Ди-джей

Глава 7

.

Солнце, поднялось над Москвой, заняв ослепительным сиянием почти полнеба. Оно мягко наполнило лучами небольшую комнату. Свет его озарил громоздкий платяной шкаф, застывший в углу, круглый залысевший стол на котором лежала груда старых газет и журналов, два исшарканных стула и небольшую железную кровать, сиротливо прижавшуюся одной стороной к стене.

— Дорогие радиослушатели! — Максима разбудило громко говорящее за стеной радио. — В эфире радио "Маяк". Московское время восемь часов пятнадцать минут. Друзья, если, вы ещё не проснулись и лежите в кровати, то подняться вам поможет наша веселая, задорная песня…

Хулиган-приемник совсем отошёл от вчерашних переживаний. Снова был полон радости и оптимизма… И самое главное он вновь подтрунивал над путешественником потерявшим память…

Новый жилец женского общежития окончательно проснулся. Скрипя панцирной сеткой, потянулся, поднялся с ямообразной кровати, надел брюки, кроссовки, натянул майку, взял полотенце, зубную щётку с тюбиком пасты "Поморин" и вышел в коридор. Широко зевая и шаркая подошвами, он пошёл в сторону комнаты для умывания.

— Здрасте, — вылупившейся из гнезда птенец завертел головой, протёр глаза и осмотрел окрестности. Очередь состояла из нескольких особей женского пола в легких халатиках и тапочках на босу ногу. Они собрались возле входа, прислонились спинами к стене, мирно переговаривались, ожидая своей очереди…

— Ты знаешь! — говорила одна другой, красноречиво выпучив глаза. — Она вся в искусстве и мечтает стать киноактрисой. Днями напролёт носится по Москве, знакомиться с писателями, артистами. И когда рассказывает о них, то называет по-простому — Танька, Эдик, Андрюшка. Говорит на следующей неделе пойдет на кинопробы к талантливому режиссеру Эльдарчику…

Макс молча дослушал окончание очередной душераздирающей "правдивой" истории, после чего вежливо произнес…

— Кто крайний?

Грузная полная женщина, таких габаритов, появление которых возможно лишь на свежем воздухе и при наличии натуральных крестьянских харчей (Все городские рядом с ней — жалкие заморыши) подняла голову и крикнула, куда-то через весь коридор…

— Верунчик, в умывалку, ты последняя?

— А что? — ответили откуда-то из глубины одной из комнат, с открытой дверью, по левую сторону коридора.

— Тут, Ларискин ухажёр намулевался. Этот, как его? Моряк! Который с Северного флота. Похоже, мыться собрался. Воон, уже очередь занимает!

— Не, не я… — невидимый голос дал пояснения. — Вроде Райка была последней, из сорок седьмой. У неё спроси.

— Рая, а Ра-а-ай, — громкий позыв, как сирена на пароходе, понёсся в самый конец коридора.

— Чего тебе? — выглянула голова в полотенце.

— Умываться, ты последняя?

— Нет, точно не я. Последней была Лидка Самсонова, а за ней Людочка Толстомехова. Только её уже нету. Она минут десять, как учесарила на работу.

По коридору важно шествуя, с бигудями в руках, к Максиму подошла Лариса Корычева. Сверкнув очками, "прошлогодняя невеста" важно произнесла. — Я, последняя!

— Хорошо, — ободряюще произнес Максим больше для себя, чем для других. — Я за тобой.

— Ничего хорошего, для тебя, не наблюдаю, — официальным тоном сообщила юная заноза. Она переложила коробку с бигудями из одной руки в другую. — Я, буду умываться долго. Очень-очень долго. А потом ещё минут тридцать буду крутить бигуди и петь мои любимые песни. Вот так, ясно!

— Понятно, — расстроился Максим. — Подойду через полчаса. В принципе я не сильно тороплюсь.

— А ты и не торопись, — дереза пренебрежительно выпятила нижнюю губу. — За мной уже заняли очередь Валя, Таня и Раиса. А потом придет Валентина Ивановна с ночной смены. Она ночной сторож-нянечка в детском саду и будет мыться после нас, также… очень долго. Она, знаешь какая чистюля! Так, что твоя очередь, "морячок" будет только к обеду… Понял!!!

Подробно доложив всю обстановку по живой очереди, Лариса театрально заломила руки, надула щеки и хмыкнув, отвернулась в сторону окна.

"Дура, по самые пятки", — Макс обругал её про себя.

"Ладно, соседки — наседки!", — оскорбленный самец с пунцовым лицом вернулся в свою комнату. Ему было обидно. Он буквально кипел от возмущения. Нужно было что-то делать. Причем срочно и немедленно! Не ждать же до обеда, пока эти пигалицы наплескаются как страусы на водопое, а потом начнут крутить фонтаны на голове.

— Хорошо… девушки-красавицы с четвертого этажа! — расстроенный Дон Жуан начал сгибать-разгибать кулаки. — Попросите вы у меня соли в голодный год… Или струны к электрогитаре, когда электричество в розетке закончиться!

— А, я… А, я… А, я — вот, "хрен", вам, чем помогу!!!

Требовательно сузив глаза Макс, уставился на стену. Тут же подчиняясь его приказу, в стене материализовалась военнообязанная дверь. Подчинённая вытянулась в "струнку". Застыла по стойке "Смирно", ожидая приказа.

В голове у оскорбленного высокого начальства (Званием не меньше контр-адмирала или генерала армии) начала формироваться длинная командная строка с перечислением условий которые ей необходимо было выполнить.

— Хочу чтобы…! — мысленный приказ ушел в подпространство.

— Да, и ещё, пусть обязательно будет… — вдогонку полетели тяжелые "как кирзовые сапоги сорок седьмого размера" добавления.

— И не забудь…! — а это уже была приятная добавка в виде "молочной пенки" на десерт.

— Всё ясно?

— И-и-есть, — проскрипела подчиненная, открывая вход в большую умывальную комнату шикарного бунгало расположенного на берегу теплого Индийского океана у Мальдивских островов.

— То та же, — удовлетворительно хмыкнуло высокое начальство, входя внутрь отделанного белоснежным кафелем помещения и особо обращая внимания на большой бассейн с изумрудно-чистой водой.[36]

— А-то, понимаете ли, жди до обеда! Пока мы всем этажом не помоемся! Не накрутимся, не примем ванну. Попьем кофе…

— Ага, счас!

Горьковатый запах зеленой листвы молодых лип и тополей сгустился во дворе Дома культуры. За высокой решетчатой оградой шумела многоголосая Москва. Пробежал по улице, позванивая, совсем пустой трамвай. Недалеко от входной лестницы несколько женщин, пожилых и добрых, на большой клумбе высаживали цветы. Бодрый спортивный марш, гремевший изо всех репродукторов, подбадривал работниц[37].

Две девчушки, втиснулись в телефонную будку, возбужденно, как будто за ними гнались маньяки, быстро набирали номер телефона. Говорила в трубку одна, вторая, прикусив губу, нетерпеливо постукивала рукой по стеклу и мягко подталкивала первую. Маленький рот её был крепко сжат, серые продолговатые глаза искрились, сама вся так и напружинилась, на румяном взволнованном лице проявлялось радостное нетерпение.

— Аллё, аллё! — стрекозой зачастила первая.

— Неля Сергеевна! Здравствуйте. Неля Сергеевна, это Нина и Лера подруги Аллы из танцевального коллектива "Берёзки". Позовите, пожалуйста Аллочку. Очень, очень, очень надо. Срочно… Пожалуйста.

— Да, почти пожар! Да, всё горит и рушиться, без неё.

— Да… Да. Конечно, ненадолго… Буквально на минуту.

— Спасибо.

— Слушаю, — в трубке раздался мелодичный, хорошо слышный голосок юного создания.

— Алла приветик… — спокойным, официальным тоном ответили неведомой собеседнице.

— Чем занимаешься?

— … Ага, ага. Понятно, — девушка крепче прижала трубку к уху. Стала внимательно слушать, кивать головой. Её соседка неосознанно начала ей подражать.

— Собираешься на дачу?

— На какую дачу?

— Ага, ага… А, ну да, сегодня же суббота. Всё верно… И дядя Лёня с тетей Раисой пришли…

— Ага, ага… Та-а-к! Картошку собрались полоть? Все родственники собрались? Такси заказали! Уже приехало.

— Ага… Ага… Слушай Алл, тут такое дело…

Вторая посетительница телефонного "заточения", устав слушать нудные вступительные речи, резко вырвала трубку из рук и завопила, так как будто её там, прямо в телефонной будке, начали рвать на части… — Ааа-лллкааа!!! Ты только прикинь!!! Мы! С е г о д н я! В е ч е р о м! В ы с т у п а е м! Ууууууууух!!! Даааа!

Возбужденная, она больно оттолкнула подругу острой коленкой. — Бросай всё и срочно дуй в Дом культуры. Давааай, живо! Срочно! Бегом! Самолетом! Электричкой! Ракетой! Лети… Мы ждём тебя!!!

Первая девушка вернула переговорный аппарат, с трудом выдернув его из рук ликующей подруги.

— Ага, ага… Да, выступаем, — она продолжила деловой официальный разговор, внимательно слушая ответы, приходящие по телефонному проводу.

— Да, все уже здесь! Кроме тебя. Короче, сегодня пришли с утра на репетицию, а тут, районный комитет комсомола собирается проводить дискотеку! Вау! Говорят, народу будет… тьмуща! Они даже какого-то неизвестного ди-джея пригласили, ну и попросили нас принять участие в подтанцовке музыкальной программы.

— Конечно!

— Да, точно!

— Да уже половина Москвы знает! А вторая уже собирается!

— Ага, ага… Представляешь, как нам повезло. Ведь нас ещё не видел никто толком! А тут, сам секретарь комитета… — "Не хотите ли девочки выступить?…"

— Он ещё спрашивает!!! Юлия Борисовна чуть не грохнулась в обморок!

— Аллкаааа, — горячая соседка не выдержала, снова, буквально с мясом, вырвала трубку.

— Нормалёк, да? Ты чего? Какая картошка?

— Какой дядя Сёма с лопатой?

— Аллка! Бросай все! Немедленно!

— Ты не представляешь! Что тут твориться!

— Мы сейчас идем в гардероб театральной студии, будем выбирать костюмы. Прикинь!!! Макарова, ты только представь! Я, жительница снежной планеты Морозяка. Уууууу…

— Аллочка, у тебя выпадет челюсть: Я буду в платье снежной королевы! Прикинь, да!!! Или ведьмы! А может быть волшебницы! Вооще, круть! А Нинка будет инопланетянкой! Такая вся в зеленом. А Галька, жительница с планеты "Пустынь", в желтом, как змея. А Ирка…

— Короче, Алла… — первая девчушка с трудом вернула трубку в свои руки. — Срочно бросай никому не нужную картошку, бегом хватай такси и срочно приезжай, нам надо хотя бы немного порепетировать двигаться в костюмах. Всё, ждём тебя.

— ????? — непонятная тишина и скрип зубов с обратной стороны трубки, пытающееся что-то придумать, чтобы отпроситься с ответственного семейного мероприятия.

— Пи-пи-пи-пи, — красноречиво подгоняло её мысли в ответ.

Спустя несколько минут из той же телефонной будки.

— Оллё, Лехан? — произнес длинноволосый парень, в темно-зеленых, расклешенных брюках, дорогом, песочного цвета пиджаке с накладными карманами.

— Хай!

— Узнал?

— Ага. Сто лет не слышал, двести не видел, триста не встречал!

— Слушай, хочешь приколоться, как два лошапеда облажаются?

— Приходи сегодня в ДК. У нас такой "улётный" сейшен намечается, что потом у тебя неделю живот будет болеть от смеха.

— Верняк, тебе говорю.

— Ага.

— Помнишь комсомольского чувака Валеру?

— Тот, который ещё за тобой постоянно бегает и слёзно просит записать музыку?

— Ну, шизик, длинный, косматый такой. Ты ещё его старпёпером называл?

— Блин! Вспоминай! Он по весне притаскивал к тебе довоенные песни Любови Орловой, и просил включить их в список танцевальной программы. А ты послал его на… Ну, туда, далеко… патефон под пластинки искать.

— Ааа, вспомнил! Молодчага!

— Так вот… Прикинь! Вечером, он! проводит дискач. С каким-то чудиком задрипаным. С тематикой про космос и комсомол. Причем, у этого корефана голова замотана бинтами. Тот ещё музыкант. Били его что ли? А может по-пьяне, упал куда?

— Да ладно тебе смеяться! Погодь, это только начало!

— Вчера вечером подваливает ко мне, такой, весь несчастный как собака. Чуть не рыдает. Приглашает на тусовку, просит дать что-нибудь современное: Грит, Олежек, событие важное, придут только комсомольцы в парадной форме, а у меня ничего нет.

— Ну, да. Белый верх, черный низ, значок с Лениным на груди. Главное, в другой одежде не пустят.

— Да, точняк! На танцы в парадной комсомольской одежде! Совсем больные на голову.

— Да конечно никто не придет!

— Так вот, приперся вчера вечером и просит подобрать музыку… За бесплатно! Фигассе! Прикинь?

— Ага… Про космос. Про то, про сё. И главное — Новое!!! Просто так, по-товарищески. Ага… счас!

— Ну, ты знаешь меня! — говоривший в трубку гадко улыбнулся, по-заговорщицки скосил глаза. — В общем, ушёл не солоно хлебавши.

— А сегодня, с каким-то кренделем, голова у него вся в бинтах, бегают как ошпаренные по ДК. Суют нос во все дыры. Всё старье в танцевальный зал стаскивают. Новогоднюю мишуру достали! Лампы зачем-то решили поменять под потолком в зале. Проводами всё опутали. Трибуну!!! белым ватманом обклеили.

— Подожди… Это ещё не всё! Ты там со стула не упал?

— Не? Так, вот… Сейчас на ней люминесцентной краской комсомольские лозунги пишут и контуры ракеты рисуют.

— Одним словом… Леха, давай, подгребай часам к восьми. Я думаю эти комсомольцы в парадной форме будут танцевать примерно под это[38]. Ой, чувствую, будет та ещё веселуха: Ты да я, да пустой зал, исписанный комсомольскими воззваниями под музыку и песни Орловой довоенных лет.

Примерно в то же время в трёх кварталах от ДК капитан милиции Нефёдов сосредоточенно сидел за рабочим столом в своём кабинете. (Эдакий убелённый сединами "комиссар полиции Мигре" с орлиным взглядом, в случае чего пронизывающим не только человека, но и стену.)

В кабинете Нефёдова шуршала тишина: Настенные часы чётко "по закону" отсчитывали время; Вентилятор "Орбита-5р" согласно "инструкции" гнал лёгкий ветерок в сторону лица капитана. Выстроенные в ряд два телефона застыли молча по стойке "смирно".

Перед милиционером лежала толстая папка с громким названием "Анонимные письма". На папке красным карандашом, очевидно рукой самого капитана, было записано, в виде заголовка, одно слово: "Вздор".

Несколько наиболее "Важных" анонимных документов без подписи были вынуты из папки и расположены ближе всего:

Правая рука блюстителя закона покоилась на линованном листе бумаги, из-под которого виднелось часть машинописного текста:

… просим наши карающие органы рассмотреть более подробно в "Чекистскую лупу" помощника бухгалтера СМУ 13 Черикову Людмилу Аркадьевну, которая является тунеядкой и ведёт аморальный образ жизни не соответствующий нашей Социалистической действительности. Так, она каждый год на 1 Мая, вместо того, чтобы участвовать в демонстрации, отдыхать и радоваться "Светлому празднику труда", как все нормальные люди, уезжает за город копать свой индивидуальный огород. Следовательно, "Международный день трудящихся" ей не по нутру, а значит, нутро у неё нездоровое в политическом и в общественном смысле…

Под левым локтем на листочке в клеточку, вырванным из школьной тетради, дрожащим, едва разборчивым (Наверное для того чтобы скрыть автора правдивого письма) женским почерком было начертано…

… всем добропорядочным гражданам нашего дома известно, что житель квартиры номер девять Бочуркин И.И. подозрительная личность, хулиган и скандалист. Он постоянно ведёт нездоровые, аморальные разговоры, и его не мешало бы тщательно проверить.

Бочуркин решительно отказывается присутствовать на субботниках, участвовать в товарищеских судах и иных общественных мероприятиях организованных Советом двора, не смотря на то, что имеет собаку (Огромный кабель немецкой породы), а вместе с тем постоянно жалуется на тяжелую жизнь и высокие цены на мясо в магазинах, хотя проживает один (Вместе с собакой) в полногабаритной двухкомнатной квартире…

"Да-а, не перевились на земле русской ещё Пушкины, Лермонтовы и Львы Толстые".

И всё-то они видят, чувствуют и знают! А если не знают — то догадываются и, догадавшись, срочно спешат донести куда надо! Иногда сведения не сознательно, а исключительно из симпатии к органам слегка преувеличивают и умножают… Так заболел у знакомого зуб, говорят — вся челюсть. Повысил голос на жену, значит, скандалил с вечера и до утра. А если не дай бог к соседям пришли шумные гости, то — "цыганское радио" срочно донесёт: "Вчера в седьмой квартире было такое!!!..".

Нефёдов глубоко задумался, взял карандаш и начал чертить в блокноте понятные только ему одному кружки, треугольники, квадраты, переплетая их, соединяя линиями и пунктирами. Немного подумав, он переключился на изображение чёртиков. Они у него почему-то получались удручённые, худые и несчастные. Заметив, что один из чертей чем-то похож на суховатую женщину с клюкой, сыщик скомкал бумагу и с отвращением выбросил её в корзинку.

Звонкая трель телефонного звонка прервала работу над первоочередными документами без подписи. Милиционер метнул сердитый взгляд на нарушителя тишины.

— Слушаю, — хрипло произнёс он, поднеся одну из трубок к уху.

— Да, капитан Нефёдов.

— Товарищ Хлеборов. День добрый.

— Так! — капитан поднял свои холодные глаза на портрет Дзержинского, который висел напротив стола, и несколько секунд молча смотрел на основателя ВЧК.

— Вечернее мероприятие? — его глаза прищурились. — С большим количеством молодежи?

— В ДК? Сегодня вечером? С семи до девяти?

— Понятно.

— Требуется усиление?

— Сколько человек?

— Хорошо. Конечно, поможем.

Огромная толпа людей, с шумом подобно океанской волне, выплеснулась из лекционного зала, после окончания научно популярной лекции "Через тернии к звёздам". Слушатели, громко обсуждая полученную информацию, стали растекаться по территории Дома культуры.

Профессор астрономии Воздвиженский глазами отыскал в коридоре второго секретаря районного комитета комсомола. Подошел к нему.

— Товарищ Хлеборобов, голубчик! — ученый муж, поблескивая стеклами очков, чуть наклонил загорелую лысую голову, затряс редкой длинной козлиной бородой, начал благодарить организатора.

— Огромное спасибо. Давненько мои лекции не пользовались такой популярностью. Как вы всё хорошо придумали! Это же надо было догадаться соединить научную теорию по астрономии с развлекательной практикой — танцами.

— А вы молодец! — звездный мыслитель показательно затряс указательным пальцем.

— Да, да. Конечно, — согласился комсомольский вожак. Рукопожатие старика было неожиданно крепким. "Ведь отдавил-таки руку "профессор кислых щей"! Гири пудовые они там таскают возле своих телескопов, что ли?".

— А люди! пришли какие заинтересованные! — не останавливался Воздвиженский. — А глаза как горят! А вопросы задают какие интересные! Право слово, одно удовольствие работать с такой аудиторией! Одно удовольствие. И все благодаря вам и комсомольскому активу! Мо-ло-дцы!

— Что вы, Алексей Петрович, — Хлеборобов неожиданно смутился. — Не стоит благодарностей. Это наша работа.

— Нет, нет! Виталий Иванович, знайте. Это даже очень, очень хорошо. И знания получены, и рабочая молодежь физически разгрузиться после трудовой недели и полуторачасового сидения на лекции.

— Да уж, разгрузиться! — поддержали звездочёта с каким-то прищуренным взглядом.

— А знаете, дорогой вы наш коллега? — учёный муж внезапно понял, что нашел интересного собеседника и главное внимательного слушателя. — Ведь давным-давно, и я был страстным любителем танцев. Да, да. Хорошо помню те времена.

— Что вы говорите! — искренне удивились собеседнику, продолжая боковым зрением осматривать набитый молодежью коридор. "А народу и правда, пришло многовато! Даже слишком!".

— В годы моей далекой юности, — светила науки неожиданно впал воспоминания.

— Когда я ещё не был так увлечен астрономией и точными науками. И… так сказать не жёг глаголом молодые сердца! Я посещал кружок бальных танцев! Нас тогда учили светски подходить к даме, кивком головы приглашать её на танец. И я хорошо помню, что в танце полагается тянуть носочек и смотреть на даму с аристократической полуулыбкой. Нежно брать её аккуратно под локоток и за талию, а во время танца говорить всякие приятные глупости и несуразицы. И кружиться, кружиться, кружиться!

— Очень познавательная и главное интересная история! — комсомольский вожак завертел головой, думая, куда бы поскорее спровадить, этого чудака с козлиной бородкой.

— Так вот, милостивый сударь… — профессор никак не хотел отцепляться от такого архи интересного собеседника с "большими ушами".

— Танцы, голубчик, тогда были такие: кадриль, менуэт, краковяк, мазурка, полька, вальс…

— И… и… и… — специалист по звёздам впав в глубокие воспоминания, начал приплясывать возле Хлеборобова, смешно подгибая свои длинные ноги в старомодных ботинках на крючках.

— Кажется, что-то ещё? Что же ещё? — черепная коробка астронома зависла на несколько секунд[39].

— Ах, голова моя садовая! — звездный теоретик звонко щелкнул двумя пальцами себя по лысине. — Конечно! Вспомнил: гавот и падеспань.

— Господи, как летит время! — козлиная бородка профессора весело затряслась вновь. — Гавот и падеспань! Да, именно так они и назывались во времена моей молодости!

— Хотел бы я сейчас попробовать пригласить кого-нибудь на падеспань, — лектор, весело сверкая очками, посмотрел на комсомольского вожака. В его голове начали появляться активные мысли. — Нынешняя молодежь и слова-то такого не знает. А тут я, такой… молодец старой закалки, (Заслуженный и признанный всеми профессор астрономии) подхожу и-и-и… приглашаю молодую барышню на танец.

— А! Что? Как, вам идея? — внезапно выдал помолодевший астроном. — Товарищ Хлеборобов! Раз уж пошло такое дело, может и мне стоит вспомнить юные годы. Так сказать… потанцевать! Как вы считаете, а?

— Куин-куин, — откровения академика перебил сигнал — предупреждение из зала ожидания "Звёздного космопорта".

Во всех коридорах ДК проснулись развешанные на стенах динамики.

Звук доносится сверху, точно из-за облаков.

По коридорам разносилась мягкая ненавязчивая композиция…[40] на фоне которой прозвучало объявление…

— Уважаемые пассажиры первого рейса Земля — Вселенная! — капитан звездолёта Комсомолец-77 Максим "ГАГАРИН" и его первый помощник Валерий "ТИТОВ" напоминают, что до старта межзвездного челнока осталась пять минут. Просим всех пассажиров пройти и занять свои места внутри космолета.

Музыка стихла. Застучала секундная стрелка. Её звуки сменила увертюра Андрея Петрова из фильма "Укрощение огня".[41]

— Центр управления полётом — экипажу космического челнока, — на фоне музыки стали отчетливо слышны переговоры экипажа с далёким ЦУПом. (Центром Управления Полётом космического звездолёта).

— Экипажу, доложить о готовности систем корабля.

… — Есть доложить о готовности системы корабля, — бодро по всему ДК зазвучали ответы двух человек ЦУПу и звуки включаемых тумблеров.

— Минутная готовность!

…- Есть. Минутная готовность, принята.

— Ключ на старт!

… — Есть. Ключ на старт. Принято.

— Протяжка один!

… — Есть. Протяжка один. Включено.

— Продувка!

… — Есть. Продувка. Всё в норме.

— Ключ на дренаж.

… — Есть. Ключ на дренаж. Подтверждение получено.

— Подготовительная. Запуск энергонакопителя. Зажигание первой суборбитальной. Мощность на максимум!

… — Включено! Готово! Включено! Есть. Стрелка индикатора до упора!

— Предварительная…

… — Есть, предварительная. Работает.

— Промежуточная.

… — Есть, промежуточная. Всё в порядке.

— Главная, подъем.

… — Есть. Подъем. Пошла родная!!!

— Счастливо пути, ребята-а…

… — Поехали!!! — громкий голос настоящего Гагарина.

… — Да-а! Мы сделали это! — в полный голос от счастья завопил Валерка "Титов".

Дом культуры разорвал настоящий гремящий звук взлетающей ракеты.

По всем помещениям пронеся громоподобный рев. Звучало так, что казалось, взлетает не ракета, а весь ДК вместе с подвалом и чердаком отрывается от земли и несётся навстречу далёким звёздам. Грохот, скрежет, шум огня вырывающегося из сопла, смахнул с крыши стаю голубей. Тетя Глаша — вахтер от неожиданности перекрестилась и присела на дрожащий стул. Все кто находился в непосредственной близости к двигателям звездолёта (танцевальному залу и в нём) просто закрыли руками уши от неожиданности.

Через несколько секунд, когда слышимость более-менее вернулся к первым пассажирам межзвездного корабля, ЦУП продолжил свою работу…

— Десять секунд, полет нормальный… Давления в камерах в норме.

— Двадцать секунд, полет нормальный… Все параметры в норме.

— Есть выключение двигателя третей ступени. Ушла, родная.

— Есть разделение объекта с носителем…

… И голоса ведущих вместе со звездной увертюрой Андрея Петрова поглотила композиция "Magic Fly" группы "Space".[42]

… А мгновенно заполнившийся добровольцами-испытателями зал, почему-то не дожидаясь разогрева, отдельного напоминания и приглашения, в полном составе, (Вот, что значит первые пассажиры — комсомольцы!) сомкнулись в тесных, плотных рядах и начали танцевать.

"Пойти… или не пойти, вот в чём вопрос?

На, что решиться? Как же быть?"

Глубокое философское сомнение терзало душу профессора астрономии Уильяма Гамлета фон Воздвиженского. "Какую из двух возможностей выбрать?"

Академик, подобно древнему мыслителю Гераклиту из Эфоса, одиноко стоял в десяти метрах от входной двери в танцевальный зал и не мог решиться заходить ему внутрь или нет.

Голову учёного мужа разрывали десятки переживаний и сомнений: Одна, прекрасная светлая половина, желала оторвать страдальца от земли и птицей понести в зал, на зов музыки, для поиска прекрасной половины. Чтобы танцевать, кружиться, веселиться.

Вторая, тёмная злодейка, приковала страдальца якорной цепью к подоконнику, замуровала в бетоне по пояс, намертво вцепилась зубами в воротник и не собиралась никуда отпускать.

"Да… Я! Я, академик! Профессор! Несколько минут назад получивший овации за успешную лекцию перед огромной аудиторией! — седой бес подбадривал его, толкая в ребро. — "А значит надо просто взять и войти. А затем выбрать и пригласить на танец самую привлекательную партнершу!".

… "Ну-у, не-е-ет!", — навзрыд ревела рациональная половина. — "Я степенный, взрослый человек, давно на пенсии. Седьмой десяток пошёл. Какой с меня ухажер и кавалер? Лучше постою в сторонке, посмотрю издали, а ещё лучше сделаю "круг почета", попрощаюсь со всеми и пойду потихоньку домой. Время позднее. Пора ужинать и спать".

"Ага, сейчас, бегу в кровать и падаю! — упорно не сдавалась больная на всю лысую голову активная половина. — "Я что зря каждый день бегаю по парку и обливаюсь водой по утрам? Не-е-ет! Я, может быть, ждал такого случая всю жизнь. Сейчас завершиться очередная композиция — и сразу в зал! Сразу, без всяких разговоров и сомнений! Я! сказал!".

… "Ну-у, не знаю — не знаю. А вдруг там девушки не красивые? Кривые, да хромые, да рябые какие-нибудь! Нынешняя молодежь — не та, что ранее! Вот, тогда! были барышни глаз не оторвать! А сейчас…"

"Нормальные там девушки!", — академик принял полную боевую изготовку для поиска и покорения женских сердец. — "Вон, только погляди какие аппетитные пошли! Особенно та рыженькая, с третьим размером!".

… "Хорошо — хорошо! Согласен, наш размерчик!" — хитрющая нерешительность сделала вид, что согласилась. — "Так и быть, уговорил — идём в зал. Но! Только тогда, когда музыка будет другая — спокойная, знакомая. Не та, что сейчас. Будем медленная — тогда и пойдём!". Да! И насчет ярких женщин, тебе как учёному напоминаю: Слишком яркая раскраска в животном мире служит для приманки потенциальных жертв!

"Всё! Началась новая песня! Идём!", — Воздвиженский взял себя в руки, прогнал слабость, набираясь уверенности, настраиваясь на решение непосильной задачи.

… "Не-е! Эта музыка быстрая. Она не подходит! Войдём на следующую. Будет гораздо лучше! Я знаю, о чём говорю! Подождем. Тем более на входе давка. Куда спешить? Стоим, ждём следующую".

"Началась новая композиция. Всё! Без разговоров! Заходим в зал!".

… "Нет, ты что? Ни в коем случае! Как можно!? Под такое!? Танцевать? Веди себя спокойнее — люди кругом. Быстро только кошки родятся! Следующая, будет наша, точно!".

К переминающемуся от нерешительности с ноги на ногу профессору подошла девушка в пышном синем платье. Юное создание подняло на астронома свои миндалевидные глаза и произнесла…

— Алексей Петрович, — она назвала его по имени отчеству. — Не могли бы вы помочь мне?

… "Хорошенькая!" — тут же отметили обе спорящие половины. — "А какая у девушки замечательная фигура! — аппетитная мячиками грудь, рюмочкой талия, длинные в струнку ножки! И на лицо она картиночка!".[43]

Сердце старого ловеласа учащенно забилось. В груди теплым плеском заиграла радость. Дыхание стало прерывистым.

— Конечно, могу. А что надо делать?

— Товарищ Хлеборобов сказал, что вы умеете танцевать.

— Да… сударыня. Конечно, умею-с!

— Не могли бы вы станцевать со мной на сцене медленный танец. Понимаете, я — звезда. Через одну композицию будет песня про звезду. И мне нужен партнер на танец в паре. А у меня его нет.

— Так, так, так, — придавая себе значимость, как будто размышляет над просьбой, произнёс великовозрастный кавалер. Обе противоположности просто пищали от страсти: "Давай старый дурень! Соглашайся, соглашайся, соглашайся!".

— А что надо делать? — "юный" астроном моложаво затряс бородой. И улыбнулся своей фирменной, кривоватой улыбкой, от которой женщины сходили с ума… лет пятьдесят назад. — Это сложно?

— Всё просто. Берете меня за талию и медленно кружите под музыку на сцене.

— Сможете? — она подняла на него свои бездонные фиалковые глаза. И улыбнулась доверчивой и немножко застенчивой улыбкой, как бы просящей прощения за откровенность и прямоту.

— Ещё спрашиваете сударыня. Конечно-с. И с превеликим удовольствием.

— Ой, как замечательно! — девчушка захлопала в ладоши. Идемте со мной, я проведу вас через зал на сцену.

Звучащую из зала композицию перебил сигнал тревоги…

— Экипажу и пассажирам корабля! — раздался голос капитана звездолёта. — Получен сигнал "sos" с планеты "Атлантис". Первому помощнику вывести на динамики послание о бедствии.

— Есть, капитан! Включаю запись.

— Внимание! — неземное послание заполнило тишину зала.

— Внимание! — раздалось ещё громче.

— Мы — жители планеты "Атлантис", просим о помощи. Помогите, кто может. Кто может, помогите. Нужна энергия для жизни. Без неё мы погибнем. Помогите, кто мо…

— … жет, — остаток последнего слова совсем растворился в колонках.

— Компьютер! — первый помощник капитана Валерий "Титов" обратился к электронному мозгу корабля. Доложить информацию о планете "Атлантис".

— "Атлантис", — зазвучал механический голос электронной машины. — Планета земной группы. Является частью звёздной системы оранжевого карлика HD 40307g, расположенного в созвездии Живописца. Людей нет. Растительности нет. Суши нет. Полностью покрыта океаном. Населена разумными дельфинами.

— Повторяю, населена разумными дельфинами.

— Товарищи пассажиры! Я, Макс "Гагарин", капитан звездолета "Комсомол-77", принял решение помочь планете "Атлантис".

— Да! Правильно! Верно! Давайте поможем! — в зале раздались громкие выкрики поддержки.

— Комсомольцы! Спасём планету дельфинов!!! Поможем разумным млекопитающим энергией движения. Всем, кому не безразличны дельфины! Все кто находиться в зале, в фае, на улице и слышит нас! И стар и млад! Просим двигаться. Двигаться под музыку. Любым образом: руками, ногами, глазами, телом. Всем чем можете!

— Друзья! — в динамиках начала приливом нарастать волшебная композиция группы "Imperio" — "Atlantis". Зазвучал волшебный голос исполнительницы.[44]

— Мы, нужны дельфинам! Люди планеты "Земля", спасём наших далёких братьев по разуму…

Рёв музыки рвал тишину в клочья в переполненном помещении. В звучащем сплетении звуков было что-то необъяснимо жуткое и прекрасное. Мощные прожектора заливали каждый сантиметр пространства "настоящим космическим" ультрафиолетом.

Все белые парадные вещи комсомольцев: кофты, блузки, рубашки горели и переливались в движении причудливым лилово — фиалковым пламенем.

(Для создания небывалого эффекта, обычные лампы в юпитерах были поменяны на неоновые. Максим "случайно" нашёл их в подсобке среди всякого старья и барахла, оставшегося не то от стоматологического кабинета, переехавшего из ДК в другое здание, не то от позапрошлогоднего закупа на Новогоднее оформление районной ёлки, не то ещё от чего.

Тимофей Аркадьевич завхоз — он же по совместительству кладовщик со стажем на пенсии, так и не смог вспомнить, откуда взялись эти странные запыленные лампы серебристого цвета. Главное, что они подошли в патроны, потребляли столько же энергии сколько и обычные и ярко горели. А это! было самое важное, в его ответственной работе "снабженца").

Зал просто неиствовал, пульсировал и бился от созданного эффекта "зомбирующими" лучами. Фосфоресцирующий неземной свет становился все насыщенее. Прожекторы то разгорались подобно синим светилам, либо тускнели до полной темноты черных дыр.

Мелькающие руки, плечи, локти, спины, затылки, мертвецки — синюшные лица и темно-фиолетовые губы, безумные от происходящего глаза, казались ожившими частями неживой плоти, безудержно кипящей в атомном реакторе.

Воздвиженский двигаясь по залу, выхватывал стройные очертания девушек, — они были прекрасны и нереальны в холодном разноцветье густого и непроницаемого кислотно-фиолетового тумана.

На сцене извивались три фигурки, затянутые во что-то блестящее похожее на костюмы рыб или русалок. Они напоминали шелковичные коконы, только до чрезвычайности подвижные. Своим отлаженным движением танцоры активно подбадривали присутствующих астронавтов.

И вдруг! Всё завершилось. Фиолетовую полудрёму помещения заполнил свет множества мелких лампочек от новогодних гирлянд. Украшения были развешены гроздьями, переплетены лианами по потолку и стенам. Фонарики вспыхнули, замигали, переливами заиграли на мишуре, серебряным водопадом ниспадающим со всех сторон отразились в хрустальных люстра зала. Потолок исчез, и обомлевший зал будто взлетел к звёздам, в сверкающую алмазами синь.

— Уважаемые путешественники! — напомнили о себе ведущие дискотеки.

— Наконец-то нам удалось связаться с "Землёй", с Родиной, с дорогой нашей столицей — Москвой. Все ваши друзья, близкие, родные следят за этим смелым, беспрецедентным, героическим полётом. Они волнуются за вас, переживают. Ждут возвращения отважных "штурманов" и "капитанов". А для того чтобы было всё хорошо в полёте, чтобы вы не скучали вдали от родного дома, — просят включить для вас песню — талисман всех космонавтов — "Надежда".

— Товарищи! — голос Валерки "Титова" вибрацией ушел в сторону добровольцев. — Выполняем просьбу. Звучит песня в исполнении Анны Герман, "Надежда".

— Капитан корабля и его первый помощник! — компьютер неземным механическим голосом подключился к ведению танцевальной программы. — Просят "пионеров вселенной" проявить активность и пригласить милых дам на медленный танец.

— Повторяю, пригласить милых дам на медленный танец!

И где-то из глубины пространства, словно со стороны далёких и холодных звёзд, находящихся на миллионы световых лет за пределами нашей галактики, зазвучала прекрасная, душевная песня…[45]

Алексей Захаров (Он же среди корешей Лехан) шёл на танцы как положено, с опозданием.

— "Нет, в самом деле?" — рассуждал молодой подпольный коммерсант, насвистывая веселый мотивчик. (Лехан в свободное от работы время занимался перепродажей популярной западной музыки среди знакомых.)

… — "А вдруг, эти комсомольцы, как говорил Олежек, не найдя нормальной музыки, будут танцевать под песни в исполнении Любови Орловой, да ещё с тематикой про космос?".

— "Кстати, разве у неё в репертуаре были песни про космос?".

… — "Всё может быть!".

— "Чего она пела, там?" — "меломан-любитель" стал мучительно вспоминать творчество Народной артистки СССР, лауреата двух Сталинских премий первой степени и прочих, прочих, прочих многочисленных наград:

— … "И даже пень в апрельский день — березкой снова стать мечтает… — нет, это, вроде про весну".

— … "Удивительный вопрос — почему я — водовоз? Потому, что без воды — и ни туды, и ни сюды, — это вообще про водовоза и лошадь на водопое. И вообще, это пела вроде не она, а мужик какой-то с усами".

— "Ещё была песня про Волгу и домработницу… и всё, вроде".

… — "И подо что они собрались танцевать? Под водовоза?".

— "А-а-а!" — его вдруг осенило. — "Была песня — про луну!".

… — "Про пушку и луну", — поправил он себя. — "Точно! Была такая!".

— "Как она завывала, там… Я из пушки в небо уйду, диги-диги-ду, диги-диги-ду, диги-диги-ду!".

… — "И-и-и, что? Танцевать под это старьё?

Знаток советской ретро музыки даже остановился на несколько секунд от шальных выводов пришедших ему в голову…

— "В современной танцевальной культуре Орлова, образно говоря, вымерла, как в доисторические времена вымер динозавр и ему подобные гигантские пресмыкающиеся. А эти "Ботаники-комсомольцы-зоологи" собирались её оживить!!!

… — "Если это так? — Они ненормальные!".

Во дворе Дома культуры, возле входной лестницы, Алексея встретило непривычно много народа. Люди чего-то ожидали, переминались с ноги на ногу, ходили вдоль здания, плутали между колоннами.

В вечернем воздухе ощущалась, какая-та скрытая напряжённость.

В стороне от входа в помещение большая группа ребят, с красными повязками на рукавах, встав в круг, возбужденно вела переговоры.

На тротуаре возле клумбы стояли припаркованные два милицейских "газика". Недалеко от них притаилась черная волга с государственными номерами. Воробьи с деловым видом, что-то клевали на клумбе.

Алексей поднялся по лестнице. Прошел мимо крикливых афиш, что сообщали о танцах под радиолу в следующее воскресенье и что входной билет стоит полтинник. Протиснулся к двери.

— Ну, мооожно пройти, — длинная костлявая девчушка, умоляла седую вахтершу, перегородившую письменным столом дверной проём, впустить её вовнутрь.

— Бабушка-а, поймите! Мне надо на вокзал, срочно! У меня билеты на поезд. И через час отправление! А мне надо передать ключи девочкам от комнаты.

— Пропустииите… — она растерянно вздернула длинной косой. — Я только отдам и сразу обратно.

— Нет! — неуступчивой цербер грозно свела брови. — Ждите. Закончатся танцы. Выйдет ваша подруга. И и всё отдадите.

— Я тогда не успею на поооезд.

— А это не мои проблемы. Надо было думать раньше! Всё, милочка! Отойдите от входа!

— Куда прёте? — бдительный часовой обратилась к двум молодым особам пытающимся пройти внутрь.

— Что значит, прёте? — гневно возмутилась одна из девушек.

— Как вы разговариваете с нами? У нас репетиция по макраме! По расписанию! А то вы не знаете? Женщина, дайте пройти!

— Ты погляди, что происходит? — охранница даже приподнялась со стула.

— Выпучат глазёнки бесстыжие и лезут. Нет, и не было в субботу репетиции по макраме. Тем более вечером. Идите, отсюдава! А не то милицию позову. Они вас живо оприходуют в отделение на пятнадцать суток!

— Бабушка, пропустите! Нуу, пожалуйста, — загундели разоблачённые шпионки.

— Вы же знаете нас! Я, Таня. Она, Лена. Мы занимаемся в кружке "Хозяюшка".

— Идите отседова, кому говорю. Таня и Лена. Сказано не пускать никого. Значит никого. У нас! спец. мероприятие!

— Скажите, пожалуйста, — девчушки предприняли последнюю попытку пройти внутрь. — А нельзя как-то приобрести билеты на танцы?

— ??? — внутри боевого робота угрожающе заскрипели старые замшелые пружины.

— А может быть вам можно дать денег?

— Нельзя!!! — в глазах терминатора побежали цифры, возникли перекрестия, наводящиеся на цель. — Мы за деньги не продаёмся!

— Я к Олегу Рагозину. — Алексей смело подошел к импровизированному шлагбауму. "Уж его-то точно пропустят! Олега все знали в ДК".

— Он работает у вас звукооператором. Необходимо передать записи для танцевальной программы.

— Ваша фамилия? — неожиданно к столу подошел молодой лейтенант милиции. Строго прищурил глаза.

— Захаров, — растерянно произнёс Алексей. Он не ожидал присутствия органов на входе. И особенного интереса к его скромной фигуре. "Ничего себе задрипанная комсомольская дискотека! Как на границе — не хватает только часовых на входе с пулемётами и собаками".

— За-ха-ров, — медленно произнес милиционер, просматривая какой-то исписанный лист. — Не отмечена ваша фамилия в списке. Поэтому, ждите товарищ Захаров завершение мероприятия.

На втором этаже настежь открыли окна. И гул от музыки, который шел из коридора напротив танцевального зала, превратился в отчетливые звуки и слова.

Ведущий программы для исполнения очередного номера решил задействовать все колонки развешанные по Дому культуры.

— Бах-бах-трах… Бум-м-тра-рах! — стоящие у входа услышали четкие громкие звуки стрельбы. А затем раскатистый звук от взрыва.

Здание вздрогнуло, как будто в него со всей дури всадили снарядом из артиллерийского орудия.

Стоящие на ступеньках, пригнулись от неожиданности. А многие даже присели, закрыв от громкого звука уши.

Пожарная сирена заполнила пространство перед ДК.

— Внимание, — запоздало захрипел мужской голос.

— Опасность! Опасность, внимание. "Комсомолец-77" преследуют межзвёздные истребители класса "ЭКС-трайд". По нам открыт прицельный огонь из триоловых излучателей.

— Обработка информации о кораблях — преследователях завершена! — Это космические пираты!

— Повторяю, космические пираты!

В ответ на слова об опасности, на весь двор Дома культуры, раздалась музыка из кинофильма "Новые приключения неуловимых", а затем зазвучала песня "Погоня".[46]

— Первый помощник! — продолжался диалог ведущих на фоне звучащей композиции.

— Слушаю.

— Включить нагнетатели, подать мощность на позитронные щиты защиты. Открыть ответный огонь из плазменных и фотонных пушек.

— Есть.

— Пассажиры! — Макс "Гагарин" обратился к гостям мероприятия. — Не чувствую вашего движения! Не вижу ваших рук. Давайте поднимем их и в танце начнём "отстреливаться" от космических пиратов, так как это делают девушки на сцене.

— И-и-и-и, начали…

— Тах-тах-тарах-тах… пиу-пиу-пиу, бамс-бумс-бамс, бабах-бах, — звуки стрельбы и взрывов отчетливо раздавались в зале и во дворе.

.

— Пираты блокируют наши выстрелы, — новый отчет компьютера. — Количество преследователей увеличилось. Защита пространственных щитов на минимальном уровне. Часть магнитометрических отражателей уничтожена. Энергия звездолёта падает. Возникла опасность повреждения корабля.

— Повторяю, возникла опасность повреждения корабля!

— Ребята! Девчата! — новое обращение к звёздным стрелкам помощника капитана. — Ну, что же вы! Комсомольцы! Давайте! Ещё немного, ещё чуть-чуть. Последнее усилие — оно самое трудное!

— Подготовить для стрельбы боевые позитронные фазеры, — отчетливый голос Максима активно подбадривал танцующих в зале.

— Квантовые зет-излучатели на полную мощность. Активировать фотонные пусковые установки. Запустить тяжелые многоцелевые бета-лазеры, применить турбоволновое оружие.

— Есть! Готово. Жду вашего приказа!

— Огонь. Огонь. Огонь из всего, что имеем.

— Есть, огонь из всего, что имеем!

К стреляющим пассажирам звездолёта, присоединились все, кто находился в холле, коридорах Дома культуры и многие из тех, кто был на улице. Особо разгорячённые схваткой, начали палить очередями.

— Ура, ребята! Пираты отступают. Бегут. Их флот разваливается под огнём нашего оружия!

— По-бе-да!!! — начали ликовать ведущие вместе с присутствующими в зале. Да так громко, что стёкла в открытых окнах задрожали, а воробьи, сидящие на клумбе, стаей взмыли в воздух.

"Нифигасе!" — Лехан открыл рот от удивления. Начал недовольно возмущаться. — "Они, что! под это… танцуют?".

— "Какой-то массовый психоз!", — Алексей спустился с лестницы и отошел от входа на несколько метров. Мало ли, что может упасть с крыши от звука колонок. С них станется!

"Конечно, это не Любовь Орлова с её "Диги-диги-ду", но и нормальной танцевальной мелодией, ЭТО, не назовешь!".

… — "Нет! Верно, сказал Олежек — больные! На всю голову больные!".

— Уважаемые астронавты! — Валерка "хрипя во все связки", всячески пытался подражать голосу диктора с Центрального телевидения. — Через несколько минут космолёт "Комсомолец-77" вернётся в "Солнечную систему". Место прибытия, третья планета от звезды — "Земля".

— На момент прилёта температура за бортом, то есть в открытом космосе, всего на три градуса выше значения абсолютного нуля и составляет минус двести семьдесят градусов по Цельсию. Солнечный ветер слабый, имеет устойчивое встречное направление и движется со скоростью четыреста километров в секунду. Метеоритов, комет и других космических осадков при заходе челнока на посадку не ожидается.

— Друзья! — Максим подключился к общению с гостями. — Вот и подошло к концу наше танцевальное путешествие. Капитан межзвездного корабля Максим "Гагарин" и его первый помощник Валерий "Титов", а также экипаж корабля в составе танцевального коллектива "Березки", прощаются с вами.

— Давайте, в завершении программы, поаплодируем всем, кто принимал участие в первом межгалактическом полёте. И в конце танцевального вечера под ваши громкие, дружные аплодисменты и звуки финальной песни поименно вспомним всех, кто стоял у истоков советской космонавтики:

Тишину зала медленно стали заполнять аккорды самой космической композиции конца 20 века "The Final Countdown" группы "Europe".[47]

На её фоне торжественно звучали голоса ведущих…

— Отца русской космонавтики — Константина Эдуардовича Циолковского.

— Создателя первого пилотируемого космического корабля — Сергея Павловича Королёва.

— Первого человека, совершившего полёт в космос — Юрия Алексеевича Гагарина.

— Первую женщину — космонавта — Валентину Владимировну Терешкову…

И вдруг в конце списка, этого явно никто не ожидал, под звуки радушных выкриков и гула громких аплодисментов, раздался сперва робкий, а затем всё более усиливающийся живой голос Максима…

Ведущий программы пел легко. Чувствовалось, что у него хорошо поставленное дыхание. Голос звучал низковато, не затуманенно. В самом тембре голоса было нечто странное и привлекательное…

— Нифигасе!!!! — танцоры в едином порыве стали хлопать ещё громче и подпевать слова припева, тут же понравившейся супер — пупер — мега — вега — дега (А по другому и не назовёшь) песни. И вместо того чтобы идти на выход из зала, (Как настойчиво просили вахтеры) с горящими глазами продолжили смотреть друг на друга и яростно "работать" руками, ногами, всем телом.

Надвигающаяся ночная темень ещё боролась с настоянной за вечер серостью в спальне. В комнате медленно размывались объекты, их очертания таяли в наползающей черноте. Всё было спокойно и умиротворенно. Еле слышно тикали настенные ходики. Понимая всю важность и ответственность своей жизненной миссии, часы не просто шли — они стояли на страже времени, зорко вглядываясь вдаль.

На коврике у кровати чутко посапывал ещё один сторож — щенок Бульба. За стеной уже давно мирно спали родители.

И только новоявленный самый лучший ди-джей "всех времен и народов" Валерка Смирнов, укутавшись одеялом, никак не мог успокоиться, унять дрожь. Он вертелся на кровати с боку на бок, пытаясь заснуть после умопомрачительной дискотеки.

Да разве же после такого заснешь!

Валерий Аркадьевич Смирнов "стоял" у порога новой жизни. Чувства радости, тревожного ожидания, больших надежд будоражили его голову. Сердце то замирало, то начинало пульсировать от переполнявших его душу эмоций…

"Всё прошло хорошо! Да-а! Всё было просто замечательно! Программу мы провели — супер! Все хвалили меня с Максом! Даже Хлеборобов! Все говорили, что мы лучшие! Утверждали, это было нечто! А наша программа — просто улётная! И такой, никто никогда не делал! И даже Анютка Ракиткина! Даже она, после танцев, забыла своего Ромку, и широко открыв глаза, смотрела только на меня! И ещё!!! Она пригласила меня завтра к себе в гости, чтобы переписать музыку. Да-а! Меня! Одного! К себе! Домой! Есс! Есс! Есс! Ребята, это просто клёво!".

Валерка медленно открыл не желающие засыпать глаза, встал с кровати, подошёл к окну…

Небо над Москвой заполнилось грифельно-темными тонами. Последние отблески вечерней зари потухли. Улица была тихой и пустынной. Мерцая, вдаль убегали трамвайные и троллейбусные провода. И лишь парень с девушкой стояли у тротуара и с надеждой поднимали руки при виде такси. Но те не останавливались — должно быть, торопились в парк — и исчезали, исчезали во тьме, подмигнув зеленым глазком.

А тем временем спать совсем не хотелось. Странные щемящие душу чувства никак не хотели покидать голову "космического зажигателя вселенной"…

"А как смотрели на нас с Максимом все красивые девчонки!? Вы видели, а?", — Валерка блаженно зажмурился.

"Как кричали, хлопали мне? Да, я такой! Я, талант! Может быть даже гений! А девушки с танцевального коллектива "Березки"? Какие они все миленькие, хорошенькие! А фигурки какие? А двигаются как? Особенна та тёмненькая с фиолетовыми глазами! Другой такой в целом свете нет! Она гораздо красивее Анюты! Вот бы с ней познакомиться? Конечно, познакомимся! Я же теперь известный ди-джей. Звезда дискотек! Кто же откажется дружить с таким парнем как я? Да ещё у которого есть такая музыка? И такой друг, как Максим! Правильно — никто! Надо будет ей тоже дать переписать песни! А что? Мне не жалко".

Звезда диско, скосил глаза на будильник, но стрелки неясно расплылись по циферблату.

Он взял часы, поднес к самому лицу.

— Первый час! — Валерка удовлетворенно завалился на кровать. Сонно потянулся. Зевнул во весь рот. Повернулся на бок.

Несколько секунд щемящая странность барахталась в его взбудораженном мозгу, затем окрепла и, осознанно, превратилась в какое-то удивительное состояние тревоги. Занозой засело в мозгу, заныло, засвербило.

На кухне вздрогнул холодильник — включился, забормотал что-то на своем морозильном языке и пошел тарахтеть, бархатно и низко.

"Так, я пришел вчера поздно", — умиротворенно бубнил лежащий на кровати. Он настойчиво пытался разобраться в возникшем беспокойстве. Мысли проносились где-то далеко, почти на затворках мозга.

— Родители легли спать рано. Бульбу выгуляли вечером. Вон, довольный дрыхнет на коврике у кровати.

— Чайник на кухне, выключил?

… — Выключил.

— Электроплиту?

… — Тоже.

— Вроде, больше ничего не включал?

… — Нет.

Однако чувство чего-то нехорошего по-прежнему не проходило. Более того, оно усиливалось. Нечто явно неуместное присутствовало в маленькой спальне, из которой ещё не вытекли вечерние сумерки.

— Я пришел поздно, — Валерка начал пересказывать произошедшие несколько часов назад события.

— Переоделся. Достал бобины с записями из сумки и убрал их в ящик стола, где они и раньше лежали.

… — Сразу достал и убрал?

— Конечно!

… — А сумка где?

— Осталась на кухне.

… — Точно?

— Да.

… — А катушки с записями?

— В столе.

Внезапная сила подбросила будущую знаменитость с кровати. Не доверяя себе и своей памяти, он пулей подлетел к столу. Поспешно не зажигая света, открыл ящик. Начал там шарить руками.

??? Бобин с музыкой не было на месте!

Проклиная всё на свете, Валерка ринулся в кухню. Нашел сумку. Высыпал содержимая на пол.

??? Записей не было!

Валерка вихрем носился по квартире. Из спальни на кухню. И обратно. Выдвигал — задвигал ящик. Вытряхивал сумку. В голове нарастал звон и грохот. По телу разливалось липкое, холодное, цепенящий чувство непонимания, которое выжимало все остальные чувства, обезволивало, обессиливало его, оставив место лишь для вопросов, крутившейся в голове нескончаемой каруселью…

— Как же так? Куда же они делись? Это же невозможно? Мне же дали их на хранение! Что же я завтра скажу Максиму? Ребятам? С чем же я пойду знакомиться к девчонкам? Я же обещал?

Медленно крутятся бобины на магнитофонах. Приглушенно горят небольшие лампочки на аппаратах. Чуть шурша, по-змеиному, запись с одной катушки переписывается на другую. А затем с записанной, переносится ещё на одну. И ещё…

На столе в небольшой каптерке звукооператора, помимо двух работающих магнитофонов, разбросаны разноцветные катушки с записями, различные провода, круг изоленты, термос с чаем, засушенные огрызки хлеба, чешуя от семечек, в углу одиноко притаилась открытая бутылка "Вермута".

Мелодия заводила, переливалась серебряными звездами высоких тонов, брызгала желтыми искрами и кружила в упругом пульсировании оживших басов…

— Ништяк песенка! — у человека неопределённого возраста, с вытянутым, ничем не привлекательным лицом, похожим на подчищенную печать в фальшивом паспорте, глаза были полны восторга. Он замирал, прослушивал очередной куплет, а потом начинал радостно барабанить по столешнице и выкрикивать…

— Что это? Где они взяли это? Я раньше не слышал ничего подобного! Ритм просто улёт! Проигрыш — чума! Мелодия — бомба!

— Как жаль, что удалось записать всего одну песню! Почему я не догадался писать всю программу с начала? Это был бы фурор! А ведь можно было составить такой альбом! Такую запись!

Подпольный аудио-пират усмехнулся своей обычной кислой усмешкой. Он был возбужден, глаза блестели, и капли пота обильно стекали по вискам.

— Блин! Пока сообразил, что к чему. Пока нашёл магнитофон. Пока подключил. Настроил. Уже конец мероприятия. А композиция вообще бомба. Крутяк! Если у Лехана такой нет, то он мне за неё отвалит бабла… столько?!

… — Интересно, а сколько? — Олег Рагозин поднял голову и на минуту задумался, подсчитывая выручку. Его глаза забегали с предмета на предмет, словно потеряли ориентировку в пространстве. Похититель чужой музыки зачем-то обслюнявил палец и начал махать им, складывая цифры столбиком в уме.

В итоге оказалось немного.

Подпольному коммерсанту пришлось выпить вина и заново всё пересчитать.

Получалось чуть больше, но не столько сколько хотелось.

Пересчитал в очередной раз…

Запутавшись в вычислениях, словно олень в упряжке, счетовод отмахнулся от несвязных цифр и с обидой произнес…

— Всё равно маловато будет!

… — Нет уж, Лёшенька, дудки! Жмот, ты! Фиг ты получишь запись! Я не лох, как некоторые! Я завтра катушки по студиям разнесу! И если у них нет этой песни? Я столько лавэ получу?! Сколько?

Олежек во всю комнату развёл руки, смешно вытянул губы трубочкой, закатил глаза и произнес последние слова в нос.

— Во-о-о, сколько!

… — Точняк, — в ответ самому себе авторитетно покачали головой.

— Это я понимаю нормальная такса за записи! А ты Лехан, жмот! Платишь одни копейки. Поэтому сиди без записей, жмотяра!

Шел третий час ночи. Время остановилось и раздвинулось. Секунда стала длинной, как минута, а минута — как час. К этому времени человеческие нервы, испытав все перегрузки минувшего дня, неоднократно сдобренные "Вермутом", переходят на второе дыхание, раскрепощаются, становятся совершенно незащищенными. Хмельные мысли, затуманившие голову, начинают ходить неизвестно где, сонно шарахаясь и спотыкаясь друг об друга.

Новая барабанная дробь по столу, глубокий зевок и обращение к себе любимому…

— Олежек, а если у тебя спросят, кто поёт? И почему по-русски?

… — А-а-а, — шваркнули носом. И красноречиво помахали указательным пальцем перед лицом. — Скажу, эмигранты тоскуют! По Родине! По любимому дому! Далеко, за границей оборвалась связь с родными. И вот они, тоскуя, спели свои песни и привезли их послушать бывшим соотечественникам.

Очередной стакан креплёного вина и закусь "свежим" сухарем расширили каморку "художника", наполнили окружающее пространство яркими красками и приятной музыкой. Создали иную реальность, в которой продолжился внутренний диалог творца, и подсчет будущей прибыли от звукозаписывающей деятельности…

— Во сколько же оценить мои записи?

… — Десять? Двадцать? Тридцать? — складка легла у звукооператора на переносице, словно он собирался чихнуть. Пальцы начали вновь выписывать в воздухе кренделя, совершать расчет в строчку и столбиком, работать с трехзначными цифрами. Сводить их в формулы, добавлять неизвестные величины.

Спустя несколько минут, когда бутылка полностью опустела, а обсуждение будущего гонорара подошло к логическому завершению, было заявлено четко для всех присутствующих…

— Скажу, больше… Мой родной брат лично подогнал для меня крутейшую запись с Германии. Или из Англии, я не помню точно откуда! Ан, нет! Вспомнил! Она была из Ю ЭС ЭЙ! (Ну, по нашему, по простому это Соединенные Штаты Америки) Да! Точняк! Именно оттуда он и привёз свой единственный экземпляр. Такого больше нет ни у кого, ясно! Привёз с Аляски через Канаду на поезде, а потом на пароходе! А это далеко, и значит… что? Что стоит эта запись — дорого! Очень дорого!

Трудоголик склонился над столом. Засыпая, положил буйную голову на плечо, продолжая бормотать…

— Надо будет заказать братану Кольке привести ещё несколько песен — тогда можно будет купить "Москвич" или даже "Жигули"…