Джентльмен от Ярда

Глава 4

Парень, которого я преследовал, в полной мере мог быть отнесен к тем, кого называют адскими водителями. Я неплохо вожу машину, а «крайслер» великолепно слушался руля, но мне приходилось прилагать немалые усилия и ни на миг не ослаблять внимания, чтобы не потерять его, в то же время, оставаясь незамеченным. К счастью, мою задачу облегчало то, что я догадывался, куда мы едем, и дорога в какой-то мере была мне знакома. Примерно год назад я преследовал по ней Ван-Эледена и помнил, что шоссе здесь имеет несколько ответвлений, на которые можно свернуть, не сбрасывая скорость. Такие разветвления очень полезны, когда тебя преследуют: ты можешь выиграть на них какое-то время, а то и совсем стряхнуть «хвост».

Я старался не спускать глаз с автомобиля Гетрайна, но избегал сближения и старался, чтобы нас разделяло не менее двух машин.

Хотя время приближалось к трем ночи, интенсивность движения на магистрали была довольно велика. С одной стороны, это помогало мне маневрировать, но в то же время создавало опасность потерять преследуемого. Учитывая это, я в те моменты, когда движение становилось особо плотным, почти настигал его, если, конечно, было возможно.

Однако такая гонка длилась недолго. Машина еще только приближалась к одной из известных мне развилок, а я уже мог побиться об заклад, что Гетрайн свернет здесь на Руэн-Энд. Ну, а поворот на Руэн-Энд будет означать, что он едет в «Хеленд-Плейс» на встречу со Сквиллой. А если бы это оказалось не так, я согласился бы съесть собственную шляпу.

Не доезжая до поворота на Руэн-Энд, я сбросил скорость и через несколько секунд имел удовольствие наблюдать, как машина Гетрайна, не замедляя ход, рассталась с магистралью и уверенно помчалась по боковой дороге, ведущей в Руэн-Энд.

Я не стал сворачивать за ним, а проехал мимо развилки, предоставив Гетрайну шанс продолжить свой путь без хвоста. На пустынной дороге этот тип сразу же вычислил бы меня, а такая перспектива меня отнюдь не прельщала.

Примерно минуту спустя, когда большая машина удалилась на безопасное расстояние, я развернулся и погнал мой «крайслер» в Руэн-Энд. Там я отыскал телефонный автомат возле местной гостиницы — тот, которым пользовался Пэн, — и попытался связаться с «Карлтоном». Несмотря на поздний час, меня почти сразу соединили с комнатой Мералины.

— Хей! Это Лемми. Как ваше самочувствие, Мералина? Вижу, что вам удалось не поддаться сну.

— О! Я так беспокоилась, что все равно не смогла бы заснуть. Где вы и как ваши дела? И что я должна сделать теперь?

— Вам не следует ни о чем тревожиться, моя маленькая леди.

— Легче сказать, чем выполнить! Так где вы?

— Сейчас? Сейчас я прогуливаюсь, дышу свежим воздухом и пытаюсь привести в порядок клубок моих перепутавшихся мыслей. Все о'кей. И я очень счастлив, что вы готовы сделать кое-что для меня.

— Нет ничего хуже, чем ничего не делать. Какое задание вы мне поручите? Говорите.

— Вы должны связаться по телефону с инспектором Херриком. Запишите его номер. Фулхэм, 77432.

— Записала.

— Скажите ему от моего имени, что дело Рикки Ванделлина постепенно проясняется и что я буду весьма признателен, если он кое-что для меня сделает. Пусть он вышлет пару спецгрупп для задержания в Руэн-Энд. На машинах.

— Но ведь сейчас так поздно. Смогу ли я разбудить его?

— Не сомневаюсь в этом.

— Но когда же…

— Сегодня. И пусть Херрик поторопится. Спецгруппы следует отправить немедленно. Когда они прибудут в Руэн-Энд, им следует затаиться и ждать.

— Но…

— Слушайте внимательно. На главной улице Руэн-Энда, а точнее в конце ее, наиболее удаленном от города, есть гостиница, возле которой стоит телефон-автомат. Там непрерывно должен кто-нибудь дежурить. Дежурный должен быть готов в любой момент принять сообщение от меня: я позвоню по номеру этого автомата. И тогда оперативная группа немедленно выедет туда, откуда придет мой вызов. Вы все запомнили?

— Да, Лемми… Но почему вы сами…

— Потому что так нужно. И обязательно передайте Джону Херрику, что я прошу его действовать как можно быстрее. Я уверен, что здесь кое-что произойдет, причем в ближайшем будущем.

— Я все передам инспектору. Но, Лемми… я очень беспокоюсь за вас. Боже мой! Меня охватывает ужас при мысли, что они могут вас убить или искалечить!

— Увы, это моя работа.

Пока я разговаривал по телефону, Гетрайн уже должен был добраться до дома. Черт возьми, а если он вдруг заметит машину Пэна и повернет обратно? Но Макраш никогда не рекомендовал бы мне абы кого. Следует надеяться, что его парень — дока в своем деле и преследуемый мною тип при всей своей осторожности ничего не заподозрит.

С этими мыслями я сел в машину и двинулся дальше, высматривая ближайший поворот вправо. Оказалось, что он находится в нескольких милях от Руэн-Энда. Чтобы подстраховаться, я сперва проехал этот поворот, внимательно наблюдая за уходящим вдаль проселком. Однако ничего при этом не заметил. Тогда я свернул на проселок и, выключив фары, тихо двинулся вперед по этой дороге. По обе стороны проселка тянулись ряды темных силуэтов деревьев. Я оглядывался по сторонам, но не смог заметить никаких признаков машины Пэна, хотя и знал, что она где-то здесь. Моя тревога начала рассеиваться. Этот Пэн явно не был новичком в своей профессии.

Наконец я увидел впереди очертания ворот, а затем рассмотрел и контуры двухэтажного дома. Я поехал еще медленней и вскоре свернул с дороги. Осторожно маневрируя между деревьями, я вывел машину за пределы полосы деревьев, а затем повел ее к черневшей за домом роще.

Заехав за какие-то густые кусты, я заглушил мотор и пешком, придерживаясь опушки рощи, направился к воротам усадьбы.

До ворот оставалось примерно тридцать ярдов, когда я заметил неподвижную фигуру, укрывшуюся в тени дерева. Продолжая медленно продвигаться вперед, я поравнялся с притаившимся человеком и тихо бросил:

— Пэн?

— Хей! — Фигура отделилась от ствола и приблизилась. — Лемми Кошен?

— Он самый. Что-нибудь здесь произошло?

— Даже многое. Минут шесть назад к дому подкатил большой автомобиль. Въехав во двор, он сделал полукруг, объехал правый флигель и остановился рядом с машиной того парня, за которым следил я. Потом приехавший вошел в дом, и почти сразу же после этого, через какую-нибудь минуту, из боковой двери вышли трое мужчин. Они прошли мимо левого флигеля, но куда именно направились, я не знаю.

— Понятно… — Я задумался на несколько секунд. — Скажите, Пэн, вам доводилось раньше бывать здесь?

— Возле «Хеленд-Плейс»? Нет. Но по соседству приходилось.

— Как вы думаете, где находится река?

— На этот вопрос я могу дать точный ответ. До нее совсем близко.

Он показал рукой в направлении, параллельном левому флигелю. Именно туда пошли трое мужчин.

— Понял. Так вот, Пэн, послушайте меня внимательно. Я пойду к реке, взгляну, что там происходит. Вы же в это время должны проделать следующее. Осторожно проберитесь к их автомобилям и провертите небольшое отверстие в бензобаке машины Сквиллы, того типа, которого вы выслеживали. Автомобиль другого мужчины, который прибыл недавно, не трогайте. Может быть, мне понадобится, чтобы этот парень беспрепятственно отбыл отсюда своим ходом. Но это мы еще посмотрим…

— О'кей, шеф.

— Когда будете «чинить» машину Сквиллы, позаботьтесь, чтобы в карбюраторе осталось достаточно бензина и машина могла стартовать отсюда. А вообще, пожалуй, не следует дырявить бензобак. Лучше сделаем так: вы наполняете карбюратор, а потом отвинчиваете пробку бензобака и сливаете почти весь бензин.

Словом, вы должны оставить ему столько горючего, чтобы он смог выехать за ворота и проехать еще с милю, не больше. Сможете это сделать?

— Дело нехитрое, шеф.

— Отлично! Позаботившись о машине Сквиллы, возвращайтесь сюда и ждите меня. Я вернусь и скажу вам, что следует делать дальше.

— О'кей! — бросил он и заскользил к дому, укрываясь в тени деревьев и кустов.

Я обогнул владение по краю рощи и двинулся в указанном мне Пэном направлении. Почти сразу я вышел на тропинку, широкую и утоптанную; она шла через рощу и, по-видимому, вела к реке. Однако я предпочел сойти с нее и двигаться по роще так, чтобы тропинка оставалась справа от меня.

Прошло немного времени, и между деревьями что-то блеснуло, а еще через несколько десятков ярдов я вышел на берег реки.

Отсюда до «Хеленд-Плейс» было не более четверти мили.

Выйдя на берег, я сразу же заметил то, что ожидал увидеть: неподалеку от меня в воду уходила лодочная пристань на сваях; рядом стояла небольшая постройка — в таких хранят инструменты, материалы и всякие принадлежности для лодок. У пристани можно было разглядеть темные контуры покачиваемой течением яхты.

Вокруг не было видно ни души.

Не выходя из-за деревьев, окаймляющих пристань, я прошелся, взад и вперед, наблюдая за причалом, но не высмотрел ничего нового. Тогда я решил рискнуть и очень осторожно преодолел открытое пространство между пристанью и кромкой рощи.

В домике возле причала не было света, да и вообще каких-либо признаков жизни. Я приблизился к нему на два-три ярда и только тогда услышал чьи-то голоса внутри. Потом кто-то засмеялся.

Двигаясь неслышно, как тень, я обошел вокруг постройки. Света не было видно и вблизи; видимо, окна были плотно завешаны изнутри какой-то светонепроницаемой тканью. Двери я не обнаружил; скорее всего, она была открыта внутрь, а дверной проем до самой земли закрывал свешивающийся с крыши брезент.

Я сделал несколько шагов к пристани, чтобы взглянуть на яхту. Оказалось, что это обычная яхта средних размеров. Корму и среднюю ее часть покрывал брезент. По его выпуклостям можно было предположить, что суденышко имело довольно просторную каюту на полубаке и машинное отделение на корме.

Я вернулся к лодочному домику, лег на землю и начал осторожно приподнимать прилегающий к земле край брезента, заменяющего дверь. Через некоторое время я смог заглянуть внутрь; правда, для этого мне пришлось до боли выгнуть шею и переместить свои глаза на лоб.

В домике горел подвешенный к потолку фонарь. При свете его я увидел шестерых парней, расположившихся на полу помещения в весьма непринужденных позах.

Трое из них явно спали, да и четвертый, пристроившийся рядом с ними в сидячем положении, клевал носом. Два человека бодрствовали: привалившись к опрокинутому вверх дном ящику, они курили и лениво перебрасывались фразами.

— До девяти часов еще уйма времени, так что успеем выспаться, — сказал один.

— Думаешь? — усомнился другой.

— А что? Часок еще покурим, разбудим сменщиков, а там и покемарим… А, черт, глаза прямо слипаются.

— Ну-ну! Значит, еще час…

Мне сразу показался знакомым голос одного из говоривших. Я пригляделся к нему, и мне вдруг вспомнилась банда Джона Айлта, хорошо помотавшая когда-то нервы мне и другим нашим ребятам. Парень был из этой банды, звали его Мигель Фрэнки, и меня он знал лично. Думаю, что за те несколько лет, которые минули после ликвидации банды Айлта, из памяти Фрэнки не выветрились воспоминания о моих деликатных манерах при его задержании.

Я отодвинулся от брезента и достаточно энергично обругал себя за то, что при мне нет хотя бы самого захудалого шпалера. Мне столько твердили, что в этой стране у копов не в обычае пользоваться во время операций револьверами, что в конце концов эти разглагольствования подействовали и на меня.

Однако с пистолетом или без оного, а что-то предпринять было нужно, причем немедленно.

И тут у меня мелькнула мысль: а может ли такой парень, как Мигель Фрэнки, хотя бы на миг поверить, что я оказался в подобной обстановке без ствола?

Ответ был очевиден. Не тратя времени на колебания, я вытащил из кармана авторучку и постарался сделать ее более похожей по очертаниям на ствол пистолета, намотав на нее носовой платок. Эту штуку я сунул в карман пиджака, ухватив ее так, чтобы она выпирала из кармана, как если бы я собирался палить через пиджак.

Левой рукой я резко рванул вниз и в сторону свисающий конец брезента, так что не прошло и секунды, как я стоял лицом к лицу с расположившейся здесь компанией негодяев.

Я видел, как у сидевшего напротив входа Мигеля округлились глаза, и отвисла нижняя челюсть.

— Руки! — приказал я громко и решительно. — И ни с места! — Я повернулся так, чтобы свет фонаря по возможности рельефней оттенил «оружие», оттопыривающее мой карман. — И чтобы никто не пикнул! Не хочу никого дырявить, но если вы, недотепы, дадите мне повод, я поступлю с вами как со стаей паршивых крыс, досаждающих ночью своим визгом и беготней!

Первым поднял руки вверх Фрэнки.

— Дьявольщина! — прошипел он. — Это же Кошен!

За Фрэнки последовал его собеседник, а там и остальные окончательно пробудились от сна: тараща свои сонные еще глаза то на меня, то на Фрэнки, они достаточно дружно для пребывающих в различных позах воздели руки к небу.

— А ведь ты угадал, приятель, — бросил я, шевеля рукой в кармане так, как если бы выбирал себе мишень получше. — Лемми Кошен, собственной персоной. — И если ты или кто нибудь из твоих корешей попробует учинить какую-нибудь милую шутку, то я постараюсь, чтобы она окупилась и ему и всем вам в трехкратном размере. Ну, а теперь, Фрэнки, — я повысил тон, — хватит лупать глазами, пора приниматься за дело. Веревок здесь достаточно, вяжи своих приятелей. И в темпе! Быстро!

Фрэнки пробормотал нечто весьма для меня лестное, однако за работу принялся без промедлений: схватив первый попавшийся под руку кусок веревки, он принялся скручивать руки ближайшему бандиту.

— Фрэнки, ты всегда был аккуратен и добросовестен, — напутствовал я его, — так что вяжи по первому классу. И если твой клиент при этом не будет блеять, то у меня может возникнуть мысль, что ты стал бракоделом или решил мистифицировать меня. И это будет крайне, прискорбно для тебя, ибо в этом случае у меня обязательно проснется неукротимое желание начинить твою неразумную голову унцией-другой свинца. А когда такое желание возникает, я не в силах ему противиться.

Фрэнки, насколько я мог судить, делал свое дело неплохо: связываемые им бандиты постанывали и смотрели на меня так, как будто перед ними предстал сам дьявол из преисподней.

Однако не скажу, чтобы я чувствовал себя вполне спокойно. Меня не покидала мысль о том, что произойдет, если хотя бы один из негодяев догадается, что я блефую и что в моем кармане нет ничего отдаленно напоминающего пистолет. Сколько секунд понадобится им шестерым, чтобы я, оглушенный достаточно сильным ударом, оказался бы в реке?

Но вот Мигель закончил вязать бандитов.

— А теперь твой черед, Фрэнки, — сказал я. — Ну-ка, повернись ко мне спиной.

Он напрягся, когда я приблизился к нему, чуть наклонился вперед и по-нехорошему впился глазами в карман, где моя правая рука продолжала сжимать авторучку. И в то же время его правая медленно поползла назад, готовясь нанести удар.

Однако я опередил его. Резко подавшись вперед, я выбросил навстречу ему свой кулак, который точно попал в нижнюю челюсть Фрэнки. Для гарантии я дополнительно врезал ему в ухо, что ускорило его приземление. Еще минута, и он был связан по всем правилам такелажного искусства.

Затем я быстро, но тщательно проверил, как связаны остальные бандиты, добавил кое-где дополнительных узлов, растащил связанных негодяев по разным углам и прикрутил их к подходящим предметам на случай, если у кого-нибудь из них возникнет мысль подползти к соседу и развязать его веревки зубами. Теперь они были выведены из строя на достаточно долгое время.

Резонно рассудив, что свет им ни к чему, я погасил фонарь, оставив их в темноте, вышел из домика и перебрался на яхту.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы бегло осмотреть ее. Меня поразил мотор, которым была оснащена яхта — ничего лучшего нельзя было бы пожелать. Пожалуй, это суденышко, казавшееся столь заурядным, могло без труда обгонять быстроходные полицейские катера.

Я решил, что некоторые изменения конструкции не будут здесь лишними. Из ящика для инструментов я извлек увесистый молоток и, сдернув брезент, принялся за работу. Прежде всего, я раскурочил карбюратор, потом разбил бензопроводы, а затем оборвал электропроводку и вывел из строя зажигание.

После этого я вернулся в домик, зажег фонарь и окинул взглядом связанных бандитов. Здесь все было в порядке.

— Так вот, лопушки, — обратился я к ним, — теперь я покину вас. Ведите себя тихо и спокойно. Вам не придется долго ждать: вскоре за вами придут, и тогда вам придется много-много говорить. Так что подумайте сегодня о том, что будете петь завтра. А что у копов не будет недостатка в вопросах, это я готов вам гарантировать. Да вы и сами догадываетесь.

Произнося этот импровизированный спич, я одновременно учинял им шмон. У каждого из этих ребятишек был при себе нож или кастет; у одного я извлек из кармана небольшой револьвер, а Мигель Фрэнки оказался обладателем маузера тридцать восьмого калибра.

Естественно, я изъял у них все это имущество. Выйдя из домика я пошвырял конфискованные игрушки в реку — все, кроме маузера, который я отправил в карман моего пиджака.

Еще раз вернувшись к домику, я сказал с порога:

— Ну, мне пора. Уверен, что еще увижу вас на скамье подсудимых или куда там местные копы сочтут нужным вас запроторить. И последний совет: когда я уйду, не говорите и не делайте ничего такого, из-за чего вашим мамам могло бы быть за вас стыдно.

Ответом мне было невнятное и неопределенное мычание Мигеля. Остальные безмолвствовали. Я прикрыл дверь брезентом и ушел.

По уже знакомой дороге я помчался бегом к тому месту, где оставил Пэна.

Пэн сидел, прижавшись к стволу дерева, и наблюдал за домом.

— Как там машина Сквиллы? — поинтересовался я.

— Все о'кей. Я обескровил ее. Но в карбюраторе и в баке горючего хватит примерно на милю.

— Отлично. Теперь вам предстоит пробежаться в Руэн-Энд.

— Воспользоваться машиной?

— Нет, здесь близко. Мчитесь прямо к автомату. Туда с минуты на минуту должны прибыть копы — две оперативные группы. Возможно, что с ними будет старший инспектор Ярда Джон Херрик. Я передал ему, что буду держать связь с ними через телефон-автомат, находящийся возле гостиницы.

— Откуда я говорил с вами?

— Да. Они ждут звонка, но вы явитесь к ним лично. Встретите их и скажете, что в «Хеленд-Плейс» находятся бандиты, собирающиеся похитить одну богатую леди. Если с копами приедет инспектор Херрик, скажете ему, что речь идет об Эсмеральде Ванделлин. В настоящий момент шестеро из этих бандитов связаны и находятся в лодочном домике на берегу реки. Пусть прибывшие, не мешкая, отправятся туда и подберут их. Вы пойдете с ними и покажете дорогу. После того, как это будет сделано, они должны войти в дом. Там они найдут меня, и не исключено, что у меня будут для них новости. Вам все ясно?

— Да. Но если надо спешить, то почему пешком?

— Ладно. Берите свою машину. Правда, мне кажется, вы выиграли бы во времени, если бы побежали отсюда вдоль берега вот в этом направлении.

— Шеф, здесь действительно близко, но нужно учесть ночь и незнакомую дорогу.

— Уговорили. Поезжайте на машине. И еще одно…

— Да, шеф?

— После того как вы выполните все, о чем мы говорили, и приведете полицейских к дому, вы можете считать свое задание выполненным и ехать домой.

Я завтра же свяжусь с Фрицем Макрашем и скажу ему, что вы заслуживаете повышения. Вы отлично поработали сегодня ночью. Однако у меня есть для вас еще одно небольшое поручение, которое обязательно должно быть выполнено. После того как вы расстанетесь с копами в «Хеленд-Плейсе» и отправитесь домой, остановитесь в Руэн-Энде и позвоните по автомату в отель «Карлтон» мисс Мералине Крейн. Нужные вам номера телефонов записаны вот здесь.

Он сунул в карман листок из моей записной книжки. Я взглянул на часы. Половина четвертого.

— Вы позвоните ей, — продолжал я, — и скажете, что я хочу с ней поговорить и что было бы хорошо, если бы она пришла в «Де Верэ» завтра утром. Обязательно предупредите ее, чтобы до встречи со мной она ни с кем — абсолютно ни с кем! — не говорила об этом деле. Это очень важно. Лучше всего ей прийти в «Де Верэ» к десяти утра. Вы все запомнили?

— Да.

— И точно выполните?

— Убедитесь сами, шеф.

— Тогда действуйте.

— О'кей. Удачи вам. — Он кивнул мне на прощание и легкими прыжками устремился к густым кустам — видимо, там он спрятал свою машину.

Я подождал немного, а когда до меня донесся тихий рокот удаляющегося автомобиля, направился к дому, держась в тени деревьев.

Дом был погружен в темноту — ни в одном из окон не было видно света. Вокруг царила полная тишина. Я не пытался проникнуть во двор через ворота, а, выбрав подходящее место, перелез через изгородь. Осторожно перебежав через двор, я приблизился к парадному входу. Дверь была заперта.

Я медленно прошел вдоль фасада, внимательно присматриваясь к окнам первого этажа, но, едва свернув за угол, нашел то, что мне было нужно.

Это было французское окно, большое и широкое; оно выходило на лужайку, откуда начиналась тропинка, ведущая к пристани на реке.

Достав из кармана нож, я принялся за дело. Не прошло и минуты, как мне удалось открыть это окно, причем почти без шума. После этого я подтянулся и скользнул в какую-то комнату.

Несколько секунд я стоял неподвижно, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте. Всходила луна, и ее еще слабый свет проникал через окно, так что вскоре я начал видеть неясные очертания окружающих меня предметов.

Передо мной, напротив двери, на которую падал свет из окна, стоял круглый стол. Прикрыв окно, я обошел стол и, стараясь ступать бесшумно, подошел к двери. Мои пальцы нащупали ручку.

Она поддалась, и дверь приоткрылась. Перешагнув порог, я очутился в длинном, темном коридоре. Впереди чуть заметно вырисовывался более светлый прямоугольник. Окно.

Я сделал несколько шагов по коридору, потом замер и прислушался. Тишина. Абсолютная тишина.

И вдруг до моих ушей донесся какой-то звук, отдаленный и слабый, — нечто, напоминающее хлопок, который издает бутылка, когда из горлышка вытягивают пробку. Звук прозвучал где-то наверху.

Я еще немного продвинулся вперед и заметил слева ведущую наверх широкую винтовую лестницу. Держась за перила, чтобы не оступиться, я начал осторожно подниматься по лестнице и уже на середине ее увидел, что она ведет в коридор второго этажа; этот коридор был освещен, хотя и очень слабо. Добравшись до вершины лестницы, я увидел, что источником освещения была узкая полоска света, пересекающая коридор. По-видимому, она падала из приоткрытой двери какой-то комнаты.

Я достал из кармана маузер, позаимствованный у Мигеля, и медленно двинулся к этой еще невидимой двери.

У меня мелькнула мысль, что все складывается прямо-таки великолепно: если в комнате находится один или даже несколько негодяев, я без особого труда справлюсь с ними. Ведь на меня работает фактор неожиданности. Я обрушусь на них, как…

Эту хвастливую мысль так и не удалось додумать до конца. Прежде чем я осознал, что слышу какой-то шорох, было уже поздно. В мой позвоночник уперся ствол револьвера, и чей-то голос произнес:

— Руки вверх, недоумок! А теперь вперед! Ха-ха!

Это был Сквилла. Он захохотал и подтолкнул меня стволом своей пушки к той самой полуоткрытой двери, к которой я направлялся. Я сделал шаг вперед, и он впихнул меня в комнату.

Я оказался в большом, богато обставленном помещении; вдоль стен стояли книжные шкафы — наверное, это была библиотека. Окна комнаты были задернуты тяжелыми темными шторами, так что ни один лучик света не проникал наружу.

За столом, держа в руках стакан, сидел Хоули Гетрайн. На меня он смотрел спокойно, даже равнодушно, как если бы мое появление здесь было предначертано и ничуть его не удивило.

— Вы только взгляните, босс, что я нашел! — взревел Сквилла. — Это же наш маленький суперфлик, Лемми Кошен собственной персоной! Какая приятная встреча! Если вы секундочку постережете его, я с удовольствием вмажу ему в ухо — надо же воздать за милые шуточки, которыми он угощал меня вчера вечером.

Он говорил и действовал одновременно. Перебросив револьвер в левую руку, он нанес мне сильный удар в ухо.

Предупрежденный, я успел кое-как подготовиться к удару: напряг мускулы, втянул голову в плечи; и все же удар был так силен, что я выронил маузер, пошатнулся и чуть было не грохнулся на пол.

— Ну и что, Сквилла? — спросил я, когда в голове у меня прояснилось. — И на что же ты надеешься, вшивый боров? Думаешь, что эти штучки помогут тебя вывернуться из безнадеги, в которой ты увяз по уши? — Не ожидая ответа, я повернулся к сидевшему на стуле. — А как идут ваши дела, Франчелли?

Он пытливо взглянул на меня, ожидая продолжения.

— Это было великолепно! Предстать здесь в роли Хойли Гетрайна, крупного бизнесмена из Нью-Йорка, друга Рикки Ванделлина. Я восхищен, Франчелли… Но не могу удержаться от смеха.

На физиономии Франчелли появилось некое подобие улыбки.

— Ладно, ладно, Кошен, — сказал он. — Вы смеетесь, значит, все хорошо. Однако мне кажется, что смеетесь вы над собой, а, Кошен? Итак, вы еще раз доказали, каким умником являетесь, и это, конечно, должно вас утешать. Так когда же вы догадались, что Франчелли — это я?

— Вчера вечером. Вскоре после нашей первой встречи в холле. Полагаю, что я уже распутал все узелки этой замечательной истории. А это действительно замечательная история. Надеюсь, вы согласитесь со мной?

Сквилла ногой пододвинул мой маузер к себе, поднял его и положил на стол перед Франчелли.

— Да, — кивнул Франчелли. Он открыл серебряную шкатулку, внутри которой оказались сигареты, и послал ее по поверхности стола в моем направлении. — Закуривайте, Кошен. Кто знает, возможно, это ваша последняя сигарета.

Под дулом револьвера Сквиллы, стоявшего сбоку от меня, я выбрал сигарету. Франчелли щелкнул зажигалкой и, поднявшись со стула, поднес мне огонь, заодно он другой рукой быстро и очень профессионально ощупал мои карманы.

— У вас больше не осталось никаких игрушек, Кошен?

— Я готов повторить, Франчелли, что ваша идея восхитила меня. Признаюсь, мне стоило труда постичь всю глубину, весь размах вашего истинно гениального замысла. Общая картина рисуется мне такой: после того как старый Ванделлин не пожелал больше отсчитывать беспутному Рикки те суммы, в которых он нуждался, Рикки связался со Шротом и предложил некую идею. Она состоит в том, что банда Шрота — мы можем назвать ее организацией, если вам больше нравится, — похищает Эсмеральду, папаша выкладывает деньги на бочку, после чего Рикки получает часть выкупа. Незатейливая операция, но для мозгов Шрота, я полагаю, она оказалась слишком сложной. И он решил поставить в известность об этом вас, человека, голова которого…

— Оставьте! — Он небрежным движением руки отмахнулся от моей попытки подольститься к нему. — Говорите о деле.

— Хорошо. Выслушав Шрота, вы одобрили план. Более того, вы приняли личное участие в его разработке и существенно трансформировали готовящуюся операцию. Не знаю, какую долю хотел получить за свое участие Рикки, но, полагаю, вас это не устраивало. И вы решили лишь симулировать похищение на Лонг-Айленде, чтобы обмануть и навеки закабалить Рикки Ванделлина. Тому предстояло понять, что осуществление затеи проводится при его непосредственном и деятельном участии. Он сам выводит сестру на условленное место, похитители увозят ее. А потом похищение проваливается и Рикки с ужасом осознает, что он прочно увяз в сетях вашей организации и должен теперь платить вам, платить систематически, постоянно. И он платил бы до самого конца своей дрянной жизни. Он должен был платить. А иначе его ждали позор, нищета, может быть, тюрьма. Так как? Я прав?

— Ну… в сути дела вы, конечно, разобрались. Действительно Рикки Ванделлин был нашим наводчиком, а точнее, наводчиком Шрота. Моя роль в этом деле и в его дальнейшей судьбе так и осталась выше его понимания. Видите ли, он был лопухом первой степени. В своей непомерной глупости он дошел до того, что написал письмо Шроту. Можете себе представить? — Он похлопал по внутреннему карману пиджака. — Оно здесь, это письмо, написанное им собственноручно, в котором он излагает идею похищения. Возможно ли лучшее доказательство того, что именно он является инициатором преступления? Действительно, мы держали его мертвой хваткой и держали бы долго, практически бессрочно.

— «Держали бы»! Вот именно, — подчеркнул я. — Но вышло не так, как вы планировали. Рикки убит.

— Скажите, Кошен, его убийца уже найден?

— Я отвечу на этот вопрос в свое время. Когда Рикки понял, что завяз основательно, вы перешли к следующему этапу операции. Вы потребовали от Рикки, который к тому времени ввел вас в свою семью в роли старого друга и преуспевающего бизнесмена, хотя и знал-то он вас без года неделю, чтобы он надавил на старого Ванделлина и настоял на переезде Эсмеральды сюда, в Англию. Он должен был убедить отца в необходимости такой меры предосторожности и доказать, что в Англии его сестра окажется в полной безопасности. В конце концов папа Ванделлин уверовал в правоту своего сына, согласился на поездку и отслюнявил Рикки кучу баков[3], более чем достаточную для такого путешествия. И вот опекаемая братом Эсмеральда и ее подруга, обрученная с ним, переправляются через океан. Тем временем у Шрота возникает совсем не глупая мыслишка. Он решил, что коль скоро речь идет об обеспечении его финансовых интересов, то будет полезно иметь здесь надежного человека из своих людей. И он предлагает направить сюда Сквиллу — пусть будет под рукой на случай, если придется что-нибудь предпринять…

— Босс, к чему вся эта болтовня? Ведь флик намерен вешать вам лапшу на уши, — неожиданно вмешался в разговор Сквилла. — Не пора ли ему продолжить свой треп в другом месте? — Он недвусмысленно поиграл револьвером.

— Успеется, — отрезал Франчелли. И добавил успокаивающе: — Я не придаю значения словам этого копа… во всяком случае, не всем. — Он перевел взгляд на меня и холодно спросил: — И что же дальше?

— Дальше? Дальше вам пришлось перебрать много вариантов, чтобы окончательно определить линию своего поведения. Прежде всего, намечалось путем шантажа освободить Рикки от бабок, полученных от отца на вояж. В этом деле вам мог помочь тот же Сквилла. Затем вы собирались приняться за Эсмеральду. Каким образом? Попробую ответить и на этот вопрос. Еще в Нью-Йорке вы не теряли времени зря и с первого дня вашего знакомства с Эсмеральдой начали усиленно за ней ухаживать. За те несколько дней, что предшествовали ее отъезду в Англию, вы успели столь глубоко и преданно влюбиться в нее, что, не задумываясь, пустились в путь через океан и почти одновременно с Ванделлинами оказались в Лондоне. О, это выглядело так красиво, так трогательно! Не сомневаюсь, вы были красноречивы, убеждая девушку в безграничной любви, забыв в упоении сообщить ей о своих двух церковных браках и одном гражданском, не считая…

— Да вам-то откуда все это известно? — перебил меня Франчелли, впервые проявив удивление.

— Из вашего досье. Мы заботливо храним и пополняем его. Но дело не в этом. Итак, за эти дни вы успели заинтриговать ее, внушить ей доверие; вы даже предложили ей руку и сердце, уверяя, что не мыслите будущей жизни без этой очаровательной девушки. Разумеется, все это не получило огласки. С официальной помолвкой вы не спешили, она откладывалась до возвращения в Штаты, так что у папы Ванделлина не было оснований для наведения справок о преуспевающем бизнесмене Хоули Гетрайне, собирающемся стать мужем его дочери.

— А вы ловкач, Кошен, ловкач и проныра, каких мало на свете.

— Верно, босс! — оживился Сквилла. — Так давайте… — Он красноречиво взмахнул своей пушкой.

— Благодарю за комплимент, Франчелли, — прервал я Сквиллу, на слова которого его босс не обратил ни малейшего внимания. — Но для чего же вам понадобилась вся эта романтика? Ответ прост: для того, чтобы обеспечить успешное похищение Эсмеральды. И только. Да, на этот раз похищение не было бы фарсом. Тут уж все было бы без дураков. Вам, почти жениху мисс Ванделлин, ничего не стоило завлечь ее в заранее подготовленное место, после чего старый Ванделлин должен был бы выложить вам целый стог долларов. И это еще не все: в вашем активе оставалась дойная корова в лице Рикки Ванделлина с прекрасными перспективами на будущее. Не знаю, достало бы у вас терпения ожидать, пока Рикки естественным путем станет обладателем большей части состояния своего папочки, или вы постарались бы ускорить ход событий, досрочно препроводив старика в райские кущи. Но это детали. А общая идея просто великолепна! А теперь скажите, прав ли я?

— В общих чертах… да. Вы нарисовали верную картину событий, с этим я не буду спорить… Но скажите, Кошен, кто-нибудь еще здесь осведомлен обо всем этом?

— Нет, — не раздумывая, ответил я. — Никто.

— Ну, тогда… тогда я, пожалуй, расскажу вам кое-что из того, о чем вы не знаете. Думаю, это доставит вам удовольствие. И, кроме того, вам легче будет… — Он засмеялся, взглянул на меня достаточно недвусмысленно, но тут же, оставив этот щекотливый вопрос, вернулся к прежней теме. — Я расскажу вам, как мы собираемся реализовать столь верно угаданный вами план, и что нам удалось сделать. Так вот, Кошен, здесь, в «Хеленд-Плейс», в моем распоряжении находится быстроходный катер, оснащенный мощными двигателями. Первоначально мы хотели пригласить Эсмеральду и Рикки на испытание моей новой яхты. Предполагалось угостить обоих на борту яхты превосходным арманьяком с добавлением нескольких капель полученного нами из Голландии наркотика, от которого люди быстро засыпают и надолго. Об этой детали операции Рикки не знал. Однако он должен был подтвердить свое участие во втором похищении в записке, написанной собственноручно. Далее предполагалось переправить его в отель под видом смертельно пьяного. Пока он будет отсыпаться, катер продолжит путь вниз по реке.

— Итак, в ваших планах Рикки продолжал играть определенную роль, — заметил я.

— Совершенно верно. И если здешним фликом не удастся найти его убийцу, то его разыщем мы, и он будет уничтожен. Независимо от того, кто им окажется. Убийство Рикки было для нас неожиданностью и, естественно, внесло некоторые изменения в мой план, хотя и не очень значительные. Похищение должно было произойти на следующей неделе в пятницу; теперь же оно состоится сегодня. Да, да, сегодня утром, еще до полудня. Вы помните Фернандеса? В этом деле он тоже принимает участие. Так вот, он будет поджидать нас на своей морской яхте после полудня близ Норе. Машина пущена в ход, и теперь никто и ничто не может нам помешать.

Он самодовольно усмехнулся. Я молчал.

— Я полагаю, — продолжал он, — Эсмеральда не откажется отправиться на прогулку и приехать сюда, где она, возможно, хоть на время сможет забыть о трагической смерти горячо любимого брата. А когда она окажется в «Хеленд-Плейс», мы уж постараемся на этот раз все довести до конца. Как видите, Кошен, я облегчил вашу задачу: вам больше не придется тратить силы на расследование этого дела. Но услуга за услугу. Взамен я хотел бы узнать, вышла ли полиция на след убийцы Рикки и какими фактами она располагает.

— Сперва о главном: о моей оценке сложившейся ситуации, — ответил я и взглянул на часы. — Буду откровенен, Франчелли: я восхищен. План великолепен, все продумано, все части стыкуются — в нем все хорошо, кроме одного пункта… но это сущий пустяк.

— Что вы имеете в виду, Кошен? Договаривайте до конца.

— Ваш план не осуществится, Франчелли. Вот единственное слабое место в нем.

На его лице появилась неприятная ухмылка.

— Решили пошутить напоследок, Кошен? Или вы это серьезно? Хотел бы я знать, кто в состоянии помешать мне… хотя бы попытаться помешать! Уж не вы ли? У вас есть на плечах голова, не отрицаю, но вы ведь теперь не в счет. Кто же еще?

Я снова взглянул на часы и сказал:

— Угадали с первого раза, Франчелли. Вашей затее помешаю я. Послушайте меня, вы, большой босс. Нет ничего опаснее взыгравшего самомнения. И вот сейчас оно ослепило вас.

— Что вы там гнусавите?

— Если вы сейчас направите вашу шестерку Сквиллу на берег, то он убедится, что возле лодочного домика уже собралось более чем достаточно оперативников из Скотленд-Ярда. Я побывал там раньше. В этой собачьей будке царила тишина и покой, там отдыхали шесть мерзавцев, называвших вас боссом. Мне пришлось нарушить их покой. Я повязал их всех — в прямом смысле и переносном. Думаю, для того чтобы выпутать их из веревок, понадобится, по крайней мере, год.

Мои слова заметно подействовали на Сквиллу: его челюсть отвисла, в глазах появилась растерянность, а ствол по-прежнему обращенного на меня револьвера заколебался.

— А что касается вашего катера, — продолжал я, — то я и о нем позаботился. Боюсь расстроить вас, но его машинная часть выведена из строя не меньше, чем на две недели. Вот что я имел в виду, когда сказал, что у вашего плана есть изъянчик. Что скажете теперь, Франчелли?

Презрительная, самодовольная усмешка давно сползла с физиономии Франчелли. Он перевел взгляд на Сквиллу и закусил губу, а потом сказал:

— Послушай, Сквилла. Не исключено, что наш не в меру разумный флик пытается блефовать. Он это любит, я немало слышал о его повадках. Есть у него обычай рассказывать о разных разностях и брать на пушку, когда его загоняют в угол. И иногда ему это помогало. Но больше не поможет. Сегодня я намерен положить этому конец. Решительно. Раз и навсегда.

Взгляд, который он бросил на меня, не предвещал ничего хорошего.

— И все же, — продолжал он, обращаясь к Сквилле, — проверка не помешает. — Выйди через боковую дверь, доберись побыстрей до пристани и все там осмотри. Только будь осторожен, чтобы тебя не замели копы, если этот тип не соврал. Ну а если копы туда не нагрянули, а мои идиоты и в самом деле связаны, не трогай их. Пусть сидят, как сидели. Оставь их в подарок копам. Сейчас они только будут помехой. Я боюсь, что наш умник чего-то не договаривает. А потом жми быстро назад, заводи свою тачку и гони на встречу со мной. Куда — знаешь сам. — Он одарил меня еще одним взглядом кошки на воробья. — Да, да, Кошен, я уверен, что вы недоговариваете. Ну что ж, если мне даже придется отложить похищение известной вам леди, мои расходы все равно окупятся. Может быть, вам будет интересно услышать, что Сквилла вчера успел нажать на Рикки и увел у него двадцать грандов[4].

— Неужели? Ну, в таком случае можно вас поздравить: совсем не обязательно похищать леди, ваш бизнес и без того процветает.

Собирающийся уйти Сквилла хмуро спросил:

— А как с этим?

Франчелли довольно странно посмотрел на него, сощурив левый глаз. Это был очень неприятный взгляд, я бы даже сказал зловещий, но Сквиллу он сразу успокоил, чего никак нельзя было сказать обо мне.

— А вы, Кошен, отойдите от стола подальше и поднимите руки, — сказал Франчелли и смахнул мой маузер в ящик стола. Голос у него был решительный, он явно не собирался выслушивать возражений.

Я счел за нужное отступить от стола с поднятыми руками.

— Иди. Я сам присмотрю за ним, — бросил он Сквилле. — Да поскорей возвращайся и делай, что я сказал.

— О'кей, босс! — Сквилла торопливо вышел. Я воспользовался моментом и слегка опустил руки.

— Выше! Не опускать! — немедленно выпалил он и с ловкостью фокусника выхватил из подмышечной кобуры шпалер, здоровенный, как лопата. — Надеюсь, вы чувствуете удовлетворение, Кошен? — спросил он после непродолжительной паузы.

— Не понял.

— Ну, если предположить, что вы не пытались вешать мне лапшу на уши, а осветили истинное положение вещей, то это означало бы полный провал намеченного мной на сегодняшний день плана. Вас это должно было бы порадовать. Впрочем, еще несколько минут и я буду все знать точно. Однако должен заметить, что это не так сильно задело меня, как вы полагаете. Мои шансы не исчерпаны, но если даже мне и тут не повезет, то существует великое множество других способов делать деньги.

— И, конечно, все эти способы вы знаете в совершенстве! — Я позволил себе усмехнуться.

— Может быть.

— Приятно слышать. Люблю способных людей, а вы чертовски способный парень. Настолько, что когда-нибудь вы с вашими способностями схлопочете небольшую приятную прогулку… От одиночки до электрического стула. Говорят, что из всех прогулок в известных вам заведениях эта — самая короткая. Ну а если вас выпустят из тех мест, где вы окажетесь непременно, я в тот же день не сочту за труд раздобыть петлю поэлегантнее и использовать по назначению. Даю вам слово.

Франчелли взглянул на меня без улыбки.

— Да, нервы у вас, что надо, — сказал он. — Крепкие нервы.

— Может быть, крепкие, может быть, нет, но вас я всегда достану, когда это мне понадобится.

— Забавно! Послушайте, Кошен, кто же все-таки держит в руках пистолет, вы или я?

— Бог мой, я вовсе не имел в виду пистолет. Пистолет действительно в ваших руках. Только вот воспользоваться им вы не можете, вот в чем беда.

Его брови удивленно поползли вверх.

— Кто сказал, что не могу? Боюсь, что очень скоро мне предстоит убедить вас в обратном. Мы немножко повременим и…

— О'кей, — прервал я его. — А теперь послушайте, как я представляю себе ситуацию. На сегодняшний день здешние копы ничего не могут предъявить вам, Франчелли. Если Сквилла облегчил вчера карманы Рикки Ванделлина на несколько штук, то это дело Сквиллы, и отвечать за это должен только он. Вы здесь ни причем. А что касается похищения мисс Ванделлин, так ведь вы его не совершили. Так что и с этой стороны вас не зацепишь. Вы натворили немало дел в Штатах, но здесь, в Англии, вы не в ответе за свои прошлые разнообразные и, я бы сказал, небезопасные похождения. И вот по этой самой причине вы, Франчелли, никогда не воспользуетесь своей пушкой против меня. Ведь вы прекрасно понимаете, что если вы ликвидируете меня, то последствия будут для вас, очевидными, но отнюдь не теми, какие вы хотели бы себе пожелать. Впрочем, любое доказанное убийство, совершенное вами, — это конец вашей карьеры. Однако к чему говорить то, что вы знаете не хуже меня.

— Да, Кошен, недалеким парнем вас, пожалуй, не назовешь, — буркнул он. — И в голове у вас кое-что есть, хотя и не сверх меры.

— Благодарю за комплимент. Однако…

— Погодите, Кошен. Скажите мне одну вещь. Когда вы несколько часов назад разыгрывали со мной эту занятную сцену в отеле «Карлтон», вы уже знали, что Франчелли — это я?

Я улыбнулся.

— Вы заявили мне, — продолжал он, — что Рикки Ванделлин застрелен бандитами и что его убийцы следующей жертвой могут избрать меня, а потому мне следует носить оружие. И вы вручили мне для самозащиты этот пистолет. — Он похлопал себя по боковому карману. — Эта игрушка, как вам известно, принадлежит Эсмеральде. Так вот, меня интересует, как этот пистолет попал к вам, зачем вы передали его мне и для чего вообще вы это проделали?

— Все предельно просто.

— То есть?

— Я всего лишь блефовал, пуская пробные шары, так как в то время только догадывался, кто вы на самом деле. А вот когда вы среди ночи покинули отель и помчались сломя голову сюда, я окончательно убедился, что вы и есть Франчелли.

Я говорил, а сам потихоньку опускал руки. Занятый разговором, он вроде бы на это не реагировал.

— Вот и все, Франчелли. Я сказал вам истинную правду. Полагаю, если вы не утратили остатки ума, — не скажу, чтобы очень уж выдающегося, — вы, несомненно, пойдете на разумную сделку со мной и, воспользовавшись тем, что путь открыт, слиняете отсюда. В противном случае…

— О какой сделке вы говорите? Какую сделку мог бы я заключить с копом? И вообще, зачем мне заключать сделки с таким пронырой, как вы?

— Если вы поразмыслите, то сами ответите на эти вопросы, по крайней мере, на два последних. А на первый отвечу я. Помните, что сюда в любую минуту могут ворваться копы. И вот что я вам предлагаю: из двадцати грандов, на которые вы накололи Рикки, десять беру я, после чего вы можете исчезнуть. Когда сюда заявятся сыскари из Ярда, я скажу им, что никого не застал здесь и не видел в доме ни одной живой души. Полагаю, это самое лучшее, что мы можем сделать.

Говоря это, я не скупился на жестикуляцию, в результате чего сумел незаметно приблизиться к нему на шаг-полтора.

Франчелли был так занят осмыслением моего предложения, что не обратил внимания на мой маневр. И еще меньше было у него шансов заметить, как напряглись мои мускулы, а ноги слегка согнулись пружинисто в коленях… Он даже позабыл о пистолете в своей руке, в результате чего ствол пополз вниз и в сторону от моей груди.

А я в следующее мгновение уже летел — летел буквально — к нему через стол, вытянув вперед руки, чтобы поскорее дотянуться. Счастье было на моей стороне: я рухнул на Франчелли прежде, чем он успел снова поднять ствол пистолета.

Мой прыжок был настолько неистов и стремителен, что я чуть было, не перелетел через бандита, когда он вместе со стулом, на котором сидел, грохнулся на спину и проехал по полу пару футов. Франчелли оказался не только крупным мужчиной, но и неплохим бойцом. Неожиданно для меня он обнаружил незаурядную силу и ловкость. Прилагая отчаянные усилия, он старался повернуть пистолет так, чтобы им воспользоваться. Я же не выпускал захваченную в прыжке кисть его правой руки, держащей оружие, и старался отвести дуло в сторону.

Сцепившись, мы катались по полу; пару раз мне предоставлялась неплохая возможность одним ударом послать парня в нокаут, однако это не входило в мои расчеты.

Через некоторое время мне удалось устроить ему правый нельсон, захватив одной рукой его шею. Хотя он и продолжал яростно тузить меня левой, я теперь овладел положением и начал постепенно выворачивать кисть его правой, одновременно сдавливая шею.

Наконец мой противник замычал, потом захрипел, его пальцы разжались, и пистолет хлопнулся на пол.

Я подхватил выпавшее оружие, разжал тиски, сдавливающие шею Франчелли, поднялся и быстро от него отскочил.

— Такие вот дела, Франчелли, — обратился я к нему. — Похоже, что ваша мерзопакостная деятельность близится к концу. В один прекрасный день, похожий на сегодняшний, кто-нибудь врежет вам так, что вы больше не подниметесь. Но это в будущем. А сейчас встаньте и подойдите к двери. Постарайтесь проделать все это с поднятыми руками. Теперь повернитесь к двери спиной. Я бы на вашем месте не делал никаких лишних движений — иначе этот огромный пистолет может случайно выстрелить.

Поглядывая на меня отнюдь не доброжелательно и с трудом поворачивая своей изрядно помятой шеей, Франчелли замер у двери с поднятыми руками.

Я боком подошел к окну и отвернул угол шторы. Окно выходило на ту самую лужайку, по которой я совсем недавно пробирался к реке. Мягкий свет луны, поднявшейся уже довольно высоко, позволял любоваться спокойным, чисто английским пейзажем, только мне в ту минуту было совсем не до него. Не выпуская Франчелли из поля зрения, я одновременно поглядывал в окно и ждал.

Из тени деревьев на противоположной стороне лужайки вынырнула темная фигура. Она появилась лишь на мгновение, а потом снова скрылась в тени, но и этого было достаточно. Не оставалось сомнений в том, что к дому спешит Сквилла, причем очень перепуганный.

— Ну вот, Франчелли, — сказал я. — Это конец. Сюда идут копы с пристани.

И он сделал именно то, что я от него ожидал. Быстрее мысли он повернулся и исчез за дверью. Я слышал, как он прыжками мчался по коридору. Затем его каблуки загрохотали на ступенях лестницы, где-то внизу хлопнула дверь, и вскоре до меня донесся рокот мотора отъезжающего автомобиля.

Все это произошло молниеносно, но я успел внести в развитие событий свой вклад, громко хлопнув дверью и шумно пробежав по этажу. Имитируя погоню, я думал о Сквилле. Он вот-вот должен подойти к дому. Однако встретиться с Франчелли он не успеет. Разве что заметит его автомобиль, отъезжающий от дома. Дальнейшие же его действия очевидны: босс, посылая его на берег реки, распорядился, чтобы Сквилла без промедлений отправился на встречу с ним, «куда — он знает».

Ну что ж, пока мои дела шли отлично, но мне следовало поторапливаться.

Я выключил свет, отдернул штору и, приоткрыв окно, прислушался. Откуда-то слева доносился слабый шум моторов; он сперва усиливался, а потом вдруг затих. И почти одновременно справа прозвучал характерный звук стартующего автомобиля. Еще полминуты, и я заметил несколько темных фигур, бежавших от усадьбы в направлении лодочного домика. Это, несомненно, были ребята из спецгруппы по задержанию особо опасных преступников. Херрик, возможно, тоже был с ними.

Я отошел от окна, включил свет и на листке из записной книжки нацарапал ему записку:

Записку я бросил на пол: там она больше бросалась в глаза, так что можно было надеяться, что кто-нибудь непременно ее заметит. Даже если Херрик не сопровождает спецгруппу, эта записка попадет в руки человеку, назначенному Херриком руководить операцией.

Затем я зажег в комнате все лампы и поднял шторы, чтобы копам, возвращающимся с пристани, было легче найти в темноте этот дом.

Из ящика стола я вытащил маузер; осмотрев обе пушки, оказавшиеся в моем распоряжении, я сунул их в карманы и покинул комнату.

Выйдя из дома, я пробрался к роще, избегая мест, залитых лунным светом, и отыскал в кустах свою машину, которую там скрыл.

Включив зажигание, я вывел машину на проселок, по которому приехал сюда, и двинулся к магистрали.

Вскоре я промчался через Руэн-Энд, тихий и пустынный в этот предутренний час; впрочем, на магистрали тоже почти не было машин, так что я мог использовать все лошадиные силы, заключенные в моторе «крайслера». Где-то здесь должен был быть придорожный отель с баром «Последняя Карта» — именно в нем, по словам Пэна, Сквилла сделал непродолжительную остановку.

Почему он там задержался? Видимо, получал информацию о месте встречи с Франчелли. Отсюда его отправили в «Хеленд-Плейс». Отсюда напрашивался вывод, что это придорожное заведение, именуемое «Последней Картой», служило Франчелли и его банде штаб-квартирой. А значит, именно здесь он должен был встретиться со Сквиллой.

Видимо, двадцать грандов, изъятых у Рикки, находятся у Сквиллы. Очень хорошо, тем больше будет у Франчелли оснований торчать в «Последней Карте», поджидая Сквиллу. О'кей!

Только вот пожелает ли Сквилла при сложившихся обстоятельствах посетить «Последнюю Карту», Сквилла, побывавший на пристани, убедившийся в том, что планы Франчелли рассыпались, как карточный домик, а потом заметивший копов и их машины вблизи «Хеленд-Плейс»?

Что привлекательного сулит ему встреча с боссом? Пожалуй, ничего. А вот риск попасть в руки полиции и лишиться того, что он содрал с Рикки, весьма велик. Кстати, если он появится в «Последней Карте», то тоже должен будет расстаться с большей частью денег в пользу босса.

А потому девяносто девять шансов из ста за то, что Сквилла, вместо того чтобы заехать в «Последнюю Карту», просто свернет вправо в сторону города и там, когда у него, кончится горючее, застрянет. Ну а Франчелли будет ожидать его в «Последней Карте», меньше всего, предполагая встретиться там не со Сквиллой, а со мной. Ну что ж, очень даже неплохо.

Пока я подумывал и шлифовал мой план, «крайслер» мчал меня вперед по автостраде. На первой развилке я свернул налево — эта дорога вела в Марлоу — и почти сразу увидел ночную забегаловку. Оставив машину у входа, я вошел внутрь и спросил обслуживающего клиентов парня, как добраться до «Последней Карты». Он толково объяснил мне, как туда проехать, но добавил, что не советует мне ехать: бар закрывается в два ночи, так что я только потеряю время. Я поблагодарил его, вернулся в свой «крайслер» и погнал его по почти пустому шоссе. Еще несколько минут, и я уже тормозил, заметив впереди этот шалман.

Дом походил на небольшую загородную виллу, которую затем перестроили, превратив в ночной отель с баром. Заведение было расположено чуть в стороне от шоссе, и местность здесь была довольно красивая — насколько можно судить о красоте при слабом лунном свете.

Я не стал подъезжать слишком близко и укрыл машину в стороне под развесистыми кронами деревьев, после чего пешком направился к дому. Вокруг царила тишина, в доме не было видно ни огонька, однако то, что он казался необитаемым, нисколько не заботило меня.

Я обошел дом. С тыльной стороны к нему примыкала какая-то низенькая пристройка; видимо, это была кладовая, где хранились инструменты и прочие необходимые в хозяйстве вещи. Над крышей пристройки чернело небольшое окно.

Я отыскал шест и с его помощью без особых затруднений забрался на пологую крышу пристройки. Окно было закрыто, но я сумел с ним справиться; через несколько минут оно уступило моим усилиям и бесшумно распахнулось.

За окном была темнота. Я прислушался. Из проема не доносилось ни звука. Я осторожно проник внутрь и, когда глаза мои приспособились ко мраку, осмотрелся. Я попал на лестницу между первым и вторым этажами и оказался примерно на ее середине. Я спустился вниз на несколько ступеней, остановился и снова прислушался; внизу господствовали тишина и темнота. Тогда я двинулся вверх, положив руку на перила, чтобы не споткнуться.

Пол коридора второго этажа, на котором я оказался, был застелен ковровой дорожкой, что было, кстати, так как она заглушала шум шагов и позволяла мне двигаться незаметно. В отдаленном от меня конце коридор был относительно хорошо освещен: свет падал из приоткрытой двери какой-то комнаты. Я удвоил осторожность, тихо подкрался к двери и заглянул внутрь.

Комната больше напоминала деловой офис, чем жилое помещение. В ней стояли два шкафа с какими-то папками на полках, стол, примыкающий к одному из шкафов, два кресла с высокими спинками, стулья с обитыми кожей сиденьями, этажерка и небольшой диван, прислоненный к стене. Но не это было главным, что привлекло в тот момент мое внимание. Оно было сосредоточено на находившемся в комнате Франчелли.

Главарь бандитской шайки сидел за столом, со своего места он мог видеть дверь под некоторым углом. Справа от него торчал один из тех больших шкафов, о которых я уже говорил. Шкаф закрывал часть стола.

Мое сознание автоматически запечатлело эту картину, отмстив особенности расположения стола и шкафа.

Франчелли разбирал какие-то бумаги и укладывал их в стоявший на том же столе саквояж.

В правом кармане пиджака я нащупал вернувшийся ко мне маузер, а затем, держа палец на спусковом крючке, тихо кашлянул и проговорил, включив в свой голос элементы лошадиного ржания:

— Все олл-райт, босс.

— Хей, Сквилла… — начал, было, он, поднимая голову, но голос прервался, когда он увидел, как я вхожу в комнату.

Да, на этот раз мне удалось удивить его по-настоящему; он даже забыл захлопнуть спою пасть.

— Привет, Франчелли, — сказал я. — Как поживаете? Готов биться об заклад, что вы не ожидали меня.

Он даже не шевельнулся. Он сидел за столом, не отрывая от меня своих свинцовых глаз.

Его неподвижность, однако, не могла меня обмануть. Я отлично понимал, что, начав с ним задуманную игру, я должен вести себя предельно осмотрительно. Стоит мне хотя бы на миг забыть об этом, и я вполне могу схлопотать пару дырок в черепе, как глупый Рикки, причем из того же самого пистолета, который в этот момент заметно оттопыривал боковой карман Франчелли — из пистолета Эсмеральды, стало быть.

Мои руки были небрежно засунуты в карманы пиджака, однако указательный палец правой руки не отпускал спусковой крючок маузера. А поскольку ствол его был обращен вниз, со стороны нельзя было сказать точно, есть ли в моем кармане оружие или нет. Так что на этот счет Франчелли мог только строить предположения.

— Ну что ж, Франчелли, — начал я. — Вы смылись вполне удачно, ничего не скажешь. Однако, как я вижу, вам не удалось удрать далеко. Должен вам сказать, что я не буду особо огорчен, когда суд отправит вас на виселицу. Полагаю, что именно с этой целью вас разыскивают местные копы, а когда копы что-то ищут, они обычно это находят.

Пока я произносил этот монолог, он окончательно пришел в себя и после моих слов даже ухмыльнулся.

— За что же это они повесят меня, умник? — спросил он. — Вы сами знаете, что я чист перед английской полицией.

— За что? — Я тоже криво усмехнулся. — За такой пустячок, как убийство Рикки Ванделлина. Ведь это вы застрелили его, Франчелли, и я это знаю.

— Вранье! — рявкнул он. — Я ни в кого не стрелял, да и к чему мне было бы мочить этого парня? Зачем?

Его руки поднялись, а затем скользнули по груди, словно этот тип решил погладить себя. У бокового кармана правая рука задержалась, нащупывая пистолет.

Я уже было начал приподнимать маузер в кармане, но тут рука Франчелли вернулась вниз.

— Они имеют достаточно веские основания приписать это дело вам, Франчелли. Ну, а когда они услышат, что я намерен сообщить им… Ведь в этом деле я буду проходить как свидетель-очевидец. Я видел забавные вещи. И слышал тоже. Вчера вечером я нанес визит Сквилле, и мы очень мило побеседовали. Он, пытаясь объяснить причину, заставившую его навестить Рикки, рассказал мне довольно примитивную историю о своем посещении «Бленхейм Армс». Трудно сказать, чего было больше в его рассказе — лжи или глупости. Как он старался запутать меня и увести от истины!

— Но какое отношение это имеет ко мне?

— О, все дело в том, что существует один маленький фактик, за который Сквилла держится руками и зубами. Так вот, этот самый фактик — он весьма правдоподобен и может быть доказан — даст копам совсем неплохую базу для того, чтобы вздернуть вас.

— Неужели?

— Именно так. Вот что утверждает Сквилла: какой-то таинственный незнакомец позвонил ему по телефону и сказал, чтобы он отправился в «Бленхейм Армс» и встретился там с Рикки. Прошу вас обратить внимание на один заслуживающий того момент. Звонок Сквилле точно совпадает со временем, когда вы оставили Эсмеральду одну за столиком в «Зеленой Решетке». Похоже на то, что все это выглядело так: оставив Эсмеральду продолжать обед в одиночестве, вы из ресторана позвонили Сквилле, сказали, что должны встретиться с ним, и назвали место встречи — номер, снятый Рикки Ванделлином. Затем вы вышли на Риджент-стрит, взяли такси, явились к Рикки раньше Сквиллы и малость с ним поговорили. После этого непродолжительного разговора вы провертели дырку в его дурацкой голове и благополучно смылись. Оказавшись в холле, вы могли заметить, что там отсутствует дежурный. Однако вы были уверены, что это случайность, что он отлучился на пару минут и, несомненно, вернется к тому моменту, когда в отель заявится Сквилла. Ведь сущность вашей идеи — я сказал бы, довольно остроумной идеи, — сводится к тому, чтобы в деле об убийстве Рикки подставить вместо себя Сквиллу. Именно его должна была заподозрить полиция. Его появление в «Бленхейм Армс» не осталось бы незамеченным.

— Хм… м… — неопределенно протянул Франчелли, в то время как рука его снова погладила боковой карман.

— Конечно, — продолжал я, — все это вполне могло происходить и не совсем так. И все же известные нам факты так хорошо стыкуются, что в совокупности они вполне потянут на пеньковый галстук для вашей благородной шеи, конечно, если…

— Что если? — быстро спросил он, а его правая рука уже кралась в карман за пистолетом.

— А вот что. Вы сейчас имеете при себе двадцать грандов — первый платеж Рикки за собственную глупость. Если вы не скупердяй и готовы расстаться с частью этой суммы, я, пожалуй, сумею попридержать свой язык за зубами. Имейте в виду, вам предоставлен последний шанс, Франчелли, — добавил я.

— Вот теперь вы заговорили дельно, Кошен, — сказал он, а по его заблестевшим глазам нетрудно было понять, что за великая идея окончательно сформировалась в его порочном умишке.

Разумеется, я прекрасно знал, что у него нет двадцати тысяч долларов — их у него и не могло быть. Об этих деньгах мог рассказать кое-что Сквилла. Все шло по продуманному мной сценарию.

— Что ж, — продолжал он, — я согласен поделиться с вами. Думаю, что вы заслужили…

Его левая рука прикрыла боковой карман, а правая сунулась туда за тем, что там находилось. Может, он полагал, что я поверю, что двадцать грандов лежат у него в этом кармане?

Дальнейшие события свершились в ничтожную долю секунды. В тот момент, когда дуло выхваленного пистолета взглянуло мне в лицо, я резко рванулся в сторону, за угол шкафа, но до того успел дважды нажать на спуск, не вынимая маузер из кармана.

Я не слышал свист пули, задевшей мои волосы, но видел, как он, выстрелив в меня, начал валиться на стол, все еще сжимая в руке пистолет Эсмеральды. Так что в том, что я таки сумел его продырявить, сомневаться не приходилось. Как и в том, что шустрить ему больше не светит.

Я стоял и смотрел на него. И чувствовал, что, ликвидировав этого типа и прервав его гнусную деятельность, я совершил, пожалуй, лучший поступок в моей жизни. Не одну дюжину очень неплохих людей, старых и молодых, отправил к праотцам этот гангстер, опытный, неуловимый, беспощадный, словом, преступник высшего класса.

Еще раз все обдумав, я лишь укрепил свою убежденность в том, что поступил правильно. Франчелли ни в коем случае не следовало передавать в руки британской полиции. И не только потому, что в этом случае мне и другим нашим парням из Штатов в недалеком будущем вновь пришлось бы столкнуться с ним, и кто знает, кому из нас эта встреча стоила бы жизни. Та странная мысль, запавшая в голову, когда расследование дела только начиналось, по-прежнему не давала мне покоя. Больше того, теперь то, что я боялся предположить, казалось мне установленной истиной. Я снова и снова перебирал факты, но иного решения не было и не могло быть.

Я вспомнил то, что Франчелли говорил мне о письме Рикки к Шроту. Письмо явно лежало в одном из карманов пиджака Франчелли. Найти его и изъять? — подумал я, но тут же отказался от этой мысли. Что бы в нем ни содержалось, оно подтверждало главное: связь Рикки с гангстерами. Тем самым оно являло еще одно доказательство того, что Рикки был убит членом банды Франчелли или самим главой. И это отлично согласовывалось с другими уликами.

Посмотрев по сторонам, я увидел телефон, стоявший на низеньком столике возле дивана. Очень кстати.

Я взял трубку и попросил соединить меня с «Хеленд-Плейс».

После недолгой паузы в трубке зазвучал голос Херрика:

— Это вы, Лемми? Как там у вас? Мы схватили Сквиллу. Обнаружили у него револьвер и кучу денег. Тех шестерых бандитов в лодочном домике мы тоже подобрали. А как обстоит дело с Франчелли?

— Боюсь, Джон, мне придется вас огорчить, — ответил я. — Обстоятельства сложились так, что я был вынужден его пристрелить. Я вычислил его: как я и предполагал, из «Хеленд-Плейс» он помчался в пригородный отель с баром под названием «Последняя Карта».

— Мне он известен.

— Так вот, этот отель, по-видимому, служил штаб-квартирой для людей Франчелли. По всей вероятности, Франчелли догадался, что я последую за ним и, когда я вошел в дом, поджидал меня с пистолетом руке. Он пытался застрелить меня. Что мне оставалось делать, чтобы спасти жизнь вашего старого друга, Джон?

— То, что мой старый друг вышел из этого живым и невредимым, конечно, большая радость для меня. Но то, что вы пристрелили бандита… Лемми, вы же знаете, как ждала пресса сенсационного процесса!.. Что мы скажем репортерам?! Но, так или иначе, а дело сделано, и тут уж ничего переделать нельзя. К тому же это избавило нас от многих хлопот… Думаю, что комиссар будет доволен нашей с вами оперативностью. С этим покончено.

— Согласен с вами, Джон, — сказал я. — Дело явно доведено до конца, все сходится, все согласуется, обнаруженные факты нашли свое объяснение, совершенно очевидным является то, что убийца Рикки — Франчелли. Это он застрелил молодого Ванделлина.

— Да, сомневаться не приходится. Правда, было бы неплохо обнаружить оружие, из которого был застрелен Рикки Ванделлин, хотя…

— Вы имеете в виду кольт тридцать второго калибра?

— Да. Если бы нам…

— Так вы найдете его в руке Франчелли. А пуля, выпущенная из него, сидит в стене, над моей головой.

— Лемми!.. — голос Херрика дрожал от волнения. — Я всегда знал, что вы мастер, но это… Сию же минуту выезжаю в «Последнюю Карту»… Только отдам несколько распоряжений.

— Не забудьте, что нам понадобятся эксперты и все остальное.

— Я вызову их. На месте составим необходимые документы и закроем дело.

— О'кей! Жду вас, Джон.

В шесть часов утра мы с Джоном Херриком, покончив со всеми формальностями, сидели в гостиной его уютной квартиры на Фулхэм-роуд и попивали виски с содовой.

— Вот что я скажу вам, Лемми, — обратился он ко мне. — Вы сыщик высокого класса, в этом не может быть сомнений, но ваши методы я бы назвал грубоватыми. Вам бы побольше тонкости и деликатности. И тогда бы вам не было равных.

— Может быть, и так, — ответил я без особых эмоций.

— Дело это, — продолжал старший инспектор Скотленд-Ярда, — для меня, как и для вас, теперь яснее ясного. В том, что Франчелли собственноручно убрал Рикки Ванделлина со своей дороги, не может быть сомнений. Об этом свидетельствуют и прямые и косвенные улики… Да еще это письмо Рикки Ванделлина к Шроту. Очевидно и то, что Франчелли попытался бы переложить вину за это убийство на Сквиллу. Но зачем Сквилла прибыл в Англию?

— Его прислали сюда в распоряжение Франчелли. В его обязанности входило выполнение поручений главаря шайки, но в то же время как человек Шрота он должен был обеспечить интересы своего непосредственного шефа, так что его положение было довольно сложным. Служить одновременно двум не слишком доверяющим друг другу гангстерам — нелегкое и небезопасное дело. Этот тип оказался между двух огней.

А Франчелли решил использовать его как козла отпущения и бросить на растерзание полиции. Сквилла прибывает в Лондон, и в тот же вечер Франчелли звонит к нему из «Зеленой Решетки» в половине десятого вечера. Он приказывает Сквилле немедленно приехать к Рикки Ванделлину.

— Нельзя ли предположить, что во время этого разговора Франчелли приказал Сквилле убрать молодого Ванделлина?

— Ни в коем случае! Такие поручения требуют времени и предварительного обсуждения. Без надлежащей подготовки Сквилла мог попасться, а если бы его замели, то он вполне мог потянуть за собой и Франчелли. Для Франчелли куда проще и безопасней было застрелить Рикки самому, а потом свалить вину на Сквиллу.

— Вы правы, Лемми.

— Франчелли отлично понимал, что Сквилле, чтобы собраться и доехать до «Бленхейм Армс», потребуется не менее получаса. Он же, воспользовавшись такси, доберется до этого места за шесть-семь минут. Пистолет, явившийся орудием преступления, Франчелли вынул из сумочки Эсмеральды Ванделлин. Однако Франчелли не заметил, что к его пиджаку прилипла блестка с платья мисс Ванделлин. Эту блестку я нашел потом на полу в номере Рикки. Кажется, я забыл показать ее вам: вы были заняты, а я не придал ей особого значения. Вот она, вы можете взглянуть на нее.

Я вынул из кармана сложенную долларовую бумажку с блесткой и передал ее Херрику. Когда он на нее нагляделся — это не заняло времени, — я отправил ее обратно в карман.

— Сохраню на память, — объяснил я свой поступок. Херрик кивнул головой. Помолчав немного, он сказал:

— Я вполне согласен с вашей трактовкой происшествия — доводы, которые вы приводите, неоспоримы. — Но, Лемми, в этом деле меня занимают некоторые второстепенные моменты.

— Какие?

— Мне хотелось бы понять, почему Франчелли решил воспользоваться пистолетом Эсмеральды Ванделлин?

— То есть леди, которую он на следующий день собирался похитить? Вы это имеете в виду?

— Да. Вспомните, ведь именно этот пистолет полностью снимает подозрения со Сквиллы.

— Но только в данный момент и при сложившейся ситуации. Ну а если бы нам не удалось застукать Франчелли с этим пистолетом?

— Тогда был бы обвинен Сквилла, как бы он ни барахтался, что бы ни говорил.

— Вот вам и ответ на ваш вопрос.

— Согласен. Итак, в Рикки Ванделлин стрелял Франчелли.

— Разумеется. Прикончив Рикки, он, не теряя ни минуты, возвратился в Зеленую Решетку», где его ждала Эсмеральда. Кстати, из «Бленхейм Армс» ему вовсе не обязательно было выходить через парадный вход. Ведь он мог и раньше посещать Рикки, так что планировка отеля была ему знакома. Так или иначе, но он исчез с места преступления незамеченным.

— И тут появился Сквилла…

— Да. Он без каких-либо затруднений вошел в номер Рикки, так как Франчелли, уходя, не запер дверь, какая мысль, прежде всего, пришла Сквилле в голову, когда он увидел, что произошло в комнате? Он понял, что ему следует свалиться оттуда как можно скорее.

Однако нервы у Сквиллы крепкие, трупом его не напугать, и он не ударился в бегство немедленно. Он вспомнил о поручении Шрота, состоящем в том, чтобы выжать из Рикки как можно больше денег. Сквилла — профессионал, искать он умеет, так что ему не потребовалось много времени для выполнения задания. Он достаточно быстро обыскал и Рикки, и его жилище. Какую сумму изъяли у него после ареста?

— Около тридцати тысяч долларов плюс ценные бумаги, принадлежавшие Рикки Ванделлину.

— Вот видите! А Франчелли он сказал, что взял всего лишь двадцать тысяч.

— Обычное дело в их среде, — сказал Херрик. — Сквилла сперва вообще отрицал, что был у Рикки, и лишь потом, когда мы на него нажали, сознался.

— Именно такого поведения от него и следовало ожидать. Вначале огульное отрицание, а потом уверения, что Рикки Ванделлин был жив, когда он уходил из номера.

— С одной лжи перешел на другую.

— Именно, — подтвердил я.

— Я лично задал ему несколько вопросов на предварительном допросе. Он твердо придерживается своей версии. Понятно, что он и на суде не откажется от нее. Впрочем, я полагаю, что суд не придаст этому особого значения. Дело очевидно, как и мотивы, побуждающие Сквиллу лгать.

— Совершенно справедливо, — подтвердил я.

— Пожалуй, все детали мне теперь ясны. Нужно только решить, какими материалами мы поделимся с прессой. Излишние подробности вряд ли будут здесь уместны.

— Согласен с вами, — сказал я. — Мне кажется, можно будет ограничиться сообщениями такого рода: вчера, такого-то числа в такое-то время, там-то и там-то был обнаружен труп такого-то. Кто убит? Американский турист, сын миллионера Рикки Ванделлин. Цель убийства — грабеж. Кто убийца? Некий американский гангстер итальянского происхождения Бэг Франчелли. В ту же ночь, благодаря предпринятым сотрудниками Скотленд-Ярда энергичным мерам, полиции удалось выйти на след убийцы. Операцией руководил старший инспектор криминального отдела Скотленд-Ярда Джон Херрик…

— Лемми, это не совсем…

— Ничего, ничего. Дело обстоит именно так, о чем и следует сообщить газетчикам.

— И все равно необходимо упомянуть…

— Обо мне? Нет, Джон. Этого я не хотел бы. Зачем? Ведь и вы, и комиссар знаете, что мне удалось немножко посодействовать вам. С меня этого достаточно. Преступление незамысловатое, покажется странным, что к расследованию почему-то был привлечен посторонний. А репортеры — это такой народ… К тому же и без моего участия вы столь же успешно завершили бы расследование… может быть, еще быстрее.

— Вот уж чего я не сказал бы.

— Не скромничайте, Джон.

— Ваша помощь…

— О чем вы, Джон? Самое обычное сотрудничество с вашей конторой, которому я всегда рад.

— Ну, воля ваша…

— Значит, об этом все. Теперь дальше. В сообщении, пожалуй, надо сказать, что преследуемый полицией бандит Франчелли оказал вооруженное сопротивление и в перестрелке был убит.

— Да, конечно.

— Вот, пожалуй, и все.

— Я согласен с такой схемой сообщения. Однако кое-какие подробности нам все же придется предоставить. Например, о соучастниках Франчелли.

— Мне кажется, излишняя конкретизация ни к чему… Ограничимся общими замечаниями. Действительно, Франчелли был здесь не один, но в этом убийстве его помощники участия не принимали. Конечно, они предстанут перед судом, но в основном за мелкие нарушения закона. Следствием установлена виновность и степень участия каждого из них. Что касается Сквиллы, главного помощника Франчелли, то он явно виновен в краже, о чем пресса вполне может писать. Пусть сообщат читателям, как Сквилла, воспользовавшись преступлением, совершенным его шефом, пробрался в номер Рикки и ограбил убитого. Франчелли не мог похитить деньги Рикки — он побоялся, что его застигнут на месте преступления и поспешил покинуть отель. Теперь о мотивах. Вряд ли есть смысл в настоящий момент сообщать широкой публике истинный мотив убийства, то есть то, что Франчелли хотел ликвидировать опасного для него человека, который имел реальную возможность разоблачить его банду. О его письме к Шроту тоже не стоит упоминать.

— Вообще-то, хотя оно и без даты, из него с полной определенностью следует, что Рикки Ванделлин кое-что знал о банде Франчелли.

— Именно так! И в этом состоял подлинный мотив убийства… Кстати, именно вы подметили его в самом начале следствия, — заметил я. — Каюсь, когда вы впервые высказали эту мысль, Джон, я, как вы помните, не поверил этому.

— Помнится, вы назвали эту версию чепухой.

— Да, и теперь очень сожалею об этом. Вы оказались правы.

— Зато ваша версия о роли Сквиллы в этом деле оказалась ближе к истине.

— Да, тут он выступил как вор, и только. За что и получит соответственно… Джон, в деле есть еще один весьма деликатный аспект. Не кажется ли вам, что суд может заинтересовать уровень осведомленности Рикки Ванделлина об операциях, планируемых бандой Франчелли? Не попытается ли суд повести расследование в этом направлении?

— О, весьма сомнительно! Я не думаю, что суд углубится в этот, в принципе ненужный, вопрос, который лишь осложнит выявление истины.

— Я полностью разделяю вашу точку зрения. О совершенной и планируемой попытках похищения тоже ни к чему распространяться. Да и вообще, причем здесь родственники Рикки?

— Согласен, — Херрик кивнул.

— Привлекать их к расследованию, допрашивать, брать у них снова показания… есть ли в этом какая-нибудь необходимость? Я ее не усматриваю.

— Согласен с вами. Это ни к чему. Убийство расследовано детально, выяснено, что они не имеют к нему никакого отношения… Разве что пистолет…

— Я уже запросил о нем Штаты. Этот автоматический кольт тридцать второго калибра принадлежит Эсмеральде Ванделлин — она имеет на него разрешение. Соответствующий документ я передам вам сегодня же. А Эсмеральда приложит свое письменное свидетельство.

— Конечно же, этого будет более чем достаточно, — заявил Херрик.

— Джон, не могли бы вы лично позаботиться о том, чтобы вопрос об отсутствии у нее выданной английской полицией регистрационной карточки был замят? Я могу на это надеяться?

— Я готов уладить, — согласился Херрик. — Это совсем нетрудно. Несчастные люди и без того так много пережили, что было бы грешно беспокоить их мелкими придирками.

— Теперь о деньгах, которые были изъяты у Сквиллы. Они будут фигурировать в деле, а после процесса, я полагаю, их по решению суда вернут Ванделлинам — отцу или Эсмеральде. Верно?

— Да, разумеется, из них удержат судебные и следственные расходы, но это сущий пустяк.

— Так вот, из этой суммы — я обещаю лично заняться этим — будет выплачена достаточно солидная премия лично вам, Джон, и членам вашей оперативной группы.

— Лемми! Зачем?..

— Потому что так должно быть, Джон. Всегда и везде, во все времена и у всех народов талант и усердие поощрялись. Это правильно и справедливо. Так что вам не следует возражать, Джон. Вот, кажется, и все.

Ну а теперь мне будет невредно отдохнуть. Высплюсь и начну понемногу собираться в обратный путь, в Штаты.

— Лемми, я буду рад, если вы останетесь у меня. Готов предоставить в ваше распоряжение отличную, очень удобную комнату с окнами в сад…

— Нет, нет, Джон, благодарю! Я отправлюсь в свой номер, отдохну, а потом по телеграфу отправлю в ФБР отчет и после этого освобожусь.

— Но сегодня вечером вы будете у меня. При любых обстоятельствах!

— Благодарю, Джон. Приду обязательно. Вероятно, не один. О'кей?

— Что я могу сказать вам, Лемми? Только то, что в этом случае вы подарите чудесный вечер не только мне, но и моей жене. Очень может быть, что вечером вы встретите у меня и комиссара.

— Это будет более чем отлично.

— Отметим удачное завершение этого дела. Заодно обсудим и отшлифуем некоторые детали, с которыми мы сможем познакомить прессу. Я набросаю к вечеру черновик сообщения на основе того, что мы здесь обговорили.

— Пусть будет так. До вечера, Джон. Я пошел.

— Еще стаканчик, Лемми, на дорогу. Я не устаю повторять, что работать с вами — одно удовольствие! Комиссар тоже будет в восторге. Вам ли не знать, что далеко не все дела раскрываются столь исчерпывающе за такой короткий срок. А тут все ясно, как Божий день. И как замечательно, что удалось обнаружить этот пистолет, рассеявший последние сомнения. Ваше здоровье, Лемми.

— Ваше здоровье, Джон.

Мы выпили, я пожал руку Джона Херрика и вышел, оставив его в отличнейшем настроении.

Оказавшись на улице, я осознал, что улыбаюсь и что улыбку можно было бы отнести к категории саркастических, если бы не искренняя симпатия, которую я питал к этому человеку. Во всяком случае, я постарался тут же согнать эту улыбку с лица, остановил проезжающее такси и поехал в «Де Верэ», размышляя по пути о том, что для уставшего, изрядно измотанного человека нет ничего желаннее, чем удобная кровать и спокойный сон хотя бы на несколько часов.

Было десять утра, когда дежурный позвонил мне из холла и сообщил, что меня хотела бы видеть мисс Мералина Крейн.

Я попросил, чтобы ее проводили в мою гостиную.

— Вы молодчина, Мералина, — сказал я, усадив свою гостью в кресло. — В эту ночь вы были на высоте. Все сработано, как надо. Вы оказали мне неоценимую услугу, направив на помощь Херрика с его ребятишками. Я бесконечно признателен вам.

Я видел, что бессонная, напряженная ночь не прошла Для Мералины даром: девушка выглядела предельно утомленной. Отпечаток пережитых тревог и волнений сохранился на ее очаровательном личике.

— Лемми, — начала она нерешительным, дрожащим от волнения голосом. — Я хочу… я должна кое-что вам рассказать. Понимаете, я просто не могу больше… не могу! И я обязана сообщить вам…

— Вы вовсе не обязаны что-либо сообщать мне, Мералина, — прервал я ее. — Да это и не к чему. Если вы хотите сказать, что это вы убили Рикки, то нет необходимости: это известно мне почти с самого начала расследования. Однако вас это ни в какой степени не должно тревожить. Мне удалось записать это преступление на счет Хоули Гетрайна, того самого бандита, который собирался снова похитить Эсмеральду, на этот раз по-настоящему.

Мералина приблизилась ко мне. Казалось, мои слова не только не успокоили ее, но повергли в еще большее смятение и растерянность.

— Лемми… Лемми… Как же это?.. Вы говорите, что… Нет, я ничего не понимаю… Вы сказали, Хоули Гетрайн?.. Но ведь это… Значит, он…

— Возьмите себя в руки, Мералина. Постарайтесь успокоиться и выслушайте меня.

— Успокоиться?! После того как… Вы сказали… Значит, он…

— Вот именно. Доказано, что он убил Рикки Ванделлина. А потом, этой ночью он пытался убить и меня. Я позволил ему сделать пристрелочный выстрел в вашего покорного слугу, а затем вышиб из него душу ко всем чертям. Полагаю, что по этому случаю в аду сегодня будет праздник. Он стрелял в меня из пистолета Эсмеральды, то есть из того самого оружия, из которого был убит Рикки. В соответствии с британскими законами это могучая улика против него, и опровергнуть ее невозможно. Есть и другие доказательства, свидетельствующие о том, что именно он прикончил Рикки.

— Но… вы… Как вы узнали… что это я?

— Я внимательно слушал, сопоставлял услышанное и кое-что видел. Это все.

— Но… как?

— Все это проще, чем вам кажется. Вспомните, когда я впервые увидел вас в «Карлтоне», вы спросили гостиничного боя, который привел меня к вам, ушла ли Эсмеральда; вы хотели передать ей, что она забыла сумочку. Я слышал ваши слова. Потом Рикки Ванделлин сказал нам, что он вернется, после того как я уйду, чтобы куда-то там проводить вас. Это я тоже слышал. Несколько позже я узнал, что вы пытались звонить Рикки в девять тридцать, чтобы выяснить, почему он не зашел.

— Это так, Лемми, — сказала она, следя за тем, что я говорил. — Но как вы могли на основании этого…

— Об этом сообщили мне вы сами, когда я потом вас расспрашивал. Вы сказали, что звонили Рикки, но никто не поднял трубку. Почему? Да потому, что телефон Рикки был переключен на коммутатор в холле. Так что ваш звонок он никак не мог слышать. Пойдем дальше. Если вам не ответил и дежурный, то это означает, что вы звонили в тот момент, когда он отсутствовал в холле. Дежурный отсутствовал — он ходил на ужин — между девятью двадцатью пятью и десятью часами. Если бы вы позвонили в десять, вам ответил бы либо я, либо Херрик. Что касается Рикки, то из ваших слов я понял, что вы с ним собирались присоединиться к остальным в танцевальном зале ресторана «Савой». Я понимал, что вы после безуспешных попыток дозвониться к Рикки непременно отправитесь к нему. То, что у него не было встречи с Эсмеральдой, я знал. Не мог быть у него и Франчелли: оставив Эсмеральду одну за столиком к ресторане, он встретился в холле «Зеленой Решетки» со Сквиллой. Об этой встрече они договорились заранее. Конечно же, сам Франчелли не имел ни малейшего намерения пойти к Рикки: зачем ему был нужен лишний риск? Вместо этого он дал точные инструкции Сквилле: тот должен был поговорить с Рикки, напомнить ему, кто его хозяин, и вытряхнуть из него по возможности больше зелененьких.

— Так вот в чем дело… — задумчиво произнесла Мералина. — Теперь я понимаю.

— Продолжим ход рассуждений. Блестка! Как она попала на пол? Я видел сумочку Эсмеральды и заметил, что она украшена такими же блестками, как и платье. Вы взяли сумочку, намереваясь передать ее Эсмеральде — все это я видел. Но отдать сумочку вы не успели, так как Эсмеральда уже ушла.

— Верно, — согласилась Мералина.

— Позвонив Рикки и не добившись ответа, вы начали беспокоиться. Возможно, вы боялись, что он снова поддался своей пагубной привычке, надрался в «Бленхейм Армс» и теперь либо спит, либо вытворяет в пьяном виде свои штучки. В конце концов вы оделись, прихватили с собой сумочку Эсмеральды, надеясь передать ее в «Савой», и отправились к Рикки. Верно?

— Да…

— Вы поднялись наверх, и подошли к его номеру. Дверь из коридора оказалась незапертой, может быть, даже приоткрытой, и вы вошли. И здесь вас ожидал сюрприз, какого вы никак не ожидали. Из холла вы могли слышать, а может, и видеть, если дверь в гостиную была закрыта неплотно, сцену, которая не могла не поразить. Вы оказались свидетельницей того, как Сквилла вымогал у Рикки деньги. Двадцать или тридцать тысяч…

— Сорок, — уточнила Мералина.

— Он угрожал, что если Рикки не заплатит, то его участие в похищении Эсмеральды станет известно всем. Представляю, какой шок вызвало у вас услышанное. Я еще не сказал вам тогда, что Рикки замешан в похищении и даже явился его инициатором, так что для вас эта новость была воистину ошеломляющей. Вы растерялись, вы не знали, что делать, осознавая одновременно опасность, которой подвергались бы, если бы Сквилла вас заметил. Вы посмотрели по сторонам и, заметив открытую дверь, справа от гостиной, укрылись в комнате, куда эта дверь вела. Стоя там, вы слышали, как Рикки передавал Сквилле деньги. Видимо, об этом визите и о его цели Рикки был предупрежден заранее, так как деньги были уже подготовлены. Сквилла получил желаемое и, не теряя времени зря, тут же ушел. После того как он покинул номер, вы прошли в гостиную, где между вами и Рикки произошел достаточно откровенный разговор… И достаточно неприятный. У вас в руках была сумочка Эсмеральды… а в ней — пистолет… Впрочем, о последовавшей за этим сцене вы можете рассказать лучше, чем я, хотя в общих чертах мне тоже известно, что здесь происходило. Так как?

Несколько секунд Мералина молчала в замешательстве, а потом сказала:

— Я… я, собственно, за тем и пришла к вам, Лемми… Это трудно, очень трудно… но я хочу вам все рассказать… Я еще вчера так решила. Правда, я чувствовала, что вы и без этого…

— Все о'кей, Мералина. Но рассказывайте.

— То, что произошло потом… О, Лемми, это была совсем короткая, но ужасная сцена! По-настоящему ужасная… Мне было трудно говорить, трудно подбирать слова. Возмущение душило меня. То, что я видела и слышала… Ну, словом, кое-что я ему все же сказала. Сказала, что он подлец и мерзавец, что он не намного лучше убийцы и что его место в тюрьме. И пообещала, что немедленно расскажу Эсмеральде и Гетрайну всю правду. А он сказал, что я этого не сделаю, потому что раньше он убьет меня.

— Да, вы поставили себя в опасное положение. Загнанная в угол крыса готова на все. Что же было дальше?

— Я повернулась к двери, чтобы уйти, а он схватил железную кочергу, стоявшую у камина. И еще раз повторил, что если я не изменю своего решения и не поклянусь молчать, он разобьет мне голову.

Мералина замолчала, видимо, припоминая детали разыгравшейся а номере сцены. Казалось, она вновь переживает то, что произошло вчера вечером: ее глаза расширились, дыхание участилось. Звенящим от волнения голосом она продолжала:

— И тут я вспомнила о пистолете Эсмеральды. Рванула застежку сумочки, выхватила его и сказала, что если он не отойдет от двери, я буду стрелять… Разумеется, я совсем не думала стрелять в Рикки, но он, трус и негодяй, принял мои слова всерьез и сразу же отошел к дивану. Но лишь только я, опустив руку с пистолетом, шагнула к выходу, как он бросился ко мне с поднятой над головой кочергой.

О возможности обдумывать свои поступки не могло быть и речи — все решали доли секунды. А я… мне кажется, что тогда я вообще ни о чем не думала.

Чисто инстинктивно я отклонилась в сторону, избежав тем самым смертельного удара, а потом в полном смятении нажала на спусковой крючок пистолета. Сейчас мне кажется, что в то мгновение в комнате действовала вовсе не я, а какой-то находящийся внутри меня автомат…

Выстрел прозвучал неожиданно. Пистолет дернулся в моей руке. Странно, но от этого толчка я даже почувствовала какое-то облегчение… Даже не облегчение, а… Мне трудно выразить это слонами. Но я заметила, как Рикки нелепо взмахнул руками, выронил кочергу, отступил на несколько шагов и грохнулся на софу.

О, когда он так пятился, его взгляд был устремлен на меня. А на его лице улыбка… В этой улыбке были и злость, и изумление. А может, мне просто так показалось… Все же я как-то сумела взять себя в руки, подняла кочергу, положила ее на прежнее место у камина. Мне хотелось одного: как можно скорее уйти из этого номера. Я уже хотела открыть дверь, когда услышала приближающиеся шаги в коридоре. Кто-то остановился у двери…

— Этот «кто-то» был я, Мералина.

— Вы?

— Ага. Я, собственной своей персоной. Значит, вы опять попали в отчаянное положение. Не зная, что делать и куда податься, вы вернулись в комнату, в которой скрывались во время разговора Рикки со Сквиллой. Пистолет Эсмеральды вы машинально сунули в сумочку, но, видимо, не закрыли ее как следует: вы были очень взволнованы, все внимание было приковано к двери, за которой находился неизвестный вам человек, к движениям которого вы прислушивались. Сумочку вы держали боком, может быть, даже перевернули ее, и пистолет выскользнул оттуда. Пол в комнате застелен толстым ковром, пистолет упал на него беззвучно; там, возле двери, я и нашел его.

— Я заметила исчезновение пистолета, только вернувшись в свою комнату, да и то не сразу. И тогда окончательно растерялась. И бросилась за ним обратно в «Бленхейм Армс».

— Знаю. Вы говорили об этом.

— Да-да. Но почему вы решили, что я нечаянно уронила пистолет, а не оставила его там умышленно? Впрочем, это не имеет никакого значения.

— Ну, в отношении последнего я не совсем с вами согласен. Значение имеет все. — Определенные соображения помогли мне прийти к выводу, что пистолет вы уронили случайно, да плюс еще вот это.

Я вытащил из кармана никелевую пятицентовую монетку, которую нашел в номере Рикки на полу, и показал ей.

— В Штатах такие монеты найдешь почти в любой дамской сумочке. Пятицентовики для телефонов-автоматов. Монета лежала рядом с пистолетом. Она окончательно убедила меня в том, что Сквилла не убивал Рикки Ванделлина. Впрочем, как и Гетрайн-Франчелли. Эта находка свидетельствовала, что ни один мужчина не причастен к преступлению. Я, было, подумал об Эсмеральде, но тут же исключил ее. И тогда… тогда я вспомнил о вас, Мералина.

— Значит, только эта монетка…

— Нет, конечно. Не только эта монетка. Но она здорово помогла мне. Кстати, должен признать, что вы преподали мне определенный урок. В моей практике не было случая, чтобы при расследовании преступления тот, кто сыграл в нем главную роль, находился бы рядом со мной. Честно говоря, мне и в голову не приходило, что такое возможно. Теперь, благодаря вам, этот пробел в моем образовании заполнен.

— А потом…

— А потом, когда я разговаривал с Джоном Херриком по телефону, вы выскользнули из соседней комнаты и ушли, воспользовавшись, по всей вероятности, не парадным входом. Я угадал?

— Да. Я была ужасно перепугана, и страх заставил меня вспомнить о другом выходе из отеля. Через внутренний садик. Как-то я ходила этим путем с Эсмеральдой и тем типом, который называл себя Гетрайном.

— Понятно. А в «Карлтоне» вы разволновались по-настоящему. Вас тревожил забытый пистолет, а кроме того, вас не могло не волновать, в каком состоянии оставили Рикки: то ли он убит, то ли ранен и лежит без сознания. Так?

— Да. Я села в такси и вернулась в «Бленхейм Армс», совершенно не представляя себе, что буду там делать.

— Вполне естественно. Вас встретил мой друг Джон Херрик, и когда я запретил вам подниматься наверх, наш многоопытный детектив был, разумеется, уверен, что вы явились туда в первый раз. И это очень хорошо.

— Лемми, а если бы…

— Что «если бы»?

— Если бы вы увидели меня… в номере Рикки, с пистолетом в руке?

— О, это ничего не изменило бы. Разве что несколько облегчило мне работу и, может быть, ускорило бы окончание дела. Но финал был бы таким же.

— А…

— Эсмеральда? Конечно, ей нелегко будет пережить все это. Но ведь для нее дело могло кончиться куда хуже. Кстати, мне необходимо с ней встретиться.

— Но ведь она еще ничего не знает! Я полагаю, вы сами расскажете ей обо всем?

— Да, конечно. Кроме того, мне понадобится подписанное ею письменное подтверждение того, что это действительно ее пистолет. Документ будет нужен суду.

— Значит, будет суд?

— Видите ли, здесь, в Англии, для завершения любого сколько-нибудь значительного дела требуется решение определенной судебной коллегии. Коллегия рассматривает материалы, касающиеся дела и выносит окончательное решение.

— И… нас будут допрашивать?

— Нет. В этом нет никакой необходимости. Но при всех условиях вы должны иметь самые четкие представления о случившемся. Вот и сейчас при встрече с Эсмеральдой мне нужно будет подробно рассказать ей, как и когда Гетрайн выкрал пистолет из ее сумочки, как подбросил его в гостиную на этажерку у камина, как потом, обнаружив этот пистолет в моем кармане, воспользовался им при попытке убить меня. Это, да и все остальное, она должна знать.

— И… он действительно стрелял в вас из этого пистолета? Это правда?

— О, этот факт подтвержден лучшими экспертами-криминалистами Скотленд-Ярда. Если бы я сейчас попытался отрицать, мне никто и никогда не поверил бы. Факт столь же бесспорен, как и то, что из того же пистолета Франчелли застрелил Рикки.

— Но, Лемми!.. А вдруг…

— Нет, Мералина, никаких «вдруг». Поверьте мне, вам не следует ни о чем беспокоиться. Ни о чем! Два гнусных негодяя, один из которых был главарем банды, а другой — его соучастником, замыслившим предать собственную сестру, ликвидированы. Вы были орудием высшей справедливости. И я тоже. И это все! И довольно об этом!

Я взглянул в ее глаза и в первый раз за это утро увидел на ее лице улыбку.