Дилетанты

Глава 15

Ночь выдалась ясная, тихая и безлунная. На небе, правда, сияли звезды, но от них никакого толку у нас на земле не было. Патриция постояла на пороге, а потом к ней присоединился и я, чтобы наблюдателям все стало понятно. Затем я выключил в доме свет. Патриция Белман стала озираться по сторонам, и я сказал гораздо громче, чем требовалось, поскольку обращался не к ней одной:

- Разуй глаза, киса. Вперед и без фокусов. Если только хрустнет ветка или качнется тень, получишь пулю.

В обычных обстоятельствах, с профессиональными противниками это было бы пустой тратой слов. Незаменимых агентов нет, и револьвер, наставленный в спину одному, никак не напугает другого, выполняющего важное задание. Но я исходил из того, что имею дело еще с одним дилетантом, помешанным на таких несообразностях, как дружба и лояльность.

Если я ошибся - например, если мистер Су лично решил бы вмешаться в ход операции, - мои минуты были бы сочтены. То, что я захватил бы на тот свет за компанию и девицу, вряд ли взволновало бы мистера Су, который вполне готов был пожертвовать одной-двумя американками. В мою пользу, однако, говорило то, что оперативник калибра мистера Су, получив желаемое - а к этому времени ошейник явно был у него в руках, - вряд ли останется, чтобы вызволить какую-то ненужную ему блондинку.

Девушка спустилась по ступенькам на землю и поежилась, когда ствол револьвера уперся ей в позвоночник.

- Вы ведете себя, как в мелодраме, - буркнула она.

- Хэнк! - крикнул я, не обращая на нее внимания. - Проснись!

Ответа не последовало.

- Может, он освободился от ошейника и убежал? - предположила девица Белман.

- Конечно, - согласился я. - Точно так же убежала твоя несуществующая сука. То ли он стащил с себя ошейник, то ли с него стащили, но он никуда не убежал. Теперь иди туда, где кончается цепь.

Металлическая цепь светлой полосой прочертила темноту. Я ничего не видел на ее конце, но черную собаку трудно разглядеть на темной земле безлунной ночью. Цепь была пуста.

- Стой здесь, - велел я Пат Белман, а сам наклонился и посмотрел на пустой крюк. Потом я бросил цепь, выпрямился и хрипло сказал: - У тебя последний шанс. Быстро позови своего приятеля.

- Я же говорила вам, что никого тут нет... Погодите, вон ваша собака, там, на земле. По крайней мере, там что-то чернеет. Ой...

Сделав несколько шагов, она споткнулась обо что-то на земле. Да, черный пес лежал неподвижно, но не там, куда она показывала, а рядом, недалёко от цепи. Но это дало ей предлог споткнуться, потерять равновесие и упасть. Впрочем, это было не столько падение, сколько кувырок головой вперед. Она упала на плечо, перевернулась и покатилась по земле дальше.

Проделано это было классно и указывало на хорошую спортивную подготовку. Чтобы уложить ее, у меня были считанные доли секунды, но сейчас меня интересовала не она. Патриция не была вооружена, она могла подождать. И мне не хотелось, чтобы по вспышке "магнума" ее приятель догадался, где я.

Она же, переворачиваясь с боку на бок, вопила:

- Давай, Уолли, давай.

В кустах, что были слева, у реки, загрохотал пистолет. Но и я был неплохо натренирован. Я уже лежал плашмя на земле, так что Уолли оставалось лишь палить по смутным теням. Пули калибра 0, 22, не больше, поднимали фонтанчики пыли довольно далеко от меня, один раз мимо просвистел камешек. Я заметил, что Патриция Белман уже встала на ноги и понеслась к шоссе. Слегка приподняв голову, но не настолько, чтобы мое лицо засветилось мишенью, я присмотрелся и вычислил, откуда стреляет Уолли. Его лицо светлело среди кустов. Он также был в светлой рубашке. Человек, отправляющийся на мокрое дело ночью в светлой рубашке, должен обратиться к психиатру. Безумец выстрелил еще пару раз, потом наступила пауза. Он перезаряжал обойму.

Можно было, конечно, попытаться уложить его, пока он оказался вне игры, но стрелять через кусты, даже из револьвера калибра 0,357, занятие рискованное. Я затаился, поджидая, пока он не выйдет сам. Неподалеку раздался звук открываемой дверцы машины.

- Пошли, Уолли, хватит! - крикнула Патриция. - Давай ключи.

Уолли подождал еще немного. Затем он начал уползать. Вообще-то ползать по-пластунски - занятие тяжелое. Вскоре он уже передвигался с помощью локтей и коленей, что, конечно, проще, но все равно требует больших усилий. Его, как я и предполагал, хватило ярдов на десять, потом он встал и попытался бежать, превратившись в ту самую удобную широкую мишень, которой я ждал с нетерпением.

Я выстрелил всего один раз. Потом подошел и забрал у него ошейник и ключи. Потом стряхнул себя пыль и сосновые иголки и пошел к машине, тускло поблескивавшей у въезда в кемпинг. Подойдя ближе, я увидел, что это "форд". У поднятого капота стояла Пат Белман и что-то там нашаривала. Может, искала запасной ключ.

- Попробуй эти, - сказал я, швыряя ей связку. Она резко обернулась в мою сторону, но ключи не поймала. Впрочем, она и не пыталась. Они стукнулись о бампер и упали на землю, тихо звякнув.

- Подбери, - приказал я, а когда она не шелохнулась, добавил: - Хватит ребячиться. Если я захочу тебя пристрелить, то не все ли тебе равно, в каком положении ты получишь пулю: стоя, сидя, лежа.

- Вы его убили, - прошептала она. - Его тоже... Выстрелом в спину!

- Ну тебя, - отмахнулся я. - Он, кажется, не очень следил, какой стороной я к нему повернут, когда открыл стрельбу.

- Убийца!

- Заткнись! - резко сказал я. - Мне надоело выслушивать от тебя оскорбления всякий раз, как ты заманиваешь меня в засаду, и мне приходится отстреливаться, спасая себе жизнь.

- Он не собирался убивать. У него был приказ вас не трогать. Он стрелял только, чтобы дать мне возможность уйти.

Это звучало не очень правдоподобно, но я все же решил принять эту версию. Причем я сделал это вовсе не из чувства сострадания. В мире достаточно людей, заслуживающих нашего сочувствия, и не стоит тратить его на тех, кто балуется с огнестрельным оружием.

- В следующий раз заранее предупреждай меня, - буркнул я, - тогда будет поменьше трупов. Когда в меня стреляют, у меня возникает желание открывать ответный огонь. Я дал тебе шанс, и не один, но ты решила сделать по-своему. А теперь подбери ключи. Так, хорошо! Положи их в карман. Отлично! Теперь иди вот туда, подними пса и отнеси в домик. О своем приятеле не беспокойся. Он уже скончался. Я проверил. Тебе ему нечем помочь. - Когда она в замешательстве остановилась возле Хэнка, я сказал: - Аккуратнее. Ты его отравила, ты и неси.

В домике она положила Хэнка на одну из скамеек и обернулась ко мне, тяжело дыша. Даже молодой Лабрадор - тяжелая ноша для девушки. Я заметил, что Хэнк тоже дышит - не глубоко, но достаточно, чтобы можно было понять: жизнь в нем еще есть и, может быть, удастся спасти его. В целом операция прошла успешно. Собака с ошейником сыграла роль наживки, я поймал рыбу и вернул наживку.

Девица не спускала с меня взгляд. Я посмотрел на нее, и она вдруг как-то сразу угасла. Вид у нее сделался бледный, усталый, несчастный.

- Дайте чем-нибудь его накрыть, - сказала она. - Ему нужно тепло.

- Сейчас, - сказал я, вытащил из ящика одеяло и дал ей. Она накрыла Хэнка и издала короткий смешок. - В чем дело? - спросил я, а она ответила:

- Возимся вокруг собаки, а там лежит человек...

- Черт с ним, - сказал я. - Этот пес лучше знает свое дело, чем твой приятель свое.

- Зато вы великий мастер, - в ее голосе снова послышалось прежнее отвращение.

- Да, мэм, - сказал я. - Как-никак это моя профессия.

- Я бы постеснялась признать это так открыто...

- Хватит, Белман, - перебил я ее. - Вы сами пытались освоить наш рэкет, только вот плохо получилось. Теперь говори, что дали собаке и сколько.

Она поколебалась, словно желая продолжить дискуссию, потом сказала:

- Это не яд. Если бы он получил стрихнин или мышьяк, то вы бы его услышали. Это очень болезненно. Странно, что такой эксперт об этом ничего не знает.

- Есть еще и цианистый калий, - напомнил я. - И множество других мгновенных средств. У мистера Су, наверное, имеется неплохая аптечка.

- Мистер Су далеко, - ответила она. - На другом конце телефонного и очень длинного провода. Мы пустили в ход то, что оказалось под рукой. Снотворное. Нембутал. Двенадцать гран. Он действует медленно, потому-то я потратила час на все эти разговоры.

- Двенадцать гран - большая доза. Выживет ли он?

- Если организм здоровый, ничего не должно случиться. Но на всякий случай лучше отвезти его к ветеринару, пусть даст ему аналептик, для стимуляции дыхания.

- Ближайшая ветлечебница, наверное, на побережье, в Прин-Руперте. Ты неплохо разбираешься в ветеринарии.

- Я же говорила, у меня немало очень знающих друзей. Когда я занялась всем этим, то связалась с одним из них. Он имеет докторскую степень в этой области. Псу нужно дать микедимид. Тогда все с ним будет в порядке.

- Ясно.

Она выпрямилась, насколько это было возможно в темном и низком помещении, и сказала:

- А теперь, наверное, пора довести дело до конца. Вы разобрались со всеми пятерыми, как вам и было приказано. Вернее, разберетесь со всеми, когда застрелите меня.

Я пристально посмотрел на нее. Люди порой придают огромное значение таким вещам, как политические убеждения, моральные принципы, дурные или достойные поступки, но какими бы стандартами вы ни пытались руководствоваться, эта девица проигрывала по всем пунктам. Не существовало разумных доводов в пользу того, чтобы сохранить жизнь. Она пыталась меня убить несколько раз, и мне следовало разобраться с ней раз и навсегда, не испытывая никаких сомнений.

- Ты знаешь, что ты сявка, худышка? - спросил я ее.

Меж бровей у нее возникла складка. Она спросила:

- Что вы хотите этим сказать?

- Он же тебя просто подставил. Су хорошо меня знает, и он отлично понимает, что команда зеленых юнцов не имеет шансов против человека, который занимается этим делом так давно, как я. Особенно, если у них есть приказ не убивать. Когда же он отдал такой гуманный приказ? Тот юноша на холме с оптической винтовкой отнюдь не собирался просто попугать меня.

- Нет, Майк должен был... стрелять без разговоров. Но потом по телефону мы получили новые инструкции. Только зачем мистеру Су нужно, чтобы мы все погибли? Это какой-то абсурд.

- Не знаю, - сказал я. - Думай сама. Если что-нибудь придумаешь, черкни пару строк. А теперь проваливай.

- Что, что?

Я мрачно посмотрел на нее. Мне не следовало так поступать. Скорее всего, это еще принесет мне неприятности. Сентиментальность обычно дорого обходится. Но в мозгу есть клапан, который подает сигнал "огонь" или "отбой". Сейчас сигнал был "отбой", может, потому что за одну ночь уже и так получилось слишком много трупов. Я сказал со вздохом:

- Проваливай! Машина вон там, ключи у тебя в кармане. Vaya, как говорят по ту сторону границы. На юге.

- Вы... вы меня отпускаете?

- Да, и мне еще за это достанется. Но я не намерен делать грязную работу еще и за Су. Если он хочет, чтобы тебя не стало, пусть убивает сам. Убирайся! Отстань от меня. Из-за тебя погибло четверо. Даже пятеро, включая Нистрома. И еще одна собака. Так что сделай передышку, хотя бы для разнообразия.

Она поколебалась, затем сказала совсем другим голосом:

- Спасибо. Обещаю, что никому ничего не скажу.

- Как же! Если эти самые шпионы сцапают тебя, то ты им выложишь все, что знаешь - как сделал бы на твоем месте любой другой.

- А как насчет Уолли?

- С ним я разберусь. Только уезжай. Стой! Возьми свою куртку.

Она взяла куртку, протиснулась к двери, остановилась.

- У меня действительно была собака по имени Моди, - тихо сказала она.

- Я так и подумал. Отчасти потому я тебя и отпускаю. И еще потому что ты хорошо бросаешь спиннинг. Не знаю только, поймет ли меня мой шеф.

Она заколебалась, словно желая сказать что-то еще, но промолчала, и слава Богу. Она вышла, и вскоре я услышал, как загудел мотор "форда", и машина двинулась на восток. Я посмотрел на пса и переложил его на пол, откуда он не мог упасть. Между мной и побережьем было шестьдесят миль шоссе, превращенного в стройплощадку.