Рая
Я ухмыляюсь, когда сижу у костра и смотрю, как Тулак бегает с Бенкой, преследуя друг друга по дорожке из камней через замерзающий ручей, уверенно и целеустремлённо идя по следу оленя.
Ну, видимо, они идут по запаху. Все, что я вижу, это два диких зверя на охоте, наслаждающиеся тем, что они делают. Я не буду притворяться, что мысль о том, что они гоняются за оленем, не вызывает у меня брезгливости, но это то, что они делают, и я не отниму у них этого.
Тулак без рубашки. При свете дня племенные татуировки, покрывающие его грудь, плечи и руки, завораживают. Черные на фоне его обветренной, слегка покрытой мехом кожи узоры замысловатые и детализированные, с ромбами, звездами, линиями и зубами. Однажды мне придется спросить его, откуда они взялись. Он настоящий мужчина, не худощавый и мускулистый, как бодибилдер, плотный и твердый. Глядя на его нынешний лагерь, я могу поверить, что он выживает таким образом и выживет, что бы мир ни бросил в него.
Что меня огорчает и радует одновременно. Печально, что ему пришлось научиться так жить, но счастлива, что он обрел некий покой. Понятно, что их с Бенкой связывает связь, выходящая за рамки видов, и Бенка принял меня так, как будто я главная самка в его маленькой стае. Что, полагаю, я вроде, как и есть.
Я слышу свист, затем низкое рычание. «Бенка». Это слово эхом разносится по речной долине едва слышным лаем, как олень, сбегающий с деревьев.
Вздрогнув, я зажмуриваю глаза, не желая смотреть, как животное разрывают на части, но, к счастью, мне это не нужно.
Бенка выбегает на открытое пространство, хватая зверя за пятки. Он промахивается, но я не думаю, что это план. Вместо этого Тулак появляется сбоку, быстро бежит, чтобы перерезать оленя. Но он прыгает чуть позже и прыгает по высокой траве, исчезая в лесу.
— Что случилось? — дразню я, ухмыляясь моему дикому мужчине.
Он качает головой.
— Не сосредоточен. Думаю о том, чтобы попробовать что-то другое, кроме красного мяса.
Я краснею и отвожу взгляд, все еще одетая только в его массивную рубашку, и знаю, что если я буду продолжать думать об этом, то оставлю мокрое пятно на пне, где он велел мне сесть.
Я знаю, что скоро мне придется столкнуться с реальностью, но, находясь здесь с ним, в глуши, мне кажется, что остальная часть моей жизни не имеет значения. Как будто это мой мир, жизнь за счет земли, забота друг о друге и ни о ком другом.
— Так это земля Пакта, — говорю я, когда он возвращается, хватая полотенце и вытираясь от пота и речной воды. — Вы все так живете?
Он качает головой.
— У остальных есть хижины. Они в основном традиционные, но есть и современные. Я не могу быть привязан к одному месту. Мне нужна…
— Свобода? — я заканчиваю за него, и он кивает. — Я понимаю. Должно быть, приятно так жить. За исключением холодов.
— Я делаю убежища, — говорит он. — И есть способы согреться. Я имею в виду, что обычно мы с Беном делим тепло тела, но, может быть…
Я ухмыляюсь, кивая.
— Звучит уютно.
Он наклоняется, захватывая мои губы своими, и я с благодарностью погружаюсь в поцелуй, наслаждаясь тем, что он больше не прячет от меня свое лицо. Мысль о том, что другие отвергают его из-за того, как он выглядит, настолько глупа. Для меня он идеален. Его острые зубы касаются моего языка, но я не возражаю. Он мягок, так осторожен, что я знаю, они меня не порежут.
Во всяком случае, не случайно.
— Оленина была бы великолепна, — говорит он, — но я думаю, что теперь нам придется поймать рыбу на обед. Ты не против?
— Ты уверен, что справишься? Я не буду тебя отвлекать?
Он подтягивает меня своим покрытыми волосами руками, обхватывая меня так крепко, будто я закутана в меховое одеяло.
— Как я нашел такую пару, как ты? — говорит он, и я улыбаюсь при этом слове.
Мне это нравится. Сильно. Я его пара, а он моя.
И если я правильно понимаю, то это навсегда.
Я пожимаю плечами.
— Я думаю, тебе просто повезло.
Он лакомится мной.
А потом мы едим рыбу.
И оба заставляют меня чувствовать себя полностью сытой.
Я никогда не представляла себе, каково это, когда густая, толстая борода щекочет меня там, внизу, но это нечто иное. Опыт, который я бы не променяла на рыбу, но если я могу получить и то, и другое, то почему бы и нет?
После того, как мы закончили, он показывает мне небольшой склад, который он сделал с тех пор, как увидел меня на той дороге. Это мило. Старые компакт-диски хэви-металлических групп, которые, как он знает, мне нравятся: «Корн», «Металлика», «Рейдж Эгейнстзе Машин», «Айрон Мейден». И проигрыватель компакт-дисков на батарейках, чтобы он мог узнать, что мне нравится.
— Ты сделал это из-за меня?
Он кивает.
— Я хотел чувствовать себя рядом с тобой. Потому что я думал, что мы никогда на самом деле не…
— Встретимся?
— Да. Я и представить себе не мог, что кто-то вроде тебя когда-нибудь сможет посмотреть на кого-то вроде меня.
Я обхватываю руками его талию и улыбаюсь.
— Все, что я вижу, когда смотрю на тебя, это моего Тулака. Что может быть лучше, чем это?
Мы вместе слушаем «EvilEmpire» (прим пер. — второй студийный альбом группы «РейджЭгейнстзе Машин»), потом я замечаю, что он выглядит взволнованным. Когда я спрашиваю, он говорит, что ничего, но даже Бенка нервничает, как будто ему нужно быть где-то еще.
— В чем дело?
— Охотники иногда забредают на землю Пакта, — признается Тулак, когда я нажимаю на него. — Мне показалось, что я услышал щелчок ловушки для животных. Одно дело — убить дикое животное, когда тебе нужно мясо, но некоторые из этих охотников — мудаки. Они не забирают свои ловушки, когда уходят. Что-то застревает в нем, это медленная смерть.
Я киваю.
— Тогда вперед.
— О нет, ты не пойдешь. Если это медведь…
— Тогда вы с Беном будете рядом, чтобы защитить меня. Верно?
Он раздраженно хмыкает, но кивает.
— Делай, как я говорю.
— О, мне нравится, когда ты такой властный, — поддразниваю я, проводя рукой по выпуклости на его штанах и чувствуя, как она твердеет от моего прикосновения. Мне нравится, что я могу сделать это с ним в любой момент. У девушки есть потребности, и я знаю, что он может их удовлетворить.
Следовать за ним через лес — это волнительно, но когда мы приближаемся, что-то воет от боли, и я отступаю. Тулак говорит мне оставаться на месте, но я хочу пойти с ним. Мне нужно увидеть его всего, несмотря ни на что, а сегодня первый день нашей оставшейся жизни.
Но ничто не может подготовить меня к сцене на поляне.
Это высоко в горах, недавно шел снег. Есть пятна на земле вокруг хвойных деревьев, которые растут близко друг к другу. В центре открытого пространства огромный медведь, больше, чем я когда-либо могла себе представить, с разорванной и истекающей кровью лапой, пойманный в пасть средневековой ловушки.
Мужчина, меньший по размеру и более похожий на человека, чем Тулак, стоит сбоку от медведя, пытаясь броситься внутрь и открыть ловушку, всякий раз, когда существо не пытается ударить его гигантской лапой.
— Арт, — говорит Тулак, когда мы появляемся, и мужчина смотрит в нашу сторону.
По сравнению с Тулаком он выглядит так, будто живет в городе, а не в горах. Отутюженные серые брюки, белая рубашка, блестящие туфли. Его глаза останавливаются на мне всего на долю секунды, затем он кивает Тулаку.
— Твоя помощь здесь не помешает, старина! — кричит Арт, отступая назад, когда медведь бьет лапой прямо поперек его пути. — Эта леди немного застряла. Проклятые городские придурки снова забывают, где оставили свои ловушки.
— Я так и подумал. Что я могу сделать?
— Отвлечь ее для меня? Я не думаю, что она сильно ранена, просто нужно освободить, прежде чем она причинит себе надлежащую травму.
Тулак кивает, затем поворачивается к Бену.
— Бенка. Охраняй Рэй. Держитесь подальше, оба.
Не говоря больше ни слова, он выходит на поляну, встречаясь глазами с медведицей. Что происходит дальше, это зрелище. Тулак идет лицом к лицу с массивным существом, спокойно разговаривая с ней и пригибаясь каждый раз, когда она собирается нанести удар.
Я задыхаюсь и прикрываю рот, когда она соприкасается с его лицом, заставляя его растянуться, но Бенка с любопытством наклоняет голову, и вскоре становится ясно, почему.
— То, что надо, старина! — Арт вопит, подходит и раздвигает челюсти ловушки. Сила, необходимая для этого, невероятна, но даже не похоже, что он напрягается. Это было частью их плана, и они использовали его раньше. — Один момент!
Медведица с ревом нависает над Тулаком, слюни капают с обнажённых клыков, когда я кричу от страха, но прежде чем она успевает упасть для смертельного удара, он откатывается, и она с грохотом падает на голую землю.
Она рычит, неторопливо продвигаясь вперед, и рычит от боли. Но теперь ее лапа свободна, и, бросив последний взгляд на двух своих спасителей, она мчится в лес.
Арт неуклюже подходит к Тулаку и протягивает руку, помогая ему встать на ноги, но когда он поворачивается ко мне, я вижу красные рубцы на его лице.
Через мгновение я подбегаю к нему с Бенкой рядом.
— Ты ранен!
Он подносит руку к лицу, вытирая кровь, затем смотрит на свою руку и качает головой.
— Просто царапина, — он раскрывает объятия, и я бросаюсь в них, мое сердце колотится от паники. — Я в порядке, — рычит он, но притягивает меня ближе. — Мы быстро заживаем. Должно быть, она зацепила меня когтем, вот и все.
Я качаю головой, прижимаясь к нему.
— Если я когда-нибудь потеряю тебя…
— Ты не потеряешь меня. Никогда.
Эта мысль вырывает меня из этого момента совершенства, когда моя и его жизнь — это все, что имеет значение. Я вдруг вспоминаю, что у меня есть семья. Что люди не видели меня со вчерашнего вечера. Я могу злиться на родителей, но я оставила свой телефон дома, и мысль о том, что они будут волноваться, вызывает у меня чувство вины.
— Я должна вернуться домой, — говорю я ему. — Все хорошо. У нас есть решение, не так ли?
Тулак кивает.
— Я пойду за деньгами, а потом мы отправимся в город. Пару часов, максимум, — он смотрит мне в глаза, и я не могу от него спрятаться. Я не хочу прятаться от него. — Что такое?
— Можем ли мы сначала вернуться? Я должна сообщить им, что я в безопасности. Я ушла после небольшого спора.
— Они, блядь, даже не удосужились пойти за тобой, — указывает он, и я киваю.
— Я знаю, но они все еще мои родители.
— Я не хочу, чтобы ты их видела, пока не уладишь всю эту долговую историю, — рычит он. — Они хотели выдать тебя замуж за другого. Я не могу этого допустить. Если мне скажут, что ты не можешь быть со мной, я могу начать отрывать конечности, принцесса. Я ничего не могу с собой поделать.
Арт откашливается, когда мы с Тулаком поворачиваемся к нему лицом.
— Я не занят, и ты помог мне. Я мог бы пойти, взять деньги у Роарка и встретиться с тобой в городе. Сколько тебе надо?
Тулак сверлит взглядом, и Арт отстраняется. Здесь происходит что-то еще, чего я не понимаю.
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Брось, старина. Просто скажи мне, сколько.
— Не знаю, Арт.
— Точно. Хорошо. Я просто принесу столько, сколько есть тогда. Как это звучит?