Джонас

Глава 11

Первое, что Джонас сделал по приезде в Лондон, — это напился.

— Лживое лицо, — бормотал он себе под нос. — Иди целуй своих любовниц. Какого чёрта? Какие любовницы, Кейт? Я не заслужил такого обращения. Я, как идиот, хотел быть верным мужем, как, чёрт его побери, Теодор, и что? Разве кто-то оценил это? Ведьма. Попробуй объясни упрямой женщине… — и тут Джонас вспомнил слова Теодора: «Если хочешь узнать, что такое безнадёжность, попробуй что-нибудь объяснить упрямой женщине.» Джонас расхохотался. — О, Теодор, ты отомщён. Ты, чёрт тебя побери, отомщён! Я влюбился в женщину, которая, пожалуй, ещё упрямее твоей жены. И, тысяча чертей, был бы ей верен… Как дурак… А я-то думал, что на Джулии мои несчастья закончились…

Джонас вышел из дома, свистнул извозчика и через несколько минут был у дверей борделя. Извозчик очень удивился, поймав золотую монету, но возражать против чрезмерно щедрой платы, естественно, не стал.

— Спасибочки, сэр. Вас подождать?

Джонас махнул рукой.

— Езжай, милейший. Как дурак… — продолжал бормотать он. — И разве хоть кто-то оценил?

— Добрый вечер, сэр, — поздоровался лакей, оценивая, не доставит ли подвыпивший господин неприятностей.

— Может, и добрый, — скривился Джонас.

— Садитесь, сэр. Вина?

— О да, будь так любезен, налей ещё.

Вышла хозяйка, глянула на лакея, словно спрашивая, спроваживать или нет этого господина. Лакей пожал плечом, на его взгляд, посетитель был безопасен и платёжеспособен, судя по монете, брошенной кучеру.

Джонас встал и поцеловал даме ручку.

— Добрый вечер, мадам. Я выпил, но неприятностей вам не доставлю, — Джонас очаровательно улыбнулся. — Всё, что мне нужно, — сговорчивая, тёплая и ласковая девушка — вроде вас — на всю ночь.

Мадам улыбнулась в ответ. Лесть была ей небезразлична, хотя она хорошо знала цену таким словам.

— Но не пожалеете ли вы о своём порыве утром, мистер?

— Как можно пожалеть об удовольствии, милейшая леди?

— Что ж, сэр, я пришлю к вам девушек, выбирайте сами.

Джонас поклонился и снова сел. Он удивился, что бокал его пуст, и подозвал лакея.

Вошли три девушки. Они были довольно хорошо одеты, приветливо улыбались и явно ничего не имели против мужского внимания. Взгляд Джонаса остановился на той, что была в центре.

— Иди ко мне, милая, — проговорил он, в упор глядя на девушку. Та в упор глядела на клиента. Довольно привлекателен, во взгляде нет жестокости. Ночь с таким мужчиной обещала кучу наслаждений.

— Милдред, это мистер…

— Джонас Хоупли, — пробормотал Джонас, чувствуя, как возбуждается от поёрзываний девушки у него на коленях.

— Ну вот. Проводи мистера Хоупли наверх, Милли.

— Пойдёмте, сэр, — проворковала Милдред, поднимаясь на ноги. Она потянула Джонаса за собой.

— Пойдём, милая.

Милдред опасалась, что клиент уснёт после первого же раза, который оказался слишком быстрым, но была приятно удивлена, когда мистер Хоупли пошёл и на второй приступ. Она надеялась, что поутру, проснувшись, он снова займётся с ней любовью.

— Кейт, — едва слышно пробормотал Джонас, изливаясь в девушку второй раз. Милдред благоразумно промолчала. Она давно привыкла, что отказ какой-нибудь женщины оборачивался для неё самой чудесной ночью и немалой прибылью. А что до имени… Какая разница?

Проснулся Джонас, когда небо за окном только-только окрасилось синим. Голова трещала с похмелья. Он сел на кровати. Услышал дыхание женщины, спящей рядом. Сначала он не поверил своим глазам.

— Кейт?

Он отодвинул растрепавшиеся по подушкам волосы, чтобы увидеть лицо, и усмехнулся. Мечта была слишком хороша, чтобы оказаться правдой. Рядом с ним была не Кейт, а девушка, очень на жену похожая. Неприглядная правда постепенно всплывала в голове. Он в борделе. Изменил жене. И даже не один раз. Вино не лишило его памяти, к сожалению. Что ж, теперь будет не так обидно выслушивать оскорбления от жены. Теперь это будут честно заслуженные им слова. Вернее, бесчестно. Джонас почувствовал лёгкий укол сожаления и приступ злорадства. Он было подумал, не разбудить ли девушку и повторить всё сначала, но не стал этого делать. Он тихо оделся, бросил на стол всё содержимое своего кошелька, оставив себе две монеты. Одну отдал сонному лакею у дверей, другая так и осталась лежать в его кармане.

По улицам стелился густой туман. Джонас вздохнул полной грудью и пешком направился домой. Раскаяние и сожаление наполняли его душу.