Диалоги рептильного мозга

Глава 5. ПЕРЕД СНОМ

Я дошел из бара прямо до дома — шел по Москве часа три, просто так, без цели. Алкоголь выветрился совершенно, и жизнь казалась невыносимой. Уже дома меня окончательно добил звонок. Позвонил мой доктор — немецкий посредник.

— Лох! — так решительно начал он разговор. — Я хочу, чтобы ты быстрее отдал свои деньги. Я волнуюсь, что дело затянется, ты с кем-то посоветуешься и передумаешь. Очень хочу, чтобы ты передал мне их прямо сегодня! Мне это важно, а то потом билетов в Таиланд может не быть!

Я молча сбросил звонок и заблокировал контакт доктора.

Прав был Генка.

Ну вот и всё, подумал я. Нет никакого доктора, никакой клиники, никакой надежды. Друга нет, денег нет. Таинственной лаборатории нет. Работы больше нет. И не найти другую — я же теперь общаться с людьми не умею. И Даши у меня тоже нет. Через две недели она вернется и… как мы с ней будем говорить? Она откроет рот — и какую правду я услышу? Кто тебя так мерзко постриг? Я отлично провела время, весь наш театр на гастролях так трахается, как тебе и не снилось? А я ей что скажу? Твоя любимая особенная дочь — проблемный урод, я ее ненавижу и никогда не полюблю? Мне на нее плевать, я врал тебе в сообщениях, что слежу за ней, кормлю, вожу в школу, а сам…

Я вдруг похолодел.

Не может быть!!!

Да сколько же времени прошло?! Три дня?! Четыре?!! И все это время Настюшка сидит там одна?! Без еды?! Без школы?!

Через три минуты я уже был в такси и мчался на север города.

Отперев дверь, я влетел в комнату.

— Настюшка! — закричал я с порога. — Настюшка, как ты?

Настюшка вышла из комнаты.

В одной руке у нее был любимый плюшевый медведь, в другой — третий том старой советской энциклопедии.

— Яичницу, — ответила она удивленно. — А огурцы были в холодильнике.

— Огурцы, — повторил я растерянно.

— Нет, — возразила Настюшка. — Одна не ходила, раз мама не велела. Пропустила школу в четверг.

— А что же ты делала?

— Как обычно — читала книжки, смотрела мультики, играла на планшете.

— Послушай, у меня такое творилось в эти дни…

Настюша вдруг взяла меня за руку.

— Ты ни в чем не виноват! — улыбнулась она. — Со мной все хорошо. Это тебе больно. Не надо.

Я ошарашено сел на пол.

— Так, что происходит?! Ты… Ты со мной разговариваешь?!

— Это ты со мной разговариваешь! — удивленно ответила Настюшка.

— Так ты умеешь говорить?!

— Умею. С детьми умею, со взрослыми хуже. С мамой умею, но не всегда. Я хорошо говорю только с Яной, это моя подружка.

— У тебя есть подружка?

— Мы в больнице познакомились, у нее тоже синдром Клеймера. Только маме не говори, ей не нравится, когда мы с Яной переписываемся. Я могу нормально говорить только с Яной. И с тобой теперь тоже. Ты сегодня меня слышишь.

— А раньше я не слышал?

— Нет.

— А раньше ты не слышала, что я говорю?

— Слышала. Что я урод. Что я психический инвалид. Что я проблема в доме. Что если бы не я, вы бы с мамой были счастливы.

— Господи, стыдно как, — я закрыл лицо руками.

— Не переживай, мне все так говорят! — успокоила Настюша. — Я привыкла. И в школе, и в магазине, и на улице, и врачи в больнице. И мама тоже так говорит.

— Настюша, поверь, но я…

— А я знаю. Это ты тоже говорил. Что хочешь меня вылечить, что готов ради этого на всё.

— Охренеть, — я глянул на часы. — Ладно, пока у вас внизу магазинчик работает, я сбегаю куплю тебе еды… — И вдруг осекся. — Черт, там прилавок, надо говорить с продавцом…

— Ты теперь не умеешь покупать еду? — догадалась Настюша.

— Теперь не умею, — признался я.

— Значит, у тебя теперь синдром Клеймера?

Я задумался.

— Ну да, — сказал я наконец. — Это все объясняет. У меня теперь синдром Клеймера.

— Ты заразился от меня? — испугалась Настюша.

— Нет, что ты. Совсем в другом месте.

— Хочешь, я научу тебя покупать еду?

Я посмотрел на Настюшу. Она не шутила.

— Ты? Научишь меня?! Покупать еду?

— Ну да. А кто тебя еще научит? У меня девять лет синдром Клеймера. Я многому научилась. Даже в школу теперь хожу.

Мы возвращались из магазина. Одной рукой я держал настюшину ладошку, другой — пакет с продуктами. Настюша терпеливо объясняла мне новые правила жизни.

— Говори коротко. Чем меньше слов — тем понятнее. Очень помогает указывать пальцем. Дайте этот кефир, это молоко, триста грамм этой колбасы. Если человек противный — не говори с ним никогда, молчи или убегай. Иначе он услышит всё, что ты о нем думаешь. И будет неприятно вам обоим.

— Так вот почему ты со мной не разговаривала!

— Но теперь-то ты приятный! Слушай дальше. Прежде, чем что-то сказать или написать — остановись и подумай: почему ты это хочешь сказать? Не что ты хочешь сказать, а — почему. Почему ты сейчас тратишь силы и время, чтобы это сказать? Что тебя заставляет это делать? А то знаешь, как бывает: я спрашиваю у себя в Инстаграме…

— У тебя есть Инстаграм?!

— Да, только тайный. Маме не говори пока. Я пишу в Инстаграме: если у вас есть ненужный детский велосипед, подарите мне.

— Тебе нужен велосипед? Я тебе куплю!

— Мне уже подарили, поможешь забрать? Но ты не перебивай, ты слушай. Вот мне пишут ответы. Знаешь, что мне пишут?

— Догадываюсь. «Я очень крут».

— Ты зна-а-аешь! — улыбнулась Настюша. — «Я очень крут». «У меня все супер». «Я великий эксперт по велосипедам». А еще: «ты неправильная», «я лучше, чем ты». А бывает, еще пишут: «я здесь, обратите на меня внимание!» Или: «мне одиноко, поговорите со мной кто-нибудь». Или: «мне очень больно, и я хочу написать такое, чтобы тебе тоже стало больно». Но я же всё это читаю! А они-то даже не догадываются, что я умею читать! А если им рассказать — обижаются, говорят, что ведьма и читаю мысли. Но они же сами свои мысли мне пишут! Просто думают, что модели велосипедов перечисляли, а не это всё… Но я же умею и исходник прочесть — транслятором на другой язык…

— Ты тоже догадалась читать текст через транслятор? — изумился я.

— Ну да, давно. Но ты слушай главное, дядь Лёша. Вот зачем они это пишут? У них же нет велосипеда для меня. Вот у одной девочки был, она написала: я отдам тебе велосипед. И как транслятором не очищай, ее слова не изменятся, потому что искренние. Хотела отдать мне велосипед — ровно это и написала. А остальные хотели сказать, что крутые или им больно. Но плохо не это. Плохо, что они тоже слышат всё, что я говорю! Поэтому прежде, чем сказать, я всегда себя спрашиваю: почему я хочу это сказать? Почему?

— Ты рассуждаешь как взрослая.

— Я много читаю, — засмеялась Настюша.

Мне пришла в голову идея.

— А ты поможешь мне написать письмо?

— Почему ты его хочешь написать?

— Потому что меня уволили с работы, и я хочу вернуться.

— Так и напиши.

— Так не поймут. Мне надо соврать — написать, что у меня погиб друг, поэтому я был болен.

— Я помогу тебе соврать, — кивнула Настюша. — Я умею немножко. Только маме не говори. Мы напишем твое письмо. Я думаю, ты быстро научишься всему снова. Я помогу.

Потом мы вместе лепили вареники и смотрели мультики. А перед сном Настюша попросила почитать ей какой-нибудь справочник.

— Почему справочник? — удивился я.

— Потому что мы можем читать только справочники и энциклопедии. А в книгах мы прочтем другое, совсем не то, что хотел написать автор. Хочешь прочту тебе какую-нибудь книгу… из книг?

Настюша встала на табуретку и наугад достала с многочисленных дашиных полок потрепанный томик.

— Вот послушай. Не знаю, как начать.

— Ты читай с начала.

— Так я и читаю. Не знаю, как начать. Проклятье, никогда не знаю, как начать роман…

И вдруг в прихожей щелкнул ключ.

— Мама! — закричала Настюша и бросилась к двери.

В прихожую вбежала Даша.

— Я ужасно волнуюсь! — сказала она. — Я все бросила и прилетела! Лёша! Ты мне слал такие дикие сообщения!

— Я люблю тебя, Даша! — сказал я и обнял ее.

— Я люблю тебя, Лёша! — прошептала Даша и прижалась ко мне.

— Я люблю вас! — сказала Настюша и обняла нас, насколько хватало её рук.

3 ноября 2021, Москва, Чертаново