой дорожке, меня снимают видео- и фотокамеры, люди скандируют мое имя… И в этот самый миг я понял, что у меня все получилось. После этого в американский прокат вышли еще три выпущенных мною гонконгских фильма — «Полицейская история-4: Первый удар», «Мистер Крутой», «Громобой». Во время съемок картины «Мистер Крутой» я оставил отпечатки рук и ног перед Китайским театром TCL.

В 1998 году вышел фильм «Час пик» с Крисом Такером, и это был беспрецедентный успех. Сиквелы «Час пик-2» и «Час пик-3» вышли на экраны в 2001 году и в 2007 году соответственно. Эти картины заработали немало денег в Америке и Европе, а мне удалось представить западным зрителям двух молодых актрис из Китая — Чжан Цзыи и Чжан Цзинчу. После премьеры моего фильма «Смокинг» в 2002 году сборы за первую неделю составили пятнадцать миллионов американских долларов. Картина заняла вторую строчку в рейтинге кассовых сборов в Северной Америке. В том же году, 4 октября, я оставил свое имя на «Аллее славы».

В этот раз поездка в Штаты не разочаровала меня.

После этого почти все мои картины вышли на мировой рынок. Вся серия фильмов «Час пик», «Шанхайский полдень», «Вокруг света за 80 дней», «Запретное царство», «Шпион по соседству», «Каратэ-пацан» — американского производства. Когда сегодня я вспоминаю опыт тех лет, в памяти всплывают не бурные приветствия и аплодисменты, а вовсе не известные зрителям моменты, оставшиеся за кадром.

Когда я только привез свою команду каскадеров в Америку, на нас все презрительно косились. Во-первых, потому что мы недостаточно хорошо владели английским, во-вторых, поскольку люди еще не знали, на что мы способны. Многие возмутились, что мы не соблюдаем устоявшиеся правила, а произошло это из-за того, что на Востоке и Западе глобально отличается отношение к работе. Более конкретно это выражается в том, что на западных съемочных площадках серьезно относятся к разделению труда, круг обязанностей каждого четко очерчен. Те, кто держит электропровода, только держит провода, те, кто меняет объективы, только меняет объективы — и никому нельзя просто так вмешиваться в чужую работу. На Востоке же все ценят умельцев на все руки: когда что-то сделать нужно на съемочной площадке, все происходит по принципу «первый увидел — первый сделал» — в конце концов, так продуктивнее.

Я же всегда требую, чтобы все делалось быстро, но в Штатах это невозможно. На съемочной площадке в Китае все происходит мгновенно, в Америке же медленно берут вещь, медленно идут, медленно говорят. Из-за этого поначалу иностранцы считали нас некомпетентными, а мы их — непродуктивными. Но затем, когда мы стали ежедневно работать бок о бок, мы привыкли к их методу работы и стали очень хорошо с ними ладить. Особенно наши отношения изменились после того, как все увидели, на что реально способна моя команда каскадеров — после этого никто не мог не уважать нас и не преклоняться перед нами. Мы используем свои таланты, чтобы покорить всех. Сейчас стоит лишь упомянуть команду Джеки, и все сразу поднимут большой палец вверх. Моим ребятам не нужно подавать заявлений, они и так автоматически становятся почетными членами профсоюзов каскадеров разных стран.

Так как я и сам начинал каскадером, я многое повидал. Часто каскадерам приходилось рисковать жизнью на съемках экшн-фильмов. Выполнил опасный трюк — даже если ушибся, ничего страшного — встал, отряхнулся и сразу же к следующему трюку, и это всем казалось нормальным. Для западных людей такая ситуация была невозможной. Когда я только приехал в Штаты, я хотел, чтобы меня уважали, стремился показать, на что способны мои каскадеры. Во время съемок «Шанхайского полдня» я хотел снять трюк с приземлением лицом вниз. Я попросил у оператора отодвинуть камеру назад, но он сказал, что так не пойдет, поскольку в кадр попадут маты. Я сказал: «Правильно, и я хочу это сделать без матов». Для выполнения этого трюка я назначил У Гана. Поскольку я сам знаю в этом толк, то я понимал, что с ним ничего не случится. И действительно, У Ган успешно выполнил все, что от него требовалось, а также смог защитить голову и лицо. Все на площадке были сражены наповал!

Я посмотрел материал и спокойно сказал:

— Недостаточно хорошо, еще раз!

Все замерли. А затем начали меня переубеждать:

— Ну все же отлично! Зачем еще раз? Это очень опасно!

Я не стал обращать на них внимания и тихо спросил У Гана на китайском:

— Сможешь?

— Без проблем, — ответил он.

И У Ган выполнил трюк еще раз. Но мне опять не понравилось. И только в третий раз я остался доволен.

Руки, предплечья, коленные суставы У Гана опухли и кровоточили… Мне было его очень жаль, но я знал, что после этих прыжков уже никто не посмеет косо смотреть на команду Джеки Чана. А вообще тем, кто в детстве прошел через ряд мучительных тренировок, эти царапины действительно были не страшны. Но иностранцы же считали нас сверхлюдьми, ведь мы делаем то, что просто невозможно выполнить.

Действительно, после того случая все стали еще больше нас уважать. В будущем, когда кому-то в Голливуде требовалось подобрать команду для съемки экшн-фильма, люди искали тех, кто сможет работать «в стиле Джеки Чана».

Кстати, в то время меня пригласили познакомиться со Сталлоне, и наша первая встреча произошла во время его работы на съемочной площадке.

До этого мы никогда с ним не встречались, и я не понимал, зачем он меня позвал. Наверное, в то время я уже был немного известен на Западе, да и в прессе иногда мелькали некоторые репортажи. Как-то раз, когда я был в Гонконге, коллеги сказали, что получили приглашение от Сталлоне. Он звал меня в Америку, на премьеру своего фильма. Я уточнил, не шутят ли, и меня заверили, что все серьезно. Я очень сильно взволновался, ведь в моих глазах он был суперзвездой, да и к тому же являлся моим кумиром, и я не верил, что удостоился такой чести! Коллеги продолжили: «Чтобы продемонстрировать свое почтение, Сталлоне специально отправил в Гонконг своего секретаря, который сопроводит тебя в Штаты». Я был тронут до глубины души. Да и его секретарю пришлось нелегко: тридцать с чем-то часов в самолете туда и обратно…

Я никак не могу понять, зачем он пригласил меня? И я предупредил своего агента: «Если мы приедем туда и обнаружим, что дела обстоят вовсе не так, как мы предполагали, например, там вовсе и не знают, кто я такой, мы просто развернемся и убежим, ладно?»

Когда мы прибыли в аэропорт, нас уже ждала машина. Сперва нас отвезли в дом Сталлоне и провели по нему небольшую экскурсию: это его коллекция, это его картины… Я даже зашел в его тренажерный зал и немного потренировался, а про себя думал: «Здесь занимается Сталлоне!» Некоторое время спустя ко мне спустился его ассистент и сказал: «А теперь поедем на съемочную площадку».

И тогда я немного забеспокоился — ведь он не приехал меня встречать в аэропорту, и дома его тоже не было видно, в чем же дело?

Приехав на съемочную площадку, я как раз застал Сталлоне за работой. Увидев меня еще издали, он показал жестом, чтобы я подождал. Вскоре я услышал, как режиссер крикнул «Снято!» и объявил: «Хорошо, теперь время обеда». Затем Сталлоне подошел и крепко-крепко меня обнял.

В то время он был занят в фильме «Разрушитель», где снималась еще одна крупная кинозвезда, Уэсли Снайпс, и тот, увидев меня, также заключил меня в объятия. И тогда Сталлоне быстро отодвинул его от меня, мол, это мой друг, только я могу его обнимать. Это было очень мило. Затем Сталлоне взял меня за руку, поставил перед всей своей съемочной группой, как будто собирался представить важную персону, и объявил: «Джеки Чан!» На площадке раздались громкие аплодисменты. Затем он повел меня через длинный шатер, по обе стороны которого стояли актеры и каскадеры, и все они разом как один поклонились мне! Я был поражен. Я шел, и многие каскадеры подходили, чтобы пожать руку, и тогда я подумал про себя, что я, оказывается, очень даже крут!

^{Герои ценят героев. Сталлоне поднял мою руку и торжественно представил: «Джеки Чан».}

А вообще Сталлоне специально хотел, чтобы я застал его на съемочной площадке, поэтому он продлил часы работы в первой половине дня и рассчитал время, чтобы я как раз увидел съемки последнего кадра. Затем он повел меня в свою гримерную и сразу же включил телевизор, а там играл мой фильм! Затем он показал мне шкаф, где стояли целые ряды видеокассет с моими картинами.

Сталлоне признался: «Когда у нас заканчиваются идеи, мы смотрим твои фильмы. Мы все учимся у тебя, и я действительно очень тобой восхищаюсь, спасибо, что ты пришел». Тогда я еще плохо говорил по-английски, и чтобы понимать друг друга, нам приходилось обращаться к помощи переводчиков. Сам я только мог сказать пару-тройку фраз из серии: «Спасибо огромное, я так рад. Ты мой кумир».

Только тогда я узнал, что все каскадерские команды в Америке использовали фильмы Джеки Чана в качестве учебного пособия. Я очень гордился собой.

Голливуд, любовь и ненависть

Для меня Голливуд — это воплощение некоего чуда. Он наносил мне серьезные удары, но в то же время воздавал мне почести. Тут мне могли заплатить гонорар в двадцать миллионов американских долларов, но при этом я мог чувствовать себя крайне уязвимым. К тому же здешние передовые технологии заставляют меня всерьез переживать за будущее китайского кино.

Было одно время, когда мои коллеги обсуждали со мной тему «гибели гонконгского кинематографа», а я как раз находился в центре событий и понимал, почему это происходило.

В тот период Саммо Хунг выпустил фильм, главные роли в котором сыграли сразу четверо кинозвезд, но каждый из актеров не уделял работе должного внимания, поэтому все боевые сцены были сняты с участием каскадеров. А если так продолжалось бы и дальше, как ему не умирать? Однажды я сотрудничал с одной знаменитостью, которая каждый день выпивала, а с утра не могла встать, причем ее не было на съемочной площадке чуть ли не до шести вечера. Тогда я еще старался проявлять уважение, боялся ее пристыдить и постоянно говорил: «Если ты сегодня себя плохо чувствуешь, то не приходи, все равно я тоже немного приболел». А в итоге она еще стала советовать мне, чтобы я хорошенько отдохнул. Естественно, в тот день она, как обычно, отправилась пить.

А еще были такие режиссеры, которые, подписав контракт и получив деньги, сразу же ставили на свое место другого человека и уходили снимать следующий фильм. Мне доводилось попадать в такую ситуацию. Например, как-то раз я пришел на съемочную площадку и увидел, что на режиссерском стуле сидит незнакомый мне человек. Я немедленно спросил, кто он такой, на что получил ответ: «Я — ассистент режиссера». Я разозлился и спросил, где же он сам. Незнакомец неопределенно махнул рукой. Вскоре я застал режиссера за работой над сценарием для следующего фильма. Он еще не закончил с этим, а уже взялся за новый! Если в этой сфере все такие, я не удивлен, что киноиндустрия переживает не лучшие времена.

Как я поступал в такой ситуации? Я говорил, что буду снимать сам. И это устраивало их больше всего, к тому же, когда все делал сам, я головой отвечал за качество, и мне самому было от этого легче. Существует пара-тройка фильмов, которые я снимал сам, но при этом в титрах указано имя предыдущего режиссера. Эти картины выходили на экраны, собирали полные залы, но когда репортеры спрашивали мое мнение, я отказывался от любых комментариев. Потом стали появляться слухи, будто бы я люблю увольнять режиссеров, чтобы самому взяться за дело. А еще некоторые говорили, что я тиран. Но мне было все равно.

Во время съемок «Инцидента Синдзюку» режиссер Дерек Йи сказал мне:

— Джеки, я знаю, что ты любишь увольнять режиссеров и продолжать съемки сам, но если ты будешь снимать за меня, то после этого я не смогу работать дальше.

— Будь спокоен, я не произнесу ни слова в течение всего процесса, я не буду давать никаких указаний и буду во всем слушаться только тебя, — заверил я его.

В том фильме постановщиком боев выступил Чин Ка Лок. Он дрожал от волнения, работая со мной, но в его постановке я не изменил ни одного удара. Я знал, что Дерек Йи вправду любит кино, и ради съемок он мог бы пожертвовать всем. Он тратит по несколько лет на написание одного сценария, и таких режиссеров я уважаю, поэтому и на съемочных площадках я полностью на них полагаюсь.

Когда я снимаюсь, я не думаю, почему я прыгаю вниз с этого здания или с того моста. Даже зная, что, спрыгнув, я могу переломать себе руки и ноги, я все равно без колебаний это сделаю. И я всегда такой, я ответственно подхожу к каждому фильму, все делаю на совесть. В десять с лишним лет я подрабатывал на съемочных площадках, а сегодня к моему мнению прислушиваются люди по всему миру. Я сам прошел непростой путь, поэтому я очень не люблю тех, кто впустую занимает место. Иногда меня тянет поругать некоторых своих коллег: «Что за фильмы вы снимаете? Да вы же просто обманываете своих зрителей!» Именно из-за таких людей китайское кино по-прежнему не на высоте. Я видел людей, которые болтаются без дела и обводят всех вокруг пальца. Они могут часами рассказывать о своих великих проектах, которые на деле ничего не стоят. Им нет равных в красноречии, в делах же они бессильны.[57] Каждый раз, когда я встречаю подобных людей, я очень злюсь. Я искренне надеюсь, что вскоре рынок их отсеет.

^{Я висел на одной руке без страховки на высоте шести-семи метров, и все присутствующие иностранцы посчитали меня психом.}

Десять лет тому назад в Голливуде было много китайских актеров и режиссеров — Джон Ву, Мишель Йео, Чоу Юн-Фат, Джет Ли, Ринго Лам, Юэнь Ву Лин, Цуй Харк и Саммо Хунг. Многие уехали на Запад в поисках счастья, да и я сам отправил туда немало своих людей. А что же сейчас? Там переняли наш опыт, всему научились и стали еще сильней, и мы им больше не нужны. Если сейчас мы будем состязаться с Голливудом в плане ушу, думаете, у нас будут шансы на успех? Совсем нет. Когда я смотрю на их каскадеров, я понимаю, что их навыки превосходят наши. Они освоили наши приемы и последовательность движений в боевых искусствах, неважно каких, Шаолиня или Вин-Чунь.

А если говорить о трюках, то многие голливудские каскадеры могут выполнять поистине невероятные кувырки. Они всесторонне развиты: и ушу, и акробатика, и уличные танцы, и паркур… Они умеют все. Когда ребята из моей команды увидели их, они застыли с раскрытыми ртами. В этом всем и проявляется мастерство Голливуда. Мы не раз выпускали фильмы про Хуа Мулань, но они совершенно не пользовались популярностью, а американцы сняли мультфильм «Мулан», и он моментально завоевал успех, и теперь эту историю знают абсолютно все. А «Кунг-фу Панда»? Весь мир без ума от этого мультика, причем и кунг-фу, и панда — это элементы китайской культуры. К тому же столько людей по всему миру сейчас учат английский, и это тоже не просто так, нужно признать.

Когда Джеймс Кэмерон пригласил меня на съемочную площадку «Аватара», я почувствовал себя ребенком из детского сада. Чтобы туда попасть, нужно было подписать соглашение о неразглашении, и я подумал: «Что же там такого? Я что, не видел, как снимают кино?» Но когда я пришел туда, я очень удивился: я не увидел там ни одного актера, все декорации были синего цвета, а чуть поодаль за компьютерами сидели тридцать-сорок человек. Когда я вошел, все они встали и поклонились мне. Они начали рассказывать, что к чему, а я почти ничего не понимал из их слов, но для них я — мастер, и мне приходилась делать вид, что я в теме, и кивать с умным видом.

Они также показали мне одну небольшую, но очень занятную камеру. Например, я мог снимать лицо, шею, руки человека, притом что снаружи его вовсе не было видно. Я попробовал поработать с этим устройством, а съемочная группа меня контролировала. Этот неповторимый опыт можно описать только одним словом — безумие! Еще я видел камеру, у которой было четыре объектива. А подняв голову и посмотрев на крышу павильона, я и вовсе заметил там бесчисленное количество камер. Я не считал, но, по моим ощущениям, их было несколько сотен — в Китае такого точно не найти!

Конечно, я был впечатлен и решил больше им не мешать.

— Работайте дальше, я пойду.

— Я вырос на твоих фильмах, — подошел ко мне Кэмерон.

Я только и смог скромно поблагодарить его, хотя внутри меня бушевали смешанные чувства.

Моя команда считается одной из самых профессиональных в китайском кинематографе, к тому же мы используем передовую аппаратуру, но когда я увидел технику в Голливуде, я был просто ошарашен. Наше самое лучшее снаряжение — страховочные тросы, колеса, застежки, веревки… Даже если страховочная проволока стоит десять с лишним долларов за треть метра, я все равно продолжаю ее использовать, чтобы обеспечить безопасность каждого. Нынче другие времена, и я не могу себе позволить, чтобы каскадеры рисковали своей жизнью на съемочной площадке и бесконечно испытывали те же мучения, как некогда я.

Также в Америке меня поразило то, как они обеспечивают страховку. Человек прыгает с крыши вниз, сначала приземляется на лестницу, затем на землю и потом делает сальто назад. Выполнение таких трюков требует ювелирной точности крепления страховки, нужен достаточный угол наклона, также важно следить, чтобы трос не застопорил движения. Я же увидел, что они сделали все очень плавно: пуск, остановка, пуск, остановка. А присмотревшись, я узнал, что у них давно уже подготовлен макет движения, что им на площадке вовсе не нужно было использовать грубую силу, и чтобы держать страховку, им достаточно было просто следовать техническому макету. И если мы до сих пор тянем страховку туда-сюда при помощи нескольких десятков человек, у них со всей работой справляется одна маленькая вещица, и эта разница слишком велика. Я спросил, сколько стоит тот набор, и оказалось, что не так уж и дорого, двадцать-тридцать тысяч американских долларов, но даже если мы его приобретем, никто не будет знать, как им пользоваться… На Западе надежно охраняют интеллектуальную собственность, а мне до сих пор приходится использовать то, что я изобрел сам.

^{Озвучка для фильма «Кунг-фу Панда-2». (Фото вверху)}

^{В офисе Джеймса Кэмерона. (Фото внизу)}

Сколько лет я уже снимаю кино, а на чужой съемочной площадке по-прежнему выгляжу, как полный идиот. Вот бы и в Китае меня могли чем-то удивить! По крайней мере, я бы очень хотел привезти такую аппаратуру на родину, чтобы и наши съемочные группы научились ею пользоваться и смогли создать еще более крутые фильмы! Я правда очень надеюсь, что наша молодежь станет уезжать за границу учиться, чтобы там освоить все необходимые знания. Я бы хотел больше использовать высокие технологии на съемочных площадках. Я надеюсь, что Китай станет активнее сотрудничать с Голливудом, хотя бы ради того, чтобы научиться тонкостям кинопроизводства, чтобы они помогли нам воспитать прогрессивный научно-технический персонал.

В китайском кинематографе есть много хороших тем, нам недостает только техники и профессионализма. Правда, все решаемо. Если раньше, чтобы научиться пользоваться одной машиной, нужно было потратить несколько месяцев, сейчас это происходит гораздо быстрее. Я бы хотел, чтобы те молодые люди, что учатся в сфере кино, как можно раньше смогли работать в команде, чтобы они не считали съемки заданием, которое надо сдать учителю, а понимали, что они делают все только ради себя. Я бы порекомендовал студентам сформировать свою собственную команду из сценариста, режиссера, оператора и продюсера и попробовать провести съемки, чтобы посмотреть, как нужно распределять обязанности и что значит работать сообща. Если же каждый будет сам за себя, то всем будет очень тяжело, нам нужно брать пример с Запада и действовать вместе. Когда я обсуждаю сценарий в Америке, в конференц-зале сидят несколько десятков человек, и в диалог вовлечен каждый. Разве может быть плохим сценарий, который получится в результате таких бесед?

Но если бы я снимал фильмы с использованием спецэффектов, зрителям бы это не пришлось по вкусу, они давно привыкли, что я лично выполняю опасные трюки, и в этом плане я сам связал себя по рукам и ногам. Этот нюанс полностью обезоруживает меня, но раз уж я стал лидером в экшн-фильмах, то нужно продолжить это делать. Да и я знаю, что снимать картины, в которых все дерутся, несложно, но если ставить по-настоящему все бои, придумывать каждый раз что-то новое, это целая наука. По идее, каждого можно повесить на страховку, и он будет летать, а для звезд первой величины и вовсе достаточно найти дублера и пару раз спозировать, когда настанет черед. Но именно из-за этого наши экшн-фильмы изо дня в день приходят в упадок, а американские — развиваются.

Иногда мои поклонники говорят: «Джеки умеет все: кататься на лыжах, прыгать с парашютом, нырять, водить машину, ездить на мотоцикле, владеет разными техниками кунг-фу…» А все это потому, что у меня очень высокие требования к себе, я каждый раз надеюсь чем-нибудь удивить моих зрителей. За последние десять лет я не раз слышал, что Джеки Чан постарел и уже не может драться. Я никак это не комментирую, а лишь показываю в качестве ответа свои фильмы. Но факт остается фактом, с каждым годом я становлюсь все старше, однако и в таком возрасте я могу парить в аэродинамической трубе, приземляться на вулкан и все равно быть не хуже многих молодых людей.

Мне говорят: «Джеки, ты — супермен». Но на самом деле это неправда: я просто готов работать. Научную фантастику, мультфильмы и даже некоторые экшн-картины мы не можем снять лучше Голливуда, но мы можем превзойти их в одной значимой детали, а именно в том, что мы всегда используем способности собственного тела, чтобы впечатлить зрителя. Американские звезды никогда не пойдут на риск, да они и не знают, как выполнять большинство трюков. Их выручают высокие технологии, и в конечном счете их финальная картинка выглядят лучше, чем наша. Я же, как дурак, до сих пор рискую своей жизнью, и у меня уже нет времени учиться технологическим премудростям.

За все эти годы моя аудитория постоянно менялась: есть и те, кто следит за моими произведениями с очень давних пор, есть и те, кто только-только начал смотреть мои фильмы. Некоторым нравятся старые аутентичные картины, а некоторым — голливудские новинки. Я разделяю их на стандартных и новых зрителей, но в любом случае отношусь серьезно к обеим группам. Именно поэтому после фильма «Час пик» я снял «Миф», после «Запретного царства» — «Большого солдата», после фильма «Карате-пацан» — «Доспехи Бога-3: миссия Зодиак», а после «Меча дракона» — картину «По следу». Я изо всех сил стараюсь удовлетворить желания всех, кто меня любит, я хочу, чтобы поклонники со всего мира не разочаровались во мне и поняли, что мое творчество на самом деле очень разноплановое.

Мне повезло, и сегодня мне уже не нужно снимать фильмы, чтобы разбогатеть, поэтому я работаю в свое удовольствие. Возьмем, к примеру, фильм «Доспехи Бога-3: миссия Зодиак». Я с самого начала сказал продюсеру, что я приготовился потерпеть убытки, но мы должны сделать все по высшему разряду. Мы готовились к этому фильму семь лет, в итоге побывали в восьми разных локациях в пяти странах и снимали на протяжении года. И даже тот реквизит — двенадцать бронзовых голов зверей китайского гороскопа — мы сделали их идеальными, и я потратил на них несколько миллионов. Я не могу утверждать, что у меня самые лучшие трюки, самый масштабный бюджет, но, по крайней мере, я использовал все свои доступные ресурсы и силы, потихоньку шлифовал свое мастерство изо дня в день, понемногу снимал, вкладывал душу и в итоге представил произведение, которое не стыдно показать зрителям. Можно сказать, что это один из моих способов тихого противостояния Голливуду.

Карта травм всего тела

Начиная с фильма «Молодой мастер», я стал добавлять в конце всех своих картин бонусные видео. Помимо смешных моментов с ляпами и испорченными кадрами, туда также входят мои неудачные трюки, поэтому вы можете увидеть, как я самым нелепым образом падаю на землю, и вся съемочная группа в ужасе подбегает ко мне. Благодаря этому я смог составить карту травм всего моего тела, и этот список, конечно, впечатляет.

Голова: я сильно ударился во время съемок фильма «Рука смерти» и потерял сознание. Самая серьезная травма произошла во время съемок картины «Доспехи Бога», мне делали операцию на мозге.

Уши: из-за травмы, полученной во время съемок фильма «Доспехи Бога», я до сих пор плохо слышу правым ухом.

Глаза: во время съемок фильма «Пьяный мастер» я повредил бровь и чуть было не ослеп на один глаз.

Нос: я сломал нос во время съемок «Убить с интригой». Опять повредил нос в ходе работы над фильмом «Кулак дракона».

Губной желобок: проткнул насквозь, да так, что можно было увидеть зубы, во время съемок «Полицейской истории-4: Первый удар». Залил травму суперклеем и продолжил играть, тем же вечером все почти зажило.

Челюсть: вывихнул челюсть в ходе работы над фильмом «Полицейская история-3: Суперполицейский».

Зубы: во время съемок «Змеи в тени орла» мне выбили один зуб.

Подбородок: повредил на съемках фильма «Лорд Дракон», долгое время было очень больно, и какое-то время я даже не мог говорить.

Горло: получил травму во время съемок «Молодого мастера» и чуть не задохнулся.

Шея: множество травм. Из них самые серьезные были получены вследствие прыжков во время съемок «Проекта „А“» и «Мистера Крутого».

Шейные позвонки: получил травму во время съемок фильма «Мистер Крутой».

Плечи: повредил плечевой сустав в ходе работы над картиной «Городской охотник».

Кисти: получил ожог во время съемок «Полицейской истории». В ходе работы над фильмом «Покровитель» поранил кости пальцев. Сломал кисть во время съемок «Проекта „А“».

Руки (от плеча до запястья): в ходе работы над картиной «Змея в тени орла» до крови поранился об острый меч, причем все это было заснято на камеру.

Грудь: во время съемок «Молодого мастера» травмировал грудную кость, в ходе съемок фильма «Доспехи Бога-2: операция Кондор» упал с каната, что привело к смещению грудной кости.

Спина: множество травм. Во время съемок «Полицейской истории» чуть не сломал седьмой и восьмой позвонки. В ходе работы над фильмом «Доспехи Бога-3: миссия Зодиак» оборвалась страховка, и я получил травму при падении.

Таз: повредил таз на съемках «Полицейской истории».

Бедро: во время съемок «Криминальной истории» меня зажало машиной.

Колено: множество травм, самая серьезная получена на съемках фильма «Городской охотник».

Ноги: на съемках картины «Разборка в Бронксе» сломал лодыжку и продолжил съемки с гипсом, раскрашенным под кроссовку. Во время съемок фильма «Кто я?», дурачась, подбрасывал в воздух швейцарский армейский нож, не знаю зачем, но я решил поймать его ногой. В итоге нож прямиком вошел в ногу, но, сняв обувь, я увидел, что крови совсем немного, поэтому я просто наклеил пластырь и продолжил работать.

Невозможно перечислить все травмы, что я получил за эти несколько десятилетий. Информация, приведенная выше, возможно, немного недостоверна, поскольку со временем многое уже забылось. Но другие источники также часто привирают. Говорят, что я успел переломать все свои кости — что, конечно, неправда. Но я могу с уверенностью сказать, что от волос на голове до ногтей на ноге каждый миллиметр моего тела хоть раз был травмирован, но я верю, что через это проходят все каскадеры, и я не исключение.

Часто, когда я иду по улице, у меня смещается лодыжка, и я сам могу вернуть ее на место. Иногда же это случается в душе, и тогда я прошу поправить ее своего ассистента. Также мне уже три года советуют сделать операцию на плече — туда требуется вставить два штыря, но оттягиваю этот момент, поэтому я не могу носить тяжелые вещи. Хрящ в моем коленном суставе полностью стерт, и мне нельзя бегать. Да и остальные раны периодически дают о себе знать…

В молодости я часто действовал импульсивно, часто заставлял других людей рисковать жизнью. Если бы в прошлом было модно снимать документальные фильмы, то вы бы увидели наши методы работы, которые совсем не подходят для нормальных людей. Конечно, мне крупно повезло, что я тогда не погиб.

В то время было принято рисковать, поставив все на кон. На съемочной площадке все время были наготове носилки и машина, чтобы пострадавшего сразу могли увезти в больницу. Если кто-то неудачно падал, его место сразу же занимал следующий. Во время съемок «Полицейской истории» нужно было выполнить целую серию чрезвычайно сложных трюков. Первый каскадер попробовал: спрыгнул, сломал руку, его унесли. Еще один: спустился вниз, повредил голову, его унесли. Заметив, что они все начали бояться, я, выругавшись, переоделся и полез наверх сам. Я спрыгнул, и меня тоже отвезли в больницу. Я считаю, что всем нужен пример достойного главаря, который может показать, что он ничего не боится, даже когда все уже сдались. В то время мы рисковали жизнью, чтобы заработать деньги, тогда мы были молоды и не признавали никаких поражений. В Гонконге было множество каскадерских команд, и мы неустанно соперничали друг с другом. Мои ребята не только должны были водить престижные авто и носить элитные часы, но и быть самыми отважными, уметь рисковать, а также выполнять самые сложные трюки лучше всех!

Конечно, в ту пору я и сам получил немало травм и знаю, что это такое, но я уже осознал свое ребячество и простодушие. Сегодня неважно, работаю ли я со своей командой или же сотрудничаю с другими людьми, если я вижу, что есть хоть малейший риск, мы анализируем ситуацию со всех сторон, тщательно готовим площадку и только после этого просим выполнить трюк. Я не хочу, чтобы каскадеры наступали на те же грабли, что и я, а их родные постоянно за них беспокоились. Раньше в мою команду могли попасть только отчаянные храбрецы, и иногда, когда нам требовалось подыскать новых каскадеров, мы не могли найти желающих. Сейчас у моих ребят самое надежное и самое передовое снаряжение, у нас четыре трейлера с оборудованием, и куда бы мы ни направлялись, мы всегда везем их за собой. Каждое колесико, каждая веревка, каждая застежка — все самое надежное. Я потихоньку обучаю и других, как не просто обеспечить для всех безопасность, но и сделать, чтобы людям не было тяжело и больно работать.

В 2013 году фильм «Доспехи Бога-3: миссия Зодиак» завоевал сразу две награды за лучшую постановку боевых сцен, и в своей благодарственной речи я сказал: «Эту награду я хочу разделить с каскадерами всего мира. Они ежедневно рискуют своей жизнью за кадром, выполняют сложную работу, которую никто не видит, а их еще и ругают. Я могу назвать себя счастливым человеком, мне удалось выйти из-за кулис на сцену, добиться, чтобы меня увидели на экране. Если я получу травму, то люди узнают об этом в новостях. А многие каскадеры ломают руки и ноги или даже погибают, но это никого не волнует. Я очень хочу, чтобы зрители со всего мира задумались об их вкладе и поаплодировали им. Также я надеюсь, что я смогу организовать церемонию вручения наград только для экшн-фильмов: самый лучший экшн-фильм, самый лучший режиссер, самая лучшая женская роль, самая лучшая мужская роль… Надеюсь, что те, кто рискует своей жизнью за кулисами, тоже однажды смогут выйти в люди».

Джеки закаленный. Написано Чжу Мо

Оскар Уайльд как-то сказал: «У каждого святого есть прошлое, у каждого грешника есть будущее».

Конечно, Джеки не святой, но именно этот человек занимает первое место в списке самых известных людей Китая, и в этом он даже превзошел Брюса Ли. В 2011 году президент Обама устроил прием в честь тогдашнего председателя КНР, господина Ху Цзиньтао, и Джеки также принял участие в этом мероприятии. Тогда Барак Обама сказал господину Ху: «Джеки Чан очень знаменит в Америке», на что председатель ответил: «А в Китае еще больше».

Этому гигантскому малышу, который уже при рождении весил пять с половиной килограммов и просидел в материнской утробе двенадцать месяцев, возможно, с самого начала было предначертано стать не таким, как все. В детстве он жил в фешенебельном районе на вершине пика Виктория, где его папа и мама занимались самым тяжелым трудом, и он с детства видел, что существуют два мира: богатых и бедных. В школе Джеки вел себя непослушно, поэтому его родители решились на отчаянный шаг и отдали его в Китайскую драматическую академию, где он пробыл целых десять лет.

За эти годы он не только закалил свое тело, но выковал себе характер на всю жизнь. Покинув академию, он начал подрабатывать на съемочных площадках, начав с должности рядового каскадера, затем он стал профессиональным каскадером, мастером «Дракон-Тигр», а позже — постановщиком боев, актером, исполнявшим главные мужские роли, режиссером… В общем и целом он сделал три попытки покорить Голливуд и в итоге обрел всемирную известность. С 1994-го по 2003 год шесть фильмов с участием Джеки попали в первую десятку рейтинга кассовых сборов в Северной Америке: «Разборка в Бронксе», «Полицейская история-3: Суперполицейский», «Полицейская история-4: Первый удар», «Мистер Крутой», «Пьяный мастер-2», «Доспехи Бога-2: операция Кондор». Этот удивительный рекорд до сих пор еще никто не побил. Еще никогда представитель китайского кинематографа не добивался чего-то подобного на мировой арене.

В конце 2012 года Джеки дважды попал в Книгу рекордов Гиннесса и получил сертификаты «За наибольшее число трюков, исполненных ныне здравствующим актером» и «За наибольшее количество исполняемых функций при съемке фильма». Если задуматься, эти два рекорда как нельзя лучше отражают две особенности характера Джеки: он готов рисковать своей жизнью ради кино и все любит делать сам.

Во время торжественного вручения сертификатов Джеки сказал: «Просмотрев фильм «Доспехи Бога-3: миссия Зодиак», комиссия подтвердила, что мое имя упоминается в титрах пятнадцать раз. Этот факт удивил даже меня! Я уже привык при необходимости брать в руки камеру и снимать, управляться с осветительной аппаратурой… Я также могу присоединиться к реквизиторам, поработать дублером — все это для меня пустяки. Возможно, в глазах других это проявление непрофессионализма, но за столько лет я уже привык действовать именно так, поэтому, получив эту награду, я был приятно удивлен. Однако номинация «За наибольшее число трюков, исполненных ныне здравствующим актером» — более забавная, действительно, хорошо, что я все еще жив и могу сам забрать этот сертификат, иначе получать его за меня пришлось бы Джейси».

Кстати, Джеки очень любит смеяться над собой. В чем его только не обвиняли, за что его только не ругали, а он всякий раз воспринимал это спокойно. Его близким было очень обидно за него — почему он должен сносить все это? Но он всегда говорил, улыбаясь, что, если человек все делает правильно, если он чист перед небом, перед землей и перед своей совестью, никто не сможет его сломить. Что бы люди ни делали, небо все видит.

^{Я и Барак Обама. (Фото вверху)}

^{До этого я уже попадал в Книгу рекордов Гиннесса как режиссер, снявший наибольшее количество дублей одной сцены. Речь идет о фильме «Лорд Дракон», одну из сцен которого я снимал 2900 раз. (Фото внизу)}

Ответ на вопрос, как Джеки удалось добиться успеха, у каждого свой, и мне бы хотелось еще немного рассказать о тех, с кем он сотрудничает.

Я проработала в киноиндустрии около десяти лет и встречала немало знаменитостей. И со временем я поняла, что Джеки отличается от многих звезд своим отношением к людям. Его самые способные сотрудники находятся в самых разных точках мира, это, конечно, связано с силой его влияния и огромным объемом работы, но удивительно другое: все, с кем он сотрудничает, — это уже его старые знакомые, проработавшие с ним двадцать-тридцать лет. А для шоу-бизнеса, где в ходу аксиома «долгое сотрудничество заканчивается разладом», это поистине удивительно.

В 1998 году Джеки написал свою биографию на английском языке, и на ее титульном листе было указано: «Посвящаю матери и отцу, они даровали мне жизнь. Посвящаю всем своим коллегам, друзьям, поклонникам, я достиг всего только благодаря их заботе и поддержке». То есть коллеги были упомянуты сразу же следом за родными и перед друзьями, что доказывает, насколько он их ценит. Как-то раз я спросила его: «Как бы ты охарактеризовал своих сотрудников?», а он ответил: «Они — моя семья».

Когда мы отправились в Мьянму и Таиланд для проведения благотворительных мероприятий, я впервые встретилась с его сотрудниками. И хотя я провела с ними всего лишь несколько дней, они все равно произвели на меня глубокое впечатление. Если ты с ними, то тебе совершенно не нужно беспокоиться, что ты что-либо забыл взять в дорогу. Ассистентка Джеки, Дороти, всегда носит с собой два огромных рюкзака — спереди и сзади — и эти два рюкзака, словно магический карман Дораэмона,[58] в них можно найти все, что угодно. В то время у меня часто садился телефон, а у До было в запасе несколько видов зарядок: зарядное устройство для автомобиля, зарядная панель, зарядное устройство-чехол… Иначе говоря, она могла решить любую проблему. Во время съемок для журналов в период промотура До носила с собой маленькие колонки, которые она подсоединяла к компьютеру Джеки, чтобы он всегда мог громко слушать ту музыку, которая ему нравится. Как-то раз мы ехали в машине, и я пожаловалась, что хочу есть. Тогда До мгновенно достала из рюкзака несколько сэндвичей. Я ужасно удивилась, а До пояснила: «Я попросила завернуть их с собой в комнате отдыха в аэропорту, нам предстоял дальний путь, и наверняка кто-нибудь проголодался бы».

Помимо того что с сотрудниками Джеки очень комфортно работать, у них также можно многому поучиться. Помню, что мне посоветовали надевать в поездки с Джеки удобные штаны и прочную обувь — ведь ты никогда не знаешь, где встретишь толпу фанатов, которая вряд ли будет церемониться с твоим нарядом. Также я узнала, что во время всех мероприятий нужно обязательно идти впереди Джеки. А если ты замешкаешься, то тебя может затоптать напирающая сзади толпа, а также не пропустить местная охрана. Также очень важно надевать специальный браслет или брать с собой служебное удостоверение, в противном случае тебе придется долго объяснять, кто ты, или же просить встретить тебя у входа.

А теперь я хочу рассказать о некоторых выдающихся товарищах Джеки.

Сценарист Эдвард Танг работает с Джеки уже тридцать лет, начиная с фильма «Молодой мастер». Несмотря на то что ему семьдесят лет, он всегда полон сил и очень бодро выглядит. Люди моего возраста называют его А Гон,[59] а другие же почтительно обращаются к нему — сэр Танг. Джеки познакомился с ним в 80-е годы XX века, когда подписал контракт с Golden Harvest, и с тех пор они всегда работают дружно и слаженно. В последующие годы сэр Танг принял участие во многих фильмах Джеки. У него особенно хорошо получается упорядочить все разрозненные идеи Джеки и собрать из них законченное произведение, а еще он — первый, кто начал черпать вдохновение из голливудских фильмов. Сейчас сэр Танг по совместительству работает «управляющим» у Джеки, и тот считает его необычайно преданным и лояльным: «За эти годы он ни разу меня не подвел, но я считаю, что каждый человек имеет право на ошибку, главное, чтобы это не было сделано с умыслом или как-то отразилось на компании». Обычно Джеки никогда не зовет сэра Танга тусоваться. «Он не любит развлечений и даже не умеет веселиться, и если я его позову, то он будет просто тихонько сидеть в сторонке. Зачем мне ставить его в затруднительное положение? Но я знаю, что, если поручу ему выполнить какие-либо важные дела, он обязательно сделает все в лучшем виде».

Агента Джеки на Тайване зовут Эмма, изначально она работала в филиале компании Golden Harvest на Тайване, где планировала продвижение фильмов. В 1989 году, когда китайские картины были на пике популярности, релизы фильмов Джеки осуществлялись через эту компанию. В то время Эмма должна была посещать вместе с актерами различные мероприятия, связанные с продвижением. Первый раз Джеки сотрудничал с Эммой после премьеры второй части «Полицейской истории», затем они часто виделись на церемонии вручения кинопремии «Золотая лошадь». Как-то раз Джеки был номинирован на премию, которой награждали выдающуюся молодежь китайского происхождения. Мероприятие проходило в городе Гаосюн, на Тайване, и длилось несколько дней, и Эмма помогала Джеки в организации всех дел. Чуть позже Джеки начал записывать музыкальные альбомы на Тайване, таким образом, они все чаще и чаще стали видеться с Эммой по рабочим вопросам и получше узнали друг друга. После того как тайваньский филиал Golden Harvest закрылся, Джеки помог Эмме основать ее собственную компанию, а также она стала его личным менеджером по связям с общественностью. Эмма чрезвычайно уважает Джеки: «Он — человек с детским простодушием, и он не изменится ни в семьдесят, ни в восемьдесят лет». И когда тайваньские СМИ ругают ее босса, это чрезвычайно злит Эмму, поскольку она считает, что это ее вина, что она плохо выполнила свою работу. Но Джеки неизменно утешает ее: «Не печалься, я могу пережить и не такое».

После сэра Танга и Эммы дольше всего с Джеки работает Юань Нун. Мы все зовем ее старшей сестрой Юань. В свое время она работала ассистенткой Джеки во время съемок фильма «Пьяный мастер-2»: «Я увидел, что она чрезвычайно усердна, а мне очень нравятся усердные люди, к тому же в ней совсем не было фальши». Юань Нун уже много лет сотрудничает с Джеки, но до сих пор воспринимает его как своего кумира. Ее восхищает его спокойствие, а также тот факт, что ему глубоко безразличны многие пустяки. Я же считаю, что Джеки оказал на нее колоссальное влияние, а именно доказал, что серьезных проблем, от которых мог бы рухнуть мир, попросту не существует. Вернувшись из Канн, старшая сестра Юань прочитала ту самую мою статью про Джеки и сказала: «Я читала, и слезы у меня текли рекой, я правда очень благодарна тебе за то, что ты написала обо всем этом: мы уже столько лет работаем бок о бок с ним, что ко многим вещам давно привыкли, и они уже не кажутся нам чем-то необычным, но ты описываешь все это с позиции стороннего наблюдателя, и я не могла не растрогаться».

Сейчас личным помощником Джеки работает Дороти, она изначально была ассистенткой продюсера на одной съемочной площадке в Гонконге и уже тогда произвела на Джеки хорошее впечатление. После завершения работ над фильмом Джеки открыл таксомоторную компанию и попросил Дороти помочь с управлением. Вскоре компания обанкротилась (во многом из-за того, что Джеки не брал денег со своих друзей), и в конце концов им пришлось закрыться. После этого До стала его ассистенткой. Как я уже описала выше, ее рюкзаки — это настоящая сокровищница, что бы ни понадобилось Джеки, у До всегда все есть. Перед тем как я уехала учиться в Англию, она настойчиво советовала мне взять с собой набор со специями или китайскими травами, чтобы я могла варить себе в Лондоне вкусные супы.

Сейчас фильмами Джеки занимается Джо, раньше она работала исполнительным продюсером телекомпании TVB и как-то раз помогала организовать ему концерт в Гонконге. Тогда она произвела на него очень хорошее впечатление. Позже Джеки хотел устроить концерт в материковом Китае, но он был не очень доволен работой продюсерской команды и предложил позвать Джо. После этого она стала работать вместе с Джеки. Они часто ездят по всему миру, организовывают множество мероприятий, в том числе благотворительных встреч с детьми. Почти всегда Джеки просят спеть, и несмотря на то что слова песен зачастую непонятны детям, он никогда не отказывает. Такого рода просьбы почти всегда возникают незапланированно, и в этом случае именно Джо распоряжается всем: микрофоном, колонками, музыкальным сопровождением.

Сэр Танг и бухгалтер гонконгской компании Джеки — сотрудники с самым большим стажем, эти двое проработали с ним тридцать с лишним лет; агент в Корее, мисс Ли, начала сотрудничать с ним со времен фильма «Доспехи Бога-2: операция Кондор», сейчас она заведует корейским офисом; агент в Сингапуре, Саймон, трудится с Джеки уже более двадцати лет; агент в Америке, Филипп Баттон, также проработал с ним порядка семнадцати-восемнадцати лет.

Помимо этих людей, занимающихся ведением дел и связями с общественностью, также достойна внимания и каскадерская команда Джеки, которая в какой-то степени уже стала самостоятельным брендом. Начиная с самого первого поколения каскадеров, среди которых стоит назвать А Яо, А Вэна, Сяо Пэна, и заканчивая подтянутыми молодыми двадцатилетними ребятами, которые состоят в ней сейчас, Джеки всегда работал исключительно с профессионалами. Сегодня критерии отбора кандидатов в команду стали значительно строже: нужно не просто отлично владеть кунг-фу, но и прекрасно выглядеть. Один из каскадеров в команде Джеки, уже упомянутый выше У Ган, также ведет дела в Галерее фильмов Джеки Чана. Другой, Хэ Цзюнь, завоевавший множество наград за фильм «Доспехи Бога-3: миссия Зодиак», в том числе получивший премию как лучший постановщик боевых сцен, помогает организовывать работу учебно-подготовительного центра команды Джеки Чана по созданию экшн-фильмов и тренировочной базы по выполнению трюков.

Отдельного упоминания стоит Ци Цзяньхун, пекинский бизнес-партнер Джеки. Чтобы его описать, я использую слова Джеки: «На сегодняшний день я знаком с ним уже десять с лишним лет. Когда мы впервые встретились, он был очень молод. Каждый раз, когда я приезжал, он всегда радушно принимал меня, и я отвечал ему взаимностью. Поначалу мы были с ним простыми приятелями и вовсе не занимались вместе бизнесом. После того как Гонконг вошел в состав КНР, я стал все чаще прилетать в материковый Китай, а во время проведения Олимпийских игр 2008 года я заморозил съемки фильма, приостановил две рекламные кампании и на некоторое время поселился в Пекине. Тогда он ежедневно сопровождал меня, мы многое обсуждали, и постепенно из наших бесед выросла фирма. А спустя какое-то время мы основали Jackie Chan McIlroy Studios. Я много наблюдал за ним со стороны и всегда поражался, что он схватывает все на лету, в том числе вещи, тесно связанные с миром кино и касающиеся сетей кинотеатров, особенностей проката фильмов и многого другого. Он моментально улавливал суть и постепенно стал разбираться во многих тонкостях лучше меня. Мы работаем следующим образом: я ищу нам сделку, а он отвечает за оперативное ведение всех дел. Этот человек всегда выполняет то, что обещает, он не любит громких слов и не любит задаваться, а я очень ценю эти качества. Сейчас мы также открыли вместе кинокомпанию. А вообще, я уже очень давно сделал такой вывод: если мне нужно сотрудничать с кем-то, то я предпочту делать это только с тем, кто богаче и умней меня. А он как раз такой человек».

Джеки смог добиться своего сегодняшнего положения не только благодаря своим собственным усилиям, но также благодаря поддержке всех своих товарищей. Их можно с уверенностью назвать наиболее профессиональной и самой преданной командой из тех, что я видела, а еще они никогда не задирают нос и не важничают. Они стараются жить в том же ритме, что и Джеки, летают по всему миру, они не знают, что такое разница во времени, им не требуется отдых, и они могут начать работу в любое время и в любом месте. Они очень похожи на своего босса: если у них нет работы, отдых сразу же становится им в тягость. В конце 2013 года я отправилась в Гонконг вместе с большой командой Джеки. Когда мы приехали, была уже глубокая ночь, и Джеки сказал Дороти, чтобы она отдохнула и провела день вместе с семьей. Как люди обычно радуются свободному дню! Но До сразу же засомневалась: «Отдыхать? Так ведь все родные работают, мне же будет нечем заняться». Увидев такую реакцию, Джеки вспомнил, что у него дома возникла проблема с кабельным телевидением, и он попросил До разобраться. Получив рабочее задание, она сразу же ушла в хорошем настроении.

Интересно то, что команда Джеки не теряет присутствия духа в любой ситуации. Возьмем, к примеру, съемки фильма «Доспехи Бога-3: миссия Зодиак»: Джеки не раз менял концепцию, само место съемок — то он был в Латвии, то он поехал в Вануату. Это совершенно немыслимо для других съемочных групп и инвесторов, но продюсер Джеки всегда сохраняет спокойствие: «Хорошо, не беспокойся, мы уже все подготовили». За столько лет продюсерская команда Джеки уже сформировала свою собственную систему управления, пусть и не такую строгую, как в Голливуде, но тем не менее все процессы протекают в соответствии со строгим порядком.

Джеки любит шумные встречи, если он не работает и не спит, то все свободное время он проводит вместе со своими коллегами. За столько лет они научились понимать друг друга без слов, и это поистине великолепно. Они знают, как безупречно вести дела и взаимодействовать с шефом. Приведу в качестве примера три небольших рассказа.

Как-то раз на одном мероприятии Джеки уговаривали исполнить песню, и Джо попросила подготовить музыкальный аккомпанемент. Организаторы сказали: «Предоставьте нам диск, мы вставим его в проигрыватель, этого будет вполне достаточно». В тот день Джо не только взяла с собой диск, но еще и прихватила флешку с записью, как говорится, на всякий случай. И действительно, по прибытии выяснилось, что проигрыватель не работает, и в это время Джо сразу же вытащила флешку, сказав: «Ничего, у меня есть еще одна копия». Без жалоб, без скандалов.

Джеки только недавно начал учиться пользоваться компьютером, многие вещи он по-прежнему продолжает делать наугад. Однажды он спросил у меня, как узнать, сколько весит папка, и только я хотела ответить, как Дороти одернула меня: «Не говори ему, пусть сам подумает». Джеки напряженно вспоминал и в конце концов вспомнил, и сильно этому обрадовался.

Как-то раз Джеки пошел в ресторан с друзьями. На следующий же день была назначена запись песни, при этом продюсер, Джей Чоу, специально прилетел ради этого из Тайбэя. Но Джеки очень увлекся беседой и совершенно не хотел идти спать, как бы его ни уговаривали. И Джо решила пойти на хитрость. Она подошла к нему и беспечно произнесла: «Ничего страшного, ты развлекайся, а я позвоню и просто попрошу отменить завтрашнюю запись». Не прошло и трех минут, как Джеки встал и отправился отдыхать к себе в номер.

В день окончания рекламной кампании фильма «Доспехи Бога-3: миссия Зодиак» я ехала в машине, и по радио внезапно включили песню Джеки The Sincere Hero, и тотчас в голове завертелось множество мыслей. В книге «Рыбная история» Котаро Исаки одна песня помогла спасти целую планету. А уникальный и обособленный мир, созданный Джеки, куда стекаются талантливые люди со всего света, удивительные перипетии его судьбы и встречи, разве они не меняют реальность?

Но не стоит забывать про близких. Именно безоговорочная любовь его семьи отчасти и сформировала сегодняшнего Джеки.

В начале 2015 года, когда Джейси вышел из тюрьмы,[60] Джеки как раз участвовал в промотуре по случаю выхода своего фильма «Меч дракона» и не стал откладывать работу, чтобы встретить сына. После всех этих событий Джейси еще ни разу не видел отца. В начале февраля Джеки снял для своего сына видео, в котором сказал следующие слова: «Сын, мы давно не виделись. Твой папа, как и раньше, уехал работать. Прямо как тогда, когда ты был еще маленьким, и я все время был занят съемками. Я встречался с тобой крайне редко, и каждый раз, видя тебя вновь, я замечал, как ты вырос, как ты стал взрослее выглядеть. И в этот раз то же самое. Хочу тебе сказать, что я вовсе не злюсь на тебя. В молодости я тоже совершал ошибки, и самое главное — их исправить. Тебе, как и подобает настоящему мужчине, предстоит признать свои промахи. В любом случае мы с твоей мамой всегда поддержим тебя. Когда ты разберешься со своими делами, я уже закончу работать, и мы сможем вместе встретить китайский Новый год!»

Однажды вечером мы с Джо заехали за Джеки, чтобы отвезти его на одно из собраний (в то время проводились Всекитайское собрание народных представителей и собрание Народного политического консультативного совета Китая), и перед этим ему нужно было решить еще немало проблем. Мы засиделись с ним до позднего вечера, и вдруг он спросил: «У вас есть минутка? Я хочу вам кое-что показать». Он открыл у себя на компьютере одно видео, а сам же развернулся и ушел в другую комнату. И мы увидели на экране Джейси, которому на вид было где-то семь-восемь лет… Он мылся вместе с Джеки, а Джоан тайком все снимала. Когда же Джейси открыл глаза и увидел камеру, он испугался и начал истошно кричать… Сам ролик был очень длинным, он был составлен из семейных видео разных времен, начиная с того времени, когда Джейси еще был совсем маленьким, вплоть до того, как ему было десять с лишним лет. Я понимаю, что это конфиденциальная информация, поэтому я не буду особо распространяться о содержании видео, но после просмотра этого ролика я могу сказать, что на самом деле семья Джеки не сильно отличается от остальных обычных семей. Про себя я подумала: «Весь мир думает, что у Джеки нет времени на своего сына, а на самом деле он не пропустил ни одного важного события в его жизни». Когда видео почти подошло к концу, Джеки зашел обратно и сказал, что этот ролик — его подарок, который он подготовил сыну. В канун китайского Нового года они всей семьей собрались в Тайбэе и посмотрели эту запись. В тот вечер они не смогли сдержать слез…

На шестой день после наступления китайского Нового года Джейси разместил пост в «Вэйбо». Он написал всего одну фразу: «Начиная сначала» и прикрепил пару фотографий — на одной Джеки стриг ему голову, а на другой — Джоан стояла рядом. Увидев это сообщение, многие были тронуты. Вскоре Джеки поделился с нами: «Джоан столько лет ходила с длинными волосами, потому что так нравилось мне. Я часто шутил: «В тот день, когда ты сострижешь себе волосы, я с тобой разведусь». Не знаю, почему так… Наверное, потому, что у моей мамы всегда были очень длинные волосы — со дня моего рождения и до ее смерти она ни разу их не стригла, и они доставали до самого пола. Ну, или же мне просто так больше нравится. И вот как-то раз Джоан сказала, что хочет отрезать волосы до плеч, и я дал добро. Когда Джейси вышел из тюрьмы, мы старались проводить время вместе. Однажды вечером мы всей семьей сидели на диване, смотрели телевизор и болтали, и тут Джейси сказал: «Я хочу состричь волосы и начать все сначала». Я сказал: «Отлично, я тебе помогу». И мы сделали это на следующий же день.

Джеки сказал: «Возможно, все что ни делается, все к лучшему. Раньше Джоан постоянно переживала за сына, да и я недостаточно заботился о ней». Пока Джейси был в заключении, Джеки вдруг понял, как важно поддерживать Джоан, он стал каждый день отправлять ей фотографии, рассказывать, какие сценарии просматривает, что ест, с кем совещается, он постоянно болтал с ней, чтобы она не чувствовала себя одинокой. В отношении сына Джеки понял, что не стоит требовать от него невозможного, важно обращать внимание на достоинства Джейси. Закончив одну работу, Джеки раньше сразу же принимался за другую, а сейчас он в первую очередь думает о том, как бы вернуться в Гонконг к своей семье…

Тут я вспомнила, как я впервые обедала вместе с ними. Тогда я как раз сидела рядом с Джоан и заметила, что от нее буквально веет спокойствием и силой. Во время трапезы мы начали обсуждать различные способы и техники омоложения, и Джоан сказала: «Я считаю, что человек должен соответствовать своему возрасту, поэтому я не крашусь, не делаю уколы, не хожу в салоны красоты и тем более не планирую пластику. Куда важнее есть больше овощей, высыпаться и пребывать в хорошем настроении, и тогда ты всегда будешь выглядеть на отлично». Вскоре мы начали обсуждать стволовые клетки, что если их сохранить, то в будущем их можно будет использовать для омоложения. Тогда Джеки в шутку сказал, что он хотел бы попробовать. Джоан сердито спросила: «Чего пробовать-то? Лучше уж постареть естественно». Затем они вдвоем стали обсуждать, кто из них первым отойдет в мир иной.

— Вот однажды меня не станет, и никто о тебе не позаботится, — сказала Джоан.

— Да я только обрадуюсь, если тебя не будет, — пошутил Джеки.

— Это ты сейчас так говоришь, ну вот посмотрим, что с тобой станет, будешь один-одинешенек, бедолага… — рассмеялась Джоан.

Я сидела рядом и смотрела на эту супружескую пару, которая прожила вместе несколько десятилетий, и осознала, какие крепкие между ними отношения. Другие думают, что они живут совсем иначе, но я самолично убедилась в том, что они счастливы. А это проявляется в мелочах. Например, когда Джеки торопливо ест, а Джоан наливает ему суп и помогает ему вытереть пот. Или когда Джоан подходит с сумками к двери, а Джеки первым выбегает, чтобы взять у нее из рук тяжелые пакеты. Или когда Джеки делает хороший удар, а Джоан радостно восклицает: «Браво!», и в этот момент она кажется такой влюбленной… И только в этот миг осознаешь, что, может быть, Всевышний специально решил разбавить концентрацию их любви расстоянием, чтобы они больше ценили мгновения, когда они вместе.

^{Сейчас я стал лучше понимать, что значит для меня моя семья.}