Джон Леннон навсегда

Возвращение

28 ноября 1974 года, в «Thanksgiving Day» («День благодарения») Элтон Джон давал концерт в «Мэдисон-Сквер-Гардене» (Нью-Йорк). Все билеты на представление в этом престижном зале были раскуплены. Герой вечера подошел к микрофону и объявил выступление гостя: Джон Леннон!

Публика встретила Великого Битла ураганными овациями. Всё было, как в старые времена. Правда, Джон, вышедший на сцену Мэдисона, уже не выглядел самоуверенным, убежденным в своем гении музыкантом. Напротив — он казался пугливым, растерянным, взволнованным. Его приглашение на концерт было связано со своеобразным пари. Записав в августе вместе с Джоном его песню «Что бы ни привело тебя через ночь», Элтон предсказал: этот зонг станет номером Первым. Джон должен был дать Элтону слово, если это случится, он выступит на его концерте в качестве гостя.

Песня действительно стала хитом номер 1, и Леннон выполнил свое обещание. Элтон хотел, чтобы Джон спел «Представь себе». Но автор не видел в этом смысла. «Я не хотел, как Дин Мартин, играть свои классические хиты. К тому же стремился получить удовольствие и выложить пару рок-н-ролльных номеров. И больше, чем три песни, я петь не хотел — ведь, в конце концов, это был концерт Элтона», — объяснил он.

Была и еще одна причина, заставившая Джона изрядно поволноваться. Его мучил вопрос — не придет ли Йоко? Он нуждался в ней, хотел к ней вернуться. Ее появление на концерте могло быть добрым знаком.

Незадолго до выхода на сцену Джону в гардеробной передали цветок, на котором висела карточка: «Желаю счастья. С любовью, Йоко». Все время, пока Джон пел «Что бы ни привело тебя через ночь», «Я видел ее стоящей там» и «Люси в небесах с бриллиантами», он искал знакомое лицо.

Йоко Оно сидела в публике.

После концерта она пришла в гардеробную Джона, и это стало их первым свиданием после разлуки. Почти через четыре недели Джон посетил Йоко в Дакоте вместе с Джулианом, который приехал к отцу на рождественские каникулы. Йоко, которая до сих пор выдерживала дистанцию, показала себя приветливой и дала понять, что любит мальчика. Это было важным знаком для Джона.

Когда Джулиан улетел в Лондон, Джон позвонил Йоко. Он просил ее о разговоре. Беседа состоялась за чашкой чая в ресторане отеля «Плаза». О чем они говорили, не знает никто, но итог известен — на другой день Джон окончательно вернулся в Дакоту.

О том, какое значение он придавал этому шагу, было сказано Рэю Кулеману: «…теперь все опять ясно. Будто и не уходил. Я понял, что не могу без всего этого. Мы оба знали, что рано или поздно опять сойдемся, даже если бы „такое“ продолжалось лет пять. Поэтому мы и не разводились. Я просто рад, что она открыла мне дверь, позволила вернуться… Я тот, о котором все думают, что он всё знает. Это она меня научила тому, что знаю. Преподавание жесткое, иногда я его не выношу, и поэтому тогда и упорхнул. Когда мы были в разлуке, я сам превратил себя в клубах и газетах в ж… Она меряла меня человеческими мерками и любила меня, но ее жизнь была слишком упорядочена. Однако я вернулся в ее жизнь, а не наоборот… Йоко и я горды тем, что наша разлука закончилась неудачей».

Супруга поставила перед Джоном условия. Одно из первых — отказ от алкоголя. Джон должен всегда отправляться в поездки один, чтобы никто из них не заслонял другого. Для тех, кто близко знал эту пару в дальнейшем, казалось, что Йоко эгоистично и любой ценой стремилась дисциплинировать Джона. Решающим во всей этой истории стало то, что Джон любил свою жену такой, какой она была. Только с ней он мог жить и работать.

Сразу после возвращения Джон на много дней заперся в своей комнате. Достал все старые пластинки «Битлз» от «My Bonny» и «Cry For A Shadow» (1961) до «Эбби Роуд» (1969), смотрел фильмы «Help», «Yeah, Yeah, Yeah» и «Yellow Submarine». Воспоминания, воспоминания… Йоко проявила такт и понимание. Она приняла его ностальгический трип.

Погружение в прошлое надо рассматривать в связи с тем, что 9 января 1975 года Высокий суд в Лондоне своим приговором окончательно объявил расторгнутыми все деловые связи «Битлз».

С одной стороны, Джон с грустью вспоминал о тех временах, когда он с тремя друзьями отправился завоевывать мир, с другой — он чувствовал себя освобожденным, поскольку теперь оборвалась последняя связывавшая их нить. Итог, который он подвел в уединении, стал причудливым сплетением личных и политических проблем, определявших его жизнь.

Революционный подъем «внепарламентской оппозиции» заглох. Для многих бунтарей он закончился заурядным приспособлением к той общественной системе, против которой они так красиво боролись. С поражением американцев во Вьетнаме и концом эры Никсона распался мощный объединяющий фактор для всех левых сил. К этому добавилась неуверенность, вызванная нефтяным кризисом и его последствиями. Разочарование, вызванное тем, что в социальных и политических отношениях не изменилось ничего, дезориентировало большую часть молодых людей. Никто уже не верил в то, что большие сенсационные акции могут вызвать общественные изменения. Получила большое распространение идея: мир неизбежно изменится тогда, когда я изменю сам себя. Эта мысль с возрастающей силой стала определять позицию Джона Леннона.

Январь был ознаменован еще одним событием: на сорок втором году Йоко вновь забеременела. Ленноны были сверхсчастливы, хотя к этому чувству примешивалось и беспокойство. Уже трижды Йоко готовилась стать матерью, трижды ее беременность заканчивалась выкидышами.

Что ждет их на этот раз?

Все последующие месяцы Джон трогательно заботился о подруге. Он избегал всего, что могло причинить ей волнение, защищал от любого напряжения и нагрузок.

В феврале 1975 года американские телестанции вовсю рекламировали рок-н-ролльный альбом Джона, который, без всякого на то права, под названием «Roots» («Корни») должен был увидеть свет на фирме Морриса Леви «Адам VIII». Бизнесмен рассчитывал на хорошую прибыль и инспирировал мощную рекламную компанию.

В качестве контрмеры Джон срочно распорядился об издании своего альбома в «ЭМИ/КЭПИТОЛ», только под названием «Рок-н-ролл».

21 февраля альбом появился, достиг отличных финансовых показателей и был эйфорически отпразднован критикой. Моррис Леви, конечно, тут же предъявил «ЭМИ/КЭПИТОЛ» и Джону иск на возмещение ущерба. Сумма была весьма внушительной — 42 миллиона долларов. Судебный спор длился пять месяцев, затем нью-йоркский суд потребовал от Морриса Леви уплаты 144.000 долларов в качестве компенсации за утраченную долю и нанесение ущерба репутации. Вдохновленный победой и измученный неопределенностью своего пребывания в Штатах, Джон предпринял новые усилия на юридическом поприще. В июне он перешел в наступление, предъявив обвинения генеральному прокурору и другим служащим юстиции в связи с процессом о высылке. С точки зрения уголовного права он классифицировал это как «преднамеренное преследование».

Успех пришел.

В сентябре процесс о высылке был остановлен досрочно — из гуманитарных соображений, как это тогда называлось. Но окончательное решение принято не было, и Джону вновь отказали в долгожданной «зеленой карте». Но, конечно, куда больше, чем иммиграционными властями, Джон был озабочен предстоящим рождением ребенка. Йоко чувствовала себя отлично, но он все равно возил ее от одного врача к другому. Накупил целую коллекцию платьев для беременных, зубрил вместе с ней курс «естественного рождения и ухода за новорожденным», составил длинный список мужских имен, натащил в дом огромное количество игрушек…

Йоко находила все это лишним, но не возражала и предоставила ему полную свободу.

Подошло время родов, Йоко привезли в «Нью-Йорк Госпитал». Джон позаботился о том, чтобы ее положили в лучшую комнату частной станции: в том же помещении годом раньше дочерью Кэролайн разрешилась Жаклин Кеннеди. Джон не отходил от Йоко ни на шаг. Он нервировал врачей и сестер, поскольку ему все время казалось, что они недостаточно заботятся о жене.

8 октября Джону позвонил его адвокат Леон Вайльдес. То, что он сказал, могло стать поводом для большой радости и облегчения. Верховный суд Нью-Йорка двумя судейскими голосами против одного постановил: предписание о депортации Джона отменить, иммиграционному ведомству вновь рассмотреть прошение о неограниченном пребывании в стране. Единственное, что вымолвил на это Джон: «Леон, я сейчас ничего не соображаю. Йоко в больнице. Схватки начнутся через пару часов. Посидите у телефона, я вам позвоню, как только вернусь. Вы потом все объясните Йоко».

Вечером Вайльдес вместе с женой приехал в больницу. У кровати Йоко адвокат зачитал подробное обоснование решения суда. Особого впечатления на Джона все это не произвело, все свое внимание он сосредоточил на Йоко.

Около полуночи Вайльдесы покинули больницу. Вскоре и Джону пришлось оставить палату. Естественное рождение, которое должно было состояться в присутствии Джона, не состоялось.

9 октября 1975 года, в день тридцатипятилетия Великого Битла, в два часа ночи Йоко было сделано кесарево сечение и на свет появился мальчик весом 3830 граммов.

Они назвали его Шон Таро Оно Леннон.

Тетя Мими была первой, кому Джон сообщил о том, что у него и Йоко родился сын.