Джинния

Глава седьмая, МСТИТЕЛЬНАЯ

С утра бабушка вела себя мирно. Завтрак уже стоял на столе, чашка кофе сейчас будет в самый раз, только умоюсь. Моей волшебной подруги дома не было, я собиралась спросить, куда она делась, но тут Акиса сама объявилась. Оказывается, она всего лишь выносила мусор. Ее бодрый голос раздался из прихожей:

— Марта Ивановна, я встретила внизу твоего многоуважаемого соседа. Он был совсем пьяный и чем-то очень недоволен. Прошу тебя, раскрой мне значение слов, с которыми сей благородный муж ко мне обратился...

И она без запинки процитировала коронные фразы из лексикона дяди Леши, местного алкаша и дебошира. Не знаю, кто как, а я покраснела...

— Э-э, это всего лишь значит, что ты очень нехорошая женщина, — невозмутимо ответила бабуля, выпуская колечко дыма.

Джинния обомлела, взвилась и выскочила за дверь. Бабушка даже бровью не повела, ее волновало другое.

— Знаешь, когда я попросила ее вынести мусор, она сказала: «Слушаю и повинуюсь!» Из Казахстана, говоришь, девочка? Хм-хм, надо же до чего там Назарбаевы народ довели.

— Правда-правда, и из самого дальнего поселка, — внаглую соврала я, хватаясь за бутерброды.

После завтрака бабушка отправила нас с джиннией на рынок, расположенный в двух кварталах от дома, вручив длиннющий список всего, что она любит поесть. В ответ на мой вопрос о судьбе несчастного дяди Леши джинния только улыбнулась уголком губ, и взгляд у нее при этом был коварно-торжествующий. Каюсь, что больше я не вспоминала о нем, в тот день столько всего произошло, и лишь на следующие сутки соседи поведали кошмарную историю.

Оказалось, бедолага полдня провисел, подвешенный за шкирку на крюк стрелы подъемного крана. Он кричал, сначала очень громко, а потом все тише, пока совсем не охрип, так что даже пролетающие мимо вороны не смогли бы ничего разобрать, и шепотом требовал немедленно позвать прораба или хотя бы министра Шойгу. Но Шойгу где-то на Коморских островах ревизировал группу МЧС, спасавшую местных жителей от укусов сезонно распоясавшихся щетинистых ежей тенреки. А прораб и сам нашелся ближе к обеду. Потом долго искали крановщика и наконец совместными усилиями сняли оголодавшего и полуобезумевшего дядю Лешу. Про нашу «квартирантку» он никому и слова не сказал, а пил с тех пор только лекарства, по старой привычке предпочитая те, что на спирту. В общем, все списали на безвинный полтергейст...

На рынке была обычная воскресная толчея. В нашем многонациональном, хотя местами пока еще и патриархальном городке первую половину воскресного дня люди гораздо чаще проводят на базаре, чем в церкви.

— Дэвушки, ай, красывые, куда идете? — традиционно пристал высокий кавказец в кепке и грязном фартуке. — Пастой, падажди, виноград бэри, айва бэри, мимо не хады. Тэлефон дашь, э? Как тэбэ зовут, пэрсик?

— Тебе не выговорить, — отозвалась я. Ответ не из самых удачных, но у меня правило никогда не повторяться, а придумывать в сотый раз что-то новое очень сложно. Хоть бы вопрос менялся, а так...

— Аи, ну ты только скажи, я виговорлю! А твой подруга какой красавыца, сливка нэ хочешь, савсэм спэлый? — добавил он, хитро улыбаясь, но Акиса резко прибавила скорость, протащив меня за собой, а забежав за палатку с арбузами, громким шепотом оповестила:

— Это был Яман-баба, да пожрут могильные черви его черный мозг, а нам представился базарным торговцем! Его могущество приумножилось, как быстро он настиг меня!

Может, у джиннии мания преследования? Семисотлетнее сидение в пайдзе-одиночке не проходит даром для психики, все-таки срок немалый! Почему я так быстро поверила ей вчера? Подумаешь, погрозил пальцем, может, — это он оператору погрозил, не по-нравилось, что тот крупно его нелюбимый прыщик берет...

— Говорю тебе, он это, о недоверчивейшая из незамужних девиц!

— Значит, злодей снова внешность изменил? И как у него это получается, менять маски, как всемогущий и зловредный Призрак Оперы в предпоследней экранизации? Представляешь, у того была их целая коллекция, и все из человеческой кожи.

— Не знаю... И, главное, клянусь печатью на перстне Сулеймана, чего он выжидает? Он ведь поклялся погубить меня и стереть с лица Вселенной сами воспоминания о моем существовании! Что ему стоило сразу схватить меня и окунуть в воду?!

— Утопить, что ли? — не поняла я. — Ну так это где ж он тебя утопит посреди базара? В бочке с пивом?

— Только не в пиве! Коран запрещает нам алкоголь. — Отметив мой непробиваемый взгляд, Акиса устало пояснила: — Помнишь, я говорила тебе, что Аллах сотворил нас, джиннов, из бездымного огня. От переизбытка воды жизненные токи покидают мое тело, огонь души угасает и мне надо снова постоять в бездымном огне, чтобы преисполниться внутренних сил и могущества.

Про свое могущество она никогда не забудет вставить, хотя ясно уже, что не такое оно у ней и могущественное, простите за «масло масленое».

— Вот почему ты не умываешься по утрам... И что за огонь такой бездымный? — живо поинтересовалась я, чувствуя, что у меня голова идет кругом от обилия знаний по физиологии джиннов.

По-быстрому загружаясь картошкой (нашу волшебницу удерживало сейчас на рынке только поручение уважаемой Марты Ивановны), Акиса ответила:

— Долго объяснять, но ваш газ на кухне в случае чего тоже подойдет.

— Ты уже говоришь совсем как современный человек и почти без акцента, — похвально заметила я, осознав, что меня уже ничто не удивляет. Слегка подивиться сейчас я могла бы, только увидев гигантского жука-солдатика, сбежавшего из военной лаборатории закусав до смерти сторожа-культуриста сержанта в отставке. Но секретной военной лаборатории у нас в городе нет, значит, и жук мне не светит...

— Аи, ты сильно права, о наблюдательная дева, поистине мы, джинны, обладаем способностью быстрого обучения чужеземным языкам, — гордо ответила Акиса. Кажется, я поторопилась с похвалой.

Джинния попыталась сказать что-то еще, но тут я увидела нашего продавца, он шел по ряду, явно кого-то выглядывая...

— Все, уходим отсюда, остальное докупим в магазине!

— Он вернулся?!

— Вах, красавицы, вот гдэ я вас нашел, мои золотые! Зачэм бежал, апельсин-шмапельсин не пакупал?

Этот тип уже стоял рядом с нами. Смуглое лицо, мелкие морщинки вокруг глаз, длинный нос с горбинкой — типичный небритый кавказец лет тридцати с гаком, двадцать пять из которых он провел на рынке. Неужели и правда так может выглядеть могущественный чародей-подпольщик?

— Что вам надо? — раздельно и строго произнесла я, убирая его руку со своего плеча, поскольку джинния практиковала в данный момент лишь молчаливое испепеление взглядом объекта. К сожалению, даже в ее случае только образно...

— Ай, ничего плохого, товар сасэду оставил, только чтоб пагаварить с такой волшебный дэвушка, как твоя падруга. Она мэня заколдовала огненными глазами, вах! И как жэ ей удалось вырваться из плэна.. То есть как же мнэ, гаварю, выбраться из плэна-шмлэна ее глаз! — Чародей многозначительно подмигнул, сверкнув черными очами. Да, это его взгляд, вот сволочь конспиративная.

Я уже собиралась пнуть резвого южанина по коленке, самый простой прием самозащиты, как вдруг подоспела помощь, откуда не ждали. Рядом возник Миша, мой сосед, курсант школы милиции.

— Эй, гражданин, оставьте девушек в покое! — потребовал он официальным тоном, да так громко, что все обернулись. Вот не знала, что Мишка такое умеет... Обычно, как встретишь его в подъезде, так он только промямлит что-то невнятное типа «здрасьте». Может, форма на него так действует, он ведь вроде в этом году оканчивает свою школу милиции.

— Или пройдем в отделение? — добавил Мишка, строго глядя на торговца и рукой указывая направление.

— Ай, куда пройти, зачем пройти, пачему честный Гоги обижаэшь, а? Я нычего не сдэлал. Документы есть, прописка.. Э-э... мм... А! Товар оставил, тороплюсь очень, генацвал, совсем убежал, да!

Когда «честный Гоги» скрылся за спинами покупателей, расталкивая их в недостойной спешке, мы обернулись к нашему спасителю. Джинния с удивлением, я с благодарностью. Или наоборот?

— Спасибо, Миша! Ну, мы пошли, тоже очень торопимся, — поспешно проговорила я, пытаясь увлечь за собой кланяющуюся джиннию. Надо бы ей сказать, что ее поклоны не воспринимаются окружающими как само собой разумеющееся, а, наоборот, скорее вызывают легкий шок.

— Ничего, я рад, что оказался рядом в нужный... тебе... для тебя... момент. В общем... Да, а у нас практика! Вот. Сегодня сюда поставили, но... — Он словно бы и не замечал Акисы, торопясь мне что-то сказать. — Аглая, а ты... ты, оказывается, профессионально играешь в боулинг! Так вот, я думал... если у тебя будет время...

— Ха, так ты все-таки заметил? — поторжествовала я в душе. — Ладно, научу, но извини, потом. Мы правда очень-очень спешим...

— Я могу вас проводить, сейчас только попрошу кого-нибудь меня заменить.

— Не утруждай себя, юный господин, — возразила было джинния, перестав кланяться, но, углядев «Гоги», коварно притаившегося за лотком с арбузами, мигом сменила пластинку: — Да вознаградит тебя Аллах, если ты нас проводишь, о неустрашимый герой нашего времени, поражающий доблестью и величием! Скорее же лови второго стража.

— Короче, мы согласны, не обращай внимания на речь моей подруги — да уж, выражается странно, просто она из другой реальности.

— В смысле слегка тронутая? — совершенно серьезно спросил Мишка. Хорошо джинния, обеспокоенно озиравшаяся по сторонам (шпион-колдун снова исчез!), его не услышала.

— Потом объясню, — многозначительно шепнула я.

Но едва мой сосед отправился за товарищем, джинния схватила меня за рукав и утянула за ближайший киоск:

— Яман-баба, зловреднейший из чародеев, так легко не отступит, лучше нам сразу полететь домой, о свет моих очей и любимая звезда моего небосклона!

У меня сложилось стойкое убеждение, что, когда джинния применяла ко мне подобные эпитеты, они звучали исключительно в издевательском смысле. Но прямых доказательств не было...

— А как же Миша с другом?

Вопрос повис в воздухе, потому что непоследовательная в своих желаниях (решениях?) джинния, на этот раз даже не думая о многочисленных свидетелях «чуда» (вокруг была куча народу), мигом перенесла нас на нашу лестничную площадку... Вообше-то можно было бы и сразу в квартиру, но нам обеим не хотелось смешить бабушку телепортацией.

— Хорошо, что наши стены находятся под заклятием Сохранности Имущества, — облегченно вздохнула я, открывая дверь своим ключом.