Диаммара

Глава 14. НАСЛЕДНИК И ЗАЛОЖНИК

Мару разбудили голоса и грохот шагов.

— Что происходит? — сонно спросила она.

— Рабы возвращаются на ночлег, — ответила кружевница.

— Чего? — Все еще туго соображая спросонок, Мара встала и выглянула за дверь. Мимо домика длинной вереницей шли усталые люди. Вглядываясь в толпу, Мара заметила среди них знакомую низенькую фигурку.

— Паррик! — заорала она громовым голосом, которому ее научил Форрал.

Толпа заволновалась.

— Прочь с дороги! Да пропустите же! — Паррик упрямо пробивался к Маре, расталкивая людей. — Чтоб вам провалиться, дайте же мне пройти!

Вырвавшись из толпы, Паррик на мгновение замер, а потом, не говоря ни слова, бросился к Маре и обнял ее так, что едва не задушил. Они долго стояли так — молча, ибо были не в состоянии выразить охватившие их чувства.

Начальник кавалерии обитал в небольшой пещере, где, кроме него, жили еще десятка два рабов, поэтому, немного придя в себя, они вернулись в домик кружевницы. Лисия была весьма довольна случившимся.

— Грош нам цена, если мы перестанем помогать друг другу, — убежденно заявила она. — Чем-то же мы должны быть лучше этих ублюдков, которые называют себя нашими хозяевами.

Мара укоризненно покачала головой:

— Что за язык, Лисия! Глядя на тебя, никогда не подумаешь, что ты знаешь такие слова. Кружевница залилась краской.

— Собственно говоря, раньше я их и не знала. Я была обыкновеннейшей старой девой, чопорной, правильной и скучной до невозможности. Ну а здесь я многому выучилась у бывших воинов и ремесленников.

— Как же туг не ругаться, когда тебя держат в рабстве эти проклятущие фаэри, — поддержал ее Паррик.

Поскольку приближался час вечерней кормежки, тактичная Лисия сказала, что принесет еды на всех, и оставила их вдвоем. Паррик поведал Маре о безумии Ваннора и набегах фаэри, а та, в свою очередь, рассказала обо всем, что с ней приключилось после того, как она покинула Нексис, чтобы проводить Д'Арвана в Долину.

Когда Мара закончила, Паррик издал долгий протяжный свист.

— Значит, все это время ты была единорогом? Просто не верится!

— И тем не менее это правда, — заверила Мара. — Интересно, что он на этот раз для нас придумает. — Она потрогала свой ошейник. — Ну да ладно, это моя история. А вот что мне не ясно, так это что произошло с Ваннором. С чего это ему взбрело в голову атаковать фаэри?

Паррик сокрушенно покачал головой:

— Сам не могу понять. На самом деле, Мара, это нельзя было даже назвать атакой. Они просто подождали, пока мы сами сюда придем, а петом окружили нас какой-то магией, так что ни туда ни сюда, и начали молотить с воздуха. Сангра погибла… — Паррик печально вздохнул. — Ты же знаешь, старина Ваннор всегда был разумным человеком. За это время мы с ним здорово подружились, и я даже представить не мог, что в один прекрасный день он свихнется настолько, что отправит нас прямо в зубы этим подонкам. Мы все, в том числе и Дульсина, втолковывали ему, что он погубит сотни людей, — только он нас вроде как и не слышал. Из-за этого они с Дульсиной разошлись. Это выглядело так, словно… — Паррик передернул плечами. — Не сочти меня мнительным, Мара, но, по-моему, в тот момент он просто перестал быть самим собой. Мне казалось, что я говорю с совершенно незнакомым человеком и притом крайне неприятным. — Начальник кавалерии помолчал. — Ну вот, и в конце концов он своего добился. Сказать по правде, в то время его уже начали побаиваться. У всех было такое чувство, что он способен буквально на все. Как будто этот яд отравил ему голову…

— Какой яд? — быстро спросила Мара. — Ваннора кто-то пытался отравить?

— Проклятие, я и забыл, что ты об этом не знаешь! Кто-то пытался, да только мы до сих пор не знаем кто, и эта попытка едва не увенчалась успехом…

Мара затаив дыхание слушала рассказ Паррика о покушении на Ваннора и о землетрясении, которое произошло почти сразу же после этого.

— Так вот отчего город разрушен, — пробормотала она. — А я думала, это фаэри.

— Фаэри тоже в этом смысле постарались, — горько заметил Паррик. — Особенно после нашей «атаки». Она все-таки здорово их разозлила.

— Это точно, — послышался из-за двери голос Лисий. Она вошла и, положив еду на стол, повернулась к Маре. — Они налетели на Нексис, как стая бешеных псов. Никто их не ждал, а защитить нас было некому, всех лучших воинов Ваннор отправил в поход. Они хватали всех подряд… — Лисия впилась пальцами в край стола. — И те, кого они унесли с собой, — счастливцы, потому что на одного похищенного приходилось трое убитых. Мне все-таки легче, чем многим. По крайней мере у меня не было семьи… Я видела, как они швыряли детей под копыта своих огромных коней… Люди кричали, дома полыхали… — Она затрясла головой. — Такое творилось, что не опишешь словами. Говорят, они ворвались в усадьбу господина Ваннора, и его тоже унесли, но я его здесь не видела. — Его держат где-то в башне, отдельно. — Голос ее стал жестче. — И правильно делают, потому что, если бы господина Ваннора привели сюда, его бы здесь просто разорвали. Я только надеюсь, что он видел все, что видела я, и, если на земле есть хоть какая-то справедливость, запомнит это на всю оставшуюся жизнь.

Послышались твердые шаги, и на пороге возникли шестеро охранников, высоких, мрачных и суровых. К удивлению Мары, один держал в руке ворох одежды.

— Ты и ты, — сказал он, указывая на Паррика и Мару. — Оденьтесь и ступайте за мной. Вас призывают.

— Боги милосердные! — воскликнул Д'Арван. — Что ты с ним сделал?

— Я? Ничего. — Вытащив меч, Хеллорин легонько кольнул им человека, стоящего перед ним на коленях. Ван-нор дернулся от укола, но его лицо, на котором, казалось, навеки застыл беззвучный крик боли, не изменилось.

— И давно это с ним? — с жалостью в голосе спросил Д'Арван.

Хеллорин пожал плечами:

— Да с тех пор, как его сюда принесли. Мы его заперли, он всю ночь клял нас на чем свет стоит, а утром уже был в таком состоянии. Мне пришлось приставить к нему двух слуг, чтобы кормили его и обхаживали. Сам он ни на что не реагирует и ни на что не откликается, словно его мучает какая-то глубокая, невыносимая боль.

— Почему ты сохранил ему жизнь? — спросил Д'Арван.

Хеллорин снова пожал плечами:

— Из любопытства. Может быть, за время нашего отсутствия смертные сильно изменились, хотя я в этом сомневаюсь, но атака на нас, предпринятая этим человеком, была лишена всякого смысла. Чтобы бросить нам вызов, надо быть по крайней мере чародеем. — Хеллорин обернулся и пронзил Д'Арвана цепким, проницательным взглядом. — Ты уверен, что этот человек па самом деле таков, каким кажется?

Теперь настала очередь Д'Арвана пожимать плечами.

— Ориэлла говорила мне, что Миафан способен на расстоянии управлять чужим мозгом, — неохотно признался он. — Но, насколько я знаю, это возможно только с согласия человека. А Ваннор никогда не позволил бы собой управлять.

— Кто их поймет, этих смертных, — с презрением бросил Хеллорин. — Правда, Мара твоя выглядит довольно разумной девушкой, но это еще не повод считать таковыми и остальных. Значит, ты говоришь, что никакой хитроумный чародей не смог бы подчинить себе разум смертного так, чтобы тот об этом не знал?

— Я бы, например, не сумел, — ответил Д'Арван. — Но ведь я никогда и не пытался. Впрочем, даже если Ван-нор — марионетка какого-нибудь чародея, почему же тот не внушит ему мысль о самоубийстве или не прикажет шпионить за вами?

— Вот это тебе и предстоит выяснить.

— Мне? — изумился Д'Арван. — Да как же я могу это сделать?

— Слушай, — нетерпеливо сказал Хеллорин. — Для нас, фаэри, смертные — совершенно незнакомые существа. Но ты, потомок чародеев, должен в них разбираться. Покопайся у него в голове и найди там ответ на мои вопросы. Ты поставил условие, чтобы я отпустил Ваннора? Ну так вот, прежде чем его выполнить, я хочу удостовериться, что разум этого смертного — если у него вообще осталась хоть капля разума — свободен от влияния Волшебного Народа. Но если это не так, боюсь, я не смогу выполнить своего обещания… — Владыку Леса перебил почтительный стук в дверь. — А, это, наверное, твои смертные пожаловали. Войдите! — громко произнес он.

— Уберите свои грязные лапы! — послышался голос Мары. Потом дверь распахнулась, и воительница ворвалась в комнату. На ней была длинная мужская рубаха до колен — и больше ничего. За ней вошел Паррик в таком же одеянии и таком же настроении.

Мара с порога набросилась на Хеллорина:

— Ах ты, грязный выродок! Мерзавец! И я, подумать только, еще называла его отцом!

Хеллорин улыбнулся:

— Мара, как я рад тебя снова увидеть! Ты совсем не изменилась.

— И ты, как я погляжу, тоже, — мрачно проговорила она. — Как был бессердечным подонком, так и остался. — Увидев, что его возлюбленная сжимает кулаки, Д'Арван проворно схватил ее за плечи, пока она не успела наломать дров.

— Всегда приятно, когда тебе воздают должное. — Хеллорин церемонно поклонился ей и направился к выходу. — Д'Арван, я думаю, ты сам объяснишь им, что нужно. Кажется, мое присутствие расстраивает твоих смертных, поэтому я удаляюсь. — С этими словами он вышел из комнаты.

— Твоих смертных? — Мара резко повернулась к Д'Арвану и вдруг так же порывисто обняла его. — Хвала богам, ты жив! — пробормотала она, утыкаясь ему в плечо. — Когда меня тащили сюда, я вся извелась, не зная, что нас тут ждет.

— Мы и сейчас не знаем, что нас ждет. — Паррик, мрачнее тучи, смотрел на Ваннора. — Что, скажи на милость, они с ним сотворили?

Д'Арван вздохнул. Похоже, объяснение предстоит не из легких.

— Если верить Хеллорину, фаэри ничего с ним не делали. Они нашли его таким на следующее утро после похищения.

— Ерунда! — выпалил Паррик. — У человека не может быть такого лица ни с того ни с сего.

Мара подошла к бывшему купцу и легонько тронула его за плечо:

— Ваннор?

Ответа не было. Нахмурившись, она провела рукой по его лицу. Никакого эффекта.

— Послушайте меня, — громко сказал Д'Арван. — Оставьте в покое Ваннора, сядьте и налейте себе вина. Нам с вами надо многое обсудить. — Он глубоко вздохнул, решая, как бы половчее изложить возлюбленной суть вопроса. — Помягче этого не выразишь, — сказал он наконец. — Одним словом, Хеллорин хочет, чтобы я остался при нем и исполнил свой сыновний долг.

— Что? — вскричала Мара. — Но это же невозможно. А как же Ориэлла?

— У меня нет выбора, дорогая, — мягко сказал Д'Арван. — Вам, вероятно, уже объяснили назначение цепей, которые на вас надеты. Мой отец сделал тебя заложницей. Если я откажусь ему повиноваться, он убьет тебя.

На лице Мары отразилась смесь ярости и бессилия. Брови ее сошлись на переносице.

— Если Хеллорин меня убьет, — медленно проговорила она, — он потеряет над тобой власть. И ты сможешь помочь Ориэлле.

Д'Арван угадал, о чем она думает: если я покончу с собой, мой возлюбленный будет свободен. Он осторожно подошел к ней и взял за руки.

— Мара, — сказал он как можно ласковее, — постарайся не принимать поспешных решений. Сначала выслушай то, что я расскажу. Я весь день ругался с отцом по этому поводу. Он упрямее, чем "Десять чародеев, вместе взятых, но в конце концов я заставил его пойти на определенные уступки.

— Надеюсь, эти уступки чего-нибудь стоят, — горько сказала Мара.

— Как бы то ни было, это лучше, чем ничего. — Д'Арван крепко сжал ее руки. — Я хотел, чтобы он освободил рабов и ксандимцев, но он отказался наотрез. Впрочем, Хеллорин согласен отпустить Паррика и Ваннора… Если мне удастся вернуть Ваннора в нормальное состояние.

— И это все? — взорвалась Мара. — Не могу сказать, что меня впечатляет щедрость твоего отца.

Но Д'Арван поглядел на Паррика и заметил, что в глазах у того загорелся неистовый, радостный, отчаянный огонек. Паррик был слишком горд, чтобы просить, и слишком рассудителен, чтобы ставить исход обсуждения в зависимость от эмоций, но его глаза выдавали то, о чем кричало сердце.

— Нет, это не все, — торопливо прибавил Д'Арван. — Еще он сказал, что готов расколдовать Чайма и Шианната и отпустить их с Парриком.

— Как это трогательно! — язвительно заметила Мара. — Могу ли я спросить, что твой отец желает получить в обмен на свою невиданную доброту? Может быть, я навсегда должна остаться его рабыней? По-моему, ты что-то от нас скрываешь.

— Он сказал, что обязательно снимет с тебя цепь… — На всякий случай Д'Арван отошел подальше. — Как только у нас родится сын.

— Что? — Мара зашлась в истерическом смехе. — Но зачем? Для чего, скажи на милость, всемогущему, бессмертному Хеллорину понадобился какой-то там наследник?

— Он желает расширить свои владения. Смех Мары внезапно оборвался.

— Он хочет, чтобы фаэри контролировали весь северный континент, — в наступившей тишине произнес Д'Арван. — Он хочет поделить его на области и раздать своим отпрыскам. Он считает, что это лучший способ подчинить себе смертных.

Паррик, прищурившись, посмотрел на него с неожиданной злобой и подозрением.

— И какое же место в этом плане он отводит тебе? — ледяным тоном поинтересовался начальник кавалерии. Д'Арван вздохнул. Вот этого он как раз и боялся.

— Он хочет, чтобы я взял себе Нексис.

Паррик в ярости пнул каменную стену и скорчился от боли в босой ноге.

— Жалкий предатель! Будь он трижды проклят, этот трусливый изменник! Я всегда говорил, что нельзя доверять этим проклятым чародеям!

— В последний раз повторяю тебе: заткнись! — рявкнула Мара. — Если бы ты не поднял крик, такой, что сбежалась вся стража, мы бы спокойно все обсудили.

— Чего тут обсуждать? Да он в душе такой же тиран, как и остальные!

— И Ориэлла? — На мгновение Маре показалось, что он ее ударит. Она никогда еще не видела Паррика в такой ярости. С трудом совладав с собой, он с отвращением отвернулся от Мары.

— Как ты смеешь так говорить? В отличие от твоего ненаглядного прихвостня фаэри у Ориэллы никогда и в мыслях не было порабощать целый народ.

— Да и у него тоже! — заорала Мара. — Ты же слышал: Хеллорин в любом случае поработит нас. Д'Арван пытался дать нам возможность… — Она вдруг умолкла, внезапно сообразив, что сказала правду.

Лисия, ставшая невольным свидетелем ссоры, воспользовалась моментом затишья:

— Паррик, прошу тебя, пожалуйста, уходи. Сейчас же. Продолжите спор потом, когда поостынете.

— Прекрасно! Я уже по горло сыт этой верноподданнической чепухой. — Бросив напоследок яростный взгляд на Мару, он поплелся в свою пещеру, расталкивая по пути любопытных, сбежавшихся на крик. А Мара стояла посреди домика, уперев в стену невидящий взгляд.

— Д'Арван — наша единственная надежда, — бормотала она. — Наша крохотная надежда победить Хеллорина в его собственной игре… — Она была настолько погружена в свои мысли, что даже не заметила, как Лисия на цыпочках вышла за дверь.

— Пожалуйста… Мне нужно видеть господина Дорвана. — Мара всеми силами пыталась скрыть от стражников свою неуверенность. «Сохраняй достоинство, сохраняй достоинство!» — твердила она себе.

— А, собачка господина Д'Арвана! — засмеялась охранница — та самая, что ударила ее по лицу. Мара хорошо запомнила этот удар. — Убирайся! Когда господин Д'Арван захочет тебя видеть, он за тобой пришлет.

— Но… — Мара не успела договорить.

— Ты осмелилась спорить со мной, смертная? — В глазах женщины вспыхнул гнев. Она сделала быстрое движение ладонью, и Мара тут же оказалась с головы до йог обвитой ветвями терновника. Шипы все глубже вонзались в тело, Мара задыхалась, в глазах у нее потемнело.

— ОТПУСТИ ЕЕ, СУКА! — Рев был такой громкий и яростный, что Мара услышала его, даже теряя сознание. Потом раздался резкий свистящий звук, потом — крик боли и странный треск. Шипы исчезли, и Мара смогла свободно вздохнуть. Ворота с лязгом раскрылись, и, когда зрение ее немного прояснилось, она увидела склонившегося над ней Д'Арвана. Он бережно взял ее на руки, и она увидела фаэри, распластавшуюся у стены. Лицо ее пересекал алый рубец, словно от удара раскаленным бичом.

— Никогда! — проревел ей Д'Арван. — Никогда — ты меня слышишь, фаэри, — никто из вас не посмеет обидеть эту женщину! А если кто-то даже взглянет на нее с недостаточным почтением, я лично зажарю того мерзавца на медленном огне! Я — сын Лесного Владыки, и вы знаете, что я это сделаю!

Мара хотела сказать ему, что очень рада его видеть, но ей не хватило ни сил, ни дыхания.

Когда Д'Арван уложил ее на кровать в своей комнате, Мара едва не закричала от боли: прикосновение шелка к истерзанному телу причиняло ужасные мучения. Эйлин научила Д'Арвана снимать боль, и он сделал все, что мог, но этого было недостаточно, а врачевать он не умел. Сгорая от стыда, он вскочил и принялся мерить шагами комнату, избегая встречаться взглядом с возлюбленной.

— Я понимаю, что ты меня ненавидишь, — бормотал он в полном отчаянии. — Я один во всем виноват! Нельзя было допускать, чтобы тебя увели обратно!

— Не надо киснуть, мой хороший. У нас нет для этого времени.

С удивленным восклицанием Д'Арван обернулся и увидел, что Мара, приподнявшись на кровати, протягивает к нему руки, а в глазах ее светится любовь и отражается нетерпение.

— Подойди сюда, сядь со мной, — проговорила она хриплым, надтреснутым голосом. — Нет, погоди, сначала дай мне попить, а потом садись. — Д'Арван принес ей воды и сел рядом с ней. — Теперь давай раз и навсегда забудем о том, что случилось. Ты не виноват, что твой отец так обращается со своими рабами, и в том, что Паррик не сумел удержать себя в руках, ты тоже не виноват.

— Я должен был сразу же прибежать за тобой…

— Хватит, Д'Арван! Что сделано, то сделано, по крайней мере эта мерзавка теперь дважды подумает, прежде чем поднять руку на смертного. — Мара взяла Д'Арвана за руку. — Но дело не в этом. Слушай, я тут подумала…

Д'Арван уловил в ее голосе оттенок нерешительности, и по спине у него пробежал холодок. Он по опыту знал, что вслед за этим последует предложение, которое ему не понравится, тем более что тон у Мары был чересчур деловой.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, — помолчав, продолжала Мара. — Фаэри заставляют ксандимцев летать с помощью магии?

Удивленный таким поворотом темы, Д'Арван кивнул.

— Да, и эта магия заключается как в скакунах, так и в наездниках. Они способны летать только вместе. Закусив губу Мара посмотрела в окно.

— Тогда ты можешь это сделать, — внезапно сказала она.

— Сделать что?

Мара стиснула его пальцы и настойчиво заговорила:

— Д'Арван, пойди к Хеллорину и заключи с ним новое соглашение. Вернуться к Ориэлле должен ты. Вернуться с Чаймом и Шианнатом. Ты, а не Паррик, понятно? Летающие скакуны дадут ей огромное преимущество.

— Да ты в своем уме? — вспылил Д'Арван. — Чем ты слушаешь? Я же сказал: Хеллорин хочет, чтобы я правил Нексисом. Он не допустит, чтобы я снова удрал.

— Допустит, если я останусь здесь в качестве заложницы, — упрямо возразила воительница.

— Мара, — набросился на нее Д'Арван, — если ты думаешь, что мне настолько безразлично, что с тобой будет…

Глаза Мары вспыхнули ярче.

— Ты не понял? Если Хеллорин получит наследника, мне будет гарантирована безопасность. Никто не посмеет и пальцем тронуть меня, Д'Арван, если я буду носить твоего ребенка!