Джентльмен от Ярда

Глава 3

Добравшись до «Де Верэ», я расплатился с таксистом и направился к двери, стараясь по пути угадать, кого же я там встречу.

Мне вовсе не хотелось застать в своем номере Джона Херрика, расположившегося на диване с сигарой в зубах в ожидании меня. При сложившихся обстоятельствах это было бы особо нежелательно потому, что во мне уже зрела уверенность: если мне никто не будет мешать, я, возможно, смогу распутать это дело в течение нескольких ближайших часов.

Кроме того, некоторые, почти неуловимые признаки подсказывали мне, что приближается пора быстрых и решительных действий. Быстрого реагирования требовала и та странная мысль, которая запала мне в голову в самом начала расследования убийства молодого Ванделлина. За время, прошедшее с этого момента, многое прояснилось, выкристаллизовались кое-какие соображения, но для того, чтобы головоломка сложилась окончательно, не хватало еще нескольких фактов. Джон Херрик — очень славный человек, но при всей его доброжелательности он мог только помешать мне.

Я вошел в холл. Там в одном из кресел сидела Мералина, явно ожидающая меня. Никаких следов Херрика в пределах видимости я не обнаружил.

Я снял шляпу и направился к Мералине.

Она очень изменилась за эти часы. Под глазами вырисовались темные круги, руки заметно дрожали. И вообще, она выглядела очень расстроенной, даже испуганной, и ужасно измотанной. Увидев меня, она поднялась навстречу, будто спеша высказать то, что долго ее мучило и терзало.

— Вам нужно успокоиться, Мералина, — сказал я. — Я не вижу причин так расстраиваться. Конечно, я понимаю, что вы сейчас чувствуете, я глубоко сочувствую вам, но это не должно помешать нам взглянуть на положение вещей здраво. Да, Рикки убили, но ведь таких парней, как Рикки, на свете много. Некоторые из них малость получше его, а другие похуже, но сколько-нибудь заметной разницы между ними нет, да и быть не может. Вряд ли сам Господь Бог заметит, что их стало на одного меньше.

Я добился желаемого результата: на ее бледном лице появилось то, что с большой натяжкой можно было назвать подобием слабой улыбки. Ободренный успехом, я с воодушевлением продолжал:

— Другое дело, если бы это был я. Тут уже было бы о чем сожалеть и о ком убиваться. Верно?

Теперь, похоже, она улыбнулась по-настоящему.

— Ах, Лемми, — сказала она, — вы опытный утешитель.

Так она впервые назвала меня по имени. Не скажу, чтобы это было так уж неприятно.

— И на вас можно положиться, — продолжала она. — Я уверена, что пока вы здесь, Эсмеральде ничего не грозит. Но… вам все же не следует говорить плохо о Рикки. Да, он пил, он был слабым человеком, может быть, не особо умным. Но не больше.

Я взглянул на нее и ответил очень серьезно:

— Может быть, вы правы и он был именно таким. А может, совсем другим. Однако я совершенно согласен с вами: нам не следует пока о нем говорить.

Она внимательно посмотрела на меня, но ничего не сказала.

Тут в холл вошел администратор. Увидев меня, он торопливо прошел к своей стойке, взял лежавший там конверт и поспешил с ним ко мне.

Это был служебный конверт с грифом лондонской полиции. «Вести от Херрика», — подумал я и не ошибся. Его короткую записку я успел прочитать в лифте, когда мы, Мералина и я, поднимались на мой этаж.

«Ну и ну! — подумал я. — Лемми Кошен — джентльмен из Ярда! Дела!»

Впрочем, все о'кей, все идет отлично. Теперь меня оставят в покое до второй половины завтрашнего дня. Лучше и быть не может. Времени мне хватит.

Когда лифт остановился, я вывел Мералину из кабины, отвел в мой номер и усадил в гостиной в самое удобное и мягкое кресло.

На Мералине был плащ из черного вельвета со стоячим воротником; она смотрелась в нем, как чек на миллион долларов. Но даже сейчас, когда она немного оживилась, в каждом ее движении чувствовалась предельная усталость. И когда я подвел ее к креслу, она опустилась в него так, словно в эту секунду остатки сил покинули ее. Я позвонил вниз и распорядился, чтобы в номер принесли кофе на двоих.

Я предложил Мералине сигарету и хотел перейти к делу, но тут тишину нарушила трель телефонного звонка.

Я поднял трубку. Звонил Фриц Макраш.

— Привет, Лемми. Спешу сообщить новости. Я постарался сделать больше, чем мы договорились. Вы знаете, что я умный человек, хотя, возможно, когда-нибудь перемудрю самого себя.

— И вы считаете, что это новость, мой дорогой Фриц? Да ведь это давно всем известно!

— Так вот, именно поэтому я выставил на слежку за Сквиллой не одного, а двух наших ребят.

— О'кей! Великолепная мысль!

— Вскоре после того, как ты покинул Сквиллу, он тоже вышел из этого дома. С дорожным саквояжем в руке. Посмотрел по сторонам, прошел немного пешком по Грейт-Рассел-стрит, видимо, проверяя, нет ли за ним слежки, а потом остановил такси и поехал в направление Керт-роуд. Один из моих ребят, тот, у которого были колеса, последовал за ним, а второй остался возле дома на тот случай, если у Сквиллы хватит ума обнаружить хвост и он решит вернуться обратно. Прошло минут десять после отбытия Сквиллы, и на улице появился какой-то тип в надвинутой на лоб шляпе. Он неторопливо, делая вид, что прогуливается, прошел пару раз мимо меблирашки Сквиллы, а потом, поглядев вокруг, пошел в дом. Там он о чем-то поговорил с женщиной, присматривающей за домом, — это был совсем короткий разговор, — а затем вышел и ушел. Мой парень решил, что не стоит его задерживать, и позволил ему уйти. Однако он счел нужным узнать, что этот тип делал внутри, и, выждав несколько минут, постучал в дверь. Появившейся женщине он сказал, что джентльмен, только что с ней разговаривавший, послал его сюда, чтобы спросить, когда его друг — то есть Сквилла — намерен воротиться. Женщина очень удивилась и сказала, что ответила на этот вопрос тому самому джентльмену, который прислал его: мистер Шрот заплатил по счету и отбыл неизвестно куда. Поскольку Сквилла явно не собирался туда возвращаться, я отозвал своего агента. Что касается второго паренька, того, что на машине, то, похоже, он прилип к Сквилле, как клей фирмы «Гамми Джоб».

Я снабдил его номером твоего телефона в «Де Верэ», так что он обязательно позвонит, как только что-нибудь разузнает.

— Классная работа, Фриц, — похвалил я его. — Ну, теперь вы можете спокойно отправляться в постель, а я с нетерпением буду ждать новостей от вашего парня.

— Лемми, а как насчет встречи?

— Встреча состоится непременно, скорее всего завтра. А сейчас у меня на счету каждая секунда. Так что до завтра, Фриц.

Я опустил трубку на рычаг.

Пока я говорил с Фрицем, в номер принесли кофе. Мералина уже разливала его. Наблюдая за ней, я подумал, что самые счастливые времена настанут для меня тогда, когда я уйду из этого дерьмового бизнеса, куплю ферму в Коннектикуте, начну разводить кур, а девушка, похожая на Мералину, каждый день будет так вот разливать кофе за нашим обеденным столом. Такой поворот в жизни детектива казался мне довольно заманчивым.

Я подошел к столику, а Мералина пододвинула мне чашку. Ее пальчики еще дрожали. Голос ее тоже дрожал, когда она заговорила.

— Послушайте, Лемми, — сказала она, — я подумала и решила… Я хочу…

— Моя дорогая леди, — прервал я ее, — дело вовсе не в том, чего вы хотите, а чего нет, дело в том, чего хочу я. Ну а в данный момент мы просто не располагаем временем для выяснения, у кого из нас какие желания.

— Но я хочу сказать…

— Ничего не надо говорить. Вам следует держать свой маленький ротик закрытым, разумеется, за исключением тех моментов, когда я буду просить вас ответить на мои вопросы. И это все. О'кей?

— Но я…

— Значит, о'кей! Будем считать, что по этому вопросу стороны достигли договоренности. Итак, мой первый вопрос: я хотел бы знать, как намеревались вы провести этот вечер. Весь вечер. Предположим, что я не приехал бы в Лондон и не зашел бы в «Карлтон».

Она ответила, не задумываясь и глядя мне в глаза:

— Сегодня вечером Эсмеральда и Хоули Гетрайн собирались сходить пообедать в «Зеленую Решетку» — это на Риджент-стрит. Я тоже хотела пойти туда с ними, но у меня разболелась голова, и я передумала. Рикки должен был зачем-то заглянуть к себе на Парк-стрит, а потом вернуться за мной: он хотел, чтобы я пообедала с ним. После ресторана Эсмеральда и Хоули намеревались отправиться потанцевать в «Савой». Мы с Рикки должны были присоединиться к ним часов в одиннадцать, разумеется, если я почувствовала бы себя лучше.

— Ясно, — кивнул я. — А теперь скажите мне, Мералина, удалось ли вам выяснить, что делали Эсмеральда и ее приятель, после того как они расстались со мной в холле «Карлтона»? Что они делали в этот вечер и когда вернулись обратно?

Мералина придавила сигарету в пепельнице.

— Я расскажу вам то, что знаю со слов Эсмеральды. После того как Эсмеральда направила вас ко мне, они пили коктейли, посмотрели эстрадную программу, поболтали со знакомыми, с которыми там встретились…

— Насчет знакомых. Они как, беседовали с ними поодиночке — он со своими, она со своими?

— Нет, нет! Они все время были вместе и вели общий разговор. Так прошло время до обеда. За стол они сели примерно в девять. Минут через двадцать к их столику подошел официант и негромко сказал что-то Хоули. Что именно — Эсмеральда не слышала. Хоули сказал, что ему необходимо поговорить по телефону. Пусть она продолжает обедать и не обижается на него, если разговор окажется продолжительным — такое вполне возможно.

— Значит, можно считать, что это произошло в пятнадцать или двадцать минут десятого?

— Да, примерно так. Хоули вышел. Он отсутствовал, по словам Эсмеральды, минут тридцать, а может, чуть дольше. Словом, он вернулся без десяти или без восьми минут десять и извинился за столь долгое отсутствие.

— Отлично, — сказал я. — А что делала Эсмеральда Ванделлин в то время, когда ее приятель отсутствовал? Конечно же, по ее словам, она все это время провела за столом, спокойно обедая в одиночестве? Я угадал?

— Разумеется, Лемми. А что еще ей оставалось делать? Ведь вы же не думаете…

— Не думаю, — сказал я. — Я просто знаю, что тридцати минут вполне достаточно для того, чтобы выйти из ресторана, остановить такси, доехать до «Бленхейм Армс», продырявить Рокки, вернуться обратно, попудрить нос и занять место за столом до возвращения Гетрайна.

— Лемми, что вы говорите?!

— Я отнюдь не говорю, что Эсмеральда все это проделала, я говорю лишь, что за тридцать минут она могла сделать.

— Абсурд! Как могла она пойти на это? Ведь Рикки ее брат, и Эсмеральда очень любила его!

— Не стану возражать. Но тот факт, что я нашел блестку с ее платья на полу в комнате Рикки, остается фактом.

— Но…

— Вам лучше продолжить свой рассказ, Мералина. Итак, после затянувшегося телефонного разговора Хоули Гетрайн вернулся к столу. Примерно в девять пятьдесят. О'кей. Что дальше?

— А дальше все шло так, как было намечено на этот вечер. Закончив обед, они поехали в «Савой», но пробыли там недолго: после того как Херрик встретился со мной и рассказал о Рикки, я позвонила им, и они сразу же возвратились в «Карлтон».

— Когда?

— Примерно в одиннадцать.

— Скажите, а то, что Рикки не вернулся за вами, как обещал, не показалось вам странным?

Мералина заколебалась.

— И, да и нет. Когда вы ушли, я довольно долго ждала его, занимаясь разными домашними делами. Через час-полтора я позвонила Рикки — хотела спросить его, почему он не зашел за мной, однако так и не дозвонилась. В трубке звучали длинные гудки, никто не подошел к телефону.

— На то была причина, — объяснил я. — Телефон Рикки не был подключен к сети: дежурный администратор забыл это сделать, а сам отправился ужинать. Так что в холле никого не было, а соединиться с Рикки было невозможно. Телефон подключили уже после того, как я появился в «Бленхейм Армс», то есть сразу же после десяти часов. — Мне это не было известно.

— Если бы вы позвонили еще раз, попозже, вам ответил бы администратор: Херрик поставил его в известность об убийстве, а телефон после ухода Херика вновь переключили на коммутатор в холле. Ну, а как развивались события дальше?

— В моей душе крепла уверенность в том, что Рикки в очередной раз приналег на спиртное и сейчас, возможно, валяется в комнате, пьяный и беспомощный. Сколько раз с ним случалось такое! Наконец я решила отправиться к нему, выяснить на месте, как обстоят дела, и, если в этом будет необходимость, ему помочь.

— Значит, вы отправились в «Бленхейм Армс»?

— Да. Ведь это недалеко. Я села в такси и через три или четыре минуты была там. Когда я вошла в холл, там уже был инспектор Херрик — он беседовал с администратором.

— Это было в одиннадцать?

— Скорее, в начале двенадцатого. Инспектор Херрик сказал, что мне не следует подниматься наверх и что будет лучше, если я сразу же вернусь к себе.

— И вы сразу же вернулись?

— Ну… не совсем. Я, естественно, забросала инспектора вопросами. Он сказал, что готов объяснить мне все в машине по пути в «Карлтон», куда он намерен сейчас же отправиться.

Он усадил меня в свою машину и по пути коротко ознакомил со случившимся. Оказавшись в «Карлтоне», я тут же связалась по телефону с «Савоем» и попросила пригласить к аппарату Эсмеральду. Немедленно после этого Эсмеральда и Гетрайн вернулись в отель.

— Могу представить себе, каким потрясением стало для них сообщение об убийстве Рикки.

Она кивнула.

— Для Эсмеральды это было сильнейшим ударом, но она умеет держать себя в руках — у нее только губы крепко сжались и побелели, а больше она ничем не выдала свое состояние.

— А как насчет Гетрайна?

— О, он отнесся к случившемуся весьма эмоционально. Любопытство и гнев — вот основные чувства, которые он при этом обнаружил. Он задал мне массу вопросов, он проклинал убийцу и клялся, что не успокоится, пока не раскопает до дна это дело, чего бы ему не стоило. Хоули — очень сдержанный человек, но на этот раз был совсем не похож на себя: я даже представить себе не могла, что он может так разойтись. Он заявил, что сам найдет убийцу, не жалея ни сил, ни времени, и тогда собственноручно с ним расправится.

— Но ведь он потерял не просто знакомого человека. Рикки был его близким другом. Ведь так?

— Ну… да. Их считали друзьями. Однако я не замечала в их отношениях особой теплоты и приязни.

— При всех условиях тот факт, что убийство так горячо воспринято им, может быть полезен нам при расследовании. Вероятно, у него изменится отношение ко мне: ведь мы теперь союзники и цель у нас одна. А в таком деле даже его помощью пренебрегать не следует.

Я снова предложил Мералине сигарету и сам закурил тоже.

— Ну, а сейчас, Мералина, послушайте меня. Я уже говорил раньше, что доверяю вам, а потому буду с вами откровенен до конца. И я знаю, что вы умеете держать свой маленький красивый ротик на замке. Договорились?

— Обещаю молчать. Я не подведу вас, Лемми.

— О'кей. Будем считать, что с этим покончено. Так вот, Мералина, я уверен, что вам очень хотелось бы узнать причину убийства Рикки. Я могу ответить вам на этот вопрос. Рикки Ванделлин убит потому, что был связан с бандой, похитившей три недели назад его сестру Эсмеральду на Лонг-Айленде.

— Боже! Но этого не может быть! Как вы можете утверждать такое!

— Выражайте точнее свои мысли, мисс. Вы хотите узнать, какие факты позволяют мне сделать такой вывод и откуда они у меня? Ну что ж, я отвечу вам на этот вопрос, и мой ответ еще больше вас удивит. Вы сами рассказали мне об этом.

— Я… рассказала вам? Не понимаю…

— А вы постарайтесь припомнить все, что рассказали о похищении Эсмеральды.

— Я прекрасно все помню.

— Вы рассказали мне, что Рикки крепко повздорил со старым Ванделлином из-за денег. Папашу вовсе не радовало, что его сынок влезает в новые долги, которые приходится оплачивать. В конце концов старик отказался платить по векселям Рикки. И что же тогда произошло? Рикки немедленно получает очень важную информацию, касающуюся его сестры. Он, видите ли, слышал от не в меру разговорчивых гангстеров или от знакомых этих гангстеров, что какая-то шайка задумала похитить Эсмеральду.

— Но он вовсе не утверждал, что слышал об этом от гангстеров.

— Ясное дело! Кто бы ему поверил! Но только вот от кого еще он мог бы об этом услышать? От полиции? Но это абсурд — полиция, несомненно, поставила бы в известность о готовящемся похищении старого Ванделлина, а не Рикки. Остаются только бандиты… до странности болтливые. Пойдем дальше. Рикки заявляет, что ради безопасности Эсмеральды им следует переехать в загородный дом на Лонг-Айленде — дескать, так их легче будет охранять. Я не думаю, что мне придется долго доказывать вам совершенно очевидный факт: в изолированно расположенном загородном доме на Лонг-Айленде организовать похищение куда проще, легче и безопасней, чем в Нью-Йорке. Бандиты практически ничем не рисковали.

— Ну… может быть, вы и правы… Но тогда мы все…

— Отнюдь не все!

— Если Рикки…

— Никаких «если»! Если здесь не существует. А теперь я повторю ваше собственное повествование о том, что было дальше. В тот вечер Рикки постарался оказаться вместе с Эсмеральдой возле теннисного корта; они сели на скамью, стоящую возле корта, за которым начинается роща. Эсмеральда читала; книга, по-видимому, была достаточно интересна, чтобы приковать ее внимание. Через некоторое время Рикки — он, видимо, периодически поглядывал на часы — сказал, что пора возвращаться домой. Он взял у сестры книгу и пошел вслед за Эсмеральдой, сунув книгу под мышку. Шнур, поддерживающий теннисную сетку, Эсмеральда миновала без всяких происшествий, а вот Рикки, следовавший за ней, ухитрился зацепиться за него. Может быть, он на несколько секунд ослеп?

— Неужели с вами никогда не бывает…

— Бывает. И достаточно часто. Однако продолжим наш рассказ. Рикки зацепившись за шнур, упал и сильно ушиб ногу. Не пошатнулся, а свалился, как подкошенный, запнувшись за светлый, хорошо видимый с того места, где находились вы, шнур. Добро бы он бежал — в этом случае немудрено упасть, споткнувшись о веревку. Но ведь он следовал за медленно идущей девушкой. Парень прекрасно знал, что Эсмеральда поспешит ему на помощь и в суматохе даже не подумает о книге, которую он вроде бы случайно уронил на траву. А может, он специально упал на книгу, чтобы скрыть ее от глаз сестры. В результате Эсмеральда вернулась в дом без книги.

— Могла ли Эсмеральда в таких обстоятельствах думать о книге?

— Именно. Об этом я и говорю. А вот братец Рикки не забывал о ней ни на минуту. Он знал, что рано или поздно, может, через пять минут, а может, через десять, Эсмеральда вспомнит о книге и, конечно же, вернется к корту. Впрочем, если учесть, что дом патрулировали копы, он, наверное, постарался как-то помочь случаю… Послушайте, Мералина, не упоминал ли Рикки о книге, когда они вернулись в дом?

— Да… Теперь я вспоминаю… Он сказал, что с удовольствием полистал бы ее после того, как Эсмеральда прочтет.

— Так я и думал. Эсмеральда, ничего не подозревая, отправилась за книгой и вернулась на то самое место, неподалеку от рощи, где ее уже ждали. Там и произошло похищение. Возвратимся, однако, к Рикки. После того как его сестра была похищена, а вы ворвались к нему и рассказали об этом, он прежде всего пытается позвонить в полицию. И он ничем не рисковал, так как знал, что телеграфный провод перерезан заранее и все попытки останутся безрезультатными. Что он делает вслед за этим? Отправляется к соседям. Вспомните, его нога была в столь плачевном состоянии, что Эсмеральде пришлось поддерживать брата, чтобы он как-нибудь доковылял до дома. А тут он без каких-либо затруднений преодолевает сотню ярдов, отделяющих владение Ванделлинов от соседнего дома, чтобы позвонить в полицию.

— Я ничего не говорила об этом.

— Вернее, говорили, но не прямо, а косвенно. Ведь вы ни разу не обмолвились о том, что Рикки мучился с ногой после похищения. Впрочем, мы можем уточнить этот вопрос. Постарайтесь припомнить, Мералина, жаловался ли вам Рикки на ногу после похищения? Заметили ли вы, что он хромал, когда шел звонить в полицию, а потом возвращался от соседей? Оказывал ли ему кто-нибудь помощь: всякие там перевязки, примочки, компрессы и прочее? Я задал вам три вопроса; можете ли вы хотя бы на один из них ответить утвердительно?

— Ну… Поймите, в то время мне просто было не до того. Впрочем… я действительно не могу ничего подобного припомнить. Пожалуй, вы правы, Лемми.

— Кроме того, вы сообщили мне еще одну интересную деталь. Вы сказали, что похитители перерезали кабель примерно в полумиле от дома. Если это так и если схема соединения линий обычная — это следовало бы проверить на месте, — то в этой симуляции похищения…

— Симуляция похищения? Лемми, это уже чересчур! Боюсь, что вы…

— Дал волю фантазии? Ничего подобного. Попробуйте поразмыслить над фактами, которые вы сами изложили мне так основательно несколько часов назад, под этим углом зрения.

— С тем, что Рикки совершил подлость… безмерную подлость… я, пожалуй, могу согласиться, но считать, что похищение не было настоящим, что это симуляция…

— Дорогая моя леди, неужели вы думаете, что настоящая банда гангстеров-профессионалов, похитив Эсмеральду, позволила бы ей так легко сбежать? Неужели вы всерьез думаете, что профессионалы, имеющие в своем распоряжении быстроходный автомобиль, избрали бы местом заключения жертвы какой-то пустой дом, совершенно для этого не подходящий и к тому же расположенный в каких-то восьми милях от дома Ванделлинов? Абсурд! Бред! Это похищение было блефом чистейшей воды!

— Но, если дело обстоит так, я вообще перестаю что-либо понимать. Зачем им все это было нужно?

— Мне представляется следующая общая картина этого дела. В последние месяцы Рикки без меры мотал деньги, по уши залез в долги, а старый Ванделлин восстал и перестал обеспечивать его зелененькими. Источник, из которого Рикки привык тянуть деньги, вдруг иссяк. И как же Рикки поступает? Он устанавливает контакт с шайкой некоего Шрота, являющейся одним из подразделений банды, контролируемой Франчелли. Я уже говорил вам о нем. Так вот, Рикки предлагает Шроту похитить Эсмеральду, сулит сделать все, чтобы операция прошла успешно, и обязуется устроить так, чтобы семья переехала на Лонг-Айленд, где организовать похищение его сестры будет много легче. Эсмеральду похитят, подержат несколько дней в надежном месте, не причинив ей вреда, и отпустят, заставив богатого папашу раскошелиться и выложить весьма солидный выкуп. Естественно, львиная его доля должна была достаться Рикки, надолго обеспечив спиртным и всем прочим. Вот в такую игру собирался сыграть Рикки, только у Франчелли были иные намерения. Франчелли — умный парень; он, конечно, бандит, негодяй и мерзавец, но мозгов ему не занимать. И вот он вносит свои поправки в план операции. По его приказу бандиты похищают Эсмеральду, но, схватив ее, тут же дают ей возможность удрать без особых усилий.

— Но зачем? Ведь это бессмысленно!

— Отнюдь! Наоборот, здесь предостаточно здравого смысла. Поймите, в результате такого поворота событий Франчелли закабаляет Рикки на всю оставшуюся его дрянную жизнь. Ведь Рикки должен в один прекрасный для него и отнюдь не прекрасный для папаши Ванделлина день стать одним из богатейших людей страны и в то же время самой высокоудойной коровой из стада Франчелли. Иными словами, Франчелли намеревался шантажировать Рикки до последнего дня его паскудной жизни.

— Этого не может быть! Чудовищно!

— И вполне реально. Вот, значит, какие у нас дела.

Когда Рикки прибыл с вами в Англию, Шрот, несомненно, по поручению Франчелли, принялся организовывать первую пробную дойку. Шрот направил в Англию Сквиллу, гангстера из своей шайки. Приехав в Лондон, Сквилла в тот же вечер явился в «Бленхейм Армс» навестить Рикки. Я только что имел удовольствие видеть Сквиллу и говорить с ним. Он утверждает, будто ходил к Рикки, чтобы встретиться у него с каким-то таинственным лицом. Это то ли приглашение, то ли приказание ему передали по телефону. К Рикки он пришел, но никого у него не встретил. Он утверждает, что когда уходил от Рикки, тот был жив. Кстати, этой части рассказа я верю. Сквилла не убивал Рикки. Это убийство не приносило ему никакой пользы. Поймите, шантажист никогда не убивает шантажируемого — к чему перекрывать источник своего дохода? Значит, тут в роли убийцы выступает кто-то другой. Кто? Тот неизвестный, который звонил Сквилле. Или никак не связанная со Сквиллой Эсмеральда, потерявшая в комнате Рикки блестку со своего платья? Сквилла, конечно, не говорит всю правду: он кое-что скрывает. Например, совершенно очевидный факт посещения Рикки он не отрицает, на то, что он несет при этом относительно мотивов визита, — чушь, не выдерживающая никакой критики. Я уверен, все очень просто: старый Ванделлин, отправляя своих детей в Лондон, конечно же, не поскупился на расходы. Не сомневаюсь, что он отстегнул Рикки изрядную сумму на оплату вашего пребывания в Англии. Так вот, перед Сквиллой была поставлена задача увести у Рикки значительную часть этих денег. Теперь о показаниях Сквиллы относительно некоего незнакомца, встреча с которым так и не состоялась. Скажу вам честно, Мералина, в настоящее время я склонен верить и этой части его истории. Во всяком случае, пока. Так могло быть, тем более, что она неплохо стыкуется с некоторыми моими предположениями, которые, впрочем, еще следует проверить. И я очень благодарен вам, Мералина, за рассказ о событиях вечера: он дал мне очень много для понимания происшедшего.

Я умолк. Она тоже молчала, глядя прямо перед собой в одну точку. Видимо, мои умозаключения потрясли ее. Чтобы прервать затянувшуюся паузу, я сказал:

— И как вы находите все это, Мералина?

— Я… Мне кажется… Я боюсь вас, Лемми, — сказала она тихо, почти шепотом. — Почему — не знаю, но… боюсь. И…

— А вот это зря, — сказал я. — Должно быть наоборот. Да, я умею распутывать клубки преступлений, это моя работа, но ведь я занимаюсь этим исключительно в интересах справедливости. Так что вы не должны опасаться меня, Мералина, никогда и не в чем. Запомните это, и пусть подобные мысли больше не беспокоят вас. И еще. Все, что я рассказал, должно остаться между нами. Никому ни слова. Да, еще один вопрос. Скажите, когда вы покидали отель, чтобы приехать сюда, Эсмеральда и Гетрайн были там?

— Да, они обсуждали случившееся. Думаю, на это у них уйдет немало времени.

— О'кей. Сейчас мы поедем в «Карлтон» — вы и я. Я хотел бы, чтобы там вы сразу сказали, что идете спать, и оставили меня с ними. Нужно немного побеседовать с Эсмеральдой и Хоули. Договорились?

— Да, Лемми. Я сделаю все, что вы пожелаете.

В ее глазах блеснули слезы, но я сделал вид, что не заметил их.

— Вот и ладненько. Едем!

Мы уже шли к двери, и я думал о том, как бы мне не позабыть предупредить ночного дежурного, чтобы в случае вызова меня по телефону его переключили на отель «Карлтон», когда нас вдруг остановил резкий телефонный звонок. Я тут же подумал о парне, которого Фриц приклеил к Сквилле. И не ошибся.

— Хеллоу? — бросил я в трубку.

— Простите, с кем я говорю?

— У телефона Лемми Кошен.

— Меня зовут Пэн, Джонни Пэн. Я работаю у Фрица Макраша. Мне была поручена слежка за мужчиной, вышедшем вслед за вами из меблированных комнат на Грейт-Рассел-стрит.

— Я вас слушаю.

— Он остановил такси и поехал вниз по Грейт-Рассел-стрит. Он подъехал к гаражу на Керт-роуд, расплатился с водителем и скрылся в автосалоне. Я припарковался в сторонке, но мотор выключать не стал.

— Все правильно.

— Вскоре он появился снова, на этот раз в сопровождении сотрудника гаража, который подвел его к одному из автомобилей и открыл перед ним переднюю дверцу. Тип, которого я пас, быстро обошел машину кругом, сел за руль, кивнул своему спутнику и дал газ.

— Понятно. Он взял машину напрокат.

— Он с места набрал скорость и рванул по Мейденхед-стрит так, словно за ним гналось не менее сотни свирепых копов.

— Кто знает, может быть, он почувствовал, что вы вполне стоите этой сотни.

— Я могу только пожалеть, что Макраш, мой шеф, не придерживается такого мнения, — не задумываясь, ответил шуткой на шутку Пэн.

— Ничего, мы с ним еще поспорим на эту тему. Продолжайте.

— На скорости свыше девяноста миль он домчался до пересечения Мейденхед-стрит с шоссе на Харлоу, свернул и остановил свою тачку возле бара под названием «Последняя Карта». Выйдя из машины, он посмотрел по сторонам и зашел в бар. Я не последовал за ним внутрь: куда бы он мог деться, если свою машину оставил снаружи. Реши он даже остановиться здесь, ему все равно пришлось бы выйти, чтобы отогнать машину в гараж, расположенный по другую сторону бара. Прошло минут семь-восемь, и мой подопечный появился на пороге бара. У входа он немного задержался, заговорив с каким-то мужчиной, стоявшим возле двери. Я полагаю, что он расспрашивал его, как проехать в место, куда ему нужно было попасть. Потом он сел за руль, описал полукруг и рванул в направлении Руэн-Энд. Туда, где через реку переброшен мост.

— Я немного знаю эти места, — сказал я. — Что было дальше?

— Он проехал по мосту и, оказавшись на другом берегу, мигнул передними фарами четыре раза.

— Понятно. Он кому-то сигналил.

— Возможно. На первом перекрестке он свернул вправо и двинулся по проселку, ведущему к реке и большому лесу. Так он добрался до усадьбы, расположенной почти на опушке леса и окруженной деревьями. В темноте рассмотреть детали было трудно. Ворота усадьбы были открыты, и он въехал во двор.

— Его кто-нибудь встречал?

— Я не заметил никого. Правда, я следовал за ним на солидном расстоянии и, конечно же, не включал фары. Когда он въехал внутрь, я остановил свою машину под деревьями, вылез, подбежал к ограде и осторожно заглянул во двор. За это время парень успел закрыть за собой ворота и отогнать машину за дом. Затем, выключив мотор, он вошел в дом.

— В окнах был свет?

— Нет. Дом не был освещен. Я подождал немного, а потом вернулся к машине и поехал обратно в Руэн-Энд. Там я порасспросил в одном из баров относительно этого владения. Мне рассказали, что дом называется Хеленд-Плейс и принадлежит американцу, которого зовут Пэлпойнд Уэйд.

— Отлично. Это все?

— Да.

— Откуда вы звоните?

— Из автомата в Руэн-Энд, возле здешнего отеля. Что мне делать дальше?

Я бросил взгляд на часы. Два часа ночи.

— Вы отлично справились с заданием, Пэн, — сказал я, — А теперь вам следует вернуться к этому дому и не спускать с него глаз. Этот парень — ловкач первого класса, и за ним надо смотреть в оба. Если ваш подопечный вылезет из дома и воспользуется машиной, сядьте ему на хвост и, Бога ради, не упустите. Только я не думаю, что он в ближайшее время уедет оттуда. Мне кажется, что он собирается залечь в этом уединенном доме на какое-то время. Но вы все равно оставайтесь там и будьте начеку. Обязательно дождитесь меня, я вскоре прибуду. Думаю, что смогу быть с вами уже через час или несколькими минутами позже. Давайте встретимся у ворот. Вам подходит это место? Оттуда можно наблюдать за домом?

— Вполне, шеф. Ограда везде одинакова. Если понадобится, я смогу и на дерево забраться. Сможете ли вы найти этот дом?

— Почему нет? Вы очень хорошо описали маршрут. Советую получше спрятать машину. А что в такой ситуации нельзя курить и шуметь, вы и сами знаете. Ну, кажется, все. У вас есть вопросы?

— Нет.

— Тогда до скорой встречи.

Я опустил трубку на рычаг и вместе с Мералиной покинул свой номер. Лифт мягко опустил нас в холл. Выйдя из отеля, мы сели в такси, и водитель, внемля моей просьбе, постарался выжать из машины все, что она могла дать, мчась с предельно допустимой в городе скоростью к «Карлтону».

За всю дорогу Мералина не произнесла ни слова. Девушка явно исчерпала свои силы: она сидела, забившись в уголок, и смотрела в бесконечность ничего не видящими глазами. Я подумал, что ее следует немедленно вывести из этого состояния.

— Мералина, — обратился я к ней, — мне хотелось бы в «Карлтоне» поговорить с Эсмеральдой наедине. Присутствие Хоули может стать помехой в этом разговоре, а потому нам следует умненько его удалить. С ним я тоже пообщаюсь, но позже. И тут мне не обойтись без вас: если они будут вместе, я прошу вас помочь мне разъединить их.

— Я постараюсь как можно лучше сделать это, Лемми.

Искоса поглядывая на нее, я видел, как по ее прекрасному лицу скатываются слезинки. Но даже плачущей она была очаровательна. Не думаю, чтобы я когда-нибудь видел женщину, которая могла бы сравниться с ней. Я легонько обнял ее за талию и шепнул:

— А вот плакать ни к чему. Ну-ка, вытрите слезы и внимательно выслушайте меня.

— Вы же знаете, что я всегда внимательно слушаю вас.

— Да, я это знаю. И уверен, что вы способны не только слушать. Бьюсь об заклад, что вам по плечу не только женские дела. По-моему, вас сейчас волнует, сильно ли расстроило и обеспокоило меня убийство Рикки. Что я могу сказать? Может быть, да, а может, нет. Но если да, то я тревожусь вовсе не из-за этого беспутного, себялюбивого предателя. Нет, для беспокойства у меня есть другие причины.

— Какие же, Лемми? Что может тревожить вас? — спросила она устало.

— Я отвечу вам на этот вопрос. Дело в том, что бандиты сейчас готовятся к похищению Эсмеральды — нет сомнения. И это похищение, в отличие от предыдущего, будет настоящим. Я убежден, что теперь, после смерти Рикки, они будут действовать с быстротой молнии. Поверьте, у меня есть основания так считать.

Так что не время плакать. Вытрите слезы, моя дорогая леди, и возьмите себя в руки. Я понимаю, что вы нуждаетесь в отдыхе, но мы не должны медлить ни секунды.

— Я уже говорила, что готова помочь вам чем угодно. Я исполню все, что вы захотите.

— Отлично. Теперь слушайте. После беседы с Эсмеральдой и Хоули, мне придется покинуть «Карлтон», не повидавшись с вами. Так вот, как только я вступлю в разговор с Эсмеральдой, вы скажете, что устали и собираетесь лечь в постель. После этого уйдете в вашу комнату. Там есть телефон?

Она кивнула.

— Очень хорошо. И я попрошу вас, когда окажетесь в спальне, исправить одно мое маленькое упущение. Вы позвоните в «Де Верэ», свяжитесь с гаражом и попросите напрокат автомобиль с мощным мотором. Пусть машина ожидает меня на стоянке напротив «Карлтона», там, где стоит памятник герцога Йоркского. Водитель, который подгонит ее, должен дождаться меня и лично ее мне передать. Я сам мог бы об этом позаботиться, но, к сожалению, хорошие мысли не всегда приходят в голову вовремя. Так как, сделаете?

— Конечно. И даже проверю, на месте ли машина.

— О'кей. А после этого вам придется еще некоторое время не спать, — продолжал я. — Не выключайте свет, пусть он горит. Можете лечь на кровать, можете отдыхать, читать или мечтать, но только не спите. Вы должны бодрствовать. Телефон поставьте возле кровати и ждите моего звонка. Договорились?

— Хорошо, я не буду спать. Обещаю.

— Теперь номера ваших телефонов…

Я достал записную книжку и записал номера отеля «Карлтон» и аппарата в ее комнате.

Такси остановилось перед входом в «Карлтон». Я открыл дверцу и помог Мералине выйти.

— Будет лучше, если я первой поднимусь наверх и посмотрю, что там происходит, — предложила она.

— О'кей.

Она устремилась к двери, а я отпустил такси, после чего вошел в холл и закурил сигарету.

Не прошло и пяти минут, как появилась Мералина.

— Все в порядке, Лемми, — сказала она. — Хоули Гетрайн отправился к себе спать, и Эсмеральда сейчас одна. Она ждет меня. Так что вы сможете без помех поговорить.

— Та-ак, — протянул я, обдумывая сказанное Мералиной. — Значит, они были вместе, и Гетрайн ушел от нее совсем недавно?

— Да. Эсмеральда даже спросила, не встретила ли я его в коридоре.

— Ясно. Тогда придется попросить вас еще об одной услуге. Надо под каким-нибудь предлогом, а можно и без него, зайти к Хоули и сказать, что минут через десять-пятнадцать я приду к нему с очень важным сообщением и поэтому прошу дождаться меня и не ложиться спать. Вот и все, что вы скажете. Видите ли, Мералина, я опасаюсь, что после волнений и переживаний сегодняшнего вечера он или сразу завалится в постель, или вздумает пойти прогуляться, чтобы привести нервы в порядок. Вы сообщите ему, что я у Эсмеральды и стараюсь успокоить ее, а потом сразу же к нему. Ну и, как вы понимаете, об остальном молчок.

— Понимаю. И думаю, что это будет не трудно устроить.

— Вот и замечательно.

Пока мы разговаривали, лифт доставил нас на третий этаж, дверцы кабины раздвинулись, и мы оказались в коридоре. Еще несколько шагов — и мы у двери Эсмеральды.

— И еще одно. Назовите номер, где остановился Гетрайн.

— 407-С, это этажом выше, — ответила Мералина и взялась за ручку двери гостиной.

Входя в гостиную, я поймал себя на мысли о том, какое великое множество событий произошло за несколько часов моего пребывания в Англии и сколь насыщенной и занятной может быть жизнь.

Эсмеральда сидела у камина — видимо, затопленного по ее просьбе в эту летнюю ночь — и рыдала так, как, наверное, рыдают только несчастные грешники, попавшие в ад. Ее плечи вздрагивали под накинутой кружевной шалью, лицо пряталось в ладонях.

Мералина подошла к ней, положила руку на плечо и сказала, что я хотел бы задать несколько вопросов и что она, Мералина, валится с ног от усталости, и потому отправится спать.

Эсмеральда без слов кивнула и вытерла глаза платком.

Мералина, склонившись над креслом, поцеловала ее, а мне пожала руку. При этом она ее чуть заметно задержала и улыбнулась мне. Такая славная, такая милая улыбка. А потом она повернулась и молча вышла.

— Что-нибудь выпьете? — предложила Эсмеральда.

— Нет, благодарю. — Я придвинул к камину второе кресло и сел напротив девушки. — Мисс Ванделлин, я понимаю ваши чувства, вижу, как глубоко и мучительно вы переживаете обрушившееся на вас несчастье. И все же я уверен, что вы найдете в себе силы и сделаете все зависящее от вас, чтобы убийца был схвачен.

— Да, это так. Вы правы, мистер… мистер.

— Кошен.

— Простите, мистер Кошен. Конечно, я сделаю все, что в моих силах. Правда, в таком состоянии…

— И это вполне естественно. Вам нужно попробовать вырваться из круга овладевших вами мыслей… Изменить обстановку, окружение. Я не скажу развлечься, это слово неуместно, но хотя бы немного рассеяться. Полагаю, Мералина могла бы в этом вам помочь.

— И снова вы правы. Мне уже предлагали это. Правда, не Мералина.

— Отлично! Со своей стороны я всецело поддерживаю идею предпринять, скажем, путешествие… только пока не в Штаты.

— О, речь идет вовсе не о путешествии, а всего лишь о небольшой прогулке по реке.

— Это тоже неплохо. Обязательно поезжайте — такая поездка пойдет вам на пользу. Значит, завтра вас здесь не будет?

Видимо, она не обратила внимания на мою попытку конкретизировать дату, так как ответила, что этот вопрос мы обсудим утром, и решение будет зависеть от ее самочувствия и настроения.

— Понимаю, но советую вам не забывать, что удачная прогулка может улучшить первое и поднять второе. Однако разрешите перейти к делу.

— Я вас слушаю, мистер Кошен.

— Я намерен задать вам несколько вопросов, но, прежде всего, должен извиниться за то, что они в какой-то мере будут носить личный характер. Надеюсь, вы не будете возражать? У меня уже сложились кое-какие суждения по этому делу, тем не менее не исключено, что я пошел по ложному пути и…

— Мистер Кошен, к чему это предисловие? Лучше задайте ваши вопросы.

— Благодарю вас, мисс Ванделлин. Значит, так. У вас есть оружие. Пистолет. По-видимому, вы приобрели его три недели назад, после происшествия, на Лонг-Айленде. И с тех пор держите его при себе. Полагаю, что автоматический кольт тридцать второго калибра. Я не ошибся?

— Да, все правильно. Но откуда вы…

— О, — прервал я ее, лишив возможности закончить вопрос, — мы, копы, просто обязаны знать все. Ведь лицензии на ношение оружия проходят через нашу контору.

— А… Понимаю. Ну, так что?

— Скажите, мисс Ванделлин, где вы держите пистолет? Это связано с вашей безопасностью.

— Он в моей сумочке. Я всегда ношу ее с собой.

— Вы поступаете правильно. Разумеется, и в этот вечер пистолет в сумочке был с вами? Это хорошо. Это очень хорошо. — Последнюю фразу я произнес медленно, четко выговаривая каждое слово.

Она недоуменно подняла брови и замялась.

— Неужели я ошибся? — спросил я тем же тоном.

— Ну… в этот вечер сумочки при мне не было.

— Вот как?

— Видите ли, когда я уходила, то совершенно забыла о ней и оставила в номере.

— Мисс Ванделлин, вам может показаться странным, что я обращаю такое внимание на мелочи, которые вроде бы и не относятся к делу. Постарайтесь не реагировать на это. Вот и сейчас я попрошу вас припомнить, как случилось, что в этот вечер вы забыли сумочку.

— Но ведь это… Согласитесь, что ваш вопрос совсем не связан…

— Вот именно! Об этом я только что вам говорил. Я согласен, что вопрос представляется вам ненужным и бесполезным, и все же я жду на него ответа.

— Да, пожалуйста! Одну минутку… я должна припомнить, как все было… Значит, так. Собираясь уходить, я принесла сумочку сюда, в гостиную, и положила на обычное место — я всегда кладу ее на край бюро… Вот сюда. Затем… Да, вспомнила. Я стояла перед зеркалом и прикалывала к платью брошь. Здесь же в комнате находился мистер Гетрайн. Он спросил, продолжаю ли я носить в сумочке пистолет, а когда я ответила утвердительно, заметил, что ему было бы интересно взглянуть на него. Я, естественно, ничего не имела против. Руки у меня были заняты, и я предложила ему самому открыть сумочку и достать пистолет.

— Что ж, вполне понятное и естественное любопытство с его стороны. Будь я на его месте, я тоже проверил бы… Ну, хорошо, что же было дальше?

— Дальше? Он вынул пистолет, повертел его в руках, а потом… Потом — я хорошо это помню! — он положил мою сумочку, но не на старое место, а поставил ее на край каминной полки. Вон туда. И затем начал торопить меня, сказав, что мы опаздываем. Я сказала «минутку», бросила последний взгляд в зеркало, посмотрела по сторонам — вы знаете это обычное «как бы ничего не забыть». Конечно, если бы сумочка стояла, как всегда, на бюро, я тут же вспомнила бы о ней и оружии. Но поскольку она не попалась мне на глаза, я так и ушла. — Я улыбнулся ей.

— Значит, и вы иногда бываете, забывчивы, мисс Эсмеральда? Я полагаю, что Хоули Гетрайн об этом знает?

— Об этом знают все, — сказала она с невольной улыбкой.

— О'кей. Вы позволите мне взглянуть на эту сумочку?

— Разумеется.

Она встала, взяла с каминной полки сумочку и подала ее мне.

Это была очень изящная сумочка из черной кожи. Она хорошо гармонировала с ее платьем; только вот кольта в ней, как и можно было ожидать, не оказалось.

— А где пистолет? — спросил я. — Его здесь нет. Он исчез.

— Исчез? Не может быть! — Она взяла у меня сумочку и торопливо проверила ее содержимое. — Действительно…

— Может быть, мистер Гетрайн просто положил его куда-нибудь, — сказал я. — Давайте посмотрим вокруг.

— Да, да, непременно! Но как он мог…

Она снова покинула кресло и начала осматривать гостиную.

Я не спешил присоединиться к ней. Изящная этажерка, стоявшая справа от камина, полки которой были заставлены различными вещицами и безделушками, показалась мне подходящим местом. Я подождал, пока Эсмеральда не оказалась на противоположной стороне комнаты, и, улучив момент, вынул пистолет из кармана и пристроил его на верхней полке этажерки за цветочной вазой.

Разыграть после этого сценку «обнаружения» мной пистолета не составляло труда.

— Взгляните, мисс Эсмеральда, что это там блестит? Так это же он, ваш пистолет! Вот куда его сунул мистер Гетрайн, вместо того, чтобы положить в сумочку! Ведь это ваш кольт, мисс Ванделлин, не так ли?

Я взял пистолет с полочки и на открытой ладони показал ей. Когда же она протянула за ним руку, я жестом мягко воспрепятствовал этому.

— Да, да, это, несомненно, мой пистолет! Но почему вы…

Я отправил пистолет в свой карман.

— Сейчас все объясню. Собственно говоря, это оружие — одна из причин, приведших меня сюда. Приехав в Англию, вы не зарегистрировали его в здешней полиции, а это может иметь для вас довольно неприятные последствия — таковы уж английские законы. Я побывал вчера в Скотленд-Ярде и там узнал об этом.

— Но откуда им стало известно, что у меня есть пистолет?

— О, полиция ведет учет всех документов такого рода и обменивается информацией с другими странами. Я ведь уже говорил вам.

— И что же теперь будет?

— У меня есть в Ярде знакомые. Я попросил их не беспокоить вас, сказав, что сам доставлю ваш пистолет для регистрации. Они оформят необходимые бумаги, после чего я его возвращу. Ну а если вы будете спать, я передам его через мистера Гетрайна или мисс Мералину. Вы не возражаете?

— Разумеется, нет.

— Вы, конечно, понимаете, что после трагедии в «Бленхейм Армс» полиция не может не заинтересоваться этим пистолетом. И если окажется, что он не зарегистрирован, то… — Я сделал многозначительный жест. Правда, я думал в эту минуту совсем о другом.

— Я понимаю. А как идет расследование?

— Нормально. Дело продвигается довольно успешно, и я надеюсь, что недалек тот час, когда мы защелкнем «браслеты» на руках убийцы. Ну, а теперь я посоветовал бы вам отправиться спать и постараться хотя бы на время выбросить все это из головы. Крепкий, продолжительный сон вам просто необходим — вы отчаянно нуждаетесь в отдыхе.

Она протянула мне руку, я пожал ее и ушел.

В коридоре никого не было. Я направился к лестнице, ощущая, как во мне поднимается, захлестывая меня, тревога. За время нашего короткого разговора Эсмеральда сообщила мне многое: и о себе, и о других, и даже о надвигающейся опасности. Я и до этого разговора сознавал, что должен спешить, но оказалось, что от меня требовались еще более быстрые действия.

У поворота на лестницу от стены отделилась тоненькая фигурка. Мералина! Но даже ее появление не заставило меня забыть о моих тревогах.

— Он ждет вас, — сказала она шепотом. — Машина заказана, я проверю исполнение. Все. Иду к себе.

Она улыбнулась и проскользнула мимо меня, застывшего с открытым ртом. Я даже забыл поблагодарить ее — моего верного помощника и союзника.

Я взбежал по лестнице на следующий этаж, нашел номер 407-С, подождал несколько секунд у двери, чтобы сосредоточиться, и позвонил.

— Войдите, — прозвучал за дверью голос, не слишком приятный для моего слуха.

Я вошел и оказался в гостиной, соединенной открытой дверью со спальней.

Гетрайн все еще был одет; он только скинул пиджак и надел очень красивый халат. С сигарой во рту он сидел за столом, развалившись на стуле. На меня он взглянул так, будто я был неким неодушевленным предметом, неизвестно как возникшим в поле его зрения и к тому же мешающим Хоули Гетрайну проводить время, как это ему нравится.

— Слушаю вас, — процедил он, не вынимая сигару изо рта. — У вас ко мне дело? — Он еще немного помолчал и добавил: — Садитесь.

Я сел напротив, и он, как это водится у англичан, пододвинул мне виски и сифон с содовой.

Я налил и выпил с преогромной охотой: эта порция виски была мне просто необходима. Она придала мне достаточно сил, чтобы удержать мой кулак от близкого знакомства с той задницей, которая заменила этому типу физиономию. Что делать, интересы дела зачастую заставляют нас подавлять свои симпатии и антипатии, хотя временами это бывает ох как нелегко.

— Да, у меня есть к вам дело, мистер Гетрайн, и состоит оно в следующем, — начал я. — Вообще-то я не имел намерения сообщать вам то, о чем сейчас пойдет речь; так бы я и поступил, если бы не некоторые обстоятельства и ваше доброе отношение ко мне.

Он то ли кисло улыбнулся, то ли просто скривил рот в ответ на мою вымученную шутку, наклонил голову, помолчал и, наконец, сказал:

— Интересно… весьма интересно. И что же вы обо всем этом думаете, Кошен? Видите ли, я принимаю очень близко к сердцу поиски убийцы Рикки.

— О, я пока ничего не думаю, — сказал я.

— И все же?

— Ну, что ж… Можно предположить, что Рикки Ванделлин был убит потому, что бандиты, похитившие его сестру, полагали, что Рикки слишком много знает. Вам, должно быть, известно: он был первым, кто заговорил о готовящемся покушении?

— Да, я помню. Дело обстояло именно так.

— О'кей. Однако причина смерти Рикки совершенно иная.

— Как?

— Вам, наверное, известно, что я считаюсь весьма неплохим работником ФБР, умеющим справляться со сложными делами?

Столь откровенное хвастовство побудило его поднять на меня свои холодные, как мокрая галька, глаза.

— Не сомневаюсь в этом, — сказал он.

То, что прозвучало при этом в его голосе, заставило мой правый кулак снова сжаться и медленно двинуться в его направлении. И снова я сумел сдержаться.

— Так вот, мой личный опыт, а также некоторые факты, собранные уже здесь, вселяют в меня уверенность, что негодяи, похитившие мисс Эсмеральду, перебазировались теперь в Англию; они намерены попытаться исправить свою первую ошибку… или, лучше сказать, неудачу. Я уверен, что они вскоре попытаются организовать новое похищение.

Он поднял голову, его ничего, не выражающий взгляд безучастно скользнул по моему лицу. И тут же он снова опустил голову.

— Так вот, чтобы во второй раз избежать помех, эти негодяи устранили со своего пути Рикки Ванделлина. А теперь, возможно, они попытаются проделать тоже самое с вами. Да, да, боюсь, что на очереди вы, мистер Гетрайн.

Мой слушатель одарил меня еще одним взглядом — быстрым и не поддающимся расшифровке.

— Вот я и решил вас предупредить, — продолжал я. — Вам следует проявить сейчас максимум осмотрительности и внимания. Кроме того, я посоветовал бы вам принять еще одну меру предосторожности, которая, по моему мнению, не будет лишней.

— Что вы имеете в виду? — полюбопытствовал он.

— Я беседовал с английскими коллегами относительно этого дела. Они разделяют мое беспокойство в отношении вас и советуют вам в ближайшие дни иметь при себе вот эту игрушку. — Я вынул из кармана и протянул ему пистолет Эсмеральды. — Это не слишком мощное оружие, — продолжал я, — всего лишь тридцать второй калибр, но пистолет этот не велик, его можно носить в кармане. Так что если кто-нибудь попытается убить вас, вы сможете выстрелить первым.

Гетрайн повертел пистолет в руке, а потом, откинув полу халата, сунул его в карман брюк.

— Ну что ж, это очень любезно с вашей стороны, Кошен, — сказал он. — Разумеется, я буду осторожен. И спасибо за револьвер.

— И вот еще о чем я хочу вас попросить, — добавил я. — Ни слова о том, что я вам рассказал, Эсмеральде и Мералине. Не стоит без необходимости тревожить женщин. И о том, что я рекомендовал вам иметь при себе пистолет, им тоже знать ни к чему.

Он усмехнулся.

— Мое молчание вам гарантировано. Буду нем, как рыба. Кстати, Кошен, эти агенты из Скотленд-Ярда… они работают на вас, поставляют вам информацию?

— Конечно, — ответил я не задумываясь. — Кстати, те сведения, которые недавно сообщили мне английские детективы, позволяют надеяться, что убийца Рикки очень скоро будет в наших руках.

— Ну, в этом я заинтересован не менее, чем вы. И если не вы, то я сам найду его.

— Надеюсь, вам не придется делать за нас нашу работу. Однако главное сейчас — это пресечь всякую возможность повторного похищения Эсмеральды. Правда, инспектор Херрик сегодня несколько успокоил меня: он намерен с завтрашнего дня установить круглосуточный присмотр за Эсмеральдой. Английские бобби[2]! — отличные ангелы-хранители, так что безопасность мисс Ванделлин можно будет считать гарантированной.

Он покивал головой.

Все это время я незаметно наблюдал за его физиономией, как охотящаяся змея наблюдает за мышью: я хотел знать; как он воспримет сказанное мной. Но он выслушал меня абсолютно спокойно. Даже веки его не дрогнули.

Я встал.

— Ну вот, кажется, все. Пора и мне отдохнуть, на сегодня, пожалуй, хватит. — Я сделал вид, что с трудом подавляю зевоту. — Всего доброго.

— Спокойной ночи, — сказал он.

— До скорой встречи.

Я произнес эти слова, уже открыв дверь в коридор. Он промолчал и ограничился тем, что кивнул мне. И в эту последнюю секунду я успел подметить, как на его неподвижном лице игрока в покер мелькнуло нечто, напоминающее чуть заметную улыбку. Показалось ли мне, или это действительно была презрительная улыбка?

Я сбежал вниз по лестнице, вышел из отеля и направился на Пэлл-Мэлл к памятнику герцогу Йоркскому.

Уже издали я заметил на стоянке возле памятника мощный, быстроходный «крайслер». Вот, значит, какую машину прислали мне из гаража «Де Верэ».

Я обменялся с парнем, пригнавшим ее, парой фраз, вручил пять шиллингов и, отпустив его, сел за руль. Мотор мягко заурчал, когда я включил зажигание. Я вывел машину со стоянки и занял позицию на одном из углов площади, откуда я беспрепятственно мог наблюдать за входом в отель «Карлтон».

Я сидел и ждал. Прошло минут десять, и вдруг из-за угла Хэммаркет-стрит вынырнул огромный автомобиль. У подъезда отеля «Карлтон» он затормозил и остановился. С моего наблюдательного пункта мне было отлично видно, как открылась передняя дверца и из машины выскользнул человек, пригнавший ее. Оказавшись на тротуаре, он посмотрел по сторонам и быстро удалился.

Я удвоил внимание. Прошло не больше минуты, и из двери «Карлтона» вышел высокий мужчина. Он уверенно сел за руль. Автомобиль сорвался с места и, как метеор, помчался по Пэлл-Мэлл.

Сработало! Я невольно усмехнулся, выжал сцепление и повел свой «крайслер» вслед за ушедшей вперед машиной, соблюдая необходимую дистанцию.

Прошло несколько минут, и я почувствовал, что вполне удовлетворен моим «крайслером». Он без каких-либо усилий висел на хвосте преследуемой мною громилы; более того, я чувствовал, что в любую минуту он может ее догнать.

Когда обе машины вылетели на Сент-Джеймс-стрит, я позволил себе, действуя одной рукой, осторожно вытащить сигарету и закурить. Усталости как не бывало; я чувствовал себя отлично. Когда мы мчались по Пикадилли, я усмехнулся снова. Почему? Да потому, что парень, гнавший эту здоровенную тачку, был не кто иной, как Хоули Гетрайн, и я не мог не улыбаться, думая о встрече в ним, которая должна была состояться очень, очень скоро и обещала быть куда более волнующей, напряженной и острой, чем та, которая закончилась несколько минут назад на четвертом этаже отеля «Карлтон».