Дикое сердце

Глава 3

Холли

Я не поехала с ними в больницу. Когда говорю Варгру, что мне надо в другое место, он пристально смотрит на меня. Я не знаю, что это значит, но когда он уходит, мне больно. Но к тому времени, когда я иду в «Угощения Сэнди» на свой обычный субботний послеобеденный кофе с Гейл, я отговариваю себя от трепетных, похотливых чувств, которые были раньше. Не знаю, что там произошло, но знаю, что лучше проигнорировать это.

Я даже не знаю, что меня привлекло. Какой-то неандерталец с проблемами отношения? Спасибо, не надо. Мысленно вздрагиваю, когда мое тело снова начинает гудеть при воспоминании о его пристальном взгляде.

Гейл сидит в угловой кабинке, когда я добираюсь до десертного кафе Гавани Ульрика, и она машет мне рукой, наблюдая поверх своих красных кошачьих очков и высокого мороженого, стоящего перед ней на столе.

Я изображаю фальшивую ухмылку, отодвигая мысли о Варгре туда, где я хотя бы могу их контролировать, и направляюсь в ее сторону. Мы встречались для кофе с тех пор, как я переехала сюда, но, когда Гейл говорит кофе, она на самом деле имеет в виду мороженое. Я? Официантка, вероятно, заварит мне тройной Ред ай (прим. пер. — (англ. Red eye, букв. — «красный глаз») — американский крепкий кофейный напиток, получаемый путём добавления эспрессо в обычный кофе, приготовленный при помощи фильтра) еще до того, как я доберусь до столика.

У нас мало общего, особенно во внешности, но мы подружились почти сразу, как пару лет назад я переехала в Гавань Ульрика. Первый вызов, который получила в качестве шерифа, был в ее книжный магазин, где произошел взлом. Ничего особенного не украдено, просто странный старый фолиант о лечебных травах, стоящий несколько баксов, но она встретила меня с улыбкой, а это было то, что мне было нужно после того, как я пережила в жизни, чтобы приехать сюда.

Знаю, что я высокая. «Неуклюжая», — всегда звала меня мама. Думаю, я должна быть благодарна, что она звала меня так, а не неповоротливая. Или что-то подобное. У нее была собственная многомиллионная компания, и у нее никогда не было времени на меня, даже когда я жила с ней, до того, как она передала меня моим бабушке и дедушке по отцовской линии в возрасте четырнадцати лет «на лето», а затем придумывала отговорку за отговоркой, почему, наверное, мне было лучше остаться с ними. Теперь мы общаемся, может быть, раз в год и обмениваемся открытками на Рождество.

Но я должна сказать, что этот рост пригодился в качестве копа. Это придает мне властный вид, которого, кажется, нет у низкорослых офицеров. Не то чтобы это сильно помогло мне против Варгра, но с его высоты мы все должны выглядеть как муравьи.

Гейл едва достает до моих плеч на каблуках, которые она носит почти каждый день. Она похожа на эту эпическую голливудскую нуарную гламурную штучку, убийственный макияж, платья с пайетками, настоящие чулки, полный комплект. И у нее бомбические изгибы, для полного комплекта. Но за всем этим джазом и блеском она одержима интернетом, играми и компьютерами. Она также руководит местной группой охотников за привидениями.

Что касается меня, то я технофоб. Я могу щелкнуть мышью, найти файл, но это все. Спросите меня, что такое брандмауэр или как сделать резервную копию моей системы, и я начинаю плакать. И ближе всего к привидениям я работаю в ночную смену в участке.

— Ты в хорошем настроении, — комментирую я, садясь напротив нее. Смотрю на стойку, но официантка только машет мне рукой и кивает. Мой обычный заказ хорошо известен.

Гейл усмехается.

— Я полностью поглотила БезумныйЧеловекВолк37 во «Вселенной Варкрафт».

— Ты сказала сумасшедший?

— БезумныйЧеловек Волк37. Мой заклятый враг.

— Так вы знаете друг друга?

— Не в реальной жизни, нет, — она хмурится. — Во «Вселенной Варкрафт» и некоторых других играх. Он появился в одной из моих локаций в прошлом году. Ты понятия не имеешь, что я имею в виду, не так ли?

Я качаю головой.

— Нет, но если это делает тебя счастливой, я счастлива.

Официантка приносит мне кофе, и Гейл посмеивается, беря ложку мороженого. Она закрывает глаза, давая мне ясный взгляд на свою крылатую подводку, наслаждаясь вкусом. Каждый раз, когда она ест мороженое, это как в первый раз.

— Чертовски хорошее мороженое, — бормочет она, закатывая глаза.

Я улыбаюсь, оглядываясь вокруг, чтобы увидеть, не замечает ли кто-нибудь еще, как она занимается любовью со своим мороженым.

— Что ты знаешь о Пакте? — спрашиваю я, пытаясь говорить непринужденно, потягивая кофе. Я знаю, что, будучи владелицей главного книжного магазина в Гавани Ульрика, у нее есть много материалов о местных интересах, включая тему, в которой я капаюсь, когда она возникает. На этот раз мне нужно знать.

Я не ожидала реакции, которую получаю.

Ее глаза загораются, и она наклоняется вперед, как будто мы собираемся вместе провернуть работу в банке или что-то в этом роде.

— Ты шутишь, что ли? — шипит она. — Ты знаешь, что спрашиваешь о моей любимой теме, верно?

Я качаю головой.

— Ты никогда не упоминала об этом.

— Но я говорила. Боже, Холли, ты не слушала, да? Я написала диссертацию о Пакте, — она фыркает, когда я смотрю на нее. — У меня есть докторская степень в области культурологии.

— Точно, да, я помню.

— Правда? — она хмурится. — По крайней мере, скажи мне, что помнишь, что у меня есть докторская степень, или я серьезно пересмотрю эту дружбу.

— Итак, Пакт? — спрашиваю я, мое нетерпение перевешивает все остальное.

Гейл загорается.

— Хорошо, так как я люблю тебя, и это моя любимая тема, я собираюсь оставить это без внимания. Что ты хочешь узнать?

— Расскажите мне все.

— Нам понадобится больше, чем полдень, чтобы все охватить. Мой тезис был об их легендах и историях, о том, как они оказались здесь и как они стали владеть всей этой землей на горе Снуит. Это увлекательно. Они не местные, но, судя по моим исследованиям, они живут здесь с восемнадцатого века. Они привезли с собой из Европы прекрасный, глубокий фольклор. Моему профессору это не понравилось, и он продолжал пытаться исправить Пакт на Стаю. Он не понял.

— Что ты сделала? — спрашиваю я, надеясь, что это подходящий ответ, пытаясь сдержать желание задать настоящий вопрос, а именно: «Я хочу… нет, мне нужны… все данные на Варгра».

— Его уволили, а новый профессор был просто душкой. Веселый как радуга и так же очарован Пактом, как и я. Я.

Я фыркаю от смеха. Неосторожные замечания Гейл могли навлечь на нее неприятности, если бы мы не были такими хорошими подругами.

— Итак, если верить этому парню Роарку, у которого я брала интервью для своей газеты — он что-то вроде лидера, — он приехал сюда из Англии в конце восемнадцатого века, — говорит Гейл, и ее глаза загораются. — Не его прапрадедушка. Он сам. Значит, ему где-то двести с чем-то или он бессмертен, кто знает? — она хихикает и кладет в рот еще одну порцию мороженого.

Я улыбаюсь, но внутри у меня полный беспорядок. Не хочу слышать ни о газетах, ни об Англии, ни о чём другом, я хочу больше слышать о любимом предмете моего мозга. Варгр. Интересно, где бы я его нашла, если бы он мне понадобился? Не то чтобы он мне был нужен. Я имею в виду, что мне нужен большой, сильный, грубый…

Черт, Холли, не делай этого с собой.

— Что насчет… этого… Варгра? — мои щеки горят, когда я думаю о нем, слова вырываются прежде, чем я успеваю остановиться.

Ее глаза расширяются, ложка висит над мороженым.

— Ты встречалась с Варгром?

Мое сердце бешено колотится, когда образы его на месте происшествия поражают меня. Его массивное телосложение. Татуировка, которую хочет обрисовать мой язык. Его пронзительные голубые глаза. Ага. Я встречалась с ним.

— Он был на месте моего вызова, на котором я была прямо перед тем, как встретилась с тобой. Произошла какая-то… конфронтация. А потом я проделала чертовски плохую работу, потому что его взгляд, само его присутствие выбило меня из игры.

— Он такой высокий, как говорят?

Я пожимаю плечами.

— Наверное.

Он возвышался над всеми. Эти жуткие голубые глаза, сияющие из-под темных бровей. Боже, не подводи меня к тому, что выпирало из-под его синих джинсов.

— Ничего себе. Я никогда не встречала его. Я не знаю никого в городе, кто встречал. Судя по тому, что сказал мне Роарк, они — разношерстная группа, если ты понимаешь, о чём я. Они не семья как таковая. Варгр откуда-то из Швеции, или его семья, я полагаю? По словам Роарка, Варгр прибыл сюда примерно в то же время, что и он. Ты видела мебель, которую он делает и продает в том супер-магазине на улице Тролль?

Я качаю головой.

— О, боже, ты должна пойти посмотреть. «Удивительно» даже близко не то. Она вырезана из пней и веток деревьев. Большие сучки, но это… как будто он видит мебель в дереве и выпускает ее. Они чертовски дорогие, но продаются, как только попадают в магазин. Они отправляют их по всему миру.

Меня заинтриговала мебель, но есть еще кое-что, что не дает мне покоя с тех пор, как я узнала о них больше.

— Так почему же они называются Пактом? Это должна быть Стая или…?

Гейл качает головой.

— Не-а. Я проверила это в записях в мэрии. Роарк рассказал мне об этом, но я нашла, где это было записано в этой действительно старой бухгалтерской книге…

Она останавливается, залипая, как это иногда бывает, покачивая ложкой в уже густых краях мороженого.

— Итак… — я щелкаю пальцами перед ее носом.

— Итак, — она наклоняется, продолжая вращать ложкой. — Когда они впервые попали сюда, никто не был доволен ими. Они купили большой кусок этой земли и начали ее обрабатывать. Горожане знали, что там есть залежи полезных ископаемых, но они… ну, похоже, испугались. Истории о призраках или колдунах, или что-то в этом роде. Так что они не добывали их, но все равно считали его своим, хотя он принадлежал какой-то семье, которая не была в городе сто лет. Потом, когда появились совершенно незнакомые люди с исковым заявлением и начали работать так, как будто бояться было нечего, их стали называть монстрами. Не помогало и то, что все они выглядели, ну, знаешь… так, как выглядят, — Гейл усмехается. — Потом произошла какая-то катастрофа. В бухгалтерской книге используется слово «вампир», но я предполагаю, что на самом деле это была какая-то болезнь. Роарк сказал мне, что люди из Пакта много знают о лечебных травах. И тогда они во всем винили сверхъестественное. Неурожай? Ведьма. Люди умирают от болезней? Вампир.

Она закатывает глаза, но мне интересно, были ли в то время вампиры? Есть ли такие вокруг сейчас? Это не из области возможного. Есть волвены. Есть визарды… почему не вампиры?

— В любом случае, согласно гроссбуху и Роарку, Пакт был заключен после того, как они спасли город от того, что вызывало проблемы. Горожане согласились, что их соседи могут остаться, даже разрешив им покупать новые участки земли с годами, и управлять ими, при условии, что они будут вмешиваться и помогать, если что-то подобное произойдет. Это был пакт между двумя сторонами, следовательно, Пакт. Это формализовало своего рода мирный договор между ними, который, вероятно, никогда бы не был заключен. Вилы и разъяренные толпы созданы для стрессовых времен до этого. И что самое интересное. Подпись в журнале? Роарка.

Она поднимает брови, ухмыляясь этому последнему откровению, которое, как я предполагаю, было важной частью ее тезиса, поднимая вероятность обоснованности утверждений Роарка.

Я улыбаюсь в ответ, но все, о чём я могу сейчас думать, это он.

— Итак, Варгр, ты, наверное, знаешь, где его хижина, да?

Что, Холли, ты собираешься подняться туда и заглянуть в его окна, надеясь мельком увидеть настоящего монстра, которого он скрывает?

— А что? Ты задаёшься вопросом, будет ли у вас юрисдикция, если он создаст проблемы?

— Что-то вроде того, — говорю я. Я имею в виду, какова моя роль, если что-то случится на земле Пакта? Когда я взялась за эту работу, я была мало информирована о юридических гадостях в Гавани Ульрика. — Думаю, если бы было убийство или что-то в этом роде, юрисдикция не имела бы такого большого значения.

Она пожимает плечами.

— Кто знает? Будет ли убийство?

— Надеюсь, что нет. Я приехала в этот город, чтобы сбежать от всего этого, — я делаю еще один глоток кофе, чувствуя, как тепло и сладость разливаются по мне, успокаивая мои нервы. — Меняем тему, как твоя бабушка?

И точно так же все разговоры о Пакте забыты, и моя тайная любовь остается тайной, пока мы болтаем о наших бабушке и дедушке в местном доме престарелых и других городских сплетнях. Гейл заказывает еще одно мороженое, подстраиваясь под мой темп с кофе, но мои мысли продолжают возвращаться к Варгру, который заставил мое сердце биться быстрее.

Это больше, чем разочарование.

Даже если это не было просто односторонней одержимостью, и он чувствовал ко мне то же самое, что и я к нему прямо сейчас, это не то, чего я хочу. У меня были отношения раньше, когда я училась в академии. Я не знала, что такое чувства, и он был добр ко мне, вот и все. Я даже не думаю, что он мне нравился в этом смысле, просто мне было комфортно с ним в моей жизни. Я была немного наивна, и немного легко поддавалась влиянию. К счастью, дальше пары неловких поцелуев дело не зашло, потому что я застала его в постели с одним из наших инструкторов.

Объедините это с моим подростковым унижением, когда Стивен Майер пригласил меня на танцы Осеннего фестиваля. За полгода до смерти моей бабушки она заставила меня надеть платье. Было зудяще, и туфли жгли мне пальцы ног. Этот ужас не шел ни в какое сравнение с тем, как я пришла на танцы и обнаруживла, что он слился губами с моей лучшей подругой, раскачиваясь, вроде под «Позвонишь, может быть?» (прим. пер. — песня певицы Карли Рэй Джепсен), посреди спортзала.

Меня не очень волновали они оба. Я имею в виду, что мне даже не нравился Стивен Майер или любые другие мальчики, если уж на то пошло, но двух ударов мне хватило. Так что да, я все еще девственница и буду еще долго.

К тому времени, когда мы закончили нашу послеобеденную беседу, вечер начинает приближаться, небо темнеет, и я предлагаю Гейл подвезти ее домой.

Она качает головой, ухмыляясь.

— Нет, как бы я ни любила кататься на крейсере, мне нужно вернуться к своему компьютеру в магазине. Сегодня вечером мы с БезумныйЧеловекВолк37 наметили матч-реванш, — хорошо, что ей не придется никуда ехать, когда она оторвется от экрана, поскольку она живет над своим магазином.

— Почему бы тебе просто не поставить компьютер дома?

— Ты шутишь, что ли? Мне нужно когда-то спать, Холли, — она берет счет и хмурится. — Каковы подходящие чаевые за шесть порций фруктового мороженого?

Я смеюсь.

— Я заплачу. Я люблю наши маленькие беседы за чашечкой кофе.

— Нет. Я знаю, что у тебя проблемы с твоим дедушкой. Знаю, что это место берет немалые деньги за то, чтобы он находился там.

— Я могу позволить себе провести день со своей подругой. Просто не знаю, как мне обеспечить дедушке роскошь в «Зелёной роще».

— Понимаю. К счастью, у моей бабушки есть страховка, покрывающая ее. Есть планы на вечер?

Разочарованно смотреть на пустой телевизор, думая о каком-то волвене? Наконец-то распакоковать розовую девчачью палку на батарейках, которая лежит у меня два года, пока я думаю, есть ли у волвена какие-то другие исключительные отличия…

Я качаю головой.

— Прогуляюсь. Попробую помедитировать. Не получится, тогда прими ванну.

— Ну, береги себя, — говорит она и наклоняется для голливудского воздушного поцелуя, прежде чем вылететь, оставив меня вариться в мыслях обо всем, что связано с Варгром.

Воздух прохладный, почти ледяной, и это помогает мне проветриться.

Чтобы поверить в некоторые виды вокруг Гавани Ульрика, нужно увидеть их, и эта одинокая тропа — моя любимая. За ней тянутся леса, ведущие к землям Пакта в нескольких милях отсюда, но с другой стороны, когда вы бродите по ней, вы видите кончики волн, пойманные солнечным или лунным светом. Затем вы получаете вид на крыши, реку, горы на другой стороне города. В такую ночь, как сегодня, луна ныряет в облака и выходит из них, отбрасывая глубокие тени, когда в нос ударяет запах сосновых иголок. Это праздник для чувств. Способ забыть о гигантском волосатом татуированном звере во фланелевой рубашке.

Мой крузер припаркован на обочине дороги в полумиле вниз, пока я иду к краю дороги, а затем иду по короткому полю травы, которое ведет к пологому склону вниз к городу. Я вижу свой дом. Я могла бы пойти прямо отсюда, не ступая на асфальт всю дорогу.

Вместо этого я останавливаюсь и стою, смотрю и думаю.

— Он любит меня. Он меня не любит, — шепчу я себе, считая где-то поблизости уханье совы. — Он любит меня. Он любит меня — ой!

Я смотрю вниз, как раз вовремя, чтобы увидеть, как что-то ускользает в кусты. Медянка. Гадство

— Черт, как больно, — бормочу я, потирая то место, где мне кажется, будто я горю.

О Боже. Все расплывается, когда края моего зрения становятся черными. Я качаюсь? Земля вокруг меня, кажется, наклоняется. Мой телефон, я оставил его в своем крузере… Я идиотка, я… Мои веки тяжелеют, и мне приходится прилагать много усилий, чтобы держать их открытыми. Чёрт, чёрт, чёрт. Я умру здесь, если мне не помогут.

— Помогите, — выдыхаю я, оглядывая темноту. — Помогите, кто-нибудь, пожалуйста…