Дживс, Вы – гений!

Глава 22 Дживс ищет место

Солнце заливало маленькую столовую Чаффнел-Холла, меня за накрытым столом, витающего на заднем плане Дживса, скелеты четырех съеденных копченых лососей, кофейник, пустое блюдо, где лежали тосты. Я вылил в чашку оставшийся кофе, все до капли, и в задумчивости стал пить. Разыгравшиеся события не прошли для меня даром, другой, более серьезный и умудренный Бертрам Вустер поглядел сейчас на блюдо и, не обнаружив там ничего, перевел взгляд на услужающего.

– Дживс, кто сейчас в Холле повариха?

– Некая Перкинс, сэр.

– Отличные она делает завтраки, передайте ей мою похвалу.

– Передам, сэр.

Я поднес чашку к губам.

– Знаете, Дживс, ну просто как будто солнышко выглянуло после грозы.

– Удивительно удачное сравнение, сэр.

– А гроза бушевала нешуточная, согласитесь.

– Да, сэр, порой становилось очень неуютно.

– Именно, Дживс, как вы это точно сказали. До чего же неуютно мне было во время суда, я как раз об этом сейчас думал. Я, Дживс, льщу себя надеждой, что я человек сильный, мелким житейским передрягам нелегко вывести меня из равновесия. Но должен признаться: когда я предстал перед Чаффи в роли правонарушителя, я пережил очень неприятные минуты. Нервничал, волновался. А Чаффи такой суровый, величественный, истинный слуга Закона. Я не знал, что он носит очки в роговой оправе.

– Он их непременно надевает, сэр, для отправления обязанностей мирового судьи. Насколько я понял, сэр, его светлость считает, что они придают ему уверенности на поприще служения Закону.

– Хоть бы меня кто-нибудь предупредил, а то был такой отвратительный шок. В очках он совсем другой, мне сразу вспомнилась тетя Агата. Пришлось мне все время представлять, как мы с ним вместе оказались в полицейском суде на Боу-стрит по обвинению в устройстве дебоша после Гребных гонок, только это и помогло мне сохранить невозмутимое спокойствие. Должен отдать Чаффи справедливость, он все очень быстро провернул. Добсон у него и пикнуть не посмел, каково?

– Да, сэр.

– Суровое нарекание он получил, вы согласны?

– Очень верно сформулировано, сэр.

– А на репутации Бертрама ни пятнышка.

– Да, сэр.

– Хотя сержант полиции Ваулз убежден, что он либо неизлечимый алкоголик, либо страдает врожденным идиотизмом. А может, одновременно и пьяница, и идиот. Ну и пусть его, какая мне разница, – заключил я, не желая больше думать о мрачном.

– Вы совершенно правы, сэр.

– Тут другое важно, Дживс: вы в который раз доказали, что умеете распутывать самые сложные хитросплетения жизненных обстоятельств. Все прошло как по маслу, без сучка без задоринки.

– Если бы не ваше сотрудничество, сэр, мне бы ничего не удалось.

– Оставьте, Дживс, я был всего лишь пешкой в вашей игре.

– Нет, сэр, это далеко не так.

– Так, Дживс, так. Я знаю свое место. Но мне хотелось бы уточнить одну деталь. Не подумайте, что я хочу хотя бы на минуту умалить ваши выдающиеся заслуги, но согласитесь, тут еще нужна была и удача.

– Простите, сэр?

– Ну, та телеграмма, ведь она пришла как раз в нужную минуту. Разве это не счастливое совпадение?

– Нет, сэр. Я ожидал ее прибытия.

– Ожидали?

– В телеграмме, которую я отправил третьего дня в Нью-Йорк своему приятелю Бенстеду, я просил его, не медля ни минуты, переслать сюда текст, содержавшийся в моем отправлении.

– То есть вы хотите сказать…

– Когда между мистером Стоукером и сэром Родериком Глоссопом произошла ссора, вследствие которой мистер Стоукер отказался от своего решения купить Чаффнел-Холл и тем самым вызвал большие осложнения в отношениях его светлости и мисс Стоукер, мне сразу же пришло на ум, что можно попытаться спасти положение, отправив телеграмму Бенстеду. Согласно моему предположению, весть о том, что родственники оспаривают завещание покойного мистера Стоукера, могла привести к примирению мистера Стоукера и сэра Родерика.

– А на самом деле никто завещание не оспаривает?

– Нет, сэр.

– А что будет, когда папаша Стоукер узнает?

– Я убежден, его радость будет так велика, что он легко простит эту мою уловку. И потом он уже подписал все документы, касающиеся покупки Чаффнел-Холла.

– Так что, если даже он вдруг заартачится, все равно не сможет дать задний ход?

– Нет, сэр, не сможет.

Я горестно задумался. Признание Дживса не только изумило меня, но и вызвало непереносимую душевную боль. Понимаете, при мысли, что я позволил этому замечательному человеку уйти от меня, что он теперь служит у Чаффи, а Чаффи не такой кретин, чтобы когда-нибудь с ним расстаться… Нет, пропади все пропадом, эта мысль была как нож в сердце.

Но я заставил себя надеть маску с тем мужеством, с каким французские аристократы всходили во время революции на эшафот.

– Дживс, можно сигарету?

Он подал мне коробку, и я молча затянулся.

– Можно мне спросить, сэр, что вы теперь намерены делать?

Я вышел из задумчивости.

– А?

– Ведь ваш коттедж сгорел. Планируете ли вы снять другой в этих краях?

Я покачал головой:

– Нет, Дживс, вернусь в столицу.

– В вашу прежнюю квартиру, сэр?

– Да.

– Но как же…

Я предвидел его вопрос.

– Я знаю, Дживс, что вы хотите сказать. Вы подумали о мистере Мангхоффере, о миссис Тинклер-Мульке и подполковнике Дж. Дж. Бастарде. Но с того времени, как я был вынужден решительно восстать против их возражений относительно моего любимого банджо, обстоятельства изменились. Отныне у нас не будет никаких конфликтов. Вчера вечером, Дживс, мое банджо погибло в пламени пожара, и другого инструмента я покупать не буду.

– Не будете, сэр?

– Нет, Дживс, не буду. Кураж пропал. Едва я возьму инструмент в руки, как сразу же вспомню Бринкли. А мне тошно думать об этом буйнопомешанном.

– Стало быть, сэр, вы больше не предполагаете держать его у себя на службе?

– Держать его у себя на службе? После всего, что он натворил? Ведь я чудом спасся, когда он бегал за мной с ножом. Нет уж, Дживс, кого угодно я возьму к себе камердинером, только не Бринкли. Сталина – пожалуйста. Аль Капоне – милости просим.

Он кашлянул.

– В таком случае, сэр, раз в штате вашей прислуги образовалась вакансия, вы не сочтете с моей стороны дерзостью, если я предложу в качестве претендента себя?

Я опрокинул кофейник.

– Вы сказали… что вы сказали, Дживс?

– Я рискнул выразить надежду, сэр, что, возможно, вы пожелаете рассмотреть мою кандидатуру на освободившееся место. Я постараюсь быть полезным, как, смею думать, был полезен в прошлом.

– Но…

– В любом случае, сэр, я не хотел больше оставаться на службе у его светлости, ведь он женится. Никто больше меня не восхищается многочисленными достоинствами мисс Стоукер, но я не служу в доме женатых джентльменов, это мой принцип.

– Почему, Дживс?

– Это чисто профессиональное ощущение, сэр.

– А, понимаю. Психология индивидуума?

– Именно, сэр.

– И вы в самом деле хотите вернуться ко мне?

– Сочту большой честью, сэр, если вы позволите мне вернуться, сэр, при том, конечно, что у вас нет других планов.

В такие высшие минуты мы не находим слов, ну, вы сами все понимаете. То есть когда наступает такая минута – высшая, я бы ее назвал, – все тучи унесло прочь, солнце шпарит на всех шести цилиндрах, и вы чувствуете… Эх, черт возьми, до чего хороша жизнь!

– Спасибо, Дживс, дружище, – сказал я.

– Не стоит благодарности, сэр.