Дикое сердце

Глава 8

Варгр

Чувствовать ее возле меня не похоже ни на что, что я когда-либо испытывал в своей жизни.

Как я прожил двести лет без нее? Как я мог видеть мир черно-белым и не осознавать, что цвета не хватает?

Холли улыбается во сне, и мне интересно, что ей снится. О чем вообще мечтают люди? Сны волвенов связаны с охотой или прошлыми воспоминаниями, когда мы доживаем до моего возраста.

Она что-то бормочет, вздыхает и прижимается глубже, ее обнаженное тело туго закутывается в одеяло и оттягивает его от меня. Я смеюсь про себя, но у меня нет духу спорить. Я утомил ее, и она моя пара. Я ей все отдам, даже свою половину кровати и все одеяла.

Выбравшись наружу, я беру из шкафа пару трусов-боксеров и выскальзываю из спальни, оставляя ее спать. Она права насчет моего места. Эта хижина недостаточно велика, даже если я превращу старую комнату Хорсы в спальню. Мне придется расширяться, все выше и выше, если у нас будет столько детей, сколько я планирую.

Я не обсуждал с ней эти планы, но она не жаловалась, когда я сказал ей, что хотел бы поместить в нее ребенка. Это начало.

Бля, приходит осознание о том, что она может быть уже беременна. Проклятие. Мой член снова начинает наливаться с мыслью о том, чтобы вернуться в нее, толкая все это детское тесто туда, где оно должно быть.

Я направляюсь на кухню, зажигаю газовую плиту и думаю, нужно ли мне подключить для нее электричество. Где она будет заряжать свой телефон? Или использовать ее ноутбук? Ей нужна энергия, и газовый генератор не настолько мощный. Я поговорю с Роарком о том, чтобы энергетическая компания провела сюда линию. Власть не подлежит обсуждению, не с ее работой и необходимостью иметь телефон, чтобы позвонить дедушке.

Порыскав в шкафах, я не нашёл для неё ничего интересного, но у меня есть яйца в кладовой и хлеб, так что сойдет для начала. По крайней мере, я могу приготовить яичницу на завтрак.

Шум снаружи привлекает мое внимание, и я вздрагиваю. Ни один из членов Пакта не придет сюда, не объявив о своем присутствии, если только у них не будет желания умереть.

Я выключаю плиту, подкрадываюсь к двери так тихо, как только может парень моего роста, пригибаясь, чтобы заглянуть за край, откуда сломался замок, когда я выбил его ногой. Я ничего не вижу, но это не значит…

Чёрт. Тень, стоящая в лунном свете у линии деревьев. Почему они просто стоят там? Издалека трудно судить о размерах, но я бы сказал, что это человек, и не высокий. Визард? Могло ли их быть больше после нападения в прошлом году? Им нужна была подруга Каллэна, возможно, они охотятся за Холли. Она спарена, но они этого не знают.

Интересно, стоит ли мне схватить Холли и добраться до хижины Роарка, но это просто не в моем характере. Все, кто пытается проникнуть сюда, должны пройти мимо меня. Визард или нет, я не позволю этому случиться.

— Кто здесь? — кричу я, распахивая дверь и падая на корточки, готовый к прыжку. — Я, черт возьми, вижу тебя. Выйди и повернись ко мне лицом, давай сделаем это.

Она делает шаг вперед, выходя на свет.

Я узнаю ее мгновенно. Девчушка Торгейра, Астрид. В ее глазах слезы, и она одета только в ночную рубашку.

Я бегу по лугу, ловя её, когда она падает.

— Что случилось?

— Варгр? Простите, сир… — у нее американский акцент с намеком на старую страну, напоминание о том, что Торгейр использовал свою зарплату на наших рудниках, чтобы она ходила здесь в школу.

— К черту, — рычу я. — Я ничей король. Что ты здесь делаешь? Где твой отец?

— Эти люди из города… они пришли в нашу хижину. С пушками. Угрожали… Я побежала. Они сказали, что найдут меня позже. У папы есть пистолет, чтобы защитить нас. Он сдерживал их, но я не знаю… Я не знаю, что случилось после того, как я убежала… — ее рассказ заканчивается сдавленным рыданием.

Внутри меня бушует гул чистой ярости. Как они посмели прийти за тем, что принадлежит мне? Мысль о том, что они трахаются с моими рабочими, — это одно, но теперь есть и Холли, и термин «то, что принадлежит мне» приобретает совершенно новый смысл.

— Я исправлю это, — говорю я ей. — С твоим отцом все будет в порядке, обещаю.

— Варгр? В чем дело? — голос Холли прорезает ночь, и я поворачиваюсь и вижу, что она одета в рубашку наизнанку, волосы взлохмачены, глаза все еще сонные. У нее в руках пистолет. Эти полицейские инстинкты не дают выходных. — Подожди, — она косится на Астрид. — Я знаю тебя, ты из закусочной, да?

— Иди внутрь, — рявкаю я. — Возьми с собой Астрид, береги ее. Те же самые придурки напали на нее и ее семью.

— Что? Нет.

— Отведи ее внутрь, Холли, — мой голос резкий. — Я не могу уберечь тебя и спасти ее отца.

— К черту, — хмыкает Холли. — Я иду с тобой. Это мой город, который я должна защищать, и я не нуждаюсь ни в тебе, ни в ком-то еще, чтобы защитить меня.

— Холли, ты сделаешь, как я скажу.

Она игнорирует меня, махнув рукой в сторону молодой девушки.

— Астрид, иди сюда. Остаться внутри. Мы спасем твоего отца, ты меня слышишь?

Астрид кивает и бежит к хижине. Холли стоит прямо, одна рука на бедре, другая все еще сжимает пистолет, брови вызывающе приподняты. Я хочу перевернуть ее задницу и преподать ей хороший жесткий урок послушания, но сейчас не время.

— Ладно, — бормочу я. — Но оставайся позади меня. Если я потеряю тебя, не смогу жить в этом мире. Я серьезно, Холли. Это может быть твой город, но это земля Пакта, и ты моя пара, и я буду защищать тебя, ведешь ли ты себя как ребёнок или нет.

Звук спора слышен, как только мы видим рабочий поселок. Это небольшой набор больших низких деревянных построек, в которых будут жить наши рабочие-подрядчики. Душевые, отопление, основные кухонные принадлежности и место для сна. Никто никогда не просил большего.

Я дышу немного легче, слушая голоса. Это значит, что там еще кто-то жив.

— Оставайся здесь, — говорю я Холли, когда она собирается возразить. — Блин, Холли, оставайся здесь. Я серьезно. Пять минут. Дай мне шанс осмотреть здание, и я вернусь к тебе.

Она делает вдох через нос, ее глаза похожи на кремень, но в конце концов она кивает.

— Отлично. Пять гребаных минут, Варгр. Если тебя здесь не будет, я войду. Не притворяйся героем.

Вот почему я не подпущу тебя к этому. Залезу, убью ублюдков, убирусь оттуда, пока она не успела последовать за мной. Она может накричать на меня позже, но она будет в безопасности.

Я приседаю низко — так низко, как только может человек моего размера, — и подхожу к единственному освещенному окну в хижине Мёллеров. Прежде чем подойти ближе, я вижу силуэты внутри, затем, когда я приближаюсь, бормотание голосов превращается в узнаваемый разговор.

— Уходите. Оставьте нас в покое! — голос Торгейра. — Почему вы это делаете?

— Почему? — холодный смешок. — Вы, народ, паразиты, вот почему. Посмотрите на себя, живёте, как крысы в гребаной норе. Взяли работу, которая должна быть для американцев. Мы знаем, что вы стоите за тем взломом, в результате которого старая миссис Ортис чуть не погибла.

— Мы не имеет к этому никакого отношения!

— Это просто совпадение, что я впервые увидел тебя в городе на следующий день после того, как это случилось?

— Если вы сейчас же не уйдете, я вас пристрелю. Я сделаю это!

— Думаешь, что сможешь убить всех нас? Конечно, приятель. Что вы думаете, ребята?

Есть групповой смех, и с меня достаточно этой ерунды. Все кончено для этих ублюдков. Они думают, что никто не придет на помощь, но они ошибаются.

Я подхожу к двери, надеясь проскользнуть за ними и застать врасплох, разорвать их на части и спасти Мёллеров. Холли это не понравится. Я знаю это. Если бы она была здесь прямо сейчас, она бы сказала мне, что разберется с ними, и мне нужно отвалить.

Ну, это земля Пакта. Здесь действуют наши законы.

Я оглядываюсь назад, туда, где она наблюдает за мной. Даже отсюда я вдыхаю ее запах. Моя пара. Ее слово — мой закон, независимо от того, является он частью Пакта или нет.

Проклятье.

Мой сон из ночи, предшествовавшей нашей встрече, возвращается ко мне в спешке. Воспоминания. Сожаления. Моя мать, моя сестра. Они были моей ответственностью. Я должен был защитить их, но я этого не сделал. Потому что мне нужно было драться. Мне нужно было убить. Вместо того, чтобы ставить их нужды на первое место, я ворвался вместе с братом, вцепившись в отца.

Ну, не в этот раз. Холли моя, и я сделаю все, что должен. Если это означает убийство, пусть будет так, но она права, и я это знаю. Она дополняет меня, она делает меня больше мужчиной, а не меньше. Я надену их головы на шипы и выставлю за ее окном, если до этого дойдет, но сейчас мне нужно использовать свой мозг, а не мускулы.

Но что бы я ни собирался делать, мне нужно делать это быстро. Эти пять минут уже начались, и я готов поспорить на свою гребаную задницу, что она считает.

Четверо парней, перепуганная семья и один Волк. Это начало плохой гребаной шутки.

Я собираюсь открыть дверь, когда замечаю тень, двигающуюся в свете, просачивающемся из-под нее. Я знаю, где в хижине находятся Мёллеры, значит, это один из нападавших.

Встаю во весь рост, делаю глубокий вдох и успокаиваюсь. У меня есть один шанс удивить.

Дверь не открывается и не разбивается. Нет, той силы, которую я приложил к нему, бросая свое тело на широкую деревянную панель, достаточно, чтобы оторвать петли от рамы. Я отправляю его обратно в холл, забирая с собой всех, кто сзади, и это работает. Я слышу первоначальный визг, но не более того.

Один вырублен. Пока ноль смертей. Хорошая чертова работа.

Трое оставшихся парней оборачиваются, чтобы посмотреть на новую угрозу, главарь отступает, позволяя своим головорезам выйти на передовую. Но незамеченный позади них, Торгейр прикрывает свою семью, оставляя их позади себя, в то время как он направляет свой пистолет на главного. Как Холли назвала его на прошлой неделе? Мак. То же уродливое лицо, но с синяком под глазом.

— Уходите отсюда, — рычу я. Что еще я могу сделать, не убивая их? Разрешено ли калечить? — Прямо сейчас, — добавляю я, пытаясь сообразить, как Холли справится с этим.

Мак смеется, поднимая ко мне ствол своего пистолета. Понятно, что он ужасный стрелок, но с обрезом это не имеет значения. Он может целиться в потолок и все равно снести мне голову на таком расстоянии.

— У нас есть оружие, — говорит он, как будто я не заметил.

Из зала доносится тихий стон, но я почти уверен, что с той стороны опасности нет.

Пистолет Торгейра щелкает, когда он отводит курок. Это маленькая комната, и этот пистолет, вероятно, подходит больше, но если люди начнут стрелять, я знаю, что он может очень быстро превратиться в дерьмо.

— Ты сделаешь что-нибудь с принцем Варгром, и я…

— Принц Варгр? — зубы Мака сияют никотиново-жёлтым светом, когда он ухмыляется. — Звучит как название драг-группы.

Один из других выглядит смущенным, отводя взгляд от меня. Чертовы любители.

— Ты имеешь в виду принцессу?

— Было бы иронично, — говорит третий.

Это чертовски неловко.

Я делаю шаг вперед, оказываясь на линии огня Мака. Я не могу достать его там, где он находится, но если он выстрелит в меня, то попадет мне в живот, и я, вероятно, выживу. Было бы чертовски больно, но я быстро выздоравливаю. С несколько драматичным ревом я хватаю ствол винтовки второго шутника, выдергиваю его из его рук и бросаю за спину, затем поворачиваюсь и выдергиваю пистолет из хватки третьего и делаю то же самое.

— Проваливайте. Мать. Вашу. От. Сюда, — я произношу каждое слово, делая глубокий вдох между каждым, направляя образ молодого актера Клинта Иствуда, которого я видел в каком-то полицейском фильме о Гарри много лет назад, но это работает.

Второй падает на землю, отползая назад и визжа. Он вскакивает на ноги и проносится мимо меня, вылетая за дверь.

— Вернись сюда, ты, чертово сыкло, — кричит ему вслед Мак. — Оставайся на месте, Джо, или я…

Ему не повезло, и у него нет друзей. Вам не нужно быть волком, чтобы учуять след мочи, который оставляет Джо, когда он бежит к двери.

— Ты в меньшинстве, — бормочу я, сдерживая бушующую во мне ярость. — Время отступить.

Он сверлит взглядом, и я понятия не имею, то ли пьяная бравада, то ли упрямство, но он поднимает дробовик, даже направив его себе в спину.

— Избавься от этих людей. Мы не хотим, чтобы они были здесь.

— Возможно, они вам не нужны, — говорю я. — Но они мои люди. Они никуда не денутся.

— Твои люди? — он смеется. — Ты готов умереть за своих людей?

Я делаю шаг вперед, закрывая диапазон. Я имею в виду, теперь остался только один из них, и он понятия не имеет, с чем имеет дело. Я мог бы разорвать его на куски прямо здесь, и все это было бы кончено.

Еще шаг, и я смогу схватить дробовик. Еще шаг, и свет гаснет.

— Последний шанс, — рычу я.

Он поднимает пистолет, делает шаг назад, но обнаруживает, что путь ему преграждает Торгейр.

Я чувствую, как улыбка начинает распространяться. Спарился я или нет, я все еще Волк. Во мне живет зверь, который наслаждается этим моментом, который хочет услышать его крик, когда я ломаю кости, когда разрываю плоть. Он понятия не имеет, что навлек на себя.

— Время вышло, — бормочу я и наконец вижу на его лице намек на понимание. Он знает, что сейчас произойдет, и это пугает его.

Когда я наклоняюсь вперед, выпуская когти, он направляет дробовик. Это его единственный вариант, но он не поможет. Его дрожащие руки заставляют дробовик трястись, когда он пытается использовать эту чертову штуку вместо того, чтобы упасть на колени и молить о пощаде.

Я собираюсь насладиться этим.

— Прекрати, блядь, Варгр. Ты тронешь его, и у нас будут проблемы.